Невеста (гет)

Практически безвылазное сидение дома оказалось для Гарри тем ещё испытанием. Он, конечно, бездельем не маялся. Сначала привёл в относительный порядок столовую, второй этаж и пару спален наверху. Подлатал оборванные обои, починил ветхую мебель и, наконец-то, избавился от запаха плесени и гор пыли. В помещении теперь даже дышалось свободнее и не возникало желания закашляться при каждом вздохе.

Интерьер дома Блэков отличался мрачностью и вызывал в Гарри не самые приятные чувства и воспоминания, но благодаря свежести и чистоте, находиться в нём стало чуть приятнее. Кикимеру было приказано вытравить пауков, избавиться от отрубленных голов эльфов и ненавистных портретов. Домовик, проклиная хозяина, утащил данное добро на чердак. Нетронутым остался только портрет Вальбурги, который был намертво приклеен к стене.

Гарри много читал. Он изучил от корки до корки учебник Принца, который привёз с собой, не удержавшись от соблазна. Так же в библиотеке нашлись интересные книги, где тоже можно было почерпнуть немало полезного.

Кикимер, хоть и продолжал сверлить хозяина ненавидящим взглядом и бурчать себе под нос, немного взялся за ум и даже сносно готовил, хотя Гарри без особых усилий мог делать это сам.

Несмотря на некоторое заточение, Гарри понимал, что это лето самое полезное за все годы его каникул. Аластор Грюм, как и обещал, появлялся дважды в неделю и нещадно гонял его до седьмого пота, обучая всё более сложным боевым заклинаниям и усиленным щитам.

— Проворнее, проворнее, парень, — приговаривал аврор, выпуская цепочки заклинаний, заставляя Гарри метаться из угла в угол. — Любой щит бесполезен против Авады, а это любимое заклинание твоего врага.

Гарри извёл все запасы бадьяна, залечивая раны, полученные во время тренировок, но не жаловался. Он, наконец-то, чувствовал, что ему дали шанс. Теперь его действительно готовили к выживанию, а не просто собирались отправить на смерть. Видно, без крестража в голове, он не мог действовать по первоначальному плану Дамблдора, и тот поменял тактику. Однако, Гарри окончательно снял розовые очки и понимал, что пару месяцев подготовки не сделают из него дуэлянта, способного противостоять Волан-де-Морту. По уровню опыта и мастерства они относились к абсолютно разным лигам.

Гермиона как могла поддерживала его в письмах, и её вера вселяла в Гарри надежду. В конце концов, он же был не один. Как-никак, Орден выступал против Волан-де-Морта, да и даже Министерство уже не было настроено столь категорично, как раньше. Скримджер оказался продуманнее и умнее Фаджа и вместо того, чтобы отрицать очевидное, искал союзников.

Дамблдор больше не делился с ним мыслями, Аластор тоже не выдавал никакой информации, кроме необходимой для тренировок. Сначала Гарри надеялся, что на Гриммо состоится хотя бы одно собрание Ордена Феникса, и ему удастся услышать, как продвигается поиск крестражей. Но собраний не было, или же Дамблдор решил проводить их в другом месте.

Так прошёл месяц. На этот раз Гарри понимал, что его поездка в Нору отменяется, так как новости волшебного мира были тревожные, и никто не хотел рисковать. Тёмные времена наступали на магическую Британию. Статьи в газетах становились всё мрачнее. Учащались нападения на семьи волшебников, в страну хлынул наплыв наёмников с не самой лучшей репутацией. Никто не сомневался, что Волан-де-Морт не собирается прятаться вечно. Ему нужна власть, и он будет идти к своей цели по головам, невзирая на количество трупов под ногами.

Так июль практически дошагал до конца, отсчитывая дни на листовом календаре. Гарри очень скучал по Гермионе и уже с нетерпением ждал осени, чтобы вернуться в школу. Хотя его не покидало предчувствие, что новый учебный год будет в корне отличаться от предыдущих.

Иногда его накрывало тревогой, и он просыпался посреди ночи от собственного крика, в который раз переживая во сне смерть Сириуса. Несколько раз ему приснилось, что Пожиратели схватили Гермиону, и он не находил себе места до визита Грюма, чтобы высказать тому свои опасения. Аврор убедил его, что за Грейнджерами присматривают «весьма компетентные люди», и они в безопасности. Более точной информации добыть не удавалось.

