Пламя и кровь (джен)

Столица пала к ногам Чёрной партии без боя.

Оставалось только, как уже сказано, забрать и Красный Замок, способный достаточно долго продержаться в осаде сам по себе — Мейгор его построил в первую очередь именно как крепость, и только во вторую — как резиденцию.

Однако доблести немногочисленных защитников сильно вредило ежедневное лицезрение кружащих в небе драконов — ещё одна идея принца Джекейриса, считавшего, что люди в страхе будут вспоминать про Харренхолл и не будут думать, что Красный Замок нужен Чёрным нетронутым.

Пятнадцатого числа девятого месяца 129 года комендант сьер Ломас Стонтон открыл ворота замка и объявил, что присягает королеве Рейнире.

Нелепая смерть

Как уже было сказано, этого триумфа принц Джекейрис уже не видел.

Вопреки желанию принца-жреца, кронпринц решил передоговориться с восточными союзниками, и лично направился в Эссос на переговоры с морским владыкой Браавоса, пентошийским князем и тирошийским архонтом.

Речь шла о том, что поскольку победа, как он считал, была одержана без помощи союзников или с их минимальным вмешательством, о плате, тем более такой высокой, как обещал принц Деймон, не могло идти и речи.

Неизвестно, что принц Джекейрис думал о том, что договор был обеспечен головой маленького принца Визериса. Кажется, о нём не думал никто: Эйгон Третий в своих записках упоминает, что даже королева Рейнира только убеждала сына как следует запугать этих болванов, и сердилась, что её муж посмел отдать треть по праву ей принадлежащих земель, а принца-жреца больше волновало, что пасынок открыто идёт против него.

Принц Джекейрис начал с полёта в Браавос — возможно, навестив заодно и своего друга Крегана Старка, который отчего-то не торопился выступать в поддержку законной королевы. Переговоры прошли успешно: в обмен на два драконьих яйца (причём, как отмечает септон Идалий, не было оговорено, что два живых яйца, что открывало простор для торга) Браавос готов был отказаться от претензий на Болотную Гавань и два других города, тем более, что пока не выслал никакой военной помощи.

Но по пути в Пентос произошло внезапное.

Как утверждает официальная версия, иббенийский китобой Шай Дурр шёл с грузом ворвани и амбры всё в тот же Пентос, когда увидел в небе дракона, заходившего в глубокий вираж — вероятно, желая покормиться рыбёшкой. Решив, что тот заходит на атаку, он приказал зарядить гарпунные баллисты и выстрелить; рассчитанные на кита орудия легко пробили шкуру молодого дракона и протащили его за судном около лиги.

Принц Джекейрис, прикованный цепями к седлу, не смог оттуда выбраться и утонул, а китобой повернул назад на север и доставил драконью тушу в Браавос, поскольку слышал, что там не любят драконов.

Конечно, есть обоснованное мнение, что это могла быть не случайность, а убийство, заказанное тем же морским владыкой или другим заморским правителем, решившим, что не желает пересмотра такого замечательного договора.

Однако, как водится, доказательств у этой версии нет — и быть, конечно, не может.

Новая коронация

Весть о смерти Джекейриса ещё не подоспела, когда открылись ворота Красного Замка.

Тут же заторопились организовать давно затеянную коронацию Рейниры — как было задумано, не в септе, а в Драконьем Логове.

Впервые народ свободно впустили в огромное, величественное здание и позволили увидеть вблизи не одного, а целых восемь драконов, стоявших полукругом позади высокого помоста.

На помост, в чёрном бархатном платье с алой опушкой, в золотых серьгах и ожерелье с рубинами, взошла Рейнира, опоясанная Блэкфайром. Её оставшиеся дети, Эйгон и Джоффри, надели ей на шею гирлянды из алых цветов, а принц Деймон снова поместил оплетённую цветами корону трижды в огонь (в центре помоста поставили алтарь из септы) и короновал свою жену.

Некоторые говорят, что корона была так горяча, что высокая причёска Рейниры загорелась, и ей пришлось её отбросить в сторону, открыв, что своих волос у неё осталось не так уж много и были они совсем не так уж густы, как раньше; но возможно, этого и не случилось.

После королевский кортеж отправился в Красный Замок, где королева поднялась на Железный Трон и приняла присягу своих верных вассалов, начиная от мужа и детей.

В тот раз железный трон её не тронул; позднее она часто жаловалась на множество досадных царапин и особенно — на порванные юбки. Впрочем, это совпало и с тем временем, когда она изрядно пила — так что, возможно, дело не в волшебстве, а в обычной неосторожности.

