Слизеринский Лев (джен)

— Ничего себе, здоровенный… — прошептал изумлённо Рон, отступая назад — Во какой…

Лаванда волнительно вцепилась ему в руку, но глаз отвести не могла, стояла, открыв рот.

— Какой милый… — вдруг произнесла она с нежностью в голосе — Ой, какой хорошенький лёвушка! Прямо лапушка… Милее, чем котики.

Не успели мы с королями совершить уважительный поклон, как Гермиона стрелой выскочила вперёд, коснулась Его лица и закричала в отчаянии:

— Вас… Я не понимаю, как так вышло, но… Сириус хочет Вас убить! Бегите, пожалуйста! Я… Я не знаю как, но Вас надо спрятать! Может…

— В замке! — встрепенулась Лаванда — Если мы запрём ворота и поставим охрану, они не доберутся! Вы поместитесь там, замок большой!

— У Трумпин есть магия, а у нас нет… Вдруг прорвётся? — взволнованно замотала головой Гермиона — Вот почему, почему в Нарнии так всё сложно!

— А Вы можете притвориться обычным львом, чтобы они не поняли… Ой, а почему Вы улыбаетесь? — удивилась Лаванда.

Я посмотрел — лицо Льва действительно выглядело так, будто Он расплылся в улыбке, беззлобной, мягкой и спокойной, не демонстрируя клыков.

— Неужели вы позабыли о том, что случилось у Каменного Стола, дочери Евы? — спросил Он нежно. Девочки смутились и замолчали; судя по их лицам, они всё ещё не очень верили.

— В том-то и дело, что Сириус другой. — выступил я — Господин мой, я не знаю, как объяснить Тебе, но он даже королей пугает сильнее, чем Колдунья.

— На то есть причины. — согласился Лев со мной.

— Да, он лишён волшебства Мира Крови, но я уверен, он найдёт способы совладать и с волшебством этого мира. И мне сложно пояснить это, но его… Его почти что легче любить, чем Колдунью.

— Ты верно заметил, Северус. Колдунья хотела королевского могущества и не боялась высказать это. Сириус мечтает о той же силе, но слова его извилисты, он предстаёт как друг, как равный, что не властнее старшего брата. Он искусно играет с гордыней каждого из недовольных действительностью. В его армии все лгут один другому. Сириус говорит о том, что его роль предводителя временна, что он дарит свободу и лишь предоставляет помощь и просвещение тем, кто не мог их получить. На деле же он жаждет бездумного поклонения себе и искажённой идее справедливости, которую он взялся представлять. Чудовища притворяются, что верят ему и признают его главенство на время войны, но каждый из них желает занять его место и вонзить ему в спину нож.

— Значит, он себе столько последователей соберёт… — задумался Рон — Тогда Вас надо защищать. Раз он ещё сильнее, чем Колдунья эта.

— Он не сильнее. — был ответ Льва.

— Так Вы же со Снейпом сами сказали, что его любить легче и всё такое…

— Да, он хорошо воздействует на умы и души. Но слаба и та магия, что он оставил за спиной, и та магия, что он может освоить здесь. Он невероятно опасен, но для Нарнии. Не для Меня.

— Когда я только попал сюда, Господин мой, я сравнивал себя с Колдуньей. — произнёс я — Ведь я тоже был волшебником, как и каждый из нас, и Ты знаешь, как страстно меня влекла эта наука. Я ощущал стыд за то, что врываюсь в мир, так пострадавший от иноземной чародейки, что дышу его воздухом, ем его плоды и пью воду из его родников. И когда я выслушал рассказ о предательстве Сириуса, то узнал, что он тоже считал себя ей равным, но это вызывало у него не муки совести, наоборот. Он считал Твоё отношение к ней несправедливостью.

Аслан ждал, когда я сам сформулирую мучавший меня вопрос.

— Так кто мы в этом мире? Колдуньи или такие же дети Адама, как и короли? — произнёс я наконец.

