Наследник дома Блэк (джен)

________________________________________

Змеиное логово

23 августа 1970 года (воскресенье)

ВЕСТЕРМОН УКРАШАЕТ ТРИУМФ АНГЛИИ

Англия 260 : 100 Лихтенштейн

Ликуйте! Под аккомпанемент выражений хвалы, благодарности, а в некоторых случаях и полного неверия, Англия стала чемпионом мира по квиддичу, победив Лихтенштейн 22 августа 1970 года в Уайт Гоат, Канада. Этот день ознаменовал первый раз за столетие, когда Англия вернула себе трон...

* * *

Не успел Турайс опомниться, как незаметно пролетел остаток лета. Всего час назад он со слезами на глазах попрощался со своей семьей, а теперь мчался в сторону Хогвартса на алом поезде. Стоя в одиночестве в коридоре, он смотрел на темные зловещие тучи, низко нависшие над горизонтом, и подбрасывал монетку в руке.

— В поезде безопасно? — именно эта фраза красовалась сейчас на фальшивом галеоне в руке Турайса. Это был единственный способ безопасной и незаметной связи с Андромедой в течение лета. К счастью, казалось, что предсказание Андромеды было верным, так как она отвечала утвердительно на каждый вопрос Турайса о ее благополучии.

Внезапно монета вспыхнула, как будто ей удалось поймать свет от близлежащего источника света, и отразила его прямо в лицо Турайса.

Прежняя фраза, написанная по ободку монеты, теперь была заменена на: — Да, все в порядке.

Выдохнув с облегчением, Турайс быстро написал ответ: "Увидимся в Хогвартсе", после чего надежно положил монету в карман мантии. Когда он шел обратно в свое купе, что-то большое внезапно врезалось в его спину.

— Омпф! — охнул Турайс, растянувшись на полу, а сверху на нем приземлился гораздо более крупный парень с беспорядочными черными волосами и серыми глазами. Они лежали перед купе, где первокурсники с интересом и весельем наблюдали за происходящим.

— Кайден! Слезь с меня! — крик Турайса был заглушен набитым тканью ртом.

— Привет, Райс! Как прошло твое лето? Мое было великолепным, спасибо, что спросил! — Кайден милосердно слез с тела Турайса, когда тот начал вставать на ноги.

— Я думал, ты более зрелый, — нахмурился Турайс, похлопывая себя по мантии, чтобы избавиться от пыли.

— Ну, Джеймса здесь нет, так что я буду и зрелым, и незрелым, — усмехнулся Кайден на раздраженный взгляд Турайса.

— Не слишком ли ты дружелюбен к человеку, которого встречаешь в третий раз? — Турайс хотел было нахмуриться, но обнаружил, что его губы подергиваются от удовольствия. Было приятно пообщаться с другим Поттером.

— Технически в четвертый раз, Райс. Помнишь трюк со змеиным шипением, который ты проделал перед теплицами? — Кайден ухмыльнулся.

— Змеиное шипение? Твоего словарного запаса очень не хватает для почти взрослого человека, — усмехнулся Турайс. Кайден проигнорировал колкость.

— Вернемся к твоему вопросу. Что я могу сказать, Райс? У нас есть общие черты внешности, и я чувствую, что где-то там, внутри, есть душа Поттера, которая ждет своего часа, — Кайден игриво ткнул пальцем в его грудь. — Не спрашивай меня почему, но я просто чувствую, что ты часть нашей семьи... как будто ты мой давно потерянный брат. Но я думаю, что ты мой кузен, если не ближе.

'Ты даже не представляешь, насколько это правда, Кайден.'

— Хватит менять тему. Ты староста, — в ответ Турайс ткнул пальцем в блестящий значок на груди Кайдена. — Ты не должен валить людей на пол, особенно на глазах у первокурсников.

— Это напомнило мне, что ты не староста. Почему ты разгуливаешь здесь? Пытаешься отнять у меня работу? — Кайден проигнорировал жалобу и поддразнил.

— Ну, если бы ты работал лучше, то мне не пришлось бы делать твою работу, Поттер, — поддразнил Турайс. Первокурсники рассмеялись.

— О, вспыльчивый! Дети, остерегайтесь этой маленькой змейки, она злая, — прошептал Кайден, обращаясь к хихикающим первокурсникам.

— Эй, ты, кашляющее комочками шерсти жалкое подобие большой пушистой кошки... — ответил Турайс под "охи" и "ахи" благодарной публики. — Следи за своим языком, а то в нем может оказаться квоффл.

— О, началось, Блэк! — усмехнулся Кайден, когда они, наконец, повернулись к первокурсникам, которые теперь были достаточно увлечены игрой-дракой, чтобы свободно говорить между собой.

* * *

Турайс, помогая Кайдену исполнять свои обязанности старосты, прогуливался с ним по поезду. Они наткнулись на Пьеррикура, сидящего рядом с мальчиком.

— Привет, я Кайден Поттер и я староста пятого курса Гриффиндора.

