Сны на две жизни (гет)

О причинах столь бурного смешанного с нотками радости и восхищения негодования жены выяснить удалось через чуть более чем неделю. Усилившаяся в следствие беременности эмпатия Падме чётко говорила о том, что сын каким-то образом общается с дорогим папулей. Это один раз можно списать на глюк. Два на следствие так и не проявившегося что при первой, что при теперь уже второй беременности токсикоза. Но когда ты слышишь: «Доброе утро, сынок, пусть звёзды укажут тебе путь» каждое без исключения утро, то вывод напрашивается сам собой.

Как итог недельного наблюдения, отловила тот момент, когда сын только-только открыл глазки и почти моментально ощутила ушедшую куда-то вдаль волну-зов. «Ах, вот оно значит как, так вот что за колыбелька такая, ах ты паршивец, ну Энакин, ну погоди у меня», — мстительно подумала Падме, а затем наклонилась к сыну и тихо, только ему, но больше всё же Энакину зашептала.

— Представляешь, Эри, у тебя скоро будет братик, ты передай папе, что если он не явится к родам и не избавит меня от головоломки «придумай ему имя», то я его отлучу от всего от чего только можно, — малыш недоуменно хлопнул глазами, ну не умеют настолько маленькие дети понимать, что такое братик. Но так как момент был подобран очень и очень верно, то гневное послание жены дошло до адресата, причудливо совместившись с «доброе утро папочка». И именно поэтому забавно склонивший голову набок сын неожиданно в голос ответил:

— Хорошо, я приду, — изумлённая Падме несколько раз моргнула, пытаясь понять, померещилось ей или нет. Она была уверена в том, что слышала голос Энакина так, словно бы тот был вот прямо тут рядом.

Сидящий же за ворохом датападов Энакин сделал глубокий вдох и со вкусом потянулся. Вопрос с недовольством супруги решился весьма просто и оригинально, а что до её требования, так оно вполне закономерно и он, Энакин, обязательно постарается его выполнить.

* * *

Очередная уже не вспомнить какая по счету планета, но на этот раз их маленькую группу ждала удача. Старый, забытый абсолютно всеми малый храм, а в ангаре, в ангаре стоит пусть и неимоверной древности, но вполне себе рабочий звездолёт. Курьер дальнего класса. Такие делали ещё в эпоху, что была до Ревана.

Увидев этот совершенно, по крайней мере на первый взгляд, исправный транспорт, магистр Ню возблагодарила всех известных ей богов и силу скопом. День, когда всё изменилось, день, когда рухнул столь знакомый, взрастивший её орден, она, магистр-архивариус Иокаста Ню,* запомнила на всю свою жизнь. Тогда, спасая архивы и самый, по её мнению, ценный голокрон храма, она и сама не поняла, как оказалась в башне совета. Именно там её глазам и предстала страшная картина. Падший, полтора десятка юнлингов и зажжённый меч. В тот миг перед ней пронеслось всё, и она была готова умереть, но именно этого-то и не потребовалось. Совершенно неожиданно обезумевший в своей ярости Скайуокер замер, а затем погасил меч и странной словно бы деревянной походкой направился к терминалу совета. Провёл подле него несколько мучительно долгих минут, а затем внезапно обернулся и, посмотрев на неё своими пылающими звёздным светом глазами, велел забрать малышню и уходить.

Все эти полтора года в те немногие минуты покоя, что удавалось вырвать из захлестнувшей беглецов круговерти, она всё думала и думала, думала о том, что они тогда избежали смерти не иначе как чудом. По коридорам их будто бы вели, и их корабль ушёл с Корусанта так никем и не замеченный. Позже она узнала о том, что неожиданно спасший их падший магистр, которого и падшим-то в тот момент назвать язык бы не повернулся (не жёлтые у него были глаза, не жёлтые и не привычно небесно-голубые, а серебряно-звёздные, словно бы две ярчайших звезды, будто звезды-близнецы с его родины) убит! Убит собственным учителем, а сам убийца рассказывает всем желающим о том, как Энакин якобы зарубил всех юнлингов. И это при том, что вот же они рядом стоят. Каждый раз слыша об этом чудовищном слухе, она молчала и скрывалась. Не для того им дали шанс, не для того.