— Ошибся и ты, и Сириус. Никто из находящихся здесь не познал, что такое волшебство, подобное волшебству Колдуньи. Вы были близки к этому, некоторые — чудовищно близки. Тебе казалось, что ты искал магии, Северус. Но ты искал чуда.

«И нашёл его далеко не в магическом мире» — подумал я.

— Я не знаю, как мне быть. Моё собственное прошлое ворвалось в мир, где правит милосердие, где существует настоящее добро, то, каким оно должно было изначально быть. Я чувствую, что обязан прекратить этот ужас. Пусть Ты и говоришь, что не нуждаешься в защите, я хочу сделать это в первую очередь ради Тебя. Никто здесь не знает Сириуса лучше, чем я. Но никто и не боится его столь же сильно.

— Ты находишься в стране, где дети Адама могут стать королями, Северус. Пришла пора Принцу получить свой венец.

Я быстро опустился на колени и позволил Его мягкому поцелую коснуться моего лба и наполнить теплом всё тело. В этот момент я действительно ощутил небольшой груз, сковавший виски — и через мгновение моя «корона» стала мягкой, будто венок из лилий. Плащ за спиной затрепетал под волнами западного ветра.

«Защищай их, как всегда защищал своих юных учеников. Убереги их, а Я сберегу тебя.» — прозвучал глубокий и любящий голос у меня в голове. Я прижал руки к груди.

«Да, Господин мой» — точно так же «сказал» я про себя — «Я отыщу Сириуса и встречу его лицом к лицу».

Король Северус поднялся на ноги. Всё было так же, не уверен, увидели ли это благословение стоящие вокруг, либо же на это мгновение нас со Львом окутал туман. Только я чувствовал себя моложе и крепче, и рука естественно легла на рукоять меча.

Мои дети всё ещё глядели на Льва непонимающе и испуганно, впрочем, немного успокоились. Лаванда неуверенно переступала на месте, грызла ногти и поглядывала то на Аслана, то в сторонку.

— Погладить можно. — с улыбкой ответил Лев на её немой вопрос.

Лаванда радостно взвизгнула, кинулась к Нему и утонула лицом в золотом кружеве мягкой гривы, осторожно запустила в неё пальцы и начала нежно и медленно изучать каждый локон, с осторожностью и любовью.

— А… — начала она, краснея до самых кончиков ушей.

— И косичку можно.

Я не видел её более счастливой, чем когда она собирала пряди Львиной гривы и вплетала в них тонкую розовую ленту, что извлекла из собственной косы. Лев не торопил её, и только когда она самостоятельно закончила свою игру и отошла в сторону, радуясь наведённой красоте, вновь обратил взор на всех. Как ни странно, косичка с розовым бантом в золотой гриве не выглядела как что-то унизительное или комичное, нисколько не подрывала величия Льва. Лаванде тоже так казалось.

— У Вас лучшие волосы на свете, ну, в смысле, грива. — сказала она уверенно, любуясь Им — Такие мягкие, такие тёплые, ни на что не похожи, ни цветом, ни на ощупь. Как будто мёд течёт по рукам, или золото, или лучи солнечные, или даже огонь. Так здорово.

Лев с улыбкой кивнул ей в ответ. После медленно перевёл взгляд синих очей на Рона, что задрожал под этим взглядом, начал грызть губы, пытался отвести глаза. Я сперва не понял, отчего Он так внимательно смотрит именно на Уизли. А после рыжеволосый мальчишка сам прорыдал, вскидывая в воздух руки:

— Ну не мог я, ну! Он на меня смотрел! Не встают у нас на колени, не делают так! Мне ж ещё жить дальше с ним, ну, я так думал, я не знал, что он такой козёл окажется…

— Хотел ли ты поклониться или нет? — спросил Лев непринуждённо.

— Не знаю… Наверное… Слушайте, ну, все пошли, я б тоже пошёл, но как же я Сириуса-то, он же наш друг… Был… Ну Вы поняли!

— Я спрашиваю о тебе, а не обо «всех». Ты хотел поклониться?

