Вовремя попасть... (джен)

Кажется, я погорячилась, когда сказала, что не отдам сыновей Тому с Альбусом. С Регулусом было проще — сын сам осознал, что ему не по пути с Тёмным лордом, мне же оставалось его только спасти. Знание того, что Том наделал крестражей, явилось очень хорошей антирекламой для уже двух его соратников, но на Альбуса у меня такого компромата не имелось, так что Сириус оставался глух к моим доводам.

Запертый в спальне Снейпа, временно перебравшегося в кабинет, поближе к книгам, он или смеялся, или ругался, доводя меня до белого каления и заводясь сам. После пары дней такого противостояния я уже была не рада своему порыву, кляня себя за ненужное гриффиндорство, вылезшее наружу так не вовремя.

Удерживать Сириуса становилось всё труднее, но я не желала идти по пути Крауча-старшего, помня о его и Барти-младшего плачевной участи. Мой старшенький теперь представлялся мне чем-то вроде старого чемодана без ручки, который, как в старом анекдоте, и нести неудобно, и выбросить жалко.

* * *

— Маман, поправь меня, если я ошибаюсь — ты украла Сириуса? — сын смотрел на меня удивлённо. — Это ведь его притащил Кричер? Я не стал соваться в ту комнату, где он его бросил, но голос брата узнал. Зачем он нам?

— Перевоспитывать, — буркнула я, начиная задумываться о проблемах, что свалились на нас вслед за моим старшим сыном. — Хотя прежде всего я попрошу Снейпа проверить, нет ли в крови Сириуса каких-нибудь зелий, влияющих на его восприятие мира.

— Никогда не слышал о таких, — почесал в затылке сынок. — Думаешь, Северус знает?

— Во всяком случае, у нас есть ещё мсье Боне, который очень хотел помочь. А ты молодец, что не стал показываться на глаза брату, надо поддерживать легенду о твоей болезни, хотя я сильно сомневаюсь, что в неё ещё кто-нибудь верит.

— Ну, похоже, в неё верит Тёмный Лорд, — будто пытаясь успокоить самого себя, проговорил Регулус, — иначе давно бы заявился, пылая праведным гневом.

— У нас с ним соглашение, ты не забыл?

— Только на него и надежда, — вздохнул Рег и поинтересовался: — А как ты собираешься перевоспитывать Сириуса?

* * *

На вопрос моего младшего сына, заданный мне неделю назад, у меня до сих пор не было вразумительного ответа. Как оказалось, никаких зелий в крови Сириуса не имелось, и надежда на то, что очистив кровь, я получу вменяемого сына, растаяла как туман на рассвете. Разговоры мои так на него и не действовали, фактов, что Альбус Дамблдор ведёт грязную игру, у меня тоже не имелось.

Можно было начать действовать жёстко, посадив сына на цепь, но и это был не выход. Сбежал же он из Азкабана, хотя я была уверена, что с побегом не всё чисто, да и Барти Крауч-младший тоже в конце-концов вышел из-под контроля.

Кажется, я потерпела фиаско. Оставалось признать, что я проиграла если уж не всю игру, то уж этот раунд точно. Может, всё же стоит посоветоваться с Боне?..

* * *

Мсье Боне объявился сразу вслед за письмом, в котором уведомлял о своём визите. Я всё-таки написала ему, попросив совета, и он, конечно же, не усидел на месте. Нет, я не была такой дурой, чтобы писать обо всём открытым текстом и, видимо, именно эта таинственность и разожгла его любопытство. Уверена, что и его шпионы не дремали…

— Значит, дорогая моя, вы думаете, что Сириус совершенно отбился от рук и подозреваете, что его опаивали зельями? — поинтересовался он, выслушав мою версию противостояния со старшим сыном.

Я молча кивнула, ожидая вердикта мэтра, в глубине души надеясь на то, что Северус ошибся… или не нашёл… не смог определить… Ну хоть что-нибудь, что дало бы мне надежду.

— Увы, — зельевар вздохнул, с сочувствием глядя на меня. — Ваш протеже был совершенно прав — не существует настолько сильных и, в тоже время, совершенно незаметных зелий, чтобы контролировать дружбу и ненависть, мысли и чувства. Маги, правда, смогли придумать амортенцию, но это, как я понимаю, не наш случай, да и действует она слишком явно.

С ужасом представив Дамблдора, с жеманным хихиканьем подливающего в тыквенный сок моего сына любовное зелье, я содрогнулась от отвращения. Слэш слэшем, но вот поклонницей геронтофилии я не была никогда.

— Империо тоже отпадает? — поинтересовался тем временем Боне.

— Я не собираюсь держать своего сына под этим мерзким заклятием! — возмутилась я, невольно выдавая свои мысли.

— Вы не поняли, дорогая, — улыбнулся Марсель, отпивая глоток кофе из симпатичной фарфоровой чашечки, что смотрелась в его руках совсем миниатюрной. — Я говорю не про вас, а про тех магов, что хотели бы подчинить вашего наследника.

— Мы проверили, он чист, — ответила я, чувствуя, как мои щёки наливаются жаром. — Это всё наша с Орионом вина — мы слишком сильно на него давили…

— Чем и воспользовались те, кто дал ему возможность жить так, как нравиться, не обращая внимания на условности, — согласился Боне, подтверждая мои выводы: — Боюсь, уже ничего нельзя изменить…

— И что же делать? — я задала, как считала, риторический вопрос, ломая голову, как выкрутиться из создавшейся ситуации.

— Есть три варианта решения проблемы…

Я удивлённо посмотрела на Боне.

— Первый, — как ни в чём ни бывало продолжил тот, — обливиэйт, и Сириус просто забудет, что был у вас в гостях…

— А потом нечаянно вспомнит. В самое неподходящее время.

