Глава дома Блэк (джен)

Вероятно, с качелями он сглупил, но ведь Гарри так хотел покататься… так тянул его в сторону детской площадки и размахивал ручками, пытаясь изобразить, как здорово рассекать воздух, что Сириус сдался. Крестнику и так нелегко приходилось, он хотел его хоть как-то порадовать, вот и притянул треклятые качели поближе к дому. Кто же мог предвидеть, что из-за них разгорится нешуточный спор... Мистер Уизли так и ушёл, не выписав ему штраф, а Сириус, взяв Гарри на руки, вернулся в дом, предчувствуя упрёки матери и дяди Сигнуса за сумасбродный поступок. В этот раз он оплошал, да, придётся это признать. Переодевшись после прогулки, Сириус зашёл в столовую, но застал там только мать. К его удивлению, она лишь спросила, нагулялись ли они, и о чём-то задумалась. Дяди Сигнуса за столом не было, похоже, он уже сказал всё, что хотел, и не остался на ужин. Вот только почему он заходил? Узнал что-то о Беллатрисе? Пришёл сестре недовольство высказать или же заходил из-за какой-то ерунды?

Добби поспешил навстречу Сириусу, желая помочь усадить развеселившегося Гарри на детский стульчик и покормить.

— Спасибо, — бросил ему Сириус и уселся на соседний от матери стул.

Она продолжала о чём-то думать, поэтому он первым нарушил молчание:

— А-ам… а чего дядя заходил? У него всё в порядке?

— Разумеется, — отозвалась матушка, оторвавшись от мыслей, и перевела на него взгляд. — Сигнус заходил сказать, что Белла весной замуж выходит и пригласил нас на её свадьбу.

— Замуж? — не понял Сириус. — Так она же… Подожди, а она что, с Родольфусом развелась? — запутался он.

— Да, весной выйдет за Кингсли Бруствера. Знаешь такого?

Открывший рот Сириус ненадолго застыл и подумал, как хорошо, что он не стал есть, а то бы подавился. А он-то думал, что с Беллатрисой стало… как именно матушка её наказала за нападение… Похоже, неслабо кузине досталось, если она собирается выйти замуж за того, кого прежде убила бы.

— Ну так… слышал немного, — наконец ответил Сириус, — Фрэнк Долгопупс, с кем мы в Ордене состояли, упоминал его пару раз… смышлёный вроде парень, мракоборцем хочет стать, пока стажируется в Управлении.

— Хорошая партия для Беллы, — сухо подметила матушка, — к тому же он из наших, из чистокровных.

Удивлённый Сириус хотел бы сказать, что чистокровный Бруствер так-то придерживается других взглядов, но подумал, что это, должно быть, и матери, и дяде Сигнусу известно.

— И у них это… по любви? Или так… по велению старших? — осторожно уточнил он.

— По любви, конечно, — ответила мать. — Брустверы Сигнусу условия выдвинули, прежде чем контракт заключать, так что, твоя кузина и их сын нашли общий язык.

Крайне заинтригованный этой новостью Сириус подумал, что да, такое событие он точно не должен пропустить. К тому же мать удивила его ещё больше, сказав, что будет приглашена вся родня, а это значило, что на свадьбе будут и Тонксы, и Долгопупсы. Какой же внезапный приступ радушия для очерствевших Блэков! Будь находчивый дядя Альфард жив, он бы на такую свадьбу охотно явился, чтобы побыстрее напиться и развлечения ради поддевать родных.

— И учитывая, что у нас, Малфоев и других родственников малые дети, детский столик тоже, думаю, должен быть, — сказала матушка и, немного подумав, прибавила: — Кстати, можно сказать твоему дяде, что мы обидимся, если Гарри не будет удостоен чести нести кольца.

Сириус хотел бы сказать, что Гарри вряд ли расстроится, если ему не придётся куда-то там идти с подушечкой в ладошках, но мать его опередила и кивнула собственным мыслям.