— Блэк, почему ты здесь? — спросил Пьеррикур, когда его брат, Айгель, неловко придвинулся к нему.

— Пьеррикур, не могу сказать, что мне это доставляет удовольствие, но ради твоего брата, может быть, мы сможем на время зарыть топор войны?

— Что такое топор войны, Турайс? — спросил Кайден, когда Пьеррикур пристально посмотрел на Турайса.

— Это магловская поговорка, извини, — мысленно обругал себя Турайс за промах.

— Эм... как я уже говорил, я староста, так что если у вас есть вопросы или проблемы по Хогвартсу, пожалуйста, не стесняйтесь найти меня или кого-нибудь с этим блестящим значком. — Кайден указал на свой значок. — Так как тебя зовут?

Младший Пьеррикур посмотрел на своего старшего брата и тот кивнул.

— Привет, я Айгель Пьеррикур, — так тихо произнес мальчик, что грохот поезда почти заглушал его голос.

— Здравствуй, мистер Пьеррикур, приятно снова встретиться с тобой, — Турайс добродушно улыбнулся, но младший мальчик только нахмурился.

— Хорошо! Вы представились. Теперь вы оба можете уйти? — огрызнулся Пьеррикур, указывая на дверь.

— Хорошо... спасибо, что уделили мне время, мистер Пьеррикур, — сказал Кайден, выводя Турайса из купе и закрывая за ними дверь. Когда они уходили, Кайден снова заговорил.

— Это было так странно... — прошептал Кайден. — Пьеррикур выглядел таким... властным, а его брат был таким кротким.

— Я не знаю, что и думать, — признался Турайс. — Мы с Пьеррикуром не ладили с первого дня. Так что, возможно, дело в этом.

— Но ты уже встречался с его младшим братом? — поинтересовался Кайден.

— Это едва ли можно считать встречей, — вздохнул Турайс, вспоминая ситуацию. — Он стоял один в лагере на Кубке мира по квиддичу, и Сириус подумал, что он потерялся. Поэтому он подошел к нему и спросил, не нужна ли ему помощь. Но мальчик был совершенно напуган нашим присутствием, и через несколько секунд появился Пьеррикур и увел его.

— Это действительно очень странно, — сказал Кайден. — Я присмотрю за ним, если он окажется на моем факультете.

Турайс кивнул, хотя он очень сомневался, что Айгель Пьеррикур когда-нибудь попадет в Гриффиндор.

Вскоре они достигли конца поезда. Там было несколько будущих Пожирателей смерти, таких как Джагсон и Трэверс, но это были безобидные первокурсники, которых Турайс мог пока держать под контролем. Но брат Пьеррикура был неожиданной переменной в этом уравнении, и Турайс поклялся присматривать за ним.

— Бррр... — произнес Кайден, глядя в окно. Жирные капли ледяной воды стекали по матовому стеклу, а ветер закручивал остальные в безумные вихри. — Мне жаль первокурсников, которым придется переправляться в такую погоду через Черное озеро.

Турайс хмыкнул в знак согласия. Внезапно он вспомнил об одном животрепещущем вопросе, который хотел задать Кайдену.

— Эй, Кайден, я забыл спросить. Но почему Уилкинс был в вашей ложе на чемпионате мира?

Щеки Кайдена вспыхнули розовым румянцем.

— Ну... — Кайден замялся и на мгновение почувствовал себя неловко, но вскоре быстро взял себя в руки. — Ну... Майкл — мой очень хороший друг... и наша дружба — своего рода открытый секрет... все знают, но делают вид, что ничего не происходит... — Турайс приподнял бровь. — Я знаю его и играл с ним в летних лагерях по квиддичу с тех пор, как мы смогли сесть на игрушечную метлу.

— Не будет ли эта дружба... проблематичной? — поинтересовался Турайс. — Учитывая, что вы оба стали капитанами своих команд по квиддичу. Лично я совсем не против, но думаю, другие отнесутся к этому негативно.

Кайден тяжело вздохнул: — Я думаю, люди ожидают, что мы будем играть в капитанов соперничающих команд и враждовать друг с другом, несмотря на то, что мы давно дружим. Но мы с Майклом оба очень серьезны, когда дело касается квиддича, поэтому я не думаю, что это будет слишком большой проблемой... — Голос Кайдена прервался, когда он снова вздохнул. — То же самое с Натальей. Я слышал от нее, что вы двое в дружеских отношениях. Она живет всего в нескольких милях к северу от меня, и мы друзья детства. И, как ты знаешь, она блестящий охотник и всегда приходит ко мне домой, чтобы поиграть в квиддич. Но в школе нам приходится делать вид, что мы едва знакомы, хотя все знают, что мы близки вне школы. Иногда мне хочется, чтобы мы вернулись на тридцать лет назад, до всей этой нелепой вражды между Слизерином и Гриффиндором...

— Я сохраню твои псевдо-секреты, — утешительно сказал Турайс.

