Невеста (гет)

6 июня 1997 года. Министерство Магии.

Воздух, пропитанный сыростью и запахом гнили. От каменных стен веет холодом, безнадёгой и чем-то ещё — жутким, заставляющим кровь стынуть, а пальцы — леденеть. В тёмных углах камеры прямо по полу расползлась живучая плесень, чувствующая себя невероятно комфортно в этой обители.

Темно. Жутко. Холодно. Спёртый воздух с неприятным душком, проникая в лёгкие, вызывает приступы кашля и головной боли. Страшно. На самом деле дико страшно, хотя и не хочется признаваться в этом даже себе самой.

И ведь это ещё не Азкабан. Всего лишь место, где нарушители ожидают суда и вынесения приговора. Самая способная ученица, гордость факультета, умнейшая ведьма своего поколения… Кто бы мог подумать, что это всё закончится тюремной камерой. Теперь у неё два пути. Если повезёт, то у неё просто отберут палочку и навсегда изгонят из волшебного мира, до конца жизни запретив пользоваться магией. Если нет — её ждёт реальный срок в Азкабане и компания в виде дементоров.

От одних мыслей об этом по телу прокатывается волна ужаса, а на глаза наворачиваются слёзы. Она сильная. Всегда была таковой и гордилась этим. А сейчас хочется плакать. Свернуться клубочком у кого-нибудь на груди и безостановочно рыдать.

Ей не столько жаль собственную загубленную жизнь, её снедает беспокойство за друга. Гермиона корит себя за самонадеянность. Она была уверена, что справится, и не учла, что что-то может пойти не по плану. Творя магию подобного рода, глупо надеяться на чёртов план! Но ведь она никогда не была сильна в импровизации, в отличии от Гарри…

Гарри… От воспоминаний о друге она до крови кусает губы, из груди вырывается сдавленный звук, она поджимает колени к груди и опускает на них голову. Что с ним? Как он? Успела ли Луна отвести его в Больничное крыло и, в случае необходимости, предупредить Дамблдора? Смог ли тот спасти Гарри и, что самое важное, СТАЛ ли он его спасать, если это было не под силу мадам Помфри?

Гермиона не уверена… Она уже ни в чём не уверена. Веру в справедливость, в волшебный мир, в добро и в авторитет взрослых грязными ботинками растоптала жестокая реальность, вдоволь насладившись её агонией. Этот год стал переломным, разделив её жизнь на «до» и «после». Её прежние ориентиры померкли, а установки претерпели значительные изменения. Разочарование порой заставляет взрослеть катастрофически быстро…

Где-то с потолка капает вода, противным монотонным звуком въедаясь в мозг. Капли, словно маленьким молоточком, стучат по нервам. Грязно. Стены местами покрывает вонючая зеленоватая слизь, в которой копошатся личинки каких-то насекомых, да и матрас с подушкой, которые ей выдали, не отличаются чистотой. Её будто заперли в каменном кубе, одна сторона которого состоит из решёток.

Камера укреплена магией. Хотя без палочки Гермиона и так бы никуда не делась, но, видимо, тут коротают время в ожидании суда преступники куда хуже её. Какой бы умелой и талантливой она ни была, она всё же только школьница. Была школьницей…

Где-то вдали слышится крик боли, и Гермиона вздрагивает. Звуки подземелья, усиленные эхом — это отдельная пытка. Скрипы, бульканья, стоны… Хочется заткнуть уши. Не слышать. Не видеть. Не чувствовать.

Все прежние страхи и проблемы в свете последних событий кажутся ничтожными. Тревога разрывает её сердце, будто его тянут в разные стороны металлическими щипцами. Гарри… Ей нужна, жизненно необходима информация. Хотя бы о том, жив ли он? Пусть на её будущем стоит жирный крест, пусть даже ей не выбраться отсюда, но Гермионе хочется верить, что всё не зря. Верить до последнего. Иначе, она просто сойдёт с ума в этом подвале.

Иногда жизнь бьёт наотмашь, выколачивая из тебя все надежды и мечты. Тыкает мордой в прогнившую, как всё вокруг в этом месте, реальность, словно нашкодившего котёнка. Но веру… Веру Гермиона не отдаст. Она ей необходима, она заставляет её жить и дышать, она помогает не свихнуться от этих, сверлящих мозг, звуков.

Кто-то снова завыл вдали, от чего по телу прокатилась волна дрожи. Холодно. Как же ей холодно. Она несколько дней не ест и плохо спит. Если так пойдёт дальше, то её ждёт голодный обморок. Хотя, может, это даже лучше. Отключиться, чтобы не думать. Потому что с каждой пройденной минутой, каждой мыслью, её тревога только нарастает. Она уже не знает, от чего знобит тело: от промозглости, скопившейся в воздухе, или от страха, липкими щупальцами сковавшего позвоночник.

Здесь теряется счёт времени и трудно определить время суток. Мрачные коридоры слабо освещены факелами, вставленными в мощные канделябры. И, хотя глаза уже привыкли к темноте, здесь невозможно разглядеть ничего, кроме своей камеры.

Зябко передёрнув плечами, Гермиона съёжилась. Мантия не спасала от явно низкой для помещения температуры. Если она не лишится здесь рассудка, не умрёт от голода, то явно подхватит пневмонию. Но ей всё равно. Абсолютно всё равно. Ей необходимо одно — информация. Она пыталась выпытать что-то у охранника, который несколько часов назад приносил ей пищу — если эти помои вообще можно было так назвать. Но тот лишь презрительно зыркнул на неё, швырнул чашку и удалился прочь, не сказав ни слова.

Где-то в глубине бесконечного, словно тело василиска, коридора появились новые звуки, похожие на стук шагов, и неразборчивые голоса. Её сердце забилось чаще. Стук ботинок по камню становился более отчётливым, Гермиона спустила ноги с твёрдой кушетки, растёрла заплаканные глаза и попыталась рассмотреть что-то за металлическими прутьями решётки.

Приближающийся силуэт рассёк окружающую мглу, и Гермиона едва не вскрикнула. Гарри! Это был Гарри или у неё уже начались галлюцинации? Она уже не понимала, где фантазия, а где явь, но тут знакомый голос разрезал тишину.

— Гермиона? Гермиона, ты здесь?

— Гарри? — всё ещё не веря собственным глазам, прошептала она. — Гарри, это правда ты?

Она подскочила так резко, что голова закружилась, но, не обращая на это никакого внимания, двинулась к краю камеры.

— Я! — надрывно подтвердил он, с трудом сдерживая слёзы. — Чёрт, Гермиона, с тобой всё в порядке? Умоляю, скажи, что с тобой всё в порядке… — Гарри прислонился лбом к металлическим прутьям, протягивая ей руку.

Она вложила в неё свою ладонь, не веря в происходящее. Гермиона смотрела ему прямо в глаза, которые при слабом освещении казались чёрными, и чувствовала, как её накрывает волной беспросветного счастья. Облегчение вырвалось из груди рваным всхлипом.

— Да…

— Точно? — он вынудил её подойти вплотную к решётке и с беспокойством вглядывался прямо в лицо.

На секунду у Гермионы мелькнула мысль, что она, наверное, жутко выглядит, но она тут же отмахнулась от неё. Это не важно. Совсем не важно. Главное, Гарри жив и стоит сейчас перед нею. Значит, всё было не зря!

— У нас получилось? — она осторожно провела пальцем по его скулам, — Дамблдор…

— Да. Всё хорошо, — кивает он, прекращая все попытки сдержать слёзы. Это всё напускное, с Гермионой ему не нужно притворяться, не нужно казаться сильным.

— Я так рада, Гарри! Я боялась… не ожидала, что ты так среагируешь… Я даже не понимаю, сколько прошло дней… Мне никто ничего не говорит.

— Я был в отключке почти четверо суток, — он прижимается лбом к решётке и притягивает её к себе, как можно ближе. — Прости… это из-за меня… из-за меня ты попала сюда! Я вытащу тебя, обещаю!

— Ты не виноват, Гарри! — протестует она, качая головой. — Это я… Я не предусмотрела всего… Да Святой Мерлин, я чуть не убила тебя!

Плечи сотрясаются от рыданий, и она тоже прислоняется к прутьям решётки, позволяя ему обнять себя, насколько это позволяла преграда.

— Ты спасла меня, — хрипло произносит Гарри, затем берёт в руку её ладошку, которая внезапно кажется такой миниатюрной и подносит к губам. — В очередной раз… Спасла! И я не оставлю тебя здесь!

Она вздрагивает, когда его горячие губы касаются её пальчиков, но руку не убирает. На самом деле это невероятно приятно. Внутри неё засияло солнце, запели птицы и запорхали бабочки, а сердце отбивало новый ритм. Гермиона даже не замечает, что уже не мёрзнет. Её щеки просто пылают, и она мысленно благодарит Мерлина, что в столь ужасном освещении Гарри этого не замечает.

— Они уже всё решили, — с трудом произносит она, опустив глаза. — Подобные ритуалы приравниваются к использованию Непростительных заклинаний. Мне очень повезёт, если Министерство сделает скидку на то, что я школьница, и просто отберут палочку… Вот только тогда… мы, наверное, не сможем видеться…

— Бред! — Гарри так и не выпускает её руки из своей, а в его голосе чувствуется твёрдость. — Если они посмеют изгнать тебя из магмира, я уйду с тобой!

— Гарри, ты не сможешь… ты же… — залепетала Гермиона.

— Что? И кто меня удержит?! Пророчество? Дамблдор? Или, может, Скримджер попытается?! Пусть сами разбираются со своим Волан-де-Мортом! Я и пальцем не пошевелю без тебя!

Глаза Гермионы распахнулись. За годы дружбы ей неоднократно приходилось наблюдать за эмоциональными всплесками лучшего друга, но он никогда так пылко не реагировал на ситуации, связанные с ней. Да, они были близки, но Гермиона даже не предполагала, что настолько важна для него. Сейчас он смотрел на неё как-то по-особенному и говорил такое… А Гарри ведь никогда не бросался словами.

Её буквально переполнило чувство нежности и благодарности. Она прижалась к металлическим прутьям настолько сильно, насколько это было возможно, и обняла его, не зная, как ещё отреагировать.

— Верь мне, — шепчет он ей, и это действительно успокаивает, — я ни за что не брошу тебя, Гермиона. Я что-нибудь придумаю.

Она лишь кивает, собираясь с мыслями, чтобы задать ему ещё тысячу волнующих вопросов, но тут где-то из глубины коридора, словно из пасти огромного чудовища, раздаётся властный голос тюремного надзирателя.

— Время! Прошу на выход!

— Уже? — вырывается у неё, и она видит гримасу боли на лице лучшего друга. — Ты же даже не рассказал мне как Дамблдору удалось… он послушал Луну?

— Да, — кивает Гарри, судорожно роясь в карманах свободной куртки, — все вышло, как вы и предполагали, с небольшими… отклонениями.

— Ты о чём?

— Дамблдору пришлось сразиться… ну, с этим существом! И он очень ослаб, ты же знаешь о его проблемах с рукой… Его здоровье заметно пошатнулось в этом году. Он сейчас в больничном крыле, мадам Помфри сбилась с ног, но не может привести его в чувства. Зато профессор Слизнорт обещал вызвать своего давнего знакомого целителя из Америки. Ещё он сварил какое-то зелье…

— Время! — прервали его настойчиво, и по каменному полу застучали чьи-то шаги

— Чёрт! — засуетился Гарри и передал подруге свёрток. — Это пирог, я утащил со школьной кухни. Здесь, вероятно, ужасно кормят.

— Ну да, не очень, — сморщила носик Гермиона, вспоминая утреннюю похлебку. — Спасибо. Ты самый лучший друг, Гарри.

Она взяла презент именно в тот момент, когда глаза различили огромного мужчину, спешащего к ним.

— Правила едины для всех, мистер Поттер! Не удивляйтесь, если в следующий раз вам будет отказано в посещении из-за нарушения тайминга, — прогремел тот.

— Да иду я! — рявкнул Гарри и снова перевёл взгляд на Гермиону. — Не унывай ладно? Я вернусь за тобой.

Она кивнула, стараясь сдержать слёзы. Хватит уже рыдать, уподобляясь Плаксе Миртл. Напоследок друг ещё раз сжал её пальцы и медленно выпустил. А потом развернулся и, не оглядываясь, направился прочь.

Подоспевший надзиратель бросил на неё пренебрежительный взгляд и поплёлся вслед за Гарри, бурча что-то себе под нос. Гермиона же вернулась на кушетку и развернула пирог. Чудесный запах коснулся её ноздрей и желудок предательски заурчал. Только сейчас она осознала, как же проголодалась. Тревога понемногу отступала за края лабиринта её разума. У них получилось! Главное, с Гарри всё хорошо. И какие бы превратности судьбы не ждали её впереди, она верила другу. Гарри никогда не бросает слов на ветер и своих друзей в беде тоже.

Она ела пирог, приготовленный эльфами Хогвартса, и улыбалась. Потому что в душе чудесным цветком распускалась надежда.

* * *

Гарри вошёл в лифт, растёр раскрасневшиеся от слёз глаза, вернул очки на место и нажал кнопку первого уровня. На самом деле он ума не прилагал, что делать дальше. Мозгом всех их вылазок всегда была Гермиона. Она могла распланировать что угодно и вот точно нашла бы выход, будь всё наоборот. Но, к сожалению, он не мог поменяться с ней местами. Приходилось думать и действовать самому.

Вначале он надеялся на помощь Дамблдора, хотя и не доверял ему, как раньше. Но проблема заключалась в том, что пожилой директор находился в критическом состоянии и вообще мог не прийти в себя до начала слушания по делу Гермионы Грейнджер. А от проклятого Министерства Гарри не ждал ничего хорошего.

Лифт резко затормозил. И пока он направлялся по коридорам к нужному кабинету, ловя на себе любопытные взгляды встреченных на пути магов, в груди крепла решимость, вместе с кровью расползаясь по венам. Эти двуличные твари хотели сотрудничества? Что же, они получат его! Но у него есть ряд своих условий, и он от них не отступится.

Игнорируя невнятное лепетание молодой ведьмы, занимавшей должность секретаря, Гарри без стука ворвался прямо в кабинет Министра, на всякий случай крепко сжимая в руке палочку.

Ни один мускул ни дрогнул на лице Руфуса Скримджера. Лишь брови выразительно взмыли вверх, и он откинулся в кресле, тряхнув гривой седеющих волос. Этот немолодой мужчина походил на вальяжного льва и явно чувствовал себя в своей тарелке, занимая столь высокий пост.

— Мистер Поттер. Признаться, не ожидал вас увидеть так скоро. Чем обязан?

— Обойдемся без сантиментов, Министр. Думаю, вы знаете, почему я здесь, — Гарри старался говорить как можно твёрже. — Помнится вы предлагали мне сотрудничество…

— О, Гарри… Неужели вы передумали? А как же насчёт того, что вы «человек Дамблдора»? И, кстати, как там поживает достопочтеннейший Альбус?

— Сомневаюсь, что вас на самом деле это интересует, — рыкнул Гарри, раздражаясь.

— Ну зато я знаю, что интересует вас, — Скримджер скрестил пальцы в замок, облокачиваясь на свой массивный дубовый стол. — Мисс Грейнджер, полагаю…

— Да, — сглотнул юноша. — Свобода Гермионы в обмен на расположение «Избранного» вас устроит, Министр?

— Мистер Поттер, давайте проясним ситуацию. Мисс Грейнджер совершила не простой школьный проступок. Она игралась с запрещённой тёмной магией и провела ритуал, приравненный к Непростительным заклятиям. За такое по законам магического мира грозит Азкабан.

— Но она всего лишь школьница! Вы не можете упрятать её в тюрьму, как какую-то преступницу!

— Она создала монстра, который мог бы истребить половину Хогвартса, если бы наш доблестный Аврорат не обнаружил вовремя вспышку концентрата тёмной магии и не пришёл бы на помощь. Благо школа была под нашей дополнительной охраной и…

— К чему все эти прелюдии, Министр! Не стоит переворачивать факты! Гермиона не создавала монстра! Это был дух Волан-де-Морта…

— Не произносите этого имени, Гарри! — Руфус слегка повысил голос.

— Страх перед именем лишь усиливает страх перед тем, кто его носит! — дерзко парировал Гарри, воинственно стреляя глазами.

Он понимал, что в этом лживом болоте ничего не изменилось, они не готовы к настоящей борьбе. Единственное, что всегда интересовало власть имущих — это собственные тёпленькие места. И сейчас Министр просто набивал цену и торговался с ним! Для них жизнь Гермионы не представляла никакой ценности. По сути, эта шайка не слишком-то отличалась от Волан-де-Морта.

— Ваша смелость похвальна, Гарри, но всё же… Так вот, насчёт мисс Грейнджер… Боюсь, не в моих полномочиях снять с неё все обвинения, но я могу поспособствовать смягчению наказания, если нам с вами удастся…

— Не выйдет! — Гарри в два шага оказался у стола, упёрся в тот кулаками и, наклоняясь прямо к лицу Скримджера яростно прошипел. — Все обвинения, Министр! Все до единого!

— Боюсь, на данный момент у вас нет выбора, мистер Поттер, — ухмыльнулся Скримджер, — и даже великий Дамблдор не в силах вам сейчас помочь. Лишение палочки при таком проступке будет не таким уж жёстким наказанием для мисс Грейнджер. Уверяю вас, по сравнению с Азкабаном…

— Я говорил вам, что вы ничем не лучше Фаджа? Тот просто прятал голову в песок, вы же предпочитаете воевать со школьниками и водителями автобусов, вроде Стэна Шанпайка⁽¹⁾, вместо того, чтобы искать Пожирателей! И если вы считаете Гермиону виновной, то заприте в Азкабан и меня! Я был в курсе проводимого ею ритуала и целиком и полностью поддерживал его! А какие громкие заголовки газет нас ждут! Министерство упрятало в магическую тюрьму самого «Избранного»!

— Не ведите себя так, будто у вас в руках беспроигрышная комбинация, мистер Поттер. Я думал, вы умнее и понимаете, что лучше дружить с Министерством, а не провоцировать меня. Вам придётся принять мои условия, иначе…

— Иначе? — брови Гарри взлетели вверх, а на лице появилась злая ухмылка.

— Иначе мисс Грейнджер никогда не выйдет из своей камеры, а будете дерзить мне дальше — отправитесь следом. И не стоит пугать меня журналистами.

— Ясно! — выплюнул Гарри и направился прочь, злясь на самого себя. Поддавшись своей вспыльчивости, он провалил все переговоры, и теперь надо придумывать новый план, чтобы спасти подругу.

— Подумайте над моим предложением, мистер Поттер. Слушание по делу мисс Грейнджер состоится через неделю.

Гарри не ответил. Он вылетел из кабинета первого лица Магической Британии со скоростью разогнавшегося бладжера. Гнев кипел внутри. Он был настолько зол на Министра, что в данный момент готов был заключить сделку с самим Волан-де-Мортом, если бы тот помог вызволить Гермиону. Вокруг него искрила магия, а встреченные в коридоре волшебники невольно шарахались в сторону, чувствуя недоброе. Но Гарри их даже не замечал. Ему необходимо как можно быстрее вернуться в Хогвартс и придумать другой план. Он не позволит засадить подругу в Азкабан или отобрать у неё палочку и изгнать её из магического мира. Ни за что не позволит!

Внизу его поджидала Тонкс, приставленная к нему для дополнительной охраны, чтобы сопроводить его в школу. Хотя Гарри было наплевать на собственную безопасность, но, всё же, если его сейчас схватит Волан-де-Морт, то Гермионе и помочь будет некому. Миссис Уизли только и могла, что плакать, Артур разводил руками, директор был при смерти. Все его друзья были всего лишь школьниками… А ситуация в магическом мире продолжала накаляться.

Гарри чувствовал, что скоро произойдет что-то страшное. Ведь недаром Снейп и Малфой бежали из школы после последних событий. Профессор МакГонагалл обнаружила их исчезновение, но предполагала, что Северус исчез, выполняя какое-то тайное поручение Дамблдора, а Малфой покинул школу и вернулся домой. Она отправила письмо Нарциссе, но пока не получила подтверждения. Но Гарри ни на кнат не поверил данным умозаключениям. Он по-прежнему был уверен, что Драко принял метку и стал Пожирателем. Да и Снейп окончательно определился со стороной, как только запахло жареным. Все эти игры в двойного агента были лишь умелой ложью. И в итоговый момент Снейп просто струсил и сбежал, поджав хвост.

Сгорая от негодования, бушующего в его душе, Гарри выскочил на улицу. В стенах проклятого Министерства было трудно дышать. Казалось, даже спёртый воздух подземелий был пропитан лицемерием, ложью и безразличием к людским судьбам. Рядом моментально оказалась Тонкс. Её волосы на тот раз приобрели странный зеленоватый оттенок, но Гарри уже не обращал на эти фокусы внимания. Нимфадора безошибочно считала его настроение и не стала задавать ненужных вопросов, лишь протянула ему руку для трансгрессии. Ей нужно было доставить его обратно в школу.

Гарри же думал о Гермионе. Как же ему повезло иметь такую подругу. Она в очередной раз рисковала всем, ради него. Ради него она идёт даже против того, во что верит. Его мысли по кругу возвращались к тому памятному дню, когда всё изменилось. Раз и навсегда.

1) Водитель «Ночного Рыцаря», арестованный Министерством

Вернуться к тексту

1 марта 1997 года. Хогвартс.

Гарри стеклянным взглядом смотрел на Лаванду, сжимающую у кровати руку Рона. По лицу девушки текли слёзы, остальные посетители больничного крыла молчали, и лишь мадам Помфри ободряюще повторяла, что всё позади и состояние больного стабилизировано.

У Гарри до сих пор дрожали пальцы. Это было ужасное утро, несмотря на день рождения лучшего друга. Началось всё с того, что Рон слопал целую коробку конфет, накачанных амортенцией, и помешался на Ромильде Вейн, а продолжилось выпитой отравленной медовухой профессора Слизнорта, что едва не стоило Рональду жизни. Если бы незадолго до этого Гарри не вычитал бы в учебнике Принца про чудесные свойства безоара, то страшно было даже подумать, чем бы закончился этот инцидент.

Рон что-то пробормотал во сне, отчего Лаванда снова всхлипнула, а Фред и Джордж игриво переглянулись.

В палате так же находилась Джинни, которая по третьему кругу задавала Гарри одни и те же вопросы о произошедшем, пытаясь разобраться, почему у профессора Слизнорта оказался алкоголь с добавлением смертельного яда, и кого на самом деле хотели отравить. Близнецы высказывали гипотезы о том, что слизеринцы лютуют и нацелились на уничтожение гриффиндорской команды по квиддичу. Так они пытались немного разрядить обстановку. Хотя на самом деле все понимали, что ни медовуха, ни проклятое ожерелье, из-за которого загремела в больницу Святого Мунго Кэти Белл, не попали в руки тому, кому на самом деле предназначались. А следовательно — покушения будут продолжаться.

— Значит, тому, кто стоит за всем этим, абсолютно безразлично, сколько людей они прикончат, пока не доберутся до своей настоящей жертвы, — заключила Джинни, не сводя взгляда с Гарри, который по-прежнему выглядел бледнее стены в больничном крыле.

Прежде чем кто-либо успел отреагировать на это зловещее заявление, двери опять распахнулись, и в палату торопливо вошли мистер и миссис Уизли. При первом посещении Рона они успели только увериться, что он поправится, теперь же миссис Уизли подошла к Гарри и крепко обняла его.

— Дамблдор рассказал нам про безоар, про то, что ты спас Рона, — с трудом сдерживая рыдания, пролепетала она. — Ах, Гарри, ну что тут скажешь? Ты спас Джинни… спас Артура… а теперь спас и Рона…

— Да нет, я же не… — смущённо пробормотал Гарри.

— Если подумать, так половина нашей семьи обязана тебе жизнью, — придушенным голосом произнесла миссис Уизли. — Я могу сказать только одно: день, когда Рон надумал занять в «Хогвартс-Экспрессе» одно купе с тобой, был счастливым для нас днём, Гарри.

Придумать ответ на эти слова Гарри не удалось, он почти обрадовался, когда мадам Помфри снова напомнила, что больному нужен покой. Гарри сразу же решил удалиться, за ним увязались близнецы и хотела пойти Джинни, но Молли вцепилась в неё, прижала к себе и зарыдала.

Пока они поднимались в Башню Гриффиндора, Фред и Джордж продолжали кидаться остротами, но Гарри их не слушал. Пережитый шок немного тормозил его мозговую деятельность, но одно обстоятельство настойчиво не давало ему покоя.

Гермиона. Их лучшая подруга куда-то запропастилась с самого утра и даже не пришла навестить Рона в Больничном крыле. Да, Гарри, конечно же, знал, что в этом году у них с Роном сложные отношения. Роман Рональда с Лавандой явно не способствовал их налаживанию, но тем не менее…

Так-то Рон был на пороге смерти, и всё обошлось по счастливой случайности. Неужели женщины настолько мстительные существа? На что ещё они могут пойти из-за ревности?

Хотя стоило признать тот неприятный факт, что в этом учебном году и у самого Гарри отношения с Гермионой были немного натянутыми. Нет, они не собачились и продолжали общаться. Но подруга постоянно срывалась на него из-за учебника Принца, хотя он и предлагал поделиться его секретами. Она обвиняла Гарри в жульничестве на уроках, демонстративно закатывала глаза, когда профессор Слизнорт рассыпался в комплиментах своему любимому ученику, и наотрез отказывалась верить в причастность Малфоя к Пожирателям.

«Видно от любви тупеют все, даже такие умные личности, как Гермиона», — думал Гарри.

Мало того, что Рон со своей Лав-Лав вёл себя как полный придурок, так ещё и подруга туда же. Сам Гарри, переживший в прошлом году неудачный роман с Чжоу, о любви предпочитал не задумываться. Времена были опасные, его тяготило проклятое пророчество, так что было как-то не до сердечных дел. Ну, если уж быть предельно откровенным, пару раз он засматривался на повзрослевшую Джинни. Та заметно округлилась, выгодно подчеркивала свою стройную фигурку одеждой и отлично держалась на метле. Но! Джинни являлась сестрой его лучшего друга и встречалась с Дином Томасом, так что этот вариант можно было смело отметать и даже не открывать рта в её сторону. Да и вообще, в жизнь Гарри любовь не вписывалась.

После уроков Дамблдора он всё больше запутывался в происходящем и не мог уловить главную суть. Директор подводил его к чему-то чрезвычайно важному, но оно пока не давалось в руки Гарри и ускользало из вида в самый последний момент. Эта ключевая мысль витала в воздухе и улетала, как редкая бабочка, в тот самый миг, когда Гарри почти что хватал её за крылья.

Полная Дама уже похрапывала и нисколько не обрадовалась, когда её разбудили, но всё же, поворчав, отступила в сторону, позволяя молодым людям протиснуться в благодать тихой, пустой гостиной. Судя по всему, о случившемся с Роном знали пока немногие. Гарри почувствовал облегчение — расспросов ему на сегодня уже хватило. Близнецы, пожелав Гарри спокойной ночи, направилась в спальню, ведь из-за состояния брата им разрешили переночевать в Хогвартсе. Он же остался в гостиной и просто сидел у камина, глядя на потухающие угли.

Гарри размышлял о недавнем разговоре с Дамблдором насчёт Снейпа и Малфоя, а также о том, куда запропастилась Гермиона. Он не видел её целый день, она не пришла проведать Рона, хотя уж до неё-то точно долетели неприятные новости. Что происходит, в конце концов? Гарри уже собирался отправиться в спальню за картой Мародёров, чтобы выяснить местонахождение подруги, но тут тишину разрезал мужской бас:

— Ну вот и ты, Поттер!

Гарри испуганно вскочил на ноги, держа наготове волшебную палочку. Он был совершенно уверен, что в гостиной нет ни души, и не ожидал, что из дальнего кресла поднимется кто-то огромный. Впрочем, вглядевшись попристальнее, он понял, что перед ним МакЛагген.

— Я ждал твоего возвращения, — пояснил МакЛагген, не обращая внимания на палочку Гарри. — Заснул, наверное. Слушай, я видел утром, как Уизли волокли в больницу. Похоже, к назначенной на следующую неделю игре он не поправится.

Гарри потребовалось не одно мгновение, чтобы понять, о чём идёт речь.

— А… ну да… квиддич, — протянул он, засовывая палочку за пояс джинсов и устало проводя рукой по волосам. — Да, к игре он может не поспеть.

— Ну тогда я смогу встать на ворота, правильно? — спросил Кормак.

— Да, — ответил Гарри. — Да, пожалуй…

Возразить на это ему было нечего, в конце концов во время отборочных испытаний МакЛагген показал второй результат.

— Отлично, — обрадовался Кормак. — Так когда тренировка?

— Что? А, завтра вечером.

— Хорошо. Послушай, Поттер, нам стоило бы поговорить ещё до неё. У меня есть кой-какие соображения насчёт стратегии, может, ты сочтёшь их полезными.

— Ладно, — без всякого энтузиазма согласился Гарри. — Только давай ты мне о них завтра расскажешь. Видишь ли, я что-то устал сегодня…

Отделавшись от надоедливого собеседника, Гарри поднялся к себе и всё-таки достал из чемодана карту Мародёров. С большой долей вероятности, Гермиона находилась в спальне девочек и либо спала, либо читала. Но парень решил в этом убедиться. Его немного задевало столь наплевательское отношение подруги к произошедшему. Дело-то серьёзное, могла бы уж забыть на свои обиды и поинтересоваться, как у них дела. А-то Рон вон чудом смерти избежал, да и самого Гарри до сих пор потряхивало от пережитого шока. Как-то не похоже это на Гермиону…

Юноша машинально мазанул глазами по карте, фокусируясь на девичьих спальнях. Точка Парвати Патил, занимающая соседнюю кровать была на месте, а вот точки с именем Гермионы, к удивлению Гарри, в комнате не оказалось.

Гарри слегка напрягся и почесал затылок, внимательнее вглядываясь в изобретение Мародёров. Так-то подруга была дисциплинированной и не должна шататься по замку после отбоя. Он быстро переключился на Больничное крыло, надеясь на то, что она всё же решила навестить Рона, но и там обнаружил только Лаванду Браун.

Чёрт! Гарри не на шутку встревожился. Времена нынче неспокойные. По Хогвартсу расхаживает настоящий убийца. Да и слизеринцы под покровительством Снейпа совсем обнаглели. Глаза судорожно заскользили по карте, ища заветную точку. Гостиная, библиотека, бесконечные коридоры, классы, лестницы… Подруга будто сквозь землю провалилась. Гарри уже хотел бежать к Дамблдору и поднимать панику, как вдруг взгляд споткнулся о вожделенное имя, и сердце подпрыгнуло от радости, а по телу разлилось облегчение.

Гермиона находилась на Астрономической башне. Гарри ума не прилагал, что она там делала в столь поздний час, но явно намеревался это выяснить. Он сцапал мантию-невидимку и бегом рванул к выходу.

Гарри нёсся со всех ног. К счастью, ни Филч, ни миссис Норрис не встретились у него на пути. Даже проказник Пивз безобразничал где-то в других местах, благодаря чему Гарри добрался до цели без препятствий и промедлений. Он запыхался, пока взбирался наверх, перепрыгивая через несколько ступенек с каждым шагом.

Оказавшись на смотровой площадке, Гарри просто застыл ледяной скульптурой в нерешительности от увиденной картины. Подруга сидела прямо на полу, опираясь на каменную колонну спиной и надрывно рыдала. Она не обратила внимания ни на шум от его приближения, ни на него самого, даже когда он скинул мантию отца и нерешительно шагнул к ней.

— Гермиона?! Гермиона, что произошло? — вырвалось у Гарри, когда он, наконец-то, очнулся от шока, подбежал к ней и присел на корточках рядом.

Мозг отчаянно подбрасывал ему самые ужасные картины. До такого состояния разумную и прекрасно себя контролирующую подругу довести могло только что-то очень серьёзное. Неужто она из-за Рона так распереживалась?

— Гермиона… — наконец, она подняла на него заплаканные глаза и замерла на несколько мгновений, словно заставляя мозг думать. — С Роном всё в порядке. Ты из-за этого расстроилась?

Её лицо было опухшим от слёз, губы — искусанными до крови, а побелевшая от холода рука судорожно сжимала палочку. Гермиона смотрела на него, не моргая, и даже всхлипы перестали вырываться из её горла.

— Гарри… — прошептала она, блуждая по нему каким-то странным полоумным взглядом.

До него только сейчас дошло, что она изрядно замёрзла и даже не потрудилась наложить согревающие чары, что способствовало скачку столбика его беспокойства до отметки «критическое». Гарри и сам был не слишком тепло одет, поэтому быстро выполнил нужное заклинание. Потом трансфигурировал телескоп в подобие бескаркасного кресла, бухнулся на него и за руку потянул Гермиону к себе.

— Гарри! — вдруг раздалось с новым надрывом, и она просто упала ему на грудь, скомкала в кулачках его свитер и снова зарыдала, ещё сильнее, чем раньше.

Гарри был ошарашен и напуган одновременно. Он понятия не имел, как справляться с женскими слезами. А состояние подруги вводило его в ступор.

— Герми, да что же с тобой такое? — он неловко приобнял её, понимая, что отлепить её от себя сейчас не получится. Несчастный свитер нещадно намокал от водопадов слёз и трещал от силы сжатия её пальцев. — Тебя кто-то обидел? Слизеринцы?

Она, кажется, начала немного соображать, так как впервые среагировала на его вопрос и отрицательно мотнула головой, продолжая рыдать. У Гарри внутренности леденели от плохого предчувствия. Подобное поведение было абсолютно не свойственно Гермионе Грейнджер. И даже ситуация с Роном сомнительно подходила под причину её истерики, но он всё-таки на всякий случай пояснил:

— Мадам Помфри сказала, что жизни Рона ничего не угрожает.

Она никак не среагировала. Просто плакала и плакала, будто у неё на глазах кто-то умер.

— Ты увидела что-то страшное? — Гарри не оставлял попыток докопаться до истины, но подруга снова не ответила, а лишь выпустила многострадальный свитер из своей хватки и обняла его самого с такой силой, что Гарри подумал, будто у него затрещат рёбра.

Ему стало немного неловко от столь тесного контакта. Нет, обнимать подругу было весьма приятно, от неё исходило уютное тепло, а волосы пахли чем-то удивительно пряным, хоть и щекотали ему нос. Просто Гарри до сих пор не мог избавиться от некоторой стеснительности при проявлении подобной близости. Гермиона частенько стискивала его так, что перехватывало дыхание, а он замирал, словно болван. Трудно было привыкнуть к проявлению нежности в свой адрес. Ведь до одиннадцати лет Гарри вообще ни разу не обнимали. От Дурслей ему прилетали только тумаки да оскорбления. Какие уж там нежности?

— Я убью того, кто тебя обидел, Гермиона. Клянусь. Только скажи, кто это и что случилось?

Подруга, всхлипывая, отрицательно мотнула головой, что само по себе было хорошим знаком. Значит, она вменяема.

— Это я тебя обидел? — Гарри решил перебрать все варианты, даже самые бредовые. — Ты плачешь из-за учебника Принца. Хочешь, я выброшу его?

Чёрт! Это последнее, что Гарри хотелось сделать, но слёзы Гермионы в буквальном смысле сводили его с ума. И если цена её спокойствия кроется в избавлении от злополучного учебника, что ж, так тому и быть.

К его невероятному облегчению, Гермиона снова мотнула головой и потёрлась носом о его свитер.

— Сколько ты здесь просидела? Боюсь, Мадам Пофмри придётся отпаивать тебя «Бодроперцовым зельем».

Новый всхлип. Мерлин, Гарри просто не знал, что делать. Он чувствовал себя абсолютно бесполезным, а беспокойство за подругу стало заменяться настоящим страхом.

— Гермиона! — он взял её за плечи и с огромным усилием оторвал от своей груди, чтобы заглянуть прямо в глаза. — Пожалуйста, скажи, что мне сделать? Что случилось? Как я могу тебе помочь?

По молочным щекам продолжали литься слёзы, и она в очередной раз отрицательно покачала головой.

— Нам надо вернуться в гостиную! — Гарри говорил достаточно громко, стараясь докричаться до её явно затуманенного разума. — Скоро Филч направится на обход. Ты можешь идти?

Гермиона какое-то время просто смотрела на него, а потом кивнула и принялась растирать лицо ладошкой.

— Да, Гарри… я понимаю… прости…

Она шмыгнула носом и, поднявшись на ноги, принялась расправлять мантию. Гарри подозрительно скользнул по ней взглядом, затем вернул креслу первоначальную форму телескопа и набросил на плечи мантию отца, притягивая подругу к себе. Они повзрослели, и вдвоём под мантией было тесно, но всё же это было намного безопаснее, чем разгуливать по замку в ночное время без маскировки.

Полная Дама изрядно поворчала, прежде чем впустить их в гостиную, но всё же повиновалась. Оказавшись внутри, Гарри наконец-то выдохнул и внимательно посмотрел на подругу. Та явно избегала взгляда в глаза.

— Гермиона… — начал было Гарри, но тут же осёкся, так как она бухнулась на диван у камина и опять расплакалась.

«Да что же это такое?!»

Он не знал, что делать. Оставить её в покое и отправиться спать? Вдруг подруга хочет побыть одна? Или же… Нет, он не мог так трусливо сбежать. Пусть в этом году у них и были слегка натянутые отношения, Гермиона всё же оставалась его лучшим другом, и он был обязан ей помочь.

Гарри подошёл и опустился рядом. Нащупал её холодную ладошку и сжал своими пальцами.

— Я не знаю, что сказать… и как тебе помочь. И я очень волнуюсь за тебя. Правда.

Гермиона всхлипнула, подняла на него выразительные мокрые глаза и с новым приступом слёз упала ему на грудь. Гарри тяжело вздохнул и обнял её, чуть завалившись на диванные подушки. Похоже, расспросы бессмысленны. И раз уж подруге плакать на нём предпочтительнее, чем в одиночестве, то он останется и даже помолчит. Разговоры всё равно ни к чему не приводили. Сегодня она явно не была нацелена на откровенность, а вот завтра он выпытает у неё всю правду, чего бы ему это не стоило.

Гарри гладил Гермиону по голове, осторожно перебирая запутавшиеся кудряшки. Её всхлипы потихоньку затихали, а дыхание выравнивалось. И он даже не заметил, как закрыл глаза и провалился в сон.

* * *

Гарри чуть не подскочил, когда услышал громкий женский вопль прямо у своего уха:

— Ох, гляди-ка, дрыхнут голубки. Вставайте, на завтрак опоздаете!

Он хотел было вскочить на ноги, но тут понял, что к дивану его прижимает что-то (или кто-то) явно потяжелее одеяла. Прямо на нём сопела лучшая подруга, пряча лицо на его груди. Над ними же склонилась Лаванда Браун, выглядевшая подозрительно счастливой.

— И давно это между вами? — продолжила она допрос, пока мозг Гарри сбрасывал утреннюю дремоту и начинал включаться в работу.

— Что? — сморщился он, растирая глаза под очками одной рукой. — Уже утро?

— Конечно! — хмыкнула Лаванда. — Рон, кстати, пришёл в себя. Ему уже гораздо лучше.

— Ты уже побывала у него? — хрипло поинтересовался Гарри, замечая, что Гермиона на его груди заворочалась и открыла глаза.

— Конечно! — демонстративно фыркнула Браун. — Я провела в Больничном крыле всю ночь. Даже спала на соседней кровати, пока вы тут миловались.

Пришедшая в себя Гермиона, резко села, лишая Гарри приятного тепла своего тела и непонимающе уставилась на соседку по спальне.

— Ладно, если хотите, можете умирать с голоду, а я на завтрак. Бон-Бончик просил захватить ему что-нибудь вкусненького, — на этой фразе она, наконец-то, упорхнула из гостиной.

Гарри выжидающе смотрел на Гермиону. Она продолжала сверлить глазами кончики своих ботинок.

— Герми, — начал он, не зная возвращаться ли ко вчерашнему разговору. С одной стороны ему необходимо было выяснить, что так расстроило подругу, с другой же — он боялся, что она снова расплачется.

— Я рада, что Рону лучше, — внезапно заговорила она. — Я слышала вчера, но не смогла… не смогла навестить его. Расскажешь мне, что точно произошло?

— Да, — согласился Гарри, — но давай сначала умоемся и позавтракаем. А потом, я надеюсь, что ты мне тоже кое-что расскажешь.

— Хорошо, — плечи Гермионы обессиленно опустились, — я расскажу, только не сегодня… Мне надо всё обдумать.

Гарри был удивлён и заинтригован, но не стал на неё давить. Он лишь кивнул, а потом поднялся и направился в спальню мальчиков, чтобы немного привести себя в порядок.

— Встречаемся в Большом зале, — прокричала ему в спину Гермиона. — И… спасибо тебе.

— За что? — Гарри резко затормозил и обернулся.

Подруга теребила пальцами подол своей мантии, а на щеках проглядывал заметный румянец.

— За всё. И за сегодняшнюю ночь. Что не оставил меня одну.

— Ты же моя подруга, Гермиона. Я не мог оставить тебя в таком состоянии. Я люблю тебя! Ну… как друга, в смысле… — Гарри вдруг сам оторопел от того, что выдал. Видимо, его мозг ещё не окончательно проснулся.

— Я тоже люблю тебя, Гарри, — улыбнулась Гермиона и побежала по лестнице к женским спальням.

А Гарри так и стоял, как вкопанный, понимая, что и его щёки предательски запылали. Вот идиот! С чего он вообще ляпнул подобное? И почему ответная фраза подруги так подействовала на него? Естественно она тоже любит его, они же друзья… Лучшие друзья. Просто сам Гарри никогда не произносил подобных слов, да и в свой адрес ни от кого их не слышал. Было в этой простой фразе что-то… что-то особенное, заставившее его сердце заколотиться сильнее обычного.

Последующая неделя была сумасшедшей. Тренировки, занятия, да и регулярно пропадающий с карты Мародёров Малфой по-прежнему не давал Гарри покоя. К списку его проблем добавился ещё и Кормак МакЛагген. Тот везде следовал за ним по пятам, сыпал советами по поводу предстоящей игры, постоянно намекал, что вратарь из него получится лучший, чем из Рона. Мало того, он ещё и умудрялся критиковать остальных игроков и приставал к Гарри с детальными планами тренировок. Гарри уже не раз пришлось напомнить ему, кто в команде капитан.

Но и ещё одно обстоятельство не давало Гарри покоя: Гермиона. Подруга так и не пояснила причину своих слёз и, более того, вела себя как-то странно. Она больше не рычала на Гарри из-за учебника Принца, не язвила по поводу восторгов Слизнорта и даже спокойно выслушивала доводы про Малфоя. Она старалась садиться рядом с ним на занятиях и во время приёмов пищи. Гарри стал часто ловить на себе её взгляд, в котором было столько всего намешано, что он не мог прочитать.

Вроде бы всё было по-прежнему, но что-то изменилось, и Гарри чувствовал это. Вот только не мог понять, что конкретно. На её лице поселилось вечно сосредоточенное задумчивое выражение, будто она целыми сутками решала какую-то сложную головоломку, а в редкие свободные минуты она просто опускала голову ему на грудь и молча обнимала. Гарри в такие моменты не мог пошевелиться. Вначале он немного смущался, но спустя неделю уже привык и сам с готовностью обнимал Гермиону в ответ.

Тем более эти приступы близости были не такими уж частыми. Она буквально поселилась в библиотеке и пропадала там даже больше обычного. Но, что самое удивительное, она перестала нервничать из-за Рона и Лаванды. Её недавнюю ревность (именно так Гарри классифицировал поведение подруги) словно рукой сняло. Гермиона спокойно навещала Уизли и даже перекидывалась вежливыми фразами с Браун. Гарри удивляли эти метаморфозы, но сильно задумываться о них времени не было. Хотя причина её слёз на Астрономической башне его очень волновала, но обсуждать данную тему подруга отказывалась наотрез.

Рон так и валялся в Больничном крыле, где с ним практически поселилась Лаванда, и Гарри даже подумал, что возможно их отношения не такая уж глупость. Они постоянно хихикали и целовались. А ещё та постоянно таскала какие-нибудь вкусности с обедов и ужинов, отчего Рональд чувствовал себя невероятно счастливым и не слишком-то стремился поправляться. Единственное, что его по-настоящему волновало — это то, что он не сможет выйти на поле в игре с Пуффендуем.

— Так что там МакЛагген? В какой он форме? — постоянно переспрашивал друг.

— Я же тебе говорил, — Гарри уже со счёта сбился, сколько раз слышал этот вопрос, — будь он хоть игроком мирового класса, я бы его в команде держать не стал. Он всё время лезет ко всем с указаниями, считает, что на какое место его не поставь, он сыграет лучше любого из нас. Я просто жду не дождусь, когда смогу от него избавиться.

Рон даже не представлял, насколько искренен сейчас его друг. Кормак действительно успел достать всех настолько, что от одного его появления в поле зрения, у гриффиндорцев начинал дёргаться глаз. Апогея данная ситуация достигла как раз в матче с пуффендуйцами, где МакЛаген переругался со всей командой, выхватил биту у одного из загонщиков и сбил Гарри с метлы, запустив в него бладжер.

Слепящая, тошнотворная боль… вспышка перед глазами… далекие вскрики… и чувство падения в глубокий колодец…

* * *

Когда Гарри попытался разлепить свинцовые веки, то почувствовал, что лежит в тёплой, удобной постели. Голова раскалывалась, а в горле пересохло, а ещё что-то щекотало ему нос. Он слегка повернул голову и застонал.

Тут же почувствовал будто с груди убрали камень и услышал знакомый девичий голос.

— Гарри! Гарри, как ты себя чувствуешь?

Только сейчас он понял, что на нём лежала её голова. Она что, задремала, сидя у его кровати? В этом была вся Гермиона. Гарри буквально затопило благодарностью, и он нащупал её ладошку и сжал в своих пальцах.

— Что случилось? — язык с трудом поворачивался, а голова казалась страшно тяжёлой, Гарри поднял к ней вторую руку и нащупал тюрбан из бинтов.

— МакЛагген случился, — раздалось с соседней кровати, и Гарри показалось, что голос Рона звучит слишком уж радостно. — У тебя трещина в черепе. Мадам Помфри её залатала, но теперь тебе предстоит провести тут сутки. Ну хоть составишь мне компанию, а то что-то Лаванды долго нет…

— Заткнись, Рональд! — не выдержала Гермиона. — Пока я не устроила тебе такую взбучку, после которой ты задержишься здесь ещё на неделю!

— Ну вот, начинается. И вообще, что-то у моей кровати ты не рыдала и не сидела. Навестила меня и то пару раз! — обиженно пробубнил рыжий.

— Думаю, Лав-Лав неплохо скрасила твои безрадостные дни! — не осталась в долгу Гермиона и прежде, чем Гарри успел вмешаться в эту перепалку, вернулась к нему. — Гарри, как ты меня напугал…

Он, наконец-то, распахнул глаза и просто смотрел на неё. Никто и никогда не переживал за него так, как Гермиона. Вот у Рона и вправду была Лаванда. А у Гарри никого не было, кроме друзей. Он редко задумывался об этом, но именно сейчас почувствовал себя кому-то по-настоящему дорогим и нужным. Не потому что был «Избранным» или кем-то там ещё, а потому что он был собой: обычным парнем по имени Гарри.

— Спасибо тебе, Герми, — с трудом произнёс он и снова сжал её ладонь.

— За что? — её голос слегка дрожал и вмиг утратил воинственность, с которой она нападала на Рона. Но тот предусмотрительно молчал, хотя и пыхтел демонстративно громко.

— За всё, — улыбнулся Гарри. — А сейчас мне нужно найти МакЛаггена и отправить его на тот свет!

— Ещё чего! — фыркнула вошедшая в палату мадам Помфри. — Вы останетесь здесь, мистер Поттер, пока я вас не выпишу, в противном случае я вызову директора школы.

Гарри пришлось повиноваться.

— Я всё равно доберусь до МакЛаггена, — процедил он сквозь зубы.

— Это ещё кто до кого доберётся, — усмехнулся Рон. — Он же с тролля ростом. Я бы на твоём месте поискал у Принца хорошую порчу да напустил бы на него.

— Рон! — Гермиона резко вскочила на ноги и гневно воззрилась на Рональда, а Гарри разочарованно отметил, что в его ладони стало пусто, так как ей пришлось выдернуть свою руку из его пальцев. — Подначивай его ещё, ага! Будешь болтать глупости, я сама тебя прокляну!

— Вот опять?! Подруга называется! — возмутился Уизли. — Гарри, усмири уже эту мантикору! Она невыносима. Только с тобой рядом и может вести себя адекватно и не кидаться на нормальных людей.

— Оу, ребята, ну хватит, — простонал Гарри. Вот только ссоры друзей ему не хватало. Настроение и так было ни к чёрту из-за навалившихся проблем, пробитой головы и слитого матча.

Гермиона шумно выдохнула, потом повернулась к нему и отчеканила:

— Надеюсь, у тебя хватит благоразумия послушать мадам Помфри и не сбегать отсюда, — и с этими словами удалилась из больничной палаты, даже ни разу не обернувшись.

Гарри откинул голову на подушку и зажмурился. Проклятая лампа на потолке светила прямо в глаза. Рон продолжал злорадствовать и надеялся на то, что Кормак огребётся от команды после позорного проигрыша, но Гарри его не слушал. В голове была настоящая мешанина. То он вспоминал пряный запах волос Гермионы, её тёплые объятия и тот невероятный взгляд, которым она смотрела на него иногда, то в голову пробирались тревожные мысли насчёт Малфоя и его коварных планов. Ведь пока Гарри болтается тут без дела, за Хорьком даже некому проследить! В конце концов, Рональд понял, что его никто не слушает и умолк, а через некоторое время с его кровати донесся низкий раскатистый храп.

А Гарри всё думал и думал. И тут его осенило! А почему бы не поручить слежку за Малфоем Добби и Кикимеру? И почему он раньше не догадался?

* * *

— Ну-ну, больно же! — грозный мужской бас грянул, казалось, над самой головой, и Гарри чуть не свалился во сне с кровати.

Уснул он вчера поздно, так как полночи разбирался с домовыми эльфами. Добби и Кикимер сцепились у него на глазах. Сначала пришлось разнимать их, а затем продумывать поручения, чтобы домовик Блэков оказался полезен, а не навредил своим вмешательством.

Гарри открыл глаза и ошарашенно уставился на Кормака, сидящего на соседней кушетке. У того из носа хлестала кровь, а мадам Помфри порхала вокруг нового пациента и недовольно бурчала:

— Сидите спокойно, мистер МакЛагген. У вас всего лишь сломан нос, сейчас все поправим. Как вы умудрились?

— Да так… налетел на стену… — простонал парень.

Всего одно заклинание и вопли Кормака прекратились. Затем мадам Помфри взмахом палочки призвала компресс и приложила тот к лицу гриффиндорца.

— Придерживайте вот так, мистер МакЛагген. Опустите голову и сидите спокойно. Через полчаса можете покинуть Больничное крыло. А пока прошу вас помолчать и не нарушать покой остальных больных, — медсестра удалилась в свой кабинет с гордо поднятой головой, а Гарри вызывающе сверлил взглядом ненавистного сокурсника.

На самом деле от вида его травмы, Гарри испытал некое злобное удовлетворение. Кормак, несомненно, заслужил взбучку похлеще сломанного носа, но и это уже приятно грело душу. Рон продолжал громко сопеть на своей кровати. Даже наведённый МакЛаггеном шум не потревожил его сон.

— Что? — не выдержал Кормак пристального взгляда Поттера.

— Ничего! — фыркнул Гарри. — Надеюсь, ты горд собой, мистер «Я всё умею лучше всех»!

Он был уверен, что Кормак начнёт препираться, но на удивление, тот послушно качнул головой.

— Согласен. Я это заслужил. Извини, ладно… Я это… не хотел, правда…

Глаза Гарри распахнулись. Уж чего, а извинений от МакЛаггена он точно не ожидал. Думал, ему придётся ещё пару раз нос сломать, чтобы до него хоть что-то дошло.

— Кто тебя так? — Гарри никак не верилось, что этот громила на самом деле врезался в стену, вероятно команда устроили ему «тёмную».

— Грейнджер, — вздохнул Кормак, убирая окровавленную повязку от носа. — У этой пигалицы сильный удар.

— Гермиона? — ахнул Гарри, ожидавший любого ответа, кроме услышанного. — Гермиона сломала тебе нос?

— Ага, — хохотнул МакЛагген. — Она вчера ещё меня искала, говорили. Но я распереживался после матча и отправился спать. А утром наткнулся на неё в гостиной. Думал, она хочет за тот вечер у Слизнорта извиниться, что бегала от меня… ну ты помнишь… А она как двинула мне прямо кулаком!

Мерлин! Она великолепна! Воистину великолепна! Если бы подруга сейчас была рядом, Гарри заключил бы её в объятия и не отпускал бы до вечера. Только эта смелая девчонка могла без малейшего сожаления вмазать Малфою на третьем курсе и не испугалась Кормака, который был как минимум вдвое крупнее её. И более того, Гарри знал, что сделала она это за него, потому что квиддич и исходы игр никогда особо не интересовали подругу. Гарри невольно улыбнулся, и злость на МакЛаггена как рукой сняло. Он вообще перестал волновать его. Все мысли крутились вокруг Гермионы.

— А зачем про стену наплёл?

— Ну… не признаваться же, что меня девчонка побила, да ещё и без палочки. К тому же, если с Гриффиндора очки снимут, она на меня ещё больше разозлится… А я тут решил… В общем, Поттер, если между вами ничего нет, то я подумываю подкатить к Грейнджер по-настоящему, понимаешь? Она, конечно, та ещё заноза, но что-то в ней есть… И… я думаю, она влюблена в меня, — подытожил довольный Кормак. — Бьёт — значит любит!

У Гарри распахнулись глаза, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Рон, как назло, всё ещё дрых и не мог помочь ему реализовать план убийства МакЛаггена, мгновенно возникший у Гарри в голове.

— Не смей. Трогать. Гермиону, — процедил он, резко присаживаясь на кровати и прожигая ненавистного сокурсника яростным взглядом, похлеще самого василиска.

— О-о-о… а что, я ступил на запретную территорию? — гоготнул верзила. — Неужто Браун права насчёт вас? Или ты ни себе, ни людям, а, Поттер?

— Заткнись лучше, пока я не сломал тебе нос вторично!

— Ладно, ладно, мир, — на удивление быстро сдался Кормак. — И прости за матч… ну и за голову…

Уизли заворочался на своей кровати, и МакЛагген осторожно поднялся на ноги и побрёл в сторону двери. Он всё ещё хотел остаться в сборной, хотя бы запасным игроком, а очередная ссора с капитаном вряд ли добавит ему шансов на успех. Да и остальные члены команды теперь точат на него зуб.

* * *

Гарри и Рон покинули больницу рано утром в понедельник. Благодаря усилиям мадам Помфри их здоровье полностью восстановилось. Вся школа до сих пор обсуждала прошедший матч, Рон восторгался комментаторским талантом Луны, а Кормак вёл себя тише воды, ниже травы. Гарри был приятно удивлён подобному благоразумию с его стороны.

— Слушай, — Гарри догнал подругу в коридоре после занятий, — я ведь так и не поблагодарил тебя… за сломанный нос МакЛаггена.

Она прыснула в кулак и воровато огляделась по сторонам, убеждаясь, что их никто не подслушивает.

— Если честно, я удивлена, что он не растрепался об этом. Думала, мне назначат отработку.

— Ну, наверняка, такому громиле стыдно признаваться, что его уделала девчонка, — улыбнулся Гарри. — Ты… ты… ты просто прелесть, Гермиона, — вдруг выдал Гарри и притянул её к себе.

— Ты тоже, Гарри. Ты тоже. МакЛаггену повезло, что он не попался мне под руку вечером того дня, как ты попал в больницу. Я бы убила его, честное слово. Ты даже не представляешь, как я испугалась за тебя. Хорошо ещё Кут с Пиксом поймали тебя, — тараторила она куда-то ему в шею, пока Гарри размышлял о том, что привязался к этим объятиям.

Первоначальная неловкость уступила место привычке или даже некоторому желанию. Ему нравилось держать её в руках, нравился запах её шампуня и даже непослушные волосы, щекочущие ему шею и лицо и норовившие забраться в нос.

— Поттер обнимается с Грейнджер! Поттер обнимается с Грейнджер! — завопил неизвестно откуда взявшийся Пивз, заставляя смущённых друзей отпрянуть друг от друга, и двинуться дальше по коридору.

— Когда следующее занятие с Дамблдором? — неожиданно поинтересовалась Гермиона. — Тебе же передали свиток-приглашение?

— Да. Сегодня вечером, — озадачился Гарри. — Я, откровенно, ожидал немного другого. Ну, думал, он меня научит каким-нибудь редким заклинаниям или ещё чему полезному.

— Я тоже, — неожиданно согласилась Гармиона, сжав губы в тонкую линию, чем удивила Гарри. Его подруга не имела привычки критиковать действия преподавателей. А уж Дамблдора и подавно.

— Эти воспоминания только запутывают меня, — вздохнул он, решив быть окончательно откровенным. Гарри был очень рад, что их отношения вернулись в прежнее русло, и из них ушла напряжённость, присутствующая большую часть года.

— Расскажешь потом? — Гермиона вдруг резко затормозила. — Мне надо увидеть Луну, а потом — в библиотеку.

Гарри удивлённо вскинул бровь. Если походы в библиотеку были для Гермионы Грейнджер делом обыденным и привычным, то с Луной Лавгуд они никогда близки не были.

— Ты общаешься с Луной?

— Ага.

— Но вы же… не сказать, что вы на одной волне, — он внимательно смотрел подруге прямо в глаза.

— Она интересная, — неожиданно выдала Гермиона и улыбнулась. — И в библиотеке Лавгудов есть очень редкие книги. Луна обещала попросить отца прислать некоторые для ознакомления.

— А… ну если речь идёт о книгах, то всё понятно, — рассмеялся Гарри. — А то я уж подумал, что тебя подменили.

— Гарри! — насупилась подруга. — Я действительно немного подружилась с Луной. Не только из-за книг. Она, конечно, странная, но её взгляд на некоторые вещи очень даже своеобразен и…

— И?

— У меня есть некоторая теория, — задумчиво произнесла Гермиона и, как показалось Гарри, голос её погрустнел. — И как только я с ней разберусь, то обязательно всё тебе расскажу.

— Хорошо, — Гарри потрепал её по плечу и направился в Башню Гриффиндора, а Гермиона поспешила по своим делам.

* * *

Гарри, не моргая, смотрел на пламя камина. Очередной урок Дамблдора снова оставил после себя кучу сверлящих мозг вопросов и ни одного ответа. Гарри устал от этих загадок и уже начинал выходить из себя. Более того, директор требовал от него невозможного — достать воспоминание профессора Слизнорта. Тот же после последней попытки усиленно избегал Гарри, и втереться к нему в доверие снова не представлялось возможным.

Всё было сложно и отдавало безнадёжностью. Судя по всему, Волан-де-Морт набирал силы, Министерство создавало лишь видимость борьбы, а Дамблдор вёл какую-то свою, неведомую никому игру, в которую Гарри оказался втянут помимо своей воли. Надо же было этой ненормальной Трелони произнести проклятое пророчество, сломавшее ему жизнь!

Сокурсники уже разбрелись по спальням, Рон с Лавандой миловались в каком-то заброшенном классе — это Гарри случайно выяснил с помощью карты Мародёров. А вот Гермиона до сих пор находилась в гостиной Когтеврана с Луной Лавгуд, что несколько удивляло и озадачивало Гарри.

Он не мог понять, в чём точно дело, но что-то происходило с подругой. И более того, с каждым днём это волновало его всё больше и больше. Он стал нуждаться в ней, что заметно отличалось от их прежних взаимоотношений. Возможно, это было от того, что Рон теперь проводил всё свободное время со своей Лав-Лав и не особо интересовался проблемами Гарри. И на этом фоне постоянная поддержка Гермионы резко бросалась в глаза и заставила прозреть.

Ещё после слов Кормака в больничном крыле Гарри всё чаще замечал, что Гермиона действительно привлекательна. Он даже перестал пялиться на Джинни, которая ему немного нравилась в начале учебного года. Но эта странная симпатия растворилась в текущих проблемах и заботах… А вот Гермиона… Да что он за друг такой, если не знает ничего о её тайнах? Она вот знает о нём всё!

Гарри не шёл спать, намереваясь дождаться подругу и серьезно поговорить. Да, он был раньше невнимательным и никогда сильно не интересовался жизнью Гермионы, но теперь… Теперь он действительно хотел знать о ней всё. Что за загадки она пытается разгадать? Какие книги из библиотеки Лавгудов её интересуют? И самое важное, что произошло с ней тогда, когда он застал её рыдающей на Астрономической Башне?

Когда портрет Полной Дамы отъехал в сторону, Гарри вздрогнул, так как умудрился задремать прямо на диване.

— Гермиона? — позвал он, узнавая её по силуэту, ведь в самой гостиной уже было темно, и лишь огонь камина немного освещал помещение.

— Гарри? Ты что не спишь? — она подошла к диванчику и присела рядом. — Это связано с информацией Дамблдора?

— Нет! — решительно заявил он. — Это связано с тобой, Гермиона!

— Со мной? — удивилась подруга.

— Да… Я понимаю, что все эти годы был не самым лучшим другом и мало интересовался твоими делами, — с трудом выдал Гарри, — но теперь я хочу исправиться. Ты дорога мне. И я… мне… Гермиона, что произошло в день рождения Рона? Что ты всё время ищешь? Какие дела тебя связывают с Луной? И… почему ты тогда плакала?

Закончив монолог, Гарри понял, что накидал непозволительно много вопросов подряд и вообще сильно давит на подругу. Он уже приготовился к тому, что она вспылит, пошлёт его куда подальше и убежит в женские спальни. Но вот чего Гарри точно не ожидал, что она стиснет его в своих коронных объятиях и разрыдается. Это была катастрофа. Настоящая катастрофа! Он же хотел помочь, а вместо этого довёл Гермиону до слёз и не понимал, что делать дальше.

1 марта 1997 года. Хогвартс.