Постепенно обдумывая всё произошедшее и рассмотрев оное со всех доступных её разуму ракурсов, она поняла, что уверенность Кеноби скорее всего строится на том, что Энакин подделал записи в зале совета. Иначе их столь легко удавшийся побег было попросту не объяснить. И вот уже более полутора лет они скитаются по самым закоулкам галактики. Была бы она одна, давно бы ушла в неизведанные регионы, но когда на твоём попечении дети…

Вот только похоже, что заряд везения, приданный тем всплеском неизвестной силы, что имел место быть в зале высшего совета, таки иссяк. И если с планеты им таки удалось удрать, то вот из системы… Глаза магистра-архивариуса обречённо-отрешённо смотрели на реющую у самой границы системы тушу РЭБ-корабля. Уйти, когда на твоём пути такое есть задача более чем невозможная, не прыгнешь ты в варп, не прыгнешь и всё тут, а петлять по системе…

Кольцо блокады становилось все уже, а застывший у обзорного иллюминатора Вейдер тихо скрипел зубами. Как же не вовремя был отдан приказ, как же не вовремя вмешался император. Ну Зиндж, ну сука, вот подожди, доберусь до тебя, и ты в миг узнаешь, что такое боевая ярость рода Эл. Увы, но как-либо помешать этой медленно, но неумолимо затягивающейся удавке в текущий момент он был безсилен. И это притом что ещё на Элизиуме он, Энакин, вспомнил и не просто вспомнил, но и с улыбкой осознал, что хоть и натворил бед, но детей так и не тронул, и, что бы там ни говорил взбесившийся в своей ненависти Кеноби, детской крови, что так безценна для каждого представителя его, Энакина, народа на его руках как не было так и нет.

В тот день, когда пришли воспоминания, и он с облегчением понял, что не тронул малышей, которых, как смутно сам помнил, вроде бы как перебил. Вспомнил и замершую магистра-архивариуса и то, как гаркнул уходить. А также то, как подделывал записи и давал им зелёный коридор на вылет с блокированной планеты. «Всё можно отстроить, всё можно поднять из пепла и из руин, но дети… Их жизни священны и нет того воина золотого рода, не рождён тот Эл, руки коего были бы запятнаны детской, невинной кровью», — тогда, в храме, его удержали заложенные во всех без исключения воинах золотого рода постулаты.

Храни детей, они наследие рода, и им ну очень повезло, один из юнлингов был достаточно силён, его кровь ещё хранила образы древнего рода, и он отреагировал буквально на инстинктах. Малыш, как Энакин впоследствии выяснил, Эйнакс, одним своим присутствием спас всех юнлингов, что в тот момент были в храме. И вот теперь вокруг них вновь уже практически полностью сомкнулась ловушка. Возможно, лишь возможно, что будь он за штурвалом, кораблик бы сумел вырваться. Вот только за штурвалом не он, а это означает, что и того мизерного шанса, что он бы хотя бы попытался выгрызть, у беглецов нет.

Откуда-то сзади неожиданно донеслось что-то о неимоверной рухляди, возглас был смешан с совершенно искренним недоумением по поводу того, что оно ещё и летает. Энакин и сам не понял зачем, но таки развернулся и мгновенно затихшую рубку корабля буквально взорвал спокойный вопрос.

— Поясните?

— Простите, мой лорд я, этого…

— Поясните, что именно вы имели в виду, когда назвали этот корабль доисторической рухлядью? — всё также ровным, без каких бы то ни было эмоций, тоном повторил свой вопрос Энакин.

— Мой лорд, дело в том, что эти корабли строили ещё до мандолорских войн *. Ему никак не менее семи тысяч стандартных лет.

— Ясно, — коротко ответил Энакин и отвернулся обратно к иллюминатору. Внешне казалось, что вновь замерший у транспластила черный гигант потерял к происходящему всякий интерес, а несчастный офицер, имевший несчастье вызвать неудовольствие шефа, тихонько выдохнул и мысленно скрестил пальцы в робкой надежде на то, что всё-таки обойдётся. Такая наивность выглядела весьма и весьма забавной, и если бы ответ мальчишки не был более чем удовлетворительным, то ради поддержания имиджа пришлось бы его примерно наказать. Но здесь и сейчас Энакину было совершенно не до него. Теперь, когда появился крохотный, практически ничтожный, но таки шанс на то, что беглецам удастся-таки помочь.