Кайден повернулся лицом к Турайсу и слабо улыбнулся. Он легонько похлопал Турайса по плечу и сказал: — Я знал, что могу рассчитывать на тебя, Райс. У меня всегда было хорошее предчувствие на твой счет. — Кайден понизил голос, снова вернул веселый голос и объявил: — Ну, я думаю, мы почти в Хогвартсе. Тебе лучше вернуться к своим друзьям и переодеться в мантии. Увидимся.

— До встречи, — ответил Турайс, глядя через заднее окно поезда на бесконечные железнодорожные пути под темнеющим небом.

* * *

Все вернувшиеся студенты оживленно болтали в Большом зале, воссоединившись со своими старыми друзьями после двух месяцев разлуки, ожидая прихода первокурсников. С заколдованного потолка на парящие свечи обрушивались потоки дождя, а затем исчезали мерцающим светом. Изредка вспыхивали молнии и раздавались раскаты грома.

Однако ужасная погода не могла ослабить интерес к прибывшему профессору Защиты от темных искусств. Судя по всему, профессор Зиверт был ранен во время охоты на дикого дракона летом, и его место заняла бывший французский аврор Жанетт Талбот.

Но большинство интересовало совершенно не это.

— Ух ты... она очень красивая... — мечтательно сказал Джонти, положив щеку на руки и продолжая смотреть на нового профессора. — Надеюсь, она останется на следующие шесть лет...

— А я думал, что ты был крайне разочарован тем, что профессор Зиверт не вернется в этом году, — ответил Алекс. Джонти вздохнул, не отрывая глаз от профессора.

Через несколько долгих секунд Джонти, наконец, понял, что Алекс говорит с ним: — Ха... ты говорил со мной?

Алекс в ответ бросил на него грозный взгляд.

Однако Джонти был далеко не единственным человеком, чье внимание было сосредоточено на новом профессоре. Турайс заметил, что многие студенты также бросали не слишком заметные взгляды на стол преподавателей. Профессор Талбот, объективно, была традиционной красавицей по самым строгим стандартам. Он определенно видел в ней привлекательные черты — ее светлые волосы, ослепительно голубые глаза, яркая улыбка, блеск на губах, ловящий свет свечей под правильными углами и невероятно сверкающий...

— Она, должно быть, частично вейла, — рассеянно выдохнул Турайс с остекленевшими глазами, а Джонти хмыкнул.

Алекс потрепал обоих парней по голове, и они резко оторвали свои взгляды от этого зрелища.

— Вы двое можете перестать глазеть на профессора? Это невежливо, — выругался Алекс. — И еще, Турайс, разве ты не собирался сказать нам что-то срочное?

Турайс моргнул и почесал голову. Все, что он хотел сказать, теперь было вытеснено приятными образами нового профессора.

— Я уже не помню...

Алекс закатил глаза, когда дубовые двери распахнулись. Профессор МакГонагалл шла по центру зала с группой промокших и дрожащих первокурсников позади нее. Турайс повернул шею, чтобы посмотреть на проходящую мимо толпу, и заметил мокрые рыжие волосы Айгеля Пьеррикура, покачивающиеся среди толпы. Внезапно его глаза встретились с Леоном, и ученик Рейвенкло предупреждающе сузил глаза. Не смущаясь, Турайс отвел взгляд от мальчика к профессору.

— Я хотел сказать, что видел младшего брата Пьеррикура, — пробормотал Турайс, и Алекс в шоке обернулся.

— Он первокурсник?

— Да, мальчик с рыжими волосами... — Турайс указал на него, и Алекс вздрогнул.

Церемония распределения проходила нормально, и новые ученики присоединялись к своим факультетам, которые они будут называть своим домом в течение следующих семи лет. Затем профессор МакГонагалл объявила: — Пьеррикур, Айгель!

Джонти в тревоге поднялся на ноги и подтолкнул Турайса в бок. Он прошептал: — Ну вот...

Но мальчик не выходил из толпы.

— Пьеррикур, Айгель! — снова сказала МакГонагалл.

На этот раз мальчик действительно медленно вышел из небольшой группы оставшихся первокурсников. Он медленно поднялся по лестнице, его трясло. Турайс не знал, от чего это происходит — от страха или от холода. Мальчик обернулся и посмотрел на брата, но из-за этого он споткнулся на последней ступеньке и растянулся перед табуретом... на глазах у всей школы. Зал наполнился приглушенным смехом над оплошностью мальчика, причем наибольший вклад в этот шум внесли слизеринцы. Турайс посмотрел на Пьеррикура и увидел, что глаза мальчика полны беспокойства.

'Интересно...'

Турайс никогда не видел на лице парня ничего, кроме злости и раздражения. Действительно, очень интересно.

МакГонагалл помогла мальчику встать на ноги и велела ему сесть на табурет. Она надела распределяющую шляпу ему на голову.

Шляпа неподвижно сидела на его голове в течение одной минуты... двух минут... Время медленно шло к пятиминутной отметке, и в зале начали перешептываться с долей раздражения и любопытства.

— Прошло больше четырех минут! — шептал Джонти. — Интересно, чего он так долго?

