И благость, и изъян (гет)

— Если мы сегодня не получим известий от Фицуильяма, Джордж, то я сама сяду на коня и поскачу в Хартфордшир! — однажды после обеда возмущалась леди Энн, чья материнская заботливость не давала ей покоя с самого дня отъезда её сына.

— Совершенно с тобой согласен, любовь моя. Не с тем, что тебе следует отправляться в Хартфордшир, а с тем, что ему пора бы уже сообщить нам новости, — ответил мистер Дарси своей супруге, которая беспокойно расхаживала по комнате. — Однако давай подождём до завтра, прежде чем принимать какие-либо меры.

Едва успел он закончить свою мысль, как в кабинет зашёл Уильямс с письмом для мистера и миссис Дарси.

— От господина Фицуильяма, ваша светлость, — объявил Уильямс слегка поклонившись.

— Ах! — воскликнула леди Энн в нетерпении. — Благодарю, Уильямс!

— Ну же, читай! — поторопил её мистер Дарси, когда лакей вышел за дверь.

"Незерфилд парк, Хартфордшир

7 октября, 1812

Дорогие мама и отец,

Позвольте начать письмо с моих глубочайших извинений за столь долгое молчание. Боюсь, я был не в состоянии написать что-либо членораздельное, так как спокойствие моей души было потревожено столь сильно, что мне остаётся лишь надеяться на ваше терпение и понимание."

— Что это значит? Неужели она вновь его отвергла? — вопрошала леди Энн.

— Продолжай читать, дорогая.

"Мой путь в Хартфордшир оказался ничем непримечательным, ибо погода была прекрасная, как и полагается для раннего осеннего утра, а дороги были в достаточно удовлетворительном состоянии и не вызвали особых проблем. Мне любопытно, столь же хороши здесь дороги, когда выпадает снег? Зима в Хартфордшире не столь сурова, как в Дербишире. По крайней мере, так сообщили Бингли местные жители. Так что, я полагаю, что мой друг не будет заперт в своём доме, как мы в Пемберли в зимние месяцы."

— Он что, всё письмо собирается про погоду нам рассказывать? — жалобным тоном воскликнула леди Энн.

— Энн, продолжай читать.

"Продолжая тему о моём путешествии, должен отметить, отец, что один из наших коней — ты наверняка помнишь его — сильный жеребец по кличке Бо, похоже немного захворал, ибо в упряжи вёл себя не столь энергично, как раньше. Я приказал конюшему приглядывать за ним особенно тщательно, потому как будет крайне неприятно, если столь прекрасный конь занеможет. Я буду держать вас в курсе, отец, по данному поводу, ведь вы столь же любите наших лошадей, как и я сам."

— Да он издевается!

— Энн, — вздохнул мистер Дарси.

"По моём приезде Бингли был столь же рад меня видеть, как и обычно, что не могло меня не порадовать, ведь это значит, что он и правда на меня не в обиде. Во время нашей игры в бильярд он проинформировал меня о тревогах некоторых своих арендаторов, о чём, отец, я вам немедленно и поведаю."

— Ух! Так, я пропускаю это всё и ищу то, что мне надо! — проворчала леди Энн.

— Дорогая, не стоит. Продолжай читать. Уверен, рано или поздно, мы получим ответы на все наши вопросы, — увещевал мистер Дарси.

— Меня интересует только один ответ!

— В таком случае, продолжай.

"Мистер Харпер похоже испытывал некоторые трудности в возделывании отведённых ему земель, хоть Бингли и не смог определить, что на этом участке может препятствовать богатому урожаю. При более внимательном рассмотрении проблемы, он обнаружил, что маленькая дочка мистера Харпера по имени Люси прикормила нескольких кроликов неподалёку от конюшен. Мисс Люси была очень напугана, что Бингли убьёт её милых питомцев, но мой друг в обычной своей добросердечной манере дал ей своё слово джентльмена, что найдёт её обожаемым крольчатам более подходящее место обитания, где они не будут представлять угрозы для урожая её отца. Он также заверил её, что ей будет позволено время от времени навещать их."

