Дом сломанных душ (гет)

Когда хочешь, чтобы время шло медленнее, оно летит, как чертов сверхзвуковой истребитель. Но сегодня тот день, когда стрелки часов, по моим ощущениям, вообще стоят на месте. Я не способна выходить из палаты, паника накрывает меня с головой. Я даже принимаю таблетку успокоительного из тех, что положены мне каждый день. Дожидаюсь обеда, быстро ем и ухожу к себе в палату. Долго думаю, куда деть записку Билла, в итоге сворачиваю ее в крохотный квадратик, рву ткань на подушке и засовываю поглубже, затем кладу подушку так, чтобы дырка оказалась внизу. Не самое лучшее место, но других у меня нет. Не прикасаюсь к своим вещам, оставляю все лежать на своих местах. Надеваю футболку и спортивные штаны, сверху, как всегда, накидываю больничный халат: мне кажется, в этом будет удобно, а халат оставлю в палате.

Оставшиеся часы до ужина провожу в палате, ссылаясь на плохое самочувствие. Оно у меня и вправду не очень — я ужасно переживаю за Билла. Сегодня его тоже не было, но по графику и не его смены, надеюсь, он в порядке.

Постоянно смотрю на часы, и когда стрелки показывают восемь вечера, немного расслабляюсь. Это значит, что док сейчас уйдет из клиники. Мне становится легче, молю высшие силы о том, чтобы не случилось никакого форс-мажора.

В 20:05 дверь палаты открывается. Что за черт? Я подскакиваю на кровати. Это оказывается Миранда — она ловит мой вопросительный взгляд и улыбается мне:

— Привет, Дженнифер, я не хотела вас пугать. Доктор Лоу сказал, к понедельнику нужны ваши анализы. Придется колоть вас шприцом все выходные, — она говорит это с юмором, видя мое испуганное лицо.

Я подавляю панику. На кой черт ему мои анализы, и почему именно сейчас? Ничего нового он, конечно, не увидит… Но я понимаю, что это не может быть просто совпадением. Протягиваю руку медсестре, она, как всегда, закрепляет на ней ремешок и просит несколько раз сжать кулак.

— Что с вами, мы ведь тысячу раз это делали, — девушка пытается быть приветливой — она решила, что мне дурно от вида крови. Я киваю.

— Да, что-то мне нехорошо сегодня, но ничего страшного. Наверное, погода влияет.

За окном действительно весь день льет дождь.

Миранда заканчивает, прижимает ватный тампон к месту укола и сгибает мне руку.

— Вот так, держите как обычно, минут пять, хорошо? — с улыбкой говорит она и уходит.

Пытаюсь себя убедить, что ничего страшного не случилось, но незапланированные вещи пугают меня, и я в сотый раз повторяю себе, что все будет хорошо. Иду на ужин и собираюсь плотно поесть — кто знает, что ждет нас дальше?

К одиннадцати я уже полностью готова. Отбрасываю все сомнения и понимаю, что это действительно случится. Мои соседи по палатам засыпают и замолкают, а я лежу в темноте и гипнотизирую часы. Билл сказал: ровно в 23:30.

Двадцать минут. Десять.

Тихо встаю. Обвожу взглядом стены палаты, за столько времени я успела к ним привыкнуть. Достаю подаренный Биллом брелок и сжимаю в кулаке: пусть он принесет мне удачу. Остается две минуты. Трясу головой, чтобы волосы растрепались, и напускаю на себя несчастный вид. Тихо открываю дверь и иду по направлению к сестринскому посту. Коридор пуст, а за стойкой стоит Миранда и пишет что-то в личном деле пациента.

— Дженнифер? У вас все хорошо?

Часы за ее спиной показывают 23:29.

— Миранда, простите, что я так поздно… Но, кажется, я действительно плохо себя чувствую, — жалуюсь я. — У меня что-то с желудком, меня ужасно тошнит. Могу я попросить у вас воды и какую-нибудь таблетку?

Она смотрит на меня с сочувствием.

«Соглашайся, давай, прошу тебя!» — молю я ее про себя, и она словно слышит это, потому что отвечает:

— Ох, Дженнифер, как вас угораздило? С вашим ужином было все хорошо?

— Думаю да, не знаю, но мне стало плохо, как только я легла, — я кладу руку на живот и почти сгибаюсь пополам, делая вид, что мне тяжело стоять.

— Милая, подождите меня одну минуту здесь, хорошо?

Сработало! Она скрывается за поворотом. Я уже разворачиваюсь, чтобы уйти, но мой взгляд падает на папку, в которой медсестра что-то писала. На ней мое имя!

Я не сомневаюсь ни минуты, хватаю папку и быстро иду к лестнице. Оглядываюсь назад — Миранда еще не вернулась. Бегу вниз, каждую секунду ожидая, что услышу ее крик или сигнал тревоги.