— Да, к весне он как раз окрепнет… не будет ни очков, ни шрама, ни тёмной сущности. В конце-то концов, если доверить такое дело крошке Драко, то Люциус может начать нос задирать, а я не переношу эту его ухмылку…

— Да… можно и сказать, — согласился Сириус, всё ещё не зная ущипнуть себя или не стоит.

Когда всё успело настолько измениться? В какой момент? Чтобы его кузина, радеющая за дела несравненного Тёмного Лорда, и ворчливый дядя Сигнус всю родню решили созвать, а матушка не была против этого? Сириус озадаченно посматривал на неё, пока ужинал, но нет, по виду матери тоже не было заметно, что с ней могло вдруг что-то случиться.

— Может, ты мне скажешь наконец, что для тебя значат олени? — вдруг спросила она, смотря в сторону.

— Какие ещё олени? — не понял Сириус и, проследив за направлением её взгляда, повернул голову к детскому стульчику.

— Н-на! Нет! Н-на! Нет!.. — играл себе Гарри, то протягивая Добби пустую бутылочку из-под воды, то убирая её и прижимая к себе.

Поскольку домовик ему подыгрывал и делал вид, будто не может отобрать бутылочку, то малыш был доволен, он улыбался и дёргал ножками. Однако матушку занимала не эта игра, её взгляд держался на алой футболке, которую украшали белоснежные звёзды, ёлки и… олени.

— А, это, — понял Сириус, — так это… ну… мило же, — замявшись, сказал он, но матушка его не услышала.

— Что за нездоровая тяга к оленям? — не сводя с мальчика взгляд, спросила она задумчиво. — То эта футболка, то те другие…

— Так прикольно же. Ему идёт. Гарри, тебе ведь нравится, да?

Гарри, который понял только то, что его зовут, оторвался от игр с Добби и повернул голову.

— Прикольно же, да? Вот это же штука на тебе прикольная, скажи ведь! — обращался к нему Сириус и дёргал за края собственной футболки, желая продемонстрировать крестнику, о чём он ведёт речь.

— Нет, если бы мальчик хоть немного был похож на тебя… — продолжала себе рассуждать матушка, — я бы ещё поняла, что ты этим и кому пытался сказать…

— МАМА!!! — поразился Сириус, не ожидавший, что она знает даже такие «приколы». — Как ты могла такое подумать?!

— Зная тебя и твою развратную сущность… — словно не заметив, как сильно его возмущает одна только мысль, будто он мог за спиной лучшего друга встречаться с его женой, продолжала она, — ещё можно было бы найти связь, но если не это…

Сириус стукнул ладонью по столу, из-за чего мать перевела на него взгляд, но это почему-то произвело совершенно другой эффект. Закончив размышлять в одном направлении, она вдруг ушла в другое.

— Подожди-ка… — раньше него сказала матушка, — один умел превращаться в крысу, другой в пса, третий оборачивается на луну, а четвёртый…

— Откуда ты… — начал было Сириус и вздрогнул.

Бум! Гарри в стороне то ли ошибся, то ли обыграл Добби, и пустая бутылочка шлёпнулась на пол.

— Так он что, в оленя умел превращаться? — спросила матушка. — От этого эти дурные прозвища, вроде «Сохатый» или «Сохатик»?

— Но… как ты… — хлопая глазами, поразился Сириус.

— Ох, Сириус, я тебя умоляю, — отозвалась матушка, перестав хмуриться, — если ты хотел держать это в секрете, то не надо было завывать дома. И да, если уж ты без этого не можешь, то, будь добр, хотя бы заглушающие заклинания накладывать не только на одну сторону двери, но и на другую, — проворчала она и, повернувшись к Кикимеру, передала грязную тарелку.

Какие-то мгновения за столом стояла тишина. Потрясённый Сириус смотрел, как мать наливает себе чай, и в его голове одна мысль стремительно сменялась другой. Насчёт тайны Римуса у него ещё давно имелись некоторые подозрения… чтобы вездесущая мать и не знала, почему его друг такой бледный и худенький? Наверняка она догадывалась ещё годы назад, не зря как-то подала к столу только серебряные приборы, а потом невозмутимо спрашивала, чем это Сириус недоволен, почему он на неё кричит из-за друга, покинувшего их дом. Знала, что сын не сможет ничего объяснить, а ему ещё пришлось потом её защищать и твердить Римусу, что он матери ничего не говорил. С Люпином-то всё понятно, как и с самим собой. Но Питер… Откуда матери известно, в кого он мог превращаться?

