Вспомни, и я спасу тебя (гет)

Это лето было, наверное, одним из самых быстро пробежавших для Гермионы Грейнджер. Практически все свободное время она посвящала работе со своим пациентом, стараясь встречаться с ним как можно чаще, чтобы он не чувствовал себя одиноким. И ей это неплохо удавалось.

Иногда они встречались через три-четыре дня, иногда каждый день, но, по крайней мере, они должны были встречаться один раз в неделю: по вторникам в кафе Флориана Фортескью. Гермиона настояла на этом обязательном правиле их «сеансов», решив, что это может дисциплинировать Малфоя. Но тот и не пытался уклоняться от их встреч. Ей казалось, что он с радостью гуляет с ней по ночному Лондону, слушая рассказы об истории города и ее впечатления после плотного дня работы в Мунго. Как-то ей даже удалось затащить его в кино на магловский фильм, но что-то подсказывало девушке, что больше он туда ни ногой.

С каждым днем, проведенным рядом с Драко, Гермиона все больше и больше находила подтверждения тому, что в нем гораздо больше света, чем о нем думают. Это было и необычно, и приятно одновременно. Она чувствовала гордость оттого, что тоже в какой-то степени приложила к этому руку.

Все это время Малфой занимался подготовкой поместья к своему переезду. Наконец, в последние дни августа он сообщил Гермионе, что ремонт закончен и Драко уже переместил свои вещи. Тогда он сразу же заявил о том, что она обещала к нему приехать как-нибудь, и, похоже, этот самый день настал. Драко пригласил девушку на своеобразное новоселье в ближайшее воскресенье.

Всю неделю Гермиона была как на иголках. Ее страшила мысль о том, что ей снова придется оказаться в этом ужасном доме и в этот раз она будет без своих друзей, способных защитить ее, если это понадобится. Но с другой стороны, там будет сам хозяин поместья. Это необъяснимым образом внушало ей уверенность в том, что ее визит пройдет без всякий происшествий. Гермиона сама бы себе не смогла объяснить, почему именно, но она была абсолютно уверена в Малфое.

Заветный день приближался с неумолимой скоростью. Казалось, она только приняла приглашение, как уже настало воскресенье. Гермиона не видела Драко всю неделю, начиная со вторника, и, несмотря на страх перед Малфой-Мэнором, хотела их встречи.

Она трансгрессировала днем в воскресенье к высоким воротам, которые были открыты. Чуть вдали возвышались башни поместья. В ярком солнечном свете он не вызвал ужаса, который Гермиона испытала, оказавшись здесь в первый раз. По вымощенной гравием дорожке к ней спешил хозяин дома.

Оглянувшись, Гермиона заметила цветы, растущие перед домом, словно она снова очутилась в детских воспоминаниях Драко. Сам дом и сад перед ним выглядели почти точно так же.

— Привет, — тонкие губы Малфоя слегка изогнулись в полуулыбке. — Пойдем, я хочу показать тебе дом.

Он поманил ее рукой за собой, и Гермиона последовала за ним.

В следующие полчаса они осматривали весь первый этаж замка. Ничего особо примечательного девушка там не увидела, но отметила про себя энтузиазм Малфоя, с которым он показывал ей комнаты, — он пытался придать им уют, следуя каким-то своим представлениям об этом. Гермиона лишь вежливо улыбалась и охотно кивала на все слова своего провожатого. На самом деле во всем доме она хорошо запомнила лишь одну единственную комнату, встречу с которой она ожидала каждую минуту, потому что точно не была уверена, где именно располагалась та гостиная.

Наконец, Драко затормозил перед высокими закрытыми дверьми, сделанными из старого дуба и хорошо отполированными. Шестое чувство дало Гермионе понять, что вот она, та самая комната. Девушка неуверенно перевела взгляд на Малфоя, который явно не решался открыть дверь. Его обычно ничего не выражавшее лицо было крайне сосредоточенным, а серые глаза обеспокоенно смотрели на спутницу.

— Можешь взять меня за руку, — Драко протянул ей свою ладонь, которую девушка с благодарностью приняла.