С каждым прочитанным словом леди Энн всё сильнее хмурилась и приобретала вид крайне нетерпеливый.

— Любовь моя, продолжай читать, — сказал мистер Дарси, предчувствуя следующее действие своей супруги.

"Мисс Люси, хоть и была недовольна тем, что её разлучат с её дорогими питомцами, проявила небывалое понимание, редко присущее столь маленьким детям, и посему Бингли позаботился обо всём, а также взял с мистера Харпера слово, что тот не станет наказывать свою дочь, ведь она не знала, что забота о её пушистых друзьях могла привести к столь неприятным последствиям. Мистер Харпер заверил его, что не сердится на мисс Люси, и на том проблема была решена. Должен признаться, я горд тем, как Бингли справился с ситуацией.

Теперь я могу быть покоен, что из него выйдет отменный землевладелец и арендодатель, а с помощью мисс Беннет, которая всю жизнь готовилась к роли хозяйки имения, как и подобает дочери джентльмена, никто никогда и не вспомнит, что Бингли когда-то не был помещиком.

Могу себе представить, как вы, дорогая матушка, к этому моменту едва сдерживаете порыв пропустить некоторые отрывки моего письма, а вы, отец, будучи человеком крайне организованным и дисциплинированным, не позволяете ей этого совершить."

Леди Энн оторвала взгляд от письма и строго посмотрела на своего мужа, который заливисто расхохотался от услышанного. Её светлость хоть и была немного смущена и старалась сохранять вид обиженный, всё же не смогла сдержать улыбку.

"Полагаю, что ждёте вы от меня совершенно иных новостей. Я прошу прощения за то, что позволил себе так дразнить вас, но смею отметить, что за это вам следует винить мою невесту."

— Невесту! Ах, Джордж, невесту! — леди Энн подпрыгнула от радости, словно малое дитя, а её супруг тут же обнял её от радости.

— Я открою бутылку шампанского, — сказал он.

— В четыре часа пополудни? — усмехнулась леди Энн.

— Неважно, это стоит отпраздновать!

После того, как совершенно сбитые с толку слуги, наученные задавать как можно меньше вопросов, принесли бутылку шампанского и разлили его по бокалам, леди Энн продолжила чтение письма.

"Да, матушка, мою невесту. Можете себе поверить, что я обручён? Я вот до сих пор не верю. Уж два дня прошло с того момента, как она согласилась стать моей женой, а я всё никак не могу в это до конца поверить. Вот уже два утра я просыпаюсь в ужасе от того, что всё это было сном. Мама, отец, вам ли мне рассказывать, как я счастлив? Вы ведь отлично знаете все терзания, через которые мне пришлось пройти за последний год... В любом случае, скоро вы сами сможете лицезреть моё блаженство, ибо скрывать его у меня нет сил. Мои чувства переменились с абсолютного отчаяния на величайшее счастье столь стремительно, что я порой боюсь за сохранность моего сердца. Как могут столь сильные чувства сменить друг друга без вреда для душевного здоровья человека?

Вам наверняка любопытно, как всё прошло... По приезде в Незерфилд, я отправился в Лонгборн так скоро, как только смог убедить Бингли наведаться туда, а поскольку там его ждала Джейн, то для этого потребовалось менее минуты. Бингли предложил пойти вместе на прогулку, так что он, мисс Беннет, Элизабет, мисс Китти и я выбрали одну из живописных тропинок и начали неспешно прогуливаться. Полагаю, вы будете удивлены не меньше моего, когда я скажу вам, что, как только мисс Китти сбежала от нас, дабы навестить мисс Лукас, Элизабет начала благодарить меня за помощь ныне миссис Уикхем. Вы знаете, что я не желал, чтобы она узнала о моём вмешательстве, но, похоже, доверия миссис Уикхем не заслуживает. Когда Элизабет узнала, что я присутствовал на их свадьбе, то тут же написала миссис Гардинер и потребовала от неё объяснений. Я был обеспокоен тем, к каким выводам она могла прийти, узнав обо всём, и заверил её, что мои поступки были продиктованы моими чувствами к ней и что желания мои и помыслы остались неизменными. Не могу выразить словами, как я был счастлив, когда она сказала мне, что, в отличие от моих, её собственные чувства были нисколько не похожи на те, которые она испытывала в апреле. Я не имею понятия, как это произошло.