Едва развернулся к транспластилу, как броня получила команду замри и полностью зафиксировала тело, делая его абсолютно неподвижным, если, конечно, не считать за движение дыхание и сопутствующее ему едва заметное движение грудной клетки и плеч. Потребовалось это ради того, чтобы рискнуть если не всем, то уж точно многим, рискнуть и попытаться поверить в чудо, чудо, которое позволило бы отвести беду.

Несколько томительных минут ушли на то, чтобы подстроиться под текущие вокруг потоки силы и, отсеяв всё лишнее, таки применить доставшийся от биологической матери дар. Ещё секунда, и тело безвольной куклой обвисло в зафиксированной в одном положении броне, тогда как разум развернулся во всю ширь. Астральная проекция проявилась прямо на корабле беглецов.

Энакин осмотрелся и, признав убранство довольно-таки милым, принялся за поиски шины психофизического канала. Таковая отыскалась почти моментально и Энакин, недолго думая, авторизовался в системе, используя фамилию своей биологической матери. Ещё пара мгновений, и он занял положенное астронавигатору место. Именно в этот момент он и понял, что на него с огромнейшим интересом смотрит один из юнлингов. Не узнать давешнего знакомца, благодаря которому они все и остались живы, было бы весьма и весьма проблематично, а изумлённый малыш взирал с неподдельным интересом.

— Так ты тоже навигатор, спящий?! Что ж, тогда этот звездолёт в надёжных руках, а теперь смотри и запоминай, — произнёс Энакин, после чего подмигнул и продолжил фразу стандартным пожеланием любому идущему среди звёзд, — мичи би оран кото.

Эта гонка со смертью уже порядком вымотала и единственное, что ещё оставалось, это направить корабль прямо в корону местного светила, так по крайней мере детям не причинят вреда, а то, что заполучи их империя, так и будет, Иокаста Ню была полностью и всецело убеждена. Довелось увидеть судьбу нескольких падаванов. Их мастера пали, а их самих превратили в нечто, что весьма отдалённо напоминало одарённого человека. И именно в момент, когда отчаяние захлестнуло практически с головой, один из малышей потряс за рукав.

— Мастер, смотрите, мастер, что это? — раздалось откуда-то сбоку, и магистр-архивариус невольно перевела взгляд на один из боковых экранов. По нему неслись какие-то строки, и на нём же горело сообщение об активации некоего астрального двигателя. Полных десять секунд потребовалось только на то, чтобы осознать, что корабль перешёл на автопилот, а запускаемым оборудованием может оперировать только и исключительно очень особенный вид одарённых. Те, кого именуют астронавигаторами, те кто не рождался вот уже не первую тысячу лет.

Все эти знания пронеслись за пару мгновений, а следующий миг прямо перед носом корабля вспыхнуло прекрасное звёздно-голубое сияние. Их корабль влетел прямо в центр восхитительного, созданного этим сиянием, цветка, и звёздная чернота космоса сменилась прекрасной дорогой звёзд. Изумлённая Иокаста Ню не могла поверить в то, что она видит это своими глазами, в то, что некто, рождённый со столь особым даром, совершенно непонятно как, но таки помог им, а затем, возблагодарив силу и всех известных и не очень ей богов, откинулась на спинку кресла.

На мониторах горели надписи, говорившие о том, что корабль выпустил астральные паруса и что им рассчитали конечный пункт прибытия, на большее её скромных познаний просто не хватало, но и того что есть достаточно для того, чтобы понимать то, что сила по-прежнему благоволит им, и пока они не сойдут с дороги звёзд, а сходить с неё во время прыжка, не имея на борту астронавигатора, есть практически самоубийство и лучшее, чем это может закончиться — выпадение где-то в мёртвом космосе. О худшем же думать и вовсе не хотелось. Именно поэтому магистр-архивариус ещё раз глубоко вздохнула и, развернув кресло, решила выяснить, как там её подопечные. Как оказалось, все дети столпились у иллюминатор и полными восторженного восхищения глазами смотрят на сияющее за бортом небывалое чудо.

