Странные соседи (гет)

Гермиона как раз читала новую статью для завтрашнего выпуска, когда в кабинет вошел Джонатан.

— Привет, — весело сказала она.

— Я зашел напомнить, что через пять минут у тебя назначена встреча с Томасом Рокуэллом. Просто будь готова.

Она рассмеялась.

— Думаю, в этот раз все будет в порядке. Кажется, я смогла спугнуть его на балу у министра, — ответила она, подмигнув.

Джонатан усмехнулся:

— Все еще не могу в это поверить, что ты это сделала.

Гермиона только ухмыльнулась. Джонатан стал ее близким другом, и он был единственным человеком, которому она рассказала о том, что произошло между ней и Джорджем тем вечером. Она не говорила об этом Гарри и Рону, опасаясь за их реакцию. Джонатан улыбнулся и кивнул, прежде чем выйти из кабинета и закрыть за собой дверь. Гермиона вернулась к своей работе, но не могла сосредоточиться. Казалось нелогичным, что она так взволнована встречей с Рокуэллом, но это будет их первый разговор с того вечера, и ей не терпелось увидеть, как он себя будет вести. Пытаясь прочитать статью, она крутила в руке перо, постоянно поглядывая на часы. Три минуты. Две минуты. Одна. В дверь постучали. Время представления.

— Да?

Дверь открылась, и на пороге появился вежливо улыбавшийся Томас Рокуэлл и закрыл за собой дверь.

— Здравствуйте, мисс Грейнджер. Спасибо, что согласились на встречу так быстро. Восточноевропейские команды пошли на войну из-за желания некоторых стран распасться на более мелкие, отдельные государства. Почему они решились на это прямо перед началом сезона — выше моего понимания, — сказал он, заглядывая в свои записи.

— Это просто нелепо! Какие страны?

— В основном Сербия.

Она усмехнулась.

— Честно говоря, на их команду и так много всего свалилось; это уже смешно!

Он поднял глаза и улыбнулся. Эта улыбка не была похожа на его обычную, лукавую, порочно красивую, она скорее была искренней, веселой.

— Я не знал, что вы следите за восточноевропейским квиддичем, мисс Грейнджер.

Она улыбнулась в ответ.

— Я должна все знать, не так ли?

Остальная часть их разговора прошла гладко. Гермиона поймала себя на том, что искренне наслаждается разговором, что было новым чувством, поскольку раньше она постоянно хотела дать ему по лицу сковородкой. Было странно, что он каким-то образом изменился изнутри, внешне оставаясь прежним. Его улыбка была настоящей и смогла осветить глаза, в которых больше не было того хищного блеска. Она впервые заметила зеленые искорки в его темно-карих глазах и ямочку на правой щеке, которая появлялась, когда он улыбался или смеялся. Его короткие черные волосы и легкая тень на щеках подчеркивали четкую линию подбородка, которая невероятно шла его крепкому и сильному телу. Он был ужасно красив, но все то отвратительное поведение, которое он демонстрировал раньше, полностью затмило его внешность. Когда они оба встали и он уже собирался уходить, он протянул руку для рукопожатия. Она пожала ее, но не отпустила ее сразу, как он это делал раньше.

— Томас, — тихо позвала она. Он вздрогнул, явно удивленный тем, что она назвала его по имени, потому что раньше она этого никогда не делала. — Мне было приятно побеседовать с тобой. Могу ли я дать тебе совет?

— Конечно, — с любопытством ответил он, все еще держа ее руку.

— Если бы ты был таким, когда мы познакомились полгода назад, я бы приняла твое предложение пообедать вместе. Так куда выходит куда милее и обаятельнее.

Он замер, а потом разразился заразительным смехом.

— Серьезно? — Она кивнула. — Но я, как обычно, все испортил, да?

— Немного.

Оби оба рассмеялись и перевели взгляд вниз, понимая, что все еще держатся за руки. Они разжали их, и он посмотрел на нее почти застенчиво.

— Что ж, может быть, увидимся на следующей неделе. Было приятно пообщаться с тобой, Гермиона.

— Пока, Томас.