— В крысу? — переспросил Сириус. — Ты… откуда ты…

Догадка пришла к нему в голову раньше, чем он озвучил вопрос. Мать могла узнать, если только беседовала с Хвостом и пытала его, как Яксли. Сердце сильно-сильно забилось, и Сириусу вспомнилось, как он сам ожесточённо говорил ей, что хочет найти убийцу друзей и покарать. Говорил, что это Петтигрю, а потом никак не мог понять, кто добрался до того раньше. Успокоился от его смерти и перестал о нём думать.

Оправившись от изумления, Сириус произнёс вместо одного вопроса другой:

— Это… ты его?

Матушка спокойно посмотрела ему в глаза. Ей можно было и не отвечать — всё и так было понятно. И как он не догадался об этом раньше?

— Да, — только и сказала она и продолжила попивать чай.

Наверное, стоило спросить, зачем она это сделала, каким образом отыскала предателя и как заставила того написать признание и покончить с собой, но Сириус лишь смотрел на неё и молчал. Всё же было на самой поверхности. Мать это сделала по той же причине, по какой подняла на Беллатрису волшебную палочку и мучила в подвале Яксли. Она хотела его защитить. Никогда не говорила, дорог ли он, не хвалила, обычно только ругала и наказывала, а сама пыталась его уберечь.

— Ещё вопросы? — спросила она сейчас.

Продолжая безотрывно на неё смотреть, Сириус лишь покачал головой.

— Да, кстати, я с Лукрецией связывалась, через час-полтора должен Игнатиус зайти. Ты, если ребёнка уложишь, сам пока не ложись и спускайся в гостиную. Думаю, нам всем будет о чём поговорить.

А ведь она просила не действовать опрометчиво в отношении Крауча, но и без дела сидеть тоже не стала. Тётя Лукреция им не чужая, а дядя Игнатиус, её муж, состоит при Визенгамоте. Должно быть, он хорошо знает, как сейчас обстоят дела в Министерстве магии, кто чем дышит и не охраняют ли начальника отдела магического правопорядка мракоборцы. Кто знает, на что этот чудик способен.

— Да, конечно, — согласился Сириус.

Прижимая к себе Гарри, он чуть позже поднимался по лестнице и испытывал странное чувство… Друзей больше не было, соратники, особенно Дамблдор, окончательно подорвали его доверие, враги никуда не девались, но… Но он всё ещё не был один. Помимо Гарри у него всё ещё имелся близкий человек, пусть и никогда не выражавший ему своих чувств так же ярко и бурно, как другие.

* * *

Разговор с министром магии прошёл не так хорошо, как хотелось бы Аберфорту.

— Ваш брат нарушил покой магглов и не без причины был задержан их службой, — объясняла она ему в кабинете. — Вот документ, из содержания которого вы можете убедиться, что состояние здоровья вашего брата… скажем так, вызывает некоторые опасения.

— Это точно? — помолчав, спросил Аберфорт.

— Да, я отправила сотрудников проверить, они всё подтвердили, — ответила министр. — И да, мистер Дамблдор, я не могу вам запретить посещать брата или пытаться его вызволить, но должна предупредить, что нанесение вреда магглам или демонстрация своих способностей ради того, чтобы их запугать, не сможет остаться без нашего внимания. Надеюсь, вам не нужно напоминать, что за вами и без этого числятся некоторые правонарушения? — чуть строже прибавила она.

Напоминать ему, конечно же, не нужно было: эксперименты с козлами ему и так припоминали все кому не лень. И ладно бы, если бы он вытворял что-то ужасное, а не пробовал на животных заклинания и не поил крепкими напитками, которые ему хотелось варить для продажи и услады души, но нет, некоторые не просто обвинили его в жестоком обращении с животными, но ещё и выдумали такое… что трудно было даже озвучить. Порой людские фантазии не ведали границ и никто не знал, где вымысел, а где правда.

