Лестница кошмаров (джен)

На Собрание Нечистей Ланлэй с наставником пришли одними из первых. Тот, как основной организатор должен был проконтролировать, чтобы всем присутствующим было удобно и уютно.

Пик Ваньцзянь (ни за чтобы не подумал, что именно тут сложится проводить собрание) один из самых просторных. Из кузниц на северной стороне валил черный и белый дым. На южной красовались невероятной красоты Дворцы Мечей. А где-то на склоне скрывался проход в Карьер Испытаний. И повсюду раздавался стук металла и ни на что не похожий треск, словно мириады нежнейших колокольчиков составляли дивную, едва доступную для человеческого уха, песню.

Ланлэя с наставником встретил Кун Юнмэн, красивый мужчина с мягкими, вечно сонными чертами лица и очень-преочень крепкими плечами:

— Приветствую Гао-шибо⁽¹⁾ и Шэн-шиди на пике Ваньцзянь, — то, что их встретил именно Кун Юнмэн, главный ученик, а не Повелитель пика могло значить лишь то, что Вэй Цинвэй безумно зол. — Позвольте проводить вас в Зал Четырех Теней.

Ланлэй спрятал лицо за веером:

— Вэй-шишу в обиде?

Кун Юнмэн рассмеялся:

— Не стоит об этом задумываться. Наставник был несколько расстроен, но сейчас мы реставрируем Зал Тьмы Ветров, ему не до обиды.

Ланлэй намек понял: вместо того, чтобы смотреть, как Повелитель Пика убивается по растоптанной гордости, ученики отвлекли его другим делом.

Ланлэй искренне пожелал:

— Успехов вам в столь нелегком деле, — возможно скоро Вэй Цинвэй совсем забудет про Зал Четырех Теней, ведь появиться другой, еще более великолепный зал.

Пик Ваньцзянь не только был огромной кузницей, выпускавшей из своего горнила так необходимые всем заклинателям духовные мечи, но и одаривал свет талантливыми фехтовальщиками, а так же прекрасными танцорами мечей.

Судя по тому, что Ланлэй слышал, для местных адептов танец обязателен при сдаче выпускных экзаменов. И чем выше талант, тем в более престижном зале проводилась финальная оценка способностей. В Зале Четырёх Ветров же до этого выступали только сам Повелитель Пика, некоторые его старшие ученики, включая Кун Юнмэна, и приглашенные гости из других школ и стран. Вот в насколько почетном месте решили проводить их, очевидно превратившееся в балаган, Собрание Нечистей.

Постепенно, по мере приближения к Дворцам Мечей мелодичный звон сотен тысяч колокольчиков усиливался, и Ланлэй рискнул задать вопрос:

— Кун-шисюн не может ли рассказать, что за звук нас окружает? — он давным-давно посещал Ваньцзянь для получения духовного меча, но Карьер Испытаний находился совсем в другой стороне и звона там не слышно.

Кун Юнмэн натянуто улыбнулся:

— Не могу. Обязанность хранить секреты своего Пика — залог нашего долгого сосуществования, — в принципе Ланлэй ожидал такой ответ, но Кун Юнмэн неожиданно добавил: — Могу сказать: связано с изготовлением духовных мечей.

— Вы меня заинтересовали, Кун-шисюн, — и услышал, как наставник прыснул со смеху. Ага, конечно, смейся больше старик — дольше проживешь.

Дальнейший путь прошел без разговоров.

Но только стоило ступить внутрь одного из Дворцов мечей, сердце Ланлэя ушло в пятки. Вокруг сплошное золото! Серебро, яхонты, алмазы! Драгоценная лепнина и выточенные из нефрита и пейзажной яшмы утонченные танцоры, причудливые цветы и величественные животные!

Наставник кинул на Ланлэя смешливый взгляд:

— Рот закрой.

Он тут же смущенно прикрылся веером. Ох, так глазеть, так глазеть… Но Кун Юнмэн, завидев происходящее, лишь громко рассмеялся.

Так что после того, как они наконец-то зашли в Зал Четырех Теней, Ланлэй уже ничему не удивился. В помещении не было ничего, чего бы он не видел в коридорах дворца. За исключением обилия многогранного красного бархата.

Вэй Цинвэй развалился на сцене, лениво покуривая длинную трубку. Вид его был… мрачным.

Ланлэй поспешил поприветствовать, но был остановлен в самом начале.

— Только смей извиняться! — гаркнул Повелитель Ваньцзянь. — Знаю, у шисюна Юэ свои идеи! Бросьте все и присаживайтесь. Уж мои бестолочи остальных-то до дверей проводить смогут.

