В дыму и пламени (джен)

Ивар очнулся в больнице, в белой палате среди бледно-зелёных стен. Отца, конечно же, здесь не было, да и не могло быть. Вместо него в кресле дремал младший брат.

Казённый яркий свет резал глаза, а мир, подёрнутый липкой пеленой тумана, казался слегка нереальным, размытым, будто картинка проглядывала сквозь мыльное стекло. Ивар попытался принять более удобную позу, и стрельнувшая в плечо жгучим кнутом боль сразу вернула к реальности.

Вспомнилось всё: мокрая ночная дорога и густая полоса леса, мелькающая справа, будто зелёные сигнальные флаги. Скорость, которую он ощутимо превысил, и блядский лось, который вылетел на дорогу, как в жопу ужаленный. А после… После, видно, случилась авария. Взвизгнули тормоза, колёса проскользили по мокрому асфальту, и небо с землёй поменялись местами.

Ничего такого типа «тоннеля», «света» и прочего…. Только странный разговор с отцом. Теперь уже непонятно, может, просто почудилось, привиделось. Башкой-то он, кажется, здорово треснулся. Тело ощущалось одеревеневшим, тяжёлым, правая рука закована в панцирь гипса. А мысли в голове бултыхались медленные и вязкие, словно снулые рыбы в мутном аквариуме. В горле пересохло, запах пота, крови и лекарств бил в нос.

Ивар прокашлялся и окликнул брата. Убба тут же встрепенулся и подскочил в кресле: смешной, растрёпанный и встревоженный.

— Ивар! Слава богу, ты очнулся. Ты нас всех так напугал…

— Да? Неужто всё так плохо? — подозрительно прищурился Ивар. Разум, затуманенный лекарствами, не позволял встрепенуться страху, но в груди проскользнул неприятный холодок. Правый бок и рука занемели — если не двигаться, вроде терпимо.

Убба смешался и опустил глаза.

— Я позову врача.

После осмотра они снова остались вдвоём. Убба взволнованно бродил по палате и, кажется, пытался подобрать слова.

Ивар устало вздохнул:

— Не тяни, скажи, как есть.

Выяснилось, что помимо ушибов и ссадин, что, конечно, ерунда, Ивар получил в подарок от тупорылого лося сотряс и трещину в ребре.

— С рукой неважно: сложный перелом и связки повреждены. Тебе операцию сделали, и ты три дня был без сознания, — признался Убба и отвёл глаза, будто бы в том его вина.

Ивар попытался осмыслить, но пока получалось плохо. Башка разболелась. Рука ещё ведущая, вот же засада!

— Не переживай, врачи дают хорошие прогнозы, — попытался ободрить Убба.

— Ну, как скажешь, — послушно согласился Ивар. — Что там с байком? — выловил из тумана ещё одну мысль он.

Убба снова замялся и ответил осторожно:

— Он на штрафстоянке, Ивар… Я не разбираюсь в мотоциклах, наверное, его можно починить. Главное, что ты жив.

Байк, признаться, было жалко. Сколько они накатали вместе? Тысячи километров! И то были прекрасные времена. Что ж, может, Убба прав, и не всё так плохо. Сейчас всё равно ничего не сделать.

Ивар, поморщившись, вспомнил ещё об одном:

— Какой сегодня день?

— Среда, — ответил Убба.

— Вот бля! Я же Эйнару обещал, что вернусь в воскресенье. Он, наверное, ждал… — виновато вздохнул Ивар.

— С ним всё хорошо, — поспешно заверил Убба. — Он у дяди с тётей пока поживёт. Мы ему сказали, что ты в больнице, и… Хочешь, они завтра его привезут?

Ивар кивнул. По правде говоря, он не особо дорожил своими обещаниями, но перед сыном стало стыдно. И вроде глупость, мелочь, но Эйнар наверняка ждал. Нет, повторять поступки отца Ивар никак не желал. Тот легко раздавал обещания, но редко их выполнял.

Убба принёс воды, поговорили ещё немного: про аварию и про этот сон с отцом. Ивар рассказал всё, что помнил.

Убба чуть подумал и улыбнулся:

— Знаешь, он ведь хотел с тобой попрощаться…

Ивар качнул головой.

— Наверное. Или я просто сильно ударился башкой и мне всё примерещилось, — чуть помолчал и добавил тише: — Я бы тоже хотел, чтобы это было правдой. — И ты так здесь и торчал весь день? — с любопытством спросил Ивар.

— Да. Мама у нас пока живёт, помогает с ребятами. Я отпуск взял, втроём всё же легче.

Ивар хмыкнул и тут же расстроенно вздохнул:

— Я даже не успел ещё с племянниками познакомиться. Правда, они так похожи?

Убба заметно расслабился и заулыбался, потянулся за телефоном.

— Похожи, но по характеру совсем разные. Расмус очень требовательный и громкий, а Каспер спокойный, он почти и не плачет, в основном за компанию.

Убба показал фотки на телефоне, но Ивару, признаться, все младенцы казались похожими, близнецы они или нет. Он улыбнулся из вежливости.

— Я подарок им приготовил, только… закончить не успел, — с досадой вспомнил Ивар. Столько планов было… Ничего не успел!

Убба поспешил успокоить.

— Ничего, подарок подождёт. И всё остальное тоже. Тебе сейчас нужно отдохнуть, и все эти дела, я уверен, можно отложить.

Ивар недовольно поджал губы. Теперь-то уж деваться некуда, придётся поставить жизнь на паузу, хочет он того или нет.

— Извини, есть ещё одна плохая новость, — напоследок сообщил Убба. — Твой телефон разбился, дождь ещё шёл… Я отдам в сервис, может, хотя бы данные удастся сохранить.