— Я вас понял, госпожа министр, — отозвался Аберфорт и покинул Министерство.

И как только брата угораздило угодить в столь странное заведение, думал он спустя день, стоя у входа. Поскольку министр запретила трогать магглов и демонстрировать им что-либо, пришлось пойти на хитрость. Одеться как маггл, прихватить с собой ворох бумаг и спрятать в рукаве куртки палочку. Аберфорту пришлось на ходу «поправлять» бумаги то на один лад, то на другой, чтобы доказать, что он родственник больному, и получить разрешение на встречу.

— Как странно… мне никто не сообщал… мы его и так в базу еле внесли, — говорил ему какой-то сотрудник, а Аберфорт понимающе кивал и уставшей рукой «поправлял» очередные документы.

Благо, что бумаги хватило на всё и он наконец-то оказался в небольшой комнате.

— Брат... Это ты… ты пришёл...

Человека, сидевшего напротив, трудно было узнать: на нём были полосатые штаны, светлая роба, бороду и волосы кто-то очень основательно постриг, а очки забрал. Альбус рассеянно смотрел вперёд и выглядел словно завсегдатай «Кабаньей головы», который славно отдохнул накануне, а теперь очень страдал, еле соображал и не мог вспомнить, кто же он такой.

— Доигрался, да? Доигрался? — начал с упрёков Аберфорт. — И как, спас мир и всех нас?

— Полно тебе... Хватит... — устало отозвался Альбус и с надеждой всмотрелся в его лицо. — Ты… ты же мне поможешь, брат?

— Интересно, чем же? — ворчливо отозвался Аберфорт и косо посмотрел на сотрудника, стоящего у двери. — Может, мне стену разрушить, чтобы меня самого в Азкабан за такое упрятали? — тихо и язвительно спросил он. — За мной и так… грешки числятся.

— Но мальчик Поттеров... Волан-де-Морт... Ох, брат, ты не понимаешь... Они все не понимают... в какой находятся опасности...

Аберфорт понял только то, что зря пришёл и потратил столько времени на сотворение важных бумаг. Брат, похоже, и впрямь не здоров, не зря магглы внесли в этот свой тарахтящий ящик, именуемый компьютером, что у пациента бред величия. Совсем уработался Альбус, вот пусть отдохнёт, ему же на пользу. Меньше будет людей нервировать.

— Ладно, я подумаю, чем тебе помочь, — устав слушать одно и то же, бросил на прощание Аберфорт и покинул странное заведение.

Вернувшись в Хогсмид, он, конечно же, решил сделать самое главное: ничего не делать, чтобы не стало ещё хуже. Ту же МакГонагалл, зашедшую к нему узнать, не было ли новостей о директоре школы, он встретил не очень приветливо.

— Не здоров он, Минерва, лечится, а где не скажу, а то не дадите ему покоя, — сказал ей Аберфорт. — Я думаю, тебе пора написать в Министерство, чтобы они назначили кого-нибудь на его должность. Разумеется, если тебе не надоело двойную работу выполнять за те же деньги.

— Ох, как же это печально, — отозвалась МакГонагалл, — Альбус так заботился о всех нас… так старался… а теперь и его нет, и ещё преподаватель зельеварения пропал… говорила я Альбусу, ненадёжный этот мистер Снейп, уж больно меланхоличный, себе на уме, а он всё равно его взял. Ладно, наверное, ты прав, Аберфорт, нужно обратиться в Министерство, — поразмыслив, решила она и ушла.

В «Кабанью голову» заглянул и домовик Блэков, держа в руках феникса.

— Миссис Блэк благодарит вас за услугу и возвращает птицу, — сказал он и передал Фоукса.

Феникс вроде бы был цел, но выглядел странно… не размахивал крыльями, не кричал, как петух, и не летал по всему залу. Оставшись у Аберфорта, он занял кабанью голову и отчего-то стал линять: то и дело приходилось собирать его перья по залу.

