На границе Рассвета и Тьмы. (окончание, главы 28 - 48) (гет)

Глава 47

Уровень гауптвахты на борту "Патриота" был чист, функционален и пуст, как и тысячи других на флоте, предположил Нейтан. Когда он подошёл к допросной, два охранника, стоявшие возле двери, вытянулись по стойке смирно. Сердце неистово стучало, и он вдруг засомневался, сможет ли войти туда. В прошлый раз, не в силах довести дело до конца, он остановился на пороге, но сейчас была последняя возможность... Так или иначе, но Нейтан понимал, что не может оставить всё просто так.

И все же, когда бесшумно отворилась дверь в камеру, шагнуть в неё оказалось невыносимо трудно.

Когда Нейтан вошёл в допросную, сидевший за небольшим металлическим столом Вез Риис поднял голову. На мгновение в его глазах промелькнуло удивление, хотя говорить он начал уверенно и напористо:

— А я-то гадал, когда ж ты наберёшься смелости и заглянешь сюда, Нейтан.

У остановившегося на входе, настороженного и молчащего Нейтана неожиданно перехватило дыхание.

— Ну, заходи... или боишься, что я брошусь на тебя?

Стиснув зубы, Нейтан кивнул охраннику, который развернувшись оставил их наедине. Потом подчеркнуто спокойно подошёл и сел по другую сторону стола, и, наконец, подняв голову, посмотрел Риису в глаза.

— Вез, Я пришёл рассказать тебе, что происходит. Тебя доставили на борт "Патриота", потому что мы направляемся на Серенно. Завтра мы высадим на планету небольшой контингент, чтобы официально забрать на борт Императора. Ты не убил его. Ты не изменил ничего. Я хочу, чтобы ты это знал.

Совершенно нераскаивающийся Вез покачал головой, его глаза рассеянно скользили по поверхности стоявшего между ними стола.

— Я всё пытаюсь уловить момент, когда я должен был понять... Всё оглядываюсь назад в поисках чего-то... И знаешь, в памяти постоянно всплывает один случай, настолько идеально подходящий, что я задумываюсь, а не он ли подбросил его туда, просто предвидя, что когда-нибудь настанет этот день...

Не желая втягиваться в разговор, Нейтан напряжённо молчал.

— "Что бы я делал без тебя", — так он сказал мне, — Вез слегка кивнул и расслабленно откинулся на спинку стула, — пять месяцев назад Скайуокер сказал мне это, когда я подал ему датачип о "Безупречном", который я скопировал, а потом тайно пронёс к нему в кабинет⁽¹⁾. Я точно помню. Тогда я ещё не успел передать похищенные документы.

Он рассмеялся и на мгновение отвлёкся, погрузившись в свои мысли, а потом резко обернулся к Нейтану:

— Вот видишь, ты обвиняешь меня, а Скайуокер мог остановить всё это... Он мог остановить всё это там и тогда.

— Он не должен был в этом нуждаться, — покачал головой Нейтан.

— Но он мог остановить это.

— Ты тоже мог.

Риис опять засмеялся, но что-то нервное слышалось в его смехе.

— Так всегда было: либо я, либо он, не так ли, Нейтан? Я предоставил тебе все условия, чтобы помочь мне, все возможности признать, что Скайуокер не прав, что он неуправляем. Но всегда я знал, что все сведётся к этому: я или он... И я всегда знал, на чьей стороне ты окажешься.

— В свете твоих действий, я весьма горжусь этой твоей уверенностью.

— Я не сделал ничего, за что мне было бы стыдно, — вздёрнул подбородок Риис, — я сожалею лишь о том, что у меня ничего не получилось.

— Вез…

— Он не тот, за кого ты его принимаешь, — предостережение прозвучало недвусмысленно, почти угрожающе.

— Может быть, но…

— Послушай меня, — Вез так резко выпрямился, что Нейтан отшатнулся. Риис говорил предельно серьёзно, — он не тот, кем ты его считаешь. Он опасный человек, обладающий властью, потому что ты никогда не сможешь сдержать его. Никто не сможет.

— Под сдерживанием, я полагаю, ты подразумеваешь контроль?

— Думаешь, я сделал это, потому что стремился к власти? — уставший и раздраженный Риис потёр глаза.

— Разве нет?

— Нет! Я сделал это, потому что хотел видеть власть в правильных руках.

— Под правильными ты имеешь в виду те, которые были одобрены лично тобой?

— Да! Главная ошибка Палпатина в том, что он научил Скайуокера править... использовать власть в своих целях... в своих собственных. Если уж никто не охраняет устои Империи, то делать это — мой долг. Я сделал всё ради того, во что верю.

— И что это, Вез?

— Империя! Подлинная Империя, а не это — слабое, половинчатое сборище, которое договаривается с мятежниками, чтобы...

— А что ты делал, сливая информацию Мадину?

— Я использовал их! Использовал их, только и всего, чтобы убрать ущербного Императора.

— Ущербного?

— Да! Нейтан, он разрушает Империю на части... Он сдаёт все имеющиеся у нас силы и преимущества.

— Он восстанавливает свободы, которые никогда не должны были быть упразднены.

— Он разрушает всё, что делает нас великими... сознательно. Намеренно, — Вез покачал головой, — я не хотел власти, я никогда не хотел её. Но я хочу видеть у власти того, кто сохранит Империю такой, какой она должна быть.

— Так ты хотел устранить его, чтобы посадить на трон Мару? Она же была следующей в очереди...

— Да! Я хотел посадить на трон убеждённого имперца. Кого-то, кто уже доказал свою ценность, кто посвятил свою жизнь отстаиванию идеалов истинной Империи. Кого-то, у кого есть стремление сохранить её такой, какой она была на пике расцвета, и причина выступить против мятежников...

— Ты думал,.. — от понимания у Нейтана перехватило дух: всё это приобрело ужасный, извращённый смысл, — ты решил, что если сдашь Люка мятежникам и те убьют его, она отвернётся от них. Вот почему ты связался с Мадином — ты знал, что Мадин убьёт его сразу, тогда как Лея Органа, скорее всего, так не сделала бы.

— Она последовала за Скайуокером, потому что, как и я, была лояльным имперцем, но в конце концов она бы поняла — она увидела бы солдатским взором, что действия Скайуокера только ослабили Империю... это было бы ей доказано его смертью. Не было бы никаких договоров, никакого разделения власти или размывания принципов. Она обратила бы вспять это медленное разложение, она прислушивалась бы ко мне.

— А что если она перестала бы прислушиваться? А если бы она начала следовать собственному мнению, и её решения перестали бы соответствовать твоим требованиям, Вез? Ты так же спокойно устранил бы её?

Вез опустил взгляд, сжав губы в жесткую линию:

— Есть и другие... Те, кто по-прежнему сохранил чистоту взглядов, кто осознаёт, что олицетворяет институт Империи, важность её авторитета и стабильности. Те, кто понимает, что необходимо для ее поддержания. Те, кто понимает, что необходимо для её поддержания. Достойные последователи идеи.

— Как ты не понимаешь, Вез, — покачал головой Нейтан, — ты всё равно стремишься к власти, просто пытаешься действовать из-за трона. Ты стремишься возвести на трон того, кого хочешь ты... человека, соответствующего твоим личным представлениям о...

— Человека, который нужен Империи!

— Нет, ты неправ. Ты совершенно не прав. Это всего лишь твой личный обманчивый путь к власти — способ удержать власть, но при этом остаться в безопасности, потому что если что-то пойдёт не так, если результат не оправдает твоих ожиданий, то это не станет твоей виной. Ты никогда не будешь виновен, не так ли? Тебе не придётся брать ответственность на себя, а потому ты сможешь и дальше винить других в несоответствии своим нереалистичным ожиданиям. Такой Империи не существует, Вез... и я не уверен, что она мне понравилась бы, если б существовала. Думаю, меня здесь вообще не было бы... и, не хочу тебя разочаровывать, но полагаю, что и тебя тоже. Ты сам сказал, что Люк знал, и ты прав, он знал... он уже несколько месяцев знал, но не делал ничего, потому что хотел дать тебе возможность всё исправить. Он хотел предоставить тебе презумпцию невиновности. Как думаешь, Палпатин так поступил бы? Или думаешь, что такую возможность тебе оставил бы хоть какой-нибудь лидер настолько мотивированный, чтобы возглавить твою идеальную Империю?

— Я никогда не отрёкся бы от такого сильного Императора, — упрямо сказал Риис, — если бы по-прежнему существовала истинная Империя...

— Твоей Империи никогда не было, Вез — её и не могло быть. Она всегда зависела от причуд Палпатина. Ты выдумал некий идеал, которого никогда не существовало.

— Она существовала в дни славы, в эпоху расцвета...

— Нет, её никогда не было, кроме как у тебя в голове. Если деспотическая⁽²⁾ Империя Палпатина была столь совершенна, то почему же ты помог свергнуть его, скажи?

— Палпатин постарел, он исчерпал себя, он больше не придерживался принципов, которые поддерживал во времена своего расцвета. Но это не значит, что его модель Империи несостоятельна.

— Империя Палпатина была диктатурой, неограниченным, сверхъестественным властвованием⁽³⁾, основанным на какой-то запутанной концепции царственной крови⁽⁴⁾... Ты это поддерживаешь? — Нейтан почувствовал, как в его голосе зазвучало разочарование. Впрочем, Вез оставался непреклонен:

— Да!

— И тем не менее, ты помог свергнуть этого Императора!

— Он был несовершенен, не его идеал! Не его родословная⁽⁵⁾.

— Ну, а как Мара вписывается в твою автократию?

— Нет прямого наследника — нет продолжения Императорской династии. Но Джейд всё-таки была Рукой Императора. Она — ситх по сути⁽⁶⁾! У Скайуокера прав на власть не больше, чем у неё, они — равные претенденты⁽⁷⁾. И, как минимум, Джейд понимает необходимость сильной власти. У неё столько же прав занять трон Палпатина, как и у Скайуокера.

Зная правду, Нейтан несколько секунд колебался, взвешивал риски... и когда он заговорил вновь, его голос был тих и уверен:

— Царственная кровь, Вез.

— Что? — огрызнулся Вез.

— Царственная кровь: право на власть по кровному родству, по наследству. Ты только что сказал, что веришь в этот принцип.

— У Палпатина не было прямого наследника... Он назвал Скайуокера, потому что тот был ситхом, а не потому что он был царских кровей.

— Хочешь правду, Вез? Хочешь настоящую тайну, которую тебе придётся унести с собой в могилу? — Нейтан встретил абсолютно серьёзный взгляд Веза, — если ты согласен с принципом Палпатина о праве кровного наследования, то претензии Люка, как и его связь с Силой, — у него в крови.

Риис затих, его вопрос так и не прозвучал... и впервые за всё время Нейтан осмелился произнести это вслух. Выдать секрет, столь долго хранившийся им в одиночестве, ушам человека, который, как он предполагал, к утру будет мёртв. По крайней мере, половину этого Вез уже знал — в конце концов, в то время он тоже был там.

— В день гибели Палпатина... помнишь, тогда царил абсолютный хаос. Тяжело раненый Люк нуждался в серьёзной операции. Ты пытался перебросить с "Патриота" надёжных штурмовиков и устранить потенциальные угрозы, заменить слишком лояльных Алых Гвардейцев и заблокировать информацию и системы безопасности до того, как кто-то сообразит и активирует их. А ещё надо было скрыть следы дуэли... и тело Палпатина. Для этого было выбрано единственное надёжное место, где оно могло храниться до утилизации, — мой медцентр. Помнишь? Когда я вышел после операции Люка, тело Палпатина вы уже убрали... Но, видишь ли, к тому времени я успел выполнить приказ Люка, отданный им на случай, если когда-нибудь предоставится такая возможность: я взял пробы... генетические пробы.