Хоть она и пыталась объяснить мне, мне всё ещё в это плохо верится.

Отец, позвольте мне на мгновение прервать моё повествование, покуда у меня есть к вам просьба. Я бы хотел, чтобы вы повысили жалованье миссис Рейнольдс, ибо именно она заложила фундамент для моего нынешнего счастья."

— Миссис Рейнольдс? — удивился мистер Дарси.

— Тут так написано. Извольте, я продолжу, мистер Дарси, — задорно улыбнулась ему леди Энн.

"Элизабет рассказала мне, что моё письмо убедило её в том, что Уикхем не достоин уважения, однако за всё остальное она меня так и не простила и не могла переменить обо мне своего мнения, так как для этого я не сделал ровным счётом ничего. Когда она была в Пемберли, ещё до того, как мы вернулись, миссис Рейнольдс, которая ни в коей мере не была осведомлена о моём знакомстве с Элизабет, принялась меня расхваливать. Не стану повторять на бумаге, какими комплиментами она меня одаривала, но зная, как печётся она обо мне и Джорджиане, вам и самим будет несложно их представить.

Добросердечность Элизабет не позволила ей пройти мимо повстречавшихся ей слуг, не оказав им внимания, что, как я полагаю, является одной из её привычек, ведь и в Незерфилде она знала весь персонал поимённо. Вы и сами были тому свидетелями, когда она помогла Сьюзан. Вследствие нескольких таких разговоров она получила ещё несколько весьма лестных отзывов обо мне. Нам очень повезло, что наша прислуга столь верна нашей семье, а мне повезло вдвойне, потому что Элизабет оценила их мнение куда больше, чем любое другое от людей равных мне.

Моё переменившееся поведение в Пемберли послужило подтверждением для её новообретённого мнения обо мне. Я искренне старался отринуть мою сдержанность и показать ей свой истинный нрав, вместо той маски отрешённости и угрюмости, которую я натягиваю при посторонних. Полагаю, что эта версия меня была ей по нраву, ибо она сообщила мне, что была безутешна, посчитав, что более никогда не увидится со мной, когда я оставил её одну в трактире. Полагаю, вам будет интересно узнать, почему же она, несмотря на это, вела себя столь холодно, когда я приехал в Лонгборн вместе с моим другом в прошлом месяце. Она объяснила это тем, что, по её мнению, моё давнее предубеждение по поводу её семейства было подкреплено побегом её младшей сестры, и ей казалось, что, став сестрой Уикхема, она стала для меня неприемлемой партией, а я был рад избавить себя от подобного родства. Она убедила себя, что чувства мои не могли выдержать все негативные последствия подобного союза, её отказ, а теперь и угрозу стать свояком Уикхему. Конечно же, она была неправа. Вы прекрасно осведомлены о силе моих чувств, чтобы не сомневаться, что они способны выдержать всё. Посему она держалась от меня на расстоянии, смущённая тем, что мне пришлось вмешиваться, дабы спасти от позора миссис Уикхем, и ещё по той причине, что, по её мнению, я не желал её компании. Я-то думал, что она винит меня за то, что произошло с её младшей сестрой, и именно поэтому не заговаривает со мной! Ну не забавная ли из нас выходит пара? Теперь всё это в прошлом, и мы можем свободно говорить обо всём, как счастливо обручённая пара.

Что касается её семьи, то мистер Беннет оказался не тем радостным и восхищённым отцом, которого я всю жизнь себе представлял, когда, наконец, решусь просить руки барышни. Отнюдь, мистера Беннета вовсе не интересовали ни Пемберли, ни наше состояние. Он не имел ни малейшего понятия о наших с Элизабет взаимных чувствах. И, так как он поначалу не желал давать своё согласие на наш брак, то я решился кратко рассказать ему всю историю, которую поведал вам. Мне пришлось целый час убеждать его в силе моей любви к его дочери и в том, что мои чувства не будут скоротечны. Но, несмотря на всё это и даже своё согласие, мистер Беннет отказался благословить нас, пока не поговорил с Элизабет, и посему ей предстояло провести с ним наедине ещё не менее часа, дабы он убедился в том, что она довольна своим решением.