Младшие братья и сестры обычно присоединялись к тому факультету, в котором находились их старшие. Если только они не были похожи на Алису, чья семья не была сильно привязана ни к одному из факультетов. Но Пьеррикуры, как известно, были связаны с Рейвенкло, и Леон Пьеррикур тоже был в Рейвенкло. Поэтому было бы удивительно, если бы Айгель Пьеррикур нарушил традицию.

— СЛИЗЕРИН!

Весь зал потрясенно замолчал, так как все внезапно осознали подтекст. Впервые за тридцать с лишним лет маглорожденный был распределен в Слизерин. И в последний раз, когда это произошло, учеником был Том Реддл (конечно, Турайс знал, что Том Реддл был полукровкой, но никто другой не знал этого факта).

У Джонти и Алекса отпали челюсти... как и у большинства слизеринцев. Глаза МакГонагалл тоже расширились, она на секунду замерла, прежде чем снять шляпу. Новоиспеченный слизеринец смотрел на толпу, его глаза блестели от слез, а губы дрожали. Турайс повернулся к Пьеррикуру и увидел, что его твердый взгляд решительно уставился на стол преподавателей.

— Иди, сейчас, — мягко сказала МакГонагалл, легонько подталкивая мальчика к столу Слизерина, но тот сидел неподвижно, как статуя, и не реагировал. Его глаза бешено метались между столами Слизерина и Рейвенкло.

Слизеринцы тоже немного пришли в себя, начав гневно бормотать о том, что только что произошло.

— Я правильно расслышал?

— Маглорожденный? В Слизерине?

— Я перевожусь в Дурмстранг! Это просто смешно!

Среди легкого хаоса новый слизеринец собрал достаточно сил, чтобы медленно спуститься по лестнице к ним. Но первокурсники Слизерина тут же разбрелись в разные стороны, заняв большинство скамеек, и устремили на дрожащего мальчика взгляды, предупреждая, чтобы он даже не смел сесть рядом с ними. Мальчик выглядел очень растерянным, когда Турайс начал сдвигаться и уступать ему место. Никто не заслуживал такого обращения, даже младший брат Пьеррикура. Однако кто-то опередил его в этом дружеском жесте.

— Алекс! Что ты делаешь?! Сядь!

Турайс понял, что Алекс встал, сосредоточившись на мальчике, который в данный момент стоял в конце стола Слизерина. Он перекинул ноги через сиденье и начал подходить к мальчику.

— Алекс! Остановись... — шипел Джонти, хватаясь за мантию Алекса, но промахнулся.

Алекс подошел к Айгелю Пьеррикуру и осторожно потряс его за плечо. Мальчик посмотрел на Алекса своими слезящимися глазами, и Алекс что-то прошептал ему. На мгновение мальчик завороженно смотрел на Алекса, затем, каким-то образом, успокоился, это были те волшебные слова, которые ему нужно было услышать, и пошел с Алексом обратно к их месту за столом. Флинт, сидевший рядом с Турайсом, немедленно отодвинулся как можно дальше от Пьеррикура. Алекс проигнорировал его, посадив Айгеля между собой и Турайсом, отгородив его от других настороженных слизеринцев.

Остаток вечера прошел без заминок, хотя взгляды других слизеринцев и Дамблдора сильно давили на них.

После того, как пир подошел к концу и Дамблдор произнес обычную речь о школьных объявлениях и предостерегающие слова о единстве школы, все ученики начали покидать Большой зал.

— Эй, Турайс, Джонти, идите первыми. Я хочу немного поговорить с моим другом, — объявил Алекс, бросив взгляд на стол Рейвенкло. Он похлопал Пьеррикура по плечу. — Позаботьтесь о нем за меня.

Джонти с отвращением сморщил нос, а Турайс шагнул вперед. Похоже, Пьеррикур боялся оставить Алекса, так как Турайсу пришлось оттащить мальчика от Алекса.

— Кто мы? Няньки-монстры? — недовольно пробурчал Джонти. Турайс бросил предупреждающий взгляд на своего друга, первокурсник заметно напрягся. Без контекста можно было подумать, что его ведут на казнь. Однако в данном случае это было не так уж далеко от истины.

Остаток пути был некомфортным, и неловкость висела в воздухе. Особенно из-за ненавидящих взглядов, которые бросали на Айгеля остальные чистокровные слизеринцы. Однако в присутствии Турайса никто не осмелился высказать свое несогласие.

Когда они вошли в общий зал, Турайсу пришлось оставить Пьеррикура с первокурсниками, а самому занять место в центре зала вместе с остальными ребятами. Как оказалось, к первокурсникам всегда обращался самый влиятельный слизеринец, а не староста. Турайс содрогнулся при отвратительном воспоминании о вступительной речи и последующем терроризировании в прошлом году. В этом году все будет по-другому, в этом он был уверен.