— Сволочь пернатая… — ругал его Аберфорт, но всё равно кормил и не прогонял.

— Семь?! То есть как семь?! Он что, добровольно их все сбросил?

Эти самые перья чуть не довели до инфаркта Олливандера, не способного поверить, что Фоукс окажется настолько щедрым, но он, конечно же, скупил все, чтобы не достались конкурентам. Складывая золотые монеты в карман, Аберфорт даже подумал, что это хорошо — то, что Фоукс вдруг стал линять как обыкновенная птица.

— Не будешь есть, что тебе дают, я тебя… я тебя к Блэкам отправлю, ты понял?! — иногда пугал он феникса, и тот начинал лить слёзы и снова линял.

Благодаря этому у «Кабаньей головы» впервые за десятки прошедших лет вдруг начал появляться капитал для ремонта и покупки новой мебели. «Хм… а может, и не такие уж эти Блэки и плохие…» — посматривая на его часть у себя в спальне, подумывал Аберфорт и впервые был даже рад, что никто его не доставал со своими указаниями и не высказывался из-за того, что он не появился на очередном собрании Ордена Феникса.

Впрочем, Аберфорт не мог знать, что спокойное время может затянуться. Откуда бы ему знать, что творится в мире магглов, где остался его брат? Из странного заведения никто не мог прислать ему ни одного уведомления, ведь те бумаги, что он «поправил» при помощи палочки, через какое-то время волшебные свойства утратили и снова стали чистыми. Некоторые магглы стали очень озадачены… получалось, что их пациента навещало постороннее лицо, тоже не значившееся ни в каких базах. По этому поводу была вызвана полиция… сотрудники тоже не могли ничего понять и долго всё перепроверяли… а потом их отстранили люди поважнее.

— Вот теперь всё понятно, — сказал по этому поводу на улице опытный детектив и подозвал коллег к себе. — Мы имеем дело со шпионами, — тихо сообщил он им.

— Да брось, речь же о каких-то стариках, — возразил ему коллега.

— Вот именно, на стариков никогда не подумаешь ничего плохого, и они этим пользуются, — парировал детектив.

— И как ты тогда объяснишь, почему один старик подрался с карликом в пригороде и попался нам? — продолжал гнуть своё коллега, но детектива было не сломить.

— Это очень тёмная история… возможно, в том пригороде творятся очень скверные дела, но всё тщательно скрыто и замаскировано… Заметьте, там кругом порядок, чистота… все домики такие идеальные… Возможно, тот мужик, владеющий фирмой по продаже дрелей, не дрели продаёт вовсе… возможно, карлик — это связной, и мы с вами много чего ещё не знаем…

Эту странную дискуссию оборвал другой коллега, которому не хотелось, чтобы она затянулась.

— В любом случае не видать больше этому Дамблдору свободы, — сказал он. — И знаете что хорошо? То, что это больше не наша забота! Пойдёмте выпьем! Рабочий день вот-вот закончится.

* * *

— Винки сделала всё, как вы и просили, хозяин! Сделала и покинула дом Блэков, пока её никто не заметил! — докладывала ему в гостиной домовуха, а Крауч хмурился и посматривал на огонь в камине.

— Хорошо, иди, — бросил он и махнул рукой.

Ожидать новостей оказалось куда хуже, чем предпринимать действия для их появления. Пока он всё продумывал: брал шкатулку, зачаровывал, летал в Азкабан… — время хоть как-то текло, а после задания для Винки оно словно замерло. На следующий день не было новостей о том, что в Лондоне видели дементоров. Неужели они насытились за ночь и нигде не задержались? Насытились двумя-тремя душами и улетели обратно в Азкабан под покровом ночи? Это было странно для таких прожорливых существ. Крауч рассчитывал, что он, как начальник отдела магического правопорядка, очень скоро будет оповещён о необычных случаях нападения на магглов. Думал, что встревоженные коллеги станут твердить, что несколько магглов бездумно бродили по улицам и вызывали беспокойство масс, думал, что ему придётся лично заняться расследованием этих случаев, но нет. Утром тревожных новостей не было. Возможно, дементоры и впрямь улетели обратно в Азкабан. Из самого Азкабана новостей тоже не было: дементоров там, похоже, никто не считал и пропажу не заметил.