Хмыканье зельевара, согласившегося со мной, было мне ответом.

— А остальные два?

— Я знаком с директором одного необычного заведения… — задумчиво проговорил Боне, с сомнением посмотрев на меня, но я промолчала, и он продолжил: — Туда отправляют строптивых детей маги со всей Европы… Бунтари возвращаются оттуда, как шёлковые… правда, с некоторыми изменениями психики…

«О, Мерлин, какая жуть», — подумала я и передёрнулась от отвращения, что не укрылось от пытливого взора моего визави.

— Третье — изгнание из рода. Возможно, это именно то, что помешает Сириусу творить глупости, которым даже Непреложный Обет не будет помехой, ведь всего невозможно предугадать, дорогая моя Вальбурга.

— Изгнать? — пришла моя пора задумываться.

— Я уверен, вы знаете, где лежит книга, в которую каждый уважающий себя член семьи считает своим долгом занести все даты рождения, свадеб и похорон своих родственников, слухи о них и правдивые истории, а также все заклинания, зелья и чары, что когда-нибудь могут пригодиться любому из его потомков…

* * *

— Ты не имеешь права держать меня взаперти!

— Доброе утро, Сириус, — поприветствовала я орущего мне в лицо сына, невозмутимо глядя в его налитые бешенством глаза.

Да, вот уж кто на все двести процентов оправдывает все слухи о сумасшествии Блэков…

Комната, в которой я заперла сыночка, за неделю его в ней пребывания почти превратилась в руины. Надеюсь, мне удастся восстановить всё как было, иначе остаётся надеяться только на то, что мадам Роже не оставила в ней памятные для неё вещи и хорошая компенсация примирит её с потерей безделушек.

— Отпусти меня! Мои друзья всё равно меня найдут и тогда тебе придётся отвечать за похищение!..

— О чём ты говоришь, не понимаю, — горестно вздохнула я, внимательно следя за перемещениями сына. Кричер страховал меня, конечно, но расслабляться не стоило — я понятия не имела, что может учудить мой старшенький. — Ты навещаешь мамочку после того, как решил посетить родной дом. Я так рада твоему визиту.

— И ты ещё издеваешься?! Посмотрим, как ты заговоришь, когда я пожалуюсь на тебя в аврорат! Ненавижу вас всех! — Сириус распалялся всё больше. — И тебя, и тихоню братика, и Нюниуса, чей длинный нос маячит сейчас за дверью. Его я больше всего ненавижу — пробрался в наш дом, втёрся к тебе в доверие!.. Они с братцем оба грёбаные Пожиратели, ты это знаешь, мама?! Конечно, знаешь! Ненавижу вас всех!..

Хм, однако… Как ещё огнём плеваться не начал? А Северус-то каков, а? Значит, страхует, пока я не вижу. Или мечтает подраться?..

— Я убедилась, что ты действительно думаешь то, что говоришь, — вздохнула я, накладывая на сына Силенцио, — и собираюсь отпустить тебя на все четыре стороны…

Сириус замер, продолжая открывать рот, как рыба, выброшенная на берег, и я отменила своё заклинание.

— Отпустить?.. — он явно недоумевал, не ожидая таких слов от меня.

— Да, — глядя в глаза ребёнка, который был уже давно и окончательно потерян для Вальбурги, и так и не стал моим, я произнесла: — Но на моих условиях.

Сириус, судя по всему, собирался возразить, но я подняла левую руку, приказывая замолчать, а палочку в правой очень убедительно нацелила ему в лоб…

— Я дам тебе денег… Каждый месяц до конца твоей жизни тебе будет перечисляться триста галлеонов. Думаю, если ты умеришь свои аппетиты, то тебе этого будет достаточно. В ответ ты, здесь и сейчас, отречёшься от семьи и передашь право первородства своему брату. Ты прав, не стоит быть сыном и братом тем, кого ненавидишь… Вот текст клятвы, и ты дашь мне Непреложный Обет, что будешь молчать о том, каким образом это произошло. Да, фамилию можешь оставить нашу, будем однофамильцами, — я холодно улыбнулась, когда перед лицом будущего бывшего родственника появился пергамент с текстом клятвы. — Читай и окажешься на свободе.

— Но… — кажется, он только сейчас поверил, что я не шучу, и его действительно изгоняют из семьи. Спектакль с выжиганием его имени с гобелена, разыгранный Вальбургой в тот момент, когда Сириус хлопнул дверью, уходя из семьи, был фарсом, и юный Блэк об этом прекрасно знал, а вот то, что происходило сейчас, было серьёзно…

— Или так, или закрытое коррекционное учреждение для проблемных юных магов. Тебя там научат быть ласковым и почтительным сыном, уважать старших и гордиться тем родом, что дал тебе имя…

Мне самой было тошно, когда я произносила эту фразу, изображая помешанную на чистокровности идиотку, и ожидая, что решит Сириус. Тот колебался всего мгновение, решительно приблизившись к пергаменту, так и висящему посреди комнаты. Я даже почувствовала гордость за человека, который не стал предавать друзей и свои идеалы, а правильные они или нет, решать было не мне.

— Я, Сириус Орион Блэк, отрекаюсь от своего рода…

Слова найденного мной ритуала кровавыми каплями падали в мою душу, прожигая уродливые язвы и заставляя корчиться от боли и желания остановить безумца. Но я сдерживала свои порывы — болезнь надо выжигать калёным железом, не дожидаясь, пока она убьёт организм, и я тот доктор, что сможет это сделать, спасая себя и одного из сыновей от ранней смерти, а дом и семейный сейф от разграбления. И да, я умываю руки…