Пока Малфой обращался к первокурсникам, он воспользовался возможностью осмотреть комнату. На самом деле, все уже было по-другому. Беллатриса закончила школу и больше не присутствовала. Что касается Нотта, то, хотя он все еще учился на седьмом курсе, он больше не входил в группу лидеров из-за неудачной попытки противостоять Турайсу в прошлом году и находился среди других наблюдателей. Нотт кипел от злости и переговаривается со своими друзьями, Малсибером и Трембли.

Вдруг входные двери открылись, Алекс проскользнул в общий зал и занял свое место рядом с Турайсом. Турайс вопросительно посмотрел на друга, но тот пробормотал "позже".

— И на этом все, спокойной ночи. — Малфой закончил свою речь, и первокурсники начали двигаться к своим комнатам, не подозревая о предстоящей встрече со старшими слизеринцами.

Антонин Долохов вышел на середину их пути и угрожающе возвышался над первокурсниками. Они в тревоге замерли на месте, испуганные внезапным вниманием... Затем Долохов заняв место Беллатрисы и прорычал речь, напоминающую ту, что была произнесена годом ранее.

— Здравствуйте, первокурсники. Я — Антонин Долохов, — злобно сказал Долохов. — В благородном факультете Слизерин существует множество неписаных правил, но самое главное из них вы должны запомнить: в Слизерине есть группа лидеров, и они имеют последнее слово в каждом вопросе факультета. Вы должны слушаться их всегда и без исключений, иначе вас ждет справедливое наказание!

Первокурсники вздрогнули от его тона, а некоторые из них слегка струсили.

— Итак, кто здесь не чистокровный? — Спросил Долохов, хотя его взгляд был устремлен на одного конкретного мальчика, который трясся в задней части группы.

Выйдя из толпы в центр общего зала, Турайс напустил на себя надменный вид и нахмурился. Антонин Долохов, скорее всего, был будущим Пожирателем смерти, и хотя в прошлом году Турайс не часто общался с парнем, он внимательно следил за его ролью члена внутреннего круга Малфоя.

Тем не менее, это был первый раз, когда Турайс противостоял ему.

— Долохов, — сказал Турайс, стоя рядом с парнем перед нервничающими первокурсниками, — мы не должны так пугать первокурсников в их первый вечер в Хогвартсе.

Долохов изобразил на лице фальшивую улыбку, повернулся и посмотрел на Турайса. Турайс знал, что он был в ярости из-за того, что его прервали, и чувствовал, как гнев волнами накатывает на его тело.

— Прости, Долохов. Я просто говорю на основе своего собственного опыта, полученного всего год назад, когда мне говорили эту речь, — спокойно произнес Турайс.

— Неужели, Блэк? У меня сложилось впечатление, что ты неплохо адаптировался.

— Тогда у тебя неверное впечатление, — пренебрежительно сказал Турайс, затем повернулся к первокурсникам и добродушно улыбнулся.

— Здравствуйте, я Турайс Блэк, второй курс. Я больше забочусь о высокой морали и стремлении к успеху. Чистота крови стоит на втором месте, — мягко сказал Турайс, бросив взгляд на Долохова. — А теперь поскорее отправляйтесь в свои постели, вы все, должно быть, устали.

Турайс жестом указал на лестницу, ведущую к спальням первокурсников. Однако первокурсники нервно переводили взгляд с одного мальчика на другого и обратно, не зная, что делать.

— Не волнуйтесь за Долохова. Если у него есть какие-то проблемы, он будет решать их со мной наедине, — твердо сказал Турайс. — Мы же не хотим еще одной ситуации с Ноттом, правда?

Долохов нахмурился, его глаза опасно сверкнули. Но он не сделал ни одного движения.

— А теперь поторопитесь, вы же не хотите проспать и опоздать в первый день занятий, — снова весело сказал Турайс, и первокурсники, наконец, решили последовать его словам, и прошли мимо двух старших слизеринцев. Однако они все еще смотрели на них с опаской, когда проходили мимо. Турайс ободряюще улыбнулся им. Он также позаботился о том, чтобы сжать плечо Айгеля в знак ободрения.

После того, как он увидел, что они поднялись по лестнице в свои комнаты, Турайс снова повернулся к молчаливому Долохову.

— Долохов, — сурово сказал Турайс. — Я знаю, что это может шокировать, но Айгель Пьеррикур был распределен так же, как когда-то мы с тобой. Он такой же слизеринец, как и мы.

— Ты можешь убеждать в этом своих головорезов, но остальные члены факультета с тобой не согласны, — сплюнул Долохов, делая шаг вперед. — И мне придется разрушить твое идиллическое разочарование, но ты в меньшинстве, Блэк. Завтра Совет Попечителей подпишет петицию с просьбой о перераспределении. Большинство членов Совета Попечителей — члены семей нынешних слизеринцев. Мы доведем дело до конца.

— Это не первый и не последний раз, когда маглорожденный входит в эти двери, — сказал Турайс, указывая на вход. — Я бы предложил всем смириться с тем, что Айгель Пьеррикур здесь останется. Я слышал, что последний маглорожденный слизеринец был самым способным студентом, которого когда-либо видел Хогвартс, и он был основателем той маленькой группы, частью которой вы сейчас являетесь. Так что я бы предостерег тебя от столь скорого формулирования выводов.