В ответ на пристальное хоть и вынужденное внимание Веза Нейтан пожал плечами и продолжил тихо, но беспощадно:

— За несколько лет до этого он приказал проверить наличие какого-либо родства. Много лет назад Палпатин сказал Люку, что они — прямые кровные родственники, но Люк никогда не подтверждал этого, потому что не верил... не хотел верить. Он был в ужасе от этой идеи. Боялся, что если он по крови принадлежит к этому роду, то он окажется испорчен ею. Он рассказал мне это всего лишь однажды, спустя несколько дней после того, как об этом ему сообщил Палпатин. И никогда больше он не поднимал эту тему, — Нейтан прервался, разглядывая свои крепко сжатые руки, — время шло... События... захватили его. Без доказательств Люк никогда не признавал такую родственную связь, а поскольку Палпатин умер, а тело его было кремировано, он считал, что доказательств никогда и не появится. Но, видишь ли, я всё же сделал анализ... а потом уничтожил все материалы и пробы. Это было моё решение. Правильное или неправильное, но я сделал свой выбор. Люк готовился взойти на Трон, а его уже парализовало сомнение в себе при мысли, что он может быть генетическим потомком Палпатина... А потому... я взял на себя ответственность сделать так, чтобы ему никогда не пришлось столкнуться с суровой правдой, которая, по моему искреннему убеждению, уничтожила бы его.

Осознав, что его ожидает, Вез отшатнулся, когда Нейтан поднял взгляд:

— Видишь ли, между Люком и Палпатином существует прямое, прослеживаемое родство. Как это возможно, учитывая то, что он рассказал мне, тебе я сказать не могу... но я также не могу объяснить и многие проявления Силы. Это просто ещё одно, одновременно удивительное и тревожное. Однако, я могу точно предсказать, как эту новость воспримет Люк... и это будет нехорошо.

— Скайуокер был сыном Вейдера, — отрицательно качая головой, прошептал Вез.

— Да, Вез. Палпатин, Вейдер и Люк — три поколения одной генетической линии. Палпатин всегда стремился создать Империю во главе с одним непрерывающимся родом — династию. Не династию ситхов, а свою династию. Именно в этом и заключалась суть его Империи — в его собственной жалкой попытке обрести бессмертие. И я не хочу, чтобы Люк уничтожил себя и своё будущее лишь потому, что хочет воспрепятствовать навязчивому бреду злобного старика. Правильно или неправильно, но сейчас я храню эту тайну. Я понимаю, что должен поверить, что Люку никогда не придёт в голову поискать его в моём разуме, а если он это сделает, то только мне придётся ответить за свой поступок. Но если он этого не сделает, клянусь тебе, я без колебаний унесу с собой в могилу знание, что Люк — истинный наследник Империи... во всех смыслах.

— Почему ты не рассказал мне? — это был полуупрёк-полумольба.

— То же самое я мог бы спросить обо всём, что скрывал ты, — ответил Нейтан, странным образом отрешившись от смятения Веза, так что продолжение прозвучало почти извинением, — мы все принимаем торжественную клятву, Вез. Врач никогда не разглашает информацию о своём пациенте. История болезни Люка — часть этой клятвы.

— ...царственная кровь,.. — всё, что смог выдавить Вез.

— Как видишь, — ровно произнёс Нейтан, — своими собственными действиями ты разрушил основу своей истинной Империи.

Ошеломлённый Вез опустил взгляд, вся его бравада улетучилась, и Нейтан ощутил некую толику жалости к этому человеку, чьи убеждения и вера оказались безнадёжно несовместимы с осознанием этой единственной истины.

Чувствуя, что даже здесь он обязан дать хоть какое-то утешение, Нейтан вздохнул:

— Но эта линия, я думаю, в любом случае была бы сохранена благодаря новому поколению.

— Д'Арка? — поднял взгляд Вез.

— Мара... мы думаем мальчик, — нахмурился Нейтан.

Он долго молча ждал, но, похоже, Везу больше нечего было сказать, и, наконец, Нейтан понял, что и ему самому осталось озвучить лишь одну вещь.

— Через девять часов Император поднимется на борт. Я... сомневаюсь, что он будет настроен снисходительно. Ты не только подверг опасности его, ты также втянул Мару и их ребёнка.

Нейтан заглянул Везу в глаза, когда тот поднял голову.

— То, что я сделал, придя сюда... возможно, я сделал это для себя, для прошлого, в существование которого мне, несмотря ни на что, всё ещё нужно верить. Пойми, не потому, что я как-то оправдываю сделанное тобой. Но я знаю Люка, и понимаю, что когда он вернётся, он придёт за тобой,.. — Нейтан отвёл в сторону внезапно остекленевшие глаза, — пора идти. Когда я завтра увижу Люка, я отвечу за свои действия здесь сегодня вечером... но я не могу отвечать за твои, Вез. Я думал, если мы поговорим...

Качая головой он опустил взгляд:

— Прощай, Вез.

Внезапно почувствовав необходимость уйти, Нейтан резко поднялся и, ощущая спиной взгляд Веза, пристально разглядывал дверь, ожидая, когда она откроется. Он так и не оглянулся.

* * *

Когда Нейтан ушёл, Вез ощутил, как опустились его плечи, а воздух покинул его со вздохом, унося с собой всю решимость и браваду. Подавленный, он опустил голову, запустив пальцы в волосы... и тут его взгляд зацепился за что-то на столе перед ним там, где была рука Нейтана...

Одна таблетка.

Спрашивать, зачем, было не нужно...

* * *

— Коммандер Джейд с борта повстанческого судна "Сол", ответьте, пожалуйста.

Опять ничего... Мара повернулась к Люку, который стоял в нескольких шагах от неё. Он был одет в гражданское — белая рубашка, коричневые брюки и поношенные коричневые кожаные ботинки с берцем, застегнутым на лодыжке и под коленом. Она заметила, что уже несколько лет не видела его в светлом... оно ему шло.

Но чего не возможно было смогли скрыть, так это его болезненности, когда он, уставший после нескольких минут перехода по судну, прихрамывая, пересёк трюм "Сола" и вместо стула сел на какой-то ящик. Гематомы побледнели, но всё равно оставались заметны, его кожа выглядела пепельной в ярком дневном свете солнца Серенно, заливавшем трюм "Сола" через опущенную рампу. Грузовик прибыл на планету меньше часа назад.

За последние два дня, пока они добирались до Серенно, всё было согласовано: время, расположение кораблей на орбите, численность и состав войсковых подразделений... Была обговорена каждая деталь, согласована и в спешном порядке организована процедура возвращения Императора из рук повстанцев в Империю... Всё, вплоть до расстояния, разделяющего оба контингента на поверхности, по противоположным сторонам обширного космодрома в торговом квартале...

А потом, примерно час назад, все начало рушиться.

Мара была не то чтобы удивлена — скорее раздосадована. Хотя все детали были мирно урегулированы командами повстанцев и имперцев во главе с Нейтаном и Леей Органой, но всё-таки Империю возглавляла Кирия Д'Арка. К моменту прибытия "Сола" "Патриот" уже сутки находился на орбите Серенно... и, как всегда, несмотря на то, что это была якобы скромная, негласная передача, Кирия прибыла отнюдь не налегке.

Как было оговорено, на низкой орбите имперцы разместили девять Разрушителей, что, по мнению Мары, достаточно наглядно показывало случайным прохожим, что что-то происходит. Однако, согласно той же договоренности, на северной стороне посадочной площадки космодрома Серенно Империя посадила лишь главный консульский корабль в сопровождении трёх нубийских дипломатических яхт⁽⁸⁾. На полированных корпусах всех этих судов был выгравирован личный герб Императора, лоррический, названный так потому, включал хорошо узнаваемое изображение венка из лоррической ивы за скрещенными саблями.

Как и было оговорено, яхты сопровождались двумя эскадрильями⁽⁹⁾ СИД-истребителей — одна в воздухе, вторая в парадном строю, — и эскадрильей штурмовиков⁽¹⁰⁾. Кроме того высадились в общей сложности 260 солдат, с военной чёткостью оцепивших территорию вокруг судов. Аккуратными рядами были подняты флаги — Лоррик, Имперский штандарт, Флаг Флота... Как и по всей Империи, Лоррики были приспущены в ожидании возвращения Императора... Рассматривая через обзорную панель медблока "Сола" имперский лагерь вдалеке, Мара могла думать только об одном: Люку никогда не дойти так далеко.

С точки зрения Империи подобное присутствие считалось едва обозначенным... Несомненно, это было крайне сдержанной реакцией на благополучное возвращение Императора. И всё же, с "Зефиром" на орбите, и "Солом" — единственным кораблем Повстанцев, опустившемся на планету к югу от посадочной площадки и имевшем на борту в общей сложности сорок шесть десантников и двадцать три человека команды, Повстанцы, по-видимому, чувствовали себя сейчас более чем неуютно.

После отлёта Леи капитан Варо оказалась явно менее расположена к сотрудничеству, и Люк не раз высказывал подозрение, что Варо питает к Мадину, по меньшей мере, какую-то личную симпатию или преданность. Несколькими тонкими вопросами Мара легко выяснила, что спасательный челнок Мадина проложил маршрут, ведущий ближе к "Солу", чем к остальным кораблям — и тем не менее по нему не стреляли.

Рассказав Люку об этом, она, естественно, подразумевала, что станет понятно, что Мадин не задержан ни повстанцами, ни имперцами, что фактически он с дюжиной бойцов скрылся примерно час спустя после того, как "Сокол" покинул "Осу". Мара подозревала, что если бы Люк не был настолько слаб, он реквизировал бы челнок и лично погнался бы за генералом — настолько он был разозлён. Единственное, что развеяло её тревогу, — его признание, что серьёзно обдумав ситуацию он решил, что это не тот дипломатический шаг, который ему сейчас нужен.

Вместо этого он неоднократно просил капитана Варо о личной беседе, но та категорически отказывалась... Похоже, у неё были проблемы с "каким-то ситхом, копающимся в моей голове". Мара, конечно, оскорбилась бы, если бы Люк не собирался сделать именно это.

В общем, ситуация и так была шаткой.

И как только они вышли на орбиту Серенно, а в ГолоНет просочились первые слухи о столь необычном сочетании звездолетов... тут же нагрянула местная голопресса... в полном составе.

К тому времени, когда в условленном месте "Сол" вошёл в атмосферу, в небе показались яхты Великих Домов Серенно... затем Королевских Домов Пиндара и Гала, расположенных в нескольких часах пути по Хайдианскому гиперпространственному пути. Затем представители Бендомира, за ними Гарос и Сундари, потом Беруса и Чайла... в общем, всех, кто есть в пределах досягаемости Серенно.

На данный момент, когда "Дому-Один" и остальному контингенту Альянса оставался ещё час пути, а с орбиты "Сол" поддерживался лишь таким же слабооснащённым "Зефиром", капитан Варо перестала отказываться от сотрудничества и находилась на грани паники.

И начались споры. Мара не присутствовала при этом, но знала, что капитан Варо обвинила имперский контингент в политическом манипулировании. Империя выразила своё возмущение... и понеслось.

Конечно, они могут уйти, когда захотят, с разрешения капитана Варо или без него. Мара была уверена, что даже в таком состоянии Люк сможет собраться достаточно, чтобы в любой момент убраться отсюда... но шла речь о дипломатии, а нарушать армейские процедуры и предварительно согласованный регламент — дурной тон, сухо размышляла Мара.

Что, как оказалось, не остановило капитана Варо.

За три полных часа до назначенного времени, когда "Дом-Один" ещё даже не вышел на орбиту, в сопровождении четырех повстанческих бойцов спустился помощник Варо и сообщил, что они должны выйти прямо сейчас.

Именно поэтому они и находились в трюме, вне поля зрения кого-либо за пределами корабля, смотрели на длинную полосу темного пермакрита, и готовились совершить долгую прогулку до расположения имперцев, которые, поскольку Мара не смогла связаться с ними по комлинку, даже не подозревали, что они скоро отправятся к ним.

А значит, нет ни имперского почётного караула, который сопровождал бы солдат Повстанцев, ни сдерживания толпы, ни охранения. Только она, Люк... и собирающаяся вокруг толпа, поскольку, ситх знает каким образом, среди населения распространился слух, что что-то произойдёт.