Элизабет добилась его одобрения, так что теперь мы с ней официально обручены. Миссис Беннет была в восторге от скорого замужества ещё одной дочери, и Джейн, похоже, искренне рада нашему предстоящему родству. Я начинаю верить Бингли: видимо, Джейн и впрямь ангел. Она встретила меня доброй улыбкой, когда я воротился в Лонгборн, и протянула мне руку дружбы, хотя после всех моих прегрешений я не заслуживал даже гостеприимства с её стороны. К моему стыду, Элизабет рассказала мне, что из всех Беннетов только Джейн всегда относилась ко мне c теплотой, и именно ей я причинил больше всего страданий. Две младшие мои будущие свояченицы, Мэри и Китти, похоже меня побаиваются, так что в ближайшие недели я постараюсь это исправить, познакомившись с ними поближе. Они дороги Элизабет, а значит и мне тоже. Ну и наконец, вы наверняка можете представить себе, как счастлив был Бингли, когда я обо всём ему рассказал. Он заявил, что его пророчество о нас, как о женатых друзьях, сбылось, да и что может быть лучше, чем обзавестись супругами, которые друг другу приходятся любимыми сёстрами!

Вам наверняка интересно узнать о планах на свадьбу. Бингли и Джейн были столь великодушны, что согласились разделить с нами день своего венчания, так что мы с Элизабет сочетаемся узами брака в первую неделю декабря в приходе Лонгборна. Бингли распорядился, чтобы я пригласил вас и Джорджиану погостить в Незерфилде до самой свадьбы, коли вы того пожелаете. Меня уже ничего в этом мире не способно заставить разлучиться с Элизабет, так что я буду счастлив, если вы присоединитесь к нам. Элизабет и Джейн в скором времени предстоит поездка в Лондон за свадебными туалетами, и мы с Бингли намереваемся их туда сопровождать, однако это произойдёт лишь после дня рождения Элизабет. Также Элизабет сообщила мне, что мистер Беннет отправит объявления о помолвке в газеты уже завтра, а церковное оглашение состоится в ближайшее воскресенье в местном приходе, а я лично оповещу священника в Лэмбтоне, дабы он сделал то же самое и там. Будь на то моя воля, я бы женился уже через три недели, если честно, но, конечно же, нам следует позволить Джейн, как старшей из сестёр выйти замуж первой или, на худой конец, в один день с Элизабет. Помимо этого, я не желаю пробуждать определённые слухи, которые могут возникнуть, если я потороплю день свадьбы, что может сказаться на том, как примут Элизабет в высшем свете Лондона. Хотя мы с вами сами были свидетелями того, какой стойкой она может быть, но свадьба, как и задумано, состоится примерно через восемь недель. Посему мне скоро предстоит оповестить об этом всё наше семейство, включая тётю Кэтрин. Я отправлю ей письмо сразу же после этого и буду надеяться, что она не заявится в Хартфордшир с намерением испортить жизнь моим будущим родственникам.

Мама, отец, я бы написал больше, но моя дорогая Элизабет (как же приятно наконец иметь право так её называть) прямо сейчас сидит напротив меня и пишет письмо своей тётушке Гардинер, и мне куда больше хочется любоваться ею, чем продолжать писать. Прошу, скорее оповестите меня, когда вы сможете прибыть в Незерфилд.

Ваш сын, счастливейший человек в Англии, Фицуильям

P.S.: Элизабет в восторге от кольца, мама. Хоть поначалу она не знала, имеет ли она право принимать его, ведь принадлежать оно должно вам, но после моих заверений, что вы сами отдали его мне, она с радостью надела его. Как мне кажется, её больше тронул жест с вашей стороны, нежели само кольцо. Она не снимает его с тех самых пор, как мистер Беннет благословил наш союз. Я прямо сейчас вижу, как оно сверкает на её пальце, пока она запечатывает письмо своей тётушке.