* * *

В свой день рождения Гарри проснулся от того, что несколько почтовых сов одновременно скреблись в его окно, возмущённо ухая. Он растёр сонные глаза, нацепил очки и палочкой отворил раму, позволяя крылатым почтальонам проникнуть в спальню. Сычика он узнал сразу. Конечно же, Уизли прислали ему поздравления. Следующее письмо было от Луны, которая вместе с пожеланиями сообщила Гарри, что прекрасно проводит время в гостях у МакЛаггенов и всерьёз занялась искусством, рисуя портреты домочадцев. Гарри лишь покачал головой, в очередной раз удивляясь странной дружбе Луны и Кормака. Как они вообще могли найти общий язык? Чего только в жизни не бывает…

Гарри был удивлён и немного раздосадован, так как ожидал, что первая весточка придёт именно от Гермионы. Та ведь всегда была весьма внимательна к нему, но больше посланий не было. Он вздохнул, сжал в руке палочку и направился в ванную, испытывая некоторое чувство горечи. Этот день рождения обещал быть тоскливым и бесконечно длинным, заполненным тяжёлыми мыслями о будущем.

Стоя под струями воды, Гарри изо всех сил старался прогонять воспоминания о том, как праздновал день рождения в Норе. Несмотря ни на что, это были самые счастливые его воспоминания. Именно Уизли стали для него семьёй, когда он попал в волшебный мир в одиннадцатилетнем возрасте. А сейчас у него вроде бы уже и была своя семья, но чувство одиночества буквально разливалось внутри холодом.

Ещё и новости, поданные «Пророком» за последнюю неделю, фонили какой-то безнадёгой. Грюм выглядел всё мрачнее с каждым новым посещением, и ничем с ним не делился. О планах Ордена Гарри тоже ничего не слышал. От него словно чего-то специально скрывали или у него развилась маниакальная подозрительность, после того, как идеализированный годами образ директора Хогвартса рассыпался на осколки, словно зеркало, в которое попал сумасшедший бладжер.

Раздосадованный Гарри выключил душ, наспех вытерся полотенцем и, обмотав то вокруг бёдер, направился в комнату. Он, как обычно, забыл захватить чистые вещи. Спросонья голова совсем не соображала.

Дверь ванной хлопнула за спиной, отсекая облако пара, скопившееся там от горячего душа. Гарри оторопел и инстинктивно стиснул палочку, так как его комната оказалась усыпана парящими по воздуху воздушными шариками, подобными тем, которыми Добби украшал их комнату для новобрачных в Хогвартсе. Вряд ли до подобного сюрприза снизошёл Кикимер. Неужто снова работа Добби?

Гарри принялся вертеть головой, и тут настоящий вихрь в виде лучшей подруги, а ныне супруги, чуть не сбил его с ног. Он не успел и моргнуть, как оказался в крепчайших объятиях.

— С днём рождения, Гарри! — взвизгнули ему куда-то в район шеи.

Настроение мгновенно скакнуло вверх, словно умчавшийся в небо Патронус, от недавних грустных мыслей не осталось и следа. Он прижал Гермиону к себе настолько сильно, что близость её тела стала ощущаться где-то внизу. И тут Гарри затопило смущением, ведь он только сейчас сообразил, что почти раздет.

— Я так… так рад тебя видеть, Гермиона, — вырвалось у него, когда она отстранилась и оценивающе взглянула на него, отчего сама покраснела чуть ли не до кончиков волос.

— Ой, прости… что я так набрасываюсь. Просто я… соскучилась, — она отвела глаза куда-то в сторону и хотела отступить на шаг назад, но Гарри, всё ещё не отошедший от накатившей эйфории, снова притянул её к себе.

— Я тоже…

Их губы соединились в сначала неловком поцелуе, но затем она обхватила его за голову и позволила языку скользнуть внутрь. И Гарри увлёкся. Он целовал её страстно, жарко и отчаянно. Как раньше никогда и никого даже не думал целовать. Хватая ртом воздух, беря в плен губы, покусывая, переплетаясь языками…

Мысли ускакали прочь, подобно выпущенным на волю пегасам, из-под ног выбили поверхность. Гарри не помнил, как они повалились на кровать, и он оказался у её ног, прижатый к ней через тончайший шёлк платья. Жарко… стало невероятно жарко. Утренняя прохлада, проникающая в приоткрытое окно вызывала дополнительные забеги мурашек по горящей коже, усиливая ощущения.