Шестой курс был настоящим кошмаром. Гермиону раздражало абсолютно всё, а особенно беспечность друзей. Иногда ей хотелось рвать на себе волосы или настучать им по головам чем-нибудь потяжелее, чтобы мозг в черепной коробке зашевелился и принялся, наконец-то, выполнять ту функцию, для которой предназначался.

Она столько лет тащила их буквально за уши, заставляла корпеть над книгами, проверяла и правила домашние работы, гоняла по библиотекам, чтобы они хотя бы немного брались за ум и набирались знаний. Им постоянно грозила смертельная опасность, но вместо того, чтобы взглянуть на эту проблему со всей серьёзностью, парни продолжали маяться дурью.

Рональд помешался на квиддиче и мечтал только об одном — попасть в команду. А когда добился этого (между прочим, не без её помощи, ведь именно она на отборочных приложила МакЛаггена «Конфудусом»), так связался с тупицей Браун. Теперь они только и делают, что всё свободное время лижутся не переставая и не обращая никакого внимания на окружающих. Мало того, что выглядит это премерзко, так ещё возникает ощущение, что Рон делает это ей назло. Упырь тупоголовый!

Вторым расстройством была одержимость Гарри Малфоем и его увлечение странным учебником Принца. Гермиона считала, что следовать рукописным инструкциям неизвестного мага весьма неразумно. И пусть пока всё шло гладко, и профессор Слизнорт чуть ли не истекал слюнями от успехов своего любимого ученика, Гермиона была уверена, что злополучный учебник таит в себе опасность. Но друг вцепился в него, как Хагрид в яйцо дракона, и не слушал её разумных доводов.

Ну а навязчивая идея по поводу Малфоя? Неужели Гарри на самом деле думал, что Тёмный Лорд примет в Пожиратели какого-то школьника? К тому же, такого трусливого недоумка, как Драко? Гермиона не верила в это и не хотела тратить силы на глупые теории.

Хотя покушение на Кэти Белл, произошедшее прямо в стенах школы, немного пошатнуло её уверенность. Что-то явно было нечисто. Но опять же, это не повод становиться таким зацикленным, как Гарри в этом году. Все его разговоры сводились к Малфою, во всех смертных грехах он обвинял его же.

Слежку за слизеринцем Гермиона считала потерей времени, но Гарри не хотел к ней прислушиваться. Он даже к занятиям Дамблдора относился не так серьёзно, как к попыткам вывести Малфоя на чистую воду.

Гермиона злилась. Безумно злилась. Возможно, за раздражительностью она прятала глубокую тревогу, которая засела в районе груди с того момента, как она узнала, что Гарри является «Избранным». Гермиона восхищалась другом и всегда в него верила, но ведь он был всего лишь школьником. Бесспорно, талантливым, обладающим рядом качеств, которые её нешуточно изумляли. Но противостоять сильнейшему тёмному волшебнику всех времён…

Сложно было отнестись к видению Сивиллы Трелони со всей серьёзностью. И даже то, что в пророчество верил сам Дамблдор, не убеждало Гермиону до конца. Она старалась не показывать этого, не накручивала себя и не позволяла сомнениям взять верх над разумом, но она боялась. По-настоящему боялась за Гарри. Потому что как бы её ни раздражал этот вечно лохматый оболтус, Гермиона обожала его. Её привязанность к Гарри являлась тем единственным, что она не могла контролировать. Она знала, что пойдёт с ним до конца вопреки инстинкту самосохранения и здравому смыслу.

В день рождения Рона Гермиона встала раньше обычного, забрела на кухню, выпросив у домовиков немного еды, и направилась на прогулку. Первый день весны выдался солнечным и тёплым. Ей не хотелось торчать в замке и лицезреть тошнотворные сцены, как Лав-Лав будет поздравлять своего Бон-Бончика. Она заранее закинула в спальню друга свой подарок и удалилась, решив провести выходной подальше от предстоящего балагана.

Она неспешно расхаживала по берегу Чёрного озера. В субботу ученики предпочитали подольше поваляться в постели, поэтому на улице царила блаженная тишина. Только чуть слышный плеск воды, шелест веток деревьев от небольшого ветерка и чириканье птиц.

Гермиона добрела до хижины Хагрида, но лесничего не оказалось на месте. Тогда, наслаждаясь прекрасной погодой, она решила прогуляться вдоль теплиц Помоны Стебль. Сколько же чудесных растений тут произрастало! Проходя мимо, Гермиона ненароком заметила, что одна из стеклянных дверей приоткрыта и словно приглашает её войти. Странно, обычно профессор запирала свои владения на ключ.

Поддавшись соблазну, Гермиона проскользнула внутрь и замерла от открывшейся взору картины. Трепетливые кустики раскачивались без всякого ветра, приятно оживляя обстановку. Но, самое удивительное, на них распустились небольшие невиданной красоты цветы, которые, как она знала, появляются раз в столетие. Гермиона зачарованно озиралась вокруг, пьянея от дурманящей свежести. Ведь аромат этих цветов был для каждого своим, подобно амортенции. Зрелище было настолько восхитительным, а запах волнующим, что она буквально выпала из реальности.

Её выдернули из оцепенения приближающиеся голоса. Гермиона запаниковала, ведь на самом деле она не собиралась вламываться в теплицу без разрешения, а сейчас это грозило снятием баллов с факультета. Она судорожно оглянулась. Звук хорошо проникал в приоткрытые форточки. Может, это просто очередные любители прогуляться в выходной день? Девушка метнулась в угол и присела на корточки, надеясь, что за зарослями трепетливых кустиков её никто не заметит.

Голоса приближались и становились различаемыми и, более того, узнаваемыми. В небольшую щель между растениями Гермиона отчётливо видела их обладателей: профессор Дамблдор и Северус Снейп неторопливо вышагивали по дорожке и оживлённо спорили.

— Чем вы занимаетесь с Поттером по вечерам? — небрежно бросил Снейп в своей обычной презрительной манере.

Дамблдор затормозил и взглянул на собеседника усталым взглядом.

— Почему вас это интересует? Надеюсь, Северус, вы не хотите прибавить ему сидения после уроков? Мальчик, по-моему, скоро будет проводить взаперти больше времени, чем на свободе.

— Он — вылитый отец…

— На вид — может быть, но в глубине души он гораздо больше похож на свою мать. Я провожу с Гарри много времени, потому что есть вещи, которые мне нужно с ним обсудить, кое-какая информация, которую я должен ему передать, пока не поздно.

— Информация, — повторил Снейп. — Вы доверяете ему… И не доверяете мне.

— Дело не в доверии. Мы оба знаем, как мало времени у меня осталось, — говорил Дамблдор. — Гарри не должен знать, до самого последнего момента, до тех пор, пока не будет необходимо, а то разве хватит у него сил сделать то, что он должен сделать?

— А что он должен сделать?

— Это наш с Гарри секрет. А теперь слушайте внимательно, Северус. Настанет время — после моей смерти — не спорьте, не перебивайте меня! Настанет время, когда лорд Волан-де-Морт начнет опасаться за жизнь своей змеи.

— Нагайны? — изумился Снейп.

— Именно. Настанет время, когда лорд Волан-де-Морт перестанет посылать змею выполнять свои приказы, а станет держать в безопасности рядом с собой, окружив магической защитой. Вот тогда, я думаю, можно будет сказать Гарри.

— Сказать что?

Альбус набрал в грудь воздуха и закрыл глаза.

— Сказать ему, что в ту ночь, когда Лили поставила между ними свою жизнь, словно щит, Убивающее заклятие отлетело назад, ударив в лорда Волан-де-Морта, и осколок его души, оторвавшись от целого, проскользнул в единственное живое существо, уцелевшее в рушащемся здании. Часть Волан-де-Морта живет в Гарри, и именно она дает мальчику способность говорить со змеями и ту связь с его мыслями, которую он сам не понимает. И пока этот осколок души, о котором и сам Волан-де-Морт не догадывается, живет в Гарри, под его защитой, Волан-де-Морт не может умереть.

Казалось, сердце Гермионы остановилось. Она даже забыла как дышать.

— Так значит, мальчик… мальчик должен умереть? — спокойно переспросил Снейп.

— Сам Волан-де-Морт должен убить его, Северус. Это необходимое условие.

Снова повисла пауза.

— Но я думал… — наконец произнёс Снейп. — Все эти годы… Что мы защищаем его ради неё. Ради Лили.

— Мы оберегали его, потому что было очень важно обучить его, вырастить, дать ему испробовать свою силу, — Дамблдор по-прежнему не поднимал плотно сомкнутых век. — Тем временем связь между ними всё крепнет, болезненно разрастается. Порой мне кажется, что Гарри сам это подозревает. Если я не ошибся в нём, он устроит всё так, что, когда он выйдет навстречу своей смерти, это будет означать настоящий конец Волан-де-Морта.

Дамблдор открыл глаза. Снейп был в ужасе.

— Так вы сохраняли ему жизнь только затем, чтобы он мог погибнуть в нужный момент?

— Вас это шокирует, Северус? Сколько людей, мужчин и женщин, погибло на ваших глазах?

— В последнее время только те, кого я не сумел спасти, — процедил Снейп сквозь зубы. — Вы использовали меня!

— То есть?

— Я шпионил ради вас, лгал ради вас, подвергал себя смертельной опасности ради вас. И думал, что делаю все это для того, чтобы сохранить жизнь сыну Лили. А теперь вы говорите мне, что растили его как свинью на убой! Вы должны найти другой способ!

— Сожалею, Северус… Если бы я мог, но найти информацию об извлечении частичек души практически нереально. Да и последствия могут быть необратимыми для всего магического мира, я не могу так рисковать…

— Вы лживый ублюдок! — выплюнул Снейп.

Его жестикуляция стала ещё более резкой. Казалось, он с трудом сдерживается от того, чтобы не применить к собеседнику физическую силу.

— Это прямо-таки трогательно, Северус, — серьезно сказал Дамблдор. — Уж не привязались ли вы, в конце концов, к мальчику?

— К мальчику?! — буквально зарычал Снейп и, не в силах дальше продолжать разговор, быстрым шагом направился к замку, оставляя Альбуса в гордом одиночестве.

Тот, казалось, вовсе не удивился, почесал бороду и неторопливо двинулся следом.

Гермиона не могла найти в себе сил пошевелиться и подняться на ноги, даже когда прошло достаточно времени, и Дамблдор скрылся из вида. По её лицу безмолвно текли слёзы, тело сковало леденящим ужасом, а мозг усиленно перерабатывал услышанную информацию, ища в ней лазейки. Это не могло быть правдой! Не могло!

Она не хотела это принимать! Не хотела верить в то, что все её незыблемые установки были в один миг раздавлены колёсами мчащегося на всей скорости Хогвартс-Экспресса. Её выстроенный по кирпичикам мир рушился прямо в эту секунду, погружался в непроглядный хаос, погребая её саму под руинами наивной веры в добро, справедливость и авторитет старших.

Чёрное и белое поменялись местами, смешались в мерзкую однородную серую массу, из которой уже невозможно было вычленить ничего хорошего или плохого. Всё, абсолютно всё, было запятнано и отравлено беспринципной ложью и вопиющей несправедливостью. Гермиона не хотела верить в услышанное. Это убивало её. Вспарывало вены тупым ножом, выдавливало воздух из груди и сковывало сердце металлическими обручами.

Спустя бесконечность из её горла вырвался рваный всхлип, и она зарыдала уже по-другому: громко и безудержно. Знания — это то, к чему Гермиона Грейнджер стремилась всю свою сознательную жизнь. Знания правили миром и спасали жизни. Но они могли и убивать. Как сейчас. Медленно, изощрённо и нестерпимо болезненно. Пока она не могла собраться с мыслями и заставить свой мозг работать, извлекая пользу из полученной информации. Пока она просто разваливалась на куски, сидя на полу в школьной теплице.

Гермиона могла принять многое. Она отличалось излишним рационализмом для своего возраста и никогда не отдавала бразды правления чувствам. Она думала, что способна контролировать что угодно, а сейчас не могла обуздать свои эмоции. Дамблдор был её маяком. Светом, к которому все они тянулись. Идеалом мудрости и справедливости. Великим добрым магом, способным бросить вызов Волан-де-Морту. Только благодаря ему ей верилось в победу. Верилось в то, что директор даст Гарри всё необходимое, поможет ему одолеть зло. Как же она ошибалась! Обрушившаяся камнепадом на голову реальность оказалось более жестокой, нежели самые страшные сказки и легенды.

Директору было плевать на Гарри. Он не собирался его чему-то учить или спасать его жизнь. Альбус Дамблдор целенаправленно готовил его к смерти столько лет. Это никак не хотело укладываться в голове юной волшебницы.

Мозг пытался играть в свои защитные игры, спасая её психику от опасного болезненного разочарования. Может, это не настоящие Дамблдор или Снейп? Вдруг кто-то проник в замок под обороткой? Но порождённая теория не выдерживала никакой критики. Профессора не знали о её нахождении в теплице. Данная информация не предназначалась для её ушей. Они просто обсуждали свои повседневные дела, думая, что их никто не слышит.

Гермиона зарыдала ещё громче, прикрывая рот рукой. Прекрасный магический мир, в который она верила и который боготворила, просто прекратил своё существование секунду назад.

Это было слишком грязно, подло и жестоко — втягивать в закулисные игры школьников, по сути, детей. И вообще, что за эти годы было настоящим в их жизнях? Ложь, сплошная ложь, тошнотворная и гнилая. Говорил ли директор хотя бы раз правду или всегда играл хорошо отрепетированную роль?

Гарри обречён… Гарри должен умереть… Волан-де-Морт должен лично убить Гарри… В Гарри находится часть души Волан-де-Морта… Нет! Нет! Нет!

Какие бы идеи всеобщего блага и справедливости не пропагандировал Дамблдор, ей не нужен был этот мир без Гарри! Пусть Волан-де-Морт спалит его дотла, но Гарри должен жить! Она должна спасти друга, даже если это будет последним, что она сделает в своей жизни! Гарри и так слишком много страдал. Он, как никто, достоин спокойного счастливого будущего.

Гермиона плакала больше часа, пока трепетливые кустики продолжали самостоятельно раскачиваться, а цветы благоухать. К счастью, мадам Стебль не появилась и не застала одну из своих учениц в критически неадекватном состоянии.

Очень смутно на задворках сознания искрой мелькнула мысль, что пора убираться отсюда. Слезами делу не поможешь, вот только они никак не хотели останавливаться. Гермиона покинула теплицу и осторожно побрела к замку, растирая опухшее лицо и изо всех сил стараясь найти силы для анализа услышанного. Она старалась запомнить всё, чтобы не упустить ни одной детали. Каждая мелочь может иметь значение. Благо её память была феноменальной и с лёгкостью усваивала огромные пласты информации.

Что ей делать с этим знанием? Гермиона осознавала, что не может просто взять и вывалить всё это на Гарри. Друг слишком склонен к самокритике и привык взваливать на свои плечи ответственность за все беды этого мира. Он ведь может и согласиться с планом Дамблдора. Она не хотела лишать Гарри надежды. Ей было необходимо, чтобы Гарри ХОТЕЛ жить и ВЕРИЛ в себя. Она не могла сломать его, но и сам факт утаивания чего-либо от него ей совсем не нравился. Какими бы ни были их отношения — натянутыми или тёплыми, они всегда были искренними друг с другом. И это было ценно.

Впервые в жизни у Гермионы не было ни плана, ни идей. Она понятия не имела, как существовать с этим знанием, и, что самое важное, как помочь Гарри?

Дамблдор ведь не сказал, что других способов нет совсем. Директор говорил, что-то о необратимых последствиях, опасности и о том, что это «практически не реально». Фраза не звучала как «абсолютно не реально». А значит, шанс есть. Пусть даже один из миллиона, но есть. И это уже лучше, чем добровольно умереть по заветам Дамблдора или какого-то пророчества чокнутой алкоголички.

Гермионе вдруг стало противно. Как могло быть, что такой великий во всех смыслах волшебник просто «умывал руки» и перекладывал судьбу магического мира на детские плечи? Дамблдор был тем, кого боялся Волан-де-Морт, а значит, он мог сразиться с ним и что-нибудь придумать, чтобы спасти Гарри. Вытащить из него проклятый осколок чужой души! Но всеми уважаемый директор не собирался этого делать. У него зрели совсем другие планы, с которыми Гермиона, даже будучи очень дисциплинированной, не могла согласиться.

Ей срочно нужен собственный план! Иначе, она просто сойдёт с ума. А потом, когда она что-нибудь придумает, обязательно сообщит Гарри и убедит его… Она должна заставить его жить!

Все остальные проблемы, ещё утром волновавшие её разум, мгновенно превратились в пыль, утрачивая свою значимость. Ей нужно найти тихое место и всё обдумать.

— О, гляди-ка какие люди! Грязнокровка собственной персоной.

Услышав язвительное замечание, Гермиона подняла голову и встретилась взглядом с Малфоем, который вальяжно вышагивал навстречу. За ним по обыкновению тащились Крэбб с Гойлом.

— А что это ты рыдаешь? Оплакиваешь тупицу Уизли, загремевшего в Больничное крыло? — продолжал слизеринец. — Не стоит переживать. Твой шрамоголовый дружок и там поспел, и спас этого придурка!

Пока Гермиона пыталась понять, о чём он вообще говорит, Крэбб с Гойлом довольно загоготали. У неё не было сил препираться с этой троицей недоумков, поэтому Гермиона лишь гордо вскинула голову и прошла мимо.

Ей нужно где-нибудь затаиться. Выручай комната вполне подойдёт для этого! Будучи в состоянии шока, информацию о Роне Гермиона восприняла как-то поверхностно. Даже если Малфой был прав, а не плёл свои небылицы, то друг уже в порядке. Она навестит его позже. Сейчас ей необходимо одиночество. И возможность спокойно поплакать вдали от чужих глаз.

Выручай комната стала её пристанищем до вечера. Гермиона усиленно пыталась взять себя в руки и перейти к анализу поступившей информации. Она вооружилась блокнотом и пером и выписывала ключевые фразы. Не видя выхода, срывалась в эмоции, сжигала записи «Инсендио» и начинала снова.

«Частица души»;

«Волан-де-Морт должен убить Гарри»;

«Нагайна»;

«После моей смерти»;

Данные обрывки снова и снова возникали на страницах её блокнота. Что за время должно наступить? Почему директор говорит, о своей смерти, будто это что-то предрешённое? А ещё Дамблдору необходимо воспоминание Слизнорта, связанное с крестражами… Крестражи… Это были частички одной головоломки, Гермиона чувствовала связь, но была слишком истощена морально, чтобы легко соединить всё воедино.

На самом деле ей хотелось свернуться в комочек, словно бездомному котёнку, и рыдать. Разочарование и обрушившееся на неё осознание были чрезвычайно болезненными. Приходилось собирать в кулак всю волю и заставлять себя думать. Она никак не сможет помочь другу, если превратится в подобие Плаксы Миртл. Ей нужна холодная голова и лучшее, что сейчас можно было сделать — это притвориться, что ничего не произошло. Но реализовать данный план было гораздо сложнее, чем придумать.

Гермиона покинула своё убежище уже после отбоя. Но даже тогда она не рискнула идти в гостиную Гриффиндора. Она боялась, что если столкнётся с Гарри, заглянет в его глаза, то не сможет сдержаться.

Сегодня её не волновал Филч и возможное наказание, если она будет поймана. Гермиона забралась на Астрономическую башню и устремила глаза в бездонное звёздное небо. Оно было чёрным с россыпью мириад сияющих точек, являющих собой далёкие миры и неизведанные планеты.

Весенний ночной ветер обдувал её горящее от слёз лицо, но она абсолютно не чувствовала холода. Щёки пылали, а сердце в груди просто разрывалось от боли.

Гермиона будто сломалась и, опустившись прямо на пол, снова заплакала — горько и безудержно. Она прощалась со своим детством и верой в добро. Прощалась с идеалами и понятным мироустройством. Прощалась с прежней собой. Юная ведьма не знала будущего, но незыблемым было то, что её жизнь уже никогда не будет прежней. Никогда!

В таком состоянии её и нашёл лучший друг. Она не слышала его шагов, и когда он возник перед ней — такой милый и обеспокоенный — её накрыло новой волной безысходности. Гермиона лишь вцепилась в Гарри, словно в спасательный плот и позволила слезам заливать его свитер. Она не могла произнести ни слова, да и нечего ей было сейчас сказать. Гермиона просто плакала, вдыхая его аромат, наслаждаясь теплом его тела, и понимала, как же он ей дорог. Дорог настолько, что он она готова была рискнуть всем ради его спасения, будь то её собственная жизнь или судьба целого мира.

Гермиона позволила себе эту маленькую слабость — просто выплакаться. Завтра она снова возьмёт себя в руки, выключит эмоции и начнёт искать варианты решения проблемы. А сегодня — сегодня она была раздавлена и бесполезна.

Следующее утро оказалось шоковым, так как, открыв глаза, Гермиона осознала, что лежит на груди лучшего друга, где, как оказалось, и провела всю ночь. А над ними в своей неповторимой манере нависла Лаванда Браун и кидалась остротами.

Гермиона пропустила мимо ушей все её беспардонные намёки, вычленив из глупого щебетания только то, что Рон идёт на поправку, и облегчённо выдохнула. У неё просто не было сил беспокоиться ещё и о втором друге.

Гарри смотрел на неё со смесью беспокойства и любопытства, но вопросов, к счастью, не задавал. Она была ему благодарна за проявленный такт. Гарри всегда был таким, не имел привычки лезть в душу.

Последующие дни Гермиона старалась вести себя обычно, дабы не вызывать подозрений. Она внимательно расспрашивала друга о занятиях с Дамблдором, несколько раз навестила Рона и буквально поселилась в Запретной секции. Хотя Гермиона и понимала, что вряд ли найдёт что-то полезное в школьной библиотеке, но пока ничего другого в голову не приходило. Домашние работы отошли на второй план, она делала их наспех, уделяя всё высвободившееся время на поиски информации по частицам души.

По ночам на неё накатывало, и она позволяла себе плакать, когда никто не видит. Гермиона старалась контролировать себя, но когда очередной день не приносил никаких зацепок или открытий, отчаяние засасывало её будто болотная тина. Она даже посетила мадам Помфри и выпросила у той успокоительное зелье под предлогом перенапряжения от огромной загруженности. Зная особенность Гермионы Грейнджер набирать себе в расписание предметов раза в два больше, чем остальные ученики, медсестра даже не удивилась и без лишних расспросов снабдила её нужным лекарством.

Единственное от чего Гермиона теперь не могла удержаться — это от бесконечных объятий Гарри по поводу и без. Ей стало жизненно необходимо прикасаться к нему как можно чаще. Она садилась рядом с ним во время приёмов пищи, тайком наблюдала за ним, когда они занимались в гостиной, или же просто располагалась рядом, нахально уложив голову ему на плечо и молчала.

У неё и раньше было желание физического контакта, но, зная отстранённость друга в подобных вопросах, она старалась лишний раз не напрягать его. Гарри не был приучен к щенячьим нежностям и чувствовал себя неловко. Но сейчас, когда над ней довлела опасность потерять его, Гермиона превозмогала собственную стеснительность и позволяла себе эту маленькую слабость.

* * *

Когда Кормак МакЛагген сбил Гарри с метлы во время очередного матча по квиддичу, выдержка Гермионы дала сбой. Мало ей было полученной шокирующей информации о плане Дамблдора, так ещё и это. Такими темпами до итогового сражения Гарри просто не доживёт по другим причинам. А она помрёт от разрыва сердца из-за подобных происшествий. Недаром ей никогда не нравилась эта бестолковая игра, где друг вечно травмировался почём зря.

Гермиона до вечера просидела в Больничном крыле, не отходя от друга ни на шаг, игнорируя ревнивое бухтение Рона. Тот, в редкие минуты оставаясь без заботы Лаванды, требовал внимания к собственной персоне и даже предпринимал попытки обидеться. Но парочка красноречивых взглядов со стороны лучшей подруги прибавили ему разумности, и Рон замолчал, продолжая демонстративно тяжело вздыхать.

Кормаку чрезвычайно повезло, что он не попался под руку Грейнджер сразу после матча. Она бы, наверняка, убила его. Или бы испробовала на нём весь известный ей арсенал заклинаний, после чего тот бы и сидеть нормально не смог, не говоря уже об играх в квиддич.

Зато встретив МакЛаггена на следующее утро в гостиной, Гермиона не выдержала и двинула ему в нос. Старым проверенным способом — по-маггловски. Это хоть и не решало проблемы, но позволило выпустить пар. А если бы она знала, как развеселит этим поступком Гарри, то сломала бы Кормаку не только нос. Она обожала видеть друга в хорошем настроении, ведь он так редко смеялся.

* * *

С каждым днём продолжать делать вид, будто ничего не изменилось, становилось всё тяжелее. Всё, что удалось найти Гермионе почти за четыре недели — это лишь пару упоминаний о расколе душ. Никакой конкретики. Это была древняя и очень опасная магия, мало изученная и запретная. Если её кто и практиковал, то только тёмные маги.

Девушка внимательно расспрашивала Гарри о занятиях с Дамблдором. Их цель теперь была ясна Гермионе, но она искала другое — то, что поможет лучше понять Тёмного Лорда, чтобы совладать с ним без гибели друга! Потому что эту цену за победу над Волан-де-Мортом она не готова была платить.

Когда Гарри рассказал про чашу Пуффендуй и медальон Слизерина из воспоминаний эльфа Похлёбы, а также про попытку Волан-де-Морта устроиться преподавателем в Хогвартс, у Гермионы возникли некоторые догадки, и она снова направилась в библиотеку. Крестражи, осколки души, реликвии Основателей — всё это не давало Гермионе покоя. Неприятное, пугающее предчувствие собиралось где-то в животе. Про осколок в теле Гарри Тёмный Лорд не знает — так сказал Дамблдор, но похоже…

«Неужели этот псих, ища бессмертия, намеренно раскалывал свою душу, как-то используя для этого уникальные предметы?»

Чаша, меч, медальон — принадлежавшие величайшим волшебникам и Основателям Хогвартса. Меч Гриффиндора был у Дамблдора, а вот до остальных Реддл, судя по воспоминаниям, таки добрался. Интересно, а можно ли спрятать осколок души в неодушевлённый предмет?

От мелькнувшей мысли у Гермионы задрожали пальцы и участился пульс. Головоломка начинала складываться. Так вот что пытается донести Дамблдор до Гарри. Крестражи — это и есть части души. И их, как минимум, два — чаша Пуффендуй, медальон Салазара Слизерина. И третий сам Гарри…

Гермиона всхлипнула и положила голову на стол. Это всё выше её сил. Они столкнулись с такой магией, которая пугала даже Дамблдора. Они всего лишь школьники. Она не могла найти ничего полезного по извлечению частей души. А если и найдёт — вряд ли волшебство подобного уровня будет ей под силу. Гермиона даже не заметила, как разрыдалась, и слёзы проливным дождём закапали прямо на страницу книги.

— Твои мозгошмыги очень агрессивны сегодня, Гермиона, — раздался певучий голос у самого уха, заставивший её вздрогнуть, — если их не усмирить, они окончательно размягчат мозг.

Гриффиндорка подняла на собеседницу мокрые глаза и увидела протянутый ей странный предмет, походивший на брелок, состоявший из перьев, веточек и клыка какого-то животного.

— Этот амулет поможет тебе. Он отпугивает мозгошмыгов, — как ни в чём не бывало пропела Луна и присела напротив.

Гермионе стало неловко, что её застали в таком расклеенном состоянии. Она молча взяла амулет и принялась рассматривать его. Это было знаком вежливости, ведь на самом деле Гермиона не верила ни в каких мозгошмыгов.

Луна же тем временем, не обращая на неё никакого внимания, принялась вынимать из сумки различные странные вещи: зелёную луковицу, разноцветные камушки и череп. У Гермионы расширились глаза, так как это был настоящий человеческий череп с одной характерной особенностью: на нём было два лица, что было абсолютно не реально с анатомической точки зрения.

— Луна, что это?

— О! Это настоящая реликвия, — улыбнулась когтевранка, нацепив на себя какие-то странные очки. — Я откопала его на грядках за хижиной Хагрида. Там чего только нет…

— Что?

— Это череп мага, инфицированного редким видом мозгошмыга-душегуба. Это сверх-агрессивный и одержимый мозгошмыг. Их выводят искусственно и это очень тёмная магия. Профессор Квирелл как раз словил такого… — Луна задумчиво склонила голову на бок и медленно вертела в руке свою находку. — Ты даже не представляешь, как вам повезло, Гермиона. Вы с Гарри учились в Хогвартсе и успели увидеть это воочию. Вы видели живой образец!

Восхищение в её голосе было неподдельным, а до Гермионы с трудом доходил смысл сказанного.

— Так… это же… в нём же… Луна, в профессора Квирелла вселился Волан-де-Морт! Это… это…

— Гермиона, не стоит так волноваться, — собеседница сняла свои громоздкие очки и улыбнулась. — Это всего лишь череп. Он безобиден. Мозгошмыг-душегуб был уничтожен, но на костях осталось явное свидетельство его присутствия. Это так интересно с научной точки зрения!

— Но… но как ты нашла его? — Гермиона сама толком не понимала, зачем вслушивается в странные речи Луны, но какое-то шестое чувство заставляло её задавать дополнительные вопросы.

— О, это же очень просто! Я использовала заклинание-ищейки, которое наложила на миссис Норрис, и она привела меня на место.

— Ты заколдовала кошку Филча?

— Я всего лишь попросила её о помощи с помощью особого заклинания, — певучим голосом пояснила когтевранка, — просто у меня нет своего питомца. А нарглы не поддаются этому заклинанию. Тебе вот хорошо, ты всегда можешь использовать Живоглота.

— Мерлин! — Гермиона наклонилась вперёд и прошептала: — Луна, а подобные мозгошмыги могут селиться в неживых предметах?

Сердце заколотилось в ожидании ответа. Гермиона ещё никогда не вслушивалась в речи Луны Лавгуд с таким интересом.

— Ну… — собеседница прикусила собственный палец и закатила глаза куда-то к потолку, — чисто теоретически их можно заточить в неодушевлённый предмет, как в темницу. А потом высвободить с помощью ритуала… Такой мозгошмыг впадает в спячку на длительное время… Это могут быть годы, даже десятки или сотни лет…

— А если такой мозгошмыг попал в живого человека, то можно ли его вылечить, не причиняя вреда тому, кто его словил? — голос Гермионы звучал почти жалобно.

Она сама не понимала, почему зацепилась за рассказы Луны, которую вся школа считала немного сумасшедшей. Возможно та и сейчас несла полную чушь, но уже отчаявшаяся Гермиона готова была вцепиться во что угодно, если был хотя бы малейший шанс использовать данную информацию для спасения Гарри.

— Это очень сложный вопрос, — произнесла Лавгуд, подумав. — Но у моего отца есть старые книги по мозгошмыгам-душегубам. А ещё моя прабабушка проводила эксперименты над более лояльными видами мозгошмыгов, но всё же… Она вела дневники. Я могу попросить отца прислать это сюда, если тебе интересно.

— Это было бы очень здорово!

— Хорошо, я напишу отцу, — кивнула Луна и, поднявшись, начала спихивать в сумку всё, что доставала из неё ранее. — Было очень приятно поболтать с тобой, Гермиона Грейнджер.

— Спасибо, Луна. Мне тоже было приятно. Я, правда, буду очень благодарна, если ты достанешь мне эти записи.

— Ещё я изучаю дневник мамы, там тоже есть немного об этом. Мама любила эксперименты… Но она бы никогда не стала создавать одержимого мозгошмыга-душегуба. Это очень тёмная магия. Для подобного надо совершить убийство. Будет время — приходи в нашу гостиную, я покажу тебе. Для входа нужно отгадать загадку, но, думаю, ты справишься. Ты же самая умная во всей школе.

Глаза Гермионы расширились. Убийство не было чем-то непозволительным для Волан-де-Морта, тот вполне мог пойти на подобные шаги. Более того, он делал это с лёгкостью и регулярно. Вторую часть монолога когтевранки Гермиона слушала уже вполуха. Если всё это было бредом, то почему слова Луны настолько перекликались с информацией о частицах души и крестражах? Гермиона была полна решимости использовать услышанное, даже если придётся поверить во всяких мозгошмыгов.

— Хорошо, Луна. Я зайду к тебе после выходных. Обязательно. И спасибо за амулет.

Луна улыбнулась и, перекинув сумку через плечо, направилась к выходу из запретной секции, оставив Гермиону наедине с целым роем мыслей.

* * *

Запретная секция в библиотеке была изучена вдоль и поперёк, так что найти в ней что-то полезное по интересующей её теме, Гермиона уже и не надеялась. Поэтому она с присущим ей рвением вцепилась в теорию Лавгуд. Способность Луны формулировать свои мысли в очень странной манере немного раздражала, но постепенно Гермиона к этому привыкла и уже не переспрашивала по нескольку раз, что же та имела в виду. Они пересекались ещё несколько раз, и Гермиона с интересом выслушивала любые концепции про мозгошмыгов. Парвати и Лаванда даже потешались над Гермионой, что она завела себе чокнутую подружку, но мнение недалёких сокурсниц было последним, что интересовало её в данный момент. В окна величественного замка уже пробиралось яркое апрельское солнце, а Гермиона не сильно-то продвинулась в своих исследованиях. Поэтому она с замиранием сердца ждала, когда Ксенофилиус пришлёт дочери книги и дневники предков.

Выслушивая рассказы Гарри об уроках Дамблдора, Гермиона всё больше убеждалась в том, что рассказы Луны о мозгошмыгах-душегубах и теория крестражей — это, по-сути, одно и то же. Было весьма странным откуда у столь безобидных Лавгудов имелась такая информация, облачённая, правда, в весьма необычную форму.

И вот настал тот день, когда Луна получила долгожданную посылку от отца и девушки сразу же после обеда помчались изучать её содержимое. Сокурсники-когтевранцы никогда не вслушивались в речи Луны, поэтому та очень радовалась, что нашла новую подругу.

Башня Когтеврана была третьей по высоте и уступала лишь Астрономической и Гриффиндорской. Оказавшись внутри, Гермиона оживлённо озиралась по сторонам. Комната была почти пуста, лишь несколько первокурсников, расположившись прямо на полу играли в какую-то игру, не обращая на вошедших девушек никакого внимания. Когтевранцы вообще отличались рассудительностью и спокойным темпераментом, что сильно бросалось в глаза в сравнении с гриффиндорцами.

Стены в гостиной прорезывали изящные арочные окна с шелковыми занавесями. Куполообразный потолок был расписан звездами. В нише напротив входа к спальням находилась мраморная статуя Кандиды Когтевран. Интерьер, выполненный в спокойных бело-голубых тонах вызывал чувство умиротворения.

Луна плюхнулась на небольшой бархатный диванчик и вытряхнула из сумки всё содержимое. Среди каких-то перьев, бусин, школьных принадлежностей затесались дневники её прабабушки и несколько книг, присланных отцом. Книги она сразу протянула Гермионе, а вот дневник открыла сама.

Его потрёпанные временем страницы были исписаны мелким, но достаточно аккуратным почерком. А на некоторых встречались рисунки каких-то странных существ с уродливыми мордочками.

— Это, наверное, и есть мозгошмыги-душегубы, — предположила Луна. — Вот смотри, здесь как раз заметка о том, что они могут быть заключены в предмет.

— А это змея? — удивилась Гермиона, видя следующий рисунок.

— Не простая змея. Это василиск, — задумчиво произнесла собеседница, — смотри, прабабушка пишет, что агрессивные мозгошмыги боятся яда огромного змея, то есть василиска.

— Это же великолепно! Но ведь этот яд убьёт и живое существо, в которое вселился такой мозгошмыг? — вырвалось из Гермионы, и когтевранка подняла на неё свои затуманенные глаза, в которых читался явный интерес, вместо привычной отвлечённости.

— Гермиона, ты знаешь кого-то, кто ещё инфицирован мозгошмыгом-агрессором?

— Я… я… — залепетала Грейнджер.

Ей было неловко обманывать Луну, та всячески старалась ей помочь, но, в то же время, делиться тайной, которой она обладала, было чрезвычайно опасно. А ведь с другой стороны, ей позарез нужна была хоть чья-то помощь, а Луна была в «Отряде Дамблдора», доблестно сражалась в Министерстве и всегда хорошо относилась к Гарри.

— Я думаю, что да, — прошептала она, с осторожностью озираясь по сторонам, — и мне надо… очень надо вытащить из него эту штуку, Луна!

— Полагаю, речь идёт о Гарри, — буднично отметила собеседница, даже не поднимая глаз от страниц дневника.

— С чего ты… почему…

— Потому что все твои мозгошмыги всегда связаны с Гарри. Это же элементарно, Гермиона.

Гермиона лишь вздохнула и опустила голову. Возможно, так даже лучше. Ей давно хотелось с кем-нибудь поделиться. Идеальным вариантом был бы сам Гарри, но она не могла сказать ему, пока не найдёт хотя бы призрачное решение. Сообщить Гарри сейчас — это значит лишить его всяческой надежды. Она не могла так с ним поступить.

— Пожалуйста, не говори ему ничего, ладно? — умоляюще произнесла Гермиона.

— Об инфицировании или о твоих чувствах к нему? — буднично поинтересовалась Луна, будто они просто обсуждали погоду за окном.

— О каких ещё чувствах?! — вспыхнула Грейнжер, уже жалея, что начала этот разговор. — Мы же друзья и я…

Луна мягко улыбнулась в ответ.

— Не волнуйся, я умею хранить секреты. А сейчас нам надо изучить всё это. Давай ты возьмёшься за книги, а я — за дневники прабабушки. Вдруг найдём что-нибудь интересное…

— Спасибо, — выдохнула Гермиона, запихивая книги в свою сумку. Ей предстояла очередная бессонная ночь. Вряд ли она успокоится, пока не изучит их от корки до корки.

Тогда она ещё не предполагала, что столкнётся в гостиной с Гарри и снова разрыдается. Ей удавалось сохранять самообладание, когда мозг был занят работой. Но стоило заглянуть в глаза лучшего друга, как в ушах громом начинали звучать зловещие слова Дамблдора, и её нутро выворачивало от этого наизнанку.

Гарри молча гладил её по волосам, не задавая больше вопросов. А Гермиона плакала, представляя, что когда-нибудь ей придётся рассказать ему правду, которая разобьёт его сердце. Ведь Гарри боготворил Дамблдора. Он верил ему, как и она ещё совсем недавно…

Она не желала высвобождаться из его объятий. Слёзы уже перестали катиться по щекам, но Гермиона так и продолжала утыкаться лицом куда-то в район его ключицы. Одна ладонь Гарри лежала на её спине и она чувствовала, как тепло пробирается через тонкую ткань мантии и рубашки. Ей было так хорошо, что уходить совсем не хотелось. Гермиона размышляла, насколько же близкими людьми они стали за эти годы. Сколько опасных приключений их связывало. Сколько тайн и загадок они разгадали. Теперь ей предстояло решить главную задачу в своей жизни. Она была важнее любых СОВ и ЖАБА. Важнее всего на свете.

Наверное, Гермиона не нашла бы в себе сил оторваться от лучшего друга, но тут портрет Полной Дамы отъехал в сторону и в гостиную вошёл МакЛагген. Тому, видно, не хотелось передвигаться в полумраке, поэтому он вскинул палочку и пробасил:

— Люмос Максима!

Вспышка света полоснула по глазам Гарри, и он дёрнулся, отчего Гермиона отлепила голову от его плеча.

— О, это вы тут милуетесь! — прогремел Кормак, играя бровями. — Смотри, Поттер, эта дамочка чрезвычайно опасна…

— Заткнись, пока я снова не сломала тебе нос! — прошипела Гермиона. — И вообще, чего это ты шатаешься по замку после отбоя? Хочешь, чтобы с факультета сняли баллы?

— Ну сними, ты же староста, — нагло парировал он и тут же добавил. — Я бы рассказал тебе, Грейнджер, чего я шарюсь, даже показал бы, чем занимался, но тогда нам надо избавиться от Поттера. Уверяю тебя, со мной ты о нём и не вспомнишь…

— Что? — Гермиона аж вскочила с дивана, поражённая такой наглостью и вызывающе вскинула подбородок.

— МакЛагген, лучше заткнись, Гермиона дело говорит, — Гарри, хоть и не шелохнулся, прозвучал довольно воинственно.

— Ой, да ладно вы, зануды! — хохотнул Кормак. — Кстати, Поттер. У меня там появилась идея насчёт стратегии игры в следующем матче…

— Ещё слово, МакЛагген — и ты вылетишь даже из запасного состава. Твоя стратегия в прошлом матче как ты помнишь совсем не впечатлила команду.

Пока Кормак недовольно пыхтел, не зная, что ответить на последнее заявление, Гермиона потянулась за своей сумкой, которая лежала на диване рядом с Гарри.

— Ладно, мне пора. Всем спокойной ночи.

— Гермиона, мне кажется, мы не договорили, — обеспокоенно произнёс друг.

— Уже поздно, Гарри. Давай в другой раз, — бросила она и быстрым шагом направилась к лестнице.

Гермиона не сомкнула глаз этой ночью. Если бы несколько месяцев назад ей бы попала в руки книга, подобная той, которую она читала, то она бы, не задумываясь, сочла её бредом и отправила бы в мусорную корзину. Автором вышеупомянутых трудов была некая шотландская волшебница Фрея Элфинстоун, проживавшая более сотни лет назад. Сама книга была старая и потрёпанная, а шрифт на некоторых страницах слегка размытым, будто на них пролили какую-то жидкость и вовремя не высушили.

Гермионе даже пришла в голову мысль, что эта самая Фрея могла быть какой-нибудь дальней родственницей Лавгудов, так как язык её изложения очень походил на тот, которым изъяснялась Луна.

В книге действительно было описано более пятнадцати видов мозгошмыгов от совсем безобидных до смертельно опасных и очень агрессивных — тех, которых Луна называла душегубами.

По мнению автора, мозгошмыги-агрессоры появлялись лишь у порочных людей, совершающих разнообразные злодеяния, и они не только размягчали мозг, но и пробирались в душу, занимая её часть. Особенно могущественные волшебники с помощью тёмной магии специально создавали таких мозгошмыгов, вырывая часть своей души, и прятали их в какой-либо предмет. Они считали, что таким образом обретают бессмертие. Для высвобождения мозгошмыга-агрессора тёмный маг должен был провести специальный ритуал и тогда душегуб обретал новое тело и покидал сосуд, в котором был заточён.

Пальцы Гермионы задрожали, а сердце подскочило к горлу. Его стук раздавался где-то в голове, пока она не спеша переворачивала страницу. Она нервно сглотнула. Вот оно! Описание ритуала. Глаза испуганно забегали по строчкам, стараясь уловить каждую мелочь.

Это, несомненно, относилось к запрещённой магии, но Гермионе было плевать. Она не могла потерять Гарри. Если ради него стоит нарушить закон — она сделает это хоть тысячу раз. Рунная цепочка, слова заклинаний, смесь ингредиентов для специального эликсира. Гермиона понимала, что некоторые из них чрезвычайно редкие и стоят целое состояние, а парочка была и совсем неизвестна ей. И последнее — нужно было тело жертвы, которым завладеет мозгошмыг-душегуб.

Гермиона набрала в грудь побольше воздуха и шумно выдохнула. Последний пункт был самым сложным. Она морально настроилась участвовать в тёмно-магическом ритуале, но точно не готова была никого убивать и приносить в жертву.

Чёрт! Глупо было надеяться, что решение данной задачи будет простым. Это ведь не эссе какое-нибудь написать. Она закрыла глаза и досчитала до десяти, пытаясь успокоиться.

Её настораживало то, что в книге не указывалось конкретно извлекался ли мозгошмыг-душегуб из живого тела. И можно ли было применять этот способ к человеку, в котором соседствовали две души. Не сделает ли это ещё хуже? Ведь последствия ритуала необратимы.

Гермиона собиралась обсудить это с Луной. Может, та тоже нашла что-нибудь полезное в дневниках своей прабабушки. Других союзников у неё не было. В любом случае, если она разберётся до конца в технике проведения ритуала и придумает, где достать ингредиенты, то сообщит об этом Гарри. Но вот что делать с жертвоприношением? Её мозг готов был взорваться от перенапряжения, и Гермиона решила дать себе небольшую передышку. Она сунула книгу в сумку и направилась в ванную.

* * *

Луна сидела на подоконнике в одном из коридоров и задумчиво болтала ногами в одних гольфах. Там Гермиона и отыскала её.

— Луна, привет, — в голосе проскальзывали возбуждённые нотки. — Я нашла ритуал в книге, но там… там не сказано, можно ли проводить его на живом человеке. И ещё там присутствуют какие-то странные ингредиенты, смотри… — Гермиона быстро пролистала страницы и сунула книгу Луне.

— О… Так это же волоски шерсти бундящей шицы, — пропела когтевранка.

— Так она же не… — тут Гермиона осеклась, вспомнив, что и в существование мозгошмыгов она не верила, — ладно, как это достать, я подумаю позже. Но мне надо убедиться, что подобный ритуал не навредит Гарри. Может, есть что-то дополнительное в дневниках твоей прабабушки?

— Да, она что-то писала про ритуал, — кивнула собеседница.

— Луна, так что же ты молчишь?! Давай сюда дневник!

— К сожалению, не могу. У меня многие вещи куда-то пропали, — честно призналась она. — Понимаешь, ребята берут их и прячут. Вот даже кеды… — она задумчиво уставилась на свои гольфы.

— В смысле прячут?! — закипела Гермиона. — Они что не знают, что чужие вещи им не принадлежат! И это так-то нарушение школьных правил!

— О, Полоумная Лавгуд, — раздался мужской голос и из-за угла показался Джереми Стреттон, охотник сборной Когтеврана. — Опять возишься со своими друзьями-гриффиндорцами? Небось, обсуждаете мозгошмыгов своей сумасшедшей бабки?

Внутри Гермионы полыхнуло настоящее пламя, и в следующее мгновение на парня уже была наставлена её палочка.

— Минус десять баллов с Когтеврана за оскорбление ученика, Стреттон! И если вы немедленно не вернёте Луне вещи, я сниму ещё пятьдесят и…

— Что и? Нажалуешься своей любимой МакГонагалл? Ты же, Грейнджер, только это и умеешь! Вы гриффиндорцы все на голову отшибленные, неудивительно, что Полоумная спелась с вами и даже болеет за вашу команду.

— Эй! — внезапно прогремело со стороны. — Ты что-то имеешь против Гриффиндора, букашка?

Неизвестно откуда взявшийся Кормак МакЛагген навис над Джереми, от чего тот нервно сглотнул. Соперник был гораздо выше и накаченнее, связываться с ним не хотелось.

— Этот флоббер-червь обижает вас, девочки?

— Да! — Гермиона не знала, что на неё нашло. Она не любила жаловаться и просить помощи. Тем более у Кормака! Но напуганный вид Стреттона заставил её испытать злобное удовлетворение. — Они забрали у Луны вещи и не отдают. Кеды, дневник её прабабушки и ещё много чего.

— Да ты блажером треснутый, что ли?! — взревел МакЛагген и, подняв когтевранца за грудки, впечатал того в стену. — Девчонок вздумал обижать?!

Гермиона опустила палочку, а Луна с явным интересом наблюдала за происходящим.

— МакЛагген, ты совсем идиот! Отпусти меня, а то получишь кучу отработок за драку! И вашей Грейнджер влетит за то, что она хоть и староста, а тебя покрывает! — лепетал напуганный Стреттон, не сводя глаз с огромного кулака перед своим лицом.

— Ха! — выплюнул ему в лицо грозный гриффиндорец. — Мой дядя лично знаком со Скримджером! Посмеешь на меня нажаловаться — тебя вообще исключат из школы. А теперь у тебя есть пять минут, чтобы ты принёс этой, — Кормак перевёл взгляд в сторону Луны и подмигнул ей, — очаровательной девушке её вещи, иначе твоему лицу никакая мадам Помфри не поможет!

Он оторвал охотника от стены и с силой отшвырнул прочь, отчего тот расстелился на полу и бросился наутёк.

— Ох, — улыбнулась Луна, прекратив болтать ногами и устремила на МакЛаггена свои огромные глаза, — у вас на Гриффиндоре учатся настоящие львы, Гермиона, тебе повезло…

Кормак расцвёл, словно диковинное растение.

Что самое удивительное, буквально через минуту объявился Джереми, всунул МакЛаггену сумку и кеды и так же быстро испарился.

— Мои вещи! Как здорово! — Луна захлопала в ладоши, когда Кормак протянул ей сумку. — Спасибо, ты — герой!

— Я? Эм… Да я же просто… — Кормаку стало аж неловко. Последнее время его редко хвалили. Сокурсники всё ещё были злы на него за ту выходку на поле, когда он подвёл команду.

Пока Луна рылась в сумке, он нервно вертел в руках её цветные кеды, не зная, куда их деть.

— Вот же! — наконец, девушка нашла какую-то старую тетрадку и передала Гермионе. — Ой, моя обувь! — и она с детской непосредственностью вытянула ножки вперёд.

Кормак сглотнул, глядя на эти аккуратные, обтянутые белыми гольфами, ступни. Лавгуд вообще была миниатюрная и такая беззащитная. Он вдруг вспомнил, как сокурсники-когтевранцы потешались над ней, и испытал какое-то неведомое ему доселе чувство.

Он осторожно натянул кеды на её ножки и даже завязал шнурки. Луна вознаградила его милейшей улыбкой, а Гермиона отошла на пару шагов в сторону и уже вовсю рылась в дневнике.

— Ну… Я, наверное, пойду, — Кормак почесал затылок и принялся водить глазами от одной девушки к другой.

— Спасибо тебе. Ты настоящий гриффиндорец!

— Ты это… обращайся, ежели что! Я кому хочешь задницу надеру!

— За меня? Никто и никогда никому не надирал за меня задницу, — отметила Луна. — Это должно быть весело.

— Повеселиться я всегда «за»! — МакЛагген согнул руку в локте, демонстрируя огромный бицепс и внушительный кулак.

— Ого, — Луна чуть сжала его мышцу через мантию своими маленькими пальчиками, — ты напоминаешь мне Атланта. А ещё ты очень здорово держишься на метле. Я же комментировала матч, когда ты играл. Ты так смело летаешь. Я боюсь летать…

Кормак не знал, кто такие Атланты, но Луна была единственная, кто похвалил его за тот матч, и он засиял похлеще обнаружившего нарушителя Филча.

— Да это же очень легко! Летать, в смысле… Хочешь, я тебя научу?

— Это было бы здорово, — щёки девушки тронул лёгкий румянец. — Может, в субботу?

— Отлично! Сразу после завтрака!

— Луна! — к ним подскочила взволнованная Гермиона. — Я нашла! Нашла кое-что важное! — она, нахмурившись, посмотрела на МакЛаггена. — Нам надо в библиотеку!

— Грейнджер, ты неисправима, — Кормак закатил глаза. — Уверен, если вы решите с Поттером потрахаться, то это произойдёт в библиотеке. Ладно, ладно, — он увидел, как её глаза округляются, — я ухожу. Увидимся в субботу, Луна.

— Хорошо, — Лавгуд помахала ему рукой на прощание.

— Ты что правда собралась летать с этим недоумком? — стягивая её за руку с подоконника, вскользь поинтересовалась Гермиона.

— Ты очень строга к нему, Гермиона Грейнджер. Он интересный, и у него в мозгу нет мозгошмыгов.

— Наверное, это потому что и мозга у него нет, — проворчала Гермиона себе под нос. Ей не терпелось побыстрее оказаться в спокойном месте и обсудить с Луной дела поважнее Кормака МакЛаггена.

* * *

Выручай-комната была постоянно оккупирована Малфоем. Это Гарри выяснил с помощью Добби и Кикимера. Хорёк мало интересовал Гермиону, но то, что такое идеальное для секретов место было теперь недоступно, немного мешало. В итоге пришлось снова прятаться в библиотеке в Запретной секции, которую мало кто посещал из учеников.

Девушки расположились за столом и, несмотря на то, что больше посетителей не было, Гермиона накинула заглушающие чары.

— Луна, твоя прабабушка вносит некоторые корректировки в ритуал и пишет, что в качестве жертвы можно использовать магическое животное.

— Так это замечательно, — всматриваясь в строчки протянула Луна, — значит нам не придётся никого убивать, чтобы избавить Гарри от мозгошмыга-душегуба… Ну, я имела в виду из людей.

Она произнесла это настолько обыденным тоном, будто они обсуждали не убийство, а что-то рядовое, вроде рецепта простейшего зелья.

— Да, но…

— В Запретном лесу водится много магических зверей, — продолжила когтевранка. — Они, конечно, все милые, но думается мне, жизнь Гарри всё-таки важнее.

Гермиона вздохнула. Ну да… Из двух зол, как говорится.

— Ты же говорила, что твоя прабабушка проводила эксперименты на менее агрессивных мозгошмыгах, откуда у неё такие выводы по душегубам? И почему она уверена, что это можно проделать с живым человеком…

— Так это очень просто, Гермиона, — Луна вдруг потянулась к сумке и достала ещё одну потрёпанную тетрадку. — Это дневник моей мамы. Она подробно описывала не только свои эксперименты, но историю нашего рода.

Гермиона нервно заламывала руки, пока Луна неспеша перелистывала старые страницы.

— Вот. Когда моя прабабушка была молодая, в неё влюбился Септимус Талбот. Они были уже помолвлены с моим прадедушкой, но Талбот не желал с этим мириться. Он был старым и сильным волшебником и создал мозгошмыга-душегуба, и заразил моего прадедушку. У того начались галлюцинации и кошмары. Хорошо, прабабушка вовремя догадалась и вылечила прадедушку. Я только вчера об этом прочитала, — виновато опустила голову Луна.

— Так просто?!

Гермионе не верилось, что она находится в шаге от решения сложнейшей задачи в её жизни. Её пульс участился, а дыхание сбилось. Удивительно, волшебный мир считал все поколения Лавгудов сумасшедшими и относился к ним со снисходительным пренебрежением. Оказывается, они обладали уникальными знаниями и были знакомы с такой магией, о которой многие даже не слышали.

— Не совсем, — покачала головой когтевранка, прикусив губу, — прабабушка много лет искала информацию, провела десятки экспериментов… И вот, когда она уже почти отчаялась, ей удалось вылечить любимого.

— С помощью этого ритуала? — прошептала Гермиона.

— У мамы ничего об этом нет. Но раз в дневнике прабабушки описан только этот ритуал и есть кое-какие пояснения, то, наверное, да…

— Мне бы хотелось знать точнее!

— Подобная магия не может быть точной, Гермиона, — рассудительно отметила Луна. — Здесь вопрос доверия. И готова ли ты рискнуть ради Гарри…

— Да я ради Гарри на что угодно готова! — возмутилась задетая до глубины души Гермиона. — Но на кону же его жизнь!

— А почему бы тебе не спросить у Гарри, что он сам думает по этому поводу? — Луна продолжала резать по живому.

— Я… я не знаю, как сказать ему, Луна! Эта информация убьёт его! Он так доверяет Дамблдору, а тот…

— Тебе он тоже доверяет, Гермиона.

— Я знаю, — нервно перебирая полы своей мантии, вздохнула девушка, — но я разобью ему сердце всем этим.

— Сердца очень крепки, Гермиона. Чаще всего они не разбиваются. Чаще всего они только чуть проминаются⁽¹⁾. И, кто, если не ты, способен собрать сердце Гарри по кусочкам, даже если оно будет разбито? — Луна распахнула глаза и смотрела прямо на Гермиону.

— Думаешь, у меня получится? — неуверенно пискнула та.

— Думаю, это только у тебя и получится.

— Спасибо, Луна, — Гермиона тяжело вздохнула. — Ты — настоящий друг. И прости, что я раньше посмеивалась над тобой и не верила… ну, во все твои рассказы.

— Ничего, я привыкла, что даже умные люди могут быть ограниченными, — искренне улыбнулась Лавгуд. — Жизнь слишком коротка и прекрасна, чтобы тратить её на обиды.

* * *

Всю следующую неделю Гермиона посвятила детальному изучению и планированию ритуала. Она заказала кое-что из ингредиентов, на которые у неё хватило денег. Подробно вникла в значение каждой руны, перечитала кучу книг по магическим животным. В общем, чем сильнее и могущественнее животное, тем лучше было для ритуала, так что каким-то чизпурфлом или докси не обойдешься. Нужно «рыбку» покрупнее и поопаснее.

Ещё часть нужных компонентов можно будет купить, когда она расскажет всё Гарри, у того должно было хватить финансов. Так же им была необходима шкура василиска, которую можно раздобыть в Тайной комнате. Только Гарри мог открыть её. Но вот волоски бундящей шицы не значились в продаже ни в одной лавке, и ни один научный труд не подтверждал существование подобного вида.

— Луна, но где мы возьмём эти волоски, если их даже за бешеные деньги не продают? — к выходным Гермиона совсем отчаялась.

— Я напишу отцу, у мамы были запасы ингредиентов, доставшиеся от бабушки, а той от её мамы… — неожиданно выдала Лавгуд. — Вероятно, там осталось немного…

Гермиона зависла, не моргая, глядя на собеседницу, с которой они снова спрятались в запретной секции библиотеки. А потом всхлипнула и неожиданно стиснула ту в объятиях. У неё уже тряслись руки от нервного напряжения и постоянного недосыпа. Сложно было представить, что бы она делала без поддержки Луны.

* * *

Время неумолимо бежало вперёд. Над башнями замка уже возникали оконца синего неба, но настроения друзьям эти признаки приближения лета не поднимали. Каждый погряз в своих проблемах.

Гарри всё никак не мог придумать способ разговорить Слизнорта, а Дамблдор продолжал требовать с него воспоминание хитрого профессора. Гермиона с трудом нашла в себе силы сдать трансгрессионные испытания, а вот Рон, окончательно забросивший учёбу из-за романа с Лавандой, всё провалил и бурчал весь день.

Раньше Гермиона непременно прочитала бы рыжему другу нотацию за столь несерьёзное отношение к занятиям, но сейчас ей было не до него. Она всё никак не могла набраться смелости и выбрать подходящий момент, чтобы раскрыть Гарри страшную правду, которая невероятно тяготила её. Гермиона подбирала в уме сотни различных слов, репетировала свою речь сама с собой и даже несколько раз порывалась поговорить с Гарри, но в горле тут же возникал ком, и она не могла произнести ни слова, лишь снова и снова обнимала его и мычала что-то невнятное, когда тот гладил её по голове.

Она уже подумывала попросить у Гарри глоток «зелья удачи» для смелости, но он вдруг решил сам воспользоваться им для того, чтобы всё-таки выполнить поручение Дамблдора. Гермиону не так уж сильно волновало воспоминание профессора Слизнорта. Она догадывалась, о чём в нём пойдёт речь.

Гарри использовал половину запасов чудесного зелья и зачем-то направился к Хагриду, который утром прислал записку о смерти Агагога. Никто из них не горевал по данному поводу, так как любовью к данному монстру не пылал. А у Рона так вообще от одного упоминания о пауках начинал дёргаться глаз.

«Конечно же! Акромантул!» — вдруг осенило Гермиону.

Опасное магическое животное — и их целая тьма в Запретном лесу! Вот кого можно использовать для ритуала! Да и большой жалости к этим тварям она не испытывала. Она вдруг сорвалась с места и покинула спальню мальчиков быстрее, чем Рон успел прийти в себя. Ей нужно было сделать необходимые пометки. Ещё один кусочек сложнейшего пазла был найден. Оставалось дождаться посылку от мистера Лавгуда и переговорить с лучшим другом.

1) Отсылка к Стивену Кингу «Сердца в Атлантиде»

Вернуться к тексту

Если бы зелье удачи можно было бы употреблять ежедневно, то волшебники спускали бы на него целые состояния и сидели бы на нём, словно на наркотике. Гарри до сих пор не верилось в произошедшее. Ещё никогда в его жизни не было настолько удачного стечения обстоятельств. Он раздобыл вожделенное воспоминание Слизнорта, застал Дамблдора на месте, и тот даже поделился с ним своими догадками.

Оказывается, Волан-де-Морт создавал крестражи, в которые заключал осколки души. Дневник Гарри уничтожил давно, ещё на втором курсе. Кольцо Марволо Мракса обезвредил сам Дамблдор. По догадкам директора крестражами также являлись чаша Пенелопы Пуффендуй, медальон Слизерина, что-то имеющее отношение к Кандиде Когтевран и змея Нагайна. Информация была одновременно жуткая и захватывающая, а от того, что директор доверился ему и обещал взять его с собой, в случае нахождения очередного крестража, Гарри испытал настоящий восторг.

Измотанный, но довольный ночными трудами, он на утреннем уроке заклинаний рассказал Гермионе и Рону обо всём, что случилось. Подруга отчего-то совсем погрустнела и с каждым словом Гарри всё больше хмурилась, а Рон слушал, открыв рот, и от наплыва чувств неловко взмахнул палочкой и вызвал падение снега с потолка, чем привлёк ненужное внимание профессора Флитвика. Преподаватель был явно недоволен и задал им дополнительную практику.

Лаванда сидела за соседним столом и сверлила их троих ненавидящим взглядом. Ей по-прежнему не нравилось, что у друзей есть какие-то свои дела, в которые они её не посвящают.

Поскольку на этот день после уроков заклинаний приходились редкие три свободных часа, все отправились в гостиную, где встретили вернувшуюся из больницы Кэти Белл. Гарри принялся расспрашивать её об ожерелье, а Гермиона удалилась к себе. Ей необходимо было подумать и внести дополнения в свои записи. Окончательная картина её скорее расстроила, хотя в чём-то и подтвердила теорию Луны о мозгошмыгах-душегубах. Целых семь крестражей! Семь! И плюс сам Гарри! Гермионе хотелось схватиться за голову. И ещё её одолевало нехорошее предчувствие. Не хотела она никуда отпускать друга с Дамблдором. Следовало как можно быстрее раскрыть ему карты и готовиться к ритуалу, если Гарри будет на него согласен.

* * *

Острый интерес к игре Гриффиндор — Когтевран обуял всю школу — игра опрелеляла чемпиона этого года, назвать его наверняка пока было невозможно. Всё зависело от того, кто победит и с каким преимуществом. Гарри радовался, так как команда была в отличной форме. Это немного отвлекало его от мыслей о Малфое.