Старший офицер оперативной группы "Сола" коммандер Верт тихо отдавал последние распоряжения четырём вооружённым солдатам, которые явно будут сопровождать их на протяжении перехода по посадочной площадке.

Мара небрежно подошла к все еще сидящему Люку, который слишком пристально наблюдал за Вертом.

Мара невозмутимо подошла к неподвижно сидящему Люку, который довольно внимательно наблюдал за Вертом.

— Варо хочет, чтобы мы вышли сейчас, потому что думает, что она сможет повлиять на то, что будет видно, — тихо пробормотал он, не сводя глаз с затылка коммандера Верта, — нас будут сопровождать четыре вооружённых охранника.

— Барве⁽¹¹⁾, — с чувством прошипела Мара, взглянув на Верта.

— Нет, он просто паникует, потому что ответственный он, а всё вышло из-под контроля. По мнению Верта, это Варо всё меняет. Она хочет заставить нас выйти на посадочную площадку одних, под конвоем вооружённых солдат Повстанцев. Думаю, она хочет, чтобы это выглядело как выдача пленных, словно Альянс пошёл на какую-то уступку.

— Со всем этим железом на орбите и на противоположной стороне посадочной площадки? — с сомнением спросила Мара.

— Да, но этого никто не увидит, когда покажут Императора, идущего в одиночестве по пермакриту космодрома. Все увидят просто мужчину, одиноко бредущего по широкой, пустой полосе. Ни почётного караула, ни атрибутики, ничего.

Как поняла Мара, Варо преследовала собственные цели. Она хотела ослабить власть Императора, используя голопрессу, чтобы неприступного Императора низвести до уровня заурядного существа — раненого, изолированного и лишенного поддержки, идущего по посадочной площадке как пленник в окружении солдат мятежников.

— Мы можем отказаться идти? — спросила она, помня о зловеще молчащей толпе за "Солом" и прекрасно понимая, что Варо намеревается отослать Императора до прибытия Имперской Гвардии — именно поэтому блокировалась связь.

— Да, потому что физическое принуждение к выходу из корабля всегда хорошо смотрится, — в тихом голосе Люка зазвучали нотки юмора, — это как раз та картинка, к которой мы стремимся.

Слегка улыбнувшись, Мара опять обратилась к комлинку.

— Что ж, попробуем хотя бы вызвать наших гвардейцев, чтобы они встретили нас на полпути, раз уж они...

— Нет, подожди, — Люк дотянулся, опустив её руку, — Если нет возможности привести их сюда к началу, я пойду вообще один.

— Люк, это не Корусант, — закатила глаза Мара, — мы не знаем, что там за толпа. На таком расстоянии всё очень быстро может скверно пойти.

— Потому всё и должно происходить подальше. Если мы были ближе к Центральным мирам или Региону Колоний, люди сказали бы, что это рекламный трюк. А здесь — отдалённый мир Внешнего Кольца.

Мара нахмурилась, продолжая осторожничать:

— Там полно людей, а ты не знаешь, как они отреагируют, и не можешь контролировать ситуацию. Варо рассчитывает на это, и ты это знаешь.

Люк непреклонно покачал головой:

— Так или иначе, Варо позаботилась, чтобы мы пошли без имперских гвардейцев. Если они встретят нас на полпути, это будет похоже на передачу пленных, или что мы не подготовились... или, что ещё хуже, что мы ждем неприятностей. Ничего из этого мне не нужно. Я пришёл сюда, чтобы кое-что заявить, и я, безусловно, не собираюсь, чтобы меня подставил под удар и лишил этой возможности какой-то затаивший обиду капитанишка второразрядного фрахтовика.

Через трюм наружу прошли остальные солдаты "Сола", бросая любопытные взгляды на стоящего Люка. Даже здесь не желает показать слабость, подумала Мара. Она увидела, как они вышли на яркий солнечный свет и принялись рассредоточиваться, и поняла, что они делают — толпа стала настолько велика, что Верт счёл нужным задействовать своих людей, чтобы сдержать её. Прищурившись, Мара решилась подойти на шаг-другой ближе к рампе, чтобы разглядеть толпу. Она стала вдвое больше, чем когда они вошли в трюм, хотя уже тогда её встревожило обилие народа. Ещё больше беспокоило, что толпа стояла в напряжённом молчании, не сводя глаз с опущенной аппарели грузовика.

Она с опаской отошла назад:

— Если серьёзно, я не уверена, что мы должны...

Она оборвалась, когда к ним подбежал солдат, и Мара увидела, что его задержало: в руках он держал трость. Коммандер Верт взял её и торопливо подошёл к Императору. Протягивая трость, он выглядел несколько смущённым:

— Э... Вы... кажется, Вам тяжело ходить... сэр.

Несколько секунд Люк рассматривал трость, а потом холодно произнёс:

— Я в порядке, спасибо.

Мара понимала, почему он не принял её, но она также знала, насколько он ещё слаб:

— Люк...

— Нет, категорически нет.

— Ты не пройдешь этот путь без неё.

— Хатт, да я лучше уйду отсюда.

Верт поморщился:

— Сэр, мне приказано не выпускать Вас с судна без неё.

Нахмурившись, Люк взял палку... Мара не могла поверить, что тот человек действительно считал, что она доберётся до конца рампы, оставаясь в руках Люка. Тем не менее, это было то, что нужно. Они встали и пошли, вышедшие первыми повстанческие солдаты уже ждали.

Двинувшись вперёд, Люк наклонился к Маре:

— Когда дойдёшь до конца аппарели, притормози и держись позади, — прошептал он, — посмотрим, насколько мы сможем растянуть наш конвой... чтобы они не казались...

— Конвой? — сухо спросила Мара.

Подойдя к краю открытой рампы, Верт пригласил жестом:

— ...Сэр?

Без всяких церемоний они вышли на улицу. Впервые за несколько недель яркий дневной свет согрел кожу Мары, заставив её вздрогнуть, даже когда она пыталась не отрывать взгляд от толпы, наполненной множеством любопытных глаз и неподвижных лиц... и абсолютно тихой.

А у неё даже бластера нет. Если кто-то выскочит из толпы...

От размышлений её отвлёк стук трости, которую Люк выронил, как только вышел на пандус.

Наблюдая за толпой, она с немалым усилием заставила себя притормозить и отстать подальше, так чтобы Люк, с трудом подавлявший свою хромоту, в одиночестве ступил на пермакрит космодрома. И четверка, не знающих, что делать, солдат растягивала свои позиции, стараясь держаться возле них обоих.

В мрачной тишине они шли сквозь толпу. Не двигался и не издавал ни звука никто. Сердце Мары колотилось настолько сильно, что ей казалось, будто притихшая толпа может его услышать. Она посмотрела вдоль длинной, широкой полосы тёмного пермакрита, по обе стороны от которой маячили безмолвные, серьёзные лица. До видневшихся вдали имперских кораблей оставалось восемь, может быть, десять минут ходьбы... слишком далеко.

Краем глаза Мара заметила брошенный откуда-то из глубины толпы в сторону Люка небольшой предмет…

Потянувшись Силой, она почти отразила его, ощутив вспышку сфокусированной силы Люка, делавшего то же самое... Но так же, как и Люк, в последний момент она остановилась, распознав предмет, и, приковав всеобщее внимание, он упал на землю под ноги Люку.

Одинокая веточка лоррика — той самой ивы, что украшала личный флаг Люка, — ярко зеленела на фоне тёмного пермакрита.

Удивленный Люк на мгновенье глянул в толпу, но пошёл дальше. Затем бросили ещё одну ветку, упавшую на пермакрит перед ним... следом ещё одну. Потом на тёмное покрытие площадки упал цветок насыщенно жёлтого цвета. Бросившая его женщина стояла в первом ряду, сразу за заслоном из солдат Повстанцев, и Мара изумленно наблюдала, как Люк смотрит на неё, продолжая неспешно идти дальше. Молча глядя на него, женщина склонила голову в полупоклоне.

Рядом упал второй алый цветок... потом ещё ветка лоррика... И тут, когда Люк замедлил шаг, чтобы снова всмотреться в толпу, кто-то начал хлопать.

Потом другой человек, и еще один.

Затем кто-то осмелился выкрикнуть что-то приветственное.

Медленно, как поднимающийся прилив, толпа начала кричать и оживляться. Все больше и больше ярко-зелёных веток и насыщенно пахнущих цветов лоррика выстилали дорожку, по которой неспешно шёл их Император. В конце-концов их стало столь много, что они совершенно скрыли весь тускло-чёрный пермакрит прохода...

* * *

"Дом-Один" вышел из гиперпространства на высокую орбиту Серенно. Военные и гражданские руководители Совета Альянса повстанцев собрались в зале Совета, готовясь к высадке на поверхность для участи в процедуре возвращения Императора к его народу через — Лея взглянула на хронограф в углу стены — два часа сорок пять минут.

Она повернулась к стоящему рядом с ней Хану, безупречно выглядящему в своём лучшем мундире.

— Мы опаздываем, — прошептала она, поправляя свое дипломатическое облачение.

Хан взглянул на хронограф:

— Нет, мы пришли раньше на два часа и сорок пять минут. К тому же подобные мероприятия никогда не начинаются вовремя...

Закончить он не успел. В комнату ворвались коммандер Сумар и Теж Масса. Теж метнулась прямиком к приёмнику ГолоНета и включила его. Лея повернулась к запыхавшемуся начальнику службы связи Сумару, который одними губами пробормотал:

— ГолоНет...

Все вздрогнули, когда во вспышки статических помех сменились изображением.

— ...повторяю, мы ведём прямую трансляцию с Серенно во Внешнем кольце, где наблюдается масштабное присутствие сил Империи, как на орбите, так и на планете. Кроме того, согласно нашим источникам, здесь находится Император...

— Стоп... что?! — воскликнул Хан.

— Это сейчас? — Лея запнулась, — что вообще происходит?

Теж посмотрела на Лею:

— Прямо сейчас это показывают в прямом эфире по ГолоНету... более чем на двенадцати каналах.

— Свяжитесь с капитаном Варо. Кто командует на земле?

Заговорил генерал Котта.

— Должно быть, коммандер Верт, — ответил генерал Котта, — он же придан "Солу"?

— Свяжитесь с ним.

— Смотри! — сказал Хан, не отрывавший глаз от голоприёмника.

Дистанционные голокамеры постепенно увеличили изображение посадочной площадки, где без малого через три часа должно было произойти событие... и в окружении четырёх солдат из "Сола" выступили две фигуры — мужчина и следовавшая вплотную за ним женщина... с копной медно-рыжих волос.

— Мы думаем... возможно мы сможем получить подтверждение этому. Мы попытаемся подобраться поближе. Мы действительно думаем, что вы в реальном времени, впервые с момента похищения, видите Императора, выходящего с неопознанного — возможно, повстанческого — судна...

Теж, стоящая подле Леи, напряглась:

— С вашего разрешения, мэм, я возьму отряд и немедленно отправлюсь на "Сол".

— Быстрее, — ответила Лея, не в силах оторвать взгляд от трансляции.

— Почему пермакрит меняет цвет? — именно Хан, который наклонившись пытался рассмотреть снятую с большого расстояния слегка размытую картинку, озвучил вопрос, над которым все уже начали задумываться.

— Смотрите, — Котта подошёл поближе, — здесь видно, как она меняется...

— Это что...? — прищурился Хан, — где они взяли лоррики?

— Какая разница? — спросил Риекан.

Повернувшись обратно к голоприёмнику, Лея скрыла улыбку.

* * *

Взглянув в сторону, Люк отметил, что толпа постепенно увеличивается: те, мимо кого он, выйдя из "Сола", прошёл вначале, стали перебегать позади двадцатитысячной толпы, чтобы не отстать от него. Пока он, выпрямив спину, неспешно шёл дальше обретая новые силы благодаря поддержке толпы, если не телом, то духом, вокруг него разворачивалась сюрреалистическая сцена — всё больше сыпалось цветов и веток лоррика, всё более плотным становился зелёный ковёр.