— Ах, они поженятся! — засияла леди Энн.

— Да, любовь моя. Более радостных новостей я и представить себе не мог, — улыбнулся ей мистер Дарси. — Мой сын обретёт своё счастье и, с Божьей помощью, в Пемберли появится новое поколение Дарси.

— Нам нужно ехать в Незерфилд!

— Согласен. Необходимо всеми силами показать, что мы поддерживаем решение Фицуильяма и его выбор невесты.

— Я позову мистера и миссис Уильямс, дабы сообщить им радостную новость, — сказала леди Энн и позвонила в колокольчик.

— Нам осталось разобраться с некоторыми делами здесь, но, полагаю, мы можем отправиться дня через три. У нас даже останется пара дней, чтобы обосноваться в Незерфилде перед днём рождения мисс Беннет.

Когда дворецкий и экономка зашли в кабинет, их поприветствовали радостные лица хозяев дома.

— Вы звали, сэр? — спросил мистер Уильямс.

— У нас прекрасные новости, и мы бы хотели поделиться ими с вами, — объявил мистер Дарси. — Фицуильям обручён и в скором времени сочетается узами брака.

— Ах, как замечательно, сэр! Примите наши поздравления! — улыбнулась миссис Уильямс.

— Передайте наши поздравления господину Фицуильяму, — добавил мистер Уильямс.

— Благодарим вас за поздравления, — ответила леди Энн. — Итак, наша будущая невестка живёт в Хартфордшире, и наш сын сейчас гостит там же. Мы присоединимся к ним десятого октября. Мы бы хотели, чтобы всё подготовили ещё до нашего отъезда. Через некоторое время мы возвратимся, когда мисс Беннет, наречённая нашего сына, приедет сюда за свадебным туалетом. До тех пор мы будем гостить в Хартфордшире.

— Мисс Дарси будет вас сопровождать? — спросил мистер Уильямс.

— Да, — улыбнулась леди Энн. — Она и мисс Беннет стали добрыми подругами, и она ни за что не согласится остаться здесь.

В этот самый момент кто-то постучал в дверь. Едва мистер Дарси дал разрешение войти, как Джорджиана забежала в кабинет, прижимая к груди письмо.

— Ах, мама, папа, как это прекрасно! — воскликнула она, совершенно не заметив присутствие в комнате дворецкого и экономки.

— Полагаю, ты получила письмо от Фицуильяма? — улыбнулся мистер Дарси.

— Да! А ещё от Элизабет! Ах, у меня будет сестра! — пропела Джорджиана, едва не подпрыгивая на месте.

Леди Энн и мистер Дарси в изумлении смотрели на столь несвойственное проявление эмоций у их дочери.

— Вы что же не счастливы? — спросила она своих родителей.

— Конечно же счастливы, дорогая, — засмеялась леди Энн. — Только боюсь, что мои дни таких подпрыгиваний уже давно в прошлом.

— Ах, мама, Элизабет будет моей сестрой!

— Да, дорогая.

— Ах! — собиралась было продолжать восторгаться Джорджиана, но вдруг заметила мистера и миссис Уильямс. — Ой, простите, я не знала.

— Не волнуйся, Джорджиана, — поспешил успокоить её отец. — Мы только что уведомили мистера и миссис Уильямс о скорой свадьбе твоего брата, а также о том, что все мы через три дня уедем в Хартфордшир.

— Ах, да! День рождения Элизабет! Могу я написать ей?

— Да, конечно.

— Тогда я примусь за письмо немедленно, — воскликнула она и вприпрыжку выбежала из кабинета.

* * *

— Я получил письмо от моей сестры, — Фицуильям сказал Элизабет, когда они были вместе на прогулке на следующий день.

— Да, она и мне написала, — улыбнулась она.

— Двух листов, исписанных с обеих сторон, было недостаточно, чтобы передать всю её радость и нестерпимое желание вновь воссоединиться со своей будущей сестрой.