В один из дней за ужином Гермиона заметила пустой стул Дамблдора за преподавательским столом. Директора не было ни на завтраке, ни на обеде. Вероятно, он снова покинул школу. Это ей было на руку.

Гермиона поняла, что не сможет внятно объяснить всё Гарри без водопадов слёз и собственной истерики, поэтому решила показать. А для этого ей нужно было попасть в кабинет Дамблдора и воспользоваться его Омутом памяти. Она изучила заклинание, позволяющее извлекать собственные мысли и ждала подходящего момента.

Внезапно её внимание привлёк какой-то шум со стороны стола Когтеврана. Гермиона повернула голову у застыла от увиденной сцены. Кормак МакЛагген навис над Джереми Стреттоном и весьма красноречивым жестом грозился отвинтить тому голову. По крайней мере, читалось это именно так. Сидящий рядом второй охотник Чэмберс вжался в стул, видимо, за компанию.

Гермиона уже было подумала, что это очередные разборки из-за дурацкого квиддича, но тут Кормак удивил её ещё больше. Он резко развернулся, прошёл несколько метров и в наглую уселся за стол Когтеврана рядом с Луной Лавгуд. Та просияла, словно весеннее солнце, и принялась оживлённо с ним болтать.

Мерлин! Когда эти двое успели подружиться? Кормак и Луна? Сложно найти двух настолько противоположных людей! У Гермионы засосало под ложечкой от тревоги. Ещё не хватало, чтобы этот тупоголовый верзила МакЛагген обидел Луну! Она не на шутку привязалась к этой замечательной девушке. И если Кормак посмеет хоть пальцем её тронуть, то сломанным носом уже не отделается!

— Не знал, что МакЛагген и Луна общаются, — Гарри, сидящий рядом, тоже с интересом наблюдал за развернувшейся сценой.

Гермиона лишь пожала плечами. А потом внезапно накрыла ладонь друга своей рукой и с мольбой в голосе произнесла:

— Гарри, нам нужно поговорить. Сегодня.

— Х-хорошо, — от неожиданности тот чуть не поперхнулся.

Он уже давно пытался вытянуть подругу на откровенный разговор, видел же, что с ней что-то творится. То плачет не переставая, то обнимает его, будто видит в последний раз. То бегает какая-то ошалелая с синяками под глазами, будто совсем не спит.

— Я кое-что уточню и зайду к тебе. И нам понадобится твоя мантия.

— Мантия? — удивился Гарри, на что Гермиона лишь кивнула, нервно покусывая нижнюю губу.

* * *

После ужина все студенты и преподаватели разошлись по своим делам. В гостиной гриффиндора, как обычно, царили шум и гам. Студенты разбились по кучкам. Одни пытались делать домашние задания, другие — увлеклись магическими играми, а третьи — типа Рона и Лаванды — в очередной раз практиковались в поцелуях.

Гермиона лишь закатила глаза и направилась к МакГонагалл, ей нужно было уточнить кое-что перед тем, как совершать вылазку с Гарри. На удивление, у профессора в кабинете было достаточно шумно, и через приоткрытую дверь девушка чётко расслышала голоса других преподавателей.

— Как вы справляетесь со своим Гриффиндором, Минерва? Будто там мало одного Поттера с его вечными неприятностями. Так и другие подтягиваются. Вот ваш МакЛагген, например, пытается со мной флиртовать, — серьёзным тоном произнесла Септима Вектор.

— Если такого в Спарте по ошибке сбросили бы со скалы, он бы поднялся назад и надавал бы лещей старейшинам, — пренебрежительно бросил Снейп, голос которого невозможно было не узнать. — Тупой, как пробка, но размерами с тролля.

— Да, помню, как перепугался, когда гиппогриф ему кланяться отказался, — припомнил Хагрид. — Я ужно собрался бежать к нему — спасать. Так этот сорванец ему как даст оплеуху! У меня сердце в пятки ушло. Думаю, конец идиоту! А гиппогриф-то как прифигел и, представляете, поклонился.

— Гиппогрифа можно понять, — заметил Флитвик. — Второй оплеухи можно и не пережить.

— Ну я его больше не подпускал к зверушкам, а то жалко их. Он как-то соплохвоста оседлал на спор… загнал беднягу. МакЛаггену забава, а загнанный соплохвост уже не смог в Турнире поучаствовать, хорошо хоть второй остался…

Несмотря на тревогу перед предстоящим разговором с Гарри, Гермиона не смогла сдержать смех и прикрыла рот рукой, чтобы не выдать себя.

— Так, коллеги, хватит перетирать кости моим мальчикам, — вступилась МакГонагал. — Расписание мы скорректировали, а в отсутствии профессора Дамблдора его утверждаю я, так что все свободны.

— И сколько же будет отсутствовать всеми уважаемый директор? — ядовито выплюнул Снейп.

— Несколько дней, думаю. У вас есть возражения, Северус?

— Никаких!

Услышав шаги за дверью, Гармиона бросилась наутёк. Быть застуканной за подслушиванием ей не хотелось. К тому же, она узнала ту информацию, ради которой приходила. Необходимость в разговоре с профессором МакГонагалл отпала сама по себе.

* * *

Гермиона залетела прямо в спальню к мальчикам и командным тоном произнесла:

— Гарри, бери свою мантию и идём за мной!

Лежащий на соседней кровати Невилл удивлённо покосился в её сторону. Гарри же послушно вытащил из чемодана мантию отца и поплёлся следом.

Уже в гостиной Гермиона схватила его за руку и заметно ускорилась.

— Эй, куда это вы? — вдруг раздался в спину голос Рона, который на пару секунд оторвался от Лаванды.

— Продолжай, Рональд, мы без тебя разберёмся! — цыкнула Гермиона и шагнула через проём в коридор, даже не обернувшись.

— Гермиона, куда мы так спешим? — не выдержал Гарри, которому приходилось почти бежать за ней.

— В кабинет Дамблдора! Ты же знаешь пароль?

— Куда? — друг резко затормозил. — Ты хочешь переговорить с профессором…

— Его нет в школе, Гарри! — раздражённо произнесла Гермиона. — Мне нужен Омут памяти.

— Что? Омут Дамблдора? Но зачем?

— Сам увидишь! Идём же! — она снова схватила его за руку и потащила за собой.

Гарри не нравилась сама идея вламываться в кабинет директора в его отсутствие. Но подруге он доверял, как никому другому. И уж если Гермиона Грейнджер решилась на подобное нарушение школьных правил, то дело серьёзное…

— Шоколадные эклеры, — сообщил он горгулье, и та отскочила, открывая друзьям путь к винтовой лестнице.

Отворив дверь в сам кабинет, Гермиона произнесла какое-то неизвестное Гарри заклинание и только потом шагнула во внутрь.

— Что это было? — нахмурился он, обводя глазами знакомое круглое помещение. Теперь его здесь уже ничего не удивляло. Даже таинственные серебряные приборы, которые жужжали, выпуская небольшие клубы дыма, казались чем-то обыденным.

— Заклинание изоляции от портретов. Они не смогут нас ни видеть, ни слышать, пока мы тут находимся. А значит, наш сегодняшний визит точно останется тайной.

— Мерлин! Герми, к чему такая таинственность? — искренне недоумевал Гарри, видя, что она волнуется.

Её губы были искусаны почти до крови, волосы растрепались, и она нервно заламывала руки, не решаясь начать разговор.

— Гермиона?

Вместо ответа она лишь всхлипнула и крепко обняла его. Гарри тяжело вздохнул и похлопал её по спине в ответ. Только не это! Если она опять расплачется, то всё закончится, как и все прежние попытки поговорить. Он не узнает ровным счётом ничего.

— Мы не выйдем отсюда, пока ты мне всё не расскажешь, — прошептал он. — Ты второй месяц рыдаешь, думаешь, я не вижу? Так что же ты хотела мне показать?

— Где Омут? — она отстранилась, сморгнула слёзы и взглянула ему прямо в глаза.

Гарри бросил взгляд на Фоукса и, немного помедлив, подошел к чёрному шкаф­чику и решительно потянул на себя дверцу. Внутри стоял неглубокий каменный сосуд, опоясан­ный по краю резными письменами и символами. От со­держимого исходило яркое серебристое свечение.

Ни­чего подобного Гермиона никогда не видела, даже не могла по­нять, жидкость это или газ. Вещество непрерывно двига­лось: то его поверхность морщит рябь, как воду — дуно­вение ветра, то пробегают круги, завихрения: что это — сжиженный свет или газ, ставший студенистым телом?

Раньше она бы задалась кучей вопросов и загорелась бы идеей исследовать столь редкий магический артефакт, но сейчас основная часть её мыслей была занята абсолютно другой проблемой. И эта самая, очаровательно-взъерошенная «проблема» стояла сейчас перед ней, не переставая хмуриться.

— Гарри, пообещай мне, что не будешь принимать никаких решений, пока мы всё не обсудим? — вынимая мысль из своей головы, потребовала она, прежде, чем опустить её в Омут.

Друг кивнул, зачарованно наблюдая, как воспоминание Гермионы тонкой змейкой исчезает в глубинах каменной чаши. Он уже собирался нырнуть туда, чтобы, наконец, приоткрыть завесу тайны подруги, но тут она снова вцепилась в него, притянула к себе и неловко чмокнула в щёку.

— Гарри, ты очень мне дорог. Помни об этом, — её голос слезливо дрожал, и юноша уже сам стал испытывать волнение. То ли нежданный поцелуй так на него подействовал, то ли передалась её нервозность.

Не желая больше медлить ни секунды, он опустил голову в Омут. Кабинет Дамблдора вдруг покачнулся, и Гарри всосал в себя черный ледяной водоворот… И вдруг оказался внутри теплиц Поломны Стебль, окруженный цветущими кустиками. Услышал голоса… Увидел Гермиону, которая метнулась в угол, прячась от приближавшихся мужчин. Ими, к удивлению Гарри, оказались профессор Дамблдор и Северус Снейп.

Оставаясь невидимым, он переводил взгляд с напуганной Гермионы на них, вслушиваясь в разговор. И постепенно его глаза расширялись, а сердце замирало… Этот диалог звучал как топор палача, разрезающий воздух резким взмахом и за доли секунды перерубающий шею жертвы.

Он вынырнул из Омута памяти и машинально сделал шаг назад. Его сердце клокотало в груди, словно неисправный паровой котёл, готовый взорваться. И вместе с этим, тело сковало жутким холодом. На глаза навернулись слёзы, и Гарри запустил руку в волосы, испуганно уставившись на Гермиону, стоявшую в нескольких метрах от него. Ему начало казаться, что он задыхается…

— Мерлин, что это было?! Герми?! — почти прокричал он, надеясь, что подруга растолкует, объяснит, заставит поверить в то, что он ошибся! Неправильно понял речь Дамблдора!

Выходит, кусок этой твари сидит в нём? Пробирается в его сознание, читает мысли и даже, возможно, распознаёт чувства? Их связь крепнет с каждым днём? И из-за него, Волан-де-Морт не может быть окончательно уничтожен? Выходит, он и сам часть этого монстра, который убил его родителей, которого ненавидит всей душой? И у него нет ни единого шанса на спасение, потому что пока жив он — жив Волан-де-Морт!

— Гарри, успокойся. Всё не так безнадёжно, просто я… — Гермиона приблизилась и хотела обнять его, но он шарахнулся от неё, словно обжёгся.

— Нет! Не подходи! Не прикасайся ко мне, Гермиона! Я — чудовище! — он в ярости врезался кулаком в стол и завыл от боли под недовольное курлыканье Фоукса.

— Гарри! — испуганно взвизгнула она и схватила его за плечи. — Перестань! Успокойся! Это не приговор понимаешь, я знаю… знаю, как всё исправить!

— Что исправить?! — он сбросил с себя её руки и истерично рассмеялся, хотя по щекам лились слёзы. — Дамблдор сказал, это нельзя исправить! Я всё слышал! И ты слышала! Мерлин! Но зачем он врал мне всё это время?! Зачем?! — Гарри в ярости смёл на пол чернильницу и какие-то пергаменты, находившиеся на директорском столе. — Я бы и так согласился умереть, слышишь?! Лучше сдохнуть, чем жить с куском этого урода внутри!

— Гарри! — слёзы комом встали в горле.

Гермиона чувствовала, как вокруг друга искрится магия. Сложно было даже вообразить, что он испытывал в данный момент. Обреченность? Разочарование? Злость? Или всё сразу?

— Я не знаю, что там думал Дамблдор! Если он решил пожертвовать тобой в этой партии, то я не согласна с его решением!

— У нас нет выбора, Гермиона! У меня нет выбора! Не стоит тешить себя надежами! Мы глупые дети! Нам просто столько лет ПОЗВОЛЯЛИ думать, что мы можем что-то изменить, а на самом деле всё было предрешено! И тебе лучше не общаться со мной больше! Это опасно! Я — опасен, пойми это! — он нервно метался по кабинету, не находя себе места.

Гарри был в ярости и отчаянии одновременно. Не позволял подойти к себе, не давал прикоснуться. Казалось, он сейчас взорвётся или, что ещё хуже, замкнётся в себе настолько, что будет не способен её услышать. У Гермионы просто не оставалось выбора. Она взмахнула палочкой и шёпотом произнесла обездвиживающее заклинание.

Друг замер посреди кабинета, выпучив на неё глаза, в которых читался немой вопрос вперемешку со злостью. По его лицу ручейками скатывались слёзы, которые он не мог контролировать. Сердце Гермионы просто разрывалось на куски. Прежде, чем заговорить, она подошла и крепко обняла его, даже зная, что он так и будет стоять статуей и не сможет ответить. Зато и оттолкнуть не сможет.

— А теперь послушай меня, — набрав в грудь побольше воздуха, начала она. — Ты мой лучший друг, Гарри, и я люблю тебя. И с твоей стороны очень эгоистично прогонять меня сейчас! Ты не имеешь права решать за меня! Ясно?! Если бы со мной случилось что-то подобное, ты бы развернулся и ушёл?! Бросил бы меня в беде?!

В ответ он мог лишь моргать, и Гермиона не знала, согласен ли он с ней или нет, но останавливаться не собираясь. Если он не способен выслушать её самостоятельно, пусть слушает под действием заклинания!

— Я знаю, что ты доверял профессору Дамблдору и сейчас тебе очень больно от того, что тот не доверял тебе. Я почти два месяца жила с этим знанием и ты не представляешь, сколько всего я передумала по этому поводу. Как тяжело было смириться с тем, что у нас нет союзников. Думаешь мне не страшно, Гарри?! Да я больше всего на свете боюсь тебя потерять! — она всхлипнула и растёрла заплаканные глаза.

— И никакой ты не монстр, Гарри! Я знаю, какой ты смелый, добрый и самоотверженный на самом деле! Эта штука никак, слышишь, никак не влияет на тебя! У вас с Волан-де-Мортом вообще нет ничего общего! Я нашла ритуал… он очень сложный и малоизученный, но с его помощью есть шанс вытащить из тебя крестраж.

Зрачки Гарри немного расширились, что было хорошим знаком. Значит, информацию он, всё-таки, воспринимал.

— Сейчас я сниму заклинание, ты немного успокоишься, и мы поговорим нормально. Об этом никто не должен знать, профессор Дамблдор в том числе. И Гарри, клянусь, если ты опять начнёшь твердить, что согласен умереть, я сотру тебе память об этом разговоре, оглушу тебя и проведу ритуал без твоего согласия! Я сделаю всё, чтобы спасти твою жизнь, даже если после этого ты навсегда прекратишь общение со мной! Понятно?!

Друг моргнул, на большее проявление активности он попросту не был способен.

— Фините, — бросила Гермиона, не зная, чего ожидать, и удалось ли ей достучаться до него.

Несмотря на то, что действия чар спали, Гарри ещё несколько секунд стоял, подобно скульптуре. Затем шагнул в её сторону, и Гермионе захотелось зажмуриться, так как в его зеленющих глазах горел такой огонь, что она боялась обжечься. Но следующий поступок Гарри сбросил с её души огромный камень и позволил, наконец, облегчённо выдохнуть.

Он обнял её. Крепко. Утыкаясь лицом куда-то в район макушки. И замер. Она ощущала, как тяжело вздымается его грудь при дыхании, как тёплый воздух, вырывающийся из его рта, щекочет её кожу. Слышала, как стучит его сердце. Гермиона вцепилась пальцами в его свитер со всей силой, на которую была способна, не желая отпускать его от себя ни на секунду. Она отдала бы всё на свете, чтобы в этот момент прочитать мысли друга, так как до сих пор безумно боялась за его реакцию и дальнейшее решение.

— Спасибо тебе, — с трудом произнёс Гарри, даже не пытаясь сдерживать слёзы. С Гермионой никогда не требовалось притворяться или стыдиться своей слабости. Она принимала его любым. — Что бы я без тебя делал, Гермиона?

— Целыми днями валял бы дурака с Роном, — буркнула она в ответ.

Они простояли так несколько минут, практически не шелохнувшись и дыша в унисон. У Гарри просто кипел мозг от увиденного и услышанного. Он пока мало что понимал, кроме того, что у Гермионы есть какое-то решение, и она его не бросит. Опять… Снова и снова она шла за ним, не взирая на любые опасности. Чем он заслужил это, Гарри не знал, но в данный момент испытал такой наплыв благодарности, что не мог выразить его словами. Он с силой прижал её к себе, пытаясь хотя бы так передать, как он её ценит и как она, на самом деле, дорога ему.

Фоукс в очередной раз курлыкнул и замахал крыльями, заставляя молодых людей отпрянуть друг от друга.

— Нам надо уходить отсюда, — тихо произнесла Гермиона, беря его за руку и переплетая их пальцы.

Гарри смотрел на неё, не моргая, своими заплаканными глазами, которые от собравшейся в них влаги казались ещё зеленее, чем обычно. Сердце Гермионы отчего-то ёкнуло и чуть ускорилось, разнося жар по всему телу. Её щёки запылали, и она поспешила отвернуться, обещая себе позже разобраться в своих запутавшихся чувствах. Наверняка, это стресс и последствия нервного перенапряжения. Всё же данный разговор дался ей очень тяжело.

Она одним взмахом палочки извлекла своё воспоминание из Омута, устранила беспорядок, учинённый другом, и потащила его к выходу. Гермиона решила, что сегодня Гарри нужно просто лечь спать и успокоиться, принять шокирующую информацию и то, что мир вовсе не таков, каким казался им все эти годы. Это тяжело, но Гарри справится. Они справятся. Вместе. С чем угодно. По-другому просто не могло быть! Гермиона знала это и верила. Искренне верила. Не умом. Сердцем.

Последующие несколько дней выдались воистину сумасшедшими. Снейп будто с цепи сорвался, задавал целую гору домашних заданий и назначал отработки за малейшую провинность. Самое удивительное, что досталось даже его бессменному любимчику — Драко Малфою, который опоздал на Защиту и был отправлен в помощники к Филчу, чтобы приводить в порядок старые архивные дела.

Раньше бы данное обстоятельство не оставило бы Гарри равнодушным, но сейчас в голове роем пчёл вертелось столько вопросов, что на проблемы Малфоя ему стало откровенно плевать. Возможно, он и вправду занимался какой-то ерундой, следя за ним весь год. Всё оказалось не таким однозначным, как он думал. Дамблдор и Снейп предстали перед ним с незнакомых сторон. Гарри понимал, что не знал абсолютно ничего и чувствовал себя обманутым и невероятно подавленным.

Хорошо, что у него была Гермиона. Она по возможности старалась не оставлять его одного и всячески поддерживала. Подробно ритуал они решили обсудить на выходных, а пока подруга попросила Гарри разжиться дополнительными деньгами и закупить несколько весьма дорогих и редких ингредиентов для специального эликсира, на которые её финансов уже не хватило.

Итоговый матч по квиддичу должен был состояться в субботу. Гарри загонял команду настолько, что почти был уверен в победе, видя, как слаженно они действуют. Удивительно, что МакЛагген больше не приставал к нему со своими дурацкими стратегиями и не умничал понапрасну. Упор был на основной состав, поэтому на половине тренировок Кормак вообще не присутствовал, чему Гарри был только рад.

Погода в долгожданные выходные не подвела. Весеннее солнце высоко поднялось над горизонтом и заливало землю своими лучами. Полный штиль, даже проклюнувшиеся на деревьях ярко-зелёные листики почти не шевелились. Очень комфортные условия для долгожданной игры.

Луна в своей смешной шляпе, издающей рычание льва, появилась на трибуне в последний момент и сообщила Гермионе, что получила сегодня посылку от отца с нужными ингредиентами. Там, к счастью, оказалась целая шкатулка волосков бундящей шицы. Оставалось только надеяться, что в книгах и дневниках Лавгудов содержится достоверная информация. О противоположном не хотелось даже думать.

— Надеюсь, ребята больше не утащат твои вещи, — наклонившись к уху собеседницы, подметила Гермиона.

— Не волнуйся. Я спрятала сумку в Выручай-комнате. Никто не найдёт, — улыбнулась Луна, не сводя глаз с поля. — О, смотри! Вот же они! Начинается!

Команды вылетели на поле. Ли Джордан, не переставая орал в микрофон, веселя публику шутками и остротами. Луна подпрыгивала на месте. Гермиона же провалилась в свои мысли и следила глазами только за Гарри, держа палочку наготове. Не хватало ей ещё какого-нибудь внезапного падения с метлы. Её сердце такого просто не выдержит.

К счастью, обошлось без подобных сюрпризов. Гриффиндорцы одержали победу, чем вызвали улыбку даже у всегда строгой МакГонагалл.

Малфой летал так, будто к нему кто-то применил заклинание слепоты, так что вырвать снитч у него из-под носа для Гарри не составило особого труда. А после матча Драко швырнул метлу прямо на поле и убежал, не дождавшись окончания речи комментатора. С ним явно что-то происходило.

Гриффиндорцы отправились в свою башню праздновать победу. Гермиона была уверена, что гудеть они будут до самого вечера, поэтому строго предупредила сокурсников соблюдать рамки приличий. Как-никак, она, всё-таки, староста.

Дин на радостях целовал Джинни, Лаванда повисла на своём Бон-Бончике, а Гарри догнал внизу трибун Гермиону и притянул к себе. Это были их обычные дружеские объятия, уже такие привычные, но где-то внутри живота у Гермионы снова затрепетали бабочки, а щёки не вовремя залил румянец.

— Поздравляю! — воодушевлённо произнесла она, когда друг отстранился. — Я сейчас заберу кое-что у Луны и вернусь. И мы всё обговорим, если ты готов…

Гарри улыбнулся и кивнул ей. Его уже звал кто-то из команды.

* * *

— Луна, ты уверена, что сможешь найти свою сумку в этой комнате? — забеспокоилась Гермиона, когда они поднялись на восьмой этаж. — Она же всегда принимает непредсказуемый вид.

— Нужно просто загадать место, где всё спрятано, — Луна была невероятно спокойна.

Они трижды прошли вдоль каменной стены и, к огромному облегчению Гермионы, в ней появилась дверь.

Уникальность Выручай-комнаты была в том, что она всегда была разной. Это зависело от желания нуждающегося в ней. На этот раз они оказались в помещении величи­ною с большой собор. Свет из высоких окон падал на город, окруженный высокими стенами, — сложе­ны они были, как догадалась Гермиона, из вещей, кото­рые прятали в Выручай-комнате многие поколения обитателей Хогвартса. Здесь были проулки и широ­кие улицы, уставленные шаткими грудами развалив­шейся мебели, которую убрали сюда для того, чтобы скрыть свидетельства неудавшихся попыток волшеб­ства, или принесли жившие в замке эльфы-домови­ки. Здесь были тысячи и тысячи книг — вне всякого сомнения, запрещённых, либо исчерканных, либо ук­раденных. Здесь были крылатые рогатки и кусачие тарелки, в некоторых ещё теплилась жизнь, и они робко парили над грудами другого запретного хла­ма. Здесь были треснувшие пузырьки с загустевшими зельями, шляпы, драгоценные украшения, мантии, нечто смахивающее на драконьи панцири, закупо­ренные бутылки, чье содержимое ещё продолжа­ло зловеще поблескивать, несколько ржавых мечей и тяжёлый, заляпанный кровью топор.

Луна торопливо зашагала по одному из прохо­дов этой тайной сокровищницы. У огромного чуче­ла тролля она повернула направо, таща Гермиону за собой. Внезапно из этой кучи разнообразного хлама они вышли на расчищенную площадку. И Гермиона взвизгнула от увиденной картины и мигом прикрыла глаза ладонями.

На небольшом, сооружённом из бывшего исчезательного шкафа — который он окончательно доломал — постаменте, красовался не кто иной, как Кормак МакЛагген собственной персоной. Более того, он был абсолютно обнажённым и принимал разнообразные атлетические позы, любуясь на себя в зеркало, приставленное к какой-то колонне неподалёку.

— О, привет, девочки, — тот ни капли не смутился и не удивился, увидев их, а продолжал тренировать свою стойку. — Луна, ну я готов к позированию! Я давно мечтаю быть запечатлённым навек, войти в историю мирового искусства.

— О, да! Замечательно! Ты и мой верстак нашёл! Как здорово!

— Луна, о чём вы? Какие ещё скульптуры? — глядя на неё сквозь щель в пальцах, прошипела Гермиона.

— Гермиона, ты же знаешь, что такое настоящее искусство! Ты же родилась в семье магглов и наверняка наслышана о Микеланджело и о Монторсоли. «Давид», «Аполлон Бельведерский» — это же великолепно! Я учусь работать с хрупким белым мрамором. Тем более магией можно всегда вернуть излишне сколотый кусок на место или обтесать камень… А Кормак — моя модель. Посмотри, он же вылитый Аполлон!

При этих словах МакЛагген сменил стойку, играя мышцами на груди, и самодовольно улыбнулся.

— Что, Грейнджер, уже жалеешь, что променяла меня на задохлика-Поттера?

— Мы здесь по делу, Луна! — раздраженно прорычала Гермиона. — Меня не интересуют эти… эти ваши… непотребства!

— Гермиона, ты не ценишь жертв Кормака, он не только тратит свое время, но он ещё ради искусства удалил все волосы… там… да ты посмотри, как все гладенько! — восхищенно изумилась Лавгуд.

Если бы Гермиона была чайником, она бы закипела. Её уже мало волновали странные отношения Луны с МакЛаггеном. Ей хотелось просто забрать ингредиенты и убраться отсюда.

— Луна! — рявкнула она, но собеседница будто не слышала её, а подошла к Кормаку и начала его разглядывать, закусив один пальчик.

— Ой, Гермиона, а ты, как независимый зритель, скажи, как лучше сделать: чтобы он вот здесь был напряжен или расслаблен? А то тень так странно падает, если он напряжен… — спросила Луна, щупая свою «модель».

— Если ещё так проведешь рукой, то я буду очень напряжён, — хохотнул Кормак. — И придётся постараться, чтобы расслабить меня.

— Вы чёртовы извращены! — закричала Гермиона, убирая руки с лица и нагло уставившись на них. — Отдай мне ингредиенты и возбуждайтесь… тьфу! Расслабляйтесь здесь сколько вам влезет! Я не желаю на это смотреть!

— Точно! Папина посылка. Извини, Гермиона, Кормак был так мил, соорудив этот постамент, что я растрогалась и совсем забыла. Так… Где же моя сумка? А, вот она!

Она прошла несколько шагов в сторону и сняла её с оббитого бюста какого-то волшебника. Порылась внутри и вытащила несколько коробочек, которые протянула Гермионе.

— Держи.

— Спасибо, — сквозь зубы процедила та и помчалась к выходу, желая побыстрее убраться отсюда. МакЛагген и Лавгуд определённо стоят друг друга! Не будет она в это лезть! Без них проблем хватает!

Гермиона впопыхах добралась до гостиной Гриффиндора, где гудели сокурсники, отмечая победу. Не обращая на них никакого внимания, она искала глазами Гарри, но не находила его. Чёрт, ну куда же он делся?! Пора где-нибудь уединиться и подробно обсудить ритуал и возможные риски. Время было удачным: выходной, да и Дамблдор, судя по всему, ещё не вернулся в Хогвартс.

— Он в спальне, — ненароком бросил, проходивший мимо Невилл.

Гермиона благодарно кивнула ему и направилась в спальню мальчиков, игнорируя Рона с Лавандой, которые, как обычно, оккупировали диван и не отлипали друг от друга.

Гарри сидел на кровати. Его волосы ещё были влажные после душа, а взгляд устремлён в одну точку. Он даже подругу увидел не сразу.

— Что это главный виновник сегодняшнего торжества сбегает с вечеринки? — при виде его плохое настроение Гермионы, вызванное наглой выходной МакЛаггена, вмиг улетучилось. Она осторожно присела рядом и взяла Гарри за руку.

— Наверное, квиддич уже не кажется мне настолько важным, Герми, — криво улыбнулся он. — Хотя справедливости ради стоит отметить, что в нём я хотя бы точно знаю, какая роль мне отведена и что я должен делать.

Гермиона вздохнула. Ей было физически больно это слышать и видеть его таким потерянным. Было страшно предположить, сколько кошмарных мыслей бродит в его голове с того дня, как он узнал правду и как он себя изводит. Гарри никогда не жаловался, но внутри неё всё переворачивалось, ведь она всегда ощущала его боль. Она сама не знала, откуда между ними эта связь и почему она так тонко чувствует именно Гарри. Это просто было между ними. Казалось, было всегда.

Гермиона подумала несколько секунд, успокаивая разбушевавшиеся мысли, а потом достала палочку и наложила заглушающие чары.

— Двигайся, — скомандовала она, забираясь к другу под одеяло. — Смысл идти куда-то и искать уединённое место, если мы можем поговорить прямо здесь. Кстати, — Гермиона аккуратно похлопала по своей сумке, — Луна достала часть ингредиентов, которых нет в продаже. Ты заказал остальные?

— Да, — кивнул Гарри. — Скоро всё должны доставить.

Гермиона одобрительно улыбнулась, достала из своей сумки книги, дневник прабабушки Луны и свой блокнот с пометками и последующие полчаса подробно излагала Гарри всё, что узнала. Она решила не утаивать ничего: ни то, что источник не надёжен, ни то, что она сама безумно боялась. Под конец голос её скатился почти в писк, а руки подрагивали, переворачивая страницы.

— И ты сможешь всё это сварить и сделать? — поразился Гарри, понимая, какую глобальную работу она проделала за эти два месяца, пока он был в неведении.

Рассмотреть в бреднях про мозгошмыгов аналогию с расколом души и крестражами смог бы далеко не каждый. Теперь ему даже казалось весьма правдоподобным то, что Дамблдор может не владеть данной информацией. А может, директор просто и не искал ничего подобного, так как жизнь Гарри не имела для него смысла и ценности. Стоило признать это и не тешить себя напрасными иллюзиями. Единственный человек, которому была действительно небезразлична его жизнь — находился сейчас рядом с ним и тыкал миниатюрным пальчиком в пожелтевшие страницы. Она переживала за него, она не сдавалась, она искала варианты помощи…

Гермиона кивнула, давая ответ на его вопрос, а он словно застыл на месте, устремив взгляд на её лицо. Он понимал, что их отношения изменились за последнее время. Она постепенно разобрала по кирпичику невидимую стену, за которой маленький мальчик, выросший в чулане под лестницей, прятался от всех, иногда даже от друзей. Она научила его не бояться физического контакта и заставила поверить в то, что кому-то он может быть настолько не безразличен.

Вначале Гарри испытывал неловкость от подобных проявлений нежности. Но сейчас он понял, как привык к ней. К этим её объятиям, касаниям рук, переплетениям пальцев. К тому, как она трепет его чёлку или укладывает голову ему на плечо. К тому, как в данную секунду соприкасаются их бедра и к теплу её тела.

Гермиона знала о нём то, что до недавнего времени не знал он сам, но не испугалась, не убежала и не бросила его. Она готова была нарушить любые законы, переступить через собственные принципы, чтобы спасти его жизнь. Гарри не мог даже предположить, чем заслужил это.

Он столько лет смотрел на неё каждый день, а сейчас будто увидел заново. Увидел, как тяжело ей порой быть сильной и всё тащить на себе. Увидел, насколько она замечательная, уникальная, неповторимая… И красивая… По-настоящему красивая.

Его рука медленно коснулась её лица, убирая за ушко выпавший из прически локон. Гарри не мог отвести от неё глаз. Казалось воздух между ними сгустился и стал более плотным, а время замерло. Он видел, как расширяются её зрачки и чуть приоткрывается ротик. Чувствовал свой учащающийся пульс и бешено танцующее в груди сердце.

Волна нахлынувших эмоций обрушилась на Гарри, накрывая с головой, а потом поднимая на своём гребне, и он поцеловал её. Медленно, неуверенно, словно брёл в каком-то густом непроглядном тумане. Он и сам безумно боялся, и ещё больше боялся напугать её этим своим абсолютно нелогичным и непредсказуемым поступком. Гарри не знал, что на него нашло, но как только он коснулся её губ, то мозг окончательно отключился. Они были сладкие и податливые. И сам поцелуй очень отличался от мокрого солёного недоразумения с Чжоу.

Когда же Гермиона издала чуть слышный стон и буквально вцепилась в его волосы, притягивая его к себе, то Гарри будто прыгнул с обрыва и теперь наслаждался остротой ощущений свободного полёта. Поцелуи давно переросли в жаркие, страстные и отчаянные, а объятия в болезненно-крепкие. В теле разрасталась неведомая ранее нервозность, требовавшая выхода и отчего-то толкавшая их к друг другу ещё сильнее.

— Ну вы, однако, совсем обнаглели, ребятки! — возглас Рона словно выдернул их из толщи воды и бросил на сушу.

Отпрянув, Гермиона просто хватала ртом воздух, уставившись на рыжего друга, а Гарри неуверенно моргал, толком не понимая, что произошло.

— Чёрт! Мне надо… надо к профессору МакГонагалл, — вдруг взвизгнула подруга, вскакивая с кровати.

Она злобно зыркнула на Рона и скрылась за дверью спальни быстрее, чем Гарри успел прийти в себя и разозлиться. Он не знал на кого направлен его гнев в большей степени: на себя или на лучшего друга, заявившегося в самый неподходящий момент.

— Это не твоё дело, — процедил Гарри, но Рон не услышал, так как кровать всё ещё была защищена оглушающими чарами.

Он схватил палочку, убрал их и почти прокричал:

— Тебя это не касается! И вообще, займись своей Лав-Лав!

— Как бы я это… — Рон как-то необычно быстро стушевался. — Вообще-то, я хотел попросить у тебя карту, чтобы найти свободный класс, мы с Лавандой хотели… ну уединиться, а тут вы…

Гарри прожёг его взглядом. Потом схватил с тумбочки карту и швырнул ему.

— Спасибо, — пробубнил тот, — ну ты не думай, я не против… просто могли бы и сказать мне по дружбе-то…

— Рон, исчезни, а! — Гарри запустил руку в волосы, пытаясь понять самого себя.

Мерлин! Целовать Гермиону оказалось настолько приятно, что он до сих пор не мог успокоиться. Оставалось только надеяться, что он не напугал её этим своим порывом. Хотя… Она ведь отвечала ему! Да так страстно отвечала!

Когда Рон, наконец-то, удалился, Гарри задёрнул полог кровати и уткнулся лицом в подушку, игнорируя то, что очки впиваются в кожу. Что ему теперь делать? Как вести себя? Он решил, что не будет давить на Гермиону и предоставит ей право решать, какими будут их отношения. Он ведь понимал, что его кандидатура далека от идеальной. Что он, внутри которого сидит кусок Тёмного Лорда, мог предложить самой талантливой ведьме поколения? Гарри прекрасно видел какой потенциал заточен в Гермионе. Она повзрослеет и превратится в нетривиальную личность. Она уже была таковой. Школьница, бросившая вызов самому Дамблдору ради спасения лучшего друга.

Лишь бы он всё не испортил! Только бы она не отдалилась от него после произошедшего. Гарри не хотелось идти на дурацкую вечеринку. Единственное, что ему хотелось, это догнать Гермиону и переговорить с ней. Но тема разговора никак не формировалась в голове, а его красноречие просто умерло. А может, ей просто нужно время побыть одной и подумать. Не зря же она унеслась, будто ужаленная.

* * *

Гермиона хоть и не собиралась на самом деле ни к какой МакГонагалл, но очнулась, когда оказалась на втором этаже замка. Ноги сами принесли её сюда. Сердце продолжало колотиться с такой силой, что казалось сейчас совсем выскочит из её хрупкого тела. По венам ещё бежал адреналин, и она была невероятно возбуждена, поэтому двигалась быстро, хотя и сама не понимала, куда держит путь.

Что это было? Почему Гарри поцеловал её? Почему она ответила и более того испытала такой шквал эмоций от этого, что её до сих пор потряхивало? Друг на самом деле мог увлечься ею, как девушкой, или же просто испытывал чувство благодарности от того, что она ему помогает?

Гермиона сама не понимает, что чувствует в данный момент. Её миссией стало спасти Гарри, вытащить из него чёртов крестраж. Она нуждалась в нём, тянулась к нему, постоянно думала о нём. Она готова была пойти на что угодно ради него без единого сомнения. Раньше Гермиона спокойно всё списывала на дружбу, ведь Гарри был её первым и самым близким другом. Она никогда не умела сходиться с людьми и до поступления в Хогвартс мало общалась с ровесниками. Но сейчас, после этого поцелуя, Гермиона засомневалась… А в дружбе ли дело? Ей ли обусловлена столь маниакальная привязанность к нему?

От подобных мыслей разболелась голова, и она уже подумывала заглянуть к мадам Помфри за каким-нибудь зельем, но, проходя мимо кабинета МакГонагалл, снова услышала голоса.

— Поздравляем ваш факультет с победой в квиддиче, Минерва. Гарри, конечно, талантливый мальчик, я всегда этого говорил. Оказывается, он мастер не только в зельеварении, — рассыпался в комплиментах Гораций Слизнорт.

— Да. Но слишком уж чем-то загруженный. Может, вашему Поттеру какое-нибудь зелье подливать, чтобы улыбался чаще? — предложила профессор Стебль. — А то он как глянет вот так вот трагично своими большими зеленющими глазами, так у меня в классе все девчонки по нему сохнуть начинают, вздохами давятся, работать не могут, а потом ещё весь оставшийся день его обсуждают.

— И у меня похожее. Только девушки, когда колдуют, постоянно оглядываются, не смотрит ли в этот момент на них «Избранный», и в итоге всё путают, и чары кое-как выходят, — грустно сообщил Флитвик. — Да даже если другой курс, они прямо на уроке умудряются его колдографиями любоваться, будь неладен этот Криви.

Все вздрогнули, как услышали яростный скрип зубов от Снейпа. Он молчал, но скрип зубов был чудовищным. Коллеги не знали, что декан Слизерина поручил домовикам очищать женские спальни своего факультета от колдофографий Поттера и теперь каждый вечер сжигал стопку изображений своего самого ненавистного ученика.

«А учителя не прочь посплетничать», — усмехнулась Гермиона, почти на цыпочках проходя мимо. Интересно, а её они тоже обсуждают? Интересно было бы послушать. Вот от Снейпа точно похвалы не дождёшься, но другие-то профессора наверняка отметят, насколько она старательная и как качественно выполняет домашние задания.

Гермиона так и бродила по замку, пока не наткнулась на пустующий класс, который, судя по слоям пыли вокруг, давно не использовался по назначению. Она расчистила себе место, поставила запирающие чары и достала из сумки свои наработки по ритуалу. О поцелуях она подумает позже, сначала ей нужно разобраться с этим важным делом и спасти другу жизнь.

В воскресенье Гермиона будто испарилась. Гарри не смог отказать себе в соблазне и отследил её по карте Мародёров. Большую часть дня она провела в библиотеке, а потом уединилась в своей спальне. Он не хотел давить на неё или напрягать своим присутствием, но, если подруга продолжит избегать и прятаться от него, Гарри решил с ней переговорить и прояснить ситуацию. Он не собирался что-то от неё требовать, да и сам толком не понимал, что же хочет, но не хотел неловкости между ними. Гарри нуждался в ней. И не готов был лишиться этого сейчас.

Его чувства к ней определённо изменились. С того дня, как он застал Гермиону рыдающей на Астрономической башне, она маленькими шажками пробралась в его сердце и заняла там отдельный уголок, который никогда не будет принадлежать никому другому. Гарри всегда относился к подруге с особой теплотой, ценил её за острый ум, желание придти на помощь в любой момент и за фантастическую верность. Ведь даже с Роном за время дружбы у них бывали ссоры и недопонимания. С Гермионой же — никогда! Единственный случай разногласий из-за метлы на третьем курсе можно было не брать в расчёт, потому что он был ещё ребёнком и повёлся на вопли Рона. Теперь ему было стыдно за тот поступок. Очень стыдно. Гермиона ведь, как обычно, переживала за его жизнь, а он надулся на неё, как полный придурок, и прекратил общение.

Но сейчас Гарри смотрел на неё по-другому. Когда она плакала на его плече, вцепившись в него мёртвой хваткой, он ещё не знал причину этих слёз, но впервые в жизни почувствовал себя кому-то нужным. Нужным по-настоящему, не как герой или «Избранный», а как обычный человек. Он увидел, что Гермиона тоже иногда бывает слабой и нуждается в поддержке — в его поддержке. И оказывается, это не так сложно, просто обнять её и провести с ней время. Она ничего не говорила, но ему казалось, что за эти два месяца он узнал её лучше и глубже, чем за предыдущие пять с половиной лет.

Размышляя обо всём этом, Гарри вдруг захотелось быть просто обычным подростком, а не каким-то там «Избранным». Веселиться, не думать о войне, приглашать на свидание в Хогсмид понравившуюся девушку и посвящать ей свои победы в квиддич, как делают влюблённые мальчишки. Он пообещал себе, что если ему удастся выжить при извлечении из него осколка души Волан-де-Морта, то он непременно пригласит Гермиону на свидание. Тогда он будет иметь на это хоть какое-то право, а не сейчас, когда он является ходячим смертником.

* * *

К счастью, к понедельнику всё утряслось, Гермиона появилась во время завтрака в Большом зале и как ни в чём не бывало расположилась рядом с ним. Она вела себя так, будто ничего не произошло. Улыбалась, делала замечания Рону и закатывала глаза, когда тот миловался со своей Лав-Лав.

— Гарри, нам надо проникнуть в Тайную комнату и достать шкуру василиска — это последний ингредиент. После чего мне понадобится пару недель на подготовку эликсира, и можно будет проводить ритуал, — прошептала она. — Дамблдор, похоже, ещё не вернулся, давай попробуем сегодня после уроков?

— Хорошо, — улыбнулся Гарри, — главное, чтобы Миртл не развопилась, а то на неё иногда находит.

И тут его взгляд упал на Малфоя за слизеринским столом. Тот выглядел ужасно: бледнее обычного, худой с красными глазами, будто рыдал всю ночь. Кстати, последние дни Драко не пропадал с карты, а торчал в Подземельях. То ли его дела в Выручай-комнате закончились, то ли он всё благополучно провалил, на что где-то в глубине души Гарри и надеялся.

* * *

Последним уроком было Зельеварение, на котором Гарри снова блеснул знаниями, благодаря учебнику Принца и получил кучу комплиментов от профессора Слизнорта. Гермиона, хоть уже и не закатывала глаза и не ворчала по этому поводу, всё ещё отказывалась использовать рекомендации непонятного автора и усердно выполняла задания по традиционному изданию.

Потом они перекусили в Большом Зале и направились в женский туалет, прихватив с собой Луну. Рон с Лавандой снова где-то уединились, так что искать его по всему замку Гермионе не хотелось, а Луна могла хотя бы постоять у входа на всякий случай. Гарри захватил метлу, с помощью которой собирался спускаться туда и выбираться обратно.

Женский туалет на первом этаже был снова затоплен Плаксой Миртл, что оказалось друзьям на руку. Вряд ли кто сюда сунется. Они уже собирались проскользнуть внутрь, как из соседнего мужского туалета вышагнул МакЛагген, таща за шкирку Драко Малфоя, который истошно орал и болтал ногами в воздухе.

— О, привет! — расплылся в улыбке Кормак. — А я тут вот этого нытика поймал в туалете. Рыдал как девчонка, а меня увидел, так драться кинулся. Оглушить хотел. Меня! Представляете?

— Отпусти ты его! — рявкнула Гермиона, боясь, что вопли Драко привлекут к ним внимание Филча.

— Ну ладно, — пожал плечами гриффиндорец, — и даже аккуратно поставил пленника на землю. — Беги, Хорёк. И больше на глаза мне не попадайся!

Малфой не заставил себя просить дважды и драпанул со всех ног только его и видели. Впервые в жизни Гарри проникся к МакЛаггену какой-никакой симпатией.

— А что это вы тут делаете, втроём? Луна, я тебя искал же… Мы же хотели полетать! Или можем снова заняться искусством, — Кормак встал в позу античной статуи, вызывая у Гермионы желание заколдовать его.

— Ой! — пискнула Луна. — Я и забыла. Просто нам надо спуститься к василиску за шкуркой, а потом я с радостью полетаю с тобой…

— Луна! — выкрикнула Гермиона, но было поздно, так как Кормак уже всё услышал и явно заинтересовался предстоящим приключением.

— О, я с вами!

— Нет! — резко вырвалось у Гарри, и Гермиона в знак согласия взяла его за руку.

Но Кормак и Луна не обращали на них никакого внимания, будто и не слышали вовсе.

— Ты правда хочешь участвовать в нашей своеобразной экспедиции? Это очень опасно.

— Детка, не бойся, я каждый день душу змея повнушительнее. Подумаешь, какой-то там василиск…

— Пф, пошляк, — фыркнула Гермиона, а Гарри просто выпучил глаза, ничего не понимая.

В коридоре раздалось эхо и чьи-то шаркающие шаги.

— Похоже, это Филч, — зашипела Гермиона. — Прячемся!

Они вчетвером нырнули за дверь туалета и на всякий случай наложили запирающие чары. Тот протопал мимо, бурча ругательства себе под нос и жалуясь миссис Норрис на нерадивых учеников, которых теперь нельзя воспитывать пытками.

— Старый кошкоёб, — не удержался Кормак.

Гарри понял, что так просто от этого верзилы им не отделаться.

— Ладно! — скомандовал он. — Давайте сделаем так. Я открою комнату, и мы с Гермионой спустимся вниз на метле, а вы караулите вход и никого сюда не пускаете. Хорошо?

— А ты точно справишься без меня со страшным змеем, Поттер? — удивился МакЛагген.

— Да справлялся уже как-то, — буркнул Гарри, не желая вступать с ним в дальнейший спор. — Твоя задача защитить Луну, если что.

— Конечно! — тут МакЛагген неожиданно просиял. — Ежели кто её тронет, пожалеет, что на свет родился.

— Хорошо, — вмешалась Гермиона. — Давай, Гарри, открывай.

Гарри кивнул и подошёл к знакомому умывальнику. Из его уст вырвалось странное шипение, кран вспыхнул опаловым светом и начал вращаться. Еще мгновение — умывальник подался вниз, погрузился куда-то и пропал из глаз, открыв разверстый зев широкой трубы, приглашавший начать спуск.

— Садись, — Гарри кивнул Гермионе, располагаясь на метле. Скользить по покрытым слизью трубам им не хотелось.

Гермиона вздохнула, забралась сзади на метлу и обняла друга. И они на небольшой скорости двинулись по трубчатому туннелю в подземелье.

Они достаточно быстро преодолели путь и оказались на пороге просторной, тускло освещенной комнаты. Уходящие вверх колонны были обвиты каменными змеями, они поднимались до теряющегося во мраке потолка и отбрасывали длинные черные тени сквозь странный зеленоватый сумрак. На полу лежала нетронутая туша мёртвого василиска.

Сердце Гермионы неистово застучало.

— Он… он такой огромный, Гарри… Ты же тогда был ребёнком, как тебе удалось победить его?

Гарри лишь пожал плечами и достал волшебную палочку, чтобы режущим заклинанием отсечь кусок шкуры василиска.

Подруга на всякий случай нацепила защитные перчатки, которые захватила с собой и достала мешочек, в который намеревалась сложить добытое сокровище. Когда дело было сделано и ингредиенты добыты с большим запасом, друзья решили не медлить, а убраться из обители страшного змея. Всё-таки это место даже спустя годы наводило на Гарри ужас. В его мозгу всколыхнулись картинки воспоминаний со второго курса: полуживая Джинни, призрак Реддла из дневника и бой с этим чудищем, способным превращать людей в камень одним взглядом. Гарри и сам не знал, как ему удалось тогда выжить.

Обратно они летели значительно быстрее. Поток холодного воздуха трепал волосы Гарри, и он обрадовался, когда спереди по глазам резанул свет. Спустя минуту они уже оказались в знакомом женском туалете и просто лишились дара речи, так как застали там жадно целующихся Кормака и Луну.

Взгляд Гарри метнулся к подруге, на что она лишь закатила глаза и прошептала:

— Не спрашивай…

«Сладкая парочка», услышав за спиной шум, наконец-то, отлипли друг от друга и с интересом уставились на прибывших.

— Вы уже всё? — удивлённо вскинул брови МакЛагген, не выпуская Луну из объятий.

— Да, пора убираться отсюда, пока нас Филч не застукал. А то скажет, что мы затопили туалет и назначит отработки, — проворчала Гермиона и, не медля ни секунды, направилась к двери.

Они проводили Луну до гостиной Когтеврана и теперь втроём поднимались на седьмой этаж, каждый думая о своём.

— МакЛагген, — не выдержал Гарри, — если ты кому-нибудь растреплешь о нашей вылазке, клянусь Мерлином, я выкину тебя из команды, даже из запасного состава!

— Да угомонись, Поттер! Я нем, как скала. Луна просила держать это в тайне. Да и незачем мне болтать о вас.

— Ленточный червь, — произнесла пароль Гермиона, и портрет Полной Дамы отъехал в сторону, пропуская их в башню Гриффиндора.

Ей не терпелось вернуться к своим записям и ещё раз перепроверить списки ингредиентов. Не верилось, что они достали почти всё. Дело оставалось за малым, дождаться посылки из лавки, где сделал заказ Гарри. И чем ближе она подбиралась к цели, тем сильнее дрожали колени. Ведь это было непредсказуемо и очень рискованно, а на кону стояла жизнь лучшего друга.

Гермиона попрощалась с Гарри и поднялась к себе, где залезла на кровать, задёрнула полог, чтобы её не отвлекали болтливые соседки по комнате, и взялась за дело. Дневник прабабушки Луны был прочитан уже тысячу раз, но её глаза снова внимательно заскользили по строчкам.

* * *

Всю неделю Гермиона продолжала вести себя так, будто поцелуя между ними и не было вовсе. Гарри выбрал выжидательную позицию, хотя, честно сказать, был немного разочарован. Чёрт! Он даже не мог предположить, что ему так понравиться целовать лучшую подругу. У Гарри не было большого опыта в поцелуях. Чжоу можно было не брать в расчёт. С Гермионой всё было по-другому. Тревожные мысли вмиг покинули голову, а внутри будто взорвался источник небывалого удовольствия, которое проникло в каждую клетку тела. К ней было невероятно приятно прикасаться, она чудесно пахла и ещё Гарри доверял ей больше всех на свете, что придавало особую пикантность его чувствам. Он не боялся сделать что-то не так, не боялся оказаться хуже, чем от него ожидают. Он просто был собой и провалился в ощущения. А её ответ просто свёл его с ума. Это было лучшее, что испытывал Гарри за всю жизнь, и его мысли периодически возвращались к этому поцелую.

К счастью, Рон не затрагивал данную тему и не бередил его рану. Видимо, не рисковал при Лаванде упоминать имя Гермионы, дабы не вызывать лишнюю ревность со стороны своей девушки. Браун очень нервно относилась к их дружбе, последнее время не отлипала от Рональда, и Гарри подумал, что их трио постепенно превращается в дуэт. Он и Гермиона. К собственному стыду, Гарри это даже нравилось. Нравилось их сближение, общие тайны и небывалый уровень откровенности.

К среде в школу вернулся Дамблдор, что заставило Гермиону заметно занервничать. Она не хотела отпускать с ним Гарри ни в какое путешествие за крестражами и поэтому в один из вечеров, окончательно вымотанная, позволила себе расплакаться у него на плече. Было поздно, в камине потрескивал огонь, отбрасывая причудливые тени на стены гостиной. Студенты разбрелись по спальням, и лишь они вдвоём сидели на мягком бархатном диванчике и молчали. Каждый о своём. И Гермиона не выдержала. Нервное напряжение последних месяцев ежедневно грызло её изнутри. Порой ей удавалось обуздать свой страх и просто безэмоционально погружаться в работу. Но сегодня, увидев в обед за преподавательским столом директора, её сердце вздрогнуло, а позвоночник пронзило страхом.

Гарри просто гладил её по волосам, ни о чём не спрашивая. Он знал, что она в очередной раз плачет из-за него. Он ненавидел себя за это. Ненавидел за то, что не знает, что сказать и как её успокоить. Ненавидел за мысли, некстати поселившиеся где-то внутри черепной коробки, уводившие его в сторону. Ему безумно хотелось сжать её лицо в ладонях и зацеловать до исступления. Но он не решался, боясь окончательно всё испортить.

* * *

На следующий вечер, когда Гермиона ушла в библиотеку, Гарри сидел у окна гостиной, предположительно дописы­вая домашнюю работу по травологии, а на самом деле больше занимался созерцанием темнеющего неба.

Рон, в кои-то веки отделавшийся от Лаванды вертелся рядом, задавая дурацкие вопросы о занятиях с Дамблдором. И словно по заказу в гостиную вошёл Джимми Пикс и протянул Гарри пер­гаментный свиток.

— Спасибо, Джимми. Ух ты, да это от Дамблдора! — взволнованно сообщил Гарри, разворачивая пергамент и просматривая его. — Хочет, чтобы я как можно скорее явился к нему в кабинет.

Они с Роном уставились друг на друга.

— Ничего себе, — прошептал Рон. — Ты не дума­ешь… Может, он нашел…

Гарри ничего не оставалось, как отправиться к директору. Он уже не бежал туда сломя голову, а шёл медленно, стараясь привести мысли в порядок, чтобы ничем себя не выдать. Ему бы не хотелось, чтобы Дамблдор залез к нему в голову и прознал о том, что известно им с Гермионой.

Уж чего Гарри точно не ожидал, что чуть не запнётся о распростертую на полу про­фессора Трелони — голову её накрывали бесчислен­ные шали, рядом валялись бутылки с кулинарным хе­ресом, одна из которых разбилась. Та была изрядно пьяна и пока Гарри помогал ей встать на ноги, несла какую-то чушь. Но потом вдруг её понесло в разговор о том самом пророчестве, и Гарри замер, открыв рот. Она рассказывала, как встретилась с Дамблдором в «Ка­баньей голове», как её пронзило видение…

— …потом нас самым невоспитанным образом прервал Северус Снейп.

— Что?

— Да-да, за дверью поднялся какой-то шум, она распахнулась, и перед нами предстал тамошний не­отесанный бармен, а с ним и Снейп. Снейп что-то мям­лил, дескать, ошибся лестницей, хотя мне, должна вам сказать, сразу стало ясно, что его поймали, когда он подслушивал нашу беседу с Дамблдором. Видите ли, он сам желал в то время получить это место и, не­сомненно, надеялся таким способом раздобыть по­лезные сведения! После этого Дамблдор проникся куда большим желанием взять меня на службу. Смею думать, Гарри, что объясняется это поразившим его контрастом между моими непритязательными ма­нерами, моими неброскими дарованиями и бесце­ремонностью молодого человека, который всюду сует свой нос и готов даже подслушивать у замоч­ной скважины… Гарри, дорогой!

Это Снейп подслушал пророчество! Снейп сооб­щил о нём Волан-де-Морту! Снейп и Питер Петтигрю натравили Волан-де-Морта на Лили, Джеймса и их сына! И ничто иное для Гарри сейчас не имело никакого значения.

Гарри не слушал продолжение её пьяного монолога, он со всех ног бросился к кабинету директора, влетел по ступеням в башню и прямо с порога закричал:

— И ВЫ ПОЗВОЛИЛИ ЕМУ ПРЕПОДАВАТЬ В ШКОЛЕ?! ЧЕЛО­ВЕКУ, КОТОРЫЙ НАТРАВИЛ ВОЛАН-ДЕ-МОРТА НА МАМУ И ПАПУ?!

Тяжело дыша, точно в самый разгар драки, Гар­ри отвернулся от так и не шевельнувшего ни од­ним мускулом Дамблдора и принялся расхаживать по кабинету, потирая одной ладонью костяшки дру­гой и прилагая все силы, какие у него остались, что­бы удержаться и не посбивать на пол то, что попа­далось ему на глаза. Гарри хотелось бушевать, орать на Дамблдора. Он забыл, что должен вести себя осторожно. Ненависть к Снейпу затмила здравый смысл.

— Гарри, — негромко произнёс директор, — по­жалуйста, выслушай меня.

Заставить себя прекратить метания по кабинету было так же трудно, как и удержаться от крика. Гарри застыл на месте, прикусил губу и взглянул в мор­щинистое лицо Дамблдора.

— Профессор Снейп совершил ужасную…

— Не говорите мне, что он совершил ошибку, сэр! Он подслушивал под дверью!

— Дай мне, пожалуйста, закончить. — Дамблдор дождался короткого кивка Гарри и продолжил: — Профессор Снейп совершил ужасную ошибку. В ночь, когда он услышал первую половину пророчества профессора Трелони, он еще состоял на службе у Волан-де-Морта. Естественно, он поспешил уведо­мить об услышанном своего хозяина, к которому оно имело самое непосредственное отношение. Но Северус не знал, да и не мог знать, на какого именно мальчика начнёт охотиться Волан-де-Морт, как не знал и того, что родители этого мальчика, кото­рых хозяин убьет во время своих губительных по­исков, люди, ему хорошо знакомые, что это твои отец и мать…

Гарри издал невеселый смешок.

— Он ненавидел отца, как ненавидел и Сириу­са! Вы не заметили, профессор, что люди, которых Снейп ненавидит, рано или поздно погибают? Или вам всё равно, да? Вам плевать на их жизни?

— Довольно, — сказал Дамблдор. Сказал совер­шенно спокойно, однако Гарри мгновенно умолк — понял, что перешел некую незримую черту. — Если ты по-прежнему хочешь отправиться со мной, то слушай внимательно. Я беру тебя с со­бой на одном условии: ты будешь мгновенно, не за­давая вопросов, выполнять любой мой приказ.

Гарри постепенно приходил в себя, понимая, что натворил своей вспыльчивостью. Он чуть не выдал Дамблдору главную тайну. Какая теперь разница, какие игры они ведут вместе со Снейпом. Раз директору плевать на его жизнь, с чего бы ему были важны жизни его родителей?

Гарри сжал руки в кулаки и произнёс сквозь зубы:

— Нет, сэр. Меня не устраивает ваше условие!

На лице Дамблдора промелькнула озабоченность. Он внимательно взирал на Гарри из-за половинок своих очков.

— В таком случае, я вынужден буду отправиться без тебя, Гарри.

— Как вам будет угодно, сэр! — выплюнул Гарри и вылетел прочь, громко хлопнув дверью.

Единственным плюсом этого разговора было то, что, кажется, ему удалось избежать путешествия с Дамблдором, которого так боялась Гермиона, и даже не вызвать подозрений. Ведь его истерика имела под собой серьёзное основание и была вполне убедительна.

Странно… Бредя по каменным коридорам замка к башне Гриффиндора, Гарри чувствовал себя невероятно потерянным и с трудом сдерживал слёзы. Его родители были такими же наивными дурачками, как и он. И погибли. Есть ли у него самого хоть один шанс выбраться живым из творящегося вокруг безумия?

Чуть больше недели назад он мечтал отправиться с Дамблдором, боготворил его и беспрекословно подчинился бы любому его приказу. А сейчас… Сейчас он не знал, кому доверять и чему верить. Всё перемешалось, перевернулось с ног на голову. Стало мерзким, непонятным, дурно пахнущим…

Он с трудом вспомнил пароль и шагнул в гостиную, где его чуть не сбила с ног, налетевшая на него Гермиона. Конечно же, Рон сообщил ей, что он направился к Дамблдору, и она, наверняка, сходила с ума от беспокойства.

— Гарри, с тобой всё в порядке? — дрожащим голосом поинтересовалась подруга, изо всех сил пряча страх, что ей не очень-то удавалось.

Гарри не мог сейчас говорить. Он просто притянул её к себе и заплакал, почувствовав облегчение. Всё-таки у него был человек, которому он мог довериться. И она никогда его не оставит.

У Гермионы душа ушла в пятки, когда она увидела в каком состоянии вернулся друг. Какое-то время они просто стояли, обнявшись, и молчали. Гарри не мог или не хотел говорить.

А потом, сидя на их любимом диване у камина, он поведал ей о встрече с Трелони, о словах прорицательницы и о реакции Дамблдора. Гарри до сих пор взрывался, когда дело касалось его родителей, будто ему били молотком по оголённым нервам. Казалось, он даже информацию о собственной запланированной смерти принял с большим безразличием.

Но то, что Дамблдор знал о предательстве Снейпа и продолжал держать того около себя, окончательно сдвинуло поезд его жизни с привычных рельсов. Гарри уже отказывался что-либо понимать, он просто хотел уснуть и никогда больше не вариться в этом дерьме. В каких-то лживых политических играх со стороны Министерства, в непонятных «шахматных партиях» Дамблдора, где вместо фигур участвуют живые люди и их судьбы не имеет никакого значения для того, кто эти фигуры переставляет.

Гермиона, обдумывала услышанное, перебирая волосы Гарри, пока он лежал на её коленях. Снейп, разболтавший о пророчестве Волан-де-Морту. Снейп, являющийся двойным агентом Дамблдора, которому тот беспрекословно доверяет. Снейп, не скрывающий неприязнь к Гарри, но при этом искренне расстроившийся из-за того, что Гарри должен умереть. Снейп, произносящий фразу: «Мы делали это ради неё, ради Лили»…

«Мерлин! Да Снейп был влюблён в маму Гарри!»