Теперь Ланлэй начинал жалеть, что пришел так рано. Вэй Цинвэй за одну палочку ладана⁽²⁾ продымил весь зал, а внезапно обнаружившийся позади Ланлэя Чжо Тун беззвучно дремал. Лишь шевеление грудной клетки позволяло знать, что Хранитель архивов не мертв. Постепенно подходили остальные.

— Дурость все какая-то, — буркнул Вэй Цинвэй.

Ланлэй уточнил:

— Что именно?

— Ваше Собрание Нечистей! Нашли тему для обсуждения! Что в записях Шэнь Цинцю такого не понятного, что невозможно понять Повелителям?

Ланлэй замахал веером, почувствовав напряжение в воздухе:

— Я видел записи Шэнь-шигу и могу точно отметить, она писала некоторые иероглифы весьма замысловатым образом. Словно упрощенным. Прочитать записи могут лишь некоторые ее ученики.

Вэй Цинвэй нахмурился:

— Бред какой-то. Шэнь Цинцю с ученичества известна прекрасным почерком. Ее наставник был в таком восторге, что ее каллиграфию чуть себе на лоб не клеил, — Ланлэй подметил, что подобное правда странно. — А что скажет Хранитель архивов, по этому поводу? Что думаешь по поводу изменений Шэнь Цинцю? — Чжо Тун медленно открыл глаза, словно и не спал вовсе. — Ты больше не тот трясущийся ребенок, выкинутый на растерзание Совета, после того, как наставник ушел в затворничество. Должен иметь свое мнение!

В зал вошли Лю Цинге и Ян Исюань с пика Байчжан.

А ведь и вправду. Ланлэй никогда не видел Повелителя пика библиотек. Официально Дан Цинся ушел в уединенную медитацию четырнадцать лет назад, и теперь всеми делами Пика занимается его главный ученик, Чжо Тун, получивший титул «Хранитель архивов».

У стены примостились Глава школы и его ученики с Цюндина.

Но Чжо Тун ничего не ответил. Обвел всех присутствующих взглядом и уставился в никуда:

— Мы существуем в страшные времена. Небеса вот-вот натянул тетиву Лука Покояния.

С Цинцзина пожаловали Байсин Цинлань, Мин Фань, Ецзы Лю и Нин Инъин.

Ланлэй вздрогнул. Неужели Небеса готовы спустить на землю Небесную Кару?!

На креслах развалились Ци Цинци, Кун Юнмин, Лю Минъянь с Сяньшу, Гуа Цингуань и Энь Лун с Хундуаня.

Вэй Цинвэй встрепенулся:

— За что?!

Вместе с Му Цинфаном и Ми Цзюнь с Цяньцао в зал проскочил Мяньцзюй Чэн с Аньдина.

Чжо Тун аккуратно вынул из рукава громоздкую от обилия драгоценных камней шпильку из золота ненормального оттенка:

— «Четырнадцать смертей Ань-цзе». Из небесного золота, где каждый камень означает смерть безымянной девушки. Из всех четырнадцати лишь одна настоящая, остальные — раскол души. Пятнадцать лет назад Шэнь Цинцю запросила у моего Пика множество книг про Небеса и присоединившихся к ним. А четырнадцать лет назад, прямо перед самой своей лихорадкой, у моего наставника состоялся долгий разговор с Шэнь Цинцю, после чего «Четырнадцать смертей Ань-цзе» были переданы нам на хранение.

За Юй Цинтао с Синьиня Куй Юнмэн и Юн Цюсун с Ваньцзяня закрыли двери.

Лю Цинге бросил:

— Шэнь Цинцю с этой шпилькой с ученичества не расставалась!

Чжо Тун монотонно продолжал:

— В тех книгах о Присоединении к Небесам, что она забрала указано: «отбросьте все земное» — из чего у меня возник вопрос. Являлась ли перенесенная Шэнь Цинцю четырнадцать лет назад лихорадка следствием попытки Присоединения к Небесам? Почему она столь изменилась, если провалилась? И если у нее получилось, как зовут ту, с кем все эти годы мы имели честь знаться?

Ло Бинхэ резко выдернул шпильку из рук Чжо Туна.

1) Шибо — 师伯: старший брат (шисюн) учителя/наставника в школе заклинателей.

Вернуться к тексту

2) За одну палочку ладана — в Древнем Китае часто измеряли время, зажигая палочку благовоний. Она горит примерно полчаса.

Вернуться к тексту