Всё, что оставалось, так это подождать, когда нагрянет кто-нибудь из Блэков. Например, Сигнус Блэк. Вот только теперь он вряд ли будет строить из себя важную персону и сидеть у министра магии. Если его сестра и племянник лишились душ, то он должен появиться в Министерстве магии с очень напуганным видом. Но нет, Сигнус Блэк тоже не появился, хотя Крауч ждал его весь следующий день. Возможно, Сигнус ещё не заходил к сестре в гости и не знал главного.

Крауч подумал ещё подождать, но на следующий день чуть не упал со стула.

— Яксли не смог нам сообщить ничего нового, кроме того, что изложено в его признании, поэтому мы не стали вас вчера тревожить и сразу же отправили его в Азкабан, как вы и приказывали ранее, — докладывал ему один из мракоборцев.

— А как он попал в Министерство?! — строго спросил мракоборца Крауч, чудом поднявшись с пошатнувшегося стула. — Исчез из Мунго, не появлялся ни дома, ни на службе, а теперь вдруг объявился с признанием и это никого не смутило?!

— Так его домовой эльф доставил по велению своего хозяина, Сириуса Блэка, — ответил мракоборец и немного прищурился. — Всё в порядке, сэр?

Не сработало. Если Сириус Блэк отправил Яксли с домовиком в Министерство, то значит, души он не лишился и прекрасно соображает. Но как это возможно? Он что, из дома сбежал, как дементоров увидел? Они вроде быстро летают… не успел бы. Что же могло пойти не так?

— В порядке, пошёл вон, — грубо ответил мракоборцу Крауч и, помрачнев, отвёл взгляд.

«Поганые Блэки! — подумал он и треснул кулаком по стене. — Этих тварей хоть что-нибудь берёт?!» Но хуже всего было то, что раз Яксли живой и вернулся с признанием, то значит, Блэк тоже всё знает. Значит, он просто издевается над ним, вот-вот явится и сделает признание или же зайдёт в редакцию какой-нибудь газеты или журнала, такого героя примут вне очереди ради сенсационной новости. Вот только чего же он ждёт? Тоже чего-то хочет или…

Сердце Крауча застучало быстрее, и он послал жене письмо собирать вещи. Жена ответила ему через час, что ничего не понимает, и просила написать, что случилось, но он не стал ей ничего объяснять и потребовал в ответном письме исполнить его просьбу. К вечеру Крауч схватил мантию и торопливо покинул Министерство. Подчинённые, привыкшие к тому, что их начальник обычно сидел допоздна, провожали его недоумёнными взглядами. Однако Краучу некогда было тратить на них время, он думал только о Блэках, о том, что от них можно ожидать любую подлость, и спешил домой.

— Дорогая, я дома! — крикнул Крауч, закрыв входную дверь. — Дорогая, ты всё собрала? — спросил он на ходу. — До…

Крауч зашёл в гостиную и застыл у порога. Было поздно.

— А я-то всё ломаю голову, чего ты так прицепился к моему сыну, — сказала Вальбурга Блэк, по-хозяйски сидящая в кресле, и перевела взгляд в сторону, — а у тебя, оказывается, и у самого рыльце в пушку.

На диване лежал Бартемиус Крауч-младший, связанный по рукам и ногам. Рукав его свитера был задран, и Метка Пожирателя была отчётливо видна даже в неярком свете, исходившем от огня в камине.

— Вот бы не подумал, Барти, — сказал Сигнус Блэк, стоявший у дивана и направлявший на Крауча-младшего волшебную палочку.

— И я тоже, — хмуро прибавил к этому Сириус Блэк.