Гермиона чуть не вскочила на ноги, но вовремя вспомнила, что на ней лежит Гарри, и он, похоже, уснул. Её мозг возликовал. Пазл сложился. Профессор Снейп был влюблён в Лили Эванс, но ненавидел Джеймса Поттера, которому та отдала предпочтение. Гермиона не знала, имеет ли какую-либо ценность данная догадка, но всё же была довольна. Ей было спокойно, когда она понимала мотивы поведения людей, знала, что от них ожидать. Профессора Снейпа она теперь понимала. А вот Дамблдор так и оставался для неё слишком таинственным.

Гермиона откинулась на боковые подушки, пытаясь принять позу поудобнее, но Гарри тут же заворочался во сне. Она замерла и закрыла глаза, не желая будить его. И не заметила, как сама провалилась в призрачное царство Морфея.

* * *

На этот раз их разбудил Рон, спешивший на завтрак. Их рыжий друг хоть и любил с утра поваляться в постели, но пропустить приём пищи было для него смерти подобно.

— Вставайте, а то всё вкусное съедят! Успеете ещё помиловаться.

Гермиона нехотя разлепила веки и тут же почувствовала, как алеют её щеки. Она лежала объятиях лучшего друга, закинув на него ногу для удобства, и их тела тесно переплетались. Гарри, похоже, находился в таком же недоумении и лишь удивлённо хлопал ресницами, пытаясь сообразить, где он и что произошло.

Гермиона торопливо сползла с дивана и протянула ему его очки, которые взяла с расположенного рядом столика.

— Рон, чья бы пикси пищала, — буркнула она, расправляя мантию. — Идите без меня. Я не голодна.

Она умчалась в женские спальни, даже не обернувшись. Перед уроками стоило принять душ и хотя бы расчесаться. И уж лучше пожертвовать завтраком, чем спуститься в Большой зал в таком виде.

* * *

Последним уроком была «Защита от тёмных искусств», на которой Снейп в очередной раз зверствовал, обзывая всех идиотами, недоумками и ослами. Раньше Гермиона негодовала бы из-за подобного произвола, хотя бы внутренне. Потому что в открытую спорить со Снейпом — себе дороже. Это всегда выливалось в снятие баллов с факультета и не приносило никаких результатов. Но сегодня она была чрезвычайно взволнована и не только из-за того, что провела ночь в гостиной в объятиях лучшего друга и теперь ловила на себе насмешливые взгляды Рона и Лаванды. Был и другой повод, гораздо более значимый.

Во время обеда Гарри сообщил ей, что получил посылку с недостающими ингредиентами. И теперь в её расположении имелось всё необходимое для проведения ритуала. Оставалось только изловить акромантула. Ну, подобного «добра» в Запретном Лесу благодаря Хагриду была целая колония, так что материал хоть и не так лёгок в добыче, но и не самый редкий.

Вообще отправляться в логово к паукам не особо хотелось. Гермиона прекрасно помнила, как Гарри и Рон на втором курсе с трудом выбрались из их лап. Если бы не вмешательство летающего «Фордика» мистера Уизли, то беды было бы не избежать.

После уроков Гермиона засела в библиотеке, где пыталась продумать план «захвата жертвы». Если всё пойдёт без сбоев, то уже сегодня она сможет начать варить эликсир, и он будет готов через две недели. Как раз к концу мая у неё появится шанс провести ритуал и избавить Гарри от куска души Волан-де-Морта.

— Твои мозгошмыги устроили танцы с бубнами, — раздался певучий голосок у Гермионы за спиной, и его обладательница осторожно опустилась на соседний стул.

— Не знаю, как там мои мозгошмыги, но я схожу с ума, — Гермиона рухнула на парту. — Я боюсь! Если бы ты знала, как я боюсь, Луна! Это же магия очень могущественная и крайне опасная…

Внезапно открылась дверь, и вошёл МакЛагген, который отродясь не посещал запретную секцию, да и в самой библиотеке за все годы учёбы был пару раз, по делам вовсе «не библиотечным».

— Луна, а я тебя везде ищу! — воскликнул Кормак. — «…могущественная и опасная…» — мою харизму обсуждали, девочки? Прости, Гермиона, но твой поезд ушёл.

— Заткнись, МакЛагген, а то я за себя не ручаюсь, — фыркнула она в ответ, пряча книгу в сумку. — Ой, Глотик!

Большой рыжий кот, протиснувшийся в щель приоткрытой МакЛаггеном двери, мигом забрался на колени хозяйки и заурчал. Она почесала его за ухом и тяжело вздохнула.

— Прости, я совсем не уделяю тебе внимания последнее время.

— Луна, так мы будем сегодня летать? Поле свободно, — подмигнул МакЛагген. — А потом я готов дать тебе интервью для «Придиры». Ты уговорила отца сделать спортивную колонку?

— Ах, конечно же! — восторженно захлопала глазами Луна. — Иди, я догоню тебя.

К великому облегчению Гермионы, Кормак покинул библиотеку, а вот Луна продолжала внимательно изучать её. Её глаза от удивления казались совсем огромными, а длинные светлые ресницы порхали, словно крылья бабочки.

— По-моему, тебе надо просто переговорить с Гарри и успокоиться, — внезапно выдала она. — Где он, кстати?

— Не знаю, возможно играет с Роном в шахматы или летает на метле, — пожала плечами Гермиона.

— Я же обещала научить тебя заклинанию ищейки. Вот давай мы его сейчас и найдём! — Луна заметно оживилась и вытащила из сумки уже знакомый Гермионе череп с двумя лицами.

— Что ты делаешь?

— Запоминай, — скомандовала когтевранка, а потом навела палочку на Живоглота и произнесла: — «Вloodhound».

— Эй! — возмутилась Гермиона, когда её кот просто застыл на месте и выпучил глаза. — Ты точно не навредишь Глотику?

Луна же, не обращая на неё никакого внимания, взяла со стола череп и придвинула его к Живоглоту. Он принялся его обнюхивать, а потом спрыгнул с колен Гермионы с громким «Мррряу» и направился к выходу.

— Получилось! Идём же за ним, он приведёт нас прямо к Гарри. Потому что Живоглот унюхал мозгошмыга-агрессора, а такой есть только у него!

Гермиона перекинула через плечо сумку и поспешила за своим питомцем. Живоглот повёл их к лестницам.

— Наверное, Гарри в гостиной, — предположила она, когда они преодолевали этаж за этажом.

Но Живоглот повёл их выше башни Гриффиндора. Он остановился у голой стены напротив громадного гобелена с изображением Варнавы Вздрюченного и его дурацкой затеи обучить троллей балету.

— Мррряу!

— Мерлин! Он привёл нас в Выручай-комнату! Но даже если Гарри там, как мы войдём, мы же не знаем, что надо загадывать.

— Загадай Гарри, — посоветовала Луна, и девушки принялись расхаживать туда-сюда, но дверь в стене так и не появилась.

— Не выходит. Луна, ты уверена? Может, это просто какое-то дурацкое заклинание?

— Подожди, давай загадаем мозгошмыга-душегуба. Мы же заставили Глотика его искать.

Гермиона шумно выдохнула, но решила послушать Луну. Всё равно они уже поднялись на восьмой этаж, терять-то было нечего. И каково же было её удивление, когда после третьего прохода мимо стены, в ней образовалась дверь.

Не веря своим глазам, Гермиона толкнула её, и Живоглот быстро проскочил внутрь и повёл их по уже знакомому собору, заваленному разнообразными вещами. Поворот, ещё один, и кот остановился перед огромным буфетом, филенки которого пузырились, словно их облили кислотой. На стоявшем побли­зости ящике красовался оббитый бюст какого-то волшебника, а рядом затесалась потускневшая тиара. Судя по-всему, она-то и привлекла Живоглота. Кот запрыгнул на ящик и стал остервенело кусать предмет с хищным рыком.

— Что это? — удивилась Гермиона, отбирая у питомца диадему. — Я думала, мы ищем Гарри…

— Мы искали мозгошмыга-душегуба, — напомнила Луна, отчего Гермиона чуть не выронила найденный предмет…

— Мерлин! Луна, ты думаешь… Неужели… Это может быть крестраж Волан-де-Морта?!

Её колени задрожали, а пальцы похолодели. Гермиона готова была грохнуться в обморок. Мысли, цепляясь одна за другую, раскладывались по полочкам в её голове. Что ей делать с этой находкой?

— Ну это же очевидно. Ищейка не может ошибаться, — заключила Луна и погладила Живоглота.

Пока Гермиона вертела в руках головное украшение, Луна протопала к своему верстаку, который стоял неподалёку и сдёрнула с него большую белую простынь.

— Гермиона, мне нужен взгляд со стороны, — задумчиво произнесла она, оценивающе глядя на представшую перед ней скульптуру. — Как, по-твоему, мне удалось передать мужественность и силу Кормака?

Гермиона вздрогнула и повернула голову. На удивление мраморная статуя была очень реалистичной и действительно походила на МакЛаггена, только в значительно уменьшенном виде.

— У тебя прекрасно вышло, Луна. Ты отличный скульптор.

— Кормак правда считает, что символ его мужественности стоило сделать чуть больше, но, мне кажется, я верно высчитала пропорции, — задумчиво произнесла она, поглаживая статую в определённом месте.

Гермиона покраснела. Ей совсем не хотелось обсуждать подобные «достоинства» МакЛаггена, и поэтому она быстро сунула диадему в сумку, взяла на руки Живоглота и направилась к выходу.

— Мне нужно найти, Гарри. Увидимся позже.

— Точно же… И мне надо на поле, мы же с Кормаком хотели полетать…

— По-моему, он не только полетать с тобой хочет, — пробурчала Гермиона себе под нос, но Луна истолковала её слова по-своему.

— Конечно же у нас с ним много разных интересных занятий! Мы занимаемся искусством, записываем интервью, ищем нарглов, а ещё тогда в душе…

— Луна! Мне не нужны подробности! — фыркнула Гермиона, выбираясь в коридор, и побежала к лестнице. Ей не терпелось обсудить свою находку с Гарри.

* * *

— Ты правда думаешь, что это крестраж? — Гарри сидел на парте в старом заброшенном классе, куда его притащила подруга, и вертел в пальцах найденную диадему.

— Я не знаю, Гарри, — Гермиона обняла себя за плечи и нервно расхаживала по помещению. — Ты ничего не чувствуешь?

— Ну… я не уверен, но мне кажется, будто он пульсирует… и мне, честно, не очень приятно держать его в руках, — он брезгливо сморщился и положил украшение на стол. — Дамблдор знает, как его уничтожить…

— Ага. Только нам придётся рассказать, как мы его нашли и всё остальное, а я не собираюсь делиться с ним данной информацией, — фыркнула Гермиона и сунула крестраж в свою сумку.

— Значит, во мне сидит такая же дрянь, как и в этой штуке…

— Предположительно да, — заключила подруга деловым тоном. — Гарри! А что если… если мы проведём сначала пробный ритуал на диадеме?! У нас же достаточно ингредиентов, я сварю двойную порцию эликсира! И если получится, то потом проделаем это с тобой!

Её глаза расширились и в них полыхнул настоящий огонь. Гарри аж залюбовался, настолько привлекательно она сейчас выглядела. В этом была вся Гермиона. Её страсть к знаниям была для неё сродни наркотику. Те, кто недостаточно хорошо знали Гермиону, считали, что она красуется или выпендривается, демонстрируя свою эрудированность. Но это было столь же далеко от истины, как предположение того, что Волан-де-Морт не опаснее садового гнома. Знания просто были её частью. Без них Гермиона Грейнджер не была бы собой.

— Ты думаешь… — неуверенно сглотнул Гарри. — Но это может быть опасным.

— Уж точно не более опасным, чем извлечение этой штуки из тебя! К тому же, я так волнуюсь, Гарри! — она вдруг шагнула к нему и обняла. — Мне нужна тренировка для уверенности.

— Хорошо. Что мне сделать, чтобы помочь тебе? — поинтересовался Гарри, когда она отстранилась.

— Завтра же я устрою себе лабораторию в Выручай-комнате и займусь эликсиром. А ты подумай, как достать акромантула. И ещё надо выбрать место для ритуала.

— Акромантул… — протянул Гарри.

Легко сказать. Выловить подобного монстра в одиночку, практически нереально, ведь они живут огромной колонией. Рон вряд ли захочет помогать ему добывать паука. А, если и согласится, то грохнется в обморок, как только увидит их. Что же делать? Не МакЛаггена же просить, на самом-то деле? Брать такого тупицу себе в союзники не особо хотелось. Да… Похоже, подруга задала ему задачу похлеще домашнего задания Снейпа.

* * *

На следующий день во время завтрака глаза Гарри непроизвольно скользнули по столу Слизерина. Малфой с каждым днём выглядел всё хуже. Не будь они такими заклятыми врагами, Гарри бы даже пожалел его. Его лицо осунулось, под глазами красовались тёмные круги, а руки дрожали. На прошлом занятии у Слизнорта он вообще умудрился пролить на себя котёл с недоваренным зельем и получил ожоги.

И хотя любопытство до сих пор обуревало Гарри, у него появились проблемы посерьёзнее Малфоя, поэтому идею слежки за ним он отбросил сразу же. Иногда лишь поглядывал в карту Мародёров из любопытства. Теперь тот всегда был на карте, а значит окончательно прекратил скрываться в Выручай-комнате.

* * *

Дамблдор отсутствовал в школе несколько дней и когда вновь появился за преподавательским столом в Большом зале, выглядел уставшим и больным. Гарри несколько раз ловил на себе его взгляд. Можно было предположить, что директор в замешательстве и больше ему не доверяет. Раньше Гарри невероятно расстроил бы подобный факт, сейчас же его мысли были заняты другими делами. Единственно, что его по-настоящему интересовало — удалось ли Дамблдору уничтожить ещё один крестраж? Тогда бы их осталось всего три. Ну и сам Гарри — четвёртый, что было самой большой проблемой.

Он старался не думать о ритуале, не накручивать себя. Если что-то пойдёт не так, он погибнет. Так не лучше ли было вступить в бой по плану Дамбдора и вместе с собой забрать Волан-де-Морта на тот свет? Но Гермиона верила, что может спасти его. И эта вера понемногу передавалась ему с каждым её словом и каждым прикосновением. Прорастала в каждой клеточке его тела и распускалась благоухающим цветком надежды.

Гарри не пугала собственная смерть, но он не хотел, чтобы Гермиона страдала или плакала. По каким-то, неведомым ему самому причинам, он был ей важен и нужен. И сейчас, наблюдая, как она корпела над книгами, или смешивала ингредиенты на зельеварении, писала очередное эссе, или просто над чем-то оживлённо думала, тогда на её переносице появлялась характерная складка, Гарри улыбался, понимая, как ему повезло.

Они сблизились, и никто не мог этого отрицать. И он, как никогда, хотел выжить. Хотя бы ради того, чтобы открыть подруге своё сердце. Он не хотел делать этого до ритуала, не хотел давать и ей, и себе беспочвенных надежд. Но если у них получится, то он женится на Гермионе Грейнджер.

Гарри вздрогнул от странных мыслей, залетевших в голову, и небольшая клякса расползалась по пергаменту, заливая домашнее задание профессора Флитвика. Но это Гарри совсем не волновало. Он отбросил перо и по-привычке взъерошил волосы. Почему ему вообще пришли мысли о женитьбе в шестнадцать лет? Ведь он никогда не терял при Гермионе дар речи, как было со Чжоу, и не отмечал въедливым взглядом прелести её фигуры, как вначале этого года было с Джинни.

Но Гермиона как-то незаметно сместила вектор внимания Гарри в другую сторону. После того, как они пару раз уснули вместе на диване в гостиной Гриффиндора, Гарри понял, что ему нравится просыпаться рядом с ней. Видеть, как она разлепляет сонные глаза, а по её щекам ползёт предательский румянец. А ещё он постоянно возвращался к тому их случайному, но более чем настоящему поцелую. И это были самые прекрасные его воспоминания. В них было столько теплоты и счастья, что можно было создать мощнейшего Патронуса.

И ещё Гарри был уверен, что Гермиона точно не та девушка, с которой можно лобызаться в каморках для мётел или пустых пыльных классах, как делали Рон с Лавандой. Гарри слишком уважал подругу, чтобы предлагать ей какой-то бестолковый роман для познания первых прелестей секса.

Никто не отрицал, что Гермиона повзрослела и превратилась в симпатичную девушку: стройную с выразительными глазами и шикарными пышными волосами. Но Гарри вдруг понял, что дорожит ею вовсе не поэтому, и даже поцеловал тогда не потому что был сражён внешностью. Его тянуло к ней по другой причине.

С Гермионой было хорошо. Понятно. Спокойно. Интересно. Он ей доверял. Полностью. Безоговорочно. Он знал её почти шесть лет и за это время понял, что никто и никогда не относился к нему так, как Гермиона. Даже её надоедливая привычка всех поучать всегда имела под собой основания — она просто беспокоилась о нём.

Их отношения были гораздо глубже и серьёзнее того, что было у Рона с Лавандой или Джинни с Дином. Их связывало что-то более фундаментальное. Гарри чувствовал это своим шестым чувством на уровне подсознания. Это не вписывалось в обычные отношения подростков. Они в какой-то мере будто бы были взрослой парой. Они безоговорочно доверяли друг другу и не боялись брать ответственность.

Гарри никогда не заглядывал далеко в будущее, так как каждый год висел на волоске от смерти. Но сейчас, когда он серьёзно задумался о том, что будет, если он выживет, он понял, что в его жизни есть только один единственный человек, которого он ни за что не хочет потерять — и это Гермиона.

Гарри, безусловно, ценил и любил Рона. Он был его первым другом и просто отличным весёлым парнем. Он, несмотря на недостатки, был смелым и участвовал с ним во всех опасных приключениях. Но при появлении Лаванды Рон заметно отдалился, и это даже не тронуло Гарри.

Теперь он отчётливо понимал, что когда-нибудь каждый из них создаст свою семью, и они будут общаться гораздо реже. Так всегда случается у взрослых людей. Это жизнь. И Гарри философски принял это. Но вот чего он точно не мог принять и с чем согласиться — это к исчезновению из его жизни Гермионы. Какая семья? Кто может заменить её и стать для него ближе? Да такого человека просто не существовало ни в магическом мире, ни в маггловском. Потому что Гермиона и есть его семья. Его самый близкий человек. Он же любит её. Любит по-настоящему глубоко.

Вмиг всё стало ясно и понятно и губы сами расползлись в улыбке. Гарри будто бы решил сложнейшую задачу и был невероятно горд собой.

Гермиона, как и собиралась, организовала себе в Выручай-комнате лабораторию для варки эликсира и проводила там всё свободное время. У Гарри дела шли немного хуже, он так и не мог придумать, как изловить акромантула. Отправляться в одиночку в лес было страшно, девушек с собой тащить он точно не собирался, а от Рона и Хагрида ничего путного ждать не приходилось. Первый боится пауков больше, чем весь магический мир Волан-де-Морта, а второй — по-отечески их любит, даже если они пытаются его сожрать. В общем, от таких помощников толку мало…

Так пролетела неделя. Погода стояла прекрасная, почти летняя. Природа словно ожила. Ярчайшая зелень на деревьях ещё не успела потемнеть или запылиться, небо отдавало лазурной голубизной, а солнце подмигивало всем из-за верхушек вековых сосен Запретного леса.

Школьный чемпионат по квиддичу закончился, поэтому студенты предпочитали коротать выходные в Хогсмиде, шатаясь по лавочкам и местным кафе.

Гарри не сдержался на одном из последних уроков по Защите и надерзил Снейпу, за что был отправлен в субботу на отработку к Филчу. А Гермиону Луна чуть ли не силком вытащила на прогулку, мотивируя тем, что для восстановления сил необходим отдых и перезагрузка.

Они шли по знакомой каменной дорожке, сквозь которую проглядывала ярко-зелёная трава и мелкие жёлтые цветочки, названия которым Гермиона не знала. Луна нацепила на себя огромную цветную шляпу с широкими полями, утверждая, что та защищает её от солнцепухов. Гермиона даже не стала уточнять, кто это такие, лишь поглядывала как смешно подпрыгивают при ходьбе длиннющие серьги в виде редисок, которые Луна явно любила и часто носила.

Побродив по центральной улице деревни, они немного утомились и зашли в «Три метлы» немного перекусить. Гермионе хотелось ещё раз обсудить с Луной ритуал и попросить помощи в проведении.

Они негромко переговаривались, когда взгляды немногих присутствующих устремились на дверь. Статный, огромный и суровый, словно высеченный из скалы мужчина, вошел в паб и обвел тяжёлым взглядом всех учеников, выискивая кого-то.

Появление такой колоритной фигуры не могло не привлечь всеобщее внимание, даже Гермиона и Луна уставились на него, открыв рты. Но что ещё сильнее отвлекло девушек, так это появление испуганного МакЛаггена, подсевшего к ним за стол.

— Спасите меня! — потребовал он.

Гермиона хотела было возмутиться и прогнать его, не понимая, откуда он вообще взялся, но тут таинственный незнакомец шагнул к ним.

— Кормак! Я зачем нанял репетитора и снял комнату для ваших занятий? Чтобы ты от него сбегал? Ты рискуешь не сдать ЖАБА в следующем году, — раздался бархатный, высокий бас, близкий к баритону.

Обе девушки уставились на Атланта, возвышавшегося над их столом. Они догадались, что это мистер МакЛагген. Интересно, а Кормак догонит отца к двадцати, двадцати пяти годам?

— Прости, отец… Просто выходные я так хотел провести со своими подругами. Это Луна Лавгуд и Гермиона Грейнджер.

— Здравствуйте, мистер МакЛагген, очень приятно познакомиться. Простите, что из-за нас ваш сын пропускает занятия, — обезоруживающе улыбаясь, произнесла Луна.

— Девушки… — лицо мужчины озарила понимающая улыбка. — Мне тоже очень приятно.

— Отец, зачем мне вообще нужны эти руны и нумерология? — осмелел Кормак.

— Понятия не имею. Меня и дядю Тиберия в свое время на эти предметы записал наш отец — твой дед, а деда его отец, и так далее. И я тоже не знал, зачем мне нужны руны и нумерология, вдобавок к уходу за животными. Наверное, чтобы не было времени валять дурака… — почесав затылок, ответил мужчина.

— Я бы мог попробоваться в профессиональном квиддиче после школы, это гораздо перспективнее!

— После того как ты в первую же свою игру, будучи вратарем, вырубил своего же капитана? Сильно сомневаюсь, сынок, что тебя даже в «Пушки Педдл» возьмут.

Отец Кормака ещё раз окинул взглядом сына, хмурящуюся Гермиону, которая ждала, когда МакЛаггены уже свалят куда подальше, и мечтательную Луну, с интересом разглядывающую мужчину.

— Ладно, сегодня сделаю исключение, но в следующие выходные я не потерплю прогулов.

— Сэр, — обратилась к мужчине Луна, — а можно написать ваш портрет? У вас удивительно фактурная внешность. Вы могли бы послужить на благо искусства…

Мужчина удивленно посмотрел на девушку, подумал с полминуты, а потом задорно хохотнул:

— Если Кормак хорошо сдаст ЖАБА, то буду рад увидеть его гостей летом. Там и об искусстве поговорим.

— Прекрасно! — похлеще солнца просияла Луна. — Кормак, тебе нужно усиленно готовиться. Ты же невероятно умён!

Мистер МакЛагген удивлённо вскинул брови, оценивая странную компанию своего сына, и по-мальчишески подмигнул ему.

— Ладно, не буду вам мешать. Но это в последний раз.

Когда за ним захлопнулась дверь, Кормак облегчённо выдохнул и упал головой на стол.

— Ух! Пронесло, слава Мерлину!

— Кормак, а ты правда пригласишь меня в гости на лето? — захлопала своими огромными глазами Луна.

— Конечно, — расплылся тот, вот только мне нужно подтянуть руны и нумерологию, а то отец меня убьёт. О, Грейнджер, может, ты со мной позанимаешься, а?

— Чего? — Гермиона свела брови и грозно посмотрела на него, с каждой минутой раздражаясь всё больше.

— Ну правда, я бы тоже мог что-нибудь для тебя сделать! Хочешь, набью морду белобрысому Хорьку, за то, что обзывается? Мне это раз плюнуть! — МакЛагген заметно оживился и сжал пальцы, демонстрируя огромный кулак.

— Ну… — задумалась Гермиона, — помоги лучше Гарри добыть акромантула. Мне он будет нужен в следующее воскресенье. Только не спрашивай для чего!

— Акромантула? — лицо Кормака удивлённо вытянулось. — Да легко, только знать бы где искать эту тварь.

— Их целое поселение в Запретном лесу. Гарри знает.

— Ну замётано! — МакЛагген откинулся на стуле и скрестил руки на груди. — Пожалуй, я угощу вас сливочным пивом!

Гермиона закатила глаза, понимая, что так просто сегодня от него отделаться не удастся, а вот Луна была вполне довольна и даже поцеловала Кормака в щёку.

* * *

К середине следующей недели Дамблдор снова исчез из школы и вернулся только в субботу. Никто не знал, куда отлучается директор и что за дела у него могут быть вне Хогвартса. Гарри больше не получал от него посланий и не разговаривал с ним. Директор будто бы решил проучить его за неповиновение и отдалился. Когда-то на пятом курсе Дамблдор уже использовал тактику избегания Гарри, прикрываясь благими намерениями. Тогда это очень расстраивало. Сейчас же Гарри было абсолютно плевать. Он уже хотел поставить своеобразную точку во всей этой истории и ждал ритуала, полагаясь на судьбу.

Гермиона же, наоборот, с приближением волнующей даты переживала всё больше. Одно дело разбирать странный ритуал, как научную теорию, а другое — проворачивать подобную тёмную магию в стенах школы, да ещё и где в качестве «подопытного» будет твой лучший друг. Подобная ответственность давила на неё, как небесный свод на плечи Атланта. Гермиона боялась и, наверное, впервые в жизни была неуверена в своих силах. Просто на кону для неё стояло слишком многое.

Гарри видел, как нервно она заламывает руки, с каким остервенением орудует пером на уроках, как подрагивают её губы и блестят глаза. Она пыталась всё проконтролировать и даже уговорила Кормака помочь в охоте на акромантула. Гарри, хоть и недолюбливал этого верзилу, понимал, что тут он может и пригодиться.

После уроков они много бродили по окрестностям, присматривая место для ритуала. Нужно было что-то спокойное и отдалённое от чужих глаз, где им никто не помешает. Всё-таки притащить огромного паука в замок и остаться незамеченными — задача не из лёгких. Наконец, они нашли на окраине Запретного леса небольшую полянку. На ней и решили остановиться.

Чтобы минимизировать риски, ритуал было решено проводить в районе обеда. Студенты и преподаватели будут заняты приёмом пищи, да и в лесу будет не так страшно и опасно, как ночью.

Гарри не спалось, хотя в субботу все они отправились по своим спальням значительно раньше обычного, так как предстоял ранний подъём. Гермиона с Луной собирались готовить место для ритуала, а им с МакЛаггеном необходимо как-то изловить акромантула. Если это сделать не удастся, то ритуал было решено перенести на другой день.

Гарри не мог уснуть и бесцельно лупился в потолок, когда полог его кровати распахнулся и внутрь протиснулась знакомая лохматая голова.

— Тоже не спится?

— Ага, — кивнул Гарри, отодвигаясь в сторону и освобождая для неё место.

Гермиона намёк поняла и через пару секунд уже лежала рядом, а потом прошептала:

— Я боюсь.

— Тёмной магии? — Гарри ведь понимал, что она бы ни за что раньше не согласилась участвовать в подобном. Это противоречило железобетонным принципам Гермионы Грейнджер.

— Не совсем, — она нашла его ладонь под одеялом и сжала её. — Иногда эта вся теория кажется мне бредом, и я боюсь, что внушила тебе и себе ложную надежду. Но больше всего я боюсь навредить тебе, Гарри. А если что-то пойдёт не так? — её голос почти умолк на последней фразе.

— Всё будет хорошо, Гермиона. Ты же никогда не ошибаешься. Я доверяю тебе и верю в тебя.

Подруга втянула носом воздух и придвинулась ближе, укладывая голову ему на грудь. Гарри осторожно обнял её. Сердце затрепетало, словно пташка, попавшая в силки. Волнение приятно покалывало кожу, ведь не каждый день в твоей постели оказывается красивая девушка. Да ещё и та, которая тебе безусловно дорога. Дороже всех на свете.

В этом действии не было ничего неприличного, выходящего за рамки дружбы. Они оба были одеты в пижамы и до этого неоднократно засыпали вдвоём на диване в гостиной. Но тем не менее, Гарри чувствовал, что сейчас между ними происходит что-то более личное и интимное, нежели раньше. И ему это нравилось. Он улыбнулся и закрыл глаза, продолжая аккуратно перебирать пальцами кудряшки Гермионы.

* * *

Вот и наступил первый день лета. Они проснулись рано безо всякого будильника. Рон громко похрапывал на соседней кровати, да и остальные парни в спальне ещё видели десятый сон.

— Жду тебя внизу, — бросила Гермиона и умчалась прежде, чем Гарри успел заметить её порозовевшие щёки.

Через полчаса друзья в компании Луны и Кормака направились к Запретному лесу, стараясь не попадаться на глаза преподавателям. Гермиона захватила с кухни бутерброды и термос с чаем, поэтому на опушке, где Хагрид иногда проводил свои занятия, они сделали привал и немного перекусили. Затем Гермиона снабдила всех инструкциями и пообещала МакЛаггену убить его собственноручно, если с Гарри что-либо случится в логове акромантулов.

— Грейнджер, да хватит зудеть, будто ты его мамаша, — хохотнул Кормак, который неизвестно где раздобыл биту и взял её с собой. Возможно утащил у кого-то из загонщиков. — Верну я тебе твоего сынка живым и здоровым!

Гарри лишь закатил глаза. Если МакЛагген считал, что он смешно шутит, не стоило его разочаровывать. Гермиона же фыркнула, смерив верзилу уничижительным взглядом, а потом обняла друга.

— Удачи, — прошептала она, — и если что-то пойдёт не так, уносите ноги, мы перенесём ритуал на другой день.

Тот кивнул, похлопав её по спине, и через несколько минут уже скрылся вместе с МакЛаггеном в чаще леса.

Гермиона с Луной отправились на поляну, где нужно было всё подготовить для предстоящего ритуала. Как только они оказались на месте, Гермиона очертила палочкой внушительных размеров круг и произнесла специальное заклинание барьера — границы окружности вспыхнули огнём. Теперь внутрь круга могли проникнуть только те, кого она сама проведёт туда.

Луна наблюдала за ней и за порхающими вокруг насекомыми, сидя на небольшом бревне рядом. Гермиона позвала её больше для моральной поддержки. Она ещё раз пробежала глазами по книге и по строчкам дневника и принялась вычерчивать внутри круга рунные знаки. Действовала она сосредоточенно и очень внимательно. Вся работа заняла около часа времени, так как она никуда не спешила и по нескольку раз перепроверяла результат, сверяясь с книгой.

Когда основные приготовления были окончены, Гермиона расположилась рядом с Луной и принялась прокручивать в голове слова древнейшего заклинания, которые ей предстояло произнести. Она, хоть и выучила их наизусть, чувствовала, что с каждой минутой её накрывает всё большим беспокойством. В горле пересохло, а руки немного дрожали, когда она перелистывала страницы, контролируя свою память, хотя в этом и не было особой нужды.

Ещё через полчаса тревога разрослась в её теле до невероятных размеров. Да чем она только думала, отправив Гарри в логово опаснейших тварей на пару с каким-то недоумком? Силы-то в МагЛаггене было предостаточно, зато мозгов явно не хватало. А если, что-то пойдёт не так? Нельзя было разделяться. Нужно было идти всем вместе, а потом уже готовить площадку для ритуала. Это было её упущение, её план был несовершенен! Хотя она и руководствовалась тем, чтобы минимизировать количество времени, проводимое в Запретном лесу, что-то пошло не так… Ей казалось, что произойдёт что-то страшное.

За спиной хрустнула ветка, и она вскочила, словно ужаленная, и вскинула палочку. Но тут из кустов показалась внушительная фигура МакЛаггена, который вытащил на поляну оглушённого акромантула. Следом из кустов вышагнул Гарри. Он выглядел немного потрёпанным, но с ним явно всё было в порядке, и Гермиона облегчённо выдохнула.

— Держи своё чучело, — хвастливо заявил довольный Кормак.

Гермиона кивнула, передала свою сумку Луне и направилась внутрь круга, за руку втягивая туда МакЛаггена. Тот, в свою очередь, протащил через барьер паука и разместил его прямо в центре сооружённой конструкции.

— Спасибо, — сухо поблагодарила Гермиона. — Теперь можешь идти в замок.

— Эй, мне же любопытно, что это вы тут затеяли, ребятки! — возмутился гриффиндорец.

— Мне не нужны лишние зрители. Луна тебе потом всё расскажет. Мы скоро вернёмся, — строгим тоном отчеканила она и посмотрела на Кормака так, что тот стушевался и решил не спорить.

— Ну ладно… Тогда я вас на берегу Чёрного озера подожду, — он повернул голову в сторону Луны, словно искал одобрения.

— Ага, — кивнула та. — Мы скоро присоединимся к тебе, Кормак. Нам просто нужно выловить мозгошмыга-душегуба.

— Луна! Ты, кстати, тоже можешь идти, это ведь опасно, и если кто узнает…

— Гермиона, это же уникальный научный эксперимент! Я ни за что не пропущу его! Я никогда не видела такого мозгошмыга в живую, — при этих восторженных словах, Луна нацепила на себя свои странные огромные очки и сложила руки на коленях, словно приготовившись к просмотру фильма в маггловском кинотеатре.

Гермиона не стала с нею спорить. Она подождала, когда МакЛагген скроется за деревьями, достала диадему из сумки и положила её рядом с акромантулом.

Гарри осторожно опустился на бревно рядом с Луной, на всякий случай держа палочку наготове. Кто знает, как поведёт себя крестраж Реддла во время ритуала. Недавно Гарри выучил странное заклинание из учебника Принца. Там стояла пометка «для врагов». Гарри готов был применить его, если что-то пойдёт не так.

Гермиона собралась с мыслями, попросила поддержки у Мерлина и полоснула «Секо» по одной из лап паука. Густая голубоватая жидкость потекла по поляне прямо к диадеме. Гермиона достала из кармана мантии пузырёк с эликсиром. Капнула строго семь капель на крестраж, глубоко вздохнула и принялась читать заклинание. Формула была длинной, словно молитва на латинском языке. Гарри ничего не понимал, просто, замерев, смотрел на происходящее. В какой-то мере в данный момент решалась его судьба. Если этот ритуал пройдёт удачно, то у него появится вполне ощутимый шанс остаться в живых.

По мере произнесения новых и новых слов, Гарри стал ощущать небольшое покалывание в шраме и слегка поморщился. А потом его глаза в страхе распахнулись. Едва Гермиона замолчала, окончив чтение сложной формулы, руны по кругу вспыхнули зелёным огнём, тёплый весенний воздух вмиг потяжелел, стал душным и горячим, сдавливающим горло. И лес накрыл купол жуткого крика, от которого заледенела кровь.

Гермиона в панике сделала шаг назад. Над лежащей на земле диадемой разрастался сгусток тёмной энергии. Он становился всё больше и больше, от него веяло смертью и холодом. Очертание, походившее на огромного дементора, зловеще расхохоталось, взмыло вверх и на огромной скорости бросилось назад, врезаясь в тело акромантула.

Резкая боль пронзила голову Гарри. Он закричал, падая на землю. Шрам горел огнём. Гермиона развернулась, чтобы бежать к нему, и тут услышала лязгание хелицер у себя за спиной. Земля затряслась под ногами. Она обернулась и завизжала — над ней возвышалось неведомое чудище в виде увеличенного в несколько раз тела и без того гигантского паука, но глаза… Глаза монстра были человеческие.

— Ступефай! — выкрикнула Гермиона и бросилась прочь из круга. — Луна, что с Гарри! Помоги же ему, Мерлина ради! Что происходит?

Гарри же катался по земле, корчась от боли. В его голову, казалось, заливали расплавленный металл.

Гермиона упала на колени, пытаясь помочь ему подняться и, надеясь, что магия круга сдержит то чудовище, которое они разбудили. То действительно билось о невидимые стены, словно пойманный в загон дракон. Но Гермиона с ужасом отметила, что часть рун уже погасли, а значит защита ослабевала.

— Гарри, вставай же! — они с трудом подняли его на ноги. — Луна, его нужно отвести в Больничное крыло к мадам Помфри!

Её мозг паниковал! Дура! Какая же самоуверенная дура! Как она могла так рисковать и браться за непроверенную тёмную магию?! Ещё и на Гарри собиралась пробовать! Хотя… Ритуал-то был рабочим! Ей же удалось извлечь эту дрянь из диадемы! Гарри может так реагировать именно из-за их связи! Существо внутри него почуяло родственную душу и тоже рвётся наружу.

Вызволенная из заточения тварь, истекая слюной, рвалась в их сторону. А Гарри с трудом стоял на ногах. Гермиона чувствовала, что времени совсем мало.

— Сектумсемпра, — с трудом прошептал Гарри, пока Гермиона поднимала его выроненную палочку.

— Что?

— Сектумсемпра от врагов. Заклинание Принца, — состояние друга было полуобморочным, он продолжал сжимать руками голову и даже с помощью Луны еле передвигался.

— Хорошо! — Гермиона всучила Луне палочку Гарри. — Прошу доставь его до мадам Пофмри, Луна! Я… я задержу эту дрянь! Если будет совсем плохо, зови Дамблдора! Расскажи ему о ритуале, книги и эликсир есть в моей сумке. Но это на крайний случай!

Гермиона хоть и не доверяла директору, почему-то была уверена, что тот не должен дать Гарри умереть… Не сейчас.

— Гермиона, это очень сильный душегуб, боюсь ты…

— Идите же! — закричала Гермиона, буквально толкая их вперёд.

Как только друзья скрылись за деревьями, последняя руна, сдерживающая чудовище внутри круга, погасла. Существо с душой Волан-де-Морта внутри издало довольный рык и, перебирая лохматыми лапами, двинулось в сторону Гермионы. Монстр был крупнее и гораздо опаснее обычного акромантула.

— Ступефай! Ступефай! — выкрикивала Гермиона, но заклинание, врезаясь в громадного паука, рассыпалось на искры и лишь чуть замедляло его на несколько секунд. — Ступефай!

Мозг Гермионы лихорадочно перебирал знакомые заклинания, чем бы посильнее шарахнуть эту тварь. Она была слишком мощная для обычного живого существа.

Акромантул наступал, Гермиона ринулась в чащу леса. Ветки зарослей кустарников хлестали ей по лицу. Она кинула «Бомбарду», но промазала. На какой-то момент её охватило полнейшее отчаяние, твердившее о поражении, а значит, о скорой смерти. Гермиона запнулась о корень огромного дерева и расстелилась на земле. Резко перевернулась и завизжала от ужаса, так как хелицеры паука, на которых поблёскивал яд, медленно опускались прямо на неё. Она попыталась отползти, но огромная лохматая лапа врезалась в землю прямо за её спиной, а жуткие глаза чудища смотрели на неё, проникая в самую душу, вытаскивая наружу самые глубинные страхи.

Нет! Нет! Она не хотела умирать! Не так и не сегодня!

— Сектумсемпра! — её отчаянный крик разрезал звенящую тишину, непривычную для Запретного леса.

Почувствовав волну мощнейшей зловещей магии, лесные эльфы, феи, кентавры и другие обитатели дикой природы постарались оказаться как можно дальше от места её сосредоточения. Даже птицы и насекомые, казалось, испарились.

Светлый мощный луч сорвался с конца её палочки и врезался в тело жертвы. Монстра отбросило назад, а одна из его конечностей оказалась отсечена и осталась в стороне.

Гермиона вскочила на ноги, её глаза распахнулись от ужаса. Туловище чудовища сплошь покрыли глубокие разрезы, из которых сочилась голубоватая кровь. Она развернулась, желая убраться отсюда побыстрее, но существо с душой Волан-де-Морта, собрав силы, в огромном прыжке сбило её с ног и повалило на землю. Палочка выпала из рук Гермионы, и она завизжала, услышав, как у её уха щёлкнули массивные челюсти.

Барахтаясь из последних сил, Гермиона перевернулась на спину, чтобы хотя бы плюнуть в рожу этой злобной твари. Из глаз акромантула, сочилась ненависть. Его челюсти распахнулись, и девушка в панике зажмурилась.

Вспышка света обожгла глаза сквозь веки. До слуха донеслось какое-то неизвестное заклинание, и красный луч отбросил монстра к стволу огромного дерева, покрытого мхом.

Взгляд Гермионы упал на чьи-то массивные ботинки, вышагнувшего из чащи человека. Она подняла глаза выше и увидела форменную красную мантию.

«Авроры?» — мелькнуло в голове, но она всё ещё не могла поверить в то, что ещё жива.

Однако чудовище не собиралось сдаваться. Оно недовольно тряхнуло головой и мигом оказалось на ногах, делая резкий прыжок в сторону «спасителя» Гермионы. Тот отскочил в сторону, перекатившись по земле, и выпустил в акромантула ещё несколько сильнейших заклинаний. Несмотря на меткость попадания, паук замедлился всего на пару секунд, а потом лязгнул хелицерами и снова ринулся вперёд.

— Что ты за тварь?! — выкрикнул аврор, кидая «Бомбарду Максима» — которая попросту отскакивала от тела чудовища, будто то было покрыто бронёй.

Гермиона в шоке отползла в сторону, понимая, что не может сейчас заполучить свою палочку, та как раз находилась под акромантулом.

— Авада Кедавра! — донеслось до слуха абсолютно с другой стороны, и она вздрогнула от этого сочетания слов, так как знала, что это самое страшное Непростительное заклинание.

Из-за ствола дерева появилась вторая фигура в красной мантии, и зелёная вспышка света, сорвавшаяся с палочки незнакомца, заставила гигантского паука застыть на месте и через мгновение рухнуть на землю.

«Разве авроры могут использовать Непростительные»?

— Вставайте, девушка. Вы целы? — незнакомый мужчина, на лице которого красовался грубый уродливый шарм, протянул ей руку.

— Да… спасибо, — оказавшись на ногах, она машинально поправила одежду и потянулась за своей палочкой, но «спаситель» опередил её, подняв волшебный инструмент с земли.

Его пристальный взгляд был вовсе не добрым, и ей вдруг стало не по себе.

— Майкл…

И Гермиона только сейчас перевела взгляд на второго аврора, который водил своей палочкой над телом мёртвого паука-гиганта.

— Да, это оно. Огромный сгусток тёмной магии. Обычные заклинания для него сродни щекотки, ты бы до ночи с ним кувыркался. Это не просто акромантул, так ведь, милочка? — при этих словах мужчина переключил внимание на неё.

Высокий с седыми волосами и крупным мускулистым телом он внушал ей страх. Сразу было понятно, что перед ней опытный боец. К тому же, запросто только что применивший запрещённое заклинание.

— Я… я не знаю, я просто гуляла, а этот паук напал на меня, — Гермиона старалась придать своему голосу как можно больше уверенности.

Она, конечно, была благодарна аврорам за спасение, но что они делают в окрестностях школы? Все же в курсе, что у Дамблдора с Министерством весьма противоречивые отношения.

Тот, со шрамом, которого звали Майкл, недобро ухмыльнулся, всем своим видом демонстрируя, что не особо-то ей поверил.

— Идём, — буркнул он, кивая в сторону.

Гермиона нехотя повиновалась. С одной стороны авроры были представителями Министерства и не должны причинить ей вреда, с другой же — они явно что-то заподозрили и вели её в сторону поляны, где она проводила ритуал. Делиться подобной информацией Гермиона не собиралась. Она знала, что это опаснейшая тёмная магия и подобные вещи преследуются по закону.

Пока её мозг усиленно искал лазейки и оправдания, они вышли на то самое место. К удивлению Гермионы, там работали ещё двое человек. Один внимательно изучал рунную последовательность и хмурился. Второй была относительно молодая женщина с убранными в строгий пучок светлыми волосами.

— Это и есть та самая тёмно-магическая тварь, за которой вы понеслись, ребятки? — поддела она коллег, смерив взглядом Гермиону, и рассмеялась. — Магическая Британия будет вам благодарна. Эта школьница просто эталон зла и опасности. Удивляюсь, как вы ещё живы, Тобиас.

— Не умничай, Эмили, — буркнул тот самый седой здоровяк. — Можешь прогуляться немного и увидишь монстра, которого, как мне кажется, создала вот эта прелестная школьница.

Он немного напоминал Грозного Глаза Грюма, отчего Гермионе стало совсем не по себе.

— Я не понимаю, о чём вы говорите, сэр! Я же сказала, что просто гуляла и на меня напал акромантул!

— Откуда ты узнала про этот ритуал? Сомневаюсь, что дедушка Альбус преподаёт подобное своим любимым ученикам? — Тобиас, казалось, видел её насквозь и продолжал давить. — ГОВОРИ!

Его голос перешёл на крик, и она вздрогнула.

— Говорю же, я не знаю…

— Как твоё имя?! Назови своё имя немедленно!

— Гермиона Грейнджер, — она дерзко вскинула подбородок. — Не смейте говорить со мной таким тоном, сэр! И отдайте мою палочку! Насколько я знаю, вы не уполномочены вмешиваться в дела школы, наш директор…

— Если ученики спокойно расхаживают по Запретному лесу и проводят опаснейшие тёмные ритуалы, которые не проводились уже около ста лет, думаю, Министерство имеет право вмешаться, — процедил аврор, сверля её взглядом. — Эмили, Майкл, — бросил он коллегам, — доставьте тело чудовища на место и вызовите специалиста из Отдела Тайн. Думаю, они прояснят нам недостающие детали.

— Да, сэр.

— Том, у тебя много ещё? — обратился он к аврору, изучающему рунный круг.

— Минут десять, сэр.

— Хорошо. Я забираю девчонку на допрос. Думаю, Веритасерум её разговорит. А ты, как закончишь, прогуляйся до школы и сообщи достопочтенному Альбусу, что мы это дело так не оставим.

— Вы не имеете права! Отдайте мою палочку! — возмутилась Гермиона, стараясь не выдать своего страха. Если они и вправду применят Веритасерум — ей конец.

Тобиас лишь ухмыльнулся и грубо схватил её за локоть.

— Я действую в рамках закона, деточка! Так что прекращай свою дешёвую браваду, пока я тебя не оглушил для удобства!

Гермиона выдернула свою руку из его хватки, но промолчала, оценивая обстановку. Она без палочки. Пытаться безоружной убежать от толпы авроров — затея, не выдерживающая никакой критики. Да и они по-любому найдут её в школе. Даже если бы она назвала им чужое имя, всё равно бы нашли.

— Мне… мне надо навестить друга в Больничном крыле. Можно… — на глаза Гермионы навернулись слёзы, ведь она до сих пор не знала, что же с Гарри.

— Нет! — рявкнул Тобиас. — Идём! И давай без фокусов!

* * *

Гарри с Луной не преодолели и часть пути, когда тот полностью отключился от адской боли. То, что происходило сегодня, не походило ни на что, испытываемое ранее. Будто какая-то сущность, заточённая в его теле, рвалась наружу, но не могла найти выход и поэтому разрывала его на куски.

Гарри с трудом соображал, но вместо мучительных приступов, бьющих в голову, в нём разрастался страх за подругу.

— Гермиона… Луна, там Герм… — это последнее, что он успел произнести перед тем, как потерять сознание.

Луна растерялась, ведь она была слишком маленькой и хрупкой, чтобы тащить на себе не слишком уж миниатюрного парня. Но тут глаз зацепился за фигуру МакЛаггена, разгуливающего по берегу Чёрного озера, и она принялась махать руками. К счастью, тот заметил сигналы и быстро направился в её сторону.

— О! Что опять случилось с этим задохликом? Грейнджер же орать будет, — Кормак удивлённо смотрел на бессознательное тело Поттера.

— Его надо доставить в Больничное крыло! Его мозгошмыг совсем сошёл с ума, это очень опасно, — пояснила Луна, радуясь, что подоспела помощь.

— И зачем мы только связались с этими двумя ненормальными, — проворчал Кормак, одной рукой поднимая Гарри на ноги, — лучше бы нарглов в Ванной Старост посмущали…

Луна очаровательно улыбнулась, и они быстро зашагали к замку.

* * *

Гарри корчился от боли, лёжа на кровати в Больничном крыле, и напуганная мадам Пофмри ничем не могла ему помочь. Она выглядела бледнее приведения, хаотично водила палочкой над его телом, бормоча себе под нос диагностические заклинания, хваталась за какие-то склянки с зельями, а потом в панике откидывала их прочь.

— Душегуб набирает силу, — глаза Луны стали неестественно большими. Она вдруг схватила ошарашенного Кормака за руку и потащила к выходу. — Нам надо к Дамблдору!

— К директору?! — возмутился тот. — Да ну его, старого пердуна! Ещё назначит нам отработки! И будем потом у огородного пугала с немытой головой котлы драить!

Но Луна настойчиво тянула его к лестнице, не сбавляя шага, и МакЛагген обречённо потащился следом. За последнее время он привязался к ней. Она была странная, часто несла какую-то чушь, но зато всегда смеялась над его шутками и придумывала кучу развлечений. Она искренне восхищалась его умом, силой и мужественностью. А ещё Луна Лавгуд была удивительно хорошенькой. Кормаку нравилось опекать её. Разогнав когтевранцев, потешавшихся над беззащитной девушкой, он почувствовал себя настоящим героем, каковым не ощущал себя на своём факультете, где его не сильно-то воспринимали всерьёз.

Оказывавшись у директорской башни, молодые люди вынужденно затормозили. На входе в кабинет Дамблдора посетителей ожидала огромная каменная горгулья, требующая назвать пароль, который был им неизвестен.

Луна растерялась, а вот МакЛагген очень разозлился, что какая-то статуя рушит им планы. Он вскинул свой огромный, словно булава, кулак и прогремел:

— А ну пусти нас внутрь, каменная башка, пока я не раскрошил тебя на кусочки!

К его собственному удивлению, горгулья отодвинулась в сторону и перед взором гостей появилась винтовая лестница, ведущая непосредственно в кабинет директора.

Дамблдор с задумчивым видом восседал за своим столом и жевал лимонные дольки, когда к нему ворвались двое запыхавшихся учеников.

— Мистер МакЛагген, мисс Лавгуд, — удивился он, смерив их проницательным взглядом из-под своих очков половинок.

— Профессор, Гарри в Больничном крыле. И он умрёт, если вы не поможете ему! — на одном вздохе выдала Луна, и это была самая эмоциональная речь из произносимых её когда-либо.

— Гарри?! — Дамблдор вскочил на ноги с такой прытью, будто был не столетним стариком, а юношей лет восемнадцати. — Но что произошло?

— Идёмте, профессор. У нас очень мало времени!

По пути в Больничное крыло Луна твердила про мозгошмыгов-душегубов, про исследования своей прабабушки, странную диадему и ритуал. Директор всё больше хмурился.

— Вам удалось извлечь душу… то есть мозгошмыга из диадемы? — переспросил он, почёсывая на ходу бороду.

— Да. У меня есть все записи. И даже эликсир есть. Мы сварили его с запасом, — Луна протянула ему книгу из сумки Гермионы, которая всё это время болталась у неё на плече.

Они уже подходили к владениям мадам Помфри, когда им дорогу перегородила профессор МакГонагалл.

— Господин директор, там авроры хотят переговорить с вами, говорят, они арестовали мисс Грейнджер за проведение запрещённого ритуала. Утверждают, что убили в лесу какого-то монстра, созданного тёмной магией! Я ничего не понимаю!

— Минерва, я всенепременно свяжусь с Министерством чуть позже, — заверил её озадаченный Дамблдор. — А пока скажи, что меня нет в школе и разузнай подробнее, что произошло. И напомни, что мисс Грейнджер является ученицей Хогвартса, а значит, находится под нашей защитой.

Если МакГонагалл и была удивлена, то вида не подала, а лишь сухо кивнула и удалилась. Луна, Кормак и Альбус Дамблдор вошли в Больничное крыло и услышали истошный крик Гарри.

Школьная целительница, бледная, как сама смерть, носилась по палате и, увидев, директора, чуть ли не кинулась обнимать его.

— Я ничем не могу помочь ему! Я ничего не понимаю! Нужно срочно доставить его в Мунго! Мистер Поттер умирает…

— Спокойно, Поппи, — севшим голосом произнёс Дамблдор, подошёл к кровати Гарри и провёл несколько раз палочкой над его головой.

Тот несколько раз дёрнулся и затих.

— Что? Что вы сделали, Альбус? Вы спасли его? — голос мадам Помфри дрожал от слёз.

— Боюсь, не совсем, Поппи. Я лишь выиграл нам чуточку времени. Душа разбужена, она рвётся на свободу. И либо мы дадим ей новое тело, либо она поглотит тело Гарри, — его взгляд устремился в одну точку и разговаривал он больше с самим собой, нежели со школьной медсестрой. — Боюсь, единственный шанс спасти Гарри — это повторить ритуал.

Он раскрыл переданную ему Луной книгу и стал просматривать записи. На обычно безэмоциональном лице старика мелькало неподдельное удивление. Неужели в бреднях сумасшедших Лавгудов скрывались такие древнейшие знания?

— Жертва, — протянул он, почёсывая бороду.

— Мы использовали акромантула, — не растерялась Луна.

— Неплохое решение. Жаль я отослал Хагрида по делам, тот бы мог изловить этого паучка…

— Я могу! — вдруг выступил Кормак. — Мы с Поттером уже поймали одного, делов-то!

— Мистер МакЛагген, вы действительно сможете справиться с акромантулом в одиночку? — глаза старика недоверчиво сузились.

— Да если хотите, я вам их двоих притащу! — хвастливо заявил гриффиндорец.

— Но это очень опасно, мистер МакЛагген. Осознаёте ли вы степень риска…

— Профессор, Кормак справится, я уверена, — перебила Луна, обескуражив всех искренней улыбкой. — Вы должны спасти Гарри.

— Хорошо, — покачал головой Дамблдор. — Я буду ждать вас в женском туалете на первом этаже, мистер МакЛагген. Вы знаете, где это?

— Там, где обитает очкастая вуайеристка Миртл? — хохотнул Кормак. — А вы шалунишка, однако…

Глаза Дамблдора слегка округлились, но тут Луна схватила МагЛаггена за руку и потянула его за собой, бросив на прощание:

— Я запомнила, как Гарри открывал Тайную комнату, господин Директор. Смогу повторить.

Когда они удалились, Дамблдор тяжело вздохнул. Стар он стал и невнимателен. Столько деталей упустил из вида. Ученики ловят акромантулов, проводят сложнейшие ритуалы, даже крестраж отыскали, который хранился у него под носом. И Тайную комнату уже чуть ли не каждый второй открыть может. Ну и дела. Совсем он стал плох. Видно, дело идёт к концу и не суждено ему стать свидетелем окончательного поражения Тома. Но Дамблдор надеялся, что хотя бы одно доброе дело ему совершить удастся.

* * *

Несмотря на окончание чемпионата школы по квиддичу, игроки команд не могли упустить столь чудесный солнечный день, чтобы не полетать, да не погонять мячи. На этот раз на поле собрались все команды, кроме слизеринцев, которые принципиально считали себя лучше остальных и тренировались только строго обособленно.

Гриффиндорцы очень удивились, когда увидели мчащегося к ним на метле Кормака МакЛаггена. Его новейший «Нимбус» резко затормозил около одного из загонщиков.

— Что решил к нам присоединиться, МакЛагген? — усмехнулся Ричи Кут. — Не терпится сбросить с метлы ещё кого-нибудь из своих?

— Ага. Тебя, например! — парировал Кормак, выхватывая у него биту, и скрылся из вида, быстрее, чем Ричи успел что-либо возразить.

— Зачем ему бита? — Джимми Пикс, провожал глазами красную точку, летевшую в сторону Запретного леса.

Ричи промолчал, раздосадованный тем, что так легко лишился своего инструмента.

* * *

— Проклятье! — ворчал запыхавшийся МакЛагген, волоча по земле за лапу огромного лохматого паука.

В его светлых волосах запутались листья, а на перепачканном лице застыло злобное выражение. Чёрт! Он умудрился сломать новейшую метлу. Отец его точно убьёт за такое. Будь проклят старый пердун Дамбдлор со своими акромантулами. Да и Поттер вместе с Грейнджер. Вечно вляпываются во всякую фигню. С задачей-то он, конечно, справился, но метлу было откровенно жаль. Да и новую мантию эти восьмилапые чудовища слегка потрепали.

— Ой, это что настоящий акромантул? — раздалось со стороны и, обернувшись, Кормак увидел Колина Криви, который застыл с открытым ртом.

— А что, сам не видишь?!

— Можно… можно я тебя сфотографирую? — в глазах Колина мелькнул такой восторг, что настроение МакЛаггена вмиг изменилось. А что? Возможно, потом это фото напечатают в газетах, и он прослывёт настоящим героем.

— Конечно! — он вдруг выпрямился, вытащил из волос застрявшую листву, и вытер грязь с лица. А потом поставил одну ногу на лапу оглушённого паука, и согнул руку, демонстрируя внушительные бицепсы.

Колин, пришедший в себя, схватился за колдокамеру. МакЛагген только успевал менять позы и уже совсем забыл про потерю метлы, как услышал знакомый мелодичный голосок.

— Кормак, нам бы поторопиться, — к нему спешила Луна, которая, поравнявшись с ним, встала на цыпочки и поцеловала его.

Криви не растерялся, запечатлев и этот момент на камеру.

— Идём.

Луна потянула МакЛаггена за собой, а тот уже улыбался в тридцать два зуба. Вокруг пели птицы, светило солнце, учебный год заканчивался. Оставалось только разобраться с поручением Дамблдора и затащить Луну в Ванную Старост. А там они могут хоть искусством заниматься, хоть смущать нарглов. Ему всё равно. Любое из этих развлечений таило в себе немалое удовольствие.

Они осторожно пробирались по коридору, когда услышали знакомые шоркающие шаги.

— Это Филч, — озадачилась Луна. — Не хотелось бы попадаться ему на глаза.

— Подожди-ка, — Кормак затаился за статуей рыцаря в доспехах, прикрывая Луну собой, а когда школьный завхоз вышагнул из-за угла, резко толкнул паука в его сторону.

Филч онемел и застыл каменным изваянием, когда над ним нависло лохматое чудовище. Луна уже подумала, что он сейчас завопит, что есть мочи, но ноги завхоза подкосились, и он без чувств рухнул на пол, роняя швабру и ведро, с которыми разгуливал по первому этажу.

— Ох! Его мозгошмыги умерли со страху, — задумчиво протянула Луна.

— Лишь бы сам не скопытился, — скорчился от хохота Кормак.

— Идём же. Нас директор заждался.

* * *

Дамблдор действительно уже был на месте. Он оперся на подоконник и внимательно изучал дневник прабабушки Луны. Рядом парило бесчувственное тело Гарри, которое он забрал из Больничного крыла. В отличие от Гермионы, Дамблдор понимал все последствия ритуала, для этого и решил проводить его в Тайной комнате. Нельзя было допустить, чтобы высвобожденное чудовище бегало по замку. Это могло привести к огромному числу жертв. В том числе и среди учеников.

По лесу ещё разгуливали авроры, а сталкиваться сейчас с представителями Министерства у него не было ни времени, ни желания. Досадно было, конечно, что они изловили мисс Грейнджер, но с этой проблемой он постарается разобраться чуть позже.

Сидящий у него на плече Фоукс курлыкнул, будто прочтя мысли хозяина. Плакса Миртл побаивалась директора и улизнула в мужской туалет на седьмом этаже, где ей составил компанию рыдающий Малфой, потому никто не нарушал покой старика, пока не скрипнула входная дверь.

Он с удивлением наблюдал, как Кормак МакЛагген втаскивает внутрь огромного акромантула. Зря он, выходит, сомневался в возможностях этого юноши. Ох, зря. Следом маленькими шажочками семенила Луна Лавгуд, которая, не теряя времени, подошла к умывальникам и что-то прошипела на знакомом, но непонятном ему языке.

Кран, с изображенной на нём крохотной змейкой, вспыхнул опаловым светом и начал вращаться. А потом погрузился вниз, открывая вход в Тайную комнату.

Ювелирным движением палочки Дамбллор отправил добытого МакЛаггеном акромантула в разверзшийся зев широкой трубы. Затем развернул бесчувственное парящее в воздухе тело Гарри горизонтально, взял его за руку и присвистнул фениксу. Фоукс взмыл вверх, подцепил ношу из двух волшебников и исчез вместе с ними в образовавшемся проходе.

— Ну и дела, — Кормак задумчиво почесал затылок.

Луна же смотрела вниз и таинственно улыбалась.

— Думаю, директор справится с мозгошмыгом-агрессором, — задумчиво протянула она через некоторое время. — Нам надо найти профессора МакГонагалл и разузнать, что там с Гермионой.

Гарри мог с уверенностью сказать, что попал в ад. Внутренности горели так, будто его жгли заживо, да ещё при этом ломали сразу все двести костей. Он слышал шипение змеи, видел умирающую маму, закрывающую его своим телом. Зловещий смех змеемордого монстра звучал где-то внутри его черепа, проникая ледяными пиками в каждое нервное окончание. Что-то инородное то пыталось завладеть его разумом, то рвалось наружу, отчего казалось, что тело сейчас расползётся по швам, будто наспех заштопанная рваными стежками одежда.

Сейчас он явно ощущал в себе наличие чего-то жуткого и чужеродного. Оно хотело поглотить его, сломать, подчинить. Но Гарри сопротивлялся. Он вспоминал родителей, друзей, тот первый и воистину волшебный поцелуй с Гермионой. И он чувствовал, как чудовище отступает. Оно боялось подобных эмоций и светлых чувств. Оно состояло из абсолютно других субстанций: зла, горя, страха, смерти. Гарри цеплялся за свои воспоминания, как тонувший за последний глоток живительного воздуха.

Крик, вырывавшийся из его горла, не походил на человеческий. Будто кричал сам дьявол. Гарри был уверен, что свихнулся от боли. Может, Тёмный Лорд поймал его и запытал до смерти?

