Life In Reverse (джен)

Примечания:

В принципе, метки о пытках и жестокости в шапке работы стоят именно из-за этой главы. Поэтому, если перечисленное вас ранит слишком сильно, лучше переходите сразу к последней части перед итерлюдией. ;)

---

Когда он пришел в себя, его голова раскалывалась. Локи с трудом разлепил глаза, только чтобы снова поспешно зажмуриться, так как в них ударил нестерпимо яркий свет. Все тело тоже болело, и Локи на долю секунды предположил, был ли настолько глуп, чтобы отправиться навстречу приключениям с Тором и компанией, а потом с ними же напиться. А может, достаточно было и просто напиться. С Тором и троицей воинов, не говоря уже о Сиф, достаточно отправиться куда угодно, чтобы рано или поздно влипнуть в историю.

Эта отчасти даже приятная фантазия развеялась почти сразу.

— Ага, очнулся! — услышал он. На Локи нахлынула ярость, и он сразу же нанес было магический удар, но наткнулся на ту же коварную преграду, что и до этого. Локи чувствовал, что где-то его сила еще слабо теплится, но та была вне досягаемости. — Дум уже начал беспокоиться, что зашел слишком далеко.

«Я тебя обреку на такие муки, какие ты даже вообразить не в силах», — хотел прореветь Локи, но тут боль внезапно усилилась, пронзая все его лицо, и он закричал бы, если бы мог хоть чуть-чуть приоткрыть рот. Тот был стиснут. Сердце Локи заколотилось, дыхание участилось. Он чувствовал, как в кости впивается металл, сжимая его челюсть. «Нет, — лихорадочно подумал он в отчаянном и страстном стремлении. — О нет, а как же мне говорить…»

На него нахлынула паника, но Локи жестоко подавил ее, заставляя себя открыть глаза. Руки и ноги были пристегнуты к отдельным металлическим креплениям. Ему удалось поднять голову и повернуть ее, но лишь частично, потому что шею что-то сковывало.

Ошейник, сообразил Локи. Смертный нацепил на него ошейник.

От ярости его взор заволокла алая пелена, но недостаточно яркая, чтобы полностью заслонить от него Виктора фон Дума, стоящего неподалеку в зеленом плаще и металлической маске. Ярость поднялась, подобно желчи по горлу, а ненависть прожгла, как кислота в груди. Локи оставалось лишь надеяться, что все это отразилось у него во взгляде.

— Не только тебе, — проговорил Дум, — по душе обман.

«Пожалуйста, избавь меня от этих разговоров», — ядовито сказал бы Локи, но не мог этого сделать. Он с вынужденным вниманием безмолвно созерцал безумца, который полагал, что ему под силу пленить Локи. («Который действительно заковал тебя в цепи, — внес поправку его разум. — А что ты с этим можешь поделать? Ничего. Ты бессилен. Беспомощен. Скован».)

— Данных, полученных в Латверии, для Дума оказалось достаточно, чтобы разработать меры противодействия, а мистер Озборн с готовностью назвал подходящую приманку.

Локи оскалил бы зубы, если бы только мог. «Глупец, — тяжело выстучало его сердце. — Торопливый дурак, бросился вперед так бездумно и безрассудно». Его кулаки сжались, и он напрягся, пытаясь освободиться от оков, чувствуя, как металл начинает гнуться и поддаваться ему. Дум наблюдал за ним сквозь свою металлическую маску (Локи растопит ее прямо на его лице, а затем сорвет пластину и насладится вражескими воплями…) Спустя секунду Локи уже корчился от боли, мышцы его сводило судорогой, а он все никак не мог остановить дрожь. Средоточием боли был обжигающий кожу воротник.

Локи снова обмяк, его глаза закатились, и дыхание сделалось затрудненным.

— Твоей Черной вдове ровным счетом ничего не угрожало, — проговорил Дум. — Я планировал… а впрочем, она оказалась расторопнее, чем я от нее ожидал. Человек, которого ты убил, верил в то, что тебе сообщил, и этого оказалось достаточно. Я не желал вовлекать слишком много... посторонних.