Отправленные с "Сола" для контроля толпы солдаты повстанцев с трудом пытались сдержать её. Люди хлопали и кричали, тянули руки сквозь строй солдат, выталкивая их из линии.

А перед ними футов на десять⁽¹²⁾ или больше расстилался усеянный яркими цветами и бледно-кремовыми соцветиями лоррика ковёр свежей зелёной листвы.

Какая-то женщина прорвалась и позвала его, хотя с трудом державшиеся повстанческие охранники пытались её остановить.

Остановившись, Люк обернулся, когда она, гордо улыбаясь, протянула цветущую ветку лорика:

— Пожалуйста, Ваше Превосходительство!

Ниже его ростом, с короткими каштановыми волосами, её улыбающиеся глаза излучали тепло, осветившее всё её лицо, когда он, сосредоточив внимание исключительно на неё, двинулся к ней, полностью игнорируя солдат между ними.

— Как Вас зовут? — просто спросил Люк, его улыбка растянула до сих пор заживающие шрамы.

— Мешель⁽¹³⁾, Ваше Превосходительство. Меня зовут Мешель. — произнося это, она засияла, слегка наклонив голову, не понимая, кланяться или нет, просто взволнованная, гордая тем, что находится здесь, разговаривает с Ним.

Кивнув Люк принял ветку. А когда она нерешительно протянула ему руку, он, вновь искренне и непринуждённо улыбнувшись, пожал её:

— Спасибо, Мешель. Я всегда буду помнить о Вас.

Когда он на мгновение заключил её руку в обе свои, налетели, толкаясь, чтобы занять лучшую позицию, автоматические голокамеры, транслировавшие кадры с происходящим в прямом эфире.

Затем её поспешно окружили повстанческие солдаты и оттеснили обратно в толпу, где она потерялась...

— Ваше превосходительство? — солдат, прижав одну руку к уху, чтобы заглушить шум толпы, пока слушал комм, указал другой на ветку лоррика.

— Это всего лишь веточка лоррика. Вы и правда хотите забрать её у меня? — беспечно спросил Люк, — Вы хотите вызвать беспорядки из-за подобного пустяка?

Солдат замешкался, но всё же, почти извиняясь, вытянул руку:

— Простите, сэр, у меня приказ... не могли бы Вы?

* * *

Находившаяся вместе с Советом на "Доме-Один", Лея пришла в смятение:

— Хатт, кто приказал забрать лоррик?

— Коммандер Верт приказал своим солдатам не разрешать Императору брать что-либо у кого бы то ни было в толпе, — позади неё вздохнул Генерал Дин, связавшийся, наконец, с "Солом".

— Хатт!, — качая головой, снова выругалась Лея, — немедленно свяжитесь с ними и передайте, чтобы они ничего у него не забирали.

Остальные присутствовавшие, понимая, что всё это уже превратилось в событие для СМИ, тоже стали высказываться:

— Плохо…

— Слишком поздно.

— Пусть уведут его подальше от толпы…

Автоматические камеры, снимавшие практически поверх толпы, в прямой голотрансляции показали, как склонив голову на бок, словно бы забавляясь, Император отдал ветку и спокойно отвернулся. Толпа зашикала и освистала действия охраны, а Император двинулся дальше, позволив солдатам Повстанцев вежливо, но твёрдо направить себя к середине прохода, подальше от толпы. Теперь по обе стороны от него выстроились ещё несколько человек, полностью отделив его от толпы, хотя он, казалось, не обратил внимания на усилившуюся охрану. Спустя несколько мгновений Император небрежно поднял руку на уровень груди... и толпа пришла в неистовство.

Там красовалась зажатая между пальцами цветущая верхушка переданной ему ветки лоррика, отломанная во время диалога с охранником.

По залу Совета на борту "Дома-Один" эхом разнеслись ликующие возгласы одобрения. Голоса всех собравшихся у голоприёмника смешивались где-то позади Леи, слушавшей вполуха, её внимание целиком сосредоточилось на голотрансляции.

Она знала Люка... и, сама принадлежа к Королевскому Дому, она знала, что на его месте любой уже давно привык бы к подобным массовым скоплениям публики. А ещё она знала его умение и готовность манипулировать своим образом в своих интересах. Когда в самом начале переговоров коммандер Одиг предложила попробовать использовать его, она предупреждала их не делать этого. Она предупреждала их, что они играют с мастером на его собственном поле.

Голотрансляция переключилась на панораму с высоты птичьего полёта. Хлынувшую ближе толпу стало всё труднее и труднее сдерживать. Так что, из некогда широкого, пустого прохода задуманного, вероятно, капитаном Варо, чтобы подчеркнуть ничтожность и изолированность Императора, получилась узкая тропа, густо усеянная ветками лоррика и цветами ярких оттенков. Зависшие камеры прессы ещё отступили, чтобы показать движущуюся массу, смыкающуюся за небольшой свитой, или бегущих в стремлении не отстать разумных, число которых росло с каждой минутой. Казалось, прибывали все, кто мог добраться любым способом, спидеры и свупы подлетали вплотную к краю толпы, а затем, похоже, просто бросались своими пассажирами, небо усеяли скипреи и хопперы. Атмосфера заряжалась энергией.

— Сотня каналов, — усмехнувшись сказал Хан.

— Что? — полуобернулась Лея.

— Прямая трансляция... Сумар только что сообщил, что сейчас её показывают более сотни разных голоканалов.

— Что мы наделали? — пробормотала Одиг, закрыв руками лицо.

— Поздравляю, коммандер, — сухо ответила Лея, — Вы создали первого в Галактике демократически поддержанного Императора.

* * *

В десяти шагах позади Люка шла Мара, ощущая стихийное возбуждение толпы, одновременно пугающее, волнующее и внушающее благоговение.

Несмотря на усиливающуюся хромоту, Люк не торопясь шёл, высоко подняв голову и выпрямив спину. Как всегда он играл, отвечая на ожидания толпы, создавая образ, который они хотят видеть, и он это понимал. Вопреки всему, независимо от одеяния и хромоты, следов побоев на лице и замедленного шага, он — абсолютный, безоговорочный Император... И толпа обожала его за это. И всё же Мара стала тревожиться, когда проход перед ними сузился до покрытой зелёным ковром тропинки, а к небольшому отряду охранников с "Сола" добавились новые, неизвестные солдаты в повстанческой форме, вынужденные теперь сцепиться руками, чтобы сдержать толпу, с трудом сохраняя свободным путь, когда люди ринулись ближе, протягивая между охранниками руки, чтобы прикоснуться хотя бы к одежде проходящего мимо Императора.

Наконец показался лагерь имперцев. Блестящие нубийские яхты отражали солнечный свет, красуясь императорским Гербом Люка с венками из лоррика. Растерянные солдаты Повстанцев уступили место Имперским гвардейцам, выстроившимся в достаточном количестве, чтобы создать организованное трёхрядное заграждение, сдерживающее толпу до входа в ограждённый лагерь.

Когда толпа стала практически неуправляемой, Люк, не пытаясь более скрывать хромоту, несколько прибавил шагу, чтобы поскорее дойти до Имперского анклава. Едва Мара успела миновать ворота периметра, как они полностью закрылись. Дистанционные камеры вновь поднялись выше, чтобы запечатлеть панораму массы разумных и передать её на все планеты Империи.

Люк помедлил, чтобы Мара могла поравняться с ним, но она лишь отрицательно покачала головой — это его миг, и воспользоваться им он должен один. Он невероятно по-мальчишески озорно подмигнул ей, словно впереди ждёт его главный прикол. Потом он вновь повернулся, чтобы медленно и уверенно пройти сквозь строй своей охраны, поспешно собранной, когда в императорском лагере узнали, что Император уже идет.

В первой линии громады почётного караула глубиной в десяток штурмовиков стояли облачённые в алое Императорские гвардейцы. Чуть дальше за главным консульским кораблём разместились яхты всех достаточно близких, чтобы присутствовать на этом внеплановом мероприятии, Королевских Домов. Небо по прежнему наполняли десятки кавалькад людей, демонстрировавших свою поддержку Императору.

Кивнув, Люк медленно пошёл вдоль рядов своих войск, одаряя их тем же благосклонным вниманием, которое он оказывал толпе. Однако Мара заметила, что дыхание его стало короче, а резервы, на которых он держался, истощаются. Присутствующие имперские представители и члены Королевских Домов низко кланялись по мере приближения своего Императора. Откуда-то возник адъютант с одним из собственных форменных кителей Люка, и он, не застегивая, накинул его.

* * *

Многие советники на борту Дома Один не в состоянии смотреть дальше в досаде отворачивались. Иные, наоборот, с нездоровым восхищением приникли к экрану. Шум толпы по-прежнему оглушал, так что возбуждённым местным репортерам — единственным, присутствовавшим при этом событии, — приходилось кричать, чтобы их услышали.

— Иди на корабль, — прошептал кто-то позади Леи, подгоняя его, — садись на этот хаттов корабль.

— Он не настолько глуп, — сказал генерал Харт, — он выжмет из этого всё. Хатт, да я так и сделал бы.

К ним присоединились другие начальники департаментов и члены Совета, понизив голоса от волнения.

— Нет... садись на корабль.

— Мы можем как-то остановить его? Мы можем прервать трансляцию?

— Ты с ума сошёл!

На переднем плане Имперского лагеря, на фоне внушительных размеров консульского корабля и многочисленных нубийских яхт со эмблемами Императора, подозрительно быстро собрали, похоже заранее подготовленный, помост, и Лея увидела, как, ступив на него, Император выдержал паузу, а толпа за ограждением продолжала бурно ликовать, пока дистанционные камеры новостных каналов настраивали изображение.

* * *

Люк не мог не заметить Кирию Д'Арка, необычно одетую в струящееся белое платье, с длинным, багряным, богато расшитым бархатным табардом⁽¹⁴⁾ поверх него. Украшенная рубинами корона, которую она носила на их свадьбе, дополняла её яркий официальный наряд. Гордо выпрямившись и улыбаясь, она стояла на помосте с несколькими высокопоставленными лицами за спиной. Военных среди них не было, отметил Люк, поднимаясь на сцену.

Он обернулся, чтобы найти Мару, глядя поверх голов штурмовиков, и толпа взревела, когда его вновь увидели на помосте... Поднявшийся шум поражал воображение.

Кирия едва заметно улыбнулась и, под одобрительные возгласы толпы, ограничилась формальным лёгким поцелуем в щёку. Наклонившись, она тихо прошептала ему на ухо:

— Скажи им что-нибудь... и не рассказывай, что это не то, чего ты хотел.

Он взглянул ниже: лежавшие у него на воротнике её руки закрепили там миниатюрный микрофон. Внутри корабля тут же активировали систему громкой связи.

Отступая, Кирия легонько улыбнулась.

— Я же тебе говорила — идеальные партнёры, — без звука прошептала она, выжидательно изогнув брови над дразнящими глазами.

Замешкавшись на секунду, Люк выдержал её взгляд. Затем повернулся и поднял руку, чтобы обратиться к толпе, хотя лишь с третьей попытки толпа затихла, а на лицах присутствующих воцарилось ожидание. Внезапно на ум пришли слова Мадина, с таким презрением произнесённые в камере на борту "Осы": "Палки и камни могут сломать мои кости, твои слова никогда не ранят меня... А давай попробуем? У тебя будут слова... у меня будут палки. И поглядим, кто истечёт кровью первым."

Но важно не то, кто истечёт кровью первым, — и Люк всегда выбирал слова. Потому что он уже давно осознал, что у них есть собственная сила

* * *

— Я в долгу перед вами, перед каждым из вас. Вы вернули мне веру и надежду на будущее... Сегодня я вижу стоящих вместе свободных разумных всех убеждений. Я вижу солдат Повстанцев, пришедших на помощь Императору, и я вижу солдат Империи и граждан, гордых тем, что стоят плечом к плечу с ними. Вы все — Империя! Империя, которую создали вы. Империя, которую вы продолжаете созидать. И вы по праву должны гордиться своими усилиями.