Когда он с трудом разлепил веки, то провалился в новую галлюцинацию. Он лежал на полу просторной, тускло освещённой комнаты. Уходящие вверх колонны были обвиты каменными змеями, они поднимались до теряющегося во мраке потолка и отбрасывали длинные чёрные тени сквозь странный зеленоватый сумрак. Знакомая циклопическая статуя старца с обезьяньими чертами лица и длинной жидкой бородой, ниспадающей почти до самого подола каменной мантии. Он узнал это место. Это была Тайная комната.

Новый приступ боли электрическим разрядом прошёлся по его телу, и Гарри снова закричал. Голова метнулась вправо, и он увидел огромного паука, лежащего на полу, а рядом с ним стоял Дамблдор и произносил какие-то, казавшиеся смутно знакомыми, слова на латинском языке.

Гарри не знал, с какой стати обрывки его воспоминаний сложились в столь странные картины? Отчего в его голове всё настолько перемешалось? Где сон, а где явь? И если он уже умер, почему продолжает испытывать невыносимую боль?

Дамблдор вдруг замолк и, вскинув палочку, повернулся в его сторону. Гарри на секунду столкнулся с его светлыми голубыми глазами и, казалось, прочитал там озабоченность. А затем… Затем его шрам резануло так, будто кто-то изнутри ковырял его голову тупым клинком. Воистину дьявольский крик смешался с его собственным криком, из глаз полились слёзы, но Гарри казалось, что это кровь льётся ручьями по щекам. Внутри будто раздался взрыв, превративший внутренности в кровавые ошмётки, и Гарри окончательно потерял сознание. Последнее, что зацепило его боковое зрение — то, что лежащий на каменном полу акромантул зашевелился. Но Гарри не был уверен, что это не являлось игрой его истерзанного сознания.

* * *

В какой-то момент боль прошла, но измученное тело отказывалось слушаться Гарри. Он не чувствовал его. Совсем. Гарри уже подумал, что превратился в призрака, так как перед взором было всё то же подземелье, где когда-то прятался огромный василиск. Он увидел Дамблдора, который ювелирно кружился по комнате, несмотря на свой преклонный возраст. С палочки профессора срывались разноцветные лучи заклинаний, но в голове Гарри была блаженная пустота. Он ничего не слышал, не мог пошевелиться. Лишь наблюдал, периодически проваливаясь в небытие.

Вспышки заклятий отражались от огромного паука, словно лучи солнца от зеркальной поверхности. Максимум, что удавалось сотворить с ним — это дезориентировать на несколько секунд. Тогда монстр начинал вертеть по сторонам своими красными глазами, которые принадлежали уже не акромантулу, а тому, чья душа завладела телом опаснейшего магического животного. А когда приходил в себя, бросался в атаку с новой силой.

Было видно, что Дамблдор устал. Всё-таки годы брали своё, да и проклятая рука вытягивала все силы. Чудовище, казалось, чувствовало это и ликовало, оставаясь неуязвимым к большинству заклинаний. Профессор осмотрелся по сторонам, замешкавшись лишь на секунду — и это стало роковой ошибкой. Монстр кинулся вперёд и в яростном прыжке сбил старика с ног. Мощный удар спиной об пол выбил дух из директора, боль пронзила грудь, он не мог сделать вздох. Прежде чем в глазах потемнело, Дамблдор на последнем издыхании шевельнул палочкой, поднимая в воздух клыки василиска, и вонзил их в тело акромантула.

Душераздирающий безумный крик полоснул по нервам, и Гарри снова потерял сознание, уже не видя, как чудовище отлетело в сторону и забилось в конвульсиях.

* * *

Когда Гарри очнулся в следующий раз, то обнаружил, что лежит на кровати в Больничном крыле и смотрит на лампу, отбрасывающую на тёмный потолок круг золотис­того света. Он с трудом приподнял голову. Слева от него, на соседней кровати лежал кто-то очень знакомый — старый седовласый старец с чёрной, словно обугленной, рукой был без сознания.

«Дамблдор?»

В глазах Гарри двоилось, а от резкого движения закружилась голова. Он постарался сосредоточится и только сейчас заметил, что в углу комнаты перешёптываются школьная целительница и профессор Слизнорт.

— Мадам Помфри, да как же так? Почему же профессор Дамблдор не обратился ко мне ранее, а доверился этому шарлатану Снейпу? Вот мы видим, что из этого вышло. Северус никогда не был силён в лечебных зельях.

Гарри затаил дыхание и закрыл глаза, чтобы никого не спугнуть. Так… Что же ещё выкинул ненавистный Снейп?

— Да, профессор. Использование вашей мази уже возымело эффект. По крайней мере проклятие перестало распространяться дальше.

— Мой знакомый целитель из Америки, которому я написал сразу же, как произошло столь шокирующее событие, — переминаясь с ноги на ногу, продолжил Гораций, явно гордый собой, — прибудет со дня на день. Это величайший специалист Нового Света. Я изложил ему все вводные после нашего с вами обследования, и он уверен, что сможет помочь Альбусу.

— До сих пор не могу поверить, что он так запустил своё здоровье и даже не обратился ко мне! — всхлипнула Поппи, вытирая лицо платком. — Почему он доверил свое лечение профессору Снейпу? Он же даже не колдомедик!

— Ну, как мы видим, наш уважаемый директор тоже может ошибаться. После того, как Северус сбежал из школы, прихватив с собой Драко Малфоя, мы можем не сомневаться, кому он всегда был верен. Не удивлюсь, если он просто не хотел вылечить Альбуса, поэтому и использовал неэффективные зелья.

«Что? Снейп с Малфоем сбежали из Хогвартса?! Что происходит? Сколько он провалялся тут без сознания? И чёрт! Гермиона! Что случилось с Гермионой?!»

Профессор Слизнорт маленькими шажочками засеменил к выходу, и Гарри уже собирался выдать себя и завалить вопросами мадам Помфри, как в Больничное крыло влетели Рон и Джинни.

— Ну что? Как Гарри?

— Когда он придёт в себя? — наперебой взволнованно твердили они.

— Прошу не шуметь, молодые люди! Я сообщу, когда мистер Поттер…

— Кхм-кхм, — издал звук Гарри, приподнимаясь на подушках, и тут же три пары глаз обратились в его сторону.

— Гарри! — взвизгнула Джинни, бросаясь к кровати.

— Очнулся! — Рон так же проигнорировал строгий взгляд целительницы и подлетел к нему. — Как ты?

— Нормально, — прохрипел Гарри. — Что произошло?

— Вам надо отдыхать, мистер Поттер! — отчеканила мадам Помфри, быстро подойдя к нему и лёгким толчком заста­вив снова откинуться на подушки. — А вы, — она ткнула пальцем в обоих Уизли, — не устраивайте тут балаган. У вас есть пять минут, а потом прошу удалиться. Мистер Поттер был без сознания четыре дня, ему нужен покой.

Она резко развернулась и скрылась за ширмой.

— Сколько? Какой сейчас день недели? — Гарри ошарашенно хлопал глазами.

— Четверг, — хохотнула Джинни. — Надеюсь, ты хорошо выспался, капитан?

— Но что произошло? — Гарри осторожно прикоснулся к шраму на лбу.

По крайней мере его голова была цела, а не раскололась, словно скорлупа грецкого ореха, как было в его видениях.

Рон воровато посмотрел по сторонам, а потом прошептал:

— В общем, Дамблдор вытащил из-тебя эту штуку, Гарри! Луна рассказала нам! У него получилось!

— Что?

— Да! Он переселил его в какого-то монстра и сразился с ним. Луна сказала, что это произошло в Тайной комнате. Но битва отняла почти все его силы, и сам старик чуть не умер. Вас вытащил оттуда его феникс.

— Фоукс?

— Ага. И вот с тех пор вы оба в отключке. Единственное, что он успел произнести, чтобы его не отправляли в Мунго, а лечили здесь. Мы уж думали, ты не очухаешься…

— Тебе бы поесть, Гарри, — вставила Джинни. — А то выглядишь бледнее Малфоя.

— А тот, кстати, куда-то пропал. И Снейп больше не ведёт у нас занятия, — делился новостями Рон. — Ох, дружище, ты прости, что я как-то отдалился последнее время. Просто Лаванда требует кучу времени…

— А где Гермиона? — отмахнулся Гарри, и его сердце замерло в ожидании ответа.

— Ну… Её арестовали, — вздохнула Джинни.

— Арестовали?!

— Никто толком не знает, что произошло. Авроры засекли в Запретном лесу вспышку опаснейшей Тёмной магии. Говорят, она там проводила какой-то ритуал. Представляешь, наша вечно правильная Гермиона и тёмная магия, — Рон почесал затылок. — Ну, вот они её и загребли. Профессор МакГонагалл пыталась её вытащить, но Скримджер не хочет с ней даже разговаривать. А Дамблдор, как известно, с того самого дня не приходил в сознание. В школе сейчас дежурит Тонкс, как представитель Аврората, но она ничего не знает про Гермиону. Её взяли те, кто специализируются на древней Тёмной магии…

— Чёрт! — Гарри откинул одеяло, резко сел и тут же пошатнулся, так как голова снова закружилась. — Её надо вытащить оттуда, Рон. Гермиона нашла этот ритуал. Она пыталась спасти меня! Это из-за меня она там! Я сам переговорю с Министром… — Гарри постарался встать, но в глазах потемнело, и он обессиленно опустился на кровать.

— Мистер Поттер, да что же вы творите?! — к ним уже бежала мадам Пофри с целым подносом каких-то зелий. — Выпейте немедленно! Ваш организм очень ослаблен. А вы, — целительница цербером зыркнула на обоих Уизли, — выметайтесь отсюда. Время посещения окончено!

— Но… — попыталась возмутиться Джинни, но мадам Помфри была непреклонна. Она достала палочку и пригрозила ею непослушным ученикам.

Гарри залпом проглотил всё, что ему полагалось и сразу почувствовал себя немного лучше.

— Мадам Помфри, я должен идти! Мне нужно в Министерство. Там Гермиона…

Не в силах дальше вести споры, целительница взмахнула палочкой, и Гарри провалился в сон против своей воли.

* * *

Уж кого Гарри точно не ожидал увидеть около своей кровати при следующем пробуждении, так это улыбающегося МакЛаггена, который тут же прогремел на всю палату:

— О! Очнулся задохлик!

— Гарри, как ты себя чувствуешь? — вторил ему певучий голосок Луны, которая, как оказалось, сидела прямо на коленях Кормака и болтала в воздухе ножками. — Ты излечился от мозгошмыга-душегуба. Это так здорово! Ты просто обязан дать мне интервью! Отец с удовольствием напечатает тебя в «Придире». Тем более, в прошлом году ты интересовал людей даже больше, чем мощерогие кизляки.

— Мы принесли тебе поесть, — МакЛагген кивнул в сторону тумбочки, где стоял целый поднос с разнообразными яствами. — Медичка сказала тебе уже можно нормально питаться, а не только зельями из бутылочек.

— Спасибо, — буркнул Гарри, присаживаясь на подушки и потянулся к подносу.

Ему действительно нужно было подкрепиться и сбежать отсюда. Судя по заглядывающему в окно солнцу, уже наступила пятница, а значит, Гермиона пятый день находится под стражей, словно какая-то преступница. От этих мыслей слёзы наворачивались на глаза Гарри, а кусок не лез в горло, но он через силу пихал в себя еду. Что бы там не твердила мадам Помфри, он больше не мог здесь оставаться.

— Луна, есть новости от Гермионы? — с надеждой спросил он и тут же сник, так как когтевранка отрицательно покачала головой.

Дамблдор на соседней кровати по-прежнему находился без сознания. Откровенно говоря, Гарри не знал, почему директор спас его и провёл ритуал. Сейчас он уже понимал, что его видения были не совсем видениями, а воспоминаниями. Дамблдор ведь не собирался оставлять его в живых ранее, что изменилось?

Гарри не был уверен, что даже придя в себя, профессор расскажет ему правду. Слишком уж любил старик различные загадки и никому не доверял. Но, тем не менее, он отчаянно желал тому выздоровления, так как только Дамблдор мог повлиять на Министерство и спасти Гермиону.

Справившись с обедом, Гарри почувствовал себя намного лучше и потянулся за мантией.

— Куда это вы собрались, мистер Поттер? — мадам Помфри как раз направлялась к нему с новой порцией лечебных зелий.

— Я уже прекрасно себя чувствую. Могу я вернуться, к занятиям? — решил слукавить Гарри, главной задачей которого было покинуть Больничное крыло.

Целительница протянула ему очередной флакончик, который он осушил даже не поморщившись, несмотря на горький вкус. Затем сделала несколько взмахов палочкой над его головой и упёрлась руками в бока.

— Хорошо, мистер Поттер. Но прошу вас не перенапрягаться и не получать новых травм, хотя бы до своего полного выздоровления.

Дважды повторять не пришлось. Гарри накинул мантию прямо поверх пижамы и помчался прочь прежде, чем из уст Кормака вырвалась очередная колкость. Гарри добрался до башни Гриффиндора, наспех принял душ, натянул чистую одежду, которую вытащил из чемодана и кое-как разгладил магией. Бытовые чары не были его коньком.

Гарри стало плевать на Волан-де-Морта и собственную безопасность. Ему было необходимо увидеть подругу, и он сделает это во что бы то ни стало. Гарри дико раздражало бездействие остальных. Можно было подумать, что вместе с Дамблдором впали в спячку все остальные представители Ордена Феникса. Никто, кроме, пожалуй, МакГонагалл, даже не попытался вытащить школьницу из лап Министерства. А подруга, между прочим, в очередной раз спасла ему жизнь.

У выхода из замка Гарри буквально врезался в Тонкс, которая выглядела очень озадаченной и, видимо, несла тут свою вахту.

— О, Гарри! Я рада, что тебе уже лучше. Как Дамблдор?

— Он пока не пришёл в себя, — буркнул парень и уже собирался бежать дальше, но передумал. — Слушай, Тонкс, мне нужно увидеть Гермиону…

Прежде, чем Тонкс успела что-либо ответить, в дверях появились Молли и Артур. Миссис Уизли тут же кинулась обнимать его.

— Ах, Гарри, как я рада, что ты поправился! Мы так спешили навести тебя и Дамблдора, — она смахнула со щеки слезу, пока Артур, переминаясь с ноги на ногу, топтался рядом.

— Мы должны помочь Гермионе! — Гарри уже совсем отчаялся. Ему казалось он попусту теряет время, ведя бесполезные разговоры. Почему он должен объяснять взрослым людям прописные истины?

— Кхм, — подал голос Артур. — Тут такое дело… Ею занимается лично Тобиас Леман, а он у Министра на особом счету — его правая рука. К ней даже меня не пустили. Говорят, дело серьёзное, так как она экспериментировала с опасной тёмной магией…

— Так чего мы ждём? Когда Гермиону осудят и отберут у неё палочку? — Гарри не заметил, как повысил голос на мистера Уизли, отчего ошарашенная миссис Уизли прикрыла рот рукой.

— Милый, не волнуйся… Альбус всё решит…

— Дамблдор без сознания! И неизвестно, когда придёт в себя! — перебил её Гарри, закипая всё больше. — Вы как хотите, а мне нужно в Министерство!

— Тебе нельзя покидать школу, — озадачилась Тонкс, преграждая ему путь. — Это очень опасно.

— Можешь пойти со мной, если хочешь! — дерзко парировал Гарри. — Вы не удержите меня здесь! Я всё равно сбегу и отправлюсь туда!

— Но тебя вряд ли пустят к ней, — пролепетал Артур, видя, что парень настроен более чем серьёзно.

Гарри стиснул челюсти и сжал руки в кулаки. Только сейчас он полностью осознал, что весь Орден Феникса без Дамблдора рассыпался на куски. Они были неспособны действовать решительно.

— Ладно, — Тонкс дунула на свою фиолетовую чёлку и шагнула вперёд. — Попробуем связаться с Аластором. Думаю, он выбьет нам хотя бы одно свидание. Только чур держишься рядом. И не вздумай удирать от меня!

— Спасибо, — кивнул Гарри.

— Сгоняй пока на кухню и захвати что-нибудь съестного, вряд ли в изоляторе прилично кормят. Я пока свяжусь с Грюмом и сообщу, что мы скоро прибудем в Министерство. Они с Леманом не особо-то ладят. Каждый мнит себя лучшим аврором.

Гарри закатил глаза, но совета всё-таки послушался. На кухне Хогвартса домовые эльфы с радостью снабдили его остатками вкусного пирога, который был надёжно спрятан в карман мантии.

Спустя двадцать минут они с Тонкс вышли за границу антитрансгрессионных чар и переместились к знакомой телефонной будке.

7 июня 1997 года. Хогвартс.

Гарри вернулся из Министерства в прескверном настроении. Дневное солнце уступило место вечерней прохладе, и студенты с удовольствием выползли на улицу, прогуливаясь по окрестностям замка. Предвкушение каникул уже витало в воздухе, что не радовало только Гарри. Мало того, что он ненавидел возвращаться на лето к Дурслям, так теперь ещё и лучшая подруга находилась за решёткой, словно какая-то преступница. И всё это по его вине! Может, не зря Снейп так его ненавидел, от него и вправду одни только неприятности!

В спальне мальчиков не было ни души. Рон, как обычно, где-то миловался с Лавандой, а Дин, вероятно, с Джинни. Невилл с наступлением тёплой погоды поселился в теплицах мадам Стебль и проводил там всё свободное время, ухаживая за различными растениями. Симус тоже куда-то запропастился. Он вообще всё ещё дулся на Гарри за то, что не попал в команду по квиддичу, ведь Гарри на правах капитана выбрал охотником Дина Томаса.

Гарри забрался в кровать прямо в одежде и задёрнул полог. У него не было ни сил, ни настроения с кем-либо разговаривать. А самое поганое — в голову не приходило ни одной идеи, как спасти Гермиону. Проклятый Скримджер оказался злопамятным сукиным сыном и с радостью припомнил ему рождественские каникулы и состоявшийся между ними неприятный разговор. Тогда Гарри не был слишком любезным и открыто раскритиковал политику Министерства, назвав себя человеком Дамблдора. А сейчас… Сейчас он был сам по себе. «Избранный», которого вечно кто-то спасает, а сам он никого спасти не может.

Гарри с силой ударил кулаком по подушке и уткнулся в неё лицом, не обращая внимания, что оправа от очков больно впилась в кожу. Он ненавидел бездействие, ненавидел чувствовать себя бессильным и бесполезным, а сейчас ощущал себя именно таковым.

* * *

На следующее утро, сидя в Большом зале во время завтрака, Гарри цедил тыквенный сок, не в силах заставить себя проглотить что-то более серьёзное. Он ужасно спал. На этот раз все его кошмары сводились вовсе не к Волан-де-Морту, а к подруге. Он видел бледную Гермиону в тюремной камере, видел зал суда и лицемеров, выносивших ей приговор, видел, как Амбридж со слащавой улыбкой ломает её палочку, а под конец проснулся от собственного крика, так как в последней зарисовке Гермиону вообще отправили в Азкабан и приговорили к «поцелую дементора».

Продумыванием планов в их трио всегда занималась подруга, Гарри же больше опирался на интуицию. Но в данной ситуации интуиция предательски молчала, и он чувствовал себя беспомощным и ужасно одиноким…

Кормак окончательно перебрался за стол Когтеврана и, похоже, навсегда решил проблему с пропадающими у Луны вещами. «Хоть какая-то польза от этого йети», — подумал Гарри, глядя на сияющую девушку. Парочку эти двое составляли странную, но, судя по всему, Луна была довольна и счастлива.

Гарри вздохнул, переводя взгляд на преподавательский стол, где теперь пустовали места Дамблдора и Снейпа. Профессор Слизнорт как раз запихивал в рот огромную сосиску, когда его отвлекла подошедшая к нему мадам Помфри. Гораций засуетился, вытер свои пышные усы и засеменил за целительницей к выходу.

В мозгу Гарри мелькнула догадка, и он быстро вскочил с места, не обращая внимания на что-то бубнившего с набитым ртом Рональда.

* * *

Приоткрытая дверь в Больничном крыле позволяла Гарри отчётливо слышать, как переговариваются мадам Помфри и профессор Слизнорт. А вот третий голос был ему не знаком: мужской, немного резковатый.

— Тёмное проклятие, очень мощное, — констатировал мужчина, и Гарри понял, что вероятно это и есть тот самый колдомедик из Америки, которого вызвал Слагги. — Мазь приостановила распространение — это хорошо. А вот плохая новость в том, что руку спасти не удастся. Вероятно, придётся прибегнуть к маггловскому способу — ампутированию.

— Но… он будет жить? — всхлипнула Поппи.

— Теперь будет. А сейчас, Гораций, я должен взглянуть на ваши запасы ингредиентов, нам нужно приготовить кое-что.

Следом мужчина проговорил какую-то незнакомую формулу, и Гарри услышал приближающиеся шаги.

— Когда он очнётся, заставьте его выпить вот это, — выдал мужчина последнюю рекомендацию перед выходом.

Мадам Помфри дрожащим голосом рассыпалась в благодарностях, а Гарри скользнул за угол, чтобы не быть пойманным за подслушиванием. Значит, Дамблдор выживет! Как бы противоречиво теперь Гарри не относился к профессору, тот оставался его последней надеждой. Только он мог тягаться со Скримджером и спасти Гермиону.

Гарри уже всерьёз обдумывал вариант проникновения в Министерство и похищения Гермионы. Вот если бы члены «Ордена Феникса» его послушали, встали на его сторону. Но все попытки подбить их на это заканчивались провалом. Даже Грозный Глаз Грюм, по словам Тонкс, не мог так безрассудно действовать без указа Дамблдора.

Разбирая мешанину в своей голове по полочкам, Гарри вышел на улицу и поплёлся, куда глаза глядят. Студенты проводили выходной со всей, присущей данному возрасту, беззаботностью. Веселились, летали на мётлах, наиболее взрослые — так вообще целовались у всех на виду, не обращая внимания ни на строгие замечания профессора МакГонагалл, ни на злобное ворчание Филча. Никто не хотел думать о возвращении Волан-де-Морта и о том, что грядут нелёгкие времена. О проклятом Тёмном Лорде постоянно приходилось беспокоиться только Гарри, который вопреки собственной воле оказался связанным с ним.

Но сейчас Гарри задумался абсолютно о другом. Он поглядывал на влюблённые парочки и вспоминал, как собирался пригласить Гермиону на свидание, если выживет после извлечения из своей головы крестража. И вот теперь он был жив и здоров, а подруга из-за него находилась в темнице. Руки Гарри непроизвольно сжались в кулаки, оставляя отметины от ногтей на ладонях. На мгновение он даже пожалел, что Малфой покинул школу. Было бы неплохо столкнуться с этим белобрысым слизняком и выпустить пар.

Гарри не заметил, как добрёл до Чёрного озера и открывшаяся его взору картина заставила его резко затормозить и распахнуть глаза. В воде в одних трусах стоял МакЛагген, держа в руке извивающегося гриндилоу. А под буком, растущем на берегу, расположилась Луна с мольбертом и красками, видимо, рисуя портрет гриффиндорца. Чуть поодаль несколько старшеклассниц пуффендуек сбились в кучку и смущённо хихикали, косясь на полуобнажённого парня в озере.

— О, Гарри, привет! — пропела Луна. — Кормак приручил гриндилоу, а я просто обязана это запечатлеть на холсте. Хочешь, потом я и тебя нарисую?

— Нет, спасибо, — буркнул Гарри и поспешил удалиться отсюда.

— Эй, Поттер! — заорал ему вослед МакЛагген. — Надеюсь, на следующий год место вратаря моё?! А то я из-за вашего акромантула лишился новёхонькой метлы!

— Посмотрим, — буркнул Гарри и ускорил шаг.

Хоть он и терпеть не мог своего однокурсника и не хотел быть ему обязанным, но из песни слов не выкинуть. Этот верзила на самом деле помог спасти его жизнь, будь он неладен.

* * *

Вернувшись в замок, Гарри совсем сник. Раньше можно было хотя бы с Роном попытаться придумать план спасения Гермионы, но сейчас в рыжего друга мёртвой хваткой вцепилась Браун, забирая всё его свободное время.

— Мистер Поттер, — услышал он за своей спиной, когда уже собирался ступить на лестницу.

Гарри обернулся. К нему спешила озадаченная Минерва МакГонагалл, перья на её шляпе чуть подрагивали при ходьбе.

— Профессор Дамблдор пришёл в себя и желает видеть вас, — официально продекламировала она.

— Дамблдор очнулся?! — Гарри чуть не подпрыгнул на месте и, не дождавшись ответа, понёсся в Больничное крыло.

* * *

— Тише, тише, мистер Поттер, — строго остановила его мадам Пофри, спешащая навстречу с целым подносом пустых бутылочек. На её лице читалось облегчение, было несложно догадаться, каким пациентом она только что занималась. — Господин директор ещё очень слаб, поэтому, прошу, не напрягайте его сильно.

Гарри лишь кивнул и направился к кровати, на которой лежал накрытый одеялами Дамблдор. Он заметно похудел и осунулся, кожа на лице приобрела желтоватый оттенок, а веки раскрывались чрезвычайно медленно, но тем не менее, он улыбнулся и спокойным голосом произнёс:

— Здравствуй, Гарри.

— Добрый день, профессор. Рад, что вы поправляетесь.

— О, да… — задумчиво вздохнул старик и одному Мерлину был известен ход его мыслей, — жизнь — удивительная штука, полная сюрпризов.

Гарри придвинул кресло поближе к кровати и расположился рядом. Ему хотелось торопиться, кричать, требовать спасти Гермиону, но он опасался того, что Дамблдор откажет ему или, что ещё хуже, опять впадёт в кому, и тогда последний шанс будет потерян. Поэтому Гарри, собрав в кулак всю силу воли, просто молчал, предоставляя директору время на размышления. Зачем-то же тот позвал его?

— Я должен извиниться перед тобой, — голос старика звучал с обычной уверенностью, но был чуть тише, чем обычно.

— За то, что готовили меня к смерти? — вопреки всему Гарри был спокоен.

Дамблдор виновато покачал головой.

— Я был слишком самоуверен и решил, что обладаю полной информацией. Я понимал, что Волан-де-Морт набирает силу и думал, что есть единственный способ эту силу остановить. Я не искал других способов и раскаиваюсь в этом. Следует отметить, что по моему самолюбию нанесён существенный удар. Как мало волшебников могли бы похвастаться тем, что отыскали то, что не удалось мне самому, Гарри. Мои глаза были затуманены манией величия и уверенностью в собственной мудрости. И кто бы мог подумать, что простая ученица отыщет способ, до которого не додумался сам Альбус Дамблдор. Мисс Грейнджер удивительная волшебница, Гарри… И, кажется, я догадываюсь, что за сила толкнула её на этот путь… Сила, одновременно более чудесная и более ужасная, чем смерть, чем человеческий разум, чем силы природы…

— Сэр, Гермиона в тюрьме и Министерство не желают отпускать её! Спасите её! Умоляю, вытащите её оттуда! И если вам по-прежнему это нужно, я выйду на бой против Волан-де-Морта, когда вы захотите! — не выдержал молодой человек.

Дамблдор тяжело вздохнул и прикрыл глаза.

— В этом нет необходимости, Гарри. Мой план требует значительных корректировок в связи с произошедшими событиями. Я и сам хотел бы помочь мисс Грейнджер, но мистер Скримджер отослал назад моё письмо, даже не распечатав его. А лично, как ты понимаешь, я сейчас не в состоянии навестить его.

— Но, сэр, должен же быть хоть какой-то способ! Прикажите Ордену напасть на Министерство! Они послушают вас! — Гарри совсем отчаялся и уже не пытался себя контролировать.

Директор чуть шевельнул рукой, призывая его замолчать и снова закрыл глаза. Спустя несколько минут гробового молчания, Гарри подумал, что тот уснул, но Дамблдор вдруг заговорил:

— Нападение на Министерство противозаконно… этим мы только наживём себе врагов, Гарри.

— Я и так не собираюсь дружить с теми, кто создаёт лишь видимость борьбы с Волан-де-Мортом, а на деле арестовывает невиновных!

— Скажи-ка мне, Гарри, — старик вдруг хитро улыбнулся, — что связывает вас с мисс Грейнджер…

— Мы друзья, сэр. Лучшие друзья! — сглотнул парень, ответив слишком поспешно.

Что бы то ни было, он не желал откровенничать и распространяться о своих чувствах. Они были слишком интимными, слишком прекрасными и касались только их двоих…

— Только лишь друзья? — бледно голубые глаза старика, казалось, проникали к нему в душу похлеще заклинания «Легилименс». — Жаль… очень жаль…

Беспокойство тугим узлом свернулось где-то в животе, а Дамблдор тем временем продолжал рассуждать вслух.

— Мы, маги, удивительный народ, Гарри. На все случаи жизни всегда существует весьма интересный закон вековой давности, который забыли отменить… И действующий Министр, кем бы он ни был, не может пойти против традиций всего магического общества…

— О чём вы, сэр? — Гарри уже начало казаться, что директор бредит, но Альбус заметно оживился, и в его усталых глазах мелькнул озорной огонёк.

— Вот если бы речь шла о спасительной силе любви, мальчик мой, то на правах жениха можно было бы вполне законным способом выкрасть невесту даже из-под стражи. И закон, древнейший закон, который обязаны почитать все члены Визенгамота будет на стороне влюблённых…

Глаза Гарри увеличились вдвое, а рот слегка приоткрылся. Он слушал Дамблдора, затаив дыхание.

— Но раз вы с мисс Грейнджер просто друзья, нам надо найти другого юношу, кто согласится жениться на ней. И выкрасть её, как невесту. Вся загвоздка только в личности жениха… Кажется, мистер МакЛагген интересовался мисс Грейнджер…

— Что?! — Гарри вдруг прекратил изображать статую и уставился на старика, переваривая услышанное.

Гермиону можно спасти по какому-то дурацкому древнейшему закону?! Отлично! Найти того, кто женится на ней?! А вот это уже ни в какие ворота не лезет!

— Я женюсь на Гермионе, профессор! — Гарри вдруг вскочил на ноги. — Говорите, что это за закон и что нужно делать!

В любом случае, они потом как-нибудь разберутся с этим сами. Гарри не собирался ни к чему принуждать свою подругу, но времени до слушания оставалось совсем ничего, а других планов у него не было. Сейчас главное, обвести вокруг пальца Министерство, а остальные проблемы можно будет разгрести позже. К тому же, сама идея брака с Гермионой не казалось Гарри какой-то ужасной. Он и сам как-то задумывался об этом. Конечно, ему хотелось сделать всё по-человечески, без спешки, без принятия единоличных решений. Но в его сумасшедшей жизни всё всегда происходило не так, как у нормальных людей.

— Ты уверен, Гарри? Брак — это чрезвычайно серьёзная вещь…

— Да-да, сэр! Я уверен!

— Ну, в таком случае, можешь позвать своих друзей. Тебе понадобится их поддержка. А также, — Дамблдор чуть пошевелил рукой и из воздуха материализовалось сложенное письмо, — передай мою просьбу Хагриду, Гарри. Он поможет тебе.

— Сейчас? — брови Гарри удивлённо взлетели вверх. Ох уж эта любовь Дамблдора к недосказанности и загадкам.

— Конечно. И возвращайся вместе с друзьями. Нам предстоит долгий и интересный разговор, — старик хитро подмигнул ему и прикрыл глаза, давая понять, что сейчас он больше ничего не скажет.

* * *

Гарри со всех ног бросился к хижине Хагрида, который, как оказалось, вернулся всего пару дней назад из какого-то путешествия. Где пропадал полувеликан не говорил, взболтнул лишь то, что отсутствовал по поручению директора и был расстроен до слёз, когда по возвращении застал того в Больничном крыле без сознания. Услышав от Гарри новость, что Дамблдор пришёл в себя, школьный лесничий растрогался и чуть не задушил Гарри в объятиях. А письмо так вообще прижал к сердцу словно это было любовная записка от мадам Максим.

— Ну я это… позже забегу его проведать, — смахивая слезу, произнёс Хагрид.

Было видно, что послание от Дамблдора он хочет прочитать наедине, поэтому Гарри не стал задерживаться и направился к выходу. Ему и самому не терпелось найти друзей и всё узнать о старинном законе. Столбик настроения значительно скакнул вверх, как только появилась реальная возможность вытащить Гермиону из лап Министерства.

* * *

Благодаря карте Мародёров Гарри быстро нашёл Рона и Джинни, которые коротали время со своими возлюбленными, но тут же отозвались на просьбу друга. Ещё он решил захватить Луну, ведь та последнее время сблизилась с Гермионой и очень помогла ей с проведением ритуала. За Луной увязался МакЛагген, накинувший мантию прямо поверх купальных трусов, в которых позировал в озере. Многострадальный гриндилоу был неимоверно счастлив освободиться из лап могучего гриффиндорца и мигом скрылся в водах Чёрного озера. Компании Кормака Гарри не особо обрадовался, но, с другой стороны, этот верзила иногда мог быть полезен. И если и в правду придётся выкрадывать Гермиону из самого Министерства, то даже для МакЛаггена найдётся работа. Плюс ко всему тот любил трепаться, что его дядюшка лично знаком со Скримджером…

Когда столь странная делегация студентов заявилась в Больничное крыло, мадам Помфри не на шутку разозлилась и уже собиралась выставить всех за дверь, мотивируя это тем, что больному нужен отдых, но сам Дамблдор остановил её.

— Благодарю за заботу, Поппи, — спокойным величественным тоном произнёс он. — Но мне нужно переговорить с этими молодыми людьми. Уверяю тебя, это не займёт много времени. Обязуюсь в дальнейшем смиренно выполнять все рекомендации.

Перечить директору целительница не стала и, что-то бурча себе под нос, скрылась за ширмой. Он же окинул проницательным взглядом учеников и медленно заговорил. Гарри с трудом сдерживался, чтобы не перебивать директора. Как ему казалось, тот слишком увлёкся деталями и предположениями. Дамблдор вообще любил вдаваться в пространные рассуждения. Обычно Гарри с удовольствием слушал его, но не сегодня… Сейчас ему хотелось побыстрее приступить к делу. Он уткнулся взглядом в носки собственных ботинок и прикусил себе язык, чтобы не было соблазна поторопить старика.

Как оказалось, более двухсот пятидесяти лет назад Министр магии Элдрич Диггори подписал законопроект, которым ни разу не воспользовались, тем не менее он оставался действующим до настоящего времени.

Диггори был очень популярной политической фигурой, а также одним из компетентнейших министров, учредившим программу набора авроров. После посещения Азкабана он стал также первым, кто обеспокоился ужасными условиями содержания заключённых. Им же был создан Комитет для поиска альтернативы Азкабану, который был распущен после его смерти в тысяча семьсот сорок седьмом году.

Во время его правления (точнее в тысяча семьсот тридцать девятом году) в Азкабан попала молодая магглорожденная ведьма за то, что сварила запрещённое лечебное зелье для своего больного отца. Несмотря на уважительную причину, члены Визенгамота осудили её и отправили в тюрьму. На тот момент волшебница была помолвлена с таким же магглорожденным молодым магом, как и она сама. Жених был в отчаянии, как-то умудрился попасть на аудиенцию к Элдричу Диггори и умолял министра спасти любимую.

Министр не мог пойти против Визенгамота и отменить решение суда, хотя понимал, что девушке долго не продержаться в Азкабане. Тогда он решил схитрить и в скором времени подписал шуточный закон, позволяющий жениху выкрасть невесту хоть из-под стражи. Обязательным условием являлось то, что похищение превращалось в шумное гуляние и влюблённые должны были пожениться в этот же день. Тогда все обвинения с «невесты» официально снимались. Законопроект содержал ещё множество пунктов и был отнесён к законам о браке. Так что на мастерски завуалированную лазейку никто не обратил должного внимания. К сожалению, пока велись бюрократические процедуры по утверждению закона, осуждённая ведьма умерла от отчаяния, не выдержав воздействия дементоров. Так что спасти никого не удалось, а закон был принят и считался действенным по сегодняшний день.

Как только Дамблдор закончил свой рассказ, ученики принялись переглядываться. У каждого в голове был миллион вопросов.

— Профессор, так как же нам устроить свадьбу в этот же день? — у Гарри от услышанного голова шла кругом.

Всё казалось каким-то чересчур сюрреалистичным: вломиться в самое сердце Министерства — Аврорат, утащить оттуда Гермиону и сразу же отправиться на собственную свадьбу, о которой они с подругой даже не договаривались? Неужели они серьёзно обсуждают подобный план?

— Уверен, профессор МакГонагалл поможет организовать празднество прямо здесь. Тем более, мисс Грейнджер её любимая ученица…

— В Хогвартсе? — Гарри судорожно переваривал услышанное, надеясь, что Гермиона не убьёт его за то, что он собирается сделать. Не самый лучший из планов спасения, но других у него не было.

— А ещё как раз в данной авантюре мы вполне можем рассчитывать на членов Ордена, — Альбус заговорщически подмигнул Гарри. — Даже Аластор не откажет себе в соблазне законным путём устроить балаган в Министерстве.

— О! Гульнём! — МакЛагген довольно потирал огромные ладони.

— Погоди, ты правда решил жениться на Гермионе? — Рон буквально застыл с открытым ртом от подобной новости, которая только сейчас до конца проникла в его сознание.

— А тебе-то что, братец?! Завидно? Или боишься, что твоя Лав-Лав войдёт в кураж и тебя под венец затащит под шумок? — не удержалась Джинни, и тут же повернулась к Гарри:

— Не слушай его, Гарри. Он просто завидует, так как сам имел виды на Гермиону, но если сейчас сознается в этом, то Лаванда ему открутит то самое, чем он дорожит больше головы.

— Эй ты, ненормальная! — возмутился Рон, у которого по лицу пошли красные пятна. — Да это всё в прошлом! Я же догадывался о них! Даже за поцелуями ловил! Пусть женятся, мне-то что…

— Гарри, это так чудесно! — захлопала в ладоши Луна, которая буквально утонула в объятиях МакЛаггена, — Ваши мозгошмыги всегда совпадали, вы составите прекрасную пару!

— Прекратите галдёж! — ученики увидели спешащую к ним с подносом зелий мадам Помфри. — Имейте совесть, молодые люди! Вы всё-таки в Больничном крыле, а не на соревнованиях по квиддичу. А вам, профессор, — она с укором посмотрела на Дамблдора, — пора принимать лекарство и отдыхать.

— Да-да, Поппи, — покорно кивнул директор, — Мы уже закончили. Дальше мои юные друзья справятся без меня.

Студенты нехотя потянулись к выходу, понимая, что разговор окончен и чего доброго мадам Помфри отвадит их отсюда с помощью волшебной палочки или напоит каким-нибудь противным лечебным зельем. В голове Гарри творился настоящий кавардак. Даже разрозненные предсказания шарлатанки Трелони на фоне всего этого смотрелись бы образцом логичности и здравомыслия.

За свою недолгую, но очень насыщенную жизнь Гарри совершал множество сумасшедших поступков. Он несколько раз сталкивался лицом к лицу с Волан-де-Мортом, раздувал до невероятных размеров тётушку Мардж, победил дракона и василиска, помогал беглому преступнику, являющимся по совместительству его крестным, избежать так называемого «правосудия». Он сражался с дементорами и смог с друзьями проникнуть в Отдел Тайн, где хранилось пророчество.

Это была лишь часть пережитых приключений. Иногда Гарри сам удивлялся, как умудрялся выходить живым из подобных передряг. Но то, что он планировал совершить сейчас, по его скромным оценкам выходило за рамки всего пережитого ранее.

Опираясь на какой-то дурацкий древнейший закон ему предстояло устроить настоящий балаган в Министерстве, с привлечением прессы и как можно большего количества магов для общественного резонанса. Всё то, что Гарри терпеть не мог, должно было сыграть ему на руку в очередном сумасшествии.

Он собирался посреди бела дня разнести Аврорат, забрать подругу и в этот же день жениться на ней. Больший бред было трудно даже вообразить. Но, что самое удивительное, данный план был рекомендован самим директором школы чародейства и волшебства «Хогвартс», Верховным чародеем Визенгамота, кавалером ордена Мерлина первой степени, основателем Ордена Феникса, президентом Международной конфедерации магов — Альбусом Дамблдором.

Гарри уже и не надеялся понять мотивов директора. То, тот готовит из него смертника для сражения с Волан-де-Мортом, то собственноручно спасает, извлекая из него крестраж да ещё и надоумливает жениться на Гермионе. Чем руководствовался старик, было известно, пожалуй, одному Мерлину. Но раз Гарри не мог придумать свой собственный план, пришлось соглашаться на предложенный.

Времени было в обрез, ведь слушание по делу Гермионы должно было состояться через неделю, если верить Скримджеру. Да и Гарри хотелось вытащить Гермиону как можно быстрее. У него сердце кровью обливалось, когда он вспоминал, как увидел подругу в тюремной камере. В общем, вся натура Гарри рвалась в бой немедленно. Поэтому на всякие там раздумья и подготовку он решил тратить не более двух-трех суток.

Было страшно. Очень. Во-первых, все совершаемые до этого безрассудства, всегда казались Гарри делами серьёзными. А во-вторых, ну не был он силён в театрализованных представлениях. А сейчас требовалось именно таковое, иначе был риск не только не вытащить Гермиону из тюрьмы, но и самому загреметь туда за нападение на Министерство. Поэтому требовалось соблюсти все правила, приписанные дурацким брачным законом, составленным несколько сотен лет назад.

По такому случаю Дамблдор созвал внеочередное собрание «Ордена Феникса», которое проводил прямо в палате, несмотря на недовольное бурчание мадам Помфри и прибывшего из Америки целителя. На этот раз количество участников значительно расширилось, так как к ним подключился младший состав: Рон с Лавандой, Джинни с Дином, близнецы и даже Луна Лавгуд с Кормаком МакЛаггеном. Все, включая Хагрида, получили ценные инструкции и даже Аластор Грюм весело присвистнул.

— Ну, парень, не подведи, — потрепал он по плечу Гарри, когда собравшиеся уже расходились. — Такого магический мир ещё не видывал! Робардс, сукин сын, сожрёт свою мантию Аврора, если ты осуществишь задуманное.

На этом он расхохотался и поковылял прочь, на ходу давая какие-то указания Тонкс.

Вообще, к удивлению Гарри, идею Дамблдора о свадьбе двух юных учеников все восприняли с небывалым подъемом и даже восторгом. Лишь миссис Уизли вначале хмурилась и приговаривала, что «они же ещё дети» и «да что же это такое». Но после парочки выразительных взглядов директора в её сторону, и она угомонилась.

* * *

Никогда ещё в волшебном мире не организовывались свадьбы с такой поспешностью. Причём, речь о свадьбе не какого-то рядового мага, а самого «Мальчика, который Выжил», «Избранного», как его все называли.

Профессор МакГонагалл отменила некоторые лекции, занявшись подготовкой праздничных столов и украшением замка к торжеству. Большая часть учеников тоже были задействованы в различных мелких поручениях, помимо слизеринцев, которых никто не посвятил в суть происходящего, и им только и оставалось, как перемалывать другим косточки, сидя у себя в подземельях.

Джинни и Лаванда в компании миссис Уизли были отправлены в Косой Переулок к мадам Малкин для покупки свадебного платья для Гермионы. Не выходить же ей замуж в школьной мантии? Несмотря на то, что свадьба была чистой воды фарсом, организовать её требовалось по всем правилам.

Мистер Уизли в срочном порядке написал всем родственникам своего многочисленного семейства, которые уже на следующий день прибыли в Нору по каминной сети. Некоторых пришлось расположить прямо в гостиной, трансфигурируя стулья в спальные места. Хорошо ещё комната Фреда и Джорджа была свободна, так как те давно обосновались в квартирке над своим магазинчиком.

Близнецам тоже нашлась работа — те были в восторге от возможности опытной проверки своих экспериментальных образцов: среди них были новые варианты «Портативного болота», «Токовые палочки» — аналог маггловских электрошокеров, усовершенствованный «Огонь дракона» и многое другое, над чем они усердно работали весь прошедший год. Так же из продажи был изъят весь запас «Порошка мгновенной тьмы». Фред и Джордж верно подметили, что такая нужная вещица явно пригодится Гарри для осуществления плана по похищению Гермионы.

Невилл, Луна, Кормак тоже изъявили желание участвовать. Парни, являясь представителями древнейших уважаемых чистокровных родов Долгопупсов и МакЛаггенов, представляли ценность именно возможностью блеснуть своими фамилиями и историей родов, что в данном мероприятии являлось важной картой.

Не остался в стороне и Хагрид, который привёл своего брата Грохха и пообещал Гарри отправиться вместе с ним.

— Это ж надо так… не по-людски это… накинулись на бедную девочку… Покажем мы им, как деток обижать, да, Грошик? — приговаривал школьный лесничий, выставляя брату, расположившемуся на поляне у его хижины, огромный чан с похлёбкой.

Грозный Глаз сообщил, что в среду в Министерстве будет минимальное число действующих Авроров, так как большая часть отправлялись в рейды. На этот день и было запланировано похищение.

Гарри носился, как заведённый, не имея времени побыть наедине с самим собой. Хотя такая занятость была даже полезна, так как избавляла его от ненужного самобичевания и сомнений. Он старался не думать о том, как Гермиона отреагирует на предстоящую свадьбу, ведь для неё это будет как снег на голову посреди лета. Сообщить заранее и обсудить с подругой предстоящие действия у Гарри возможности не было, так как Скримджер приказал больше никого к ней не пускать до самого суда, а в письмах подобное не напишешь.

* * *

В назначенный день сразу после завтрака к Гарри подошла Тонкс и оттащила его в сторону.

— Грюм велел мне сопроводить тебя в Дырявый Котёл. Ну, готов собирать толпу, Гарри? А ещё нам велено связаться со Скиттер.

Гарри поморщился. Снова связываться с этой изворотливой «жучихой» ему не очень-то хотелось. Но, опять же, иногда от прессы был прок. По крайней мере при освещении события в газетах у Министерства уже не будет возможности «замять» дело и отмазаться от исполнения своего же закона, пусть и принятого довольно давно.

— Да, идём, — буркнул он, — я мигом, только переоденусь и денег захвачу. А также отправлю Скиттер весточку, она не упустит сенсационный материал, а лично общаться с ней у меня нет ни малейшего желания.

Тонкс кивнула, а Гарри сначала помчался в Совятню, а потом уже в башню Гриффиндора, где за ним увязались Рон и МакЛагген. Он не сопротивлялся. Всё же, какая-никакая, а поддержка.

— Ох, я не подписывалась сопровождать троих шкетов, — хохотнула Тонкс, когда Гарри объявился внизу не один, а в компании сокурсников.

— Эй, милочка, — навис над ней Кормак, — кого ты шкетом называешь? Поосторожнее с высказываниями!

Тонкс закатила глаза, похлопала по бедру, демонстрируя кобуру с палочкой, и кивком головы предложила следовать за ней. Нужно было выйти за пределы антитрансгрессионных чар, чтобы была возможность свободно перемещаться.

* * *

Дырявый Котёл кишел посетителями с самого утра. Здесь постоянно околачивались ищущие работу наёмники, волшебники, приезжающие из глубинок по делам в столицу, да и просто любители пропустить стаканчик-другой.

Неожиданно в дверях возник сам Гарри Поттер в компании каких-то странных людей и громко объявил:

— Том, налей всем за мой счёт, я угощаю!

Завсегдатаи бара устремились на вошедшего паренька в явном недоумении. Кто-то узнал мальчишку из газетных статей, кто-то, будучи здесь проездом не очень интересовался местными делами, просто удивился появлению в заведении какого-то школьника. Однако, выпить на халяву никто не отказался.

Немного ранее этого в деревне Хогсмид Хагрид ввалился в паб «Три метлы» и громко заголосил:

— Розмерта, а достань бочонок твоей лучшей медовухи!

— Господа! Я скоро женюсь! — объявил Гарри и махнул рукой бармену, чтобы налил ещё по одной всем.

— Друзья, я узнал, что Гарри Поттер решил жениться. Надо выпить за здоровье молодых. Розмерта, а где твое лучшее огденское? — пробасил в Трёх мётлах Хагрид.

Под бурные крики, возгласы и неприличные тосты в двух самых людных барах синие рыла напивались, достигая пика своей боевой формы.

Для Хагрида выпитая доза была воистину смешной, поэтому ему лишь оставалось дождаться, пока остальные накидаются до нужной кондиции.

Гарри же осторожно цедил своё сливочное пиво, искоса поглядывая на Тонкс, которая расположилась в углу, соорудив себе незаметную внешность и со смешком наблюдала за происходящим. Да… Такого хаоса магический мир точно не видывал.

Тут в дело вступил МакЛагген и прогремел на всё заведение низким басом:

— Господа, я не знаю, есть ли среди вас храбрецы, если ли среди этого сброда честные, благородные волшебники? Или все прогнило? Неужели для всех слово подвиг стало пустым звуком? Я Кормак из рода МакЛаггенов, а это, — он потрепал по рыжей макушке сокурсника, — Рональд из рода Уизли! И мы, простые школьники, не боимся бросить вызов сраному Министерству!

Гарри сглотнул, удивлённый красноречием МакЛаггена. Обычно тот двух слов связать не мог, да ещё и трепался о каких-то связях с Министром. Неужто на него Луна оказала такое благотворное влияние?

— Жалкие вы душонки, нет в вас запала! Где мои друзья, что били друг другу морды каждые выходные? — сквозь слёзы с обидой в голосе кричал Хагрид, стуча кулаком по столу.

— Что я забыл здесь, среди трусливого сброда, что боится тени любого из жирных чинуш?! Неужели Министерство конфисковало у всех мужскую честь, всякое достоинство и храбрость? — раздавался крик в Дырявом Котле. МакЛагген явно словил звезду и вошёл в раж.

— Душно мне среди вас. В Азкабане мне не было так плохо, как здесь. Стыдно за нашу трусость. Весь год министерские крысы поливали грязью Гарри, а мы молчали. А теперь эти упыри похитили его невесту! А вы тут сидите и напиваетесь, как ни в чем не бывало, делаете вид, что ничего не произошло, потому что боитесь! — кричал лесник, топая ногой во время паузы между словами.

— Мы с друзьями разгромили Министерство прошлым летом, вы видели фотографии нашего погрома в их газетах. Мы выгнали продажного Фаджа, — подхватил Гарри, видя появление заинтересованности в глазах посетителей. — И подлецы отомстили мне, они похитили мою невесту! Но я ничего не боюсь! Я пойду и снова надеру им задницы! Я покажу Скримджеру, чего стоит настоящий британский маг!

— И пусть меня снова придут арестовывать, пусть бросят в самую холодную и грязную камеру Азкабана! Но я все равно иду в Министерство драться за моего друга Гарри Поттера! — Хагрид скинул шубу и разорвал на себе рубаху, оказавшись по пояс голым, отчего он стал казаться ещё более диким и грозным, несмотря на заплаканное лицо.

— Трусам и подлецам не место в наших рядах! — продекламировал Кормак, залпом опрокидывая стакан. — Только настоящие храбрые и честные волшебники пойдут за нами!

— И я угощу всех на своей свадьбе! — подхватил Гарри.

Толпа загудела. Трое верзил, сидевшие за столиком у окна, встали со своих мест и гордо вскинули палочки.

— Мы пойдём за тобой, — грянул один из них, видимо, главарь. — Министерство обложило нас налогами, а само не может обеспечить нашу безопасность! Вокруг происходит какая-то срань, а нам вешают лапшу на уши! Стэнли Шанпайк арестован как пособник «Того, кого нельзя называть»! Бред! А теперь они держат под стражей школьницу! Позор такой власти!

— Позор! — загалдели остальные и Гарри ошарашенно захлопал глазами. Неужели, у них вышло?

— Сидите и тряситесь мелкие душонки, а я иду драться! Я не унижусь, не позову тех, кто прячется под юбками. Я иду только с честными и благородными магами. И я ещё попляшу на свадьбе Гарри Поттера! — не унимался Хагрид.

— Если тут нет мужчин, то мы с внуком пойдём с тобой! — громко закричала Августа Долгопупс, всё это время наблюдавшая за представлением полувеликана в Трёх мётлах. — Негоже Министерству арестовывать наших детей!

Когда толпа подвыпивших магов повскакивала с места, свистя и аплодируя Хагриду, тот снова прослезился. Выходит, он справился. Выполнил поручение великого Альбуса Дамблдора.

— Идёмте же, ежели не трусы! — школьный лесничий ломанулся к выходу, накидывая шубу прямо на голое тело.

* * *

Гермиона вскочила на ноги, услышав шаги в коридоре. Прошло ещё несколько дней, которые она провела в промозглой и сырой камере. Больше посетителей не было, и она догадалась, что их просто не пускали. Гарри бы точно пришёл, в этом она была уверена.

Её настроение колебалось от тоскливо безнадёжного, до приподнятого. Всё-таки визит друга дал ей надежду. Гермиона знала, что Гарри сделает всё возможное, чтобы вытащить её отсюда, и при данном положении дел ей не оставалось ничего другого, как просто довериться ему и ждать. Однако, бездействие очень утомляло. Дни казались нескончаемыми, а время — резиновым. Но теперь, зная, что с другом всё хорошо, Гермиона немного успокоилась. Даже если Министерство отберёт у неё палочку и запретит колдовать — жизнь Гарри этого стоила. Она, конечно, не представляла, как будет существовать без магии, но если бы ей предстояло повернуть время вспять, она бы снова рискнула и сделала всё, чтобы вытащить из Гарри крестраж.

Она постоянно прокручивала в голове его визит и её сердце сжималось как-то по-новому, когда она вспоминала решимость его голоса, или его заплаканные глаза или тепло его ладони. Гарри… её Гарри. Какими же глупыми сейчас казались их ссоры в этом учебном году, какими пустяковыми были обиды по поводу учебника Принца, и как они сблизились за последние месяцы…

Глаза Гермионы уже хорошо привыкли к темноте, и она сразу поняла, что к её камере направляется совершенно незнакомый человек. Судя по одежде это был тюремный надзиратель, такой же немногословный и злобный, как и все из них.

Подошедший мужчина отворил камеру и кивком головы приказал ей двигаться следом. Едва она ступила за порог, в его руке мелькнула палочка и запястья обвили магические путы. Гермиона закатила глаза. Как будто она, не имея оружия, могла сопротивляться или убежать.

— Куда вы меня ведёте? — стараясь придать голосу как можно больше уверенности, спросила Гермиона.

— На допрос, — буркнул надзиратель и отвернулся, всем своим видом демонстрируя нежелание продолжать разговор.

Когда они вышли из подземелья, свет резанул по глазам и Гермиона поморщилась. Сколько можно её допрашивать? Тобиас Леман ещё в день ареста узнал у неё всё, что требовалось. Даже сам Аластор не смог ему помешать. Грюма вообще не допускали к делу Гермионы и велели держаться подальше, видимо, подозревая в связи с Дамблдором.

Лифт остановился на уровне два, где располагался Отдел магического правопорядка. Гермиона подумала, что её снова поведут в кабинет Лемана, но надзиратель свернул абсолютно в другую сторону. Они прошли до конца коридора и уткнулись в неприметную дверь, которую её провожатый приоткрыл, запуская её внутрь.

Гермиона чуть не задохнулась от возмущения, когда увидела восседающую в кресле Долорес Амбридж.

— Спасибо, а теперь оставьте нас с мисс Грейнджер наедине, — пропела она приторным голосом, делая глоток чая из чашки.

Гермиона в панике осмотрелась вокруг. Так как в помещении не было ничего розового и стены не были увешаны портретами котиков, то, вероятно, это не был кабинет Амбридж, а просто лишь очередная комната для допросов. Но что этой старой Жабе надо от неё? Если она надеется узнать что-то о Гарри, то Гермиона лучше умрёт, чем сообщит ей хотя бы слово!

— Присаживайся, милочка, — продолжая улыбаться пропела Амбридж, когда дверь за надзирателем закрылась. — А теперь ты расскажешь мне всё нормальным языком. Я не собираюсь читать бредни про каких-то мозгошмыгов-душегубов, про которых ты наплела этим тупоголовым аврорам.

При этих словах она отодвинула от себя пергаменты, на которых, видимо, были зафиксированы её показания. Да, Гермиона умудрилась схитрить и даже под «сывороткой правды» выдала им теорию, почерпнутую из книг и дневников Лавгудов. Такая информация не сильно-то прояснила дело и не дала Министерству никакой конкретики, кроме той, что она действительно проводила тёмно-магический ритуал. Соотнести каких-то мозгошмыгов душегубов с крестражами они не смогли, а напрямую про крестражи никто не спрашивал, так как в Аврорате про них не знали. Гермиона понимала, что это-то и бесит их больше всего. Даже не то, что школьница залезла в тёмную магию и умудрилась создать неуправляемого монстра. А то, что её откровения не давали им никакой ясности.

Гермионе, по большому счёту, было плевать на тайны Дамблдора и его разногласия со Скримджером. Если бы это никоим образом не касалось Гарри, она бы выдала им всю правду и пусть бы разбирались между собой и с Волан-де-Мортом. Но прошлый год и тот произвол, учинённый Амбридж в школе, лишь убедил её в том, что от Министерства не стоит ждать ничего хорошего, и вряд ли они оставят Гарри в покое. Тем более теперь, когда вокруг уже ходили слухи о пророчестве и его Избранности.

— Мне нечего добавить к уже сказанному, — отчеканила Гермиона. — К вашему сведению, эти показания я давала под «Сывороткой правды», а значит солгать не могла.

— Я не знаю, как ты это сделала, противная девчонка! — взвизгнула Амбридж, вскакивая на ноги. — Ты провела меня однажды, но не надейся, что тебе удастся это сделать снова! Или ты расскажешь мне, что замышляют Дамблдор с Поттером или пеняй на себя!

При этих словах она вынула из кармана какие-то пузырьки и поставила на стол. Потом придвинула Гермионе чашку, которую наполнила чаем с помощью палочки и принялась добавлять в неё содержимое.

— Что это? — страх медленно расползался внутри, заставляя кровь леденеть. — Я не буду это пить!

Она знала на что способна проклятая Жаба. Даже Леман не пугал её так, как эта ненормальная фанатичка. Авроры всё-таки соблюдали закон, а Амбридж была жестокой беспринципной сукой.

Амбридж лишь захихикала, отчего Гермиона вжалась в кресло, испытывая настоящую панику.

Когда в назначенный час в атриум Министерства Магии ввалилась целая толпа посетителей и направилась к золотым воротам, многие волшебники, снующие туда-сюда, провожали их любопытствующими взглядами. Впереди в аврорской форме вышагивала Тонкс, за ней тащились школьники, среди который явно выделялся высоченный светловолосый парень, затем семеро рыжих макушек, смиренно слушающих Молли Уизли. А замыкали эту странную процессию два великана с десятком хорошо поддатых, видавших виды мужичков, похожих на наёмников. Но самое удивительное, что за всей этой странной делегацией на огромных каблуках неслась небезызвестная Рита Скиттер в компании маленького, но юркого фотографа.

— Сюда, Гарри, — скомандовала Тонкс, и они вышли из толпы сотрудников, направлявшихся к золотым воротам.

Слева от них за столом, под табличкой с надписью «Охрана», сидел плохо выбритый волшебник в переливчато-синей мантии. При их приближении он поднял глаза от «Еженедельника ловца».

— Я пришёл за своей невестой, — объявил Гарри, протягивая палочку для регистрации и мотнул головой в сторону своих провожатых. — А это мои свидетели!

— Я Рубеус из рода Хагридов и мой брат Грохх — сын Фридвульфы! — ударил себя в грудь школьный лесничий, когда охранник бросил на них ленивый взгляд.

Остальные подхватили его идею и тут же стали представляться, озираясь на Скиттер. Прытко Пишущее Перо Риты тут же принялось что-то фиксировать на возникшем прямо в воздухе листе пергамента, но скучающий охранник не обратил на это никакого внимания. Он чётко знал своё дело и остальное его мало интересовало. Скорее бы уж отпустить эту ненормальную толпу, да вернуться к чтению спортивных новостей.

— Невилл из рода Долгопупсов!

— Луна Лавгуд. Вы знаете, мой отец издатель журнала «Придира»? — вторил напевный женский голосок.

— Молли Уизли, а это мои дети: Рональд, Фред, Джордж. Вы же знаете, что мой муж работник Министерства и очень уважаемый человек, — заклокотала миссис Уизли.

— Я Кормак из рода МакЛаггенов, — прогремел самый рослый из школьников, не давая Молли представить своих оставшихся родственников. — Мой дядя Тиберий ездил на охоту с самим Министром. Надо бы заскочить к Скримджеру, поздороваться!

— Сюда, пожалуйста, — сказал дежурный безразличным голосом. Гарри подошел к нему ближе, и волшебник, подняв длинный золотой прут, тонкий и гибкий, как автомобильная антенна, провел им по телу Гарри сверху вниз спереди и сзади.

— Волшебную палочку, — буркнул дежурный колдун-охранник, положив золотой щуп и протянув ладонь.

Гарри дал ему палочку. Охранник опустил ее на странное латунное приспособление — подобие весов, но с единственной чашечкой. Устройство завибрировало. Из щели в его основании проворно выползла узкая полоска пергамента. Волшебник оторвал её и пробежался глазами по выданным характеристикам палочки.

— Это мне, — сказал охранник, накалывая пергамент на небольшой латунный шип. — Это вам, — он сунул Гарри волшебную палочку обратно.

— Спасибо.

Подобной процедуре проверки волшебных инстструментов подверглась и остальная компания, после чего недовольный работник министерства вернулся к чтению, а Гарри направился прямо к лифтам.

Его сердце волнительно стучало в груди. Им повезло, что этот остолоп на входе не сильно-то заинтересовался ими и не развёл панику уже внизу, но когда они доберутся до Аврората, то там уже начнётся настоящее представление.

Фред и Джордж о чём-то шушукались. Невилл всё ещё пребывал в шоке от того, что бабушка одобрила его участие в столь странном мероприятии. Луна очаровано вертела головой по сторонам, а Молли что-то бубнила себе под нос.

Им пришлось разойтись по нескольким лифтам, когда те с лязгом и скрипом остановились перед ними.