Они улыбнулись друг другу, и он вышел из кабинета.

* * *

Гермиона вышла из камина и поспешила в свою спальню.

— Джордж? — позвала она.

Ответа не последовало. Она была почти уверена, что он уже ушел. Отлично, это бы немного облегчило сборы. Она пошла в ванную, сбрасывая на ходу одежду. Через десять минут она вышла из ванной с вымытыми и высушенными волосами и легким макияжем. Она прошла в свою комнату совершенно голой, чувствуя себя странно свободной. Она никогда не делала этого, когда Джордж был дома. Может быть, было бы неплохо жить в собственной квартире. Она окинула взглядом свой шкаф, прежде чем выбрать одежду. В конце концов, она собиралась не на свидание. Она встала перед зеркалом и одобрительно кивнула. Джинсы, обычные туфли на плоской подошве и темно-зеленая блузка. «Достаточно хорошо», — подумала она, выходя из комнаты, предварительно захватив сумку. Она раздумывала, не взять ли ей куртку, но вечер был теплый и ей было недалеко идти, так что она решила этого не делать. Через магазин она вышла в Косой переулок и свернула налево, направляясь к любимому бару Джорджа «Кривая палочка». Через несколько мгновений она вошла внутрь, ее глаза сразу же начали искать знакомое лицо.

— Гермиона!

Она обернулась и увидела, что Джордж машет ей рукой. Она улыбнулась и поспешила к нему. Когда она подошла, он встал и крепко обнял ее. Отпустив ее, он повернулся и указал на женщину, сидевшую рядом с ним.

— Гермиона, познакомься, это Эванджелина Уотсон.

Гермиона повернула голову, и у нее тут же подкосились ноги. Она почувствовала, как у нее отвисла челюсть, и встряхнулась, сразу же улыбнувшись и протянув руку для рукопожатия. Эванджелина крепко пожала ей руку.

— Приятно познакомиться, Гермиона, — приятным голос сказала она.

— Мне тоже, — ответила Гермиона, стараясь сохранить непринужденный, но дружелюбный вид.

Должно быть, это шутка. Точно шутка. Эта женщина была безупречна. Но не как Крессида, которая хотела выглядеть идеально каждую секунду. Эванджелина была настоящей и несправедливо великолепной. Она была стройной, грациозной с длинными изящными ногами и руками. Ее волосы, казавшиеся белоснежными при тусклом освещении, были аккуратно уложены, а зеленые глаза были широко распахнуты от восторга, когда она говорила о чем-то, на что Гермиона не обращала внимания. Гермиона улыбалась и кивала, не слыша ни слова из того, что говорила собеседница. Она со своей безупречной кожей и идеальными ногтями казалась совершенной с головы до ног. На ней были джинсы и легкий свитер, но она казалась такой элегантной, что Гермиона почувствовала себя ужасно одетой. Джордж заговорил, и Гермиона обратила внимание на разговор.

— Я сейчас вернусь, — сказал он с улыбкой, прежде чем встать и направиться в таулет.

— Вот он и ушел, оставив девчонок наедине, — пошутила Эванджелина.

Гермиона улыбнулась, чувствуя неловкость из-за того, что до этого не слышала слов Эванджелины. Они немного поговорили о карьере и увлечениях, пока Джордж не вернулся с новой порцией пива. Кажется, она была художницей, чьи работы должны были появиться в знаменитой галерее через пару недель. Кроме того, она была заядлой читательницей. Гермиона не привыкла вести интеллектуальные беседы с людьми, которых встречала в баре, так что, чтобы отвлечь Эванджелину от прав магических существ, которые были больной темой для Гермионы, она спросила:

— Получается, вы уже две недели встречаетесь, да?

— Да, — ответил Джордж с улыбкой, нежно посмотрев на свою просиявшую девушку.

— Как вы познакомились?

— Это очень забавная история, — начала Эванджелина. Гермиона тут же поняла, что ничего забавного не услышит. Истории, в начале которых так говорили, неизбежно не становились хоть немного смешными. — Мы были в этом баре, и я заметила, что Джордж не сводит с меня глаз. Я знала, что он подойдет.