Усилившееся волнение толпы заставило Люка вновь прерваться в ожидании, пока оно медленно не утихло.

— Сегодня начинается новая эра терпимости⁽¹⁵⁾. Не так уж мы, стоящие здесь, сильно отличаемся друг от друга. То, что моё похищение вызвало возмущение как среди повстанцев, так и среди имперцев, — это успокаивает, обнадеживает... вдохновляет. Потому что все мы — жители одной Галактики. Мы верим в похожие вещи, в общие неотъемлемые права, и одинаково неприемлем некоторые методы. Мы все возмущены фанатичностью меньшинства и воодушевлены терпимостью большинства. Если и есть нечто, что все мы можем вынести из этого случая, пусть это будет именно оно.... Пусть это будет знание о нашем многообразии в рамках нашего общего стремления к единству, кем бы мы ни были и во что бы мы ни верили.

— Как и Империя, Альянс не представляет собой нечто единое, как мы считали в прошлом. Как и Империя, он — совокупность разных взглядов и терпимости. Многих надежд. Показанное многим обращение с одним человеком, прояснило эти взгляды, и то, что мы готовы сделать для их защиты, а что нет. Оно напомнило всем нам, за что мы боремся... справедливость, сострадание, терпимость — самая суть свободы. В конце концов... первыми нашли меня именно солдаты Альянса повстанцев. Солдаты Альянса, которые пришли мне на помощь, рискуя собственными жизнями в истинном духе того, во что они верят: честность, равенство... справедливость. Они увидели в этой новой Империи то, за что стоит бороться... возможность перемен. Не взирая на старую вражду и прошлые дела, они пришли, потому что увидели в этой развивающейся Империи что-то, за что они готовы отдать свои жизни, чтобы помочь укрепить её. Они увидели надежду. Они увидели будущее. Будущее, которое мы все сможем оставить нашим детям. Будущее без войн и распрей, без прошлых предрассудков и будущей нетерпимости. Они увидели Империю, которую я строю... Империю, которую строим все мы, каждый час каждого дня. Будущее, фундамент которого мы все заложили своими поступками последних недель.

— Сегодняшний день — кульминация многомесячных переговоров между Империей и умеренным крылом Альянса. Подтверждение, что даже внутри Альянса Повстанцев воинствующее меньшинство не может подавить голос разума. Меня похитили, чтобы сорвать эти переговоры, сорвать объявление об открытых переговорах между умеренным крылом Альянса и Империей и спровоцировать новый цикл эскалации вражды и кровопролития.

— Но они не смогли остановить это. Они не могут остановить это... потому что это в сердцах и надеждах каждого из собравшихся здесь... Единая Империя, объединённая ради одной цели, стремящаяся к одному. Демократии. Ни одного разумного я не назову врагом, если его разум открыт. Ни одного разумного я не назову врагом, если он слушает и спорит.

— Для тех из нас, кто заявит, что мы слишком разные в своих взглядах, что мы не можем совместно работать и чего-то достичь, сегодня я здесь как доказательство того, что мы можем. Сегодня я здесь потому, что мы уже это сделали. Наши разногласия — в наших умах, а не в наших сердцах. Наши различия — это преимущество, которое нужно ценить, а проявляемая нами терпимость — это высшая сила.

— Мы, многие из нас, слишком много потеряли в этой войне. Мы видели, как она, казалось, навсегда украла наше будущее, которое принадлежит нам. Мы проклинали её и осуждали её по обе стороны разделения, но в глубине души понимали, что лишь подливаем масла в огонь.

Вглядываясь в толпу Люк покачал головой:

— Я больше не буду её кормить. В знак уважения ко всем, кто вольно или невольно пожертвовал столь многим, я больше не буду её кормить. Я не буду служить целям немногих фанатиков, и я не буду просить других делать это от моего имени.

— Нам предстоит долгий и трудный путь в этом стремлении, но я надеюсь... Я надеюсь, что однажды, скоро, я предстану перед вами и объявлю о новой идее, о новом пути. Самоуправление, естественное право, которым обладает каждый из вас, определять, кто будет руководить Империей, которую вы помогаете строить. Я верю, что вы сделаете это возможным. Что эту надежду мы все воплотим в реальность.

— Вы вернули мне веру, когда она пошатнулась, и я благодарю вас за это. Вы по праву должны гордиться своими поступками... Вы можете с гордостью рассказывать своим детям о своей роли в становлении свободной и справедливой Империи.

Он выдержал паузу, повисшую в тишине ожидания:

— Я пронесу с собой память об этом моменте. Всё остальное померкнет в ничтожности.

* * *

По корпусу и коридорам повстанческого фрахтовика "Сол" раскатом пронеслось ликование толпы снаружи, когда собравшиеся в оперативной комнате смотрели прямую трансляцию по ГолоНету, с задержкой в несколько секунд заново слыша это ликование, транслируемое на всю Галактику.

Высадившись с "Зефира" и "Паалиака" за несколько минут до этого, Теж Масса не успела сделать ничего, кроме как подняться на борт "Сола" и присоединиться к наблюдавшим за происходящим старшим офицерам. Она сознавала, что видит творящуюся историю достаточно близко, чтобы быть её частью, но, по иронии судьбы, вместе со всеми собравшимися всё же на экране голопроектора.

Император отвесил лёгкий, но церемонный поклон, после чего постоял несколько мгновений в знак признательности толпе. Возле него расположилась его всегда поддерживающая супруга, в алом табарде, покрывающем чисто белое платье, которое, по её словам, она собиралась носить вплоть до его благополучного возвращения.

Наконец, он развернулся и вошёл в консульский корабль, за ним двинулись ровные ряды Имперских солдат. И этот момент ряды лоррических флагов поднялись на всю высоту. Начали взлетать истребители сопровождения. От жара двигателей консульского судна по воздуху побежала рябь, развевая ряды флагов за ним.

В оперативной комнате "Сола" офицеры во главе с капитаном Варо застыли в немом молчании, наблюдая кадры взлёта кораблей в идеальной парадной формации, перемежаемые длинными панорамами не желавшей расходиться, скандировавшей шумной толпы, которая до сих пор пребывала под сильным впечатлением.

— Что ж, это стало стихийным бедствием, которое только набирает обороты, — наконец с отвращением произнесла Варо.

Стоявший рядом капитан "Паалиака" Атейя — покрытый светлым пухом каамаси — бросил в её сторону беглый взгляд, а затем повернулся к другим присутствующим офицерам и, как будто она не говорила, сказал:

— Он говорил серьёзно... Только что Император сделал публичное предложение сесть за стол переговоров с Альянсом.

— Кто именно выступает в роли "Умеренного крыла Альянса"? — спросил коммандер Дитц.

— Я полагаю, что это мы, сэр, — ответила Теж, как всегда, деликатно подсказывая, стремясь незаметно, но поскорее распространить факты, — различия, наверное, проведены между нами и группировкой генерала Мадина.

— Мы это записали? — спросил Атейя, не отрывая глаз от голоэкрана, — отмотайте назад... он говорил о переговорах, продолжавшихся несколько месяцев, не так ли?

— Я думаю, господа, что вы, должно быть, захотите обсудить это с Советом.

Все обернулись к опустившей взгляд Теж, которая являла собой идеальную картину внимательного изучения и сдержанной уверенности:

— Как известно Совету, для достижения этой цели руководитель Органа провела уже несколько встреч с Императором.

— ...Что! — шокированный Дитц повысил голос.

Теж невозмутимо повернулась к нему, аккуратно отводя подозрения, что всегда входило в её обязанности, от женщины, которая, как она понимала, как никто другой могла возглавить Альянс в этом деле.

— Вы должны понимать, сэр, что по очевидным причинам я посоветовала ей не предавать эти сведения слишком ранней огласке. Обеими сторонами было решено подождать, пока в той или иной форме не будет достигнуто общее согласие. Похоже, что стул был весьма откровенно выдвинут, чтобы мы могли сесть.

Атейя поднял голову⁽¹⁶⁾ и посмотрел на Теж тёмными, стеклянными глазами:

— Как долго они ведут переговоры?

— Достаточно долго, чтобы я убедилась, что Император искренен в данном предложении.

— Это возмутительно, — резко заявила Варо.

— Возмутительно? Вообще то мы к этому всегда стремились, капитан Варо... или я ошибаюсь?

— Фактически мы собираемся вступить с ним в переговоры только из-за этого... этого рекламного трюка!

— Так ли это? — как и все каамаси Атейя остался голосом разума, — Вспомните верфи Фондора... освобождение всех наших бойцов? Что он заявил тогда, что это было?

— Публичное заявление о намерениях Империи, — ровно произнёс коммандер Пирс, не отрываясь от трансляции, поскольку шум толпы по-прежнему доносился до корабля, — это то, что он тогда заявил. Я там присутствовал и слышал, как он разговаривал с руководителем Органой.

— К тому моменту руководитель Органа уже неоднократно от имени Альянса говорила с Императором. Полагаю, сейчас не помешает рассказать вам, что руководитель Органа заявила ему, что ей нужен какой-то шаг, добросовестно сделанный в духе доброй воли. Учитывая все обстоятельства, я считаю, что настала наша очередь сделать подобный шаг. Наша очередь доказать, что мы не просто зашоренные экстремисты, — Теж взглянула на Варо, её вывод был однозначен.

— Я считаю, что мы должны пойти на переговоры, — решительно заявил Дитц.

Варо обернулась к нему:

— Это нелепо... недопустимо.

— Что? Шанс положить конец тридцатилетней гражданской войне? — спросил Пирс.

— Тот факт, что несколько красивых слов и пустых обещаний могут так легко вскружить вам головы.

— Слова ничего не стоят, — сказал капитан Атейя, соглашаясь с Пирсом, — именно поэтому, я считаю, что нам следует вступить в переговоры.

Молча наблюдавшая за происходящим Теж понимала, что такие же разговоры идут сейчас на всех кораблях повстанцев в космосе, а новости распространяются как лесной пожар.

— Будь я проклята, если когда-нибудь соглашусь на переговоры с ним, — огрызнулась Варо, явно оставшись в меньшинстве.

— Это Ваше право заявлять об этом, мэм, — спокойно ответила Теж, заронив семена раздора публичным предложением разделения, которое, как ей было известно, всегда замышлял Император, разжигая огонь, который вызовет разрыв между терпимым большинством и радикальным меньшинством, — кроме того, Ваше право — и Ваш долг — подать в отставку, если вы считаете невозможным для себя служить интересам организации, которую Вы вроде как представляете.

В этот момент зазвонил комлинк Теж, взглянув на него, она обратилась к собравшимся офицерам:

— Только что на геостационарную орбиту вышел "Дом-Один" с руководителем Органой на борту. Господа, я уверена, что она и Совет ответят на все вопросы, а затем мы сделаем то, за что всегда боролись: решим проблему большинством голосов.

— А разве есть смысл голосовать? — спросил капитан Атейя, оглядываясь по сторонам, — не за это ли мы боролись всё это время?

Теж едва уловимо улыбнулась, её охватило радостное возбуждение, и она кивнула головой:

— Я верю в это, капитан, действительно верю. Но я знаю руководителя, и знаю, что она всё равно предпочтёт вынести это на голосование... Тогда мы сможем начать подготовку к официальным переговорам.

* * *

В безопасности консульского судна Империи тяжело дышащий и дрожащий от усталости Люк прислонился к стене. Кирия, щёлкнув пальцами, подозвала ожидающих медиков, но Люк отмахнулся от них и, опираясь на плечо Мары, медленно двинулся к медицинскому отсеку, под чутким присмотром Нейтана.

— Сколько, Нейт? — не оборачиваясь вяло спросил он.

— Прости?

— Сколько… в толпе?

Нейтан на мгновенье замолк, а потом сказал:

— Дюжина, все ближе к началу. Как ты понял?