— Так, ребята, отправляемся на уровень два! Там нас поджидает Грюм. Да пребудет с нами Великий Мерлин, — хохотнула Тонкс, входя в кабину вместе с Гарри и другими школьниками.

Остальные Уизли и волшебники из баров заняли второй лифт, ну а Харгиду с братом пришлось воспользоваться третьим.

Ну нужном этаже женский голос объявил:

— Уровень второй. Отдел обеспечения магического правопорядка, включающий в себя Сектор борьбы с неправомерным использованием магии, штаб-квартиру авроров и административные службы Визенгамота.

— Прибыли, — поприветствовал их Грюм, как только двери лифта распахнулись на нужном этаже, потом недовольно глянул на Скиттер и буркнул: — И проныру с собой привезли! Отлично!

Та недовольно мотнула кудрявой головой и пропищала:

— Прошу не оскорблять представителя свободной прессы!

— Где Гермиона? Нам же, наверное, надо в изолятор… — начал было обеспокоенный Гарри, но Грозный Глаз не дал ему договорить.

— Не паникуй, парень! Проходишь через зал штаб квартиры авроров, а далее направо по коридору, кабинет в самом конце. Твоя суженая на допросе у Амбридж. Хагрид, и ты долговязый, — кивнул он МакЛаггену, — направляйтесь с ним, можете и с Амбридж разобраться заодно. Остальные разбиваемся на группы — сейчас начнётся паника. Молли, кабинет Артура в другом конце этажа.

Аластор продолжал раздавать указания, но Гарри его уже не слышал, он со всех, сжимая в руке палочку, ног бросился в указанном направлении. Конечно, хорошо, что им не придётся спускаться в изолятор и заставлять надзирателей силой открывать камеру, но оставить Гермиону наедине с Амбридж, да чем только Грюм думал?

Как только они перешли в отсек с надписью: «Штаб-квартира авроров» из приоткрытых кабинетов стали выглядывать заинтересованные лица. Гарри понимал, что вот-вот полыхнёт. За ним увязались Хагрид с Гроххом, МакЛагген с Луной и близнецы, с радостью улизнувшие из-под надзора матери. Рону явно повезло меньше, как и Невиллу, в которого Молли тоже вцепилась похлеще, чем Снейп в давнюю обиду на Джеймса Поттера.

Свернув в нужный коридор, Гарри понёсся изо всех ног. Какое-то неприятное, тревожное предчувствие сверлило мозг. Что-то было не так! Это была тревога. Гарри чувствовал опасность, поэтому страх медленно расползался по телу, захватывая каждую клетку, проникал в воображение, рисуя страшные картины…

Он распахнул взмахом палочки нужную дверь и влетел внутрь как раз в тот момент, когда Амбридж, наставив палочку на Гермиону приказывала ей выпить что-то из чашки.

— Гарри! — взвизгнула девушка, не веря своему счастью.

— Что вы тут делаете?! Караул! Нападение на Министерство! — заголосила пришедшая в себя Жаба, но Гарри тут же кинул «Экспеллиармус», откинувший ту к стене, и следом «Силенцио».

— Гермиона, ты в порядке? — он не удержался и, шагнув к подруге, заключил ту в объятия.

Амбридж, с трудом поднявшись на ноги, осторожно попятилась к выходу, но тут в проёме возникли МакЛагген, Луна и Хагрид. Дверь за ними закрылась, а Грохх остался в коридоре, получив приказ, никого сюда не запускать. Фред и Джордж вообще затерялись где-то по дороге, видимо, у них был свой план.

— Ах ты старая троллиха! Детишек обижать вздумала! — лесничий обхватил её своими ручищами.

Гарри отстранился от Гермионы и, заглядывая прямо в глаза, очертил пальцем скулы. Мерлин, как же он был рад её видеть! И как соскучился!

— Ты правда в порядке? Чем эта Жаба пыталась напоить тебя?

— Да-да, всё хорошо, — Гермиона немного смутилась. — Я… я не знаю, Гарри, но она сказала это зелье слабоумия и угрожала…

— Что?

— Эй, вы, голубки, судя по звукам из коридора, там уже веселье в самом разгаре, может, хватит миловаться! — прогремел МакЛагген, пока Луна с любопытством рассматривала пузырьки от зелий, оставленные Амбридж на столе.

— Да! Нам надо убираться, отсюда! — пришёл в себя Гарри и крепко сжал ладонь подруги. — Держись рядом, хорошо?

Потом он приманил с пола палочку Амбридж и всучил её Гермионе.

— Твою мы потом достанем, обещаю.

— Секундочку, — вдруг оживилась Гермиона, левитируя в воздух чашку с чаем.

— Чегой-то? — поинтересовался Хагрид, держащий пытающуюся вырваться Амбридж.

— Пусть сама выпьет то, чем пыталась меня напоить, раскрой-ка ей рот, Хагрид!

Амбридж в панике вертела головой, а её глаза в ужасе расширились, но это не помогало высвободиться из лап полувеликана. Хагрид огромными пальцами надавил ей на щёки и содержимое парящей в воздухе чашки полилось прямо в рот Старшего заместителя Министра магии.

— А ещё она грозилась подсадить меня к оборотням и накачать амортенцией! — мстительно заявила Гермиона.

— О, а давайте её к ним подсадим после амортенции? Я должен увидеть эту мерзость! — потирая руки, заинтересовался Кормак.

— Нет, не должен, — цепкая рука Луны ущипнула МакЛаггена за часть пониже спины, отчего он расплылся в улыбке и подмигнул когтевранке.

— Подождите-ка, — взгляд Гарри вдруг остановился на украшении, болтавшимся на шее Жабы. Тяжёлый золотой медальон, отмеченный знаком самого Салазара Слизерина. Именно такой был в воспоминаниях эльфа Похлёбы, которые показывал ему Дамблдор.

Неужели…? А впрочем, времени на разборки и ненужные выяснения не было. Гарри сорвал украшение с её шеи и оглушил Амбридж, которая даже после приёма своего же чудесного напитка пыталась вырваться из хватки Хагрида. Та обмякла и рухнула мешком на мраморный пол, как только школьный лесничий разжал руки.

— Так! Наша задача выйти из Министерства. Если кто будет встречаться на пути — говорим, что похищаем невесту… А потом трансгрессируем прямо к Хогвартсу, там мы уже будем в безопасности, — он сунул медальон в карман мантии, решив разобраться с ним позже.

— Что? Невесту? — заморгала удивлённая Гермиона.

— Герми, обещаю, я всё объясню позже. Хагрид, вы с Гроххом сможете сами добраться до места?

— Не волнуйся, Гарри. Мы с Грошиком не пропадём. Тут во, — он вытащил из кармана какой-то предмет и повертел его перед носом. — Аластор снабдил кой-кого из нас порталами.

— Ладно, идём! — Гарри потянул подругу за собой, не желая выпускать её руку из своей. — Кормак, ты отвечаешь за Луну!

— За нас не беспокойся, Поттер, — высокомерно заявил гриффиндорец. — Ежели что, я тут на уши всех поставлю и мой дядя Тиберий…

— Ладно, я понял! — перебил Гарри, слышавший эту хвастливую историю про знакомство с Министром уже тысячу раз. — Вперёд!

Как только Гарри отворил дверь, их глаза погрузились во тьму. Видимо, близнецы успешно применили «Порошок мгновенной тьмы». Лишь вспышки разноцветных заклинаний летели в Грохха, который успешно сдерживал натиск работников Министерства. К счастью, именно сегодня наиболее опытные работники Аврората были в рейдах, а новички боялись швыряться чем-то посерьёзнее жалящих и парализующих, которые лишь причиняли Грохху некоторое беспокойство при попадании, но не могли нанести существенных ранений.

Гарри знал, что «Люмос» здесь не сработает, поэтому пробирался вдоль стены, не выпуская ладони Гермионы из своей. План Грюма был не сильно замысловатым: толпа прибывших делилась на группы и устраивали балаган в разных местах министерства, отвлекая внимание охраны и авроров, чтобы дать главным участникам «торжества» выбраться наружу. Потом уже, даже если кого и арестуют, они воспользуются древнейшим брачным законом для защиты, но Гарри и Гермионе необходимо было добраться до Хогвартса и сыграть свадьбу. Тогда уже пути назад не будет, и никто не замнёт дело и не вывернет в нужную сторону. Даже сам Скримджер.

Грюм и Тонкс взяли на себя организацию пьяных наёмников из баров, которые, успешно вваливались в кабинеты и обезоруживали всех подряд. Многочисленные Уизли просто устраивали шалман, залетая везде и сообщая о похищении невесты и предстоящей свадьбе Гарри Поттера. В этой же группе находился и Невилл.

— Держитесь стены, — прошептал своим Гарри и вскоре покинул территорию действия порошка.

Свет резанул по глазам, ослепив его на пару мгновений.

— Стоять! — раздался голос волшебника в форменной мантии, и, разомкнув глаза, Гарри увидел наставленную на него палочку. — У нас сообщение о бунте! Вы арестованы!

— Отдохни, придурок, — сильный удар кулаком от выскочившего следом МакЛаггена, выбил несколько зубов аврору, и тот рухнул на пол.

Гарри лишь кивнул в знак благодарности и помчался вперёд, таща за собой Гермиону. Сзади слышался топот Хагрида и Грохха.

В воздухе гремела сирена, видно, кто-то всё же объявил тревогу. В коридоры выбегали испуганные волшебники. Некоторые пытались атаковать, а некоторые в шоке смотрели на бегущих школьников в сопровождении великанов. Миновав несколько коридоров, они оказались в широком зале и чуть не врезались в ничего не понимающую Скиттер в компании низенького волшебника с колдокамерой.

— Ах, вот вы где! — затрещала та, подозрительно взирая из-под очков. — Я хоть и поняла всё про вас ещё с Турнира, но не слишком-то вы походите на счастливых новобрачных. Нам нужны доказательства…

«Гиппогрифье дерьмо»! — выругался про себя Гарри. Он бы с удовольствием оглушил эту мерзкую жучиху, но в этой сумасшедшей истории ему нужна была поддержка прессы. Поэтому он резко затормозил, отчего Гермиона едва не врезалась ему в спину. А потом обернулся к подруге, притянул её к себе и накрыл рот поцелуем, не давая ни себе, ни ей времени на размышления и сомнения.

Гермиона оторопела, ощутив горячие губы Гарри на своих губах. Она абсолютно ничего не понимала. Что происходит? Почему в Министерстве творится настоящий балаган? И с какой стати Гарри целует её на глазах у Риты Скиттер? В момент, когда она услышала щелчки колдокамеры, Гермиона уже хотела оттолкнуть Гарри и потребовать объяснений, но тут его ладонь скользнула по её позвоночнику, зарылась в волосы и он отстранился сам, прижимая её голову к своему рту, и прошептал:

— Потом можешь убить меня, но сейчас, умоляю, доверься и подыграй…

— О! Котики, да вы правда чудесно смотритесь, — трещала Рита, но Гермиона практически не слышала её.

Она чувствовала, как сильно бьется под мантией сердце Гарри, ощущала тепло его ладоней, и её накрыло невероятным спокойствием. Она ведь всегда верила другу и шла за ним куда угодно. И сейчас не следовало менять правила. Гермиона кивнула.

— Внимание! Внимание! Уровень два! Опасность! Побег преступника! Всем подразделениям режим боевой готовности, — заголосил женский голос будто из динамика — тот же самый, что объявлял остановки в лифтах.

Из-за угла неожиданно выскочили Фред с Джорджем и, запуская вверх свой «Огонь дракона» сообщили:

— Надо пробираться к лестницам, Гарри. Лифты заблокированы. И, о-ля-ля, — они протянули палочку Гермионы, — мы стащили её из тумбочки вон в том кабинете.

Гарри наконец-то выпустил из объятий Гермиону, только сейчас замечая, что Луна и МакЛагген отбиваются от парочки магов. Он уже хотел рвануть на помощь, но туда подоспели Хагрид с Гроххом и работники министерства сами бросились врассыпную.

Взрывы фейерверков заглушали повторяющийся сигнал тревоги. Гермиона, вооружившись своей палочкой почувствовала себя гораздо увереннее. А Фред и Джордж просто кайфовали от творящегося вокруг хаоса. Огненные драконы летели в коридоры вслед за Клыкастыми фрисби. Отвлекающие обманки разбежались по всему Министерству, пронзительно вереща.

Что-то пищало, кричало, звучало просто миллиардами тональностей, которые переплетались, смешивались, сочетались и создавали единую какофонию звуков, среди которых терялись голоса подоспевающих на подмогу авроров. Разноцветные лучи заклятий летели в убегающих школьников.

— Сюда! Бегом! — раздался голос неизвестно откуда выскочившей Тонкс и беглецы кинулись за ней в один из извилистых коридоров. — Грюм сказал вывести вас к лестницам, — на ходу пояснила она.

Близнецы ринулись следом, оставляя за собой портативные болота, мешающие движению преследователей. Гарри на бегу пытался отбиваться от заклинаний, а Гермиона мастерски наложила щит на их обоих.

— Вон туда, — указала Тонкс в сторону. — Я попробую направить их по ложному пути.

Грохх с Хагридом отбивались от новой группы представителей закона, во главе которой оказался сам Робардс, ещё не пришедший в себя от шока. Он до сих пор не мог поверить в то, что толпа каких-то сумасшедших школьников и местных пьянчуг ввалились посреди дня в Аврорат и устроили подобное светопредставление. Фотограф Скиттер только и успевал щёлкать колдокамерой. А сама она, закрывая уши ладошками, помчалась вслед за Луной и Кормаком. Тонкс не стала задерживать её.

Школьники вместе с журналисткой протиснулись в неприметную дверь, ведущую к лестницам, чтобы подняться наверх. Фред и Джорд организовали ещё одно Портативное Болото и, предупредив Тонкс, бросили «порошок мгновенной тьмы».

— Яйца Мерлина!

— Что, твою мать, тут происходит!

— Блядь, Скотт, мы наступили в какое-то дерьмо тролля!

— Я убью этих малолеток!

Темнота, скрывшая собой подоспевших авроров, оказалась очень громогласной и совсем не стеснялась в выражениях.

— Направо, ребята. Они помчались туда, — закричала Тонкс и ринулась вперёд, надеясь, что коллеги бросятся за ней.

Манёвр сработал. Группа Скотта, состоявшая из четырёх человек, действительно направились следом. А вот двое следующих подошедших оказались явно смышлёнее, да и действие порошка уже стало рассеиваться.

— Похоже, нарушители на лестнице, — буркнул очередной сотрудник Отдела магического правопорядка, пытаясь пробираться через оставленное близнецами болото, которое не смог осушить заклинанием. «Бомбарда» разнесла дверь в клочья, и работники министерства услышали топот ног и какие-то голоса. — Наверх!

Лестницы были узкими, поэтому подниматься приходилось по двое, колонной, что заметно замедляло движение. Ещё и Скиттер бежала следом на своих каблуках, на которых бы любой нормальный человек уже сломал обе ноги.

Разноцветные лучи заклинаний сразу же полетели вверх, врезаясь в каменные стены и рассыпаясь искрами и Рита завизжала, хватаясь за голову.

— Чёрт! За нами хвост! — Гарри быстро толкнул Гермиону вперёд прямо на Луну. — МакЛагген, уведи девушек.

— Уверен, что справишься без меня, Поттер? — удивился Кормак.

— Вали уже! — рявкнул Гарри, блокируя летевшие в них заклинания.

— Я не пойду без тебя! — выкрикнула Гермиона, но Фред потащил её вперёд, схватив за руку, пока Джордж помогал Гарри.

Последняя порция лже-взрывчатки и фейерверков полетела прямо на головы преследователям. Для быстроты перемещения МакЛагген схватил Луну, перекинул её через плечо и понёсся наверх, перескакивая сразу через несколько ступенек. Гермиона бежала за Фредом то и дело оборачиваясь на Гарри. На удивление и Скиттер не отставала.

Они миновали шестой уровень. Топот ног, походивший на барабанную дробь, чуть замедлился. Товары близнецов сделали своё дело. И Гарри с Джорджем рванули наверх, догоняя своих. Последняя дверь, и вот он — атриум. Оставалось пробраться к двери на улицу, оттуда уже можно трансгрессировать.

— Чтобы я ещё раз связалась с психами вроде вас… — тряхнула кудрями Рита, поправляя одежду.

Кормак осторожно поставил Луну на пол, ловя её благодарную улыбку, а Гарри тут же по инерции сжал ладонь Гермионы.

— Нам туда, огибаем фонтан и налево! — скомандовал он, благо до этого Тонкс с Артуром подробно объяснили, как можно выбраться из Атриума прямо на улицу Уайтхолл, минуя лифты и камины.

Вопреки ожиданиям здесь не было такой паники, как в Аврорате. Видно, сигнал тревоги сработал только на втором уровне. Множество волшебников по-прежнему спокойно передвигались по Атриуму. Это было только на руку беглецам, которые, стараясь затеряться в толпе, продвигались к нужному выходу.

Они преодолели большую часть пути, когда в холле раздался голос, явно усиленный заклинанием «Сонорус». Видимо, авроры, преследовавшие их, наконец-то, справились с товарами близнецов.

— Всем стоять! Среди вас находятся беглые преступники! Будем использовать магию без предупреждения ко всем нарушителям!

— Чёрт! — Гарри, расталкивая магов, продолжал двигаться вперёд, используя последние секунды времени перед предстоящей паникой.

— Вон они, держите их! — раздалось сзади.

Пришлось оборачиваться и отбиваться от парализующих заклинаний.

— Бегите, мы задержим их! — из-за фонтана вышагнули двое мужчин и по их рыжим шевелюрам Гермиона сразу догадалась о их родстве с Уизли.

— О, дядюшки подоспели, — подтвердил её мысли Фред, швыряя какую-то шумную штуковину в преследователей, которая заголосила так, что все окружающие принялись хвататься за голову и затыкать уши.

Тем временем Гарри уже подлетел к нужной двери и распахнул её с помощью палочки. Оставалось совсем немного, и они на свободе. Он очень надеялся, что остальные участники набега тоже смогут выбраться и не пострадают, но тут строго было оговорено главное — несмотря ни на что доставить «невесту» в Хогвартс, где их уже ждал церемониальный служащий.

Гарри старался не думать о том, что там Гермиона, скорее всего, сама убьёт его за подобное самоуправство. Он, как обычно, выбрал не самый лучший из планов. Хотя других у него и не было.

Школьники нырнули в лестничный проход. Напоследок Кормак съездил по физиономии, подбежавшему небритому охраннику, тому самому, который проверял у них палочки на входе.

Ступенька, две, десять… Последняя дверь, появившаяся в стене непонятно откуда, и вот он дневной свет резанул по глазам и они оказались в общественном туалете на улице Уайтхолл.

— Трансгрессируем в окрестности Хогвартса! — скомандовал Гарри и почувствовал, как его внутренности сжимаются, а тело будто-то затягивает в тугой шланг. Гермиона, чьи пальцы он до сих пор держал в своей ладони, не заставила повторять приказ дважды.

* * *

— Мама, таки что вы тут делаете? — Перси удивлённо уставился на Молли и младшего брата, возникших в дверях его кабинета.

Лицо Рона было красным от смущения и негодования. Он так хотел участвовать со всеми в битве, но вместо этого мать вцепилась в него мёртвой хваткой и потащила на «уровень один», где располагалось Управление Министерством магии. В голове у Молли были свои планы. Гарри и так было кому помогать, без неё справятся. Тут дела семейные, поважнее.

— А что, я уже не могу проведать сыночка? — миссис Уизли, решившая воспользоваться ситуацией, была очень решительна.

— Мама, не сейчас.

— Гарри собрался похитить невесту. Только это большая тайна. Перси, сыночек, давай мы и тебе невесту украдем! Ну-ка покажи, какая девочка тебе нравится, — Молли ухватила третьего сына за руку и потащила по офисам, — Рональд, не отставай!

— Мама, ну так же нельзя! — Перси испуганно озирался по сторонам, словно искал спасения.

— Нельзя в твоем возрасте без невесты сидеть. А то что я скажу подругам? Мне стыдно смотреть им в глаза. Старший француженку какую-то нашел, второй и третий вообще холостые, и всё внуков нету! А этот недотёпа, — она зло цыкнула в сторону Рона, — упустил такую хорошую девушку! Гарри вон времени зря не терял! Теперь и Джинни придётся нового жениха искать и всё из-за тебя, горе луковое…

— Джинни же с Дином встречается, а я — с Лавандой, — попытался вставить свои пять кнатов Рон, но миссис Уизли уже не слушала его, сосредоточившись на старшем сыне.

— Перси, на тебя вся надежда! Ты парень серьёзный, пора уже семью создавать!

— Ну, мама! — тот попытался выдернуть свою руку из цепких пальцев Молли, но безрезультатно.

— Не мамкай! — Молли упрямо тащила сына по министерству, заглядывая в кабинеты. — Нет, узкие бедра — плохо родит. Косая… Лицо лошадиное… У этой мать гулящая — наследственность дурная. Как же трудно подобрать невесту!

Перси и Рон — оба красные, словно переспелые томаты, послушно плелись за миссис Уизли, мечтая в данный момент оказаться где угодно, да хоть в Азкабане, только бы избежать данного позора.

Они приземлились недалеко от антитрансгрессионных чар и побежали прямо к воротам Хогвартса. Следом из воздуха материализовались Кормак с Луной, и Гарри облегчённо выдохнул. За МакЛаггена он как-то не особо переживал, а вот за Луну слегка волновался.

— О, явился, женишок, — пробубнил Филч, встретивший их около резных ворот, на удивление одетый в парадную мантию, в каковой его никто и никогда до этого не видел.

Сидящая рядом миссис Норрис лишь смерила их презрительным взглядом и отвернулась.

Гарри двигался вперёд, таща Гермиону за собой, стараясь подобрать в уме слова для объяснений. Адреналин потихоньку спадал, и прежняя решимость и бесстрашие стремительно покидали его, так как предстоящего разговора с подругой он боялся, пожалуй, даже больше, чем нападения на Министерство. Он почувствовал, как Гермиона замедляется и понимал, что сейчас решится его судьба. Ведь слова Филча явно насторожили её.

— Гарри?! — раздался строгий тон за его спиной, отчего пришлось окончательно затормозить и развернуться. — Что происходит?

— О! — МакЛагген встал столбом, мстительно потирая руки. — Сейчас Поттеру разобьют нос! Я должен это увидеть!

— Знаешь, нарглы заждались нас в Ванной Старост, — невинно захлопала светлыми ресницами Луна, — и нам ещё надо переодеться к торжеству. Ты мне поможешь?

— Я?! О… ну… Конечно! — до Кормака будто бы дошёл какой-то тайный смысл послания и он, к облегчению Гарри, послушно потащился за когтевранкой.

Боковым зрением Гарри наблюдал, что к ним уже бегут Лаванда и Джинни, так что времени на объяснения оставалось в обрез.

— Гермиона, — он осторожно взял подругу за плечи, — прости, я не нашёл другого способа вытащить тебя оттуда. И теперь, чтобы избежать преследования со стороны Министерства и выйти сухими из воды мы должны пожениться. Сегодня же. Ну то есть — прямо сейчас…

Гермиона, казалось, застыла на месте, будто пораженная «Ступефаем». Лишь через несколько секунд её ресницы пришли в движение и она, сглотнув, еле слышно переспросила:

— Пожениться? Нам? То есть, заключить самый настоящий брак?

Гарри кивнул и тут же поспешно добавил:

— Ты не думай, я не хотел… ну, принуждать тебя к чему-то… между нами всё останется прежним, мы же лучшие друзья, просто…

— Но это же брак, Гарри… — она не кричала, как ожидал он, нет, просто смотрела на него своими бездонными глазами, и Гарри казалось, что она сейчас заплачет. Ну не мог же для подруги брак с ним быть хуже заключения в Азкабан или страшнее изгнания из волшебного мира?

— Я знаю, знаю… — торопливо ответил он, — но Скримджер ни за что бы не отпустил тебя просто так. Он сделал бы это назло Дамблдору и мне. Поверь, это лучший вариант. Мы потом с тобой что-нибудь придумаем… у нас будет время, и мы найдём выход. Мы же всегда их находили, Гермиона!

— Я… — мозг отказывался работать.

Ещё недавно Гермиона находилась в тюрьме, с тревогой ожидая суда, затем её чуть не напоила какой-то гадостью Амбридж, и вот она сейчас стоит перед лучшим другом — другом, от которого её сердце начинает биться непривычно часто — и он утверждает, что она должна стать его женой! Гермионе хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. На розыгрыш тоже не походило, так как Гарри точно не стал бы так по-идиотски шутить.

— Гермиона, если мы не сделаем этого, то нас рано или поздно арестуют. Теперь уже обоих… Мне, честно сказать, плевать, но я не допущу, чтобы ты попала в Азкабан по моей вине! Ты проводила этот ритуал из-за меня! Прости, что я не придумал ничего лучше… Я бы и до этого не додумался, просто Дамблдор рассказал мне о законе, позволяющим похитить невесту…

— Ох, ну что же вы тут так долго милуетесь! — запыхавшийся женский голос, заставил Гермиону вздрогнуть и резко обернуться.

Перед ней стояли Джинни и Лаванда, явно уже подготовившиеся к торжеству. В красивых нарядах, с макияжем и праздничными причёсками они лишний раз напомнили Гермионе о том, как, наверное, ужасно она выглядит после своего заточения.

— Идём же! Надо привести тебя в порядок! Какое платье мы тебе с Джинни выбрали — закачаешься! — Лаванда была настолько довольной, насколько мог бы быть Драко Малфой, сделавший кому-либо гадость.

— Да и жениху не мешало бы немного причесаться и переодеться, — не осталась в долгу Джинни.

Гарри медленно выпустил подругу из своих рук, напоследок чуть сжав её тонкие пальчики, и улыбнулся:

— Всё будет, хорошо. Поверь мне.

Гермиона не могла понять, что за щемящие чувство поселилось у неё в груди и почему к глазам подступают предательские слёзы. Ведь на самом деле всё складывалось не так уж плохо. Она наконец-то была на свободе. Гарри действительно не бросил её и спас, как и обещал. В конце концов, ну подумаешь, брак? Простая процедура. Главное, они снова обдурили проклятое Министерство, и теперь Гарри не нужно умирать, ведь крестраж они из него тоже извлекли.

Все эти мысли хаотично скакали внутри её черепной коробки, пока Джинни тащила её за собой к замку. Следом бежала сияющая Лаванда, а Гарри так и остался стоять недалеко от Чёрного озера, провожая их взглядом.

Зачем он делал это? Зачем спасал её такой ценой? Ведь брак — это очень серьёзно, а Гарри всегда мечтал о настоящей семье, а не о фальшивке, которую они собирались заключить. Из-за чувства благодарности? Или из-за того, что был хорошим другом? Или просто Гарри был тем человеком, который вечно кого-то спасает?

— Так, только не говори, что у тебя начинается предсвадебный мандраж и истерика невесты, — увидев слёзы на её лице, отрезала Джинни, как только они добрались до женской спальни. — Правда, Гермиона, на это сейчас совсем нет времени. Под удар Министерства попадет вся моя семья, если вы не заключите свой брак, так что все сантименты оставь на потом и живо в душ!

Гермиона не сопротивлялась. Она достала из сумки чистые вещи и направилась в ванную. Да и подставлять столько хороших людей, рискнувших ради неё всем, она не хотела. Она намылила мочалку и с остервенением растирала кожу, стоя под струями тёплой воды. Ей хотелось смыть с себя всю сырость, промозглость и запахи плесени, которыми она пропиталась в тюремной камере. Гермиона никогда не отличалась излишней мечтательностью и романтичностью. Но, тем не менее, день своей свадьбы она точно представляла по-другому. Не в семнадцать лет и не из-за страха перед Министерством… Любая девушка желает выйти замуж по любви… и за человека, который любит её.

Но раскисать было нельзя. Джинни права. Почувствовав, что уже достаточно истязать себя мочалкой, она выключила воду, высушила волосы чарами, нацепила чистую пижаму и решила довериться судьбе. Сейчас у неё всё равно не было другого выхода, а потом они с Гарри обязательно что-нибудь придумают. Вместе. И, несмотря на разъедающую душу тоску, Гермиона улыбнулась.

* * *

Когда Лаванда и Джинни закончили и разрешили ей взглянуть на себя в зеркало, Гермиона оторопела. На неё смотрела настоящая красавица. Будто это была не она, а какая-то её значительно улучшенная копия из зазеркалья. Девчонки постарались на славу. И макияж, выгодно подчеркнувший её лицо, и причёска… Как только им удалось усмирить её непослушные кудри? А платье… Гермиона не знала, кто из них остановил выбор на данном фасоне, но если бы она выбирала сама, то, наверное, выбрала его же. Скромный вырез, удивительное ажурное кружево на лифе и рукавах, как нельзя лучше подчеркивающее её молодость и невинность. Юбка плавно расширялась к низу и дополнялась длинным фатиновым шлейфом.

Пожалуй, даже на Святочном балу Гермиона не выглядела настолько роскошно. И ей вдруг снова стало грустно, что это всё не на самом деле, а будто понарошку. Что её не поведёт к алтарю отец, гордо вскинув голову, и она не увидит слёз счастья мамы…

Всё было не так! Неправильно! По-дурацки! Она не хотела, чтобы Гарри женился на ней из-за чувства долга или благодарности… Она хотела… Мерлин! Её угнетала не сама свадьба, а именно то, что она была вынужденной?

Гермиона никогда раньше не задумывалась о замужестве, но сейчас отчётливо осознала, что если бы эти мысли и просочились в её голову, то никого, кроме Гарри, она бы и не смогла представить своим женихом. Она дорожила им больше жизни, он был самым близким её другом, она бы пошла за ним на край света, не испугавшись самого Волан-де-Морта. Она вмиг перешагнула через все свои установки и нарушила планы самому Дамблдору, которого безгранично уважала и ценила ровно до того рокового момента, когда подслушала злополучный разговор того со Снейпом.

Она запрещала себе думать об этом, постоянно размышляя над более важными, по её мнению, вещами. Даже после того их с Гарри поцелуя, когда её сердце чуть не выскочило из груди, а мысли враз ускакали в небеса, подобно Пегасам, когда одно его прикосновение заставило пружину внутри живота сжаться и почувствовать себя беззащитной и зависимой от этих новых, волшебных ощущений, она невероятным усилием воли заставила себя успокоиться. Тогда, сбежав при появлении Рона, Гермиона смогла взять это под контроль. Она просто отказалась размышлять над этим до проведения ритуала… А теперь…

Гарри был свободен от крестража. Гарри не умрёт. И совсем скоро Гарри станет её законным супругом. Но только это всё не по-настоящему… Грудь внезапно сдавило, словно металлическими обручами, и она тяжело задышала.

— Нам пора, — торопила её Лаванда, вручая букет из белоснежных лилий. — И что за похоронное лицо, будто бы ты за Малфоя выходишь! Да на твоём месте многие бы с ума от счастья сошли уже…

Гермиона ничего не ответила, даже не прокомментировала идиотскую шутку про Малфоя. Ведь она бы предпочла Азкабан замужеству с этим трусливым Хорьком. Она лишь кивнула и направилась вслед за девушками.

* * *

Гарри привёл себя в порядок гораздо быстрее. Он принял душ и переоделся в парадный костюм, купленный специально для этого случая. Из-за предстоящей церемонии он не нервничал, но его волновала реакция Гермионы. Он видел слёзы в её глазах, слышал, как дрожал её голос и не мог точно сказать, с чем это связано. Он знал, что она доверяла ему так же, как и он ей, поэтому самого бракосочетания Гермиона бояться не должна. Тогда, в чем же дело? Она просто не хотела так рано замуж? Или не хотела замуж за него? А вдруг, он что-то упустил, и подруга была влюблена в кого-то другого? Но в кого… Последние месяцы они настолько плотно общались, что в их графики просто не вписывался никто другой. Даже Рон отошёл на второй план. Им было интересно вместе, и ведь они действительно сблизились ещё больше. Они же даже поцеловались, чёрт возьми! По-настоящему! И возможно бы даже обсудили это, если бы не появившийся, как всегда некстати, Рон. Гермиона убежала, и момент был упущен. Потом она просто сделала вид, что ничего не произошло, и Гарри принял правила игры, так как до извлечения крестража считал себя смертником. Сейчас же всё изменилось.

Гарри по-прежнему готов был вести борьбу с Волан-де-Мортом, если понадобится, но теперь он, как никогда, хотел жить. Благодаря последним месяцам, проведённым с Гермионой, он понял, что есть те, для кого его жизнь представляет ценность большую, чем для него самого. Это стало удивительным открытием. И её страстный ответ на его поцелуй оказался ни капли не меньшим сюрпризом. Подруга никогда не среагировала бы подобным образом, если бы он был ей безразличен…

Гарри уже направлялся вниз, когда столкнулся на лестницах со злющим Роном. Как выяснилось, его снова доставали близнецы, которые тоже заявились в Хогвартс, не желая пропустить свадьбу своего инвестора.

На поляне, недалеко от главного входа в школу был натянут красивый белый шатёр, и свадебная арка, украшенная орхидеями. На выставленных в несколько рядов стульев, располагались гости. МакГонагалл постаралась на славу. К празднеству был так же подготовлен Большой зал.

Гарри безумно обрадовался, когда увидел Хагрида и мистера и миссис Уизли. Значит, им тоже удалось улизнуть из «логова врага» — это радовало. Ну а вообще, необходимо было поторопиться. Потому что чутьё подсказывало Гарри, что Скримджер не проглотит подобное издевательство, устроенное ими сегодня у него под носом, и вскоре в Хогвартс заявятся авроры. Пока они просто ещё не сообразили, куда удрал Гарри со своей невестой. Или же просто наводят порядок после устроенного в Министерстве балагана.

Маленький, с клочьями волос на голове, волшебник переминался с ноги на ногу, ожидая новобрачных. Гарри сразу понял, что это и есть церемониальный служащий. Он сразу же запустил руку в карман, проверяя наличие колец и облегчённо выдохнул. Всё было на месте. Пусть в какой-то мере данная свадьба и была фарсом, но основную атрибутику следовало сохранить.

Минут через десять на поляне появились Кормак МакЛагген с улыбкой до ушей и Луна Лавгуд в какой-то странной шляпе, переливающейся всеми цветами радуги. Рон и Невилл подошли чуть позже вместе с остальными гриффиндорцами, и Гарри передал другу кольца. Потом стали подтягиваться преподаватели: строгая, но элегантная МакГонагалл возглавляла процессию. За ней плелись Слизнорт и Флитвик. Септима Вектор и Помона Стебль о чём-то оживлённо переговаривались. Гарри испытал облегчение, не увидев среди них профессора Трелони. Не хотелось бы ему в день своей свадьбы услышать какое-нибудь новое пророчество про собственную смерть. Дамблдор остался в Больничном крыле под присмотром мадам Помфри, так как был ещё слишком слаб. Зато пронырливая Рита Скиттер тоже успела как-то добраться до Хогвартса и с важным видом уже давала указания своему Прытко Пишущему перу.

* * *

Профессор МакГонагалл взмахом палочки заставила прекрасные музыкальные переливы разлиться по воздуху. Присутствующие замерли в предвкушении, а церемониальный служащий выпрямил спину, демонстрируя полную готовность к началу торжественной речи.

И тут Гарри увидел Гермиону, идущую к нему в компании Джинни и Лаванды. Видимо, она не хотела, чтобы её вёл под венец кто-то помимо отца, поэтому решила проделать этот путь в одиночку, а девчонки, поравнявшись с гостями, разбрелись по своим кавалерам.

У Гарри перехватило дыхание. Он вмиг забыл и про проклятое Министерство, и Дамблдора с его странным законом, и даже про Волан-де-Морта. Он просто смотрел на то, как подруга, подобно ангелу приближается к нему, как её лицо озаряет несмелая улыбка, а ресницы скромно опускаются, а потом распахиваются, словно крылья бабочки. Она была самой красивой девушкой на земле, и Гарри был зол на самого себя, что смог понять это только сейчас. Он прекрасно понимал, что чувствовал его отец, когда увидел и влюбился в его маму. Гарри был уверен, что он сейчас ощущает то же самое.

Эта церемония перестала окончательно восприниматься им как что-то вынужденное. Он бы никогда не признался в этом даже самому себе, но где-то в глубине души Гарри был рад, что всё сложилось именно так. Ему действительно сказочно повезло, что он мог спасти Гермиону от тюрьмы таким чудесным способом — просто став её мужем.

Стук сердца барабанной дробью стучал где-то в висках, а ладони вспотели, и Гарри неловко сжимал их в кулаки, пытаясь скрыть волнение.

— Ты… ты прекрасна, — вырвалось у него, когда она поравнялась с ним, и он, волнуясь, взъерошил и без того непослушные волосы, умножая на ноль свои старания по их усмирению.

Гермиона улыбнулась, а щеки стремительно розовели, делая её в глазах Гарри ещё привлекательнее. Он смотрел на неё во все глаза, абсолютно не слушая слов церемониального служащего, который после небольшого покашливания, начал свою привычную речь. Подруга в образе невесты полностью завладела его мыслями. Он не мог оторвать внимания от мелких цветов, вплетённых в её высокую причёску, от алеющих щёк, от лебединой шеи и изящных пальчиков, на один из которых он надевал обручальное кольцо, едва не выронив то от волнения. А особенно, от её губ, которые она нервно покусывала, волнуясь не меньше его самого.

— В таком случае я объявляю вас соединенными узами до скончания ваших дней.

Волшебник с клочкастой головой поднял над Гарри и Гермионой палочку, и серебристые звёзды словно дождем осыпали новобрачных, спирально завиваясь вокруг их теперь приникших одно к другому тел. Губы Гарри прижались к ней медленно и нежно с некоторой долей неуверенности. Этот поцелуй не походил на тот, когда они вдвоём увлеклись и потеряли голову. Сейчас Гарри старался контролировать себя, не желая пугать её, не желая, чтобы она хоть на секунду засомневалась в нём или пожалела об этом решении.

Молли и Артур первыми захлопали в ладоши, золотистые шары над головами жениха и невесты лопнули, и из них вылетели и неспешно поплыли по воздуху райские птицы и золотые колокольца, вливая пение и перезвон в общий шум. А затем вверх взмыли волшебные конфетти — новое изобретение Фреда и Джорджа, которые запорхали прямо в воздухе бабочками и принялись кружить по поляне.

Гермиона зачарованно смотрела вокруг, а сердце танцевало в груди какой-то бешеный танец. Рука Гарри скользнула по её плечу вниз и сжала пальцы, а от поцелуя ещё кружилась голова. Она подняла на Гарри глаза, он улыбался и выглядел таким умиротворённым и даже счастливым, что она решила отпустить ситуацию. Хотя бы на время… Хотя бы сейчас не думать об этом. Всё кончено. Она не в тюрьме, Гарри жив, и они вместе — это единственное, что имело значение.

— А теперь прошу всех пройти в Большой зал, где домовые эльфы Хогвартса подготовили настоящий праздничный обед к вашим услугам, — гордо сообщила профессор МакГонагалл, смахнув скупую слезу и направилась первая к огромной двери.

Гермиона прильнула к Гарри, позволяя обнять себя за талию.

— Всем стоять! — мужской властный голос, усиленный заклинанием, словно выстрел, разрезал воздух и толпа волшебников, присутствующих на свадебной церемонии, обернувшись, увидели шагающих в их сторону Авроров — те были легко узнаваемы по красным мантиям.

Самое удивительное процессию возглавлял лично Министр магии — Руфус Скримджер, за которым с невозмутимым лицом ковылял Грозный Глаз. Гермиона вздрогнула и лишь сильнее прильнула к Гарри, заприметив в толпе того самого Тобиаса Лемана и его людей, которые арестовывали и допрашивали её. Также невозможно было не узнать гиганта, вышагивающего рядом со Скримджером — в нём сразу узнавался мистер МакЛагген.

— Мерлиновы кальсоны! — схватился за голову Кормак, пытаясь спрятаться за Луну. По сравнению с отцом поселение акромантулов казалось ему обычной муравьиной фермой.

Гарри сжал в руке волшебную палочку. Неизвестно, подчинится ли Министерство своему же закону или попытается обойти его, но Гермиону без боя он им точно не отдаст.

— Добрый день, господин Министр, — величественно поинтересовалась МакГонагалл. — Пока Альбус Дамблдор находится в Больничном крыле — обязанности директора исполняю я. Чем могу быть вам полезна?

— Профессор, — Скримджер пытался изобразить учтивость и даже кивнул в знак приветствия. — Вы скрываете у себя преступников. Мисс Грейнджер должна находится под стражей, а не отплясывать тут на вашем маскараде…

— Это не маскарад, господин Министр, а настоящая свадьба, — улыбнулась Минерва. — Не будете же вы портить мисс Грейнджер, или уже миссис Поттер, столь знаменательный день? Можете присоединиться к торжеству вместе с вашими людьми.

Грюм с трудом сдерживал усмешку, а Леман готов был убить Гермиону взглядом. Но Гарри, стоящий рядом, придавал ей какую-то небывалую уверенность, и она дерзко вскинула подбородок и даже не потрудилась отвести глаза от проницательного аврора.

— Профессор, — Скримджер терял терпение, — Поттера и его друзей я тоже должен арестовать, так как пару часов назад они совершили налёт на Министерство, а это преступление…

— Это не преступление, Министр — послышалось с задних рядов, и все ахнули, увидев Альбуса Дамблдора, которого поддерживал приглашённый из Америки целитель, чьё имя Гарри так и не запомнил. — Мистер Поттер всего лишь похитил свою невесту, опираясь на закон принятый Элдричем Диггори в тысяча семьсот тридцать девятом году… Не хотите же вы сказать нам, что собираетесь наплевать на труды столь уважаемой политической фигуры? И позвольте уточнить, что все, задействованные в этом мероприятии, тоже абсолютно невиновны… Мы, маги, должны чтить обычаи древности…

Эмоцию, промелькнувшую на лице Скримджера, было трудно с чем-то спутать — это была неприкрытая злость. Он резко повернул голову на своих провожатых, которые смиренно ждали приказа, а затем перевёл взгляд на профессоров Хогвартса и остальных волшебников, присутствующих на церемонии.

— Если вы думаете, что мы отдадим вам детей, господин Министр, то вы ошибаетесь, — МакГонагалл осторожно повела палочкой. — Если Министерство готово нарушать свои же законы, то Хогвартс намерен их соблюдать. И как вы объясните обществу, что вместо того, чтобы защищать магов от настоящего зла, ваши люди воюют со школьниками?

Скримджер понял, что проиграл. Да, он мог отдать приказ и арестовать неугодных, но во что это выльется? Что будет, когда заголовки магической прессы напишут о том, что Аврорат устроил бойню в школе и подверг опасности детей из влиятельных семей в том числе? Как общественность отреагирует на то, что он посадит за решётку того, кого все считают «Избранным»? Его цепкий глаз выцепил в толпе Риту Скиттер, что только подтвердило его опасения. Даже если заткнуть рот этой продажной журналистке, информация всё равно просочится в массы. Дамблдор, Мордред его подери, в очередной раз обвёл его вокруг пальца.

— Альбус, — он держался изо всех сил, — позвольте переговорить с вами? Наедине…

— В таком случае, господин Министр, не соблаговолите ли сопроводить меня в Больничное крыло? Годы идут, видите ли… здоровье уже не то… А ваши люди пока могут отведать прекрасные свадебные угощения.

Скримджер кивнул и, дав отмашку аврорам, направился в след за целителем и Дамблдором. Гарри, не теряя времени, потянул Гермиону за собой в Большой зал. Профессора, гости и авроры поплелись следом. Последние явно ничего не понимали. Все, кроме Грюма, выглядели озадаченными. Тот же умело справился, играя на обе стороны.

Настроение Гарри заметно скакнуло вверх. Он не знал, что будет дальше, но это сражение они выиграли. Каким бы дурацким не был тот древнейший закон, Министр не решился его нарушить. Гермиона свободна! Они свободны! Мерлин, да он чувствовал себя самым счастливым человеком на земле в данный момент.

Когда двери Большого зала распахнулись, гости ахнули. Столы, за которыми уже располагались не присутствующие на церемонии ученики школы, ломились от угощений. В воздухе снова парили тысячи свечей, напоминавшие Гарри тот день, когда они впервые прибыли в Хогвартс. Романтичная музыка заполнила пространство, приветствуя новобрачных. Кто-то — например, Рон — сразу ломанулся к закускам, а некоторые разбились на пары и принялись танцевать, и Гарри, в каком-то инстинктивном порыве, потянул Гермиону на себя и закружил в немного неумелом танце.

Она рассмеялась, тоже испытывая облегчение, и положила голову ему на плечо. Свобода сейчас ощущалась наиболее яростно, а руки на её талии — обжигали кожу через тонкую ткань платья. Гермиона закрыла глаза, наслаждаясь мелодией и ни с чем несравнимым запахом самого Гарри.

* * *

— Кормак! — мужчина, похожий габаритами на настоящего Атланта, схватил сына за ухо уже у самой двери и выволок в коридор. — Ты что себе позволяешь?! Как ты мог участвовать в этом балагане?! Наша семья всегда была дружна с Министром, это ещё хорошо, что Руфус сообщил дяде Тиберию, а тот сообщил мне…

— Здравствуйте, мистер МакЛагген, — вдруг раздался мелодичный голосок откуда-то снизу и, опустив голову, мужчина увидел ту самую блондинку с большими глазами, с которой как-то застукал сына в «Трёх Мётлах». — На самом деле ваш сын проявил невиданную смелость и помог «Избранному» похитить невесту… И это я его попросила, так что не ругайте его, пожалуйста.

— Так это… Поттер на самом деле тот самый «Избранный»? — удивился мистер МакЛагген.

— Но это большая тайна, — очаровательно улыбнулась когтевранка. — Не говорите никому, что я вам рассказала.

— Кхм… — мужчина обдумывал услышанное. В таком случае с Поттером лучше поддерживать хорошие отношения и, может, его сын не прогадал, выбирая друзей. По крайней мере, его новая девушка на самом деле была очаровательной и сразу понравилась мистеру МакЛаггену. — Ладно. Ты только больше Поттера с метлы не скидывай! И я буду рад, если ты пригласишь свою девушку к нам на каникулы.

— Правда? — Кормак готов был расцеловать Луну прямо на глазах у отца.

— С удовольствием приму ваше приглашение, мистер МакЛагген, — услужливо улыбнулась она, — ну и вы же помните насчёт портрета?

— О, да! — хохотнул МакЛагген-старший, удивлённый тем, что наконец-то его несерьёзный сын нашёл себе хорошую подружку. — Ладно, веселитесь. Мне нужно идти. Дела.

И он твёрдым шагом направился прочь, оставляя молодых людей наедине друг с другом. Пару секунд Кормак сверлил взглядом спину отца, не до конца веря, что он так легко отделался. А потом он схватил Луну на руки и закружил. Она была лёгкой, словно пушинка и так очаровательно смеялась, что внутри него расплылось что-то неведомое и донельзя приятное. То, что он не знал, как классифицировать, так как никогда не был силён ни в самоанализе, ни вообще в мыслительной деятельности, но это новое ощущение ему невероятно нравилось.

Разговор Скримджера с Дамблдором на удивление затянулся. В итоге аврорам надоело толкаться в стороне, и они расположились за столами, присоединяясь к гулянию. После пары бутылок вина некоторые из них уже поднимали тосты за молодых и выкрикивали поздравления. Лишь Леман выглядел суровым и недовольно поглядывал, то на молодожёнов, то на Грюма, с которым у него были свои счёты.

Гермиона, выпив несколько бокалов шампанского, окончательно выкинула из головы грустные мысли. Она была счастлива наконец-то вернуться в Хогвартс и оказаться в кругу друзей. Ей было радостно видеть танцующих и счастливых Луну с Кормаком, она с улыбкой наблюдала, как Лаванда подкладывает на тарелку Рональду новую порцию закусок, а Дин и Джинни увлечённо обсуждают квиддич.

Профессора улыбались, произносили поздравительные речи и пожелания. Студенты соседних факультетов с интересом взирали на них, а особенно впечатлительные девушки мечтательно вздыхали.

Маги словно забыли об опасности и возрождении Волан-де-Морта, о том, что тот набирал союзников и готовился к войне. Они веселились: искренне и по-настоящему. Ученики просто радовались предстоящим каникулам.

Гермиона всё чаще ловила на себе пронзительный взгляд Гарри. Сегодня он смотрел на неё как-то по-особенному. Так, что по телу проносилась волна жара, стоило лишь повернуть голову в его сторону. Так, будто бы вправду был рад этой нелепой ситуации, в которой они оказались. Так, словно эта свадьба не была для него вынужденной мерой или фарсом.

Гермиона боялась. Боялась собственных мыслей, чувств, догадок. Этого жаждущего взгляда лучшего друга, а теперь уже и мужа. Будучи чересчур рациональной, она не хотела обманываться, не хотела накручивать себя, погружаться в романтические фантазии… Не хотела взлетать, чтобы потом не упасть: больно и без страховки.

Она слишком дорожила дружбой с Гарри и боялась перешагнуть черту и остаться не у дел. Это застолье, платье и кольца всего лишь мишура, пущенная в глаза Министерству… Или же, нет? То, как Гарри смотрел на неё, заставляло сбиваться с мыслей и возвращаться к тому их случайному поцелую…

К вечеру от нервного напряжения и усталости у Гермионы заболела голова. Авроры и большая часть гостей давно разошлись. Небольшая группа преподавателей весело поглядывали на них, продолжая следить за порядком. Праздник подходил к концу, и вместе с этим на Гермиону накатывала новая волна беспокойства. Что дальше? Какие планы у Дамблдора и не коснутся ли они снова Гарри? Какой политики решит придерживаться дальше Министерство?

Гарри словно почувствовал перемену в её состоянии и притянул к себе, позволяя положить голову себе на плечо.

— По-моему, невеста, совсем утомилась, — с улыбкой прошептал он прямо ей в ухо. — Хочешь сбежать отсюда?

Она приподнялась, бросив на него благодарный взгляд. Да! Роли отыграны. Сейчас она просто хотела оказаться в кровати и заснуть.

Они двинулись к выходу из Большого зала, но у самых дверей их догнала профессор МакГонагалл и кивком головы предложила следовать за ней. Гарри и Гермиона переглянулись. Они поднялись на второй этаж. Может, Дамблдор хотел их увидеть и сообщить итоги разговора со Скримджером? Но довольно быстро стало понятно, что профессор ведёт их вовсе не в Больничное крыло. Миновав несколько коридоров, они уткнулись в неприметную дверь в каменной стене, на которой располагался портрет незнакомого волшебника верхом на Пегасе.

— Раз уж так сложились обстоятельства, что двое моих учеников ступили на порог семейной жизни будучи совсем юными, то эта спальня будет отведена вам до конца учебного года. В остальное время, на занятиях, прошу соблюдать приличия и держать себя в руках.

Прежде, чем до молодожёнов дошёл смысл сказанного, и они успели возмутиться, МакГонагалл произнесла пароль «тыквенный пирог», и дверь отворилась.

— Гарри Поттер, сэр! Добби счастлив за Гарри Поттера! Добби сам лично приготовил вам покои! — знакомый домовик выскочил в коридор и принялся рассыпаться в поклонах, походивших на реверансы.

Гермиона, открыв рот, наблюдала за данной картиной, не находя в себе сил даже возразить. Тем временем Добби с хлопком испарился, и профессор МакГонагалл тоже отправилась прочь.

Они молча проводили её взглядом. Первым очнулся Гарри.

— Мы можем пойти в башню Гриффиндора, если хочешь, — произнёс он, видя замешательство Гермионы. — Я и сам не ожидал подобных «привилегий»…

Она постояла ещё пару секунд, обдумывая тот ворох вопросов, которыми её завалят в спальне девочек, если она заявится туда прямо со своей свадьбы. У неё не было ни сил, ни желания что-то кому-то объяснять. Поэтому она отрицательно качнула головой и шагнула внутрь комнаты.

Следом вошёл Гарри и ухмыльнулся от открывшейся взору картины. Добби постарался на славу. Комната блестела и переливалась. Огромная кровать в форме сердца, красное покрывало и белые подушки с изображением херувимчиков. В воздухе парили магические аналоги воздушных шаров, на которых золотыми надписями вырисовывались пожелания молодожёнам.

— Прости, я даже не мог предположить… — начал было он, но Гермиона лишь махнула рукой и обессиленно опустилась на край кровати, молча покусывая губу.

— Я…я… — Гарри ослабил галстук-бабочку и присел рядом. — Я могу трансфигурировать кресло в спальное место и лечь там. Гермиона, я знаю, что ты в замешательстве и мой план не самый лучший, но я никогда не умел так хорошо всё продумывать, как ты… Хочешь я позову Добби, чтобы он убрал всё это?

Он дико боялся, что Гермиона замкнётся в себе, и между ними начнёт разрастаться неловкость или напряжение. Гарри не хотел этого. Он был почти уверен, что она чувствует к нему то же, что и он. Это новое, волнующее чувство идеально дополняющее их дружбу и доверие. Но сейчас, видя отчаяние в её взгляде, он начал сомневаться…

— Герми… — произнёс он, облизывая сухие губы.

По правде говоря, он даже не знал, что собирается сказать. Слова встали комом где-то в районе горла, и лоб Гарри покрылся испариной. Страшно. Как же страшно обнажать душу даже перед самыми близкими людьми. Страшно желать и не получить. Страшно, что самое дорогое выскользнет из твоих рук до того, как ты успеешь им насладиться. Страшно услышать, что ты ошибался в своих предположениях.

— Гарри, не глупи, — наконец, выдала она. — На этой кровати могут поместиться пять человек. Просто… просто это всё так неожиданно и странно, — Гермиона придвинулась и опустила голову ему на плечо и протяжно вздохнула. — Я запуталась и устала…

Гарри обнял её одной рукой, а другой провёл по волосам и наткнулся на шпильку. Их было множество, удерживающих тяжёлые волосы Гермионы в высокой свадебной причёске. Лаванда с Джинни постарались на славу и соорудили настоящий шедевр на её голове, но Гарри почему-то захотелось дать свободу её непослушным волосам. Ему она нравилась именно такой: с непокорной шевелюрой, под стать её характеру.

Гарри вытащил одну шпильку и положил рядом на кровать. Затем вторую, третью… Это занятие захватило его полностью и, кажется, процесс понравился Гермионе, так как она прикрыла глаза и чуть скатилась вниз, располагая голову у него на коленях. Когда последняя шпилька, украшенная белым цветком, оказалась вытащена, её волосы рассыпались по лицу и плечам, позволяя Гарри запустить в них свои пальцы.

— Спасибо, — произнесла она совсем сонным голосом.

— За что? — ладонь застыла в её волосах.

— За то, что вытащил меня из тюрьмы, — она вдруг поднялась и выпрямилась, словно струна, красиво тряхнув головой.

— Гермиона, это я должен благодарить тебя… за всё… за то, что была все эти годы мне верной подругой, что всегда поддерживала и помогала… — Гарри словно песка в рот насыпали, слова давались с трудом, потому что всё, что сделала для него Гермиона нельзя было передать словами. — Да ты превратила меня из смертника в обычного человека вопреки планам самого Дамблдора! Ты же не думала, что я оставлю тебя в тюрьме расплачиваться за ритуал, спасший мне жизнь?

— Не думала, но… просто… мы ведь заключили магический брак, Гарри. И теперь связаны. И я не знаю, можно ли будет это расторгнуть… Да и жизнь тебе спасла не я, а Дамблдор…

— Неважно! Ты нашла ритуал! Ты расшифровала эти записи, который любой другой счёл бы бреднями сумасшедших! И я, — Гарри набрал в грудь побольше воздуха и пошёл ва-банк, — не собираюсь расторгать наш брак!

Её ресницы взметнулись вверх, поубавив его решимость.

— Ну… то есть, если ты хочешь, мы найдём способ, но я… я бы оставил всё как есть! — он тоже поднялся, сделал шаг в её сторону и замер в нерешительности.

Гермиона застыла статуей, переваривая услышанное. Её сердце отчего-то заходило ходуном и ей казалось, что тонкая кружевная ткань не в силах скрыть её трепет. Ей стало жарко, невыносимо жарко, а по щекам пополз предательский румянец.

— Гарри, — прозвучало как-то совсем жалко, — я не хочу, чтобы ты связывал себя со мной на всю жизнь из-за чувства благодарности или долга… Я бы в любом случае искала способ спасти тебя, я не ждала ничего взамен… И это неправильно! Ты должен был жениться на девушке, которую ты бы полюбил…

— Чёрт! Гермиона! — он подошёл к ней вплотную, склонил голову набок и провёл ладонью по её предплечью. — Я не хотел говорить об этом, пока во мне сидел кусок Волан-де-Морта, но сейчас… Поверь, после того нашего поцелуя, я много думал о нас… и ты единственная на ком бы я действительно хотел жениться!

И Гарри поцеловал её. Осторожно накрыл её губы своими. Это не было на публику, не было частью игры или брачного торжества. Он целовал её не для того, чтобы убедить Министерство или дать прессе сенсационный материал. Он целовал её, потому что весь вечер хотел сделать это именно вот так — убеждающе и искренне. Чтобы этот поцелуй принадлежал только им двоим, и никто посторонний не смог прервать его в самый неподходящий момент. Это не был их первый поцелуй, но Гарри он казался именно таковым. Самым первым, важным и значимым, который либо даст ему шанс на безграничное счастье, либо скинет с небес на землю, словно замечтавшегося балбеса.

Гарри боялся, что Гермиона оттолкнёт его, но она не делала этого. Её губы, мягкие и податливые, пропустили его внутрь, и он услышал негромкий стон, побудивший его действовать увереннее. Разум вмиг опустел. Он провёл языком по её нижней губе, скользнул внутрь и сам чуть не застонал от наплыва ощущений, от издаваемого ею звука, от её взаимной реакции на его действия. Тело перехватило инициативу, и Гарри прижал подругу к себе, недвусмысленно двинув бёдрами, демонстрирующими всю силу напряжения. Одна рука зарылась в её волосы, а вторая инстинктивно поднялась выше, осторожно накрывая манящие холмики через тонкую ткань платья.

Он окончательно утратил связь с реальностью, просто утопая в ощущениях, пока не почувствовал, как ладонь Гермионы упёрлась ему в грудь. Поцелуй прервался и у Гарри чуть не подкосились ноги от страха. Вот он упырь безмозглый! Надо же было так увлечься? Он, похоже, напугал её своим, непонятно откуда взявшимся напором.

— Прости, — его глаза лихорадочно бегали по её раскрасневшемуся лицу, пытаясь считать эмоции. — Я… я слишком тороплюсь, да? Я увлёкся… Просто… ты… ты такая красивая, Гермиона.

— Гарри, я… Это всё так внезапно, понимаешь? — она зажмурилась и опустила голову. — Ещё утром я была в тюрьме, а потом всё это… И вот я оказываюсь твоей женой. А ведь мы были лишь друзьями…

— Да-да, я понимаю. Ты не должна оправдываться, Гермиона, — Гарри сделал шаг назад. — И я не собирался набрасываться на тебя, давить и… Я… Хочешь я уйду спать в башню?

Она отрицательно мотнула головой, позволив ему облегчённо выдохнуть.

— Я не боюсь тебя, Гарри. Просто мне нужно… время. И я хочу, чтобы мы оба были уверены в этом шаге, а не делали его под наплывом адреналина или в эмоциональном угаре…

Он кивнул, мысленно ругая себя за произошедшее. Мог бы и сам догадаться, что для Гермионы эта внезапная свадьба уже явилась шоком, так ещё и набросился на неё со своими поцелуями. Что за идиот?!

— Я уверен. И я дам тебе столько времени, сколько ты пожелаешь, — Гарри уже и сам не знал куда деть свои пылающие щёки. Да что щёки? У него всё тело было охвачено огнём. Страсть, желание и страх смешались во что-то единое внутри него, заставляя переминаться с ноги на ногу от нервного напряжения.

— Ладно, тогда я в душ, — кивнула Гермиона и направилась за пижамой к своему чемодану, стоящему в углу.

Добби постарался на славу и доставил сюда их вещи. У другой стены Гарри заметил свои пожитки.

Когда подруга, а ныне уже супруга, скрылась в ванной, Гарри снял пиджак, окончательно стащил галстук бабочку и медленно опустился на кровать. Его сердце всё ещё выбивало барабанную дробь, а тело ныло от оборвавшегося возбуждения. Он понятия не имел, почему потерял голову и окончательно утратил самоконтроль.

Дверь ванной щёлкнула, и Гермиона шумно выдохнула и опёрлась на неё спиной, прикладывая ладони к горячим щекам. Она пыталась успокоиться. За один день в её жизни произошло слишком много событий, и они просто отказывались укладываться в её голове. Тюрьма, допрос у Амбридж, побег из Министерства, вынужденная свадьба с лучшим другом, долгожданная свобода и… Его поцелуи и слова казались ей иллюзией, которая вот-вот испарится, словно дымка утреннего тумана.

Наверное, было глупо сейчас стоять и копаться в сомнениях, ведь они были официально женаты по законам магического мира, и это не имело обратного хода. Более того, Гермиона понимала, что вряд ли согласилась бы на подобный обряд, если бы на месте жениха был кто-либо другой, кроме Гарри.

После того срыва, когда они впервые перешагнули черту дружбы и их застал Рон, она просто запретила себе думать об этом. Ей казалось, чувства могут помешать делу. Она ушла с головой в изучение ритуала, заперев те незабываемые эмоции где-то в глубине своего сердца. Она не пыталась разобраться и понять, почему Гарри тогда поцеловал её, и тот поцелуй всколыхнул в ней столько всего пугающего, что Гермиона предпочла не измерять глубину обнаруженной кроличьей норы в своём подсознании.

У её преданности Гарри и готовности идти за ним хоть на эшафот появились новые смыслы и осознания. А после услышанного разговора, где друга практически приговорили к смерти, Гермионой просто завладела некая одержимость.

Конечно, этот мальчишка стал её первым настоящим другом, и Гермиона ценила данный факт, цепляясь за него изо всех сил. Но всё же, её другом был так же и Рон, но её привязанность к тому и рядом не стояла с тем, что она испытывала к Гарри. Она ревновала и не хотела терять обоих друзей, так как за эти годы привыкла быть единственной девчонкой в их компании, но если с Роном во главе всего стояло обычное чувство некоторой собственности, то с Гарри… С Гарри всё было по-другому.