Когда он переключился на её шею, а люстра на потолке расплылась перед глазами от невозможности сфокусировать взгляд, Гермиона застонала. Чёрт! Ошмётки мыслей ещё кружились в голове, а кожа горела от поцелуев. Она понимала, что уже мокрая и если руки Гарри скользнут под юбку, это станет донельзя очевидным. Тянущая боль возбуждения пульсировала внутри живота, и она непроизвольно расставила ноги шире, позволяя Гарри прижаться ещё ближе, подстраиваясь под его толкающиеся движения.

Остатки разума боролись с нарастающей лавиной чувств. Она хотела его, они были женаты, чёрт побери и в этом не было ничего предосудительного! Но Гермионе почему-то казалось, что они торопятся. Или просто её беспокойный ум до последнего не хотел сдавать позиции.

— Гар-ри, — почти прохныкала она, уже не зная, чего ей хочется на самом деле…

Он оторвался от её шеи и внимательно заглянул прямо в её расширенные от желания глаза. Его дыхание, судорожное и слишком частое, постепенно успокаивалось, пока он пытливо всматривался в родные черты лица.

— Я… я снова спешу, да? Прости… — голос звучал ниже обычного, и от этих ноток возбуждения в нём, внутри Гермионы снова всё перевернулось. — Мне прекратить?

Возможно, это просто был мандраж, так как они делали это первый раз! Никто и никогда не целовал её так упоительно. Она никогда не доходила до такой степени нетерпения, когда практически не могла контролировать своё тело. И она ни разу в жизни не лежала под обнажённым мужчиной — полотенце на бёдрах Гарри можно было не брать в расчёт. Даже сейчас она чувствовала, как в неё упирается его твёрдый член.

— Я… я не знаю… — она прикрыла веки, так как слова путались от того, как он смотрел на неё. Что-то просыпалось в её скромном друге в эти моменты, что-то до одури привлекательное и магнетическое. Что-то заставляющее её испытывать кардинально противоположные чувства. Ей хотелось и убежать, и остаться, и остыть и пылать до конца. — Я… я хочу этого, но…

Он улыбнулся и погладил её по щеке большим пальцем, только сейчас отмечая, что её непослушные волосы заплетены в тугую косу и у лица выбилось всего несколько прядей, а потом медленно откинулся на подушки.

— А уж как я хочу этого… ну, думаю, ты и сама почувствовала… но нам не обязательно спешить, Гермиона. Я же говорил, что дам тебе столько времени, сколько потребуется. Прости… Я слишком увлёкся…

— Не извиняйся, Гарри. Я ведь тоже увлеклась, — она повернулась на бок и, подперев голову рукой, наблюдала, как вздымается его грудь. — Ну а вообще я принесла торт и велела Кикимеру заварить чай. Там, наверное, всё остыло.

— Торт? — удивился Гарри. — И ты приказываешь Кикимеру? Кто подменил мою жену?

— Торт, — передразнила она, — купила в ближайшей кондитерской. Грюм весь извёлся, пока я его выбирала. Это же он доставил меня сюда. А насчёт Кикимера… Ну он прямо с порога окрестил меня «проклятой грязнокровной хозяйкой» вот я и не выдержала. А вообще ты не осторожен, даже не провёл проверку и принялся тут меня нацеловывать… Вдруг бы это была какая-нибудь Ромильда Вейн под обороткой.

Гарри резко повернулся и пронзил её взглядом. А потом чмокнул в уголок губ и рассмеялся. Хоть тело и молило о продолжении, изнывая от оборвавшегося возбуждения, не дошедшего до пика, он чувствовал себя настолько счастливым, насколько только можно было им быть в ситуации, когда тебя хочет убить самый опасный Тёмный волшебник Британии.

— Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы спутать с какой-то там Вейн или кем-то ещё…

* * *

Спустя полчаса они, раскрасневшиеся и довольные, пили чай с тортом, сидя напротив друг друга в гостиной на втором этаже. Гермиона отметила старания мужа по приведению жилища в приличный вид. Донельзя мрачный дом Блэков всё-таки преобразился. Кикимер не высовывался, что было его лучшим решением. Потому как Гарри не собирался давать ему поблажек и дальше позволять обзывать Гермиону.