Он стоял по другую сторону от матери и направлял палочку на соседнее кресло, в котором, обнимая себя и покачиваясь, сидела крайне напуганная миссис Крауч. Винки лежала на ковре без сознания. Возле неё стоял домовик Блэков, держа в руках кочергу. Можно было и не пытаться достать волшебную палочку. Крауч-старший понимал, что он окружён и его попытки сопротивления бессмысленны. И в то же время он понимал, что Блэки не могут его взять и убить. Если бы хотели, то убили бы сразу, а не сидели и ждали.

Вспомнив, как дышать, Крауч-старший втянул в себя воздух и смело шагнул вперёд.

— Что вам нужно?! — строго спросил он, смотря на Вальбургу Блэк. — Вы хоть понимаете, что с вами будет за убийство начальника отдела магического правопорядка?! Шум поднимется такой, что вам мало не покажется!

— Какой ещё шум? — презрительно спросил его Сигнус Блэк. — Кто это ещё будет шуметь из-за убийства отца Пожирателя смерти и его поганого сынка?

— Вы такой же отец Пожирателя смерти! — грозно сказал ему Крауч. — Или вы думаете, я про вашу дочку Беллатрису ничего не знаю?! То, что Родольфус и Рабастан Лестрейнджи не назвали её как сообщницу, ещё не говорит, что она не замешана в делах Волан-де-Морта!

— Это ещё надо доказать, а моя дочка, чтобы вы знали, уже не замужем за этим ублюдком и скоро станет женой порядочного человека, — нагло возразил ему Сигнус Блэк. — Так что на вашем месте…

— Довольно, — оборвала его Вальбурга Блэк. — Барти, я даю тебе выбор: или ты убьёшь себя сам, или мы тебе поможем… Но тогда завтра утром в Министерстве окажется ещё один Пожиратель смерти, в порыве безумия убивший своих родителей… — Она протянула руку, и сын вложил в её ладонь волшебную палочку. — Думаю, когда мракоборцы её проверят и найдут в этом доме тела, у них отпадут всякие вопросы и сомнения.

— А учитывая, что погиб сам начальник отдела магического правопорядка, то этого Пожирателя вряд ли отправят в Азкабан, — прибавил её брат и ткнул концом палочки Бартемиуса-младшему в висок. — Думается мне, за такую жестокость его сразу же приговорят к поцелую дементора…

Похолодевший Крауч едва успел разомкнуть губы, как его жена вскрикнула, но Сириус Блэк успел схватить её за плечо и вернуть обратно в кресло.

— Не надо! Умоляю! Барти, сделай что-нибудь! — в истерике просила миссис Крауч. — Не трогайте моего мальчика! Возьмите, что хотите, только не трогайте моего бедного мальчика!

— И как, мне долго ждать? — вопросила Вальбурга Блэк, на которую крики жены Крауча не имели никакого воздействия.

— А какие… у меня гарантии, что… если сделаю так… как вы желаете… — осторожно заговорил Крауч, — то вы не тронете… мою жену и… сына?

— Гарантии? Тебе ещё хватает наглости просить гарантии? — ответила Вальбурга Блэк и направила на него волшебную палочку. — Считаю до трёх… Раз…

Удерживаемая в кресле миссис Крауч стала рыдать и смотреть из одной стороны в другую.

— Два…

Он проиграл, даже если он успеет ударить хоть по одному Блэку, то станет только хуже. Бартемиус достал волшебную палочку из-за пояса и направил на собственную голову.

— Три.

— Авада Кедавра.

Последним он слышал крик жены, и какая-то часть времени словно бы ускользнула от его внимания. По крайней мере, Бартемиус открыл глаза и вдруг понял, что всё ещё стоит в гостиной. Вот только стоял он у собственного же тела, лежащего на ковре и смотрящего в потолок стеклянными глазами. В стороне поднялась с кресла Вальбурга Блэк, а миссис Крауч валялась у неё в ногах.