У Локи перехватило дух.

«Бестолочь, — снова яростно обругал себя он. — Пустоголовый болван». Он должен был догадаться. Не вестись на уловку, не поддаваться беспокойству, но нет же, он ринулся в бой без оглядки. Позволил гневу ослепить себя. Совсем... совсем как Тор.

И вот теперь… а что теперь? Теперь ему нужно подумать. Необходимо все спланировать. Но как...

— Что ты такое? — разглагольствовал Дум. — Пришелец, это очевидно. Я так полагаю, в каком-то роде из другого измерения.

«Спроси меня, — почти отчаянно пожелал Локи. — Меня спроси, дай возможность говорить, дай мне отправную точку; раз тебе интересно, то спроси». Мужчина отошел, и Локи закрыл глаза, пытаясь прояснить свои мысли и обдумывая варианты. Будь у него голос или магия...

Он снова вернулся к попыткам одолеть металл, но не успел даже ощутить, как тот плавится. Боль, на этот раз еще более ошеломительная, ударила раньше. Когда она унялась, его снова свысока разглядывал Дум, держащий в руке шприц. Локи напрягся и (с безотчетным порывом зарычать) попытался отодвинуться, но мужчина легко воткнул иглу ему в шею.

«Я не стану убивать тебя, — подумал Локи с яростью. — Неделями, месяцами, я буду заставлять тебя на коленях молить меня о том, чтобы я даровал тебе смерть…»

Внезапно его желудок сильно скрутило, и голова затуманилась, а затем снова прояснилась. Это ощущение быстро рассеялось.

— Уникальное изобретение Дума, — тот выглядел довольным. — Комбинация механики и магии. Вкупе с генератором сигналов частоты полей это сделает тебя беспомощным. Ты не первый мой испытуемый, но твоя сила значительно выше, чем у других...

У Локи по коже поползли мурашки. Его кровь заражена. Сдерживающий его магию элемент внутри его же тела, в его крови, поэтому нельзя его выдрать. Это… умно. Умно до жути.

Он недооценил этого человека. Обоих недооценил.

— Я и помыслить не мог, что такой идеальный образец мне доставят прямо к порогу, — мягко сказал Дум. — Но как только о тебе поступила информация... вот что мне оставалось делать, кроме как впустить тебя, раз уж ты сам ко мне постучался?

Мужчина повернулся и снова отошел. Локи проверил барьер, разделяющий его и магию, и начал безуспешно биться, ломиться в него, но преграда не поддавалась. Локи почувствовал, как нагревается от усилия ошейник. «Генератор сигналов частоты полей», — так назвал это Дум. Если бы Локи мог избавиться от этой штуки, если бы мог просто...

Когда Дум вонзил ему в локоть иглу, набирая в пробирку кровь, Локи ногтями впился в ладони. «Как смеешь ты, как ты посягнул на такого, как я, кто дал тебе право полагать, что ты можешь изучать меня, словно какую-то дикую тварь…»

— Выносливость просто поражает, — задумчиво проговорил Дум. — Хотя сдается мне, тщательное изучение порога регенерации придется отложить на потом.

Глубоко в горле Локи застряло рычание, а взор заволокла пелена ярости. Выражения лица Дума он не разглядел. «Я убью тебя, — злобно думал Локи и жалел только о том, что не может сказать это вслух. — Я скормлю тебя волкам». — Но это не значит, что я не могу взять образцы тканей, — продолжил Дум и когда отступил, сердце Локи заколотилось громче. Послышался гул запускаемых механизмов, и перед его глазами вырос целый лес лезвий.

В том, что ему заткнули рот, подумал Локи, было одно-единственное преимущество: сколько бы кусков плоти этот сумасшедший ни отсек от его тела, он не получит удовлетворения, слушая, как вопит от боли бог. Нет и нет, он не получит, он не получит, не получит...

В какой-то момент стойкость Локи дала трещину, и его разум покорился беспамятству.