— Как родители? — поинтересовался он, после того, как расхвалил торт и вправду оказавшийся очень вкусным.

— Ну… — Гермиона нервно дрыгала ногой, то и дело обращая внимание Гарри к аккуратным туфелькам. Вообще она сегодня была настолько воздушной и прекрасной, что он с трудом сдерживал возбуждение, так и норовившее снова накатить снизу. — Они немного в шоке… Папа не перестаёт клясть устои волшебного общества. Мама… она более спокойна. Сказала, что хочет познакомиться с тобой поближе.

— Я бы тоже хотел познакомиться с ними, — Гарри опустил глаза в чашку, — уверен, что они замечательные, раз вырастили такую дочь.

— Обязательно познакомитесь, но пусть немного ещё остынут. Лучше расскажи, как ты тут? Вижу не терял времени даром, дом заметно преобразился…

— Если честно, я теперь понимаю Сириуса. Сидеть тут безвылазно так же тяжело, как в тюрьме. Из посетителей наведывается только Грюм, который учит меня боевой магии и постоянно критикует мою вспыльчивость. Как представлю, что ещё месяц…

— Ещё месяц, — кивнула Гермиона, пряча улыбку, — но думаю, вдвоём нам будет не так ужасно…

— Что? — Гарри уставился на неё, не веря собственным ушам.

— Кикимер уже утащил мои вещи наверх. Правда, не знаю, в какую из комнат. Если конечно, ты не против компании своей жены на остаток каникул.

— Гермиона?! — от наплыва чувств Гарри вскочил на ноги, едва не облившись чаем. — Да я просто счастлив! Но как же твои родители?

— Они давно привыкли, что август я проводила в Норе, так что… — она пожала плечами и смущённо опустила ресницы. — И я правда скучала по тебе, Гарри. Очень…

— Мерлин, Герми! — неожиданно Гарри просто упал на пол и, обнимая её колени, прошептал: — Это самый лучший подарок на день рождения…

Сердце волнительно застучало от его такого искреннего восторга, и она по привычке запустила руку в его непослушную шевелюру. Дыхание Гарри участилось, и он чуть приподнял голову, не убирая рук с её коленей и заглядывая прямо в глаза. Он мог смотреть на это лицо вечно: на пушистые ресницы, милый носик, мягкие манящие губы… Он, несомненно, женился на самой прекрасной девушке в мире.

Нежные пальчики переместились на его скулы. Гермиона смотрела в эти зеленые глаза и понимала, что не может оторваться. Сейчас его взгляд действовал на неё похлеще взгляда василиска, вызывая непонятную дрожь в теле. Она понимала, что живя под одной крышей, они довольно быстро пересекут последнюю черту на пути к полноценному браку.

Да, их отношения изменились и уже бесполезно было это отрицать. К дружескому доверию и верности добавилось вожделение. Ей нравилось касаться его, её тело стало остро реагировать даже на безобидные прикосновения. И в том, что Гарри тянет к ней с невероятной силой можно было не сомневаться. Она убедилась в этом совсем недавно, ощущая, как сильно он возбудился от нескольких поцелуев. От нахлынувших воспоминаний её щёки покраснели, и она попыталась отогнать видение Гарри в одном полотенце. Мерлин! Как же она его любила! Больше всего на свете. И Гермиона наклонилась и поцеловала своего мужа.

Вечером по каминной сети на Гриммо прибыли Уизли почти полным составом. Грюм организовал возможность подобного перемещения в честь дня рождения Гарри. Всё-таки даже в тёмные времена в жизни должны были быть светлые моменты. Молли со слезами на глазах причитала, что любит его как сына и умилялась тому, что он уже совсем взрослый. Артур то и дело успокаивал растроганную жену. Рон только успевал уплетать угощения, которые они принесли с собой, не реагируя на подколы близнецов. Фред и Джорж устроили фейрверк прямо в доме, разбудив портрет Вальбурги, и всем пришлось слушать её получасовые вопли. Джинни в основном молчала, искоса поглядывая на Гарри и Гермиону. Когда-то она сама мечтала стать его женой, но не срослось. С Дином ей было хорошо. Тот обожал её и понимал, но иногда Джинни ностальгировала по своей детской влюблённости и немного грустила, что их пути с Гарри разошлись. Он так и не увидел в ней девушку. А вот судя по их переглядываниям с Гермионой, там всё было прекрасно с этой стороной отношений. Так что оставалось только порадоваться за друзей. Они действительно прекрасно подходили друг другу.

