Дуб, залитый солнцем (гет)

Выйдя на первой железнодорожной станции в Вене, молодой офицер Августин Грейфенберг не знал, куда пойти. Его одолевала лень и скука от всего происходившего — будь то проходившие мимо люди, которые куда-то спешили, или завещание его тети Фрейндлих. Сын ее, Клаус, недавно погиб в тюрьме за оппозиционные высказывания — она же оставила ему роскошную квартиру в центре Вены. Эта поездка была Августину в тягость, однако он собрался и взял несколько отпускных дней на работе. На улице было шумно и суетно, еще раз заглянув в бумаги, он притормозил первое такси и, когда он сказал адрес, такси тронулось с места.

Августин проезжал по знакомым улицам, и его одолевали воспоминания из детства, когда он приехал сюда с матерью, сестрами и братом. С тех пор прошло столько лет, а Августин до этого дня ни разу не приезжал сюда. Августин помнил, что им тут здорово жилось. Теперь же это была другая Вена и другая страна, чужая. Он и сам изменился — за годы его душа стала стала более холодной и жестокой, лишившись той самой детской непосредственности.

Водитель остановился возле небольшого дома, и Августин, отдав нужную сумму за проезд, вышел с небольшим чемоданчиком. Дом практически не изменился — только краска стала другой. Открыв дверь в пыльный подъезд, Августин закашлялся; на звук прибежала консьержка с жирными руками и сигаретой в зубах.

— Что вам нужно? — спокойно сказала она.

— Я Августин Грейфенберг, приехал получить в наследство собственность от моей родственницы.

— От какой родственницы? — насторожилась женщина. — Тут, знаете ли, многие приходят, предъявите хоть что-нибудь.

— Фрейндлих Грейфенберг, вот завещание. — Августин протянул женщине сложенную бумагу. — Я ее племянник, — спокойным голосом произнес он.

— А-а-а, — открыв рот, произнесла женщина. — Это та старуха, которая безвылазно сидела в своей квартире. Ее недавно похоронили на городском кладбище. А мы-то думали, что у нее никого нет. Уже хотели продавать ее жилплощадь. — Женщина достала ключи и протянула Августину. Тот быстро взял их и, попрощавшись, пошел по лестнице, стуча каблуками. Дом был старый, и лифта тут не было, пришлось подниматься пешком. Красиво отделанный подъезд и зажиточные соседи — теперь все это было частью его прошлого.

Пыльная, богато обставленная квартира навеяла Августину воспоминания. Он поставил чемодан и раскрыл тяжелые шторы — в комнату сразу просочился едва заметный солнечный свет. Ему нужно было сходить в душ и встретиться со старыми приятелями, которых в городе было полным-полно. Зря он, что ли, приехал сюда?

Первый, кого он набрал, был Виктор, с которым они сдружились, когда Августин пришел в местную школу. Достав из тумбочки телефонную книгу, набрал его домашний номер. Послышался голос телефонистки. Его соединили по нужному адресу, гудки в трубке долго длились, потом Августин услышал хоть и огрубевший, но знакомый голос. Виктор спросил, кто звонит. Августин растерялся.

— Виктор, это я, Августин, помнишь меня?

Виктор на другом конце провода тотчас засмеялся.

— Августин?! Какими судьбами ты мне звонишь? Подожди, сколько мы с тобой не виделись? Лет двенадцать, наверное? После твоего отъезда из Австрии столько воды утекло!

— О, да, это было очень давно. Я звоню, потому что приехал ненадолго. Если хочешь, можем увидеться. Я был бы рад встрече. — Августин был краток и быстр в разговоре с кем бы то ни было.

— О, конечно, хорошо, — чуть замявшись, произнес собеседник. — Тогда давай условимся: сегодня в восемь. Надеюсь, меня отпустят из канцелярии, я подойду к твоему дому. Ты остановился там же, где жил раньше?

— Да, конечно, я буду ждать.

Виктор первым положил трубку, а Августин с грустью вздохнул: они были соседями и раньше очень хорошо дружили. Его родители были знаменитыми в городе врачами, и, будучи интеллигентными людьми, они помогали его матери как могли.

Следующий номер, который набрал Августин, был Рейнхарда, его бывшего одноклассника, с которым он сидел за одной партой. Хоть и раньше отношения у них были хорошие, после отъезда они перестали общаться.

— Да… Здравствуйте. — Холодный голос на том конце телефонной трубки сбил Августина с его настроя. Это был будто бы не Рейнхард, голос у приятеля помнился Августину добрым и мягким.

— Здравствуй, Рейнхард. Это Августин, помнишь меня?

— Августин… — с задумчивостью протянул голос. — С которым я за одной партой сидел?

— Ну, да.

— Да, помню. Зачем звонишь? — Нахальство и невежливость тут же отпугнули Августина.

— Я в Вене проездом. Хотел уточнить, может, ты хочешь увидеться?

— Нет, это вряд ли. — Рейнхард бросил трубку, не дав и попрощаться с ним.

Получив еще от пары приятелей отказы, Августин понял, что пока он тут встретится только с Виктором. Августин понимал, что многое поменялось за время его отъезда, да и люди, вероятнее всего, уже не те. Но все же он надеялся, что оставил хорошие воспоминания о себе.