Внизу я практически врезаюсь в Билла. Боже, как я рада его видеть!

— Дженн! — шепчет он, обнимает меня, тут же отпускает и хватает за руку. Говорит шепотом: — У нас буквально пара минут. Нам нужно очень тихо дойти до черного выхода, это прямо за углом, видишь цветок? Вот нам туда. Впереди пост охраны, но он нас не видит и не услышит, если не будем шуметь. Давай!

Билл идет вдоль стены и тянет меня за собой, в другой руке я еле удерживаю папку и брелок. Дверь открыта, и мы проскальзываем в нее, пробегаем пару пролетов лестницы и выходим на подземную парковку. Я понятия не имею, куда идти, но Билл ведет меня к серой Тойоте. Достает из кармана ключ, нажимает на кнопку…

И тут мы оба замираем, потому что слышим сигнал тревоги. Это может означать только одно.

— Черт! Дженн, садись, скорее!

Я в ужасе падаю на переднее сиденье, Билл садится рядом, захлопывает дверь и заводит машину. Он выворачивает руль, мы оказываемся у выезда: шлагбаум открыт, странно. Билл нажимает на газ, и машина с рычанием выезжает под звездное небо Сан-Диего.

Мы едем очень быстро, мне страшно смотреть на спидометр. Не могу поверить, что мы выбрались, просто не могу. Клиника остается позади, я паникую на каждом светофоре, и мне все время кажется, что полиция уже где-то рядом: с ужасом ищу глазами машины с красно-синими огнями. Когда одна из полицейских машин с воем сирены проезжает мимо нас, я чуть не теряю сознание.

Билл выезжает на шоссе и только там немного сбавляет скорость. Я вижу, что он зол: все это время мы ехали в полном молчании.

— Какого хрена они включили сигнал так рано? — мой спутник со злостью бьет рукой по рулю. — Дженн, ты сделала все, как я сказал?

— Да, конечно… Почему ты злишься? — спрашиваю я.

— Потому, что они не должны были обнаружить твое отсутствие сразу же. Слава богу, мы успели добраться до шоссе… — и тут его взгляд падает на папку, лежащую на моих коленях. — Что это, блин, такое?!

— Ты чего? Это моя история болезни. Она лежала у Миранды, и я не смогла не взять… — я не успеваю закончить предложение, потому что Билл начинает на меня орать.

— На кой черт она тебе сдалась, Дженн? Вот почему они так быстро одумались! Я же написал тебе: делай точь-в-точь, как сказано!

На мои глаза наворачиваются слезы, я смотрю на него с обидой.

— Я не сделала ничего… Билл, почему ты так разговариваешь со мной?

Он снижает скорость еще немного и сжимает руками руль.

— Прости. Правда, извини, Дженн. Я не хотел… — Билл одной рукой успокаивающе гладит меня по плечу, а потом возвращает ее на руль. — Просто они не должны были так быстро обнаружить твое отсутствие. Парень из охраны — мой хороший знакомый, и он у меня в небольшом долгу. В 23:30 он отключил камеры в твоем крыле и на первом этаже, буквально на десять минут. Этого должно было хватить, чтобы мы успели выехать из клиники. Я попросил тебя отвлечь Миранду, иначе твои шаги и дверь в палату были бы услышаны на посту. Она жутко тупая, — мне немного обидно, когда он так отзывается о милой девушке, но я молчу, — и того времени, которое она бы потратила на раздумья, куда ты делась и почему вернулась спать, нам бы хватило, чтобы свалить подальше. Если бы повезло, она бы даже не пошла проверять тебя в палате, и тогда у нас была бы вся ночь форы. Но, видимо, она запаниковала сразу, как поняла, что твоей папки нет.

Я жутко расстраиваюсь, когда понимаю, что чуть все не испортила. И зачем только я забрала чертову папку? Но мне показалось это важным. Сейчас у меня нет сил читать ее, и я убираю ее в бардачок.

— Билл, прости меня. Я не знала, я поступила очень глупо… — закрываю лицо руками.

Мне действительно стыдно, своим глупым поступком я могла сорвать весь план Билла и испортить жизнь и ему, и себе. Он убирает мою руку и переплетает наши пальцы, но я на него не смотрю.

— Не думай об этом больше. Мы здесь, а это самое главное. Ты, наверное, устала? — спрашивает Билл, посмотрев на часы: мы в пути уже полтора часа. — Поспи немного и не волнуйся ни о чем, хорошо?

Я вздыхаю, легко прикасаюсь губами к его руке и пытаюсь удобнее устроиться на автомобильном жестком сидении. Только сейчас понимаю, как все это меня вымотало, и проваливаюсь в сон.