И несколько его поцелуев всё расставили по местам. Ничто из испытанного ранее не походило на то, что она ощущала несколько минут назад, находясь в объятиях лучшего друга и ощущая его губы на своих губах. Никогда её тело так не молило о продолжении… Никогда ей так сильно не хотелось заткнуть свой собственный разум, напоминавший о том, что свадьба была фарсом.

Хотя Гарри говорил иное. И Гермиона знала, что он никогда не стал бы обманывать её. И Гарри целовал её так нежно и пылко и так по-настоящему… Мерлин, она окончательно вымоталась за сегодняшний день! Пора просто дать себе отдохнуть и подумать обо всём завтра, на свежую голову. Гермиона потянулась к молнии на спине, чтобы сдёрнуть платье и встать под спасительные струи воды. Собачка чуть подалась вниз, пару дюймов шла легко и вдруг застопорилась, видимо, зажевав тонкую подкладочную ткань. Да что же это такое?! Можно было конечно разрезать одежду с помощью магии, но она оставила палочку в комнате. Да и жалко было столь жестоко обращаться со свадебным платьем.

Гермиона снова глубоко вдохнула, пытаясь унять волнение и вышла из ванной. Гарри сидел на кровати и возился с запонками рубашки.

— Гарри, — она вдруг повернулась к нему спиной, наплевав на всякое смущение, — ты не мог бы мне помочь? Молнию заело.

— Да-да, — он буквально подскочил от её голоса и, стараясь смотреть в пол, потянул замок вниз. Однако, взгляд предательски возвращался к открывающейся взору изящной спине и тонкой полоске белоснежного белья, к немного выпирающим лопаткам и тонкой талии.

Черт! Ладони вспотели, и Гарри невольно подумалось, что молния чересчур длинная. И когда замок закончился в районе кружевных трусиков, Гарри резко отвернулся, чтобы не было соблазна вновь пялится на подругу. Этот её вид в белоснежном платье невесты и так стал для него настоящим испытанием, а уж без него? Юношеское тело слишком рьяно реагировало на такую красоту.

— Спасибо, — произнесла Гермиона, и он услышал удаляющиеся шаги. Следом щёлкнула дверь в ванную.

Гарри, проклиная свою несдержанность в который раз за вечер, быстро вытащил из своего чемодана пижаму. Да уж. Его сердце трепетало от радости и волнения одновременно. Ему и хотелось проводить ночи в одной комнате с Гермионой, и вместе с тем, он отчётливо понимал, что теперь это будет нелегко. Он ведь раскрылся и озвучил ей свои чувства. Теперь прятаться за стеной дружбы было бессмысленно. И его влечение, словно почувствовав некоторое послабление, становилось неуправляемым.

Эти мысли вытеснили из головы всё остальное: даже Волан-де-Морта и предстоящее противостояние с ним. Ведь, несмотря на то, что в Гарри больше не болталась часть души Тёмного Лорда, сам он никуда не делся и продолжал набирать союзников, желая захватить власть. Да и текст пророчества был ему известен, так что у Гарри не было ни малейшего шанса остаться в стороне. Волан-де-Морт будет охотится за ним до самого конца.

Радовало лишь то, что Дамблдор, хоть и был слаб, но выжил. А старого директора Тёмный Лорд побаивался. Но только вот теперь Гарри понял, что не может доверять никому, кроме Гермионы. Кто знает, что там придёт в голову Дамблдору? Вроде сейчас он помог ему, удалил крестраж, надоумил, как вытащить из-под стражи Гермиону и даже убедил Орден участвовать в данном безумии, но что дальше?

Гарри пришёл лишь к одному выводу. Бросаться «с шашкой наголо» в бой с таким противником — чистое самоубийство. Если он хочет выжить и не потерять никого из близких, то стоит научиться думать и планировать, а не вестись на поводу у одних эмоций. Он отчаянно хотел отомстить за смерть родителей и Сириуса, но теперь на его плечах лежала забота о Гермионе. Как бы кто не относился к обряду их бракосочетания — он был настоящим. И Гарри теперь был её мужем, и должен отнестись к этому со всей серьёзностью. Ведь теперь Гермионе грозит ещё большая опасность, чем раньше. Он должен сделать всё, чтобы защитить её.

Через полчаса Гермиона вышла из ванной и нырнула под одеяло с противоположной стороны. Она избавилась от косметики и её волосы были влажными после душа, видимо, она даже не захотела сушить их магией.

— Спокойной ночи, Гарри, — тихо произнесла она, проваливаясь в объятия мягкой подушки.

Как же она соскучилась по нормальному душу, чистому белью и удобной постели. Иногда ей казалось, что она так и не выйдет из тюрьмы и сойдёт с ума в том сыром подземелье с капающими и скрипящими звуками.

— И тебе, — улыбнулся Гарри и, прихватив вещи, направился в ванную.

У него тоже был нелёгкий день. Адреналин постепенно рассасывался, и по телу начинала растекаться усталость. Когда он вернулся, Гермиона уже спала. Гарри потушил светильник взмахом палочки и, расположившись на своей стороне огромной кровати, тоже провалился в сон.

* * *

Кормак блаженно закрыл глаза, наслаждаясь тем, как миниатюрные пальчики Луны разминают его плечи. Ему не составило большого труда заполучить пароль от Ванной Старост, приперев к стенке старосту когтеврана — Энтони Голдстейна. После того, как он взял шефство над их странной однокурсницей, когтевранцы перестали задирать Лавгуд, а уж МакЛаггена вообще старались обходить стороной. Энтони не повезло столкнуться с гриффиндорцем в одном из коридоров, где у них ещё месяц назад состоялся разговор по душам. Вернее, говорил Кормак. Голдстейн послушно кивал и с радостью назвал ему пароль, лишь бы получить возможность убраться подальше и больше не попадаться на глаза этому психованному громиле.

Они с Луной облюбовали это место и частенько плавали вдвоём. Она утверждала, что в пенных шариках прячутся личинки нарглов, а Кормак с удовольствием колотил ручищами по воде, разгоняя пену и получая от Луны порцию комплиментов и настоящих восторгов. Она была весьма странной, но почему-то в её обществе Кормак чувствовал себя настоящим рыцарем, и это стоило любых странностей.

— А может, мы как-нибудь пригласим сестёр Патил для компании? — вдруг осторожно предложил МакЛагген.

Вчера его соседи по комнате насели на него с расспросами про роман с Лавгуд и почему-то они были уверены, что когтевранка «с приветом» будет вполне не против поиграть в сексуальные игры с другими девушками. Кормак от такой заманчивой мысли аж возбудился и весь вечер проторчал в душе, а сегодня решил действовать. В конце концов, он всегда считал себя настоящим мачо и был уверен, что способен покорить всю женскую половину Хогвартса, стоит ему только захотеть.

— Ох! Это было бы чудесно! — радостно воскликнула Луна и хлопнула в ладоши. — А потом мы с девочками наколдуем крылатого одноголового стрекозика и посмотрим, будет ли он летать!

— Что? — МакЛагген обернулся и удивлённо уставился на неё. — Какой ещё стрекозик?

А его мозг тем временем подбрасывал ему эротические картинки с тремя девушками. Неужели ему повезло, и Луну даже не придётся уговаривать на подобные эксперименты?!

— Ну… — Луна сексуально облизнула пухлые губки и опустила глаза на его купальные плавки, — можно его отсечь заклинанием, а потом приделать крылышки… в дневнике моей бабушке было специальное заклинание. Она такое проделала с поклонником, который был у неё до дедушки. Так вот ОН будет отдельным существом, способным летать! Представляешь, как это здорово?

Холод пробежал по позвоночнику Кормака, и он автоматически опустил руки туда, куда был направлен взгляд Луны.

— А можно как-то без этого… как его… стрекозика?

— Можно, — пожала плечами Луна, — но я так хотела удивить Парвати и Падму… тогда не получится их позвать.

Кормак лишь кивнул. Похоже, риск был слишком велик и от близняшек придётся отказаться, а то мало ли что ещё придёт ей в голову. Своим «достоинством» он необычайно гордился и превращать его ни в каких «стрекозиков» не собирался.

Последние две недели пролетели быстро. Напряжение в стране нарастало, и даже в Хогвартсе чувствовалось некоторое беспокойство. Преподаватели витали в своих мыслях, словно были заняты какими-то более важными делами, даже на экзаменах не придирались, делая поблажки ученикам.

Целитель, вызванный Горацием Слизнортом из Америки, окончательно остановил распространение тёмного проклятия у Альбуса Дамблдора и провёл операцию по ампутации конечности. Директору сразу же наколдовали металлический протез, и он постепенно шёл на поправку.

Гарри с Гермионой продолжали жить в комнате для новобрачных, предоставленной им профессором МакГонагалл, но пока их отношения оставались больше дружескими. Гермиона с головой погрузилась в учёбу, переживая, что многое пропустила, а Гарри просто решил дать ей время переварить и обдумать произошедшее. Иногда перед сном они разговаривали, пытаясь предугадать планы Дамблдора. Несколько раз целовались, но на этот раз Гарри старательно держал себя в руках, не позволяя ничего лишнего.

Гарри не был силён в ухаживаниях за девушками. Ведь единственный его роман с Чжоу закончился, не успев толком начаться. И всё, что он помнил о том времени, это разговоры о Седрике и слёзы Чанг. Мало приятного, откровенно говоря. Хорошо хоть неделю назад Невилл сообщил ему, что в теплицах мадам Стебль распустилось много цветов и предложил заглянуть туда. С того дня Гарри каждый день приносил Гермионе новый букет, отчего она смущённо прятала глаза в пол и розовела, а однокурсники за спиной прозвали его романтиком.

Бывало вечерами они сидели в гостиной, обсуждая с Роном, Джинни и другими гриффиндорцами различные слухи. Поговаривали, что Волан-де-Морт усиленно привлекает на свою сторону великанов и даже засылал посыльного к кентаврам, но те остались непреклонными, отстаивая свой нейтралитет.

За день до отправления Хогвартс-Экспресса в Лондон к Гарри подошёл младшекурсник и передал свёрнутый пергамент от Дамблдора, где тот просил прийти в его кабинет вечером. Директор уже шёл на поправку, и мадам Помфри, хоть и нехотя, но всё-таки разрешила ему покинуть Больничное крыло.

— Не нравится мне это, — озадачилась Гермиона, скептически наблюдая, как друг, вернее, муж — она так и не привыкла к их новому статусу — спихивает свои вещи в чемодан. — Опять начнёт убеждать тебя в чём-нибудь опасном!

— Но я же не могу просто проигнорировать его просьбу, — пожал плечами Гарри.

Он так и не освоил простейшие бытовые чары, поэтому уже третий раз пытался разложить одежду так, чтобы чемодан закрылся. Гермиона закатила глаза и махнула палочкой. Вещи Гарри взмыли вверх и принялись самостоятельно сворачиваться прямо в воздухе и укладываться ровными стопочками на место.

— Да ты просто волшебница, Гермиона, — улыбнулся он, зачарованно глядя на это представление, а потом переключил внимание на неё.

— Гарри, пора уже освоить бытовые чары, — проворчала супруга. Она явно озадачилась посланием Дамблдора, хотя и пыталась скрыть беспокойство.

По полу что-то звякнуло, и молодые люди, резко обернувшись, увидели медальон, выпавший из кармана одежды, последняя партия которой как раз улеглась на место, заставляя Гарри присвистнуть от удивления. Такого порядка в его чемодане не наблюдалось никогда.

— Что это? — озадачилась Гермиона.

Гарри поднял находку за цепочку, впиваясь глазами в букву «С» на крышке.

— Чёрт! Совсем забыл! Я же сорвал его с Амбридж в день твоего похищения. Он очень похож…

— Ты думаешь, это крестраж?

— Не знаю, но в воспоминаниях эта штука выглядела так же… Что будем делать? Отдадим его Дамблдору?

— Так… Я иду с тобой! — решительно заявила Гермиона. — В конце концов, мы женаты, и у тебя нет от меня секретов. И если он вздумает снова играть в свои игры…

Её возмущения были прерваны Гарри, который просто притянул её к себе и поцеловал. Правда отпустил слишком быстро, отчего Гермионе захотелось его поколотить. С каждым новым днём, проведённом в обществе Гарри и в этой комнате, с каждым букетом, которые он уже неделю носил ей, и с каждым его поцелуем, которые иногда случались между ними, она всё больше привыкала к тому, что их отношения перешагнули черту дружбы. И, вопреки её страхам, не испортились, а стали ещё лучше. Уж в определённых моментах точно приобрели некоторую пикантность. Хотя они оба всё ещё смущались, но поцелуи становились более частыми и откровенными. Пусть Гермиона никогда не озвучила бы это вслух, но целоваться с мужем ей нравилось даже больше, чем узнавать что-то новое.

— Ты самая лучшая жена, правда, — улыбнулся он так очаровательно, что её складка между бровей вмиг разгладилась. — Будешь защищать меня от самого Дамблдора?

— А разве это не обязанность супругов, защищать друг друга? — парировала она.

— Обязанность… А я-то думал, ты делаешь это по желанию, от чистого сердца… — его настроение отчего-то было прекрасным.

— Гарри!

— Надо было жениться на тебе ещё на первом курсе, — продолжал шутить он.

— Ага! Что же не сразу в младенчестве?! — направляясь к выходу, парировала она.

— Ну там мы ещё не были знакомы…

— Балбес!

* * *

Если директор и был удивлён, что вместо одного посетителя к нему заявилось сразу двое гостей, то вида не подал. Он величественно расположился за своим столом и совершал какие-то странные манипуляции палочкой над медальоном, который передали ему ученики. Молодые люди зачарованно наблюдали за сим действием, и даже звуки тикающих и звенящих приспособлений, которыми был заполнен кабинет Дамблдора, перестали их отвлекать.

— Удивительно, — произнёс профессор, и Гарри показалось, что его глаза улыбнулись под очками-половинками, — ты говоришь, что забрал это у Долорес Амбридж, Гарри?

— Да, сэр. Так это… оно?

— Очень похоже на то, — кивнул Дамблдор и как бы ненароком заметил, — Мистер Скримджер, кстати, сообщил, что бедная Долорес, находится в Мунго. После вашего посещения она тронулась умом, и у неё случился умственный откат до пяти лет. Целители не знают, как ей помочь. Возможно, это крестраж оказал влияние на её психику…

— Или зелье, которым она хотела напоить меня, — зло выплюнула Гермиона и тут же пожалела о сказанном, так как брови директора вопросительно взметнулись вверх.

— Зелье?

— Ну да… она говорила, что это зелье слабоумия, но я не знаю… В общем, так получилось, что она выпила его сама…

— Интересно, ведь такое зелье запретили готовить десятки лет назад, потому что оно очень опасное и не имеет обратного хода, — рассуждая, Дамблдор теребил свою бороду. — Министру следовало бы лучше следить за своими подчинёнными.

Гарри с Гермионой ошарашенно переглянулись, понимая друг друга без слов.

— Ну да ладно. Думаю, целители Мунго обеспечат мисс Амбридж хороший уход до конца её дней, — Дамблдор снова махнул палочкой, притягивая к себе со шкафа странный сосуд. — А нам, Гарри, стоит заняться более важными делами. Пора уничтожить эту вещицу.

— Вы хотите, чтобы это сделал я? — сглотнул Гарри.

— А это не слишком опасно? — мгновенно встряла в разговор Гермиона. — Вы бы могли сделать это сами, профессор!

Альбус усмехнулся и, подперев металлической рукой голову, переключил внимание на неё.

— А вы не очень-то мне доверяете, мисс Грейнджер… Ой, простите старика, миссис Поттер.

Она лишь сомкнула губы в тонкую линию и гордо вскинула подбородок. Времена, когда подобными разговорами о доверии можно было запудрить ей мозги давно прошли. Да, она не доверяла Дамблдору и не собиралась скрывать этого.

— Несомненно это вещица очень опасная, юная леди. И уничтожить его можно лишь несколькими способами. Но в своём последнем путешествии я раздобыл уникальный артефакт, позволяющий это сделать прямо сейчас, — и директор кивнул в сторону того самого сосуда, по периметру которого светилась неоновым светом цепочка рун. Это были неизвестные для Гермионы символы. Подобные они не изучали на занятиях профессора Дромгул.

— Что это? — не удержалась она.

— О… Это единственная в своём роде вещь, позволяющая укротить Адское пламя, — усмехнулся Дамблдор, взмахом палочки снимая крышку с сосуда, и Гермиона ощутила, как волна жара пронеслась по кабинету. — Опусти-ка медальон внутрь, Гарри.

— Я? Ну ладно… — Гарри шагнул к столу, взялся за цепочку, ещё раз бросил взгляд на гравировку в виде буквы «С» и потянулся к сосуду.

Неожиданно рука стала невероятно тяжёлой, будто не хотела двигаться. Вот оно! Теперь Гарри был уверен, что это настоящий крестраж, так как он словно ожил перед уничтожением и пытался сопротивляться. Руку пронзило болью, Гарри поморщился, но продолжал медленно опускать медальон в сосуд. Оттуда пылало жаром и изредка наружу выскакивали маленькие языки пламени.

Гермиона со страхом и благоговением наблюдала за происходящим. Её сердце неистово колотилось в груди от беспокойства за Гарри. А с другой стороны она восхищалось магом, который сумел запереть самое опасное пламя на свете в этот маленький горшочек.

Пальцы словно задеревенели, а сознание Гарри покрылось дымкой. Кабинет поплыл перед глазами, а в шраме возникла фантомная боль.

— Гарри? — испуганно взвизгнула Гермиона, видя, как муж побледнел.

— Ты трус, Гарри Поттер! Ты приносишь смерть! — раскатами грома раздалось вокруг, но Гарри уже не понимал, этот голос звучит только лишь в его голове или слышен на весь кабинет. Он лишь видел, как Гермиона, распахнув глаза, застыла на месте, и даже Дамблдор, казалось, вздрогнул. — Твои родители погибли из-за тебя! Сириус погиб из-за тебя! И твои друзья умрут страшной смертью!

Гарри зажмурился и необыкновенным усилием воли принялся расцеплять пальцы, которые, казалось, намертво сжали цепочку. Наконец, ему удалось это, и медальон пролетел несколько дюймов по воздуху, падая прямо в объятия пламени, заключённого в сосуде. Раздался вой, будто кричал раненый монстр невероятных размеров, а потом могильный голос накрыл весь кабинет:

— Она не любит тебя, глупец! Не любит! Она любит твоего лучшего друга! И всегда любила!

Волна, напоминающая взрывную, откинула Гарри в сторону, и последнее, что он слышал был крик Гермионы, зовущей его по имени.

* * *

Гарри очнулся от прикосновения холодной ладони к своему лбу. Кто-то ласково скользнул пальцами по его волосам и даже с закрытыми глазами он догадался кто это. Он что-то довольно проурчал, словно Живоглот, и улыбнулся.

— Гарри! Мерлин, ну наконец-то!

Тут уже ему пришлось распахнуть глаза и ответить на довольно сильные объятия, в которых он мгновенно оказался.

— Я так испугалась! — голосила Гермиона, уткнувшись ему в шею. — Тебя отшвырнуло на несколько ярдов, и ты отключился.

— Ты что? Всё хорошо, — он успокаивающе похлопал её по спине, отметив, что находится в их с Гермионой комнате, а не в Больничном крыле, как ожидал вначале. — Просто… эта штука странно подействовала на меня… Но теперь всё? Мы уничтожили его?

— Да, — Гермиона отстранилась и смахнула рукой слезу со щеки. — Ещё минус один крестраж, Гарри.

— Ну и отлично…

— И… — она вдруг замешкалась, наблюдая, как его пальцы поглаживают ладонь её второй руки. — Гарри, я не знаю, важно ли это, но я… То, что он там говорил, полная чушь! Ты не виноват ни в чьей смерти!

— Брось, Гермиона… Я думал, этот голос звучит только в моей голове, это…

— И я люблю тебя, — совсем тихо закончила она, глядя прямо ему в глаза. — Никакого Рона я не любила!

— Оу, — вырвалось у Гарри. Он не знал отчего, но в груди словно зажглось своё маленькое солнце, и тепло медленно полилось по его телу. Стало невероятно хорошо.

— Да, — повторила она и быстро клюнула его в губы. — И мне нужен живой и невредимый муж! Так что имей в виду, я не намерена становиться вдовой в столь юном возрасте!

— Я тоже люблю тебя, родная. И теперь уж точно не намерен умирать, — она снова обняла его, и Гарри почувствовал себя самым счастливым человеком во вселенной.

Если догадки Дамблдора были верны, то у Волан-де-Морта оставалось всего два крестража: это чаша Пенелопы Пуффендуй и змея Нагайна. И тогда он станет простым смертным магом. Невероятно сильным, но всё же смертным. И сейчас, ощущая тёплое дыхание Гермионы своей кожей, Гарри почувствовал, что у них появился реальный шанс на победу. Ведь они уже прошли немалый путь. Обманули саму смерть, извлекли из него кусок проклятой души, обхитрили Министерство… Из них вышла отличная команда, кто бы что не говорил.

— Интересно, зачем директор вызывал меня? — озадачился Гарри, когда Гермиона отстранилась и протянула ему с тумбочки очки. — Мы опять спутали его планы с этим крестражем?

Гермиона слегка порозовела и опустила глаза на их сцепленные пальцы.

— Ну… Дамблдор хотел сообщить, что раз мы с тобой вступили во взрослую жизнь, то на лето нам не обязательно разъезжаться и можно жить на Гриммо. Орден укроет его под «Фиделиусом», и там будет безопасно. Ещё он хотел, чтобы с тобой пару раз в неделю занимался сам Грюм.

Гарри распахнул глаза. Он, честно сказать, был бы счастлив не возвращаться к Дурслям. Хоть дом Сириуса сам по себе не особо его манил, но возможность провести лето без визгов тётки Петуньи и издевательств кузена Дадли, выглядела привлекательной. Но он прекрасно понимал, в каком смятении находится Гермиона. Её родители до сих пор были не в курсе, что она вышла замуж, и вряд ли они будут в восторге от этой новости.

— Ты можешь поехать к родителям, если хочешь, — кивнул он, будто читая её мысли. — Или можем поехать вдвоём и сообщить им…

— Нет, Гарри, давай я сначала сама, ладно? — затараторила Гермиона, перебивая его. — Я постараюсь объяснить им поспешность нашего шага, а потом обязательно познакомлю вас. Думаю, ты им понравишься.

— Хм, — протянул Гарри, — надеюсь, твой отец не убьёт меня…

— В таком случае ему придётся убить и меня тоже, — подруга ободряюще улыбнулась. — Не думаю, что он захочет лишиться единственной дочери.

— По-моему, это я должен защищать тебя. А у нас выходит слегка наоборот, — хохотнул Гарри, притягивая её к себе для очередного поцелуя.

Пусть им и предстояло расставание на лето, но всё равно эти каникулы обещали быть лучшими в его жизни. Гарри чётко осознал, что будет делать. Он приведёт в порядок дом крёстного и посвятит всё свободное время занятиям. Какие бы заковыристые планы не строил Дамблдор, из занятий с Аластором Грюмом Гарри решил извлечь максимум пользы. Он не будет больше валять дурака и бесцельно прожигать время. Он будет набираться новых знаний. В конце концов, теперь он женатый человек и должен нести ответственность не только за себя, но и за свою жену. И если он собирается выжить в грядущей войне, пора браться за подготовку со всей серьезностью.

* * *

На следующий день Хогвартс-Экспресс уносил вчерашних студентов в английскую столицу. Гермиона всю дорогу что-то читала, опёршись на Гарри, а Рон с Лавандой жарко целовались и так достали всех своими лобзаниями, что Джинни не выдержала и попросила их найти отдельное купе. По дороге к ним заскочили Луна с Кормаком и удивили новостью, что МакЛагген пригласил Луну погостить, и та ответила согласием.

— Грейнджер, ты, кстати, обещала подтянуть меня по некоторым предметам, — напомнил Кормак. — Я из-за ваших акромантулов новёхонькой метлы лишился.

— Она теперь миссис Поттер, — воинственно парировал Гарри, ловя благодарную улыбку юной супруги. — И раз Гермиона обещала, то позанимается с тобой в новом учебном году, нечего сейчас к ней приставать.

Кормак закатил глаза и направился прочь из купе, что-то бурча себе под нос. В коридоре он столкнулся с Парвати, которая в обычной маггловской одежде выглядела чрезвычайно сексуально. МакЛагген аж присвистнул и вскинул брови от такого вида. Он уже хотел было пофлиртовать, но вспомнил о «стрекозиках» и настроение вмиг пропало. Тем более Луна тоже выскользнула из купе Гарри и Гермионы и направилась за ним.

* * *

На вокзале Гарри поцеловал Гермиону в щёку и провожал глазами до тех пор, пока она не скрылась из вида вместе с родителями. Да, когда-нибудь им предстоит серьёзный разговор, Гарри в этом не сомневался. Недалеко на платформе толкались, переминаясь с ноги на ногу, Молли и Артур Уизли, которые сразу же бросились обнимать Рона и Джинни. А вот Гарри на этот раз встречал не Вернон Дурсль, а Аластор Грюм собственной персоной.

— Идём, — фыркнул он и, стуча деревянной ногой, принялся пробираться сквозь толпу. — Мне велено доставить тебя на место. Держись рядом, не отставай! Бдительность, постоянная бдительность! — бурчал аврор себе под нос, пока его странный глаз выворачивало в разные стороны.

Едва они выбрались на свободную часть вокзала, как Грюм схватил его за руку так резко, что Гарри чуть не выронил клетку с Буклей, и трансгрессировал прямо на площадь Гриммо, 12.

Гарри прокашлялся, подавляя тошноту от столь неприятного способа перемещения, и поплёлся за провожатым, который уже взбирался по ступенькам.

Дверь отворил Кикимер и смерил их презрительным взглядом. На нём снова была заляпанная наволочка и бессменное злобное выражение лица.

— Дамблдор отправил его на лето к тебе для помощи по дому, — сообщил Грюм, оказавшись внутри. — В общем, так. Никуда не выходить. За провизией отправляй эту ушастую скотину, — Грюм кивнул в сторону домашнего эльфа.

Гарри сглотнул и кивнул. Букля тем временем трепыхалась в клетке требуя её освободить.

— Волан-де-Морт набирает союзников, и ты его главная цель. Это волшебное жилище, так что можешь пользоваться тут простейшими заклинаниями — надзор не засечёт. Я буду приходить по вторникам и субботам. Заниматься будем в подвале. Если понадобится провести собрание Ордена, то поставим тебя в известность. Есть вопросы?

— Нет, сэр, — отчеканил Гарри.

Грюм несколько секунд пристально смотрел на него, потом кивнул и вышел за дверь.

Гарри облегчённо вздохнул и открыл клетку, выпуская сову на свободу. Пусть хотя бы дома полетает, пока он не добрался до окна, чтобы проветрить это затхлое жилище. Он осторожно двинулся по тёмному коридору, чувствуя на себе взгляды ненавистных портретов. Нужно будет приказать Кикимеру снять их и оттащить на чердак. А ещё, судя по слою пыли на полу, Гарри предстояла генеральная уборка.

— Кикимер! — позвал он, понимая, что с подобными масштабами одному не справится.

— Хозяин звал меня? — прокаркал эльф, отве­шивая поклон, но при этом награждая Гарри взгля­дом, в котором явственно читалось пожелание му­чительной смерти.

— Приготовь мне спальню, отнеси туда мои вещи и скажи, где запасы продуктов. Я хочу приготовить обед.

— Хозяин сам будет готовить? — удивился Кикимер.

— Да, чтобы у тебя не было соблазна отравить меня, — поддел Гарри. — Так где ты всё прячешь?

— Кладовая на кухне, — сказал Кикимер, поклонившись так низко, что губы его почти коснулись шишковатых пальцев ног, — Кикимер сделает всё, чего желает хозяин, по­тому как Кикимеру выбирать не приходится, но Ки­кимеру стыдно, что у него такой хозяин — мерзкий друг грязнокровок.

— Заткнись и займись делом! — прервал Гарри и усмехнулся, мысленно представляя физиономию сварливого домовика, когда тот узнает, что та самая ненавистная «грязнокровка» теперь является его законной хозяйкой. Хотя, может, он уже знал, но из вредности вида не подавал и продолжал арканиться.

Вот не мешало бы пригласить Колина Криви со своей колдокамерой, когда Гермиона появится на Гриммо, чтобы заснять столь памятный и волнующий момент. Как бы Кикимер не отдал концы от такого счастья. К удивлению, портрет Вальбурги пока молчал. Ора этой ненормальной старухи Гарри бы точно не вынес. Он распахнул в гостиной окно, запуская в комнату свежий воздух, и направился на кухню, так как прилично проголодался.

Практически безвылазное сидение дома оказалось для Гарри тем ещё испытанием. Он, конечно, бездельем не маялся. Сначала привёл в относительный порядок столовую, второй этаж и пару спален наверху. Подлатал оборванные обои, починил ветхую мебель и, наконец-то, избавился от запаха плесени и гор пыли. В помещении теперь даже дышалось свободнее и не возникало желания закашляться при каждом вздохе.

Интерьер дома Блэков отличался мрачностью и вызывал в Гарри не самые приятные чувства и воспоминания, но благодаря свежести и чистоте, находиться в нём стало чуть приятнее. Кикимеру было приказано вытравить пауков, избавиться от отрубленных голов эльфов и ненавистных портретов. Домовик, проклиная хозяина, утащил данное добро на чердак. Нетронутым остался только портрет Вальбурги, который был намертво приклеен к стене.

Гарри много читал. Он изучил от корки до корки учебник Принца, который привёз с собой, не удержавшись от соблазна. Так же в библиотеке нашлись интересные книги, где тоже можно было почерпнуть немало полезного.

Кикимер, хоть и продолжал сверлить хозяина ненавидящим взглядом и бурчать себе под нос, немного взялся за ум и даже сносно готовил, хотя Гарри без особых усилий мог делать это сам.

Несмотря на некоторое заточение, Гарри понимал, что это лето самое полезное за все годы его каникул. Аластор Грюм, как и обещал, появлялся дважды в неделю и нещадно гонял его до седьмого пота, обучая всё более сложным боевым заклинаниям и усиленным щитам.

— Проворнее, проворнее, парень, — приговаривал аврор, выпуская цепочки заклинаний, заставляя Гарри метаться из угла в угол. — Любой щит бесполезен против Авады, а это любимое заклинание твоего врага.

Гарри извёл все запасы бадьяна, залечивая раны, полученные во время тренировок, но не жаловался. Он, наконец-то, чувствовал, что ему дали шанс. Теперь его действительно готовили к выживанию, а не просто собирались отправить на смерть. Видно, без крестража в голове, он не мог действовать по первоначальному плану Дамблдора, и тот поменял тактику. Однако, Гарри окончательно снял розовые очки и понимал, что пару месяцев подготовки не сделают из него дуэлянта, способного противостоять Волан-де-Морту. По уровню опыта и мастерства они относились к абсолютно разным лигам.

Гермиона как могла поддерживала его в письмах, и её вера вселяла в Гарри надежду. В конце концов, он же был не один. Как-никак, Орден выступал против Волан-де-Морта, да и даже Министерство уже не было настроено столь категорично, как раньше. Скримджер оказался продуманнее и умнее Фаджа и вместо того, чтобы отрицать очевидное, искал союзников.

Дамблдор больше не делился с ним мыслями, Аластор тоже не выдавал никакой информации, кроме необходимой для тренировок. Сначала Гарри надеялся, что на Гриммо состоится хотя бы одно собрание Ордена Феникса, и ему удастся услышать, как продвигается поиск крестражей. Но собраний не было, или же Дамблдор решил проводить их в другом месте.

Так прошёл месяц. На этот раз Гарри понимал, что его поездка в Нору отменяется, так как новости волшебного мира были тревожные, и никто не хотел рисковать. Тёмные времена наступали на магическую Британию. Статьи в газетах становились всё мрачнее. Учащались нападения на семьи волшебников, в страну хлынул наплыв наёмников с не самой лучшей репутацией. Никто не сомневался, что Волан-де-Морт не собирается прятаться вечно. Ему нужна власть, и он будет идти к своей цели по головам, невзирая на количество трупов под ногами.

Так июль практически дошагал до конца, отсчитывая дни на листовом календаре. Гарри очень скучал по Гермионе и уже с нетерпением ждал осени, чтобы вернуться в школу. Хотя его не покидало предчувствие, что новый учебный год будет в корне отличаться от предыдущих.

Иногда его накрывало тревогой, и он просыпался посреди ночи от собственного крика, в который раз переживая во сне смерть Сириуса. Несколько раз ему приснилось, что Пожиратели схватили Гермиону, и он не находил себе места до визита Грюма, чтобы высказать тому свои опасения. Аврор убедил его, что за Грейнджерами присматривают «весьма компетентные люди», и они в безопасности. Более точной информации добыть не удавалось.

* * *

В свой день рождения Гарри проснулся от того, что несколько почтовых сов одновременно скреблись в его окно, возмущённо ухая. Он растёр сонные глаза, нацепил очки и палочкой отворил раму, позволяя крылатым почтальонам проникнуть в спальню. Сычика он узнал сразу. Конечно же, Уизли прислали ему поздравления. Следующее письмо было от Луны, которая вместе с пожеланиями сообщила Гарри, что прекрасно проводит время в гостях у МакЛаггенов и всерьёз занялась искусством, рисуя портреты домочадцев. Гарри лишь покачал головой, в очередной раз удивляясь странной дружбе Луны и Кормака. Как они вообще могли найти общий язык? Чего только в жизни не бывает…

Гарри был удивлён и немного раздосадован, так как ожидал, что первая весточка придёт именно от Гермионы. Та ведь всегда была весьма внимательна к нему, но больше посланий не было. Он вздохнул, сжал в руке палочку и направился в ванную, испытывая некоторое чувство горечи. Этот день рождения обещал быть тоскливым и бесконечно длинным, заполненным тяжёлыми мыслями о будущем.

Стоя под струями воды, Гарри изо всех сил старался прогонять воспоминания о том, как праздновал день рождения в Норе. Несмотря ни на что, это были самые счастливые его воспоминания. Именно Уизли стали для него семьёй, когда он попал в волшебный мир в одиннадцатилетнем возрасте. А сейчас у него вроде бы уже и была своя семья, но чувство одиночества буквально разливалось внутри холодом.

Ещё и новости, поданные «Пророком» за последнюю неделю, фонили какой-то безнадёгой. Грюм выглядел всё мрачнее с каждым новым посещением, и ничем с ним не делился. О планах Ордена Гарри тоже ничего не слышал. От него словно чего-то специально скрывали или у него развилась маниакальная подозрительность, после того, как идеализированный годами образ директора Хогвартса рассыпался на осколки, словно зеркало, в которое попал сумасшедший бладжер.

Раздосадованный Гарри выключил душ, наспех вытерся полотенцем и, обмотав то вокруг бёдер, направился в комнату. Он, как обычно, забыл захватить чистые вещи. Спросонья голова совсем не соображала.

Дверь ванной хлопнула за спиной, отсекая облако пара, скопившееся там от горячего душа. Гарри оторопел и инстинктивно стиснул палочку, так как его комната оказалась усыпана парящими по воздуху воздушными шариками, подобными тем, которыми Добби украшал их комнату для новобрачных в Хогвартсе. Вряд ли до подобного сюрприза снизошёл Кикимер. Неужто снова работа Добби?

Гарри принялся вертеть головой, и тут настоящий вихрь в виде лучшей подруги, а ныне супруги, чуть не сбил его с ног. Он не успел и моргнуть, как оказался в крепчайших объятиях.

— С днём рождения, Гарри! — взвизгнули ему куда-то в район шеи.

Настроение мгновенно скакнуло вверх, словно умчавшийся в небо Патронус, от недавних грустных мыслей не осталось и следа. Он прижал Гермиону к себе настолько сильно, что близость её тела стала ощущаться где-то внизу. И тут Гарри затопило смущением, ведь он только сейчас сообразил, что почти раздет.

— Я так… так рад тебя видеть, Гермиона, — вырвалось у него, когда она отстранилась и оценивающе взглянула на него, отчего сама покраснела чуть ли не до кончиков волос.

— Ой, прости… что я так набрасываюсь. Просто я… соскучилась, — она отвела глаза куда-то в сторону и хотела отступить на шаг назад, но Гарри, всё ещё не отошедший от накатившей эйфории, снова притянул её к себе.

— Я тоже…

Их губы соединились в сначала неловком поцелуе, но затем она обхватила его за голову и позволила языку скользнуть внутрь. И Гарри увлёкся. Он целовал её страстно, жарко и отчаянно. Как раньше никогда и никого даже не думал целовать. Хватая ртом воздух, беря в плен губы, покусывая, переплетаясь языками…

Мысли ускакали прочь, подобно выпущенным на волю пегасам, из-под ног выбили поверхность. Гарри не помнил, как они повалились на кровать, и он оказался у её ног, прижатый к ней через тончайший шёлк платья. Жарко… стало невероятно жарко. Утренняя прохлада, проникающая в приоткрытое окно вызывала дополнительные забеги мурашек по горящей коже, усиливая ощущения.

Когда он переключился на её шею, а люстра на потолке расплылась перед глазами от невозможности сфокусировать взгляд, Гермиона застонала. Чёрт! Ошмётки мыслей ещё кружились в голове, а кожа горела от поцелуев. Она понимала, что уже мокрая и если руки Гарри скользнут под юбку, это станет донельзя очевидным. Тянущая боль возбуждения пульсировала внутри живота, и она непроизвольно расставила ноги шире, позволяя Гарри прижаться ещё ближе, подстраиваясь под его толкающиеся движения.

Остатки разума боролись с нарастающей лавиной чувств. Она хотела его, они были женаты, чёрт побери и в этом не было ничего предосудительного! Но Гермионе почему-то казалось, что они торопятся. Или просто её беспокойный ум до последнего не хотел сдавать позиции.

— Гар-ри, — почти прохныкала она, уже не зная, чего ей хочется на самом деле…

Он оторвался от её шеи и внимательно заглянул прямо в её расширенные от желания глаза. Его дыхание, судорожное и слишком частое, постепенно успокаивалось, пока он пытливо всматривался в родные черты лица.

— Я… я снова спешу, да? Прости… — голос звучал ниже обычного, и от этих ноток возбуждения в нём, внутри Гермионы снова всё перевернулось. — Мне прекратить?

Возможно, это просто был мандраж, так как они делали это первый раз! Никто и никогда не целовал её так упоительно. Она никогда не доходила до такой степени нетерпения, когда практически не могла контролировать своё тело. И она ни разу в жизни не лежала под обнажённым мужчиной — полотенце на бёдрах Гарри можно было не брать в расчёт. Даже сейчас она чувствовала, как в неё упирается его твёрдый член.

— Я… я не знаю… — она прикрыла веки, так как слова путались от того, как он смотрел на неё. Что-то просыпалось в её скромном друге в эти моменты, что-то до одури привлекательное и магнетическое. Что-то заставляющее её испытывать кардинально противоположные чувства. Ей хотелось и убежать, и остаться, и остыть и пылать до конца. — Я… я хочу этого, но…

Он улыбнулся и погладил её по щеке большим пальцем, только сейчас отмечая, что её непослушные волосы заплетены в тугую косу и у лица выбилось всего несколько прядей, а потом медленно откинулся на подушки.

— А уж как я хочу этого… ну, думаю, ты и сама почувствовала… но нам не обязательно спешить, Гермиона. Я же говорил, что дам тебе столько времени, сколько потребуется. Прости… Я слишком увлёкся…

— Не извиняйся, Гарри. Я ведь тоже увлеклась, — она повернулась на бок и, подперев голову рукой, наблюдала, как вздымается его грудь. — Ну а вообще я принесла торт и велела Кикимеру заварить чай. Там, наверное, всё остыло.

— Торт? — удивился Гарри. — И ты приказываешь Кикимеру? Кто подменил мою жену?

— Торт, — передразнила она, — купила в ближайшей кондитерской. Грюм весь извёлся, пока я его выбирала. Это же он доставил меня сюда. А насчёт Кикимера… Ну он прямо с порога окрестил меня «проклятой грязнокровной хозяйкой» вот я и не выдержала. А вообще ты не осторожен, даже не провёл проверку и принялся тут меня нацеловывать… Вдруг бы это была какая-нибудь Ромильда Вейн под обороткой.

Гарри резко повернулся и пронзил её взглядом. А потом чмокнул в уголок губ и рассмеялся. Хоть тело и молило о продолжении, изнывая от оборвавшегося возбуждения, не дошедшего до пика, он чувствовал себя настолько счастливым, насколько только можно было им быть в ситуации, когда тебя хочет убить самый опасный Тёмный волшебник Британии.

— Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы спутать с какой-то там Вейн или кем-то ещё…

* * *

Спустя полчаса они, раскрасневшиеся и довольные, пили чай с тортом, сидя напротив друг друга в гостиной на втором этаже. Гермиона отметила старания мужа по приведению жилища в приличный вид. Донельзя мрачный дом Блэков всё-таки преобразился. Кикимер не высовывался, что было его лучшим решением. Потому как Гарри не собирался давать ему поблажек и дальше позволять обзывать Гермиону.

— Как родители? — поинтересовался он, после того, как расхвалил торт и вправду оказавшийся очень вкусным.

— Ну… — Гермиона нервно дрыгала ногой, то и дело обращая внимание Гарри к аккуратным туфелькам. Вообще она сегодня была настолько воздушной и прекрасной, что он с трудом сдерживал возбуждение, так и норовившее снова накатить снизу. — Они немного в шоке… Папа не перестаёт клясть устои волшебного общества. Мама… она более спокойна. Сказала, что хочет познакомиться с тобой поближе.

— Я бы тоже хотел познакомиться с ними, — Гарри опустил глаза в чашку, — уверен, что они замечательные, раз вырастили такую дочь.

— Обязательно познакомитесь, но пусть немного ещё остынут. Лучше расскажи, как ты тут? Вижу не терял времени даром, дом заметно преобразился…

— Если честно, я теперь понимаю Сириуса. Сидеть тут безвылазно так же тяжело, как в тюрьме. Из посетителей наведывается только Грюм, который учит меня боевой магии и постоянно критикует мою вспыльчивость. Как представлю, что ещё месяц…

— Ещё месяц, — кивнула Гермиона, пряча улыбку, — но думаю, вдвоём нам будет не так ужасно…

— Что? — Гарри уставился на неё, не веря собственным ушам.

— Кикимер уже утащил мои вещи наверх. Правда, не знаю, в какую из комнат. Если конечно, ты не против компании своей жены на остаток каникул.

— Гермиона?! — от наплыва чувств Гарри вскочил на ноги, едва не облившись чаем. — Да я просто счастлив! Но как же твои родители?

— Они давно привыкли, что август я проводила в Норе, так что… — она пожала плечами и смущённо опустила ресницы. — И я правда скучала по тебе, Гарри. Очень…

— Мерлин, Герми! — неожиданно Гарри просто упал на пол и, обнимая её колени, прошептал: — Это самый лучший подарок на день рождения…

Сердце волнительно застучало от его такого искреннего восторга, и она по привычке запустила руку в его непослушную шевелюру. Дыхание Гарри участилось, и он чуть приподнял голову, не убирая рук с её коленей и заглядывая прямо в глаза. Он мог смотреть на это лицо вечно: на пушистые ресницы, милый носик, мягкие манящие губы… Он, несомненно, женился на самой прекрасной девушке в мире.

Нежные пальчики переместились на его скулы. Гермиона смотрела в эти зеленые глаза и понимала, что не может оторваться. Сейчас его взгляд действовал на неё похлеще взгляда василиска, вызывая непонятную дрожь в теле. Она понимала, что живя под одной крышей, они довольно быстро пересекут последнюю черту на пути к полноценному браку.

Да, их отношения изменились и уже бесполезно было это отрицать. К дружескому доверию и верности добавилось вожделение. Ей нравилось касаться его, её тело стало остро реагировать даже на безобидные прикосновения. И в том, что Гарри тянет к ней с невероятной силой можно было не сомневаться. Она убедилась в этом совсем недавно, ощущая, как сильно он возбудился от нескольких поцелуев. От нахлынувших воспоминаний её щёки покраснели, и она попыталась отогнать видение Гарри в одном полотенце. Мерлин! Как же она его любила! Больше всего на свете. И Гермиона наклонилась и поцеловала своего мужа.

Вечером по каминной сети на Гриммо прибыли Уизли почти полным составом. Грюм организовал возможность подобного перемещения в честь дня рождения Гарри. Всё-таки даже в тёмные времена в жизни должны были быть светлые моменты. Молли со слезами на глазах причитала, что любит его как сына и умилялась тому, что он уже совсем взрослый. Артур то и дело успокаивал растроганную жену. Рон только успевал уплетать угощения, которые они принесли с собой, не реагируя на подколы близнецов. Фред и Джорж устроили фейрверк прямо в доме, разбудив портрет Вальбурги, и всем пришлось слушать её получасовые вопли. Джинни в основном молчала, искоса поглядывая на Гарри и Гермиону. Когда-то она сама мечтала стать его женой, но не срослось. С Дином ей было хорошо. Тот обожал её и понимал, но иногда Джинни ностальгировала по своей детской влюблённости и немного грустила, что их пути с Гарри разошлись. Он так и не увидел в ней девушку. А вот судя по их переглядываниям с Гермионой, там всё было прекрасно с этой стороной отношений. Так что оставалось только порадоваться за друзей. Они действительно прекрасно подходили друг другу.

Гарри был невероятно счастлив. И когда гости разошлись, они проговорили с Гермионой до полуночи, строя всякие догадки и предположения, пытаясь предугадать планы Дамблдора. Обсуждали новости и занятия с Грюмом. Гермиона искренне радовалась, что Гарри наконец-то учат чему-то полезному. По спальням они разбрелись уже поздней ночью, когда валились с ног от усталости. Гарри на удивление быстро отрубился.

* * *

Утром Гермиона нашла мужа на кухне со свежим номером «Пророка». Судя по выражению лица и глубокой складке между бровями, новости там были не самые лучшие.

— Гарри, что-то случилось? — она попыталась заглянуть в газету через его плечо.

— Вот, — он ткнул пальцем в очередную писанину Риты Скиттер, и глаза Гермионы забегали по строчкам.

— Мерлин! Не может быть! То есть… Ты думаешь, это правда?

— Не знаю, надо спросить у Грюма. Он должен прийти завтра, — безжизненным голосом произнёс Гарри, не зная, как реагировать на противоречивую новость. — У Малфоев вполне мог укрываться Волан-де-Морт…

Согласно тексту Скиттер вчера в Поместье Малфоев случилось несчастье. Профессор Снейп покончил с собой, обложившись сильнейшим взрывоопасным зельем. Взрыв разрушил несколько комнат, и прибывшие на место сотрудники Министерства обнаружили вместе с изуродованным и обожженным телом профессора разорванную на куски огромную змею.

— Это… это могла быть Нагайна? — сглотнула Гермиона, не понимая толком, что же чувствует.

Хоть Снейп никогда и не был их любимым учителем, обычное человеколюбие не было ей чуждо. Она никогда никому не желала смерти. Неприятное чувство горечи разлилось внутри, и её затошнило.

— И почему он сделал это?

— Я не знаю, — Гарри снял очки, растёр уставшие глаза и взгромоздил очки на место. — После твоего ритуала Снейп с Малфоем сбежали из Хогвартса. Я думаю, это может быть связано с «Непреложным обетом», данным Снейпом… помнишь, я подслушал их разговор…

— Да, но…

— Если это была Нагайна, то его смерть оказалась не напрасной… Осталась только чаша…

— Снейп не знал про крестражи, но знал, что змея важна для Волан-де-Морта… Помнишь тот разговор с Дамблдором… Всё очень странно, Гарри…

Гарри бросил газету на стол и закрыл глаза. Неприятное ощущение чего-то необратимого зрело у него в груди. Он бы никогда не подумал, что будет жалеть о кончине Снейпа, но сейчас отчаянно хотел во всём разобраться. А ещё его вдруг пронзило осознанием, что это начало чего-то по-настоящему пугающего. Если об уничтожении предыдущих крестражей Лорд мог и не догадываться, то смерть любимой змеи разбудит в нём зверя.

Стало страшно. По позвоночнику пробежал неприятный холодок. Вопросов было больше, чем ответов. Гарри понимал, что они в опасности. Гермиона в опасности. Теперь, будучи его женой, она будет такой же мишенью Волан-де-Морта, как и он сам. Их брак стал достоянием общественности благодаря газетным статьям, не зря ведь в этом году Аврорат охранял Грейнджеров. Гермиона рассказала, что сам Скримджер отдал такое распоряжение. Действовал ли он по собственной инициативе или о чём-то договорился с Дамблдором, они не знали.

Главная битва была впереди. И вряд ли она будет лёгкой. Гарри тяжело вздохнул и притянул Гермиону к себе, заключая в объятия. Он сталкивался с опасностями и был на пороге смерти практически каждый год, начиная с одиннадцати лет, но никогда ещё так чётко не осознавал свой страх.

Если ещё один крестраж оказался уничтожен — это приближало их к желанной победе, но никто не обещал, что она сама придёт в руки. Никто не давал гарантий, что её цена будет таковой, которую Гарри был готов заплатить.

Как и предполагалось, Грюм был хмур и не очень разговорчив. Он лишь кивком головы подтвердил достоверность сведений «Пророка» и гонял Гарри до седьмого пота. Насчет расспросов о планах Ордена он так же отмахнулся, буркнув, что надо доверять Дамблдору. Больше информации с него вытянуть не удалось. К концу занятия он снова отчитал Гарри за нерасторопность, ведь тот умудрился словить парочку заклинаний, и теперь Гермиона заливала его раны бадьяном и бросала на аврора убийственные взгляды.

— Не смотри на меня так, милочка, — направляясь к выходу отрезал Грюм, — Волан-де-Морт, целясь в него, не будет обладать моим милосердием.

Если конкретно в ту секунду Гермиона не подала вида, как напугали её эти слова, то позже, оставшись в своей спальне наедине с собой, она дала волю слезам. Грозный Глаз не приоткрыл ей завесу тайны, но лишь теперь она явно осознала, какая угроза нависла над всеми, и насколько неравны их шансы. Дамблдор, Орден, Министерство — все они с трудом сдерживали натиск Тёмного Лорда. Так что же против этой мощи могут сделать школьники?

В ту ночь она впервые не смогла спать одна и направилась к Гарри. Вопреки опасениям, он не стал её ни о чём расспрашивать, а лишь позволил свернуться калачиком и задремать на своей груди.

Проснувшись утром, она не сразу поняла, где находится и что тяжёлое лежит на ней? Она была прижата к Гарри, их ноги были переплетены, а его рука обнимала её сверху, делая незаметный побег нереальным. Она чуть приподняла голову, любуясь тем, как умиротворённо он выглядел во сне. Его чёрные волосы привычно торчали во все стороны, что не особо отличалось от его дневной причёски, веки чуть подрагивали, а грудь аккуратно вздымалась. За последний год Гарри вытянулся и повзрослел, и сейчас Гермиона отчетливо ощутила себя невероятно маленькой рядом с ним.

Он был красивым. Действительно красивым. Неудивительно, что девчонки постоянно шептались о нём в женских спальнях, а некоторые, особо проворные — вроде Ромильды Вейн — пытались подсунуть конфеты с амортенцией. Гермиона же всегда считала себя выше этого и подобной ерундой не занималась. Да и внешние данные не относила к списку каких-либо особых заслуг. Но сейчас она откровенно любовалась им, не в силах сдержать улыбку и рвущийся наружу из груди ком нежности. Гарри был её мужем — она ещё не до конца привыкла к их новому статусу, но солгала бы самой себе, если бы сказала, что ей это не нравится. Нравилось. Даже очень.

Гермиона Грейнджер никогда не мечтала о замужестве. И уж тем более о столь раннем. Такая перспектива казалась ей настоящим кошмаром, ведь главным пунктом в списке её приоритетов была карьера или получение новых знаний. А сейчас собственное положение почему-то казалось ей более чем просто естественным. Как будто их дружба просто перешла на новую ступень, и это было предопределено с той самой встречи в поезде.

Внезапно веки Гарри распахнулись, и Гермиона, почувствовав себя застигнутой за подглядыванием, залилась краской. Несколько секунд он смотрел на неё часто моргая, а потом, видно, взгляд сфокусировался на её лице, и Гарри улыбнулся.

— Доброе утро.

— Доброе, — кивнула она, краснея ещё больше.

Ей надо было встать с кровати, но он не убрал руку, а так и продолжал обнимать её, а в его глазах плескалась радость. Неужели он так счастлив видеть её с утра?

— Я не хотела тебя будить… извини…

— Ты и не будила. Я прекрасно выспался, между прочим. Даже без кошмаров.

Гарри с трудом сдерживался, чтобы не притянуть её к себе ещё сильнее. Их тела были тесно прижаты друг к другу, и столь приятная близость вызывала определённые мысли, как бы он ни пытался гнать их прочь. Он не хотел снова срываться и напирать. Не хотел нарушать своё слово, ведь обещал дать ей столько времени, сколько потребуется. Но и не реагировать на неё уже не мог. Сексуальное напряжение никуда не девалось. С каждым днём, проведённым вместе, каждым взглядом на Гермиону и каждым прикосновением он хотел её всё сильнее.

Гарри закрыл глаза и сделал глубокий вдох, пытаясь собрать мысли в кучу.

— Ну что, идём завтракать?

— Да, — быстро пискнула Гермиона и принялась осторожно выбираться из его хватки.

Гарри понял, что она смущена не меньше его самого, но не стал ей мешать.

* * *

Днём Гермиона, не зная, куда себя деть, наматывала круги по дому Блэков до тех пор, пока не получила назидание от очнувшейся Вальбурги.

— Может, сжечь эту старую ведьму вместе со стеной? — предложил Гарри, с трудом задёргивая шторы на портрете.

Кикимер, подглядывающий из-за угла, не выдержал. Он бросился в ноги Гарри, вцепился ему в штанину и заголосил что есть силы, умоляя не трогать Портрет достопочтенной Госпожи. Видя жалостливый взгляд Гермионы, наблюдавший за данной сценой, Гарри пообещал смилостивиться и отправил эльфа убираться на чердаке.

После обеда они решили потренировать дуэльные навыки, после чего чинили заклинаниями многострадальную мебель Блэков. Заточение давалось тяжело. Но ещё сильнее тяготило отсутствие информации. Единственное, что узнал Гарри, что Уизли перенесли свадьбу Билла и Флёр на середину августа и резко сократили число приглашённых гостей по причине неприятных волнений в Министерстве. Это им сообщил в письме Рон.

В эту ночь Гермиона снова пришла к Гарри и молча забралась под одеяло, позволяя себя обнять. На следующий день часть её вещей перекочевала в его шкаф, и она окончательно перебралась в его спальню. Ей нравилось засыпать, чувствуя его рядом. Так было гораздо спокойнее, даже страхи перед неопределённым будущим немного отступали. Нравилось просыпаться вдвоём, видеть его горящий взгляд, целовать его. То нежно и неторопливо, то горячо и пламенно. Нравились его руки на своём теле, которые постепенно стали осторожно проскальзывать под одежду, поглаживая кожу на талии.

Спустя неделю нервное и сексуальное напряжение достигло пиковой отметки и Гермионе начало казаться, что она испытывает физический дискомфорт. Вечерних поцелуев становилось всё больше, а прикосновения Гарри переросли в более интимные, да и она сама уже не стеснялась просовывать ладони под резинку его пижамных штанов, поглаживая горячую выпуклость. Он почти рычал и прижимал её к себе до боли в ребрах, отчего голова сладко кружилась, а в глазах взрывались звёзды.

— Давай сделаем это, — вырвалось из неё, когда они в очередной раз нешуточно увлеклись ласками, — я… хочу тебя, Гарри…

Его руки, бывшие, казалось, уже везде и не так давно избавившие её от футболки, отчего-то перестали двигаться.

— Ты… ты уверена? — он внимательно изучал её лицо. Раскрасневшееся, с опухшими от поцелуев губами и подрагивающими ресницами.

— Как ни в чём и никогда, — простонала она и, зажмурившись, завела руки за спину, отчего пришлось прижаться к Гарри бёдрами и расстегнула бюстгальтер.

Потребность ощутить его внутри стала навязчивой. Это был новый, неизведанный и пока непонятный уровень близости, который манил и пугал, но становился всё желаннее с каждым днём. И сейчас, глядя как восхищённо Гарри разглядывает её обнажённую грудь, она лишь убедилась в своей правоте. Гермиона никогда не считала себя обворожительной красавицей. Даже тогда, когда Крам, сражённый её холодным умом, пригласил её на Святочный бал. Но то, как Гарри смотрел на неё, придавало ей уверенности. Он не притворялся и не лгал, он действительно восхищался ею и желал её.

А потом он целовал её везде, избавлял от оставшейся одежды, поглаживал в тех местах, где она и сама бы постеснялась прикасаться к себе. Она стонала, извивалась и даже покусывала его в шею, цеплялась за плечи и удивлялась, когда он полностью поместился внутри неё. На мгновение ей показалось, что эта горячая, немного пульсирующая штуковина просто не войдёт туда.

В очередной раз лишь оставалось удивиться мудрости природы и гормональному всплеску, притупившему боль от первого вторжения, а также возблагодарить ловкие пальцы своего мужа, которые позволили испытать что-то неимоверное даже несмотря на некий дискомфорт.

Сначала он шептал ей на ухо нежности, извинялся за боль, предлагал остановиться, но, когда она пригрозила его побить, если он не заткнётся и не продолжит начатое, вмиг послушался. А потом взорвался внутри неё, выкрикивая её имя на самом пике и со стоном обмяк, соприкоснувшись с ней лбами.

— Я знал, что это будет прекрасно, но даже не предполагал насколько… — голос Гарри звучал ниже обычного, а дыхание было тяжёлым.

Гермиона лишь улыбнулась. Теперь они стали по-настоящему близки в том самом интимном плане. Он всё ещё был внутри неё, и она боялась пошевельнуться, чтобы не спугнуть этот момент, который, несмотря на небольшую саднящую боль, казался ей прекрасным. А ещё его глаза в этот момент горели каким-то особенным огнём, отчего всё внутри переворачивалось, и кожа покрывалась мурашками удовольствия.

* * *

Свадьба Билла и Флёр стала памятным днём и настоящим испытанием не только для семьи Уизли, но и для всего магического общества. Едва церемониальный служащий произнёс официальную речь и молодые под слёзы Молли и звуки музыки обменялись кольцами, как снаружи шатра раздался треск и грохот и тут же внутрь заскочили Грюм и Леман — Гарри только хотел удивиться, что они сегодня работают в паре, но не успел, так как раздался приказ:

— Нападение Пожирателей! Расходимся живо! Трансгрессируйте!

Он сверлил своим глазом именно Гарри, как самую важную цель, но у того душа ушла в пятки от осознания, что Гермионы нет рядом. Они с Луной буквально минуту назад выскользнули наружу, чтобы подышать воздухом и полюбоваться первыми выступившими на небе звёздами.

В шатре началась паника. Визги перемешались с хлопками трансгрессии, а Гарри, сжав палочку в руке, ломанулся к выходу, не слушая гневные вопли Грозного Глаза, направленные ему в спину.

Плотная толпа волшебников с поднятыми волшебны­ми палочками медленно двигалась по полю. Гарри при­смотрелся — ему показалось, что у них не было лиц, но тут он разобрал, что их головы были скрыты капюшона­ми, а лица — масками.

Оставшиеся гости искали родственников. Гарри увидел, как Ксенофилиус Лавгуд метался в поисках дочери.

— Гермиона! — прокричал Гарри, чувствуя нарастающую панику. — Гермиона, где ты?

Молли трансгрессировала сразу, утащив за собой Джинни, Артур с палочкой кинулся за аврорами наружу в сторону приближающейся толпы.

— Уходите! — прогремел Леман, усилив голос заклинанием. — Их слишком много!

— Мортмордре! — раздалось со стороны приближающихся, и Гарри знал, что это такое.

Зелёная вспышка пронеслась над верхушками деревьев и взлетела в небо. Колоссальных размеров череп, образованный чем-то наподобие изумрудных звезд, со змеей, высунувшейся изо рта, словно язык. Чёрная метка осветила небо, словно издеваясь над всеми ними.

Гарри метался вокруг, всматриваясь в темноту. Наконец, он увидел Луну, к которой спешил обеспокоенный отец.

— Где Гермиона? — Гарри схватил её за руку. — Луна, где она? Вы же уходили вместе!

— Она вернулась в шатёр, ищет тебя…

Он не стал дослушивать дальше и рванул назад. Билл что-то кричал близнецам, требуя трансгрессировать в Ракушку. Люпин орал на Тонкс, не давая той броситься в бой, но глаза Гарри панически шарили вокруг в поисках Гермионы. Её здесь не было. Возможно они снова разминулись, потому что Гарри был стопроцентно уверен, что Гермиона не покинет это место без него.

Он снова вылетел на улицу, буквально врезавшись в Грюма, который вцепился в его плечо, словно ястреб в долгожданную добычу.

— Я что тебе сказал! — прорычал он. — Эти клоуны тут из-за тебя!

Не так далеко от шатра уже шли бои авторов с толпой Пожирателей.

— Я могу помочь! — Гарри попытался дёрнуть плечом, но хватка была железной.

— Сдохнуть ты всегда успеешь! В Министерстве тоже переполох, нам не смогут прислать подмогу! Надо уходить.

— Я не уйду без Гермионы! — заорал Гарри. — Если вы перенесёте меня, вернусь назад и…

— Гарри! — звук, раздавшийся со спины, заставил его обернуться, и хватка на плече вмиг ослабла.

Он рванул в сторону и вцепился в неё свободной рукой.

— Мы вынуждены защищать тебя парень, — прорычал Грюм. — И чем быстрее ты укроешься в своём убежище, тем меньше народа погибнет! Утащи его отсюда, милочка, если не хочешь стать вдовой раньше времени! У вас есть минута! Или ты хочешь, чтобы они схватили её и на славу поразвлеклись? — последние слова уже предназначались Гарри, и пронзили его в самое сердце.