Свободной рукой он осторожно толкнул дверь, и они вступили в просторную гостиную. В большом камине весело трещал огонь, разожжённый больше для того, чтобы придать комнате уюта, а не для того, чтобы наполнить её теплом. Перед камином стояли два больших мягких кресла, но совсем не те, что были здесь прежде. На полу был расстелен большой персидский ковер.

Обведя взглядом комнату, Гермиона готова была признать, что оказаться здесь было не так страшно, как она себе представляла, а рука, которую крепко сжимал Драко, давала ей дополнительную опору.

Девушка перевела взгляд на то самое место, где несколько лет назад лежала, пока над ней нависало искаженное злобой и безумством лицо Беллатрисы. Гермиона неосознанно сжала ладонь Малфоя.

— Эй, тише, — почти прошептал он. Очевидно, ему хотелось поддержать ее, поэтому он спросил: — Всё еще не по себе?

Гермиона отрицательно мотнула головой и вдруг почувствовала спокойствие, разлетающееся по всему телу. Она снова посмотрела на пол. Ужасные видения на этот раз не смогли нарушить внутреннего спокойствия и уверенности. Девушка позволила себе прикрыть глаза и глубоко вздохнуть. Она вдруг почти физически ощутила, как страх, существующий на задворках сознания, покидает ее. И в очередной раз поняла, что советы, которые она сама дает своим пациентам, — действенные. Только надо найти в себе силы заглянуть страху в глаза. И лучше это делать не одной.

Она открыла глаза, посмотрела на Драко, все еще сжимавшего ее руку, и чуть заметно улыбнулась.

— Спасибо. Одной мне было бы сложнее.

— Это было меньшее, что я мог для тебя сделать, — чуть ли не смущенно ответил Малфой и, желая сменить тему, потащил ее за руку к высоким стеклянным дверям, которые вели на задний двор.

Высокая зеленая изгородь окружала двор по периметру. Ровными рядами росли высокие аккуратно подстриженные деревья, а главную аллею вдоль них украшали яркие цветы.

Гермиона и Драко прошли по дорожке из гравия, на которой уже лежали первые желтые листья, чуть взлетавшие от потоков воздуха, создаваемого их шагами.

Малфой остановился в том самом углу сада, который Гермиона видела в его детских воспоминаниях. Именно в этом углу столько лет назад он получил в подарок свою первую метлу. Удивительно, сколько событий успело пройти с того момента. Теперь в этом месте стояли большие качели, обвитые с двух сторон каким-то растением, напоминавшим издалека плющ.

Гермиона первая опустилась на нее, слегка оттолкнувшись ногами. Мерный темп, который она задала, не сбавлялся (видимо, качели были зачарованы), что очень успокаивало. Драко опустился рядом с ней, очевидно, ощущая такое же спокойствие.

Они молча качались, не замечая ничего вокруг, как будто все, что сейчас было важно — в тишине покачиваться из стороны в сторону. Гермиона обвела задумчивым взглядом задний двор, пытаясь представить себе его во времена правления Волан-де-Морта. Наверняка он был очень мрачным и безрадостным. Как и все в то время.

— Драко, — тихо позвала девушка. Ее давно уже мучил один вопрос, но она все это время не решалась его задать и, видимо, посчитала, что сейчас удачный момент.

Ее спутник лишь вяло повернул голову в ее сторону, ожидая продолжения.

— Драко, скажи, м-м-м… Какие у тебя отношения были с отцом? — последнее Гермиона выпалила на одном дыхании и с интересом смотрела на то, какую реакцию произвели ее слова. Она вовсе не хотела задеть Драко, но ей хотелось понимать, как он оценивает Люциуса Малфоя.

Услышав ее вопрос, Драко напрягся, ему даже показалось, что его напряжение передалось воздуху, и теперь тот весь словно наэлектризован. Он ожидал, что рано или поздно любопытство Грейнджер проявит себя, и поэтому был в какой-то степени готов к этому. Малфой тщательно обдумал свой ответ, прежде чем произнести хоть слово.