А когда он очнулся, Дум все еще был неподалеку. Как и его ножи, шприцы, металлическая маска и горящие нетерпением глаза. Локи нужно было поразмыслить и все рассчитать.

Но Дум не дал ему времени.

* * *

Когда-то, когда что-то пошло уж совсем не так, Локи уже пару раз пытали. Ему и раньше доводилось исцеляться от почти смертельных ранений, так что и это было не в диковинку.

Но в этот раз все было иначе. Все было хуже.

— Потрясающе, — бубнил Дум. — Даже при тотальном повреждении ты способен к регенерации внутренних органов. Как минимум двух сразу. Дума так и подмывает найти пределы, но поскольку у него лишь один подопытный… — в его голосе звучало разочарование. — Посмотрим, как пойдет работа над моими клонами. Ты случайно не знаешь, возможен ли аналогичный уровень регенерации при полном удалении всех клеточных тканей?

Дыхание Локи громко и прерывисто отдавалось в его ушах. Каким образом он должен ответить? И этого ли ждет от него Дум?

Если бы он был в состоянии говорить, последнее, что сорвалось бы с его языка, это ответы на вопросы.

— Предполагаю, что ответить ты не можешь. А, ну и ладно. Это может подождать. Да, похоже, я искал именно такого, как ты.

Локи заставил себя распахнуть глаза и свирепо уставиться на Дума. Самому Локи этот взгляд казался диким и полубезумным, так что он просто понадеялся, что это незамеченным не прошло. Однако мужчину это ничуть не задело, и тот просто отстранился.

«Сколько времени прошло?» — спрашивал себя Локи. Нужно найти выход. Нашлось бы решение, если бы он только мог нормально подумать. Если бы не ощущал этой отвратительной беспомощности. Его сердце стучало слишком громко и учащенно. Сдерживающие магию инъекции Дум делал регулярно, а попытка сломать барьер грубой силой ничего не дала. Локи ничего не добился.

Заметил ли кто-нибудь его исчезновение? Колсон должен бы знать, что Локи отправился на поиски Романофф. Но что случилось потом...

Он ведь никому не сообщил о своих планах. Никто ведь не знает, где он.

«Ты сам по себе, Локи Лафейсон».

Он оказался глупцом. Таким безрассудным, беспечным, и вот куда его это завело.

«Ты никчемный. Жалкий и никому не нужный. Почему ты вообще когда-то считал иначе?» Дум отдалился. Локи опять попытался высвободиться, и снова единственным, чего он добился, была боль. Ненадолго в Локи воспрянула надежда, когда он осознал, что начинает привыкать к расправе Дума и уже может противостоять этому, но Дум это тоже заметил еще до того, как попытки Локи привели хоть к чему-нибудь. Внимание врага было неослабным, а его присутствие постоянным, и Локи даже не всегда понимал, был ли это сам человек или одна из его машин. Но смертному-то все же иногда требовался сон. Без сомнений.

Хотя, похоже, все это все равно было не важно. Здесь Локи и умрет. Или хуже.

Ярость кипела в груди Локи и не находила выхода; ей некуда было деваться, кроме как клокотать внутри, так что Локи казалось, что она вот-вот превратит его кровь в яд. Но Дум хотя бы больше не совершал попыток вновь овладеть его разумом.

Когда мужчина вернулся, Локи сотрясал беззвучный смех от мрачности последнего измышления.

— Жаль, — сказал Дум, хотя его голос не отражал никаких эмоций, — что мы не можем быть союзниками. Твоя сила… впечатляет. Я не сомневаюсь, если бы ты не противился этому, я сумел бы добиться куда большего.

«Думаешь, я опустился бы до сотрудничества с таким червем, как ты?» — хотел бы огрызнуться Локи и лишь понадеялся, что его взгляд скажет все это за него. Однако Дум рассматривал грудь Локи, пока еще и пальцем не тронув, с таким блеском предвкушения в глазах, от которого у Локи скрутило живот.