— Мастер, а что это? — спросил один из малышей, и ей пришлось пуститься в объяснения о том, что же из себя представляет дорога среди звёзд. Дети слушали, затаив дыхание, а когда рассказ дошёл до астронавигаторов, маленький Эйнакс тихо сказал:

— А я видел звёздного дядю.

— Видел? Когда? Ты можешь описать его? — тут же встрепенулась магистр архивариус.

— Ну это был магистр Скайуокер, он назвал меня спящим, а ещё сказал, — мальчик смешно свёл брови в явной попытке вспомнить, что именно ему сказали, и спустя несколько секунд произнёс: — мичи би оран кото, мастер, а вы не знаете, что это значит?

— Пусть звёзды укажут тебе путь, — машинально перевела главный архивариус уже погибшего ордена, — так звучит стандартное пожелание всех астронавигаторов, оно им заменяет и приветствие, и пожелание удачи. До сего дня я думала, что это практически невозможно, что все носители этого древнейшего в галактике языка давным-давно покинули эту вселенную.

— Как это, мастер? — тут же поинтересовался чей-то любопытный голос.

— Что значит покинули вселенную? — вторил ему другой.

— А вселенная это сколько? — спрашивал третий.

Ответы заняли несколько часов. Дети не унимались, и каждый новый ответ порождал всё новые и новые вопросы. Сама же архивариус отвечала скорее автоматически, ведь все её мысли занимали слова малыша, а также то, что его назвали спящим. Хотя, если подумать, то получалось, что всё именно так и есть, ведь астральную проекцию могут видеть только и исключительно одарённые, и то далеко не все. Особенно если обладатель этой самой астральной проекции не пылает жаждой общения. В остальных же случаях её увидят только и исключительно те, к кому оную направили. И раз Эйнакс смог увидеть явно ненаправленную астральную проекцию занятого расчётом прыжка астронавигатора, и не просто увидеть, но ещё и услышать, то, скорее всего, он ещё совсем маленький и оттого спящий астронавигатор. А уж когда мальчик поведал о том, что Энакин сказал, что уверен в том, что оставляет корабль в хороших руках, какие-либо сомнения развеялись, как утренний туман под лучами полуденного солнца. И куда бы их не забросило и где бы ни была конечная точка проложенного вот уже во второй раз спасающим их жизни Энакином Скайуокером маршрута. Когда придёт время, Эйнакс сможет вернуть их домой. Конечно, только и исключительно при условии, что в возвращении будет иметься хоть какой бы то ни было смысл. Но главное — это сама возможность.

* * *

В тот самый момент, когда перед уже практически пойманным лучом захвата кораблём вспыхнуло неизвестной природы сияние, Энакин вновь открыл глаза и пакостно улыбнулся под своей глухой черной маской. Теперь достать беглецов будет практически невозможно. Ни нужной аппаратуры, ни операторов оной, ничего этого ни у империи, ни у теперь уже сгинувшей с просторов галактики республики нет, и именно поэтому это и хорошо. Хорошо, потому что теперь магистра Ню и малышей будет совершенно от слова совсем не достать, а уж найти себе новый дом, как и вернуться, они смогут, ведь не зря же мастер Ню была тогда в храме. Теперь, когда вокруг была относительно спокойная обстановка, у него получилось вспомнить свой поход в храм в мельчайших деталях. Именно эти воспоминания и дарили надежду на то, что всё с ними будет хорошо. Ведь мастер Ню ушла из храма отнюдь не только с детьми. Пропало несколько десятков самых древних голокронов. Самых древних, самых ценных, тех что сохранились ещё со времён, когда орден базировался на Тайтоне. Императору достался только и исключительно новодел, ну, может быть, парочка видевших Ревана, но уж точно, что не древнее.