— Хочу сразу прояснить: я никогда не ненавидел своего отца. Презирал, боялся. Да. Но не ненавидел. Он все-таки мой отец. И мне было больно, когда он умер. Я видел это. Я искренне какое-то время верил в то, что он мне внушал о чистокровных и маглорожденных, — он многозначительно глянул на свою слушательницу, которая пожирала его глазами. — Не знаю, в какой момент я решил, что все это чушь собачья… Да это и неважно. С подачки отца я принял метку, — в этот момент он нервно потер место под рубашкой, где скрывалась уродливая отметина, — я все еще остаюсь бывшим Пожирателем. Я никого не убил. Но мои руки «чисты» лишь очень относительно, потому что благодаря этому, — он снова протянул вперед левую руку и невесело усмехнулся, — я навсегда буду одним из них.

Гермиона молча подтянула колени к себе, не зная, что сказать. Она впервые услышала что-то настолько искреннее от своего пациента и была удивлена этим. Горечь, которой сквозили эти слова, ранила ее так, будто она снова смогла чувствовать его эмоции. Она поближе пододвинулась и осторожно взяла его руки в свои, мягко заставляя его расслабиться — после того, как он закончил свой монолог, Драко яростно сжимал и разжимал кулаки.

— Ты не несешь ответственности за поступки других людей. Какая бы метка здесь ни стояла, — девушка провела пальцами по левому предплечью. — Не все видят в тебе только Пожирателя. Я, например, вижу только парня, которого заставили сделать неправильный выбор, когда он был еще мальчиком.

— Одна ты и видишь, — усмехнулся Драко, но не признался в том, что после ее слов ему стало легче. И он даже не знал, от чего больше: от того, что не все считают его гнусным Пожирателем, или от того, что таким его не считает лично она.

Гермиона действовала на него удивительно успокаивающе. Возможно, это было вызвано тем, что она была прекрасным психологом и хорошо знала свое дело. Драко совершенно не хотелось в это вникать. Но присутствие девушки рядом было ему теперь необходимо. Она избавляла его от мучительного одиночества, привнося в его жизнь безмятежность, которой в другие дни ему так не хватало.

Они провели на заднем дворе весь день, разговаривая и откровенно наслаждаясь последними теплыми днями. Даже невооруженным глазом было заметно их взаимное благоприятное влияние друг на друга, но Гермиона предпочитала это игнорировать. И при прощании старалась не замечать легкую грусть, захватившую ее.

— Во вторник как обычно?

— Конечно. Тебя проводить?

— Я сама. Спасибо за день, — с этими словами Гермиона покинула гостиную, которая еще несколько часов назад казалась ей самым ужасным местом во всей Вселенной, а сейчас ей было даже немного жаль покидать ее.

Драко улыбнулся своим мыслям, и, медленно подойдя к камину, он опустился в кресло. Мысли испарились. Он только и мог смотреть на то, как причудливо пляшут огоньки, выбрасывая вверх снопы красных искр.

Внезапно за его спиной раздалось требовательное уханье. Неловко проведя рукой по волосам, ероша их, Малфой обратил внимание на большую серую сову, которая сидела на подлокотнике и выжидающе смотрела на него своими большими глазами. Видимо, он довольно долго провёл перед камином, потому что на улице стало совсем темно, и в открытые двери, ведущие на задний двор, врывалось холодное дыхание приближающейся осени. Отчего-то Драко стало не по себе, и это чувство лишь усилилось, когда он отвязал конверт и посмотрел внимательно на почерк.

Одним рывком распечатав письмо, парень впился в него глазами. По мере прочтения выражение его лица становилось все жестче. Закончив, он откинулся на спинку кресла — его лицо снова ничего не выражало.

Видимо, приняв какое-то решение, он черкнул на листе пергамента ответ и, сунув сове печенье, решительно привязал ответ к ее лапке. С недовольным уханьем сова взмахнула крыльями и скрылась в ночи.

Малфой перевел взгляд на камин, но прежнего умиротворения уже не испытал. Его душу терзало беспокойство. Решительно встав на ноги, он подошел к столику и налил себе в стакан янтарного цвета жидкость.

Огненный виски неприятно обжег горло, но тепло, которое сразу растеклось по телу, помогло Драко успокоиться и вернуть холодную невозмутимость, с которой он уже привык жить.

В памяти возник образ смеющейся девушки со слегка растрепанными каштановыми волосами: она так искренне и доверчиво на него смотрела. Он вообще не был уверен, что кто-то когда-то смотрел на него так. Болезненное чувство возникло внутри. И Драко постарался как можно скорее приглушить его, сделав еще один большой глоток.