— Как ты вообще могла это знать? — перебил ее Джордж, улыбаясь и обнимая ее за плечи.

— Я просто знала. А теперь помолчи, ты меня отвлекаешь, — ответила она фальшиво-строгим голосом. Джордж рассмеялся. Гермиона слегка нахмурилась. Он не стал бы так смеяться, если бы она ему это сказала. В таких случаях он обычно закатывал глаза и продолжал говорить. Она заметила, что хмурится, и быстро сменила выражение лица на заинтересованное. — Так что когда он наконец подошел, тем самым сделав свой ход, я уже была готова. Я отошла в сторону от своих друзей, первая представилась и протянула ему свою визитку. Вот и все!

Что ж, Гермиона была права. Это было совершенно не смешно. Почему влюбленные пары вечно думают, что их история знакомства уникальна и интересна, когда она очевидно обычная? Она никогда не думала, что их встреча с Малкольмом была забавной. Честно говоря, она была довольно банальной. Гермиона вежливо рассмеялась и сказала:

— Это очень забавно. — Она сделала очередной глоток сливочного пива, решив, что это точно не последний бокал и не последняя ложь на сегодня.

* * *

— Я, пожалуй, пойду. Оставлю вас наедине. Мерлин знает, сколько уже времени я у вас отняла, — сказала она с улыбкой, встав и взяв в руки свою сумку. Она подавила желание допить залпом остатки пива, что было бы совершенно не в духе Гермионы. Но этот вечер заслуживал такой реакции.

— О, неужели? — немного печально спросил Джордж. — Уже?

— Перестань, — поддразнила она, — увидимся дома. — Гермиона была рада увидеть, что Эванджелина слегка напряглась. Интересно, упоминал ли Джордж о том, что они живут вместе?

— Совершенно верно, — с улыбкой согласился Джордж, поднявшись и крепко обняв подругу.

Эванджелина встала и, обойдя стол, обняла Гермиону, когда ее отпустил Джордж.

— Было очень приятно познакомиться с тобой, — ласково сказала она.

— Мне тоже, — ответила Гермиона с улыбкой, неловко похлопывая ее по спине, надеясь, что объятия скоро прекратятся. По сравнению с Эванджелиной Гермиона чувствовала себя маленьким низким троллем, и объятия совершенно не помогали смягчить это резкое падение самооценки. Эванджелина отпустила ее, и Гермиона спешно помахала им рукой, прежде чем поспешить на улицу. После прощания у Гермионы сложилось стойкое ощущение, что она стала грязной, так что путь до квартиры показался невероятно долгим, потому она, фыркнув и крутанувшись на месте, с треском приземлилась на пол в гостиной. Она вошла в свою комнату, бросила сумку на пол, не обратив внимания на то, что ее помада и бумажник выпали. Она быстро скинула с себя одежду, оставляя ее лежать на полу, и натянула на себя старую пижаму — старую мужскую футболку, которую она носила слишком часто, и пару шорт.

— Когда я была в Южной Америке, я рисовала одну суровую, но очень красивую местность... — передразнила Гермиона в тишине. — Когда я была в Уганде, я помогала бедным семьям...

Она застонала и бросилась на кровать. Она услышала тихое мурчание, после чего Бальтазар запрыгнул на кровать и потерся своей пушистой головой о ее руку, прежде чем залезть на подушку и начать мять ее лапами.

— Почему она должна быть такой чертовски идеальной? — спросила она у Бальтазара, который только наклонил голову и смотрел на нее.

Она понимала, что должна быть счастлива за Джорджа, но, сидя у себя в спальне и поглаживая мурлыкающего котенка, она хмурилась от воспоминаний об Эванджелине. Может ли она ненавидеть кого-то из-за того, что он слишком совершенный, слишком милый? Разве это нормально? Гермионе не нравились многие люди, потому что они были ужасны, но Эванджелина такой не была. Она была красивой, доброй, веселой, умной и смешной. Она была признанной художницей, гуманисткой и по-настоящему приятной личностью. И Гермиона ненавидела ее за это.