День пролетал незаметно и стремительно. Находясь в городе, Августин смотрел в окно и рылся в маленькой библиотеке. Он все еще помнил, как, приехав сюда с матерью, он никак не мог адаптироваться к новой обстановке. Когда они познакомились с Виктором, тот поначалу не сильно хотел ладить с Августином, однако позже они сошлись во взглядах, и Виктор, чуть нагловатый и неотесанный хулиган, стал хорошим другом такому примерному мальчику.

Августин помнил, как нечасто Агнесса разговаривала с матерью, и их беседы всегда заканчивались ссорой. Августин тоже не пылал желанием строить с матерью доброжелательные отношения. Когда они уже собирались уезжать назад, в Германию, перед выходом отца из тюрьмы, тетка как-то позвала его на кухню и тихим-тихим голосом сказала:

— Августин, если ты когда-нибудь узнаешь всю правду о том, что все-таки с вами произошло и почему вы теперь мотаетесь где только можно, то, прошу тебя, не сердись ни на мать, ни на отца. Просто помни, что я, Вильгельм и Анна пытались сделать все возможное.

* * *

Уличные фонари стремительно зажигались, освещая улочки Вены. Августин сидел в офицерском кафе и наблюдал, как солнце уходит за горизонт. Все вокруг него были одеты в форму, и изысканность этого места была не по вкусу Августину, но на ресторане настоял Виктор, видно, подумав, что Августину будет приятно сидеть при своих. Уж сильно ему хотелось сводить Августина в дорогое место.

— Больше никто не придет? — удивленно и разочарованно спросил Виктор, оглядываясь вокруг себя. Августин делал в это время заказ.

— Нет, все остальные отказались, — констатировал скучающим голосом Августин. — Что произошло, Виктор? Я вроде как нахожусь дома, а как будто в чужом городе, — пожал плечами он. Его глаза больше не сияли как раньше.

— Это нормально. Мы тоже чувствуем себя как в чужом городе. После стольких годов многое изменилось; может, оно и к лучшему, что ты не решался приехать сюда так долго? — закуривая сигарету и протягивая собеседнику зажигалку, Виктор прикинул, сколько прошло лет с отъезда Августина.

— Не знаю, все так смешалось в моей жизни, да и эти годы пронеслись так быстро, а я даже и не понял. Сначала арест матери, потом переезд сюда, потом служба в школе для военных, потом… — Он умолчал об Ирен и службе у Артура. — И только сейчас я приехал сюда, в город, с которого все началось. Как вы жили все это время? — Августин наливает себе вино, принесенное официанткой. — Я писал тебе все это время, но почему-то ответа так и не получил. Я решил, что ты зол на меня за то, что я тогда так быстро уехал.

— Ну как сказать… — стряхивая пепел, потирая глаза, произнес Виктор; он стал бледный и худой, побитый жизнью. Хотя нельзя было сказать, что при всей своей неотесанности Виктор был сломлен жизнью. — Ты знаешь, что мы всегда жили небогато, однако мы всегда были добры к людям, но последние годы дела ухудшились: мать слегла с пневмонией, а я был вынужден пойти работать в канцелярию при администрации. Отца арестовали, и мы продали ту квартиру — видно, поэтому ты никогда не получал ответов от меня. Нет, я не злился на тебя, я знал, что рано или поздно ты вернешься к себе на родину, но просто не знал когда… Ладно, не будем о грустном.

— Да нет, мы не о грустном, мы о жизни говорим. Знаешь, я ведь хотел бы задержаться тут подольше. Мне всегда казалось, что не нужно было нам вообще приезжать обратно — это не сулило ничего хорошего, и вот, пожалуйста.

— Августин, это неважно. Просто знай, что я рад тебя тут видеть сегодня, и этот вечер будет хорош. — Переведя тему, Виктор показал на сцену, где зажегся прожектор, а в зале выключили свет. — В любом случае я привел тебя в этот ресторан не случайно, тут выступает лучшая певица, поэтому слушай, друг мой. — Виктор отпил вино из своего бокала. Августин поблагодарил его, и в это время началась концертная программа, ради которой и пришли все зрители.

На сцену вышла миниатюрная, молодая девушка. И внешне, и голосом она была похожа на Ирен в ее лучшие годы. Августин смотрел, как она чарующе поет, и вспоминал их лучшие деньки с возлюбленной. Все-таки, в глазах Августина никто не мог сравниться с Ирен — в ней было что-то загадочное, чарующее, трогающее самые дальние уголки души.

Когда девушка закончила петь, ее наградили бурными овациями. Дальше шли и другие концертные номера, однако зрителям иные артисты были не так интересны.

— А на сколько дней ты планировал оставаться? — спросил Виктор у Августина, потягивая виски.

— Неважно. — Августин не хотел грузить друга подробностями своей тяжелой ситуации.

В тот вечер Августин слишком много выпил, в своих мыслях предаваясь переживаниям о тяжелом бремени соучастия за убийство. Он вспоминал беззаботное детство, Алекса, много думал об Ирен. В конце-концов Виктор смог заболтать его о чем-то легком, и Августин смог расслабиться. Когда они выходили из ресторана, Августин уже не мог стоять на ногах, и Виктору пришлось тащить его домой.