(«Вот что ты для них такое. Вот что видят в тебе смертные: инструмент, который можно использовать, как заблагорассудится…»)

— Ну что ж, — философски заявил Дум. — Все равно я в плюсе. В создании клонов я уже добился значительного прогресса.

«Клонов?» — безучастно подумал Локи, а потом вспомнил, что и раньше слышал это слово. И, если бы только мог, то рычал бы, выл и шипел, как дикий зверь, потому что как только этот человечишка осмелился, что за наглость имел мечтать, что сможет создать копию бога?

Позабыв и об осторожности, и о долготерпении, Локи сошелся в схватке, и телом, и разумом, со своими узами. Он рвался побороть боль, ведь никогда, никогда он не принял бы…

Полное отсутствие реакции на металлическом лице Дума проводило Локи в очередное забытье.

* * *

«Никто за тобой не придет».

В мозгу Локи это была самая отчетливая мысль. В горле пересохло. Тело казалось истощенным бесконечной бессмысленной регенерацией. Но Локи знал, что это не так; он даже близко еще не подошел к пределу своей выносливости.

И все равно. Прошло уже дня четыре, может быть, пять, а может, и больше. Когда он пытался дать отпор, то даже не мог согнуть металл своих оков до того, как подоспеет новый натиск боли. Его планы ходили кругами, и все сводилось к тому, что у Локи не хватало средств для их осуществления.

Дум намеревался его иссушить. Он станет подвергать дрожащее тело Локи вивисекции и кромсать ему кости до конца его дней. Пасть от руки ничтожного, одержимого смертного колдуна, жаждущего силы.

Вот только что его так удивляет? В последнее время все его похождения именно так и заканчивались. В одиночестве.

Интересно, удосужился ли «Щ.И.Т.» вообще начать его поиски? А вдруг Романофф и Бартон… просто радуются, что им наконец удалось от него избавиться? Потому что как это вообще могло не быть обычным притворством, таким же, на которое повелся он, клюнув на нехитрую уловку Озборна и Дума, ведь он, Локи, так увлекся своей игрой… Игрой в то, будто у него могут быть друзья. В то, что он мог бы разыграть из себя героя.

Ему хотелось разразиться смехом, горестным и страшным. Дум снова что-то бормотал, но Локи не прислушивался, позволяя своему сознанию рассеяться. «Я перережу тебе глотку», — подумал он и на несколько мгновений представил себе это в жутких подробностях.

Однако это все не сильно выручало.

В голове Локи пронеслась мысль, что если бы он до сих пор владел магией, то мог бы снять заклинание, которое хранило его невидимым от взоров асов, но всего за долю секунды вспомнил, что тогда они просто развернутся и уйдут. Оставят его тут на растерзание (пусть Локи приносят в жертву, как какое-то животное), но не станут утруждать себя тем, чтобы найти другой способ путешествовать между мирами.

«Никто за тобой не придет». Истинная, беспощадная правда. Он знал это, но продолжал цепляться за свой гнев. «Всего-то один шанс». Знал, что шансы с каждым днем ​​тают и становятся все призрачнее по мере того, как он слабеет, становясь все меньше похож сам на себя. «Один-единственный шанс. Все, чего я прошу, это иметь возможность выпотрошить Дума, как рыбину». Может, несколько месяцев назад Локи и желал умереть, но совсем не так.

Послышался какой-то хаос. Это слегка напомнило ему о шуме сражений. Локи недолюбливал суматоху на поле брани, но подумал, что смирится сейчас с чем угодно, лишь бы это позволило ему снова бороться.

* * *

- Следи за обстановкой. Не знаю, ушел на самом деле Дум или нет. Старк…

- В процессе. Да из чего эта штука, из адамантия?!

Странно. Локи изо всех сил попытался собраться и упорядочить свои мысли, чтобы осознать то, что услышал. Стоило ему все же сообразить, как он заставил глаза распахнуться с такой поспешностью, на какую только был способен.