— Возможно, это и так, Блэк. Но знаешь ли ты, куда он отправился после окончания школы? — Долохов усмехнулся. — В итоге он стал работать в "Горбин и Бэркес" продавцом. Ха! Вот тебе и лучший ученик Хогвартса! А потом он исчез с лица земли. Вполне подходящий конец для грязнокровки. Я бы хотел послать бутылку тому, кто совершил это деяние. Он оказал услугу всем нам, поставив его на законное место за то, что он даже посмел подумать, что может хоть в чем-то превзойти нас, чистокровных.

’Если бы только ты знал правду’, - подумал Турайс.

Он шагнул вперед и оглядел общий зал Слизерина, прежде чем объявить собравшимся: — Если кто-нибудь будет угрожать первокурсникам по какой-либо причине, вам придется отвечать передо мной. Считайте, что вы предупреждены.

* * *

На следующее утро Турайс подошел к спальням первого курса, чтобы проверить, как там Айгель Пьеррикур. Когда он поднялся на верхний этаж, он уже слышал какую-то суматоху в одной из четырех комнат для первокурсников. Турайс распахнул дверь и увидел, что прямо перед его ногами на полу лежал Айгель.

Лицо парня было в синяках и слезах. Его окровавленные губы были рассечены, а одежда порвана. Характерный зелено-серебряный герб на его мантии теперь представлял собой зияющую дыру, из которой виднелась жемчужно-белая рубашка. Недостающий галстук на его воротнике также был в руках одного из мальчиков.

Турайс опустился на колени, чтобы помочь мальчику подняться, и тот тут же бросился за спину Турайса, подальше от своих соседей. Блэк почувствовал, как в нем вскипает ярость, когда он столкнулся с реальностью, что некоторые первокурсники способны на такую жестокость по отношению к незнакомому человеку. Остальные пятеро мальчиков замерли, нервно поглядывая друг на друга. Турайс оглядел их виноватые лица, а затем перевел взгляд на одну из кроватей, стоявших позади них. Повсюду были разбросаны перья, наволочки и простыни были изрезаны и порваны, его вещи были разбросаны по полу.

— Кто-нибудь, объясните, что только что произошло, — раздался в полукруглой комнате холодный, суровый голос Турайса. Никто из мальчиков не заговорил. Турайс добавил, на этот раз с большей яростью: — СЕЙЧАС ЖЕ!

Пятеро первокурсников вскочили, почувствовав негодование, прозвучавшее в единственной фразе.

— Мы... он... г... грязнокровка, и мы... определяли... наши отношения с... ним... на следующие семь лет..., — заикаясь, произнес один из мальчиков, Джагсон. Однако его лицо было вызывающим и не выражало раскаяния в содеянном.

— Вы должны обращаться ко мне должным образом, мистер Джагсон, — холодно сказал Турайс.

Лицо Джагсона исказилось в гримасе, прежде чем он с силой и крайним отвращением выплюнул слово "мистер Блэк".

— Для вас, мистер Джагсон, господин Турайс Блэк, — сказал Турайс.

— Господин... Турайс Блэк, — нехотя выдавил он из себя.

— Запомните этот титул, мистер Джагсон, — сказал Турайс и обратился к пяти мальчикам. — Я наследник благородного и древнейшего Дома Блэк. Я могу превратить вашу жизнь в Слизерине в кошмар. К вашему огорчению, я только на втором курсе, так что у нас будет шесть долгих лет вместе, прежде чем я закончу школу.

Все пятеро мальчиков вздрогнули.

— То, как будут развиваться наши отношение в течение следующих шести лет, будет полностью зависеть от вашего поведения, — продолжил Турайс. — Я уверен, что вы слышали о моей репутации. Если нет, то вы скоро узнаете об этом. Вести себя как нормальные, вежливые люди — вот мое единственное требование ко всем вам. Это значит, не хулиганить, не применять насилие, не обзываться, быть уважительными друг к другу. Если я услышу, что вы нарушили мое самое основное требование, вы окажетесь в самом нежелательном положении, какое только возможно по правилам школы. Я понятно объяснил?

Мальчики быстро кивнули, хотя Турайс чувствовал, как в двух из них нарастает гнев: Трэверсе и Джагсоне.

— Хорошо, — кивнул Турайс. — Я ожидаю от вас всех устных и письменных извинений перед мистером Пьеррикуром до конца дня. Помните, то, что вы сделали сегодня, было серьезным проступком, и этого я не потерплю. Считайте, что это ваше первое и последнее предупреждение.

Турайс вывел испуганного ребенка из комнаты и повел его вниз по лестнице. По дороге слизеринцы смотрели на них с жгучим любопытством, прежде чем Турайс привел его в относительную безопасность своей комнаты. Однако даже там они не были защищены от пытливых взглядов соседей Турайса по комнате.