— Ну, не то что бы… То есть, Вы очень крутой. Правда. Я сперва сомневался в этом, но мне Эдмунд много рассказывал, и Вы мне прям понравились. Вы смелый. Я бы так не смог. Так что, не знаю… Можно, наверное. Ну, типа, это ж не перед гадом каким-то, Вы ж герой. Перед героем, думаю, не стыдно.

— Тогда почему ты позволяешь другим решать за тебя?

— Потому что… Не знаю! Мне это не нравится! Они сами… Они сами за меня всю жизнь решают, ничего не дают! — тут внутри Рона будто что-то взорвалось и он начал говорить много и быстро; я и не подозревал, что у него такая буря таится внутри — Что братья, что мама, что все! И на факультете вообще я какой-то бесполезный был, и всегда я какой-то не герой совсем, так, третий лишний! Вот Гарри — он другое дело, он храбрец. А Герми умная. А я что-то вообще не то. И не нужен никому никогда не был…

— Неправда. — рыком отрезал Лев.

— Ну, типа, Вам был нужен, да, я понимаю, как тут всё работает. Но вообще я всегда лишний и это достало! Я ж не хочу быть как Гарри даже, всеобщим любимчиком, хоть бы просто на меня посмотрели, а там уж ладно!

— Почему ты винишь других, Рональд? Никто не связал тебя у Каменного стола. Ты сам встал на месте.

— Но я не мог! То есть, мог… — Рон выдохся — Простите. Я просто… боялся. Трус я.

— Что бы сделал с тобой Сириус, если бы ты поклонился?

— Ничего. Осудил бы. Подумал, что я унижаюсь. Что я ненастоящий мужчина.

— И это так страшно?

— Да нет… То есть, сейчас, когда Вы это говорите, это действительно как-то глупо. Это же просто один жест. И вообще, да ну его, этого Сириуса. С ним уже всё понятно.

— Ты должен понять: либо ты любишь Меня, либо Меня стесняешься. Нельзя услужить двум господам.

— Я не знаю. Если выбрать между Вами и всеми этими Сириусами-шмириусами, то лучше уж Вы. Это точно.

— Ты верно заметил, что всегда был нужен Мне. Однако ошибся, говоря, что больше у тебя не было никого, кто ценил бы тебя. Тебе потребуется время, и ты уже встал на верный путь. Ты поймёшь, рано или поздно, где встречал и упускал любовь людей, принимая её как должное. Пока постарайся внимательно присмотреться к тем, кто окружает тебя. Иначе может наступить момент, когда будет слишком поздно. И ты горько пожалеешь. — грозно произнёс Лев.

— Э… Ясно. Наверное. — ответил пугливо Рон; по лицу было видно, что ему не ясно.

Аслан вышел на середину поляны твёрдой поступью, Его лик затмил солнце. Трава и цветы под Его лапами не мялись и прижимались к земле лишь на половину секунды, после вставали вновь, даже ещё сильнее распрямляясь.

— Сейчас мирные жители Нарнии наиболее уязвимы. Защитите их всеми силами и остановите армию Сириуса. Помните о том, что Я смотрю на вас и прибуду на помощь, если вся надежда будет потеряна. До этого — положитесь на свои силы, бейтесь отважно и честно, будьте в равной степени милосердны и строги, и помните обо Мне.

Мы все совершили простой поклон, а Рон, будто пытаясь наверстать упущенное, упал на колени. Делал он это в первый раз, с какой-то неестественной театральной патетикой и сильно ударился о твёрдую землю, так что наш акт принесения почестей немного испортило громкое «Ай!». Но Рона это не очень омрачило, впервые он был так рад не просто иметь над собой авторитет, но и не стесняться столь ярких и несовременных жестов.

— Ладно, научусь ещё. — пожал он плечами, поднимаясь и потирая ушибленную коленку.

Лик Аслана растворился между деревьев. Питер повернулся ко мне.

— Северус, в этих поисках мы доверяем тебе главенствовать над нами.

— Я постараюсь оправдать Ваши ожидания, и ожидания каждого здесь находящегося. — коротко ответил я, вскакивая на Илту — Продолжаем путь в том же направлении.