Злобе его самопровозглашённого императорского величества тогда не было предела, её отголоски до сих пор звучали под стенами храма, ныне превратившегося в его императорского величества личный дворец. Вот только на ней всё и закончилось, и именно поэтому мастера Ню приказали брать живой и именно поэтому же его, Энакина, отстранили от командования. Палпатин, как и многие до него, мерил всех и вся по себе, и именно поэтому был убеждён в том, что ученик может не сдержаться. Понять его логику не составляет труда. Ведь джедаи притесняли и запирали его, Энакина, дар, а в конце обучения сначала лишили одной руки, а затем и всех остальных конечностей и, будто бы этого мало, ещё и добить не соизволили, эстеты поганые. То, что не добили, это, конечно же, плюс, ведь живой избранный это всяко лучше, чем мёртвый, а вот то, что в сердце его не осталось ничего, кроме пламени ненависти, это уже плохо. Плохо, ведь тёмная сторона — это не только ненависть — это ещё и жесточайший контроль. Ведь без контроля ты будешь просто зверем с мечом на перевес, такого зверья у Палпатина было и так в достатке, и именно поэтому он делал, как он сам думал, всё для того, чтобы ученик не скатился до состояния полуразумного животного.

То, что оное состояние не грозило ни его, Энакина, двойнику, ни ему самому, императору было невдомёк. У него у самого пока ещё незаметно, но таки да, подтекало. Пока ещё не фатально, но ему уже всюду мерещились заговоры, и поэтому Энакин как манну небесную воспринял попытки оттеснённых от кормушки создать какой-то там альянс за республику. Разбить их не составило бы никакого труда, но зачем, зачем отнимать у императора такую шикарную игрушку? Пусть тешится, пусть приказывает своим недогенералам-прихлебателям разобраться с тем-то и с тем-то. Они профукают, и император всё одно поручит это своему ученику и его генштабу, а в придачу велит очистить очередной флот очередного моффа от очередной кучки возомнившей себя вершителями судеб, а на деле являющихся не более чем пустым местом.

Вот и сейчас эта кучка вновь облажалась, Зинджу выделили ресурсы целого сектора, целый флот новейших РЭБ кораблей, и что в итоге? А в итоге пшик и не пойми каким чудом ушедшая прямо из-под носа хранительница знаний канувшего в лету ордена. Шансов на то, что идиот таки отбрехается, практически нет, чудо — это не то, что желает услышать император, это не оправдание. И если корабль таки сумел уйти в прыжок, то значит что? Правильно, блокада была рассчитана плохо. Лазейка была найдена, а то, что она была, так даже если и не было он, Энакин, её найдёт. Вот прямо сейчас и найдёт, надо только поднять данные по этому кораблику, кое-где подтереть, кое-что подменить и вуаля, внезапно выяснится, что именно в точке прыжка из-за неверного расчёта перекрёстной работы РЭБ-полей была брешь, и уж, конечно же, ничего удивительного в том, что столь многоопытный и мудрый магистр, как Иокаста Ню её нашла, и не только нашла, но и воспользовалась.

Именно с такими мыслями Энакин и покинул мостик своего нового флагмана. Всего месяц как со стапелей головной корабль типа «Имперский I», всего-то на полкилометра крупнее своего предшественника класса «Победа II». Очередной утюг, угодный его императорскому величеству и совершенно безпощадный в своих недостатках. Всё та же выступающая над корпусом рубка, Энакин даже не удержался и отправил главному конструктору видео открыткой с висящей на стене собственного кабинета мишенью для дартса, где рубка ИЗР занимала аккурат середину, а подпись под мишенью гласила, что это есть руководство по выведению из строя ИЗР любого класса. На отправленном видео он самолично кидал в мишень дротики с разных ракурсов, и даже из-за спины, и все они прилетели исключительно и только в десятку.

Совершенно зелёная рожа оного гения в день, когда забирал свой новый флагман с Куата, ясно говорила о том, что намёк тот, судя по всему, понял.

Комментарий к Глава девятнадцатая Побег магистра и его последствия

* Я знаю о том что в русском переводе имя этого джедая озвучили как Джокаста Ню (англ. Jocasta Nu) вот только это видоизменившееся греческое Иокаста (Эпикаста; др.-греч. Ἰοκάστη) гугл переводчик также переводит это имя как Иокаста. Соответственно у меня эта героиня носит именно это имя.

** Мандалорский период (7000 ДБЯ − 5000 ДБЯ)