— Привет, солнышко, — сквозь металлическую маску, закрывающую его лицо, проговорил похожий на Старка голос. — Если тебе позарез понадобилось второе свидание, мог бы просто мне позвонить.

Локи, ничего не понимая, тупо на него уставился.

— Хорош любезничать, Старк. У нас времени в обрез, — а это Романофф. Локи растерянно заморгал. Все равно нелепица получается.

— Ничего не могу с собой поделать. Я любезничаю чисто на автомате, — легкомысленно прощебетал Старк, но в его голосе Локи уловил запрятанное напряжение. — О, наконец-то… — что-то задело его кожу под наручниками, и Локи вздрогнул, сжимая кулак. — Тихонько, — торопливо успокоил Старк. — Почти все уже…

И тут разрозненные кусочки все-таки собрались в одну картину. До Локи медленно дошло, что вот она, Романофф копается в каком-то выдвижном ящике в углу, а вот Бартон, наблюдает за дверью, со стрелой и арбалетом в руке. На шее больше нет ошейника… стоило Локи сложить два и два, как с его правой, теперь свободной, руки упала колодка и ударилась о стол.

«Все-таки пришли, — вползла мысль во все еще затуманенное сознание. — И хотят тебе помочь».

А со следующим вдохом он понял, что может двигаться.

Неистовый, иррациональный гнев прокатился в его крови подобно большой волне, и Локи с рычанием подскочил, но его тело было еще слишком слабо, а металл достаточно крепок. Старк резко шагнул назад.

— О, ну-ка стоп, — сказал он. — Ты что…

Локи поднес свободную руку ко рту. Чтобы содрать намордник, сил у него хватит. Он бы заорал от боли, вырывая металл из собственных костей, но поющая в его существе ярость заглушила все прочее, поэтому он смог подавить боль, выплюнуть кровь и рявкнуть: «Снимите эти». Его голос звучал ужасно, хрипло и сдавленно.

Все на него уставились. Локи было ни жарко ни холодно. Ему необходимо видеть кровь. Схватить Дума, руками разорвать его грудную клетку и...

— Меня сейчас вырвет, — проговорил Бартон. Выражение лица Романофф было хмурое и злое.

— …Погоди чуток, — каким-то слегка нетвердым голосом сказал Старк. — Я… сейчас я все сделаю.

Локи попытался дышать пореже и успокоиться, но сердце все равно колотилось, как безумное. Он сейчас все разнесет, все тут выжжет, да так, что и пепла не останется, только пустая бесплодная равнина, покрывающая преданный огню мир…

(«Нет. Уничтожь только Дума. Только его».)

Совершенно неожиданно рядом очутилась Романофф.

— Дыши ровнее, — твердо велела она голосом, не терпящим возражений. — Спокойнее. А не то просто снова вырубишься от гипервентиляции.

«Вы за мной пришли», — хотел было сказать Локи, но пока не мог на этом сосредоточиться. Не мог думать ни о чем, кроме потребности кого-то придушить.

— Ты правда так думаешь? — с отчетливыми нервозными нотками уточнил Бартон. — Ох и не с его выдержкой…

— Я его на части разорву, — сказал Локи. Он слышал, насколько устрашающе спокойно, на фоне сотрясаемого дрожью тела, прозвучал собственный голос. — Я оторву ему руки и ноги и заставлю их сожрать...

— Что-то мне подсказывает, что это он в до жути буквальном смысле, — сказал Старк.

Локи потянулся за своей магией… о, если бы он только мог ее… но она все еще ему неподвластна. Другой наручник тоже слетел, и Старк переключился на лодыжки.

— Сначала выберемся отсюда, — немногословно бросила Романофф. — Встать можешь?

— Да, — ответил он.

Потом у него будет болеть горло, ведь он слишком много говорит, но сейчас все, что он чувствовал, была едва ощутимая тупая боль. Одну из лодыжек Старк уже освободил, и когда его оружие прорезало вторую окову, Локи быстро поднялся на ноги и тут же поспешно схватился за стол, чуть не упав.

