Две ведьмы в семье | Two Witches In the Family (джен)

Конечно, Петунья говорит «да». Разумеется, она отвечает согласием; не было никаких сомнений в её ответе, если бы мужчина когда-нибудь задал ей этот вопрос. Даже если всё происходит не совсем так, как она всегда это представляла. Петунья думала, что они с Питером будут встречаться дольше, дадут себе больше времени узнать друг друга, прежде чем он задаст этот вопрос. Она также представляла, что он сделает это при свидетелях, например, при его матери или родителях Петуньи, которые сразу же поздравили бы пару.

«По крайней мере, он встал на одно колено и подарил ей ценное кольцо», — думает Петунья позже, начиная готовиться к свадьбе.

Миссис Эванс цокает языком, слегка нахмурившись, обеспокоенная внезапностью помолвки, и продолжает спрашивать Петунью, уверена ли она, даже когда они вместе листают журналы в поисках идей. Петунья улыбается и кивает, хотя глубоко внутри её тоже терзают сомнения, хотя бы потому, что она знает: её жених будет сражаться на войне вместе с её сестрой, и это пугает её до глубины души. Она на мгновение задумывается, сделает ли эта война её вдовой до того, как ей исполнится 25, но тут же безжалостно подавляет эту мысль.

(«Лучше быть вдовой, чем старой девой», — коварно шепчет ей одна часть её сознания.)

Петунья не может не заметить, что их мать гораздо меньше возражает, когда Лили объявляет о своей помолвке всего месяц спустя, появившись однажды вечером с кольцом на пальце и сияющим Джеймсом Поттером позади неё. На самом деле, она светится так же, как и будущие жених с невестой.

Петунье это кажется несправедливым. Ведь Лили только 18, а Петунье 21 (и она уверена, что гораздо взрослее своей сестры); разве миссис Эванс не должна больше беспокоиться о том, что Лили выходит замуж, едва окончив школу, чем о своей старшей дочери? И всё же миссис Эванс начинает проявлять больше энтузиазма по поводу помолвки и будущей свадьбы Лили, чем по поводу Петуньи.

(«И это тебя удивляет… почему?» — снова и снова повторяется старая история.)

Ну, по крайней мере, Петунья может испытать некоторое удовлетворение от того, что её руку попросили первой и что она помолвлена раньше своей совершенной сестры, и что выйдет замуж первой — пусть всего на месяц или два раньше, но всё равно первой наденет свадебное платье, первой сменит статус с «мисс» на «миссис».

Петунья категорически отвергает идею двойной свадьбы, которую предложил её добродушный, но абсолютно бестактный отец; это должен быть её особенный день, и она не хочет делить его с сестрой. Достаточно того, что Лили будет подружкой невесты, но делить центр внимания в день, который должен стать лучшим в её жизни, для Петуньи немыслимо.

К счастью, миссис Эванс и Лили тоже отклоняют эту идею, и мистер Эванс сдаётся, вздыхая и бормоча что-то о женщинах, свадьбах и безумии, получая понимающие кивки от своих будущих зятьёв (что и является причиной, по которой Джеймс Поттер и Питер Петтигрю позже получают по скрытому заклинанию).

Дел много, а времени на всё катастрофически не хватает — по крайней мере, по мнению Петуньи. Ей нужно примерить платье, а Питеру — подобрать костюм для церемонии; они должны найти место для проведения свадьбы (неудивительно, что волшебники редко ходят в церковь и ещё реже устраивают там свадьбы, если только они не из семьи маглов), а также найти того, кто проведёт церемонию (обычно это лицензированный волшебник из Министерства, как объяснила миссис Петтигрю Петунье). Нужно составить список гостей и разослать приглашения друзьям и родственникам (в основном со стороны Петтигрю, так как у Петуньи и Лили нет близких людей, кроме родителей, а Петунья не может пригласить маглов на волшебную церемонию, не нарушив Статус Секретности). Им также нужно нанять группу для свадьбы, найти кейтеринг, заказать свадебный торт и украшения, а затем ещё и спланировать медовый месяц.

Это занимает так много времени, что Петунья вынуждена уйти из основного состава «Пушки Педдл», к большому огорчению команды, которая умоляет её остаться хотя бы ненадолго. Лишь из-за того, что Рагмар Доркинс выглядит так, будто подумывает о самоубийстве, Петунья нехотя соглашается временно играть в запасе до дальнейшего уведомления.

(«Педдл», конечно же, снова падают в турнирной таблице после её ухода, что неудивительно. Петунья не может заставить себя заботиться об этом, так как всё больше погружается в подготовку к свадьбе.)

Питер оставляет ей верховную власть над большинством деталей, в то время как сам бродит неизвестно где, занимаясь неизвестно чем для своей бдительной группы. Петунья не задаёт вопросов ни ему, ни Лили, ни Поттеру; она не хочет ввязываться в то, чем они занимаются, не хочет рисковать Азкабаном и дементорами, если Министерство поймает их на чём-то незаконном.