— Это было чересчур хорошо, — пожал плечами Люк, — чувствовалась какая-то подготовка.

— Только тебе, уверяю, — заверил Нейтан, — по большей части всё получилось спонтанно. Мы просто дали небольшой толчок.

— А листопад? — иронично спросил Люк, располагаясь для обследования на кушетке в медицинском отсеке.

— Не исключено, что мы обеспечили некоторых продавцов, — жизнерадостно сказал Нейтан, — разумеется, местных... просто на случай, если вдруг кто-нибудь решит проверить.

Когда Люк взглянул на него, он пожал плечами:

— Я бы проверил.

Улёгшись, наконец, на медицинскую кровать Люк улыбнулся — ощущение оказалось невероятно приятным.

— Никогда больше не говори мне, что ты не рождён для политики, Нейт.

* * *

Прислонившись к дальней стене в тусклой приёмной медицинского отсека, Мара на широком экране наблюдала за спящим в затемнённой каюте Люком. Его волосы ещё блестели после ночного погружения в бакту. Мара помнила, что он терпеть не может эту жидкость, но Нейтану каким-то образом удалось его уговорить, хотя чем он его подкупил, она не могла себе представить.

Возможно, это была лишь впечатляющая способность медика изматывать людей, потому что, как только Люк оказался в бакте, Нейтан вновь переключил своё внимание на Мару, просканировал её, затем без устали изводил, пока она не позволила ему сделать тонизирующий укол, а потом отправил её отдыхать в каюту и распорядился доставить туда "сбалансированную еду".

Что она и делала в течение пяти часов... После чего переоделась и прокралась обратно в медицинский отсек, чтобы наблюдать, как Люк, погрузившись в неведомые сны, вздрагивает и дёргается в бакте, как никогда раньше воспринимая в закоулках собственного восприятия те же смутные кошмары, но не в силах толком ни увидеть, ни разогнать их.

Однако сейчас он спокойно спал, синяки и бесчисленные ссадины исчезли, будто их и не было, остались лишь глубокие операционные шрамы от удаления рабского чипа и обширной раны на лодыжке. Наклонив голову, Мара наблюдала за ним, на её губах мелькнула улыбка... тут же угасшая, когда она, прищурив глаза, обернулась, чтобы посмотреть на главную дверь в медблок за несколько секунд до того, как та отворилась.

Прошуршав в тишине длинным рубиновым платьем в комнату вошла Кирия Д'Арка. Тонкая вышивка розового золота коротко заиграла отблесками света из коридора за дверью.

Успев сделать пару шагов вглубь затемнённой комнаты, она заметила в тени присутствие Мары и повернулась.

Сложив руки, Мара наклонила голову:

— Пришла арестовать меня?

Не больше секунды понадобилось Императрице, чтобы вернуть самообладание.

— А что? Ты натворила что-то ещё?

— Я полагаю, ты ещё с прежним не закончила.

Лицо Кирии остыло, но она отвернулась, посмотрев в сторону Люка.

— Халлин говорил, когда он проснётся?

Мара ещё несколько секунд смотрела на Кирию, и тоже повернулась к Люку.

— Он говорит, что ещё не скоро.

— Он ужасно выглядел, — с чувством сказала Кирия, после чего повернулась к Маре, и как всегда бескомпромиссно заявила, — тебе следовало раньше вытащить его.

— На самом деле он выбрался сам, — холодно ответила Мара, — мы всего лишь подобрали его. И мы были бы там значительно раньше, если бы шли на звёздных разрушителях, а не избегали бы их.

Кирия невозмутимо повернулась обратно к спящей фигуре:

— Пожалуй, тебе стоит вспомнить об этом, когда в следующий раз надумаешь ослушаться прямого приказа Императора.

— Наверное, мне следует не забыть об этом, когда буду писать подробный отчёт об этом инциденте. Как думаешь, какое слово я должна использовать: препятствовать, затруднять или просто мешать? А может, все три?

В полумраке Маре показалось, что она заметила слабую улыбку Императрицы... даже расслышала её в тоне голоса, когда та продолжила:

— И так далее, и тому подобное.

Некоторое время Кирия молчала, её взгляд не отрывался от Люка. Когда она заговорила, в ее словах прозвучало редкое одобрение:

— Ты хорошо сделала, что нашла его.

Почувствовав неловкость, Мара распрямилась. На это ей сказать было нечего, и она опять прислонилась к стене, чтобы немного понаблюдать за спящим Люком. Поскольку Кирия не уходила, Мара, наконец, решилась, не поворачиваясь.

— Думаю... то, что сделала ты, было... уместно.

— А ты думала, что этого не случится? — тихо спросила Кирия, — или ты просто надеялась на это? Боюсь, тебе не избавиться от меня так просто, коммандер Джейд. Император становится всё сильнее и сильнее, и я собираюсь делать это вместе с ним. А ещё я намерена не отягощать его бремя ни в этот, ни в какой другой раз.

— Правда? — сухо спросила Мара, — значит, ты уходишь?

— Я говорю в том смысле, что не хочу беспокоить Императора несущественными мелочами из того, что происходило в его отсутствие.

— А, так вот как ты теперь это называешь?

— Мы можем стоять здесь и спорить до рассвета, коммандер Джейд, и это будет лишь танцем вокруг сути дискуссии, которая всё равно должна состояться.

— Продолжай, — наклонила голову Мара.

— Наше перемирие... я предлагаю сохранить его ещё на некоторое время.

— Интересно, — неопределённо ответила Мара, вспомнив уверенность Люка, что такое предложение поступит... Порой он был раздражающе прав.

— Я уверена, ты согласишься, что всё случившееся открывает путь для некоторого... продолжения нашего сердечного согласия⁽¹⁷⁾, — мягко сказала Кирия.

— Я считала, что сделка заключалась в том, что я возвращаю Люка, а ты сохраняешь порядок, и точка.

— У меня есть новое предложение... и, если начистоту, не думаю, что кто-то из нас может позволить себе от него отказаться, — продолжила Кирия, когда Мара замолчала, — я говорю так: у каждой из нас есть секрет о другой... Я знаю об ампулах, а ты знаешь о том, что я замышляла в тот день. Выход очевиден, согласна?

— То, что я сделала — это ошибочное суждение. А ты пыталась арестовать меня!

Кирия повернулась, дорожки длинных ресниц оттеняли миндалевидные глаза.

— А у тебя есть доказательства? Ты не хуже меня знаешь, что Император не будет действовать против кого-либо без весомых, законно установленных доказательств. Это Империя, которую он создаёт. И он уже показал, как много он готов вынести, чтобы отстоять эти ценности. Полагаю, что все гвардейцы, задержавшие Нейтана Халлина, по стечению обстоятельств уже переведены на другую службу... подальше от Корусканта. Хотя, конечно, я не уверена... во всех этих потрясениях, как я понимаю, часть списков личного состава потерялась.

— Как удачно, — кивнула Мара.

— Разве нет?

— Мне не нужны доказательства. Я могу просто,.. — Мара осеклась. Она почти уже ляпнула "заглянуть тебе в голову", но вовремя остановила себя. Этого Д'Арке знать не нужно, — я могу рассказать Люку, и, ты же знаешь, ему будет достаточно просто оказаться рядом с тобой, чтобы узнать правду. Ты серьёзно думаешь, что сможешь солгать ему, если он спросит тебя с глазу на глаз?

— Всё, что я делала, я считала правильным для Императора. Если он решит заглянуть в мои мысли, он это поймёт.

— Правда? — спросила Мара, стремясь ограничить Императрице поле для манёвра⁽¹⁸⁾, независимо от того, правда это или нет, — тогда почему ты так упорно не хочешь ему об этом сказать?

— Я же сказала, что не хочу попусту беспокоить Императора. Подняв этот вопрос, ты только поставишь его в неудобное положение, потому что реальность такова, что я по-прежнему необходима ему.

— Ты точно в этом уверена?

— Так же, как я уверена, что по какой-то причине ему ещё не наскучила его маленькая игрушка. Хотя всё может измениться, если откроется неприглядная правда... потому что откроется всё, это я гарантирую. Его игрушка не останется непорочной. А в конце концов, всё, чего мы достигнем, — это отчуждения Императора от обеих сторон, и ещё одного доказательства нашей неспособности к элементарному самоограничению... даже когда мы обе осознаём, что сейчас крайне неподходящее время... я думаю, ты согласишься, что это вряд ли выгодно нам.

— А Нейтан? — спросила Мара, — как думаешь, как Нейтан отнесётся к этой маленькой... сделке?

— Об этом косвенно я уже говорила с Нейтаном Халлином, и я убедилась, что он понимает необходимость стабильности. Я верю, что со временем он станет достойным государственным деятелем... и, несмотря ни на что, я начала понимать, что Нейтан Халлин всегда будет поступать так, как сочтёт лучшим для своего Императора.

— Жаль, что ты не понимала этого до того, как арестовала его.

Кирия проигнорировала наживку:

— В Халлине я вижу человека, который стремится быть полезен Императору и обществу, которое он строит. В тебе... я вижу телохранителя, и ничего больше.

— Что это должно означать?

— Если ты должна остаться, то хотя бы попробуй научиться быть ценной для него... научись играть в эту игру.

— Думаю, в приблизительном переводе это звучит: "держи язык за зубами", — верно?

— Немного... дипломатичности тоже не помешает.

— А ты чисто случайно разбираешься в этих вещах, так?

— Ты ошибаешься, если решила, что мне интересно учить тебя. Просто я предлагаю метод, гарантирующий, что оставшееся время твоё пребывание здесь причинит минимальный ущерб всем сторонам. Нет никакой необходимости в том, чтобы сгорели мы обе или одна из нас. Конечно, велика вероятность, что в конце концов он простит нас, но если я что-то и узнала о нашем Императоре, так это то, что он с трудом доверяет... а если доверие нарушено, то на его восстановление потребуется очень, очень долгое время.

— Думаешь, что знаешь все детали, не так ли? Все ответы аккуратно разложены по полочкам.

— Мне кажется, я знаю общество, в котором живу, коммандер Джейд.

— А я, разумеется, нет? — язвительно ответила Мара, — наверное, тебе будет любопытно узнать, что пока ты бродила в этом обществе, которому придаешь такое значение, если бы у тебя хватило ума изредка оглядываться по сторонам, то заметила бы, что я просто спокойно общаюсь. Потому что я не просто выросла в этом обществе, я выросла в самом его центре — во Дворце Императора. И не сомневайся, есть у меня друзья и в Королевских домах — те, кому я действительно могу доверять. Те, кто вырос со мной и понимает все эти эгоистичные игры за власть, ведущиеся в вашем маленьком элитном кружке. Кстати, о подмоченной репутации: пока мы искали Императора, моя подруга наблюдала за тобой... и она сообщила, что ты готовилась к перевороту, тщательно устраняя любую оппозицию.

Ничуть не уязвленная Кирия пожала плечами:

— Да, я подстраховалась. Чтобы обеспечить преемственность в Империи. В аналогичной ситуации так поступил бы каждый. Междуцарствие — вещь небезопасная.

— Обеспечение преемственности! — усмехнулась Мара, — во главе с тобой, несомненно.

— Если потребовалось бы. Лучше я, чем какой-то неведомый мофф или, что ещё хуже, борьба за власть и гражданская война. Я смогла бы обеспечить преемственность более эффективно, чем ты думаешь.

— Что ж, — покачала головой Мара, — похоже, у тебя на всё есть ответ.

Её безупречное сердечко губ приоткрылось:

— Ты говоришь так, будто это плохо.

Мара прищурилась, её уже утомила эта игра, ведь, по сути, выдвинув это предложение, Д'Арка уже уступила:

— Хочешь пойти на компромисс? Хочешь получить определённую страховку перед этой чередой потрясающе неудачных решений? Отлично.

Кирия бросила на неё мимолётный взгляд, на что Мара пожала плечами:

— Скажем так, за несколько последних недель для меня многое прояснилось, включая моё собственное будущее. И, как выяснилось, твоё. Люк сказал, что ты ему нужна, чтобы, когда начнутся преобразования, контролировать Королевские Дома. Раз он считает, что ты ему необходима, то мне этого достаточно... пока. Пока ты меня не беспокоишь, ты можешь оставаться.