— Она милая девочка, и я тоже с нетерпением жду её приезда. Я уже упоминала вам, что она напоминает мне Джейн?

— Нет, но я и сам вижу некоторые сходства.

— Меня радует, что по крайней мере ваши близкие родственники одобряют меня.

— Все члены моей семьи, чьё мнение для меня хоть что-то значит, счастливы за нас. Как только мы поженимся, вы станете моей самой близкой родственницей, и я не позволю кому бы то ни было оскорблять вас.

— Нам с вами доподлинно известно, что леди Кэтрин будет недовольна. А что насчёт остальных членов вашей семьи? Как я понимаю, родители полковника Фицуильяма — ваши дядя и тётя?

— Да, Генри и Эллен Фицуильям, лорд и леди Мэтлок. Мой дядя — старший брат моей матушки и леди Кэтрин.

— Значит, ваша мама — младшая?

— Да, она была любимицей моего дедушки Фицуильяма, как и вы — у вашего отца, — улыбнулся ей мистер Дарси. — Моему отцу тоже пришлось убеждать отца своей будущей супруги, чтобы тот дал согласие на их брак.

— Правда? — удивилась Элизабет. — Была ли причина у его нежелания такого союза?

— Он не то чтобы не желал этого, но мой дедушка считал, что его дочь достойна лучшей партии, чем мой отец.

— Лучше, чем Дарси? — спросила Элизабет в притворном изумлении.

— Ну, — усмехнулся Фицуильям. — Может мы и богаты, но не титулованы. А моя матушка — дочь графа, так что мой дед ожидал, что она выйдет замуж за человека с титулом.

— Но всё же он дал согласие...

— Да, он слишком её любил и ни в чём не мог ей отказать. Впрочем, как и ваш отец, — повторил он свои недавние слова.

— Он бы, наверное, был в ужасе от вашего выбора невесты.

— Этого я не знаю. Я был ещё очень мал, когда он умер. Матушка моя уж точно не в ужасе от моего выбора.

— Да, ко мне она была более чем великодушна, — улыбнулась Элизабет. — Могу я спросить, почему вам дали имя Фицуильям? Вам не кажется, что это создаёт некоторую путаницу в обращениях?

— Такова традиция семьи Дарси. Каждого первого сына, наследника, называют девичьей фамилией его матери. И это не создаёт столь сильной путаницы, как можно было бы подумать. К дяде моему обычно обращаются, как Мэтлок, а не Фицуильям, хотя мы с Ричардом порой оба отзываемся на это имя.

— Ричардом?

— Полковник Фицуильям.

— Ах… Но вашего отца зовут Джордж. Это девичья фамилия его матушки?

— Нет, — усмехнулся Фицуильям. — Её девичья фамилия была Аластер, мисс Роуз Аластер. Но мой отец не в восторге от имени, данного ему при крещении, и потому он пользуется своим вторым именем.

— Понятно, — кивнула Элизабет, задумавшись, как же будут звать их первого сына, ведь фамилия Беннет не столь знатная, как Фицуильям.

— Надеюсь, вы позволите этой традиции продолжиться, и мы назовём нашего наследника Беннетом, — сказал Фицуильям, словно прочитав её мысли.

— Вы бы этого хотели? — удивилась она.

— Несомненно! К счастью для него, это прекрасное имя, которое просто сократить, и близкие люди могут называть его Бен, если он этого пожелает, — сказал он, отчего Элизабет не смогла сдержать счастливого смеха. — Полагаю, я должен чувствовать себя оскорблённым тем фактом, что вы смеётесь над моим сыном, хотя он ещё даже не родился.

— Ах, прошу, простите. Беннет — действительно прекрасное имя, но должна признаться, что Бен — более милое.

— Так вы не против?

— Ну конечно не против. А что насчёт ваших родителей?

— Моих родителей? — нахмурился мистер Дарси. — Выбор имён для наших детей будет нашей ответственностью. Как бы я ни ценил мнение моих отца и матери, в данном вопросе я буду советоваться лишь с вами. Однако, полагаю, и они не будут возражать, ведь они тоже последовали этой традиции.