Отказ Петуньи вступить в их секретный Орден и сражаться вполне понятен её сестре, жениху и даже Джеймсу Поттеру, но это становится поводом для споров между ней и Сириусом Блэком.

— У тебя вообще есть хоть капля храбрости или гордости? — презрительно говорит он всякий раз, когда они встречаются. — Если ты действительно хочешь поддержать Питера, ты должна быть с нами, делать своё дело!

— Забавно, — сладко отвечает Петунья с опасной улыбкой, — но я не помню, чтобы меня распределили в Гриффиндор. Я поддержу Питера так, как считаю нужным — и это точно не включает наставление палочки на кого-то, Блэк!

До драки они не доходят, но иногда это бывает близко, и всем приходится играть роль буфера между ними — особенно Лили и Люпину. Или некоторым из новых друзей Питера, членам его группы, как предполагает Петунья. Она не спрашивает и просто подаёт чай и базовые лечебные зелья тем, кто заходит.

— В том, чтобы не сражаться, нет ничего плохого, — однажды говорит один из них, после того как сердечно благодарит её за чай. Кажется, его зовут Гидеон Прюэтт, думает Петунья. Он приятной внешности, с копной рыжих волос куда более светлого оттенка, чем у Лили, озорными карими глазами и улыбкой, от которой Петунья снова чувствует себя школьницей. — У нас с братом есть сестра, настоящая боевая дама, с ней не захочешь связываться. Она была бы потрясающей в дуэли, уж поверь. Но она не будет сражаться, потому что решила в первую очередь заботиться о своей семье. Она замужем и у неё пятеро детей, и ни я, ни Фабиан никогда не будем винить её за то, что она не хочет идти с нами. Это тоже требует определённой смелости, знаешь ли, — заключает он, с усталым, но благодарным видом отпивая свой напиток.

Именно поэтому Петунья заботится о том, чтобы Питер включил его имя в список гостей, и Гидеон Прюэтт действительно приходит с ослепительной улыбкой (и свежим шрамом на лице, который ещё не до конца зажил, но это уже другая история), от которой у Петуньи подкашиваются колени. И он приходит не один, далеко не один.

Семья Петтигрю достаточно обеспеченная — или, по крайней мере, куда богаче семьи Эвансов — но текущая «политическая обстановка» и вопросы безопасности не позволяют устроить большую свадьбу. Петунья не сомневается, что свадьба Лили будет крупнее и пышнее, ведь Поттеры богаты, а Джеймс — единственный сын родителей, которым уже под восемьдесят или девяносто лет. Она не может знать наверняка, поскольку обе сестры пообещали друг другу сохранить свои свадьбы в тайне до самого дня церемонии, но Петунья просто знает. Идеальная Лили устроит идеальную свадьбу, независимо от обстоятельств.

Но это не мешает Петунье стараться сделать свою свадьбу такой же красивой и великолепной, насколько позволяют её средства.

Церемония проходит в холодный мартовский день 1979 года на старой ферме, принадлежащей тётке-старой деве Питера, которая позволила им использовать территорию и превратить амбар в бальный зал. Питер выглядит очень аккуратно с короткой стрижкой и волосами, разделёнными на пробор, в тёмно-фиолетовом фраке с золотыми пуговицами и белым цветком петуньи в кармане жилета — это была его идея, и когда Петунья увидела этот цветок, она чуть не расплакалась. Сама Петунья выглядит сияющей в своём белом платье, украшенном мелкими голубыми цветочками из ткани, случайным образом пришитыми по подолу. Длинные рукава закрывают её слишком мускулистые руки (по мнению окружающих), а венок из таких же голубых цветов украшает её голову, удерживая фату. Она улыбается широко, показывая слишком много зубов, но ей всё равно, потому что это идеальный день, и она не может быть счастливее.

Её подружки невесты — Лили и Эмити, конечно же, она бы никого другого не выбрала — носят платья того же голубого цвета, который не слишком идёт Лили, но смотрится хорошо на Эмити. Ремус Люпин стоит в стороне, выбранный Питером в качестве шафера (что, по мнению Петуньи, связано не с их близостью, а с тем, что Сириус Блэк будет шафером на свадьбе Лили и Джеймса, и, поскольку Джеймс и Питер станут родственниками через два месяца, роль шафера не подходит Джеймсу, так что выбор пал на Ремуса). Он выглядит немного бледным и усталым (только оправился после очередного приступа своей таинственной болезни), но достаточно элегантным в простых серых мантиях с фиолетовой отделкой, как у фрака Питера.