— Как любезно с твоей стороны, — Кирия изогнула идеально ухоженную бровь.

— Но учти — я слежу за тобой. И как только мне покажется, что ты перестала вести себя как актив, который, по его мнению, ему нужен, сделка будет закрыта. Просто вспомни об этом, когда в следующий раз начнёшь работать над обеспечением преемственности.

— Значит, мы достигли взаимопонимания? — ничуть не смутилась Д'Арка.

— Я бы не заходила так далеко, — холодно ответила Мара, — компромисс... может быть.

Кирия отвернулась, чтобы ещё раз взглянуть на спящего Люка, когда он легонько пошевелился.

— Один мудрый человек сказал мне однажды, что компромисс — это хорошо; компромисс ему понятен.

Несколько секунд Мара хмурилась, не сразу сообразив, о ком идет речь, но потом тихо усмехнулась:

— Это сказал человек, которому не понравилось, как управляется Галактика, и он решил это исправить.

— Подозреваю, что наше представление о компромиссе может слегка отличаться от его, — Кирия тоже слегка улыбнулась.

Мара согласно кивнула:

— Я сильно подозреваю, что его концепция компромисса звучит так: "Все делают то, что я считаю наилучшим, а я как-нибудь заставлю вас думать, что именно этого вы и хотели".

Кирия кивнула, повеселев, а Мара задумалась, что они только что снова сошлись в мыслях — второй раз за последний год. Это её обеспокоило...

Не желая задумываться об этом, она пожала плечами:

— Думаю, небольшой осознанный компромисс вполне уместен сейчас, нет?

— Это нечто большее, чем кажется, коммандер Джейд — так ведутся государственные дела. Каждая из нас заинтересована хранить молчание... и у нас теперь появилась общая связь. Правительства и социальные договоры — всё это хорошо... Но это — то, что сдерживает и укрепляет тех, кто диктует такие вещи. Это то, что управляет ими.

— Я думала, что это общее благо?

— Не будь наивной. Союзы редко создаются по таким благородным мотивам, как добрая воля. Но постепенно это может стать таковым... когда человек почувствует, что может доверять своим... знакомым.

— Давай не будем увлекаться, ладно? — сухо сказала Мара.

— Ты убедишься, что ничто так не скрепляет союз, как взаимная зависимость.

— Которая у нас внезапно появилось, потому что, если ты донесёшь на меня, то я донесу на тебя, так ведь?

— Не совсем те слова, которые употребила бы я, но по сути — да.

— И какую фразу использовала бы ты? — спросила Мара.

Алые губы Кирии растянулись в сладчайшей из улыбок:

— Наверное, я бы сказала: добро пожаловать в увлекательный мир дворцовой политики, коммандер Джейд.

— Серьёзно? — Мара наклонила голову, — думаю, это может оказаться краткосрочным визитом. На самом деле, мне кажется, что взаимное перемирие может прекратиться после того, как я закончу эту фразу... Я беременна.

Кирия медленно моргнула, и Мара с удовлетворением отметила, как, прежде чем Д'Арка восстановила контроль над собой, чуть треснул этот её безупречный образ безмятежной красоты.

— Понятно... а Император...

— Знает.

— Понимаю.

* * *

Наблюдая за неугомонной любовницей Императора, Кирия, решив не пасовать перед своей противницей, пыталась переварить и проанализировать новое обстоятельство, не обращая внимания на мгновенную вспышку тревоги. Задумчиво разгладив складки платья, она заправила под замысловатый головной убор выбившуюся прядь волос, одновременно сопоставляя нежелательные факты с предполагаемыми намерениями...

А игра ещё не закончилась... пока нет.

Игрушка Императора носит его ребёнка... прискорбное обстоятельство. А поскольку Император в курсе, то практически неизменяемое. Но, в конце концов, она — всего лишь любовница, а положение Кирии не изменилось. Она — Императрица, а значит, если ребёнка родит она, а Император специально не распорядится иначе, законным наследником всё равно станет он. Вся Галактика видела, как она приняла обязанности мужа в тот же день, как стало известно о его похищении. Они видели именно её, а не Джейд, которая всегда работала лишь в тени и незаметно для всех полностью исчезла, когда всплыла правда. Ребёнок Джейд может быть даже публично признан... хотя она сомневалась, что Император когда-либо проявит такую бестактность, сделав это... и у него всё равно будет более низкий наследственный статус, чем у любого ребёнка, рождённого Кирией в качестве Императрицы, что гарантирует преемственность, о которой она помышляла, вопреки даже... В голову пришла мысль, вызвавшая короткий сухой смешок:

— То есть Палпатин победит по умолчанию.

— Что? — прищурившись нахмурилась Джейд.

— Именно этого он всегда и хотел... ты разве не знала? Он говорил, что я стану идеальной Императрицей. По тем же причинам, о которых твердила я, а Люк признал, я была идеальным выбором на эту роль... Но он сказал, что ценой за его позволение мне занять эту должность, станет то, что ты родишь Наследника.

Джейд тоже безрадостно посмеялась над тем, как Палпатин достигает своих целей, даже из могилы манипулируя всеми интересующими его людьми в выбранном им направлении.

— Думаю, Люк припас для старика ещё пару сюрпризов.

— Ликвидация автократии? Правда, не думаю, что Палпатин планировал это, — забавляясь допустила Кирия, — признаюсь, я и сама не сразу сообразила... Да, я думала, что придя к власти наш новый молодой Император внесёт какие-то изменения... может быть, даже радикальные — увеличит свободы и восстановит справедливость в Конституции, и всё такое. Но заметь, стоя сегодня на трибуне позади него я не выглядела сильно удивлённой. Поразительно, как быстро раскрывается общая картина, когда у тебя, в качестве фактического главы государства — пусть даже и на короткое время, — появляется доступ к этой чудной базе данных. И если он решил поставить в строй каких-то ничтожных мятежников, а не уничтожить их попросту, то это, конечно же, его право.

— Так ты по-прежнему…

— Поддерживаю его? Да.

— То есть, тебе известно что-то, чего не знаю я? — Джейд недоверчиво приглушила голос.

— Вполне вероятно, — легко согласилась Кирия, — Возможно, в данном случае мне известно даже что-то, что Люк не предусмотрел. Я знаю это, потому что свою жизнь я прожила здесь, в высших кругах, и я понимаю, что изменится по ходу событий, а что нет. Видишь ли, независимо от того, занимает он трон или нет, Люк остаётся главой одного из самых значительных из когда-либо созданных Королевских Домов. В этот брак я вступила, принеся с собой преданность, связи, влияние и поддержку, и всё это имеет ценность для Люка. Но он не осознаёт, как много в его руках связей и преданности — независимо от того, является он Императором или нет. Его влияние распространяется ныне на все Королевские Дома, на военных... Это новорожденное правительство, которое он, похоже, собрался создать, даже самим своим существованием будет обязано ему. В своём стремлении создать стабильную платформу, на основе которой можно работать, он создал самый мощный, влиятельный, всеохватывающий Королевский Дом в мире. Ты мыслишь очень узкими категориями, когда думаешь о нём лишь как об Императоре, коммандер Джейд. Созданные им династия и наследие, не прекратят существование только потому, что он сделает шаг назад... если это вообще возможно.

— По-моему, он убедительно доказал, что если он говорит, что нечто — возможно, то оно станет таковым... даже если ему придётся сделать это самому.

— Думаю, на этот раз ты права. Но кроме того, я смотрю на то, что он сделал, на его выбор, на переменные, которые он допустил, на варианты, которые он держал в резерве, но так и не разыграл... И я понимаю этого человека. Я знаю, что он полон решимости осуществить плавный переход от абсолютной власти к демократии. Но, если это то, что он задумал, уйти ему с главной сцены может оказаться не так просто, как он надеется. Нет, я уверена, что в обозримом будущем я буду любоваться тем же великолепным видом с балкона моих апартаментов в Императорском Дворце.

— Мне кажется, ты удивишься, — протянула Джейд, — но если Люк захочет уйти, он уйдёт.

— А мне кажется, что ключевое слово в этом предложении — "если", — со знанием дела парировала Кирия.

Рука Джейд непроизвольно легла на живот, и Кирия опустила взгляд.

— Тебе интересно, как во все это вписывается твой ребёнок? Тогда позволь ответить: никак. О, в традиции, которую я только что описала, есть место для любовницы... В истории большинства Королевских Домов таких было сотни... хотя не смогу назвать имени ни одной из них. Они очень быстро уходят в безвестность, как только рождается законный наследник.

— Ты всерьёз думаешь, что он,.. — Джейд удивлённо покачала головой, — ты не знаешь его настолько хорошо, как тебе кажется.

Кирия очаровательно улыбнулась, на слегка румяных щеках проступили ямочки — недостаток, который, по её мнению, всегда придавал человечный оттенок её безукоризненной красоте.

— Может быть, но я знаю себя.

Не впечатлившись, Джейд вызывающе вздёрнула подбородок, полыхнув точно так, как предполагали её огненные волосы.

— Ты не та угроза, которой считаешь себя, Кирия Д'Арка... даже не близко. Ты хочешь, что б твое имя вписали в учебники истории? Тебе нужен этот титул, это признание? Бери. Тебе нужна эта хаттова драгоценная корона, которую ты носишь? Отлично — забирай. Это просто тяжёлая груда холодных камней, отражающих свет и изредка заставляющих людей оглядываться. А те, кто ослеплён этими блёстками — это не те на кого я хочу произвести впечатление. Мне нужен мужчина, а не его должность, — Джейд улыбнулась, явно получая огромное удовольствие от того, что вернула Кирии её же, сказанные во время их первой встречи, — Вы можете оставить себе титул, Ваше Превосходительство, он мне не нужен — у меня есть мужчина.

Высоко подняв голову, она развернулась, чтобы выйти из комнаты, но остановилась в дверях, оглянувшись:

— Перемирие ещё в силе?

— Почему бы и нет? — продемонстрировала свою самую ослепительную улыбку Кирия.

Потому что не изменилось ничего. Её Император вернулся целым и невредимым. Он всё ещё таскает за собой свою игрушку... может быть, Джейд даже удалось добиться более прочного положения и статуса, чем рассчитывала Кирия... Но Император по-прежнему нуждается в Кирии, а потому её собственное положение остаётся стабильным. Она даже заключила перемирие, чтобы обезопасить его... и, конечно, она намерена изменить этот статус-кво, когда придёт время.

— Как я сказала раньше, коммандер Джейд... добро пожаловать в Дворцовую политику.

* * *

Первое, что поразило проснувшегося Люка, было отсутствие боли. Он бы так и лежал, с блаженно закрытыми глазами, просто наслаждаясь моментом, если бы не почувствовал рядом присутствие Кирии.

Когда он открыл глаза, она уже стояла рядом. Глубокий рубиновый оттенок её безупречно пошитого платья выделялся на фоне спокойных, бледных тонов медицинской палаты.

— Добро пожаловать домой, — улыбаясь бархатным голосом поприветствовала она, — точнее, на "Патриот"... Но ты ведь всегда считал армию домом больше, чем Корускант, не так ли?

— Вообще-то, ни то, ни другое, — хрипло буркнул Люк.

— Сдержан, как обычно, — улыбнулась Кирия, потянувшись к столику, чтобы подать ему стакан воды. Она на секунду приостановилась, и Люк подумал, что она может попытаться поднести стакан ему к губам, поэтому быстро поднялся... слишком быстро, как оказалось — у него закружилась голова.

Он стиснул зубы, нажал на кнопку, чтобы поднять кровать в сидяее положение, и протянул руку за стаканом.

— Что нового? — спросил он.

— Как ты и рассчитывал, — сказала Кирия, подхватив его деловой тон, — уверена, что у тебя есть свои источники, которые предоставят тебе более подробную информацию, но по данным разведки, Альянс повстанцев начинает поляризоваться, по мере подготовки к голосованию раскалываясь на умеренных и боевиков. Именно на это и была направлена та речь, не так ли?