— А что, если у нас не будет сыновей? — чуть боязно спросила Элизабет, ведь она всю жизнь провела, выслушивая причитания матушки, и подспудно страшилась того же.

— В таком случае, наследницей станет наша старшая дочь, а нам останется лишь надеяться, что её муж или один из её сыновей возьмёт фамилию Дарси. Если же мы останемся бездетны, то всё перейдёт Джорджиане и её наследникам.

— Такое развитие событий вряд ли вас порадует…

— Я желаю обрести с вами семью, Элизабет, а не только наследника. Я буду любить вас и если мы будем только вдвоём, и если вы родите дюжину детей, будь то сыновья или дочери. Наша судьба в этом плане нам неподвластна. Не стану отрицать, я хотел бы обзавестись большим семейством, но для моего счастья довольно вас одной.

— Меня радует, что вы одного мнения со мной. Я ведь сама росла в большой семье, так что для меня естественно желать и для нас того же, но это не обязательное условие для моего счастья.

— Вам совершенно не о чем беспокоиться, Элизабет. На всё воля Божья. Элизабет нежно ему улыбнулась, прежде чем сказать:

— Папа будет в восторге, если мы назовём нашего сына Беннетом, ведь ему так и не довелось назвать в свою честь ни единого мальчика. Ему будет невероятно приятно, если его внук будет носить его имя.

— В таком случае, иные имена даже не обсуждаются, — улыбнулся ей Фицуильям. — Кстати о семье, вы же понимаете, что вам совершенно не нужно ограждать меня от вашей?

— Не от всей, — слегка замялась Элизабет. — Но мама и тётушка Филлипс…

— Просто ангелы по сравнению с моей тёткой, — не дал ей закончить мистер Дарси.

— О, с этим я не собираюсь спорить, — засмеялась она. — Однако мы с вами обладаем разным пределом терпения и сдержанности. В отличие от вас, меня нелепое поведение людей лишь забавляет.

— В то время как мне оно досаждает…

— Могу предложить вам воспользоваться моей тактикой и попытаться найти в этом источник веселья.

— Я постараюсь, Элизабет. Как говорил ваш дядюшка Гардинер, мне следует со всеми благами принимать и изъяны.

— Однако признаюсь, что я с нетерпением жду того момента, когда мы сможем оставить позади не самое приятное общество для нас обоих и окунуться в спокойное житие в Пемберли.

В это мгновение Фицуильям посмотрел на неё с такой нескрываемой любовью и нежностью, которую до тех пор позволял себе лишь единожды, когда делал предложение. Это заставило Элизабет взять его за руку и повести по более узкой тропике, которая уводила прочь от основной дороги.

— Куда мы идём? — спросил Фицуильям.

— Терпение, мистер Дарси, — был её ответ.

Если он и до того не совсем понимал, где они находятся, то теперь вовсе не узнавал окрестностей. Оставь Элизабет его здесь одного, и он совершенно точно заблудился бы. Но наконец она остановилась и повернулась к нему.

— Элизабет, вы знаете, где мы?

— Мистер Дарси! — оскорблённым тоном воскликнула она. — Я провела здесь всю жизнь. Я знаю каждую тропинку, каждое деревце и прогалинку в округе!

— Что ж, меня радует, что хоть кто-то из нас знает путь обратно.

— Ну так… — протянула Элизабет после нескольких секунд молчания.

— Ну так, что? — непонимающе спросил её мистер Дарси.

— Вы собираетесь заставить меня ждать первого поцелуя до самой свадьбы?

Фицуильям был так поражён её заявлением, что некоторое время не мог вымолвить и слова, прежде чем усмехнуться.

— Только вы, Элизабет, столь бесстрашны, чтобы утянуть меня в безлюдное место, дабы позволить себе вольности. Разве не мужчинам более свойственно такое поведение?

— Я тоже так полагала, мистер Дарси, но вы довольно заставили меня ждать. Коли вы не желаете скомпрометировать меня, я решила скомпрометировать вас,

— лукаво улыбнулась ему Элизабет, приподняв одну бровь.