Королева начинает действовать

Впервые с начала войны мы начинаем видеть Рейниру отдающей приказы и самостоятельно их подписывающей.

Более того, мы видим приказы, явно написанные её рукой — характерный почерк и ошибки сложно спутать с искусной вязью придворных писарей.

И первый такой приказ отправил принца-жреца в Приречье: "Штобы там нам дозтавил и унечтожил злокосненного Эймонда Тауэрса, и штобы его голову принёз для помещения на кол. И штобы ему помочь отправить в Приречье когото из ублюдков с драконом на иво выбор".

Выбор принца пал на девицу Крапиву.

Объясняют это по-разному, но, как кажется автору сего, здесь не стоит искать каких-то личных мотивов. Достаточно того, что из всех Посеянных она одна была не пьяницей и не известным подлецом, а её лояльность не принадлежала лорду Корлису Велариону. Проще говоря, ей можно было доверять.

Следующим приказом королева Рейнира назначила свой малый совет.

Лордом-казначеем стал лорд Селтигар; лордом-судьёй — восторженный Бар-Эммон; на должность лорда-капитана вернулся сьер Гаррольд Вестерлинг. Государевым Оком была назначена, совершенно внезапно, "духовная супруга" принца-жреца Мисария.

Но самым внезапным назначенцем стал лорд Ларис Стронг. Он вышел из чёрных клетей навстречу цепи десницы.

Репрессии

Конечно, новое правление не могло не начаться с того, чтоб разобраться со старым — и здесь Чёрную партию ждал неприятный сюрприз.

Ни раненого короля, ни его младшего сына, ни его дочери в замке не обнаружилось.

Вместе с ними пропал и Том Беда с бородой.

И, конечно, казна — казна покинула столицу ещё давно, и благополучно добралась до обширных подземелий Кастерли.

За это следовало кого-то наказать — и жертв у королевы хватало.

Первым, конечно же, стал Отто Хайтауэр. После пародии на суд, обвинениями в котором были, в числе прочих, "оскорбление памяти благочестивой королевы Эйммы" и "преступное сводничество", он был провезён по городу, повешен, его живот был вскрыт, а тело — четвертовано.

Голову его насадили на кол и оставили на всеобщее обозрение.

Следующей жертвой стал Джаспер Уайльд, которого постигла та же судьба.

Септон Скорбный был обвинён в распутстве и растлении послушников, лишён своего сана советом столичного духовенства, прогнан по улицам, бит бичом и брошен в чёрные клети.

Сьер Тиланд Ланнистер избежал смерти только потому, что лорд Селтигар хотел дознаться, где спрятана казна. Впрочем, смерть могла бы показаться ему за облегчение — его ждали полгода пыток, голодания и изоляции. Однако, на допросах он упорно бранил Рейниру и Деймона и утверждал, что верен богам и королю.

Но самая ужасная судьба постигла, пожалуй, вдовствующую королеву и её дочь Хелейну — женщин, которые посмели быть соперницами Рейниры.

Обеих обвинили в распутстве, рождении бастардов и нарушении законов супружества — и, поскольку король Эйгон также считался бастардом, а брак Алисенты с королём Визерисом был объявлен незаконным, их ждала обычная участь неверных жён по "Судебнику" Джехейриса Миротворца.

Обе были коротко острижены, семикратно биты плетьми — и отправлены в портовый бордель, заплативший, как положено по тому же "Судебнику", семь звёзд в казну за каждую из новых "сотрудниц". Работать там им полагалось семь лет.

Первый ропот

Горожане не любили Рейниру, но горожане боялись её драконов.

Однако малые свидетельства их непокорности мы видим с самого начала.

На казни Отто Хайтауэра и Джаспера Уайльда вместо криков брани, положенных по ритуалу, из толпы неслись благословения и слова заупокойных молитв.

Никто, кроме золотых плащей, верных принцу-жрецу, не бросил камня в верховного септона на его позорном пути — более того, самые смелые бросались на колени, прося благословения.

И, наконец, бордель, которому достались две королевы, полностью лишился своих клиентов — если люди и приходили, то только поддержать двух благородных пленниц, принести им еды и просто поклониться.

Однако, это изменилось с прибытием в город наёмников. Этим людям, не знавшим Вестероса и не желавшим его узнать, прежний статус Алисенты и Хелейны казался замечательной экзотикой, и они платили втрое за ночь с любой из них.

Говорили, что Чем даже купил себе неделю, и развлекался вместе с личной стражей — по крайней мере, так он хвалился в Тироше.

Казалось, звезда Зелёных зашла.