Турайс осторожно усадил Айгеля в кресло, а сам опустился на колени, чтобы осмотреть его раны. Алекс встал рядом с ним, а Джонти, нахмурившись, стоял у двери и молча наблюдал за всем процессом.

— Где-то болит? — мягко спросил Турайс. Айгель молчал, не отрываясь глядя на лицо Алекса своими опухшими глазами.

Турайс попробовал еще раз: — Разрешишь мне осмотреть твои раны?

Айгель продолжал смотреть на Алекса, пока тот не сделал быстрый кивок. Турайс улыбнулся и ободряюще кивнул, хотя первокурсник, вероятно, не заметил его улыбки.

— Я начну с нескольких основных диагностических чар, затем осмотрю твои поверхностные раны с головы, потом туловище и, наконец, конечности. Если почувствуешь боль, дискомфорт или захочешь, чтобы я остановился на каком-то этапе, просто подай мне знак, хорошо? — Турайс получил второй кивок одобрения. Турайс достал свою палочку и наложил Диагностические чары для проверки повреждения дыхания, сознания, позвоночника и нервов, проклятий, а затем на сломанные кости.

— Ты молодец, Айгель, — мягко сказал Алекс, и мальчик кивнул.

Все чары показывали нормальные результаты, и Турайс расслабился. У Айгеля были только поверхностные раны: — Значит, никаких повреждений, которые не смогли бы исправить Эпискей или Ферула.

Айгель снова кивнул и расслабился. Но его глаза по-прежнему пристально смотрели на Алекса. Турайс провел своей палочкой по телу Айгеля. На лице, руках и груди было несколько синяков и порезов, но в остальном он был невредим.

— Сейчас может немного щипать... — сказал Турайс.

— Эй, Айгель, не хочешь крепко взять меня за руку? — сказал Алекс, протягивая руку. Мальчик осторожно положил свою руку в ладонь Алекса.

Затем Турайс произнес заклинание Эпискей широкого спектра действия. Айгель поморщился, когда раны были продезинфицированы, а затем быстро затянулись. Турайс видел, что мальчик сильно кусает губы, чтобы не закричать. Его рука крепко сжимала руку Алекса.

Все синяки сразу же стали темно-фиолетовыми и значительно поблекли. Порезы также затянулись и превратились в многодневные струпья. Глаза Айгеля расширились от удивления, когда он осторожно прикоснулся к своему лицу, где были раны. Возможно, слишком увлекшись, он потрогал один из своих больших синяков и зашипел от боли. Турайс тихонько захихикал и призвал эссенцию Муртлапа, которая через мгновение влетела ему в руку.

— Раны еще не полностью зажили, — объяснил Турайс. — Потребуется еще несколько дней, прежде чем они полностью исчезнут. — Он протянул пузырек с раствором. — Это эссенция Муртлапа. Ты можешь наносить ее прямо на синяки и порезы. Она обладает охлаждающим эффектом и поможет притупить боль.

Глаза Айгеля метались между лицом Турайса и флаконом, он закусил нижнюю губу и взял флакон.

— Спасибо... — сказал Айгель тихим, дрожащим голосом. — Т... Турайс.

После того, как Турайс и Алекс проводили Айгеля в его комнату, они вернулись обратно и обнаружили, что Джонти вступил в перепалку с тремя другими соседями по комнате.

— Я знаю, что вам не нравится то, что вы видели, гораздо сильнее, чем нам... — кричал Флинт.

— Будь ты проклят, Уркхарт! Я с Алексом и Турайсом до конца, — крикнул Джонти. — Даже не думайте о тактике разделения. Она никогда не сработает!

— Если это поможет тебе лучше спать по ночам, — усмехнулся Уркхарт. — Блэк любит свои сломанные игрушки, а вы даже не близки. Просто помни, что ты всегда будешь играть роль третьего колеса для этих двоих. Потенциально ты можешь стать и четвертым колесом с этой грязнокровкой...

— Заткни свою пасть, Уркхарт! — крикнул Алекс. — Не оскорбляй моих друзей.

— Я вижу, что за лето у тебя появился характер, Фоули, — сказал Уркхарт, его глаза опасно сверкнули. — Это хорошо. Мне нравится, когда они немного сопротивляются. Так интереснее, не так ли?

— Под моим присмотром ты ни с чем не играешь, Уркхарт, — холодно сказал Турайс.

— Конечно, Блэк, — уступил Уркхарт. Он снова повернулся к Алексу и усмехнулся: — Я подожду и посмотрю, что ты будешь делать, когда останешься без своего рыцаря в сияющих доспехах, Фоули.

— В твоих мечтах, Уркхарт, — сказал Турайс.

— Возможно, — предостерегающе сказал Уркхарт. — Однако разница между мечтами и реальностью заключается в действии. Твой маленький проект с полукровками не очень приятен, но, тем не менее, вполне приемлем. Но эта позорная ситуация с маглорожденным?! На твоем месте я бы поостерегся.

— Я уже слышал эту угрозу раньше, — спокойно ответил Турайс. — Твои слова меня ничуть не пугают.