— Я старался вести себя, как джентльмен, — сказал мистер Дарси, делая шаг в её сторону. Ближе, чем позволяли правила приличия.

— Так в этом всё дело? А может вы не врали, когда говорили, что я не настолько хороша, чтобы нарушить ваш душевный покой?

Она даже представить себе не могла, как сильно она нарушала его душевный покой в это самое мгновение. Её задорный взгляд и дразнящая улыбка, сияющая кожа, яркий румянец — всё в ней заставляло мистера Дарси терять голову, а что уж говорить о её нежных губах, от которых он сейчас не мог оторвать взгляд.

Сколько раз он мечтал и грезил о том, как он целует эти манящие губы? Ему до сих пор до конца не верилось, что у него будет право делать это наяву всю его оставшуюся жизнь, однако он полагал, что ему предстояло ждать дня свадьбы, чтобы воспользоваться этим правом. А она предлагает ему это сделать сейчас? Ему следовало знать, что стеснение и чопорность ей не свойственны. Нет, его Элизабет была не из робкого десятка.

— Элизабет, — прошептал мистер Дарси так близко от её лица, что она могла почувствовать его дыхание на своей коже. — Вы не просто нарушаете мой душевный покой, вы кружите мне голову. Именно поэтому я старался держаться при вас столь степенно. Я боюсь испугать вас.

— Я выгляжу испуганной, Фицуильям?

Он улыбнулся ей и ещё приблизился к ней, отчего его губы едва не касались её.

— Вы выглядите, как дама, которую срочно необходимо поцеловать, — сказал он и в тот же миг соединил их губы в поцелуе.

Даже если бы мистера Дарси попросили описать, что он чувствовал в тот момент, то он не смог бы подобрать слов. Когда он прикоснулся к её мягким тёплым губам и впервые взял свою возлюбленную в объятия, зная, что это лишь первый раз из бесконечного множества, которое ожидает его в течение всей его жизни, ему было не до витиеватых речей.

В этом поцелуе он постарался заключить всю любовь, пыл и нежность, которые испытывал к ней, при этом опасаясь углубить его, дабы не напугать её. Губы её были ещё мягче, чем он себе представлял. Казалось, что его сердце не способно биться ещё сильней, а его руки не в силах прижать её к себе ещё крепче, но в следующий миг Элизабет заставила его разувериться во всём этом. Фицуильям едва не лишился рассудка, когда она запустила пальцы в его волосы, прижимая его голову к себе, ласково перебирая тёмные волосы на его затылке. Сколько длился этот поцелуй, ему было неведомо. Ни одной рациональной мысли не осталось в его голове, пока он был способен лишь чувствовать её губы, её руки, её талию.

Ощутив, что ему становится мало этого невинного поцелуя, и всё его существо начинает требовать заставить её разомкнуть губы, он отстранился, прислонившись лбом к её лбу.

— Элизабет, — снова прошептал он теперь уже хриплым от страсти голосом, однако стоило ему открыть глаза и взглянуть на её чуть припухлые губы, как он вновь припал к ним в поцелуе. Он бы продолжал целовать её бесконечно, но в какой-то момент тело его предательски начало совершенно непристойно реагировать на такую близость с его невестой.

Мистер Дарси вновь отстранился в ужасе от мысли, что она может что-то заметить.

— Это настоящая пытка, — пробормотал он, восстанавливая дыхание.

— Пытка? — выдохнула Элизабет. — Я бы точно это так не описала.

— Пытка в том, что нам не позволено так себя вести. Мне не следовало потакать вам, Элизабет. Теперь, когда я вкусил запретный плод, мне будет тяжело остановиться.

— Что ж, — улыбнулась она. — Так как я скоро стану вашей женой, то считаю, что подобные порывы весьма мне угодны.

— Скоро? Восемь недель — это целая вечность!

— В таком случае, предлагаю вам ещё раз меня поцеловать, — усмехнулась Элизабет.

— Бесстыдная женщина! — воскликнул Фицуильям, отчего она весело засмеялась. Правда смех её тут же стих, потому что он и впрямь вновь поцеловал её.