— Уверен, что сможешь идти? — спросил Старк. Слегка… обеспокоенно?

Локи отмел эту мысль как явно неуместную и сделал несколько глубоких вдохов, наконец почувствовав себя немного увереннее. Но для того, чтобы по-настоящему исцелиться — и чтобы сражаться! — ему нужна была магия, а блокирующие ее штуки все еще плавали в его кровеносных сосудах. Внутри него.

— Дайте мне нож, — категорично велел Локи.

Он был так… слаб. Слаб до неприличия. Локи ощущал сейчас, когда ошейник наконец исчез, как неохотно и вяло его собственные защитные руны, начертанные на ребрах, лодыжке и внутренней стороне бедра, начинают бороться. Ему надо поспособствовать этому. Романофф первой вытащила нож и протянула ему. Локи взял его, подбросил в руке лезвие и раскроил себе предплечье от запястья до локтя.

— Эй, что… — вскрикнул Бартон, а Локи стиснул зубы и свел колени, чтобы удержаться в вертикальном положении.

— Так надо, — прорычал он. — Я знаю, что делаю.

То… некоторые убили бы его за такой вот номер, рискованный как ни крути, но Локи готов на что угодно, лишь бы не быть столь беспомощным. И ему нужно вернуть свою магию, нужно ее удержать и использовать тот дар, с которым он был рожден, чтобы убедиться, что его сила все еще повинуется ему.

Кровь хлынула наружу, и с каждым сокращением сердца в его сосудах оставалось все меньше механизмов, по крайней мере, до тех пор, пока рана не зажила. Этого недостаточно. Локи занес нож, чтобы повторить движение, но Романофф поймала его за запястье.

— Может, будешь истекать кровью, когда мы уберемся отсюда?

Он не подумав огрызнулся на нее, но Наташа не отступила. Его мысли были отрывочными и запутанными, и он тщетно пытался собрать их воедино.

— Или хоть не всю кровь себе выпустишь? — как-то уж слишком жизнерадостно прозвучал искаженный устройством в шлеме голос Старка. — Если нет, то я пошел.

«Уберемся отсюда, — отфильтровал Локи. — Ага». Он все еще ощущал слабость и головокружение и едва стоял на ногах. Вопреки собственному телу.

— Ладно, — сказал он наконец. - Хорошо. Но куда делся…

Выражение лица Романофф сделалось совершенно каменным.

— Смылся, — отозвалась Наташа, с полуслова поняв, о чем он спрашивал.

Локи зашипел и сделал шаг вперед, но лишь опасно покачнулся, стоило его голове внезапно закружиться. Его подхватили металлические руки Старка, и на какое-то безумное мгновение Локи показалось, что сейчас он потеряет над собой контроль. В мозгу ярко вспыхнули оковы и металлические механизмы… - не трогай меня! — но Локи как-то сумел сдержать свой порыв и просто отстраниться.

— Погнали, — предложил Бартон, коротко и по делу. Локи уловил взгляд, которым обменялись лучник и Романофф, но интерпретировать его не смог.

Слегка прихрамывая, Локи потащился за ними. Казалось, что кто-то проник вглубь его тела и связал все его внутренности узлом… собственно, так и было, предположил он. Но он исцелится. Еще как исцелится и вот тогда превратит Дума в сущее ничто…

Знать бы, сколько времени прошло с последней инъекции. И сколько ему потребуется, чтобы полностью вернуть свою магию — если он вообще сумеет. Он чувствовал ее совсем неподалеку, но вне досягаемости. Она едва-едва откликалась на его призывы, лишь приподнимая голову, как дряхлый пес на голос хозяина. Его грудь охватила паника, и он задавил ее, продолжая двигаться и пытаясь поддерживать тот же темп. Он чувствовал на себе чужие взгляды и не знал, что и думать.

Остаток пути из его заточения они преодолели без борьбы. Когда они вышли, Локи оглянулся на здание, и оно показалось ему… таким маленьким! Безобидным и ничем не примечательным, просто обычным серым зданием посреди леса. Ярость все еще бурлила в крови, смешанная с всепроникающей болью и предельным, аж до костей, истощением.