— Пощадите!!! Миссис Блэк, вы же тоже мать! Молю вас, пощадите! Убейте меня вместо него! Или хотите, я буду служить вам всю оставшуюся жизнь! Прошу вас, пощадите! Не губите моего единственного мальчика!! Вы же мать, вы должны знать, какие они бывают ещё юные и несмышлёные! — повторяла она, вцепившись ей руку. — Молю вас… дайте ему шанс, пощадите, мальчика, и я сделаю для вас всё, что пожелаете…

— Сестра, хватит, давай закончим дело, — жёстко сказал Сигнус Блэк.

— Мама, не надо! — резко отозвался Сириус Блэк.

Вальбурга Блэк опустила взгляд и сжала пальцы на подбородке миссис Крауч.

— Всё, что я пожелаю? — переспросила она, смотря ей в глаза.

— Да, только скажите! — тут же подтвердила та.

— И поклясться в этом можешь?

— Могу!

Вальбурга Блэк немного помолчала и посмотрела в сторону:

— Сигнус, сотри мальчишке память и отрежь для меня локон его волос.

— Сестра, это неразумно, — ответил ей брат. — Ты…

— Когда мне будет нужен твой совет, я тебя спрошу, — ответила ему Вальбурга и протянула миссис Крауч руку. — Сириус, подойди сюда.

Руки женщин были сцеплены, и Сириус Блэк направил на них волшебную палочку.

— Клянёшься ли ты добровольно пролить кровь и признать, кому навредила?

— Клянусь!

— Клянёшься ли ты принять на себя и на весь свой род проклятие и передавать потомкам, кому вы навредили и что с ними может произойти?

— Клянусь!

— Клянёшься ли ты не говорить о том, что здесь было, и не следовать по стопам мужа?

— Клянусь!

Вальбурга Блэк перевела взгляд, и её сын взмахнул палочкой, тем самым скрепив клятву.

— Даю тебе сутки, чтобы собрать вещи и убраться, — сказала она миссис Крауч. — Не уберёшься, пеняй на себя. Отныне ваш род проклят и скреплён вашим согласием и кровью. Если твой сын или хоть один его потомок появится на земле, где живут Блэки, не прожить ему долго. Ты меня поняла?

Миссис Крауч закивала и стала целовать ей руки.

— И да, домовика я забираю, он тебе вряд ли нужен.

Поскольку хозяйка не была против, то дрожащая Винки, которую Сириус Блэк поднял с пола, тоже не стала возражать против того, чтобы её унесли к камину и забрали в другой дом. Следом за племянником исчез и Сигнус Блэк. Последними из незваных гостей остались только домовик Блэков и его хозяйка.

— Кикимер, — сказала она, задержавшись у огня, — не знаю, как там у вашего вида это правильно делается…

— Что именно, моя госпожа? — вопросил домовик.

— Хотела узнать, подходит ли тебе эта… м-м… женская особь для продолжения рода?

— Госпожа желает, чтобы Кикимер продолжил свой род?

— Только если ты сам этого желаешь.

— Кикимер желает того же, что и его госпожа. Кикимеру подходит женская особь, если госпожа разрешит ему продолжить род.

— Хорошо, тогда разрешаю.

На этом миссис Блэк исчезла, а следом за ней исчез и её домовик. Одна миссис Крауч бегала по дому и перетаскивала сумки с вещами из спальни в гостиную. Бросив на мужа взгляд, она снова разрыдалась, но потом посидела немного, утёрла слёзы и написала письмо, что опасается за свою жизнь. Написала, что муж в порыве безумия напал на неё и на сына и Мерлин его знает, что он ещё может вытворить, поэтому они должны уехать как можно скорее. Разбудив сына, она потянула его за собой и вызвала к дому «Ночной рыцарь».

К утру, когда в дом ворвались мракоборцы, которых, вероятно, отправили на место из-за письма миссис Крауч, в доме больше никого не было, кроме холодного тела и одинокого невидимого призрака, не способного определиться, где ему быть. Тем же днём к дому прибыли и журналисты, и сама министр магии. Для них всё было очевидно. Один крайне трудолюбивый человек переработался, нервы сдали. Стоявший в стороне Крауч покачал головой и к вечеру наконец-то принял решение — покинуть мир живых и уйти на покой.