Гарри был невероятно счастлив. И когда гости разошлись, они проговорили с Гермионой до полуночи, строя всякие догадки и предположения, пытаясь предугадать планы Дамблдора. Обсуждали новости и занятия с Грюмом. Гермиона искренне радовалась, что Гарри наконец-то учат чему-то полезному. По спальням они разбрелись уже поздней ночью, когда валились с ног от усталости. Гарри на удивление быстро отрубился.

* * *

Утром Гермиона нашла мужа на кухне со свежим номером «Пророка». Судя по выражению лица и глубокой складке между бровями, новости там были не самые лучшие.

— Гарри, что-то случилось? — она попыталась заглянуть в газету через его плечо.

— Вот, — он ткнул пальцем в очередную писанину Риты Скиттер, и глаза Гермионы забегали по строчкам.

— Мерлин! Не может быть! То есть… Ты думаешь, это правда?

— Не знаю, надо спросить у Грюма. Он должен прийти завтра, — безжизненным голосом произнёс Гарри, не зная, как реагировать на противоречивую новость. — У Малфоев вполне мог укрываться Волан-де-Морт…

Согласно тексту Скиттер вчера в Поместье Малфоев случилось несчастье. Профессор Снейп покончил с собой, обложившись сильнейшим взрывоопасным зельем. Взрыв разрушил несколько комнат, и прибывшие на место сотрудники Министерства обнаружили вместе с изуродованным и обожженным телом профессора разорванную на куски огромную змею.

— Это… это могла быть Нагайна? — сглотнула Гермиона, не понимая толком, что же чувствует.

Хоть Снейп никогда и не был их любимым учителем, обычное человеколюбие не было ей чуждо. Она никогда никому не желала смерти. Неприятное чувство горечи разлилось внутри, и её затошнило.

— И почему он сделал это?

— Я не знаю, — Гарри снял очки, растёр уставшие глаза и взгромоздил очки на место. — После твоего ритуала Снейп с Малфоем сбежали из Хогвартса. Я думаю, это может быть связано с «Непреложным обетом», данным Снейпом… помнишь, я подслушал их разговор…

— Да, но…

— Если это была Нагайна, то его смерть оказалась не напрасной… Осталась только чаша…

— Снейп не знал про крестражи, но знал, что змея важна для Волан-де-Морта… Помнишь тот разговор с Дамблдором… Всё очень странно, Гарри…

Гарри бросил газету на стол и закрыл глаза. Неприятное ощущение чего-то необратимого зрело у него в груди. Он бы никогда не подумал, что будет жалеть о кончине Снейпа, но сейчас отчаянно хотел во всём разобраться. А ещё его вдруг пронзило осознанием, что это начало чего-то по-настоящему пугающего. Если об уничтожении предыдущих крестражей Лорд мог и не догадываться, то смерть любимой змеи разбудит в нём зверя.

Стало страшно. По позвоночнику пробежал неприятный холодок. Вопросов было больше, чем ответов. Гарри понимал, что они в опасности. Гермиона в опасности. Теперь, будучи его женой, она будет такой же мишенью Волан-де-Морта, как и он сам. Их брак стал достоянием общественности благодаря газетным статьям, не зря ведь в этом году Аврорат охранял Грейнджеров. Гермиона рассказала, что сам Скримджер отдал такое распоряжение. Действовал ли он по собственной инициативе или о чём-то договорился с Дамблдором, они не знали.

Главная битва была впереди. И вряд ли она будет лёгкой. Гарри тяжело вздохнул и притянул Гермиону к себе, заключая в объятия. Он сталкивался с опасностями и был на пороге смерти практически каждый год, начиная с одиннадцати лет, но никогда ещё так чётко не осознавал свой страх.

Если ещё один крестраж оказался уничтожен — это приближало их к желанной победе, но никто не обещал, что она сама придёт в руки. Никто не давал гарантий, что её цена будет таковой, которую Гарри был готов заплатить.