— Более или менее, — признал Люк. Он пристально посмотрел на Кирию, — но это я тоже имел ввиду.

— Я очень рада, что ты это сделал, — ровно сказала Кирия, — иначе твои действия примерно за последний год выглядели бы довольно... загадочно.

Люк не сводил с неё глаз, и она слегка пожала плечами:

— Ретроспектива... и недельный доступ ко всем этим важным документам — полезная вещь.

— И ты до сих пор здесь?

— Почему бы и нет? Я давно уже сказала тебе, что поддержу тебя и твой выбор.

— А дом Д'Арка? Не уверен, что твой отец будет столь же твёрд.

— Мой отец перестал быть силой в Доме Д'Арка в день нашей свадьбы, и ты это отлично знаешь. Мы остаёмся твоими постоянными союзниками.

— Спасибо, — сказал Люк... было бы мелочно не поблагодарить.

Его мысли ненадолго вернулись к Маре: было любопытно, пыталась ли Кирия заключить сделку. Хотя спрашивать её об этом сейчас было бы равносильно подтверждению знания, которое сделало бы сделку неактуальной. Поскольку в данный момент она, похоже, соблюдала мир, он не чувствовал необходимости настаивать на этом. Он был уверен, что в конце концов всё выяснится, а пока он намерен насладиться покоем.

Опустив взгляд, Люк впервые заметил кольцо на пальце Кирии. Проследив за его взглядом, она подняла руку и провела пальцами по кольцу:

— Думаю, ты хочешь вернуть его?

— Да, — Мара рассказала ему, что сделала д'Арка, когда доставили кольцо, и обо всём, чего она добилась. Он не хотел выглядеть неблагодарным, но это было важно... а с Кирией нельзя допускать двусмысленностей, — кольцо должно быть у Мары, если оно не на моём пальце. Тебе следует это знать.

— Она никогда не просила его, — вздёрнула подбородок Кирия.

— Ей и не нужно это делать.

— A что получу я? — попыталась надуть губы Кирия.

— Ты получишь пятнадцать имений, включая поместья на Корусанте, Тейре и Комменоре, персонал для управления ими, защиту, щедрую пожизненную ренту и мою... безграничную благодарность.

— Но это очень красивое кольцо, — Кирия подняла руку, рассматривая голубой камень.

— Но не твоё.

С улыбкой Кирия сняла кольцо с пальца. И все же, когда она передавала его, Люк уловил следы искреннего сожаления⁽¹⁹⁾.

— Знаешь, мне действительно нравилось носить его.

Он принял кольцо, вернул его на мизинец, испытывая неловкость из-за всего, о чем он её просил.

— Я знаю.

— И я скучала по тебе, — замялась Кирия.

Люк не отрывал глаз от кольца, ему было глубоко не по себе. Заметив это, Кирия оживилась в своей обычной неотразимой манере:

— У меня не было никого, кто покупал бы для меня драгоценности.

Люк негромко рассмеялся, понимая, что она делает:

— Уверен, ты можешь купить свои собственные.

— Но это не так приятно, как когда ты даришь их мне, — слегка поддразнила она, — и кроме того, я считаю, что заслужила их. Я смотрю на них как на осязаемое доказательство доверия.

"На твоем месте я бы не использовал это в качестве подтверждения", — храбро предупредил Люк. "У тебя может оказаться меньше, чем ты себе представляешь".

— Думаю, ты удивишься.

— Я буду сильно удивлён, — ровно ответил Люк, — я никогда не доверял тебе прежде.

— Значит, начнём с чистого листа? — Кирия уверенно улыбнулась.

— Оно может быть не таким, как ты хочешь... Мара,.. — опустил глаза Люк.

— Да, я знаю. Она мне сказала.

Люк сомневался, и Кирия решительно продолжила:

— Я по-прежнему нужна тебе.

— Да, это так, — согласился он, встретившись с ней взглядом, — и ты всё равно останешься, потому что считаешь, что можешь изменить меня.

Она сверкнула идеальной улыбкой, рубиновые губы оттенялись тёплой, карамельной кожей.

— Может быть, я ещё удивлю тебя.

Ещё несколько секунд она удерживала его взгляд, а потом с присущими ей тактом и изяществом удалилась, оставив Люка одного. Всё ещё ослабленный он опустился на подушки, по привычке машинально вращая на пальце кольцо матери, наслаждаясь ощущением целостности, которое наконец вернулось к нему.

Мара уже рассказала, как оно помогло ему, и... было приятно думать, что во время всего этого мама присматривала за ним. Что её кольцо помогло защитить его, в определённом смысле. Помогло сохранить Империю, вырванную его отцом из трясины гражданской войны, а потом дало Люку стимул вытравить из неё любой намёк на влияние Палпатина.

Интересно, одобрила бы она это сейчас? Понравилось бы ей наблюдать первые шаги этой молодой Империи на пути от автократии к демократии? Несомненно, да.

Его мысли обратились к единственной голозаписи, которая у него была... к каскаду ореховых волос, в числе прочих черт унаследованных её дочерью. Его отец всегда считал, что Падме была хорошим и справедливым человеком... и она — часть его самого, как говорил отец. Так же, как она — часть Леи, она — часть того, что создало его. Она — тоже часть его наследия. В конце концов, она тоже спасла его.

---

1) 165. Имеется ввиду эпизод, описанный в Главе 7 перевода Алиты Лойс...

Вернуться к тексту

2) 166. В оригинале: "totalitarian Empire" — тоталитарная Империя. Но правление Палпатина носило, скорее именно деспотический характер, нежели тоталитарный...

Вернуться к тексту

3) 167. В оригинале: "divine rule" — "божественное правление". Судя по всему автор отсылает нас к концепции "божественного права королей" или "божественного права" — средневековой (в первую очередь христианской) политико-религиозной доктрине легитимизации монархии. Согласно ей монарху предопределено унаследовать корону до своего рождения. Считается, что подданные короны активно (а не просто пассивно) передали Богу метафизический выбор души, которая будет населять тело короля и управлять ими. Таким образом, "божественное право" возникает как метафизический акт смирения и подчинения Богу. Следовательно монарх не подотчётен и не подчинён никакому земному авторитету (парламенту, аристократии и т.п.), поскольку право монарха на власть проистекает непосредственно от божественной власти. Т.о. любая попытка свергнуть или ограничить власть монарха противоречит Божьей воле и является кощунством. Однако, следует помнить, что в ДДГ в целом отсутствует религия (по крайней мере, единая) и понятие о Боге (как минимум, в привычном для нас виде). В этом смысле для ДДГ, скорее, должна быть ближе китайская политико-философская концепция "мандата небес" (кит. яз. 命 天; пиньинь: тяньмин; букв. "воля небес"), которая использовалась в древнем и имперском Китае для легитимации правления Императора. Согласно этой доктрине, небеса, олицетворяющие естественный порядок и волю Вселенной (сравни с Силой в ДДГ), даруют мандат справедливому правителю Китая — "Сыну Неба". Если правитель свергался, то это интерпретировалось как указание на то, что он недостоин и потерял мандат. Также было распространено мнение, что стихийные бедствия (голод, наводнения и т.п.), являлись божественным возмездием, несущим признаки недовольства Небес правителем. "Мандат Небес" не требует, чтобы законный правитель имел благородное происхождение, а зависит от того, насколько хорошо этот человек может править. В отличие от европейской концепции "божественного права", "Мандат Небес" не наделяет Императора безусловным правом править — сохранение мандата зависит от справедливой и умелой работы правителя и его наследников. Но опять же, не стоит забывать, что Палпатин — ситх (бейнит к тому же), с соответствующей ордой гизок в башке...

Вернуться к тексту

4) 168. В оригинале: "Blood Royal" — это словосочетание можно перевести как "королевская кровь", "королевская семья", "королевское происхождение" и т.п. Но, учитывая определённую версию происхождения Энакина Скайуокера (а, следовательно, и его потомков), то что на протяжении всей трилогии Палпатин вдалбливал Люку, да и общий контекст произведения, это место я перевёл так как перевёл. Хотя, как по мне, здесь больше подошло бы "наследование в Силе"...

Вернуться к тексту

5) 169. В оригинале: bloodline... С учётом сказанного в предыдущем примечании, оставил как есть...

Вернуться к тексту

6) 170. В оригинале: "she had Sith blood" — дословно: "она имеет кровь ситхов"...

Вернуться к тексту

7) 171. В оригинале: "no greater claim" — нет больших претензий/прав… Но, в отличие от Рииса, мы помним, что, помимо всего прочего, Люк получил трон в полном соответствии с традицией ситхов, причём линии Бейна.

Вернуться к тексту

8) 172. Нубийская яхта типа "H" — яхта класса люкс с обтекаемыми ракетообразными обводами, спроектированное Дизайнерским коллективом Набу и строившееся Тидским дворцовым машиностроительным корпусом космических кораблей для Королевского дома Набу (и др. vip-клиентов). Впервые появляется в фильме "Звёздные войны: Эпизод II Атака клонов" — именно на такой яхте Падме и Энакин рванули с Набу на Татуин.

Вернуться к тексту

9) 173. В оригинале: "two wings of" — два крыла. Авиационное крыло — название авиационной войскового формирования в некоторых странах. Например, в ВВС США соответствует авиаполку. Организационная структура крыла, как правило, включает в себя штаб, командный пункт и три авиационные эскадрильи самолетов. В каждой эскадрилье обычно имеется от 18 до 24 самолетов. Также в состав крыла могут входить учебно-тренировочные эскадрильи. В ВВС США авиационное крыло (англ. Wing) организационно стоит на одну ступень ниже "Воздушных армий" (Air Force) и является основным организационным и тактическим формированием. Два полка (крыла) истребителей и полк штурмовиков — многовато будет...

Вернуться к тексту

10) 174. В оригинале: "blastboats"...

Вернуться к тексту

11) 175. Барве — небольшое шестиногое животное, разводимое на мясо. Их репутация нечистого животного привела к тому, что слово "barve" и прилагательное "barvy", по всей Галактике использовалось как оскорбление, которое было особенно распространено среди охотников за головами. Функционально соответствует нашему "свинья", хотя за свиней, конечно, обидно...

Вернуться к тексту

12) 176. Чуть более 3 (прописью — трёх) метров...

Вернуться к тексту

13) 177. Нет не очепятка, так у автора...

Вернуться к тексту

14) 178. В оригинале: "tabard". Табард (от фр. tabarde) — недлинная, открытая с боков накидка с короткими рукавами или вовсе без них; одеяние средневековых герольдов. На табарде может находиться герб владельца. Первоначально появился во Франции как простая верхняя, закрытая, но, как правило, рукавов одежда крестьян, монахов или пеших воинов. Впоследствии превратились в открытую с боков верхнюю одежду, носимую с поясом или без него. Символическое значение, как и добавление герба, табард обрёл на позднем этапе, став принадлежностью военачальников, как средство защиты доспехов от нагрева солнцем и, возможно, от дождя. Удерживался перевязью меча.

Вернуться к тексту

15) 179. В оригинале: "era of tolerance". Толерантность — совершенно чёткий физиологический и иммунологический термин, означающий состояние организма, при котором иммунная система устойчиво воспринимает чужеродный антиген как собственный и не отвечает на него; отсутствие у организма механизмов защиты от внедрения в него чуждых для него элементов; ослабление или отсутствие иммунитета, — за каким-то ситхом притянутый в социологию.

Вернуться к тексту

16) 180. В оригинале: "snout" — нос, рыло, морда, пятачок...

Вернуться к тексту

17) 181. В оригинале: "entente cordiale" — (фр.) сердечное согласие...

Вернуться к тексту

18) 182. В оригинале: "to cut down a strip"...

Вернуться к тексту

19) 183. В оригинале: "of genuine reluctance" — искреннего нежелания, сопротивления и т.п.

Вернуться к тексту