А Дум ускользнул от них. Дум захватил Локи, удерживал его и все соки выжимал из его тела, издевался над всей его сущностью, и все же негодяй ускользнул.

Локи покачнулся и, тяжело дыша, схватился за дерево. Романофф и Бартон оба повернули к нему головы. Старк взглянул на него, а затем слишком быстро отвернулся, и Локи подумалось, что ему бы следовало проявить больше заботы. Но в этот момент... единственным, что его поддерживало, был гнев.

— Ладненько, — металлическим голосом произнес костюм Старка. — Я их вызываю. Здесь, я думаю, мы закончили...

— Нет, — прохрипел Локи, удивляясь сам себе. Он выпрямился и оттолкнулся от дерева, вернувшись на два шага к тому месту, которое служило ему тюрьмой и было свидетелем того, как он истекал кровью. Он не мог сию секунду призвать Дума к ответу. Но мог… — Еще не закончили.

Он все еще сжимал нож, который дала ему Романофф. Теперь Локи снова прибегнул к его помощи, вскрыл вены и позволил крови свободно течь. Кто-то выхватил нож из его пальцев и попытался остановить кровотечение, но Локи отдернул руку и позволил себе истекать кровью, пока не почувствовал, как у него закружилась словно бы хмельная голова, мир завертелся, и барьер, который сдерживал дарованную ему от рождения силу, наконец исчез.

Он услышал чертыхание Бартона. Локи пошатнулся. Почувствовал, что его кто-то тянет к земле…

Он призвал свою магию, и она наконец, наконец-то, откликнулась. Локи почувствовал, как она вливается в него, выжигая последние ядовитые частицы в его кровотоке. Локи позволил ей наполнить себя, пока не стало почти что больно, вытянул практически весь магический резерв, дополнил его чистой яростью и простер руку.

«Сейчас ты ускользнул от меня. Но я тебя выслежу. Я тебя уничтожу, Виктор фон Дум. И буду смеяться последним, выжав из тебя предсмертный хрип».

Он ограничился взрывом. Это было пределом того, что он мог сделать, чтобы одолеть кипящий ключом гнев.

Когда он ослабил хватку, магия сразу же покинула его, и он покачнулся, открывая глаза. Здание, в котором его держали, исчезло, и на месте него не осталось ничего, кроме кратера. Это строение было уничтожено, вместе со всем, что там находилось.

Локи почувствовал себя немножечко чище.

Сознание стремительно ускользало словно сквозь пальцы. Локи слишком быстро израсходовал чересчур много энергии. Однако он улыбнулся, глядя на учиненные разрушения, радуясь, что успел об этом позаботиться, прежде чем уступить своей слабости.

— Теперь, — пробормотал он, шатаясь. — Мы закончили.

Под старковы ругательства Локи почувствовал, как подгибаются колени. Гнев теперь быстро улетучивался, и его место заступило смятение и еще какое-то странноватое, теплое чувство.

«Они пришли за мной», — было его спасительной мыслью, за которую Локи и ухватился.

Интерлюдия (XX)

Локи проснулся и выпил немного предложенного ему горячего бульона. Локи слегка замутило, он лег на другой бок и снова уснул. Эти действия целую вечность повторялись какой-то нескончаемой чередой, перемежаясь смутными воспоминаниями о бессвязных разговорах и о кошмарах. В них неоднократно фигурировал Хеймдалл, взирающий на Локи огромными страшными глазами. Он помнил свой крик и как Тор звал его, пусть и беззвучно, но Локи понимал, что тот все равно не поспеет к нему вовремя. Он смутно помнил, как в споре с незнакомой женщиной решительно настаивал, что просто не может быть болен и что боги никогда не болеют; но опять же, какой же из него бог, да он просто никто. И тогда она просто покивала и сунула ему под язык что-то такое, что он отчаянно попытался выплюнуть.