С этими словами Аластор поковылял к своим, выпуская в небо какое-то невиданное Гарри заклинание. И крупные огненные шары, стали рушиться на головы наступающим Пожирателям.

Гарри никогда бы не покинул поле боя, не убедившись в сохранности всех остальных. Но Грюм был чертовски прав. Он не мог рисковать Гермионой. Не мог. Вероятно, она подумала о том же, так как пока Гарри грызли муки выбора, он почувствовал, как его затягивает в петлю трансгрессии.

Она перенесла их прямо в гостиную дома Блэков и обессиленно опустилась на диван. Гарри же просто стоял посреди комнаты нервно сжимая палочку, которой не успел воспользоваться.

— Я знаю, что ты хочешь вернуться туда, — Гермиона опустила одну ладонь на лицо и тяжело вздохнула. — И я пойду с тобой, если ты решишь это сделать… но… возможно Грюм прав, и сейчас мы там лишние.

Гарри молчал, глядя на неё сверху вниз. Зачем его так усиленно защищают? Всё ещё из-за дурацкого пророчества или у Дамблдора появился новый план? Он уже не знал, кому может доверять полностью… Наверное, никому, кроме Гермионы… И он знал, что она направится следом, реши он вернуться. А если он попытается помешать ей сделать это, используя колдовство, то она никогда не простит его. Доверие было самым важным в их отношениях, и совершив подобное, можно было лишиться его навсегда.

Колкие слова Грозного Глаза всё ещё звенели в голове, проникая в каждую клетку мозга, словно рой жалящих пчёл. Наверное, он повзрослел и болезненное разочарование от того, что он не в силах спасти целый мир уже не убивало его. Но он понимал, что теперь его жизнь ещё крепче сплетена с жизнью Гермионы — и вот, кого он точно должен оберегать, так это её. Брак — это ведь не только возможность испытывать то невероятное блаженство, когда вы занимаетесь любовью. Брак — это ответственность. Не то чтобы Гарри раньше был безответственным, вовсе нет… Но сейчас он ощутил это абсолютно с другой стороны. Если бы его отец в своё время увёз свою семью из страны и не играл в героя, возможно, они были бы живы. И возможно, оставшись сейчас дома в безопасности, Гарри убережёт Гермиону от случайного проклятия.

Он не собирался бросать борьбу совсем, но он решил подойти к вопросу более вдумчиво. Так, как она пыталась научить его, начиная с самого первого курса. Гарри вздохнул и опустился на диван, обнимая её за плечи.

— Да, думаю, нам стоит послушать Грюма, — произнёс он и почувствовалась, как напряжение отпустило её.

Гермиона кивнула и уткнулась лицом ему в грудь, не заботясь о том, что на белоснежной рубашке останутся следы туши.

* * *

На следующий день новостные сводки магической Британии выглядели удручающими. Внезапное нападение на Министерство унесло жизни несколько десятков сотрудников, Скримджер был серьёзно ранен и находился в больнице Святого Мунго. Отбить Министерство удалось невероятными усилиями. А в воскресенье пришло письмо от Джинни, где она сообщила, что во время свадьбы Джордж лишился уха, так как в него попало заклинание одного из Пожирателей, Грюм тоже был ранен, но ничего серьёзного, а вот Тобиас Леман погиб.

Гермиона испытала противоречивые чувства. Леман был не самым приятным типом, жёстким и не особо жалостливым. Она на себе испытала беспринципность его методов, когда находилась под стражей. Но, тем не менее, он был аврором и без раздумий бросился в бой тогда, на свадьбе. В том числе благодаря ему остальные успели спастись и трансгрессировать.

К счастью, больше сообщений о погибших не было. В этот день Гарри и Гермиона преимущественно молчали, слоняясь по дому в надежде на визит кого-либо из Ордена или хотя бы на получение весточки с более достоверным положением дел.

* * *

Дни тянулись мучительно медленно. Гарри сходил с ума вплоть до вторника и набросился с вопросами на Грюма как только тот появился.

— Я вам тут не справочное бюро, — проворчал аврор, ковыляя на кухню. — Прикажи-ка своему ушастому заварить чаю, я прямо со службы. Скримджер совсем плох, в Министерстве бардак. Думается, Брустверу придется стать временно исполняющим обязанности Министра.

Гермиона даже не стала беспокоить Кикимера, а заварила чай сама, внимательно слушая Грюма.

— Волан-де-Морт привлёк на свою сторону оборотней и великанов и целую свору наёмников. Пора уже брать его за жабры, но Дамблдор что-то тянет.

Это был первый раз, когда Грозный Глаз разоткровенничался и позволил себе некоторую критику в сторону директора Хогвартса.

— Вы что-то предлагаете? — Гарри догадался, что неспроста Грюм ляпнул лишнего, видно, в Ордене начались разногласия. Гарри понимал, что скрытность Дамблдора и его любовь к загадкам рано или поздно может надоесть другим. Тем более тогда, когда все они буквально ходили по лезвию.

— Ловлю на живца, — глаз Грюма втулился прямо в лицо Гарри, изучая реакцию.

— То есть, на меня?

— Нет! — чашка выпала из рук Гермионы, и звон разбитой посуды заставил их повернуть голову в её сторону.

— Он всё равно выбрал его своей целью. Пророчество… он совсем помешался на нём. Так что лучше пусть нападает, когда мы ожидаем, а не внезапно, — фыркнул аврор, делая смачный глоток из своей чашки.

Гермиона будто остолбенела. Её реакция напоминала ту, которую Гарри много лет назад наблюдал в туалете для девочек во время нападения тролля. Она побледнела и практически не шевелилась, лишь губы слегка подрагивали, глаза расширились и, когда она судорожно моргнула, по щекам полились слёзы.

— Я против… я… должен быть другой способ! — она почти закричала, когда Гарри подскочил и прижал её к себе.

— Герми, успокойся, хорошо? Мы всего лишь размышляем вслух… Но, если подумать…

— Нет! Нет! Я не для того изучала эти проклятые ритуалы! Не для того попадала в тюрьму, чтобы ты так бездумно рисковал жизнью! Только посмей это сделать, и я сама тебя убью! — рыдала она, колотя кулаками по его груди.

Гермиона никогда бы в жизни не подумала, что впадёт в истерику, словно какая-то Лаванда Браун. Что потеряет контроль и закатит сцену при свидетелях. Что будет яростно требовать от Гарри не высовываться, зная, что он всегда поступал по-другому. Но в тот самый миг, когда она подслушала разговор Дамблдора со Снейпом её вера в Волшебный мир заметно поубавилась, как и идеализация старших. А ещё тогда она впервые ясно осознала, что выйти из всех заварушек живыми им не удастся. Даже Дамблдор не надеялся на такой исход, целенаправленно готовя Гарри к смерти…

— Ладно, пожалуй, я пойду, — Грюм резко поднялся, гремя стулом. — Сегодня обойдёмся без занятий.

Гарри молча кивнул, провожая его взглядом, но не решился отойти от Гермионы, которая продолжала плакать.

— Мне же всё равно придётся с ним встретиться, — попытался начать разговор Гарри, когда жена немного успокоилась, но манёвр не удался.

Она высвободилась из объятий, прожгла его убийственным взглядом и унеслась наверх с такой скоростью, что он бы и на «Молнии» не догнал бы её. Гарри решил дать ей время успокоиться и до вечера проторчал внизу. Отрабатывал некоторые заклинания, приготовил ужин, но Гермиона не спустилась даже ради приёма пищи.

Это была их первая размолвка, начиная со дня рождения Рона, и Гарри чувствовал себя ужасно. Совсем не типично и глупо для Гермионы было дуться на него за то, чего он даже пока не сделал. Им следовало обговорить это. В любом случае через неделю каникулы заканчивались и отсиживаться дальше на Гриммо не получится. Чем быстрее они покончат с Волан-де-Мортом, тем лучше. В словах Грюма была доля истины. Лучше уж устроить сражение по своим правилам, будучи готовым к нему, чем получить удар в спину, когда не ожидаешь.

Гарри поднялся наверх и осторожно отворил дверь в спальню, опасаясь, как бы Гермиона не выставила его прочь после ссоры или не запустила бы в него чем-нибудь тяжёлым на эмоциях. Но ничего не произошло. Гермиона лежала на своей стороне кровати и читала учебник Принца, который, вероятно, взяла из его тумбочки.

— Как ты? — присаживаясь на край, начал Гарри, не желавший затягивать ссору. В конце концов, он ведь понимал, что она переживает за него.

— Нормально, — Гермиона отложила книгу в сторону и опустила глаза. — Я боюсь, Гарри… я не хочу потерять тебя… Прости…

— Не потеряешь, — Гарри протянул руку, и она вложила в неё свою маленькую ладошку, которую он тут же поднёс к губам и поцеловал. — Пока ты в меня веришь, ничего со мной не случится, Гермиона.

— Обещаешь? — это прозвучало как-то не по-гермионовски, слишком жалобно.

— Обещаю, — произнёс он и, придвигаясь ближе, заключил её в объятия.

В этом году всё было ещё мрачнее, чем в прошлом. На вокзал Кингс-Кросс их сопровождали двое угрюмых боро­датых авроров. Гермиона даже не стала забирать Живоглота у родителей, так как сборы проходили в спешке.

— Скорее, скорее через барьер, — торопили провожатые, пока Гарри и Гермиона толкали свои багажные тележки.

Один из них крепко взял Гарри за руку выше локтя и подтолкнул к барьеру между плат­формами девять и десять.

— Спасибо, я и сам дойду, — разозлился Гарри и вырвал руку.

Он толкнул багажную тележку прямо на сплош­ной барьер, оглянувшись лишь для того, чтобы убедиться, что Гермиона движется следом. Секунду спустя он стоял на платформе девять и три четверти, где уже разводил пары ярко-алый «Хогвартс-экспресс».

Они увидели бегущих к ним Рона и Джинни, за которыми под руку с Артуром семенила миссис Уизли, набросив на плечи светлую мантию.

Гарри спешно поздоровался, озираясь по сторонам, замечая ещё несколько сотрудников Аврората. Те явно нервничали и торопили детей и родителей, которых в этом году было заметно меньше, чем в прошлом. Ходили слухи, что некоторые семьи решили оставить своих чад дома. Видимо в то, что Хогвартс самое безопасное место на земле, верили далеко не все.

Гарри крепко сжал руку Гермионы и потянул её за собой в вагон, мечтая занять отдельное купе, дабы избежать лишнего внимания к собственной персоне. После прошлогодних статей об «Избранном» и нынешних творящихся беспорядках, интерес к нему нисколько не угас, что лишь раздражало. Рон увязался за ними, а Джинни побежала искать Дина.

— Сюда, — скомандовал Гарри, толкнув дверь пустого купе.

Поезд уже набирал скорость стуча колёсами, а миссис Уизли бежала по перрону и до последнего махала им руками.

Половину пути они ехали спокойно, вполголоса обсуждая газетные новости, а Рон делился тем, что удалось подслушать в Норе из разговоров отца с матерью. Как оказалось, Скримджер до сих пор находился на пороге жизни и смерти, и даже в Мунго не знали, как ему помочь. Кингсли пытался держать власть в своих руках, но не все его поддерживали. Маги напуганы и взволнованы. Многие стали укрываться под «Фиделиусом», опасаясь нападения. Вера в способность Министерства защитить граждан от Волан-де-Морта стремительно падала. В свете последних событий уже никто не сомневался в возвращении последнего.

А потом к ним вихрем ворвалась Лаванда Браун, повиснув на шее у своего Бон-Бончика, и разговоры прекратились. Купе наполнилось чмоканьем и охами, заставляя Гермиону закатить глаза и уткнуться в первую попавшуюся книгу. Гарри же просто уставился в окно, лобзания Рона и Лаванды его так же не привлекали.

* * *

В то, что этот учебный год будет отличным от остальных никто не сомневался. В Хогсмиде их встречала целая толпа во главе с Грюмом и Хагридом. По каретам рассаживались в спешке, поэтому Гарри чуть не выругался, когда они с Гермионой приземлились напротив Луны и МакЛаггена.

— Ну что, женатики, — усмехнулся Кормак, поглаживая Луну по коленке. — разобрались со сложной семейной жизнью? Гермиона, если Поттер чего не знает, обращайся, я его проконсультирую…

Луна, казалось, не слышала пошлых шуток своего провожатого, а с интересом следила за фестралами. Гермиона лишь фыркнула и прильнула к мужу, не желая вступать в спор с недалёким сокурсником. МакЛагген загоготал над собственной шуткой и принялся вертеть головой по сторонам.

— О, а там кто? Неужто Хорёк вернулся?

Гарри чуть не подскочил на месте и резко повернул голову. Этого не могло быть! В карете действительно сидел Малфой со своей бессменной свитой в виде Крэбба, Гойла и Паркинсон, которая наглаживала его прилизанные белобрысые волосы с таким видом, будто все остальные девушки должны были умереть от зависти.

— Твою мать! Какого дракла он тут делает?

— Гарри, успокойся, — прошипела Гермиона, вцепившись в его руку. — А то у меня ощущение, что ты из кареты сейчас выпрыгнешь. Дамблдор наверняка в курсе его возвращения, так что тут от нас мало что зависит.

Гарри насупился и отвернулся, но всю дорогу продолжал поглядывать на своего давнего школьного врага. Он был зол на Малфоя. Зол на Дамблдора, который, судя по всему, продолжал играть в свои игры, никому не выдавая полной информации. Ему даже не захотелось идти на распределение и, когда по прибытии довольнёхонький Добби сообщил ему, что снова приготовил для них отдельную комнату, Гарри направился прямиком туда.

В голове вертелось множество вопросов. Он был уверен, что Драко принял метку и был замешан в покушениях, которые имели место в прошлом учебном году. Он сам подтвердил свою вину побегом со Снейпом в конце учебного года. И, судя по всему, противный зельевар прятался в поместье Малфоев до того самого несчастного случая или самоубийства. Кто знает, что там было на самом деле? И после всего произошедшего этот белобрысый Хорёк спокойно возвращается в школу? Тут явно не всё чисто… Что замышляет Дамблдор? У него теперь новый двойной агент? Ну уж спасибо! Гарри больше не намерен был слушать подобную ересь. В таком случае проще примкнуть к Грюму и устроить «ловлю на живца». Так будет хоть какой-то шанс остаться в живых, а Дамблдор со своими секретами и «союзниками» точно сведёт его в могилу.

Гарри быстро принял душ, переоделся в пижаму и достал из чемодана карту Мародёров. Малфой находился в гостиной Слизерина, видимо, тоже не остался в Большом зале слушать приветственные речи преподавателей.

Часа через полтора в комнату вошла Гермиона. Она смерила мужа укоризненным взглядом и молча достала из сумочки несколько бутербродов, завёрнутых в салфетку, и протянула ему.

— Спасибо, — Гарри неловко улыбнулся, чувствуя вину за то, что оставил её в Большом зале одну. — У меня совсем не было настроения.

— Ешь давай. Мне не хочется, чтобы мой муж умер с голоду в первый учебный день, — поддела она и, бросив сумку на кровать, направилась в ванную.

— Герми, — Гарри даже не заметил, как его настроение улучшилось и мысли о Малфое мигом отошли на второй план, — ты самая лучшая жена в мире…

Она оглянулась уже у самой двери и послала ему воздушный поцелуй.

* * *

Гарри всё же никак не мог окончательно примириться с происходящим и, когда на третий день они попали на сдвоенное занятие к профессору Слизнорту, он просто не сводил глаз с Малфоя. Тот выглядел ещё ужаснее, чем в конце прошлого года: осунулся, похудел, а под глазами залегли тёмные тени. Это не укрылось даже от Рона, который толкнул Гарри в бок и прошипел:

— Ещё немного и Дракоша составит конкуренцию привидениям. Такой же бледный и страшный.

Гермиона цыкнула на них обоих, так что Гарри пришлось уткнуться в котёл и помешивать зелье. За лето многое из учебника Принца он выучил наизусть, так как использовал тот в качестве настольной книги. Так что хороший результат снова не заставил себя ждать, как и очередная порция комплиментов от Горация, продолжающего восхищаться любимым учеником.

Как только прозвенел звонок, Малфой в компании Крэбба и Гойла направился к выходу. Гарри схватил сумку и помчался следом, не дожидаясь друзей.

— Эй, Малфой! — окликнул он того в коридоре.

— Отвали, шрамоголовый, — буркнул слизеринец, сжимая пальцами палочку с такой силой, что костяшки побелели.

Гарри тоже вскинул руку с палочкой, готовый к нападению. Он не знал, почему не может успокоиться и спустить на тормозах пребывание Малфоя в школе.

— И каково это, быть шестёркой Волан-де-Морта? Поделишься впечатлениями?

Бледные щёки Малфоя начала заливать краска гнева, и он сделал выпад вперёд, кидая жалящее, которое Гарри легко отразил.

— Займись своей лохматой грязнокровной жёнушкой, дебил! Ты её хотя бы трахнул разок?!

Гарри закипел. Тут же в Малфоя полетело парилизующее, но тот увернулся, а следом Крэбб пустил в Гарри «Баубиллиус» и маленькая жёлтая молния, царапнув плечо, прожгла его мантию.

— Экспеллиармус, — кинул в ответ Гарри, отбрасывая противника к стене и выбивая у того палочку.

Когда Рон с Гермионой выскочили из кабинета Слизнорта, дуэль была в самом разгаре. Рон тут же выхватил палочку и кинул в Гойла «Коллошу», приклеивая того к полу.

— Хватит! — закричала Гермиона, видя, как Малфой с Гарри обмениваются разноцветными лучами заклинаний, пока Рон возился с Гойлом.

— Прекратите немедленно! — строгий голос выросшей будто из-под земли МакГонагалл прервал потасовку, и студентам пришлось опустить палочки. — Поттер, Малфой, идёмте за мной!

— Ну вот, — ворчала Гермиона, пристроившись рядом с Гарри, — вряд ли вы отделаетесь снятием баллов с факультета.

— Да плевать, — буркнул тот, в крови ещё кипела ненависть, и он зло косился на слизеринца.

— Миссис Поттер, вы можете заняться своими делами, — холодно осадила МакГонагалл, давая понять, что Гермиона в данной делегации явно лишняя.

Той пришлось поджать губы и повиноваться.

— Вот-вот, грязнокровка, — выплюнул Драко. — Нечего совать нос, куда не следуют, раз уж не можешь удержать своего психованного муженька в узде.

— Минус двадцать баллов со Слизерина за оскорбление ученика, мистер Малфой, — отчеканила профессор МакГонагалл, а об остальном наказании распорядится лично директор.

Малфой наконец-то заткнулся, а Гарри понял, что их ведут к Дамблдору. Ну и прекрасно! Ему давно требовались ответы на множество вопросов.

Когда они оказались в знакомом овальном кабинете, директор смерил их проницательным взглядом, кивком головы позволяя Минерве удалиться прочь.

— Я искренне надеялся, что вы переросли свои детские обиды, молодые люди, и не будете устраивать потасовки в коридорах школы.

— Это он начал! — в сердцах выкрикнул Драко.

— Это правда, Гарри? — внимательные голубые глаза старика, казалось, проникали в его сознание.

— Да! Но затем он оскорбил Гермиону! И вообще, проверьте его плечо, сэр! Я уверен, что Малфой Пожиратель!

Лёгким взмахом руки Дамблдор приказал Гарри замолчать и медленно поднялся с кресла. Двигался он уже гораздо бодрее, чем в конце прошлого года. Видимо, здоровье шло на поправку.

— Я лично распорядился вернуть мистера Малфоя в школу, Гарри. И мне не нужны никакие проверки, чтобы доверять ему…

— Да, но…

Дамблдор не стал выслушивать дальнейшие возмущения и спокойным тоном продолжил.

— На этот раз я просто сниму по пятьдесят баллов с каждого факультета, но, надеюсь, следующего раза не будет… Мне бы не хотелось тратить драгоценные секунды времени на разборки между учениками в тот момент, когда опасность грозит всему магическому обществу. И вы оба уже достаточно взрослые, чтобы это понять.

К удивлению Гарри, Малфой лишь согласно кивнул и опустил глаза на начищенные носки своих ботинок.

— А теперь можете идти, раз мы с вами всё прояснили, — и Дамблдор величественно опустился в своё кресло, утыкаясь глазами в какой-то пергамент на столе.

Драко бросился к выходу, словно ошпаренный, а Гарри, разрываемый противоречиями, наоборот шёл медленно, шоркая подошвами по лаковому полу. У самой двери он вдруг совсем затормозил и обернулся.

— Простите, сэр…

— Да, Гарри? — Дамблдор не выглядел удивлённым.

— Теперь вы будете давать вторые шансы Драко Малфою? Вы же знаете, что у него есть метка. Знаете, да?

Директор тяжело вздохнул. Хотя он и выглядел спокойным, Гарри казалось, что он перешёл черту и сейчас огребёт по полной.

— Хорошо, я отвечу тебе один раз, Гарри. И надеюсь, мы поймём друг друга. Ты ведь читал новости про Северуса?

— Да, сэр…

— Так вот… Судя из наших прошлогодних занятий, ты должен был понять, что остался всего один крестраж…

— Чаша Пуффендуй, — кивнул Гарри.

— Неделю назад ко мне обратилась миссис Малфой и попросила защитить её сына. Волан-де-Морт давал Драко задание убить меня в прошлом году, но он не смог его выполнить. Сложно даже представить какой гнев обрушился на бедного мальчика…

— Да уж… бедного…

Дамблдор снова прервал его взмахом руки и спокойно продолжил свой монолог:

— Ни миссис Малфой, ни Драко не виноваты, что Люциус втравил их в это. Они заслуживают второго шанса, Гарри. И миссис Малфой обещала передать мне кое-что очень нужное… Да-да, чашу Пуффендуй, которая хранится в сейфе её сестры.

— Сейф Беллатрисы Лестрейндж? — сглотнул Гарри

— Она подслушала разговор Волан-де-Морда и Беллатриссы и поняла, как эта вещица важна для него. Следовательно, подумала, что она может заинтересовать меня. И как любая мать она пытается просто защитить своего сына. Как и твоя мама. Поэтому я настоятельно прошу тебя, Гарри, не устраивать драк с Драко Малфоем и больше не возвращаться к этой теме.

Гарри конечно хотелось возмутиться и возразить, что его родители не прогнулись, не перешли на сторону врага и погибли героями, но он промолчал. Кое в чём Дамблдор действительно был прав. Уничтожение чаши сделает Волан-де-Морта смертным, не к этому ли они все стремились? Он сухо кивнул в знак согласия и поспешил покинуть кабинет директора. Ему не терпелось поделиться новостями с Гермионой.

* * *

— Я же говорила тебе, что Малфой здесь не просто так, Гарри, — выслушав всю историю, Гермиона отложила книгу в сторону. — У Дамблдора всегда есть какие-то планы…

— Да уж…

— Вот только, что потом? Ведь то, что Реддл станет смертным не сделает его слабым. Да и он набрал уже столько союзников, что не гнушается нападать на Министерство.

— А потом нужно будет сразиться с ним, Герми. И мне кажется, Грюм был прав…

Она опустила глаза, и Гарри замолчал, боясь, что она сейчас расплачется.

— Я же буду не один, — убеждал он её. — На нашей стороне Аврорат, Орден, Министерство под управлением Кингсли… Да и Дамблдор всё-таки остаётся тем единственным волшебником, которого Волан-де-Морт боится.

— Я боюсь, Гарри, — созналась Гермиона. — Ту тварь из диадемы авроры смогли убить только «Авадой», а ведь это была всего лишь часть его души. Да и Дамблдор после извлечения крестража из тебя попал в Больничное крыло не просто так. Ты представляешь, насколько он силён на самом деле?

Гарри понимал её правоту и не знал, какие бы слова утешения могли сработать в такой момент. Наверное, таких слов просто-напросто не было. Поэтому он притянул Гермиону к себе и поцеловал.

Её руки скользнули по его плечам, притягивая к себе. Волна сладкого трепета растеклась по телу. Никакие слова в данный момент не способны были дать ей то, что давали его губы и руки. Гермиона осознала, как соскучилась, ведь они не были близки с момента приезда в Хогвартс. Ворох новых навалившихся проблем слегка охладил их пыл, и пока Гарри ломал голову по поводу Малфоя, она усиленно занималась, понимая, что последний год в школе невероятно важен для их будущего. Ей очень хотелось верить, что оно у них есть.

Углубляя поцелуй она забралась на Гарри сверху, сжимая его бёдра своими и принялась расстегивать его рубашку. К дементору всех! Волан-де-Морта с Пожирателями, Дамблдора с его играми и корявыми планами. Никто не отнимет у неё этот самый момент. Момент, когда тело млеет от прикосновений, а разум отключается. И никто и никогда не отнимет у неё Гарри. С пророчеством или без, они обязательно победят! По-другому просто не могло быть.

Она целовала его упоительно и жадно, изредка покусывая и задирая. А потом слегка упустила контроль и оказалась снизу, прижатой к кровати крепким телом, изнывая от желания. И когда она почувствовала его внутри, то беспокойство куда-то испарилось, подобно гонимым ветром облакам. Всё было правильно. По-настоящему. Так, как должно было быть.

Возможно, Дамблдор был прав. Они с Гарри обладали той самой силой, которая была неподвластна Волан-де-Морту — силой любви.

* * *

Гарри был удивлён и обрадован, когда выяснилось, что уроки Защиты от тёмных искусств в этом году будет преподавать Аластор Грюм. На этот раз настоящий. Это означало хотя бы то, что они действительно получат полезный материал, помогающий, в случае чего, спасти собственную жизнь.

Он перестал обращать на Малфоя внимание, благо тот тоже не задирал его. Просто передвигался везде в компании своих «телохранителей» как их окрестил Рон, да иногда к ним присоединялась Паркинсон. На занятиях Малфой тоже вёл себя «тише воды, ниже травы», зато теперь перетянуть на себя внимание изо всех сил старался Кормак МакЛагген, которого Гарри пришлось всё-таки принять в сборную по квиддичу охотником, так как Джимми Пикс покинул команду.

На тренировках МакЛагген сдерживался изо всех сил и молчал, видимо, понимая, что, в случае чего, Гарри с радостью заменит его на кого-нибудь другого. Зато на занятиях не упускал возможности блеснуть остроумием.

— Пф, — сморщился он, когда Грюм показывал заклинания, позволяющее обездвижить крупное магическое существо, наподобие тролля или акромантула, — да я в прошлом году такого паучка битой отметелил! Да и троллю могу вмазать без палочки!

— Если вы не заткнетесь, МакЛагген, я вас самого превращу в тролля! Тем более, вы и так на него похожи! — парировал Грюм, выписывая рваным почерком на доске магическую формулу.

Кормак, считавший себя неотразимым, заметно оскорбился, но сильно долго не переживал. Конечно же этот старый хрыч с костяной ногой просто завидует его силе, молодости и красоте, поэтому и придирается! Луна вот ни капли не сомневается в его великолепии, а какой бы странной она ни была, на когтевране учились умные девушки.

Когда же началась отработка заклинания, МакЛагген умудрился заработать штрафные минус десять баллов, так как вместо манекена, предоставленного Грюмом, шарахнул заклинанием в Грегори Гойла, да с такой силой, что Малфою с Крэббом пришлось тащить дружка в Больничное крыло.

Гарри с Роном с трудом сдерживались, чтобы не расхохотаться. В этом случае даже баллы было не жаль, однако, им приходилось опасаться гнева Гермионы, которая смерила всех уничижительным взглядом.

К концу сентября магическую Британию облетела трагическая новость. Руфус Скримджер скончался в Больнице святого Мунго, так и не приходя в себя. Колдомедики не сумели остановить тёмно-магическое проклятие, поразившее Министра. Теперь власть полностью сосредоточилась в руках Кингсли Бруствера.

Вслед за этим, как выяснилось, Нарцисса Малфой выполнила свою часть сделки и передала Дамблдору чашу Пуффендуй, о чём директор лично сообщил Гарри, когда уже уничтожил её. Итак, они приблизились к тому заветному моменту, к которому нещадно стремились все эти годы. Волан-де-Морт лишился всех своих крестражей и стал смертным, а нового раскола его изуродованная душа уже не выдержит. Нужен был план дальнейших действий и по этому поводу Дамблдор созвал внеочередное собрание Ордена Феникса прямо в своём кабинете, куда были приглашены и Гарри с Гермионой.

Гарри понимал, что это вовсе не жест доброй воли и не символ доверия. Он просто был ещё для чего-то нужен Дамблдору, так как являлся центральной фигурой пророчества ненормальной Трелони, на котором Тёмный Лорд был помешан. Но всё же лучше быть посвящённым в планы, нежели участвовать в них по незнанию.

Действовать требовалось быстро. Никто не сомневался, что Волан-де-Морт может повторить попытку захвата Министерства и имеет все шансы на успех. Число его сторонников росло. А уж сколько всякой нечисти он перетянул на свою сторону…

Дамблдор начал собрание с пространной лекции про психологические особенности Тома Реддла, с которыми делился с Гарри на их прошлогодних занятиях. Грюм и Кингсли откровенно нервничали, предпочитая более активные действия. Молли кидала на Гарри жалостливые взгляды, пока остальные члены её семьи внимательно слушали директора.

— Тридцать первое октября! — Грюм вдруг вскочил на ноги и его глаз пришёл в движение.

— Извини, Аластор? — Дамблдор слегка нахмурился.

— Раз этот псих любитель всяких суеверий, то день, когда он развоплотился, пытаясь убить Поттера, имеет для него значение! И если мы предоставим ему возможность отыграться именно в этот день, он клюнет. Ловля на живца. Он появится там, где мы будем готовы и это лучше, чем ждать удара в спину!

— В этом есть смысл, — кивнул Бруствер и взгляды всех присутствующих направились на Гарри.

— Я согласен! — твёрдо заявил тот, почувствовав, как в этот момент пальчики Гермионы до боли сжали его ладонь. — Чем дольше мы тянем, тем большую армию он наберёт.

Миссис Уизли всхлипнула и прикрыла рот рукой. Артур тут же обнял её за плечи.

— Но как мы выманим Того, кого Нельзя Называть? И куда? Место не должно вызывать сильных подозрений. Не предлагаете же вы заманить его в Хогвартс? Здесь всё-таки дети… — волнительно заявила Минерва МакГонагалл.

В кабинете воцарилось молчание. Действительно, задействовать Хогвартс было опасно. Незаметно эвакуировать всех детей было невозможно. Сразу будет ясно, что это ловушка, а Волан-де-Морт никогда не был дураком. Устраивать засаду на улицах Лондона тоже было проблематично. Огромная вероятность, что под удар попадут сотни невинных магглов, да и память потом оставшимся тереть замучаешься…

— Хогсмид, — вдруг предложил Кингсли. — Мы устроим праздник на центральной площади тридцать первого октября, осветим в газетах, поставим монумент Поттерам в честь победы над «Тем, кого Нельзя Называть». Местных предупредим, магглов там нет. И ничего подозрительного в том, что Гарри будет присутствовать на таком торжестве с некоторыми своими друзьями…

— Эй, речь шла обо мне, а не…

— Гарри! — перебила его Гермиона. — Мы не бросим тебя! Наберём группу из «Отряда Дамблдора». Так будет правдоподобнее…

— Сгоним туда весь Аврорат, — потирал руки Грюм, которому явно понравился план. — Этот урод слишком самонадеян, он не потащит целую армию за собой, чтобы убить школьника. Он захочет сделать это лично! Тут мы его и прихлопнем. Остальные шавки сами разбегутся. У них кишка тонка! Они ничто без своего предводителя!

Гарри только сейчас заметил, что Дамблдор не произнёс ни слова, а лишь задумчиво шарил взглядом по лицам членов Ордена. Было непонятно, одобряет он предложенное или нет. Миссис Уизли продолжала что-то причитать себе под нос, а Хагрид смахнул скупую слезу и пообещал удавить гадов, обижающих детишек, голыми руками. В итоге общим голосованием план был утверждён и на его подготовку оставалось чуть более трёх недель.

* * *

Теперь почти всё свободное время Гарри тренировался. Иногда с Грюмом, когда у того выдавалось несколько часов, чтобы погонять его, иногда с Гермионой. Слизнорту было поручено сварить оборотное зелье и некоторых сотрудников Аврората превратить в учеников. Из Отряда Дамблдора в план посвятили Рона с Лавандой и Луну с Кормаком. Последний был сильно под вопросом из-за скудности ума, как заявил Грюм, но зато сила его заклинаний была впечатляющей, так что в заварушке мог и пригодиться.

Информация об установке монумента и праздничных гуляниях была напечатана в «Пророке» за неделю до торжества. Скиттер потрудилась на славу, пытаясь выставить Волан-де-Морта слабаком, не способным совладать с годовалым ребёнком. Было понятно, что тот захочет взять реванш.

Те ночи, когда Гарри не отрубался от усталости, стали наполнены особой нежностью. Гермиона больше не лила слёзы и не ставила ультиматумов. Она просто любила своего мужа, смакуя все оттенки ощущений, открывая новые глубины своей чувственности. Стеснительность и неловкость уходили из их близости, заменяясь страстью. Они всё лучше узнавали тела друг друга, убеждаясь, что занятие любовью можно превратить в целое искусство. Они старались использовать отведённое им время по максимуму, ведь никто не знал, что их ждёт впереди.

* * *

Тридцать первого числа, как и планировалось, на центральной площади Хогсмида установили монумент, посвящённый Джеймсу и Лили Поттерам. Молодая пара с младенцем на руках, должна была напоминать жителям о том, какую цену пришлось заплатить некоторым семьям за победу в Первой Магической войне. Владельцы близлежащих лавочек были заменены сотрудниками ДМП под оборотным зельем, а настоящие укрылись в баре у Аберфорта. В немногочисленной толпе, создающей видимость праздника, старались затеряться Авроры. Небольшая группа студентов-старшекурсников толпилась сбоку под присмотром Минервы МакГонагалл, и каждый из них имел портал, который сразу же переносил бы их в Хогвартс в случае опасности.

Рон с Лавандой и Луна с Кормаком находились в первых рядах зевак с палочками наготове. Тут же стоял Хагрид. Дамблдор принял нелёгкое решение остаться в школе. Всё-таки, по мнению Тома, там всё ещё хранилась диадема и вдруг он не клюнет на приманку, а решит устроить нападение на Хогвартс?

Уизли распределились в близлежащих переулках. Грозный Глаз и Кингсли не заморачивались маскировкой и стояли прямо у монумента. Бруствер, как действующий Министр, должен был произнести торжественную речь, а Грюм выступал в качестве охраны Гарри и Гермионы. Она наотрез отказалась оставаться в замке, хотя Гарри буквально умолял её об этом. И от оборотного зелья отказалась, потому как облачить в себя кого-либо другого Гермионе не позволяла совесть. Ведь все понимали, что после самого Поттера именно Гермиона является желанной целью Волан-де-Морта. И теперь Гарри уже не был уверен, что «ловля на живца» такая уж отличная идея, ведь за жизнь жены он боялся гораздо больше, чем за собственную. В итоге же приманками выступали они оба, и это Гарри не нравилось.

В передних рядах щёлкали колдокамеры журналистов. Наконец, Кингсли поднёс палочку к горлу и усилив голос магией, заговорил. Он намеренно углубился в историю, рассказывая историю Поттеров, которую и так знал каждый житель Магической Британии. Отдельно остановился на том, что Гарри «Избранный» и пока он с ними, магам не грозит опасность и они преодолеют любые неприятности. Уверял всех и каждого, что победа будет за ними.

Ничего не происходило. Совсем ничего. Неужели Волан-де-Морт не проглотил наживку? Неужели всё было зря? И они сейчас разойдутся, чтобы дальше ждать удара в спину? Гарри начал нервничать. Его глаза лихорадочно всматривались в толпу, стараясь увидеть что-то подозрительное. Ничего.

Хотя, нет. Что-то было не так. Гарри не мог понять, что именно, так как видимых и логичных причин назвать не мог. Что-то надвигалось, должно было случиться. Интуитивное предчувствие, как спускающийся с небес дементор, заставляло его плотнее сжать палочку.

— Приготовься, — шепнул он Гермионе, и буквально через секунду в воздухе послышались хлопки, словно кто-то выпустил праздничный салют посреди дня.

С десяток фигур в чёрных плащах трансгрессировали на площадь. Гарри сразу же толкнул Гермиону за монумент, кидая в неё мантию отца, прихваченную с собой. А сам отскочил в сторону отбивая летящую в него вспышку заклинания. Кингсли и Грюм тут же вступили в бой. По команде Минервы дети активировали порталы и исчезли один за другим. Кто-то в толпе завизжал. Авроры сцепились с прибывшими Пожирателями. Зазвенели разбитые витрины лавок и окна близлежащих домов.

Гарри наложил щит и принялся искать глазами Гермиону, надеясь, что она укрылась под мантией. Хагрид загородил собою Луну и Лаванду, Рон дрался в паре с Чарли, а Кормак удачно приложил одного из Пожирателей, отчего тот впечатался в каменную стену здания и отрубился.

На Гарри двинулись двое в масках, он отбил заклинание одного, а второго тут же вырубил подоспевший Грюм.

— Держись, парень. Нам бы главного гостя дождаться, а потом антитрансгрессионный купол активируем, — вполголоса бросил Грозный глаз, направляя луч заклинания в очередного противника.

Новые хлопки — очередная партия прибывших соратников Волан-де-Морта не заставила себя долго ждать. Беллатриса Лестрейндж с обезображенным от ненависти лицом трансгрессировала в опасной близости от них, резво уворачиваясь от выпущенного Гарри парализующего. Тут же в него полетели острые пики и лишь невидимый магический барьер, воздвигнутый Грюмом в последний момент спас Гарри от неминуемой смерти. Иглы шмякнулись на брусчатку и зашипели. Разъярённая соратница Волан-де-Морта ринулась на старого аврора с небывалым напором, не гнушаясь использововать весь арсенал своих знаний. Она что-то выкрикивала и хохотала, сцепившись с ним не на жизнь, а на смерть.

Гарри отразил ещё один луч, выпущенный из толпы и снова попытался найти глазами Гермиону. Той нигде не было видно, и он не знал, то ли радоваться, то ли паниковать. Справа Хагрид махал ручищами, прикрывая собой Луну и Лаванду. Рон схватился за руку, видимо, получив ранение. Чарли умело прикрывал его, отступая в сторону к домам. Из трактира выбежал Аберфорт, тоже вступая в бой.

Пожирателей было много. И хотя Кингсли и согнал сюда большую часть Аврората под прикрытием, ещё парочка таких присшествий, и они останутся в меньшинстве.

Грюм тем временем ловко оттеснял Беллатрису в толпу, подальше от Гарри. Остальные смешались. Гарри выбил палочку у очередного приспешника Тёмного Лорда, кинувшегося на него. Оставшись без оружия, тот бросился наутёк.

Гарри устал ждать. «Сонорус» — произнёс он, поднося палочку к горлу и прокричал, заставляя сражающихся замереть от внезапности и от наглости самого заявления.

— Не будь трусом, Том! Выйди и сразись со мной лично! Или так и будешь прятаться за спинами своих шавок?!

Гарри знал, что ему не сойдёт с рук такая борзость. Но пусть уж лучше Волан-де-Морт явится самолично и тогда сотрудники Аврората перекроют доступ на место остальным Пожирателям, нежели сюда будет прибывать его нескончаемая армия, пока не оставит их без сил. Своих-то людей Реддл вряд ли будет жалеть, а Гарри не хотел лишних погибших с их стороны. Для него каждая человеческая жизнь была бесценной.

— Как ты смеешь обращаться к Повелителю, мерзкий мальчишка! — завизжала Беллатрисса, теряя интерес к Грюму, и снова бросаясь на Гарри.

Одно, второе, третье заклинание… Гарри с трудом удавалось их блокировать, но приходилось тесниться назад. Она не давала ему спуску и времени для атаки. Но тут у неё под ногами взорвалась неизвестно откуда взявшаяся «Бомбарда» и Белла в шоке отпрыгнула, злобно озираясь по сторонам.

— Кто-то прячется у нас под мантией?! А ну иди сюда, мерзавка! — зарычала она, пуляя в пустоту разноцветные лучи.

Пришедший в себя Гарри, мгновенно откинул её назад. Белла отлетела, больно впечатавшись спиной в близлежащую витрину. Эта передышка дала возможность Грозному Глазу вырубить очередного Пожирателя и снова переключиться на неё. Сам Кингсли сражался сразу с двумя соперниками.

И тут небо над ними потемнело и страшный звук, словно из преисподней, разлетелся по воздуху, вонзаясь в мозг болевыми ощущениями. Гарри с трудом удержался от того, чтобы не заткнуть уши ладошками. Сверлящий шум усиливался и становился ближе, заставляя внутренности леденеть. Гарри сильнее сжал палочку, поднимая глаза в небо.

Чёрное пятно на огромной скорости спикировало прямо на площадь, излучая сильнейшую волну неизвестной магии, отчего толпа оттеснилась по сторонам, будто зачарованная. И тут же вокруг повисла гробовая тишина. Даже ветер, казалось, сбежал подальше от этого гиблого места. Было ощущение, что время замедлилось, стало тягучим и липким.

Гарри моргнул, и его сердце сжалось. В десяти ярдах от него стоял никто иной, как Волан-де-Морт собственной персоной. Его змееообразное лицо с красными глазами уже давно утратило человеческие черты.

— Гарри Поттер! — прогремел он. — Ты осмелился заговорить со мной? Со мной?!

Он вдруг рассмеялся ещё более сумасшедшим смехом, нежели Беллатриса. Гарри застыл, не в силах двинуться, лишь краем глаза заметил какое-то шевеление Кингсли и ещё нескольких людей под прикрытием. Вероятно, они всё же установили антитрансгрессионный купол.

Авроры и Пожиратели замерли, наставив палочки друг на друга. Несколько жителей Хогсмида, оказавшихся в толпе случайно, побледнели.

— Вы серьёзно думали, что этот мальчишка способен остановить меня? Меня?! — взревел Волан-де-Морт, и луч какого-то невербального заклинания полетел в Гарри. Тот в последнее мгновение сбросил оцепенение и отскочил в сторону, кидая в ответ «Экспеллиармус». Тёмный Лорд играючи отмахнулся от него и снова рассмеялся.

— Экспеллиармус? Серьёзно? И этому тебя столько лет учил Дамблдор? — его голос безо всякого усиления грохотал, подобно эху в горах. — Авада Кедавра!

Гарри не успел даже среагировать. Зелёная вспышка, в цвет глаз, доставшихся ему от мамы, сорвалась с палочки Волан-де-Морта.

— Не-е-ет! — услышал он до боли любимый голос, но тут же брусчатка под его ногами моментально взмыла в воздух, отделяя его от противника плотной стеной.

Авада отскочила от каменной стены и рассыпалась искрами. И тут же Гарри вздрогнул от победного визга Беллатрисы, откинувшей Грюма в сторону статуи. Тому пришлось отвлечься от неё, чтобы соорудить щит Гарри, и это оказалось роковой ошибкой для него самого. Аврор пролетел больше двадцати футов и врезался в мраморный постамент, сползая на пол. По голове полилась кровь. Лестрейндж попала в него чём-то явно опасным.

Гарри сбросил оцепенение и запустил в Волан-де-Морта огненные шары, которым научил его Грозный Глаз. Тот играючи потушил их струёй воды, втянул ноздрями воздух, отводя глаза в сторону. Страх растекался по телу Гарри. Тот понимал, что он ищет в пустоте. Реддл, конечно же, услышал голос Гермионы…

Гарри изо всех сил поборол желание броситься на помощь Грюму и принялся выпускать в Тома всё, что только знал. Ему нужно было отвлечь его. Белла тем временем сцепилась с Кингсли, который так же хотел пробраться к Грозному Глазу, истекающему кровью.

То, с какой лёгкостью Волан-де-Морт отражал выпущенные в него заклинания, удручало. Это напоминало игру взрослого с ребёнком в песочнице. Том явно резвился, не применяя свою силу даже на половину. Вокруг возобновился хаос. Пожиратели бились с аврорами.

Реддл шагнул вперёд, ещё и ещё… Легко перехватил инициативу, вынуждая Гарри обороняться. Кингсли удалось увернуться от «Авады» Беллы. Та, попала каблуком в щель брусчатки, невольно пошатнулась, чуть теряя равновесие, и в этот момент, Бруствер выпустил в неё какую-то новую формулу, и тело Беллы принялось бледнеть, превращаясь в ледяную статую.

Кинсли тут же бросился на помощь Гарри, но Волан-де-Морт ловким движением руки воздвиг кокон, отделяя себя и своего главного соперника от остального мира. Вспышки Кингли просто отражались от невидимой стены.

— Больше никто не поможет тебе, глупый мальчишка! Ну и кто из нас трус?! — взревел Волан-де-Морт, направляя на него палочку и делая ещё шаг вперёд. — Круцио!

Тело пронзило невыносимой болью: кости, казалось, вот-вот расплавятся, а голова разлетится на куски; глаза бешено вращались в глазницах, и Гарри хотелось только, чтобы эта мука прекратилась… забыться… умереть… Он корчился в судорогах, палочка отлетела в сторону.

«Это конец», — мелькнуло где-то на задворках сознания.

Министр и ещё несколько Авроров пытались пробить купол Волан-де-Морта, но им не удавалось даже ослабить его.

— Круцио! — повторил Реддл, явно наслаждаясь мучением своей жертвы. Он любил убивать медленно, предварительно сводя с ума.

Вдруг в застывшее тело Беллатрисы Лестрейндж врезалась «Бомбарда Максима», вылетевшая, казалось, из ниоткуда. Ледовая статуя рассыпалась на куски, привлекая внимание Волан-де-Морта.

— Не-е-ет! — заорал он, осознавая гибель своей верной приспешницы.

Гарри рухнул на землю безвольной куклой. Реддл снял магический кокон и волной неизвестной магии отшвырнул Бруствера и ещё двоих авроров пытавшихся атаковать его. Затем он повернул голову в сторону, откуда прилетела злополучная «Бомбарда» и обрушил туда настоящий ураган. Мантия слетела с тела Гермионы и чуть не утянула её за собой.

— О! Твоя грязнокровная жёнушка, Поттер! Пошёл по стопам своего никудышного отца?!

Он невербально выбил у Гермионы палочку и занёс свою, готовясь произнести роковое заклинание. Гарри пытался закричать, но из горла вырывался лишь рваный хрип. Его ещё лихорадило, а тело не подчинялось ему. Палочка валялась футах в тридцати от него, он пытался подползти к ней, но умом понимал, что не успеет.

— Эй ты, сифилитик, зеленомордый! — дерзко раздалось из толпы и приличный булыжник обрушился прямо на лысую макушку Волан-де-Морта.

Тот, явно одуревший от такой борзости, резко обернулся и впился глазами в высокого парня, судя по виду, ещё школьника. Гарри, превозмогая боль, тянулся к палочке. Секунда и тело МакЛаггена взмыло в воздух, сделало пару оборотов и шмякнулось на дорогу.

«Сектумсемпра — от врагов» — мелькало где-то в голове. Гарри сцапал палочку и из последних сил, превозмогая боль, выкрикнул заклинание Принца, целясь в грудь Волан-де-Морта, когда тот вновь обернулся к Гермионе.

Реддл на секунду замер, и Гарри подумалось, что ничего не получилось и это точно конец. Теперь он убьёт не только его. Из-за его самоуверенности погибнет Гермиона. Он был готов погибнуть сегодня сам, но ради того, чтобы она жила. Жила в новом мире, где никто не будет делить волшебников по чистоте крови и убивать неугодных. Неужели всё зря? Неужели он чуть ли не собственными руками притащил любимую в самое пекло?

А потом вдруг произошло невероятное. Тёмный Лорд пошатнулся, его рука обмякла, роняя палочку. И он сам рухнул на землю, покрываясь кровью. Ошалевшие Пожиратели, не ожидавшие поражения своего Повелителя, в шоке попытались трансгрессировать, но не смогли. Среди них началась паника. Авроры и члены Ордена резко перехватили инициативу. Луна с Хагридом, расталкивая толпу, бросились к Кормаку. Лаванда метнулась к раненому Рону.

Гарри не верил своим глазам. Он немного пришёл в себя, когда к нему со слезами на глазах подлетела Гермиона.

— Гарри, ты как? Вставай! Нужно помочь Грюму.

Волан-де-Морт что-то прохрипел, истекая кровью, но ему некому было помочь. Битва подходила к концу. Подкрепление не могло прибыть на место, а те бойцы, которые явились до установления антитрансгрессионных чар, оказались в ловушке. Жизнь стремительно покидала тело могущественного тёмного мага.

Гарри поднялся на ноги и, шатаясь, двинулся к Грозному Глазу. Тот так и лежал у статуи с окровавленной головой.

— Получилось… у тебя получилось, — откашливаясь, произнёс он.

— Вас надо доставить в Больничное крыло, — застонала Гермиона. Простейшие диагностические чары, которыми она владела, не показывали ничего обнадеживающего.

Но аврор, казалось, не слышал её. Он сжал в руках ладонь Гарри и засмеялся:

— Надо же… приложить змеемордого заклинанием Северуса… Ну ты и даёшь, Гарри!

— Что? Северуса Снейпа? — кусочки пазла медленно складывались в единую картину в голове у Гарри.

«Так Принц — это Снейп?! Это его учебник он изучал от корки до корки всё лето?!»

Грюм лишь кивнул и снова закашлялся. Он выглядел так, что вот-вот потеряет сознание. Его тело было искорёжено, кости переломаны, голова разбита.

— Я хотел… я хотел увидеть его кончину, Гарри… и я дожил до этого… спасибо тебе…

— Нет! Мы спасём вас! — в панике прокричала Гермиона и обернулась на толпу. — Кто-нибудь! Помогите же! — по её лицу лились слёзы.

— А ты нашёл её… эту самую любовь, — прохрипел Грюм, глядя на склонившихся над ним учеников. — Дамблдор-то не дурак… Не живи войной, Гарри… не повторяй мой путь… — было видно, что каждое слово даётся ему с огромным трудом. — Не заставляй эту прекрасную леди плакать и волноваться за тебя…

На этом его веко закрылось, а искусственный глаз перестал вращаться, замерев в одном положении. Грудь опустилась в последнем вздохе. Гермиона рыдала, прикрывая рот ладонью. Гарри притянул её к себе, даже не замечая, что по его лицу тоже текут слёзы.

Грозный Глаз был прекрасным наставником. Он только сегодня как минимум дважды спас ему жизнь. Эта потеря была слишком значимой и омрачала победу над Волан-де-Мортом, о котором Гарри на время совсем забыл.

Авроры, наконец, справились с оставшимися Пожирателями. Кто-то был пленён, кто-то убит в бою. Тёмный Лорд истекал кровью на центральной площади деревни Хогсмид в полном одиночестве, ещё не зная, что возродиться ему больше не удастся.

Гарри не представлял, сколько они просидели около тела Грюма, но их отвлёк подошедший Кингсли с двумя провожатыми. Его лицо также исказилось гримасой скорби. Тяжёлая ладонь легла на плечо Гарри.

— Он умер в бою, как всегда и хотел, — с нотками горечи произнёс Министр. — Мы займёмся этим и воздадим ему все почести. А вам нужно вернуться в Хогвартс. И… спасибо тебе, Гарри…

Гермиона поднялась на ноги и потянула мужа за собой. Издалека им уже махал Хагрид, вокруг которого столпились Рон, Лаванда и Луна, а также Кормак с перевязанной головой. Кто-то уже успел оказать ему первую помощь.

Гарри молчал. Последствия «Круциатуса», страха за Гермиону, боль от кончины Грюма — всё смешалось, накрывая его диким опустошением. Ему не верилось, что всё закончено. И даже лежащее не каменной дороге тело Волан-де-Морта, отошедшего в мир иной, не вызывало никаких эмоций.

К ним подоспели двое бородатых авроров, сообщая, что им велено доставить учеников в Хогвартс. Артур, Чарли и Рон поздравляли Гарри с победой. Кормак трепался о том, что спас Грейнджер, за что она его даже сухо поблагодарила. Ведь каким бы придурком он ни был, швырнув камень в Волан-де-Морта, он выиграл для Гарри драгоценные секунды, позволив тому завладеть палочкой.

Связанные и скованные магическими путами Пожиратели, сидели прямо на тротуаре, смиренно ожидая своей участи. Да, война ещё не была закончена. Войско Тёмного Лорда было гораздо больше той кучки приспешников, явившихся сегодня на главную площадь Хогсмида, но без предводителя эта толпа наёмников, оборотней и всякой нечисти рисковала быстро перегрызть друг другу глотки в борьбе за власть. А лидеров, подобных Реддлу среди них точно не было. Так что теперь уже Министерству оставалось подчистить хвосты, тем более, взятые в плен Пожиратели будут допрошены с «Сывороткой правды» и выдадут множество секретов.

Прохладный осенний ветер трепал волосы, разгоняя небольшие облака. На небе ярко засияло солнце, словно празднуя такую значимую для всего магического мира победу. Школьники, волей судьбы слишком рано ставшие взрослыми, не испытывали долгожданной радости. Эта победа имела противный металлический привкус крови, который они будут помнить всегда.

Июнь 1998 года. Хогвартс.

Гарри уверенно вальсировал по залу, любуясь своей очаровательной спутницей. Гермиона на этот раз превзошла саму себя. Она выглядела ещё шикарнее, чем когда-то давно на Святочном балу, когда впервые заставила взглянуть на себя с другой стороны и увидеть в ней девушку. Пожалуй, сейчас она была даже прекраснее, чем на собственной свадьбе. Тёмно-зелёное платье градиентом перетекало к низу в почти белый. Чуть спущенный рукав-фонарик и аккуратное декольте идеально подчеркивали высокую грудь, красивые плечи и лебединую шею. Волосы Гермионы были убраны слегка назад, где каскадом локонов спускались на спину. Казалось, за этот год его жена расцвела ещё краше, подобно редчайшему диковинному цветку.

— Когда ты научился так великолепно танцевать? — удивилась она, видя, что от прежней неловкости Гарри не осталось и следа.

— Честно? — ухмыльнулся он. — Луна мучилась со мной почти два месяца.

— Луна учила тебя вальсировать? — брови Гермионы взлетели вверх, уж такого она точно не ожидала.

— Хотелось не упасть в грязь лицом перед тобой на выпускном.

— М-м-м, — только и вырвалось из Гермионы и она бросила быстрый взгляд в сторону родителей, которые с бокалами шампанского наблюдали за ними.

Да и вообще, многие присутствующие прожигали их глазами. Очень уж эффектно они смотрелись вдвоём. Она была счастлива. Невероятно и настолько сильно, что иногда становилось тревожно от того, что снова случится что-то страшное и отнимет у неё это.

Гермиона никогда бы не подумала, что окончит школу замужней женщиной. Более того, будучи замужем за лучшим другом, который превратился в сногсшибательного мужчину.

Гарри заметно возмужал и больше не напоминал того недокормленного пацанёнка, которым приехал в Хогвартс в возрасте одиннадцати лет. А ещё он стал серьёзнее относиться к учёбе и получил высокие баллы за ЖАБА, что не могло не радовать Гермиону.

Она едва не рассмеялась, увидев, как Дамблдор вытащил в центр круга Минерву МакГонагалл и принялся пританцовывать вокруг неё, а профессор Слизнорт пригласил на вальс Помону Стебль. Джинни кружила то с Дином, то с Невиллом, а вот Кормак успел перетанцевать почти со всеми свободными ведьмами, даже Севиллу Трелони не обделил своим вниманием, пока Луна игралась с нарглами, сидя на краешке фонтана, возведённого в качестве украшения прямо по центру Большого зала.

— Так, значит, пока я занималась с этим твердолобым МакЛаггеном за оказанную им в прошлом году услугу, ты танцевал с его девушкой? — продолжила диалог Гермиона, наслаждаясь вальсом.

Ух! Ну как же шикарно Гарри двигался и как шёл ему этот строгий костюм!

— Ага… Я удивляюсь, как она не убила меня, ведь во время обучения я отдавил ей все ноги.

Молли с Артуром сидели за столами недалеко от Грейнджеров и тоже любовались своими детьми. Вообще, семья Уизли готовилась к скорой свадьбе, ведь Лаванда уже с трудом скрывала свой округлившийся животик, и Рону просто некуда было деваться. Весь Хогвартс был в шоке, а близнецы до сих пор потешались над Роном, что из всей семейки он успел прославиться больше остальных, так как по поводу их с Браун поведения Молли дважды вызывала в школу сама МакГонагалл.

Музыка закончилась, и Гермиона упорхнула к родителям, хватая с летающей тарелки сырное канапе. Следующий танец она обещала отцу, а Гарри решил немного передохнуть.

Он познакомился с родителями своей супруги во время рождественских каникул, которые они вдвоём провели в доме Грейнджеров. Сначала его приняли немного холодно. Ведь мистер и миссис Грейнджер были магглами и столь ранний брак дочери их вовсе не обрадовал, а больше насторожил. Но глядя на взаимоотношения молодых, они быстро изменили своё мнение. То, как Гарри смотрел на Гермиону, как заботился о ней и с каким уважением относился ко всему, что она говорила — невозможно было спутать ни с чем иным. Этот молодой человек действительно любил их дочь, а это для родителей являлось самым важным показателем. И пусть нравы магического мира до сих пор казались чете Грейнджеров старомодными, счастье Гермионы было важнее. А она была счастлива. Ничто и никогда не заставляло её лицо сиять так, как Гарри.

Добби спрятался под столом, наблюдая за своим кумиром и радуясь за него вместе с остальными. А иногда вспоминал прошлую и такую далёкую жизнь в поместье Малфоев и щелчком пальцев заставлял Драко спотыкаться во время танца и наступать на ноги Панси Паркинсон.

— Драко, — зашипела та, очередной раз подпрыгивая на одной ноге, — лучше бы ты не зубрил свои дурацкие правила этикета для чистокровных, а танцевать учился!

— Да у меня был лучший учитель по танцам! — фыркнул Малфой, но Панси уже не слушала.

Она бросила его прямо посреди зала и удалилась к столу, где опрокинула в себя полный бокал шампанского. Добби похихикивал, натягивая повыше свои разноцветные носки.

А вот Нарцисса веселилась вовсю, танцуя третий танец с мистером Лавгудом. Удивительно, но его эксцентричность забавляла её. Тем более, Люциус, вероятно, пробудет в Азкабане долгие годы, и хоронить себя в молодом возрасте миссис Малфой не собиралась. А Ксенофилиус явно положил на неё глаз. Он, в отличие от Люциуса, не был чопорным и холодным. Он был весёлым и добрым. Пускай даже немного странным, но Нарцисса чувствовала, что в его крови может разгореться настоящий пожар. В конце концов, заслужила она простого женского счастья?

Гарри усмехнулся, глядя, как Лаванда отодвинула от Рона тарелку с едой и вытянула его на танцпол. Ей всё ещё хотелось веселиться, несмотря на своё положение.

Мистер МакЛагген-старший буквально за ухо оттащил сына от профессора Вектор. После короткого разговора с отцом, Кормак успокоился и танцевал только с Луной. Пока Артур наслаждался закусками, миссис Уизли подсела к Августе Долгопупс и принялась оживлённо втягивать ту в светскую беседу.

Наконец, мистер Грейнджер, передал дочь обратно в руки Гарри, который уже успел соскучиться.

— Ну, миссис Поттер, позвольте ещё раз потанцевать с вами? — галантно предложил он, подавая ей ладонь.

Дамблдор махнул рукой, и Большой зал погрузился в романтичный полумрак, а потолок превратился в купол звёздного неба. Заиграла медленная мелодия, и сам директор пригласил на танец мадам Помфри.

Гарри осторожно обнял Гермиону за талию и потянул в центр танцпола.

— И что дальше? — обнимая его за шею, мурлыкнула она настолько интимно, что Гарри захотелось побыстрее оказаться где-нибудь с ней наедине. — Ты думал об этом?

— Дальше… целый мир, — обворожительно улыбнулся он.

— Я серьёзно, Гарри…

— Я тоже, — он нехотя отнял одну ладонь от её тонкой талии и достал из кармана две бумажки, показывая ей. — Начнём с Бразилии…

— Что? — её шоколадные глаза удивлённо распахнулись, глядя на два билета на самолёт.

— Вылет на следующий день после свадьбы Рона, — усмехнулся Гарри, — ты же хотела увидеть Португальскую королевскую библиотеку. А ещё водопады и ботанические сады…

— Гарри… но мы… я… я даже не знаю, — Гермиона просто опешила от такого сюрприза.

Они долго отходили от итоговой битвы в Хогсмиде. Ночные кошмары, скорбь по Грюму, обдумывание его слов. Переосмысление многого. Теперь, когда Гарри отомстил за смерть родителей и выжил, необходимость в профессии аврора отпала сама собой. Кингсли, конечно, предлагал ему такую возможность, но Гарри перегорел. А может просто повзрослел и осознал, что ответственность за спокойствие магической Британии — это, конечно, хорошо, но у него теперь есть жена, за чьё спокойствие он тоже в ответе. И в отличие от всего остального, нести это бремя было намного приятнее.

Гермиона же всегда стремилась к знаниям. Она не могла точно определиться, чем хочет заниматься в дальнейшем по причине того, что в этом мире ещё было столько всего неизведанного и интересного, что она боялась сделать неверный выбор.

— Другие школы, магия других народов… — продолжал Гарри тоном змея искусителя, уже зная, что она не сможет ему отказать. На самом деле уже только Португальской королевской библиотеки оказалось достаточно. Он видел, как сверкнули глаза Гермионы при её упоминании. — А потом Мексика, США, Канада, Япония…

— Прекрати соблазнять меня!

— О-о-о, — Гарри сунул билеты обратно в карман и притянул её к себе совсем близко, шепча на ухо: — Я ещё даже не начинал.

— Я люблю тебя, — сдалась она, укладывая голову ему на плечо.

— И я люблю тебя, Гермиона.

У времени есть одно необычное свойство — оно лучший в мире доктор, способный залечить даже самые глубокие раны. Горечи и утраты постепенно оставались в прошлом, а в настоящее возвращались новые яркие краски. Гарри плотнее прижал Гермиону к себе и закрыл глаза, медленно переступая в такт мелодии. Они были молоды, влюблены и счастливы. И впереди их ждал целый мир и длинная, насыщенная жизнь.