Сотрудник Министерства, проводящий церемонию, носит большие усы и обладает громким голосом, который легко перекрывает шум зала без использования заклинания «Сонорус». Десятки гостей сидят рядами на белых стульях вдоль красной ковровой дорожки, аплодируя, когда на новобрачную пару падает дождь из лепестков цветов.

Мистер и миссис Эванс сидят в первом ряду, радуясь за свою дочь и восхищаясь декором и количеством присутствующих ведьм и волшебников (они единственные маглы). Миссис Петтигрю тихо всхлипывает в свой платок. Джеймс Поттер и Сириус Блэк хлопают в ладоши, улыбаются и свистят, как волки, а глаза Поттера устремлены исключительно на Лили, а не на невесту. Различные родственники Питера (его бабушка, старая дева тётя Энид, несколько двоюродных братьев и сестёр) и некоторые его друзья (вероятно, члены той самой секретной группы) размахивают палочками, вызывая искры в знак одобрения, и несколько квиддичных игроков, которых Петунья пригласила вместе с командой «Пушки Педдл» (и их семьями, так как у нескольких из них уже есть дети), присоединяются к веселью (и Петунья подозревает, что спонтанный матч по квиддичу состоится до конца дня).

Приём был великолепным; Петунья наняла лучшего повара, которого смогла найти (в пределах её бюджета, конечно), и гости бесконечно курсируют между столами и шведским столом, приветствуя жениха и невесту, когда они проходят мимо, пока оркестр играет как маггловские, так и волшебные классические мелодии и популярные песни. Петунья кружится в объятиях Питера, и она так счастлива, что её совсем не смущает, когда он трижды наступает ей на ноги во время одного танца. Затем её уводит отец для второго танца, затем Поттер, Блэк, Люпин, различные мужчины-гости… и Гидеон Прюэтт с его ослепительной улыбкой.

— Ты чудесная невеста, Петунья. Думаю, я завидую Питеру и стоило бы мне вызвать его на дуэль за твою руку, — улыбнулся ей рыжеволосый мужчина, поднимая её в воздух и закружив, отчего щеки Петуньи заливаются румянцем, а она называет его глупцом, тихо и смущённо хихикая. Он превосходный танцор, Гидеон Прюэтт, — а его брат Фабиан танцует ещё лучше, — делится он с ней, смеясь, когда приглашает её на второй танец, а затем на третий.

Петунья смотрит на него — на эти глаза, сияющие весельем, на его открытую улыбку, на эти дикие кудри и ухоженную короткую бороду, которую он, должно быть, отрастил, чтобы казаться старше. Ей снова чувствуется легкая дрожь в животе, как каждый раз, когда они встречаются. Он красив, несмотря на крупный нос, и Петунья ненадолго задумывается: возможно, возможно…

(Если бы он всерьёз попросил её выйти за него замуж, Петунья, возможно, сказала бы «да» не раздумывая, потому что постепенно осознаёт, что у неё в самом деле влюбленность, настоящая влюбленность, и разве это не странно и трагично — осознать это в день собственной свадьбы? Но ведь она любит Питера, убеждает она себя, и она почти не знает Гидеона. По правде говоря, это была глупая мысль, и она отмахнулась от неё, как только Гидеон Прюэтт отпустил её, а Питер взял её за руку для ещё одного вальса.)

(Это не значит, что она когда-либо забудет об этом.)

Все пьют тосты. Все смеются. Все счастливы, и тени войны остаются далеко, далеко позади.

Это идеальный день… по крайней мере до тех пор, пока они не подошли к свадебному торту.

Петунья (и Питер) выбрали волшебный торт. Не то чтобы маггловские торты были менее вкусными или менее впечатляющими в плане декораций — Петунья видела витрины, полные настоящих чудес, когда искала идеальный торт для идеального дня. Но у волшебных тортов было одно очевидное преимущество перед маггловскими — магия, такая как танцующие сахарные цветы и птицы, вылетающие из торта и порхающие над головами гостей.

Петунья была вполне довольна своим выбором — трёхъярусный торт с глазурью цвета незабудок, маленькими белыми лентами из марципана, прикреплёнными к фиолетовым сахарным цветкам петунии, и фигурками пары на метле, которые парили и кружились вокруг верхнего яруса торта. Цветы должны были несколько раз поменять цвет, пока молодожёны резали торт и раздавали его гостям.

Однако внезапно цветы превратились не в мышей, а скорее в крыс. В сахарных и ледяных крыс. С крошечными сахарными лентами на шее. Которые пискнули так реалистично, что это было ужасно. И которые тут же улетели с торта, во все стороны по столу и комнате, после того как спрыгнули со стола, к радости детей, которые бросились за ними в погоню.