Локи не знал, сколько прошло времени, прежде чем он, наконец, одолел свою хворь и ясность сознания к нему вернулась. Постепенно до него дошло, что он, угнездившись в ворохе одеял, лежит на чьей-то чужой постели.

Медленно выпутавшись из одеял, Локи выбрался из кровати. И обнаружил, что на нем надеты какие-то штаны, которых он не припоминал, и рубашка, которая ему была решительно велика и которой он, разумеется, не покупал. По холодному полу Локи поплелся к закрытой двери и осторожно ее приоткрыл.

За дверью стояла Андреа с поднятой рукой, словно она как раз собиралась постучать. Секунду Локи просто пялился на нее, а затем, стоило ему отрывочно припомнить то, что вообще сохранилось в его памяти, и он почувствовал, как его лицо медленно заливает краска.

— Проснулись? — вежливо спросила она. Локи заставил себя робко улыбнуться. Это было не трудно.

— Я… да. Мне уже намного лучше.

— Рада слышать, — сказала она, все еще невозмутимо. У Локи противно засосало под ложечкой.

— Я ужасно извиняюсь за свое вторжение…

Она пожала плечами.

— Можно подумать, вы никогда гриппом не болели. Все нормально. Все равно отправлять вас домой я бы не стала, раз в бреду вы не смогли мне связно объяснить, где живете.

— Ах, — Локи потупил взор. — Я всегда… один человек однажды сказал, что я никогда ничего не делаю наполовину, видимо, это касается и болезни. — Однако это... настораживало. Надо было ему быть осмотрительнее. — Сколько… прошло времени?

— Почти три дня, — ответила она, и Локи оцепенел.

— Три... — он выругался. Оплату за гостиницу надо было внести еще два дня назад. Его вещи, какие-никакие, остались там… — А как же плата за номер…

— За номер? — переспросила Андреа, пристально его разглядывая.

— В мотеле, — сказал Локи, не подумав, и она прищурилась чуть сильнее. — …Это лишь временно, — добавил он. — Я не рассчитывал...

Он заметил, что Андреа пришла к какому-то решению, и его сердце замерло.

— Я знаю хозяина мотеля, — с легкостью проговорила она. — Я все ему объясню и уверена, что он войдет в положение и простит вам небольшую задержку. Я обязательно верну ваши вещи. Карл вроде упомянул, что вы учитель. Это правда?

Локи открыл рот, сам толком не зная, что собирается сказать, но Андреа как раз в этот момент набросилась на него со своим предложением, не дав сказать ни слова.

— Я, конечно, не смогу вам много платить за обучение, но так вы хоть будете жить в доме, а не в захудалом мотеле. И о еде не беспокойтесь, я готовлю как на троих.

Локи не знал, что и подумать, кроме того, что его, кажется, решили усыновить. Его.

— Вы же ничего обо мне не знаете, — еле слышно возразил Локи. Это было именно то, что ему нужно — так или иначе. Он искал что-то подобное.

— Может, и нет, — сказала Андреа спустя секунду, — но у меня хорошая интуиция, и мне кажется, вы достойный юноша, — она смерила его взглядом. — А выгнать вас на улицу, когда вы больше смахиваете на хэллоуинский скелет, это вообще преступление, — Андреа развернулась. — Сядьте и чуток передохните. А я схожу за вашими вещами.

Локи уставился ей в спину. Прежде чем дверь закрылась, он все-таки нашел и выдавил нужные слова: «Благодарю вас».

Она остановилась.

— Не за что.

Локи прочистил горло и добавил:

— А эта кровать…

— Она свободная, — сказала Андреа чуть изменившимся тоном. — Там раньше мой старший спал. Его… уже нет. Уж два года как нет.

В голове у Локи стало совсем пусто. Наконец, он произнес пустое и бессмысленное: «Мне очень жаль». Плечи Андреа дрогнули, а затем опустились.

— Слезами делу не поможешь, правда? — выдала она, а затем тихо закрыла дверь, оставив Локи словно в темном лесу и со смутно роящимися мыслями.