Уркхарт бросил на Турайса последний взгляд, прежде чем громко задернуть полог кровати. Турайс посмотрел на других своих соседей по комнате, Риверса и Флинта, которые молча наблюдали за происходящим.

— Есть ли у кого-нибудь из вас что-нибудь, о чем вы хотели бы меня предупредить? — холодно спросил Турайс.

— Я на твоей стороне, Блэк, — сказал Риверс, отходя от Флинта. Громко крикнув в сторону задернутых штор, он заявил: — И я не боюсь говорить это тем, кто прячется в тени!

Флинт продолжал долго смотреть на Турайса, затем повернулся и начал распаковывать свои вещи. Тихим голосом он пробормотал: — Кто-то обязательно будет действовать, Блэк. Только не удивляйся, когда это случится.

Джонти фыркнул и злобно прошипел: — Если бы я не знал тебя лучше, я бы подумал, что ты говоришь так, будто тебе небезразлично его благополучие.

Турайс увидел, как Флинт замер на этих словах, а после продолжил раскладывать вещи, ничего не ответив. Неожиданно, карман обдало жаром, и Турайс тут же потянулся за фальшивым галеоном.

"Нам нужно поговорить", — гласила надпись на галеоне.

* * *

Турайс прибыл в условленное место — заброшенный класс, — и увидел Андромеду, вышагивающую взад-вперед перед пустой доской. Закрыв за собой дверь, Турайс подошел к своей кузине.

— Анди, — поприветствовал Турайс.

— Турайс, — сказала она с необъяснимым чувством срочности.

— В чем дело?

— То, что я сейчас скажу, имеет огромное значение, — быстро прошептала она. — Я была на свадьбе моей сестры этим летом и подслушала разговор, темой которого был ты.

— Свадьба Беллатрисы, — выдохнул Турайс.

— Я не осмелилась послать тебе сову, опасаясь, что мои письма будут прочитаны, а галеон... ну... у него ограниченный запас слов. Так или иначе, я полагаю, что против тебя готовится заговор, — продолжала Андромеда. — Я слышала только обрывки разговора, и ничего существенного. Только то, что тебя упомянули в качестве испытуемого...

— Испытание? — Турайс нахмурился, и Андромеда кивнула. — Для чего?

— Я не знаю, Турайс...

— Ты знаешь, кто участвовал в разговоре?

— Я не узнала их голоса, Турайс. Я... Я украдкой взглянула в список гостей, но там были только члены расширенной семьи Лестрейндж и никого подозрительного.

— Но эти люди могли быть частными гостями, которых не было в списке приглашенных, — сказал Турайс. — Но это хорошая мысль — проверить список гостей, Анди.

— Мне жаль, что я не могу тебе помочь, Турайс, — нервно сказала Андромеда. — Но я подумала, что ты должен знать об этом. Поскольку в этом замешаны Лестрейнджи, это должно быть плохой новостью.

— Нет, Анди. Ты многое сделала, спасибо тебе, — искренне сказал Турайс.

Внезапно Турайс услышал три пары шагов, приближающихся к ним. Он тут же прижал указательный палец к губам и жестом приказал потрясенной Андромеде молчать. Турайс схватил девушку за предплечье и потянул ее ко второй двери. Он бесшумно отпер дверь, и они выскользнули из комнаты как раз в тот момент, когда вторая дверь со скрипом открылась. Заглянув в слегка приоткрытую дверь, Турайс увидел, как в комнату вошли два мальчика.

Это были Нотт и Синд, семикурсник.

— В чем дело? — сердито шипел Нотт на парня.

— Мы с Лестрейнджем встретились с Сам-знаешь-кем летом, — шипел Синд. — И он упомянул, что подумывает отказаться от своего предложения тебе. Очевидно, кто-то рассказал ему о том, что произошло в школе, и ты теперь в ауте.

— На что ты намекаешь, Синд? — огрызнулся Нотт.

— Именно на то, что я только что сказал. Тебе лучше взять себя в руки и показать себя, Нотт, — предупредил Синд. — Это твой последний шанс доказать, что ты достоин.

— Отлично! Я понял, Синд. Если это все, можешь идти своей веселой дорогой, — проворчал Нотт.

— Мне плевать, если ты не пройдешь отбор, Нотт. Но я не хочу, чтобы меня ассоциировали с неудачей...

Дверь со скрипом открылась, и голос профессора МакГонагалл прозвучал на всю комнату: — Что вы двое здесь делаете, мистер Нотт и мистер Синд?

— Ничего, профессор, — спокойно ответил Синд.

Профессор МакГонагалл сузила глаза на двух парней и сурово сказала: — Тогда отправляйтесь в Большой зал за расписанием.

Пара шагов поспешно удалилась, когда профессор МакГонагалл медленно закрыла дверь и пошла прочь.

— Ты же не думаешь, что они имеют какое-то отношение к тому, что я только что рассказала? — сказала Андромеда.

— Я не уверен, — прошептал Турайс в ответ.