Говорить, что Петунья была далека от восторга, — не сказать ничего. Она пискнула тоже, от удивления и страха (она не любит грызунов, хотя знает, что есть вещи и пострашнее), и отступила от свадебного торта как можно быстрее, в то время как Питер непонимающе смотрел на всё происходящее среди смеха некоторых гостей, которым понравилось неожиданное представление этих сахарных крыс — что, эта троица играет в скакалку с лентой?! — и других, которым явно было смешно от самой реакции Петуньи.

Одному человеку особенно, и Петунья изо всех сил старается сохранять терпение, пока Питер держит её за руки, а Гидеон Прюэтт мягко успокаивает её, говоря, что всё в порядке, что по крайней мере детям это дало приятный сюрприз и что им теперь есть во что поиграть, и они запомнят этот день с хорошей стороны, а он сам подумывает попробовать этот фокус на предстоящем дне рождения своих племянников, разве это не здорово? Вдобавок его брат Фабиан вставляет с хитрой улыбкой, что торт всё ещё выглядит прекрасно, и там, похоже, лимонный крем? Он его обожает и уверен, что все бы хотели его попробовать. Можно, пожалуйста?

(Также помогает то, что Лили сурово нахмурилась и бросила резко на Блэка низким тоном, который не разносился по залу, пока Петунья и Питер снова принялись резать торт, слова вроде: «Это совсем не смешно для моей сестры» и «Как ты смеешь!», в то время как Поттер молча кивает в знак поддержки; хотя Блэк выглядит достаточно пристыженным, Петунья не может не задуматься, насколько это искренне.)

— Ой, ну же, это была просто шутка! — пытается оправдаться Блэк, поднимая руки. — И с такими цветами петунии повсюду в честь невесты, я подумал, что было бы неплохо добавить что-то, напоминающее дорогого Хвостика, на торт!

— Хвостик? А какое отношение эта кличка Питера имеет к крысам на торте? — моргает Петунья, глядя на нервного Питера, который нервно попискивает.

Есть, размышляет она позже, и более удачные способы узнать, что твой муж и его ближайшие друзья — незарегистрированные анимаги (из-за чего она чувствует и гнев, и радость; гнев, потому что это, как и нынешняя деятельность Питера, незаконно, и это ещё одна вещь, которая может привести его прямиком в Азкабан, и радость, потому что, ну, очень немногие волшебники когда-либо становятся анимагами. Это доказывает, что Питер — волшебник исключительного таланта, и она не ошиблась, выйдя за него замуж. Правда, тот факт, что его анимагическая форма — крыса, не вызывает большого восхищения, особенно в сравнении, видимо, с оленем Поттера и огромной чёрной собакой Блэка, но всё же… это анимагическая форма. И, по словам Питера, она очень полезна для выхода из сложных ситуаций.)

Они анимаги. Кроме Люпина, который, как оказалось, оборотень (это тоже пришлось раскрыть, потому что Питеру пришлось объяснять, что заставило троих детей младше тринадцати лет попытаться превратиться в животных), — и это объясняет так много, что Петунья хочет ударить себя за то, что не догадалась раньше. Она также благодарна Питеру за то, что он дождался окончания приема, чтобы признаться в маленьких секретах своих друзей, потому что тот визг, который вырвался у неё, когда она узнала правду, разрушил бы всё торжество.

«Всегда самые тихие», — с отвращением думает Петунья, попивая чай, чтобы согреться. Кто бы мог подумать, что такой спокойный, мягкий Люпин окажется оборотнем? Если бы она знала, то никогда бы не позволила Питеру пригласить его на свадьбу, не говоря уже о том, чтобы сделать его шафером! Оборотень! Но, пытается она рационализировать, по крайней мере, он обаятельный, вежливый и воспитанный, в отличие от Блэка.

Забавно, но Петунья думает, что она всё ещё не любит Блэка больше, чем Люпина. В конце концов, несмотря на проблему с оборотнем, Люпин — самый добрый из друзей Питера (и настоящий спаситель, ведь именно он собрал всех оставшихся крыс и превратил их обратно в цветы, одарив Сириуса Блэка взглядом, который наказал его не меньше, чем тирада Лили).

Петунья… может, и пригласит его на чай, если Питер будет тоже присутствовать, но пока готова хотя бы сделать такой шаг. Что касается Блэка, это абсолютно исключено на обозримое будущее, и, как решает она на месте, в любых обстоятельствах.

Она не собирается прощать ему трюк с крысами в день своей свадьбы в ближайшее время, с язвительной уверенностью думает Петунья, допивая чай.

— Петунья, дорогая? — зовёт Питер из спальни, и Петунья слегка краснеет, ставя пустую чашку в раковину.

— Через минутку, Питер, милый, — отвечает она, затягивая пояс халата, щеки всё ещё розовеют, пока она медленно идёт в сторону спальни — и к своему новоиспечённому мужу.

Пора оставить любые мысли о Блэке, Люпине и всех остальных.

Сегодня была брачная ночь Петуньи, и она не собиралась позволить им её испортить.