— Ну, класс… — саркастично протянул Ивар. — Я здесь сдохну от скуки!

— Я тебе привезу ноутбук, чтобы скучно не было, — пообещал Убба. — А с телефоном, что-нибудь найдём временное.

— Ага, — вяло кивнул Ивар. Это уж не такая беда, но в общую копилку раздражения добавила. Ах, да, вспомнилось вдруг, куда он так спешил! — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал. Проведай Бальдра. У него неприятности, я уверен. И трубку он от меня не берёт. Мы слегка поссорились на дне рождения, но не думаю, что дело в этом. У него тут нет никого, кроме меня, понимаешь? — нажимая на слова, закончил он.

Убба серьёзно кивнул и пообещал, что всё сделает. На брата можно положиться. Он своё слово держит. Вскоре Убба уехал, а Ивар долго бездумно пялился в потолок, уснул. Не было сил всё осмыслить, да и расстроиться толком тоже. Времени теперь вагон — на всё хватит.

Когда Ивар проснулся, за окном плескался рубиново-жёлтый закат. Болели бок и рука, а на душе было тревожно и тоскливо. Говорят, хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах. Так, вот, Ивар Его, видно, знатно повеселил в этот раз. И злиться-то не на кого особо, кроме себя самого. Не торопился бы так, не гнал, всюду бы успел. Теперь оставалось лишь бездействовать и ждать, чего Ивар терпеть не мог. Он привык управлять своей судьбой сам, а тут по щелчку пальцев оказался на скамейке запасных.

* * *

Дядя с тётей приехали на следующий день. И пока дядя с Эйнаром ждали в коридоре, тётушка развила бурную деятельность. Выставила на тумбочку термос и контейнер с едой, фрукты. Окошко приоткрыта и поправила подушку.

— Я вот тебе морс сварила и твою любимую картофельную запеканку испекла, — улыбнулась она, но глаза всё беспокойно бегали по палате.

Ивар быстро сообразил, что они с дядей себя виноватыми считают, потому что наседали так с летним домом.

Тётушка вздохнула, присела на стул рядом с кроватью и рассеянно пригладила Ивару волосы, как в детстве, когда он приходил к ней со своими печалями, а она утешала.

— Как ты себя чувствуешь?

— Более-менее, — чуть подумав, ответил Ивар. Тошнота накатывала, слегка кружилась голова, но обезбол хотя бы приглушил ноющую боль в руке и боку.

— О, Господи, я всегда была против этого твоего мотоцикла! «Машина смерти»! Так и знала, что рано или поздно что-нибудь случится! — принялась распаляться тетушка.

Ивар приподнялся на кровати и изогнул уголки губ в кислой ухмылке.

— Брось! Не в байке дело. Дурацкое стечение обстоятельств. Будто раньше я ни разу не падал!

Тётушка удивлённо приподняла брови и тут же сурово поджала губы. После окончания школы Ивар упросил отца купить мопед. Ну, подарок. Уж, конечно, когда он только учился ездить, случалось всякое. Без серьёзных травм, но тётушке они об этом предпочитали не рассказывать. Такой вот секрет у них с отцом был.

Ивар поспешил её успокоить.

— Я сам виноват. Не надо было ехать ночью уставшим. Дождь ещё… И этот проклятый лось!

Тётя печально покачала головой и стиснула его ладонь.

— Ох, Ивар… прости, ни куда бы этот ремонт не делся. Не стоило тебя торопить.

— Ладно тебе, я же сказал — сам виноват. Никто меня не гнал ночью.

Тётушка чуть помолчала, опустив глаза. Потом сполоснула кружку и налила морс, предложила разогреть запеканку, но Ивар отказался. О еде было думать тошно.

— Всё наладится, — ободряюще улыбнулась тётя.

Ивар покорно кивнул, но думал о своём. Ох, дурак! Так торопился, что всюду опоздал и ничего не успел. И с работой херово. Пока он в больнице валяется, сезон кончится. Байк ещё чинить, если это вообще возможно… Твою мать! Озвучивать свои мысли Ивар не стал. На тётушке и так лица нет — вся на нервах. Не маленький, как-нибудь разберётся.

Поговорили ещё немного, так ни о чём, всякие повседневные новости. А после тётя сказала:

— Эйнар по тебе соскучился. Хочешь повидать его? Они с Ингваром ждут в коридоре.

— Да, пусть заходят, — перед Эйнаром стыдно было, что пообещал вернуться в воскресенье, а застрял здесь на четыре дня уже. Пусть он мелкий и мало что понимает, но всё же, наверное, ждал.

Тётушка ушла беседовать с врачом, а дядя с Эйнаром вошли в палату, тот неловко переминался на месте, держа дядю за руку.

— Здравствуй, Ивар, — сказал дядя и отпустил Эйнара, который тут же метнулся к нему. Замер у края кровати и, кусая губы, теребил простыню.

Ивар кивнул дяде и улыбнулся сыну.

— Ну, как ты, бандит? Скучал, говорят?

Дядя помог Эйнару забраться на кровать и стащил с него ботинки. Тот тут же прижался к боку Ивара, обхватил руками. Ивар потрепал сына по голове.

— Не смог я приехать, прости. Видишь, здесь застрял.

Эйнар запрокинул голову, чтобы посмотреть на него, и сквасил лицо.

— Ладно тебе, это не навсегда. Вернусь домой, и мы с тобой куда-нибудь съездим. В зоопарк или чего ты там любишь?

Дядя улыбнулся, наблюдая за ними, и аккуратно устроился на стуле для гостей.

— Как ты, Ивар? — спросил он, дождавшись паузы в их с Эйнаром «диалоге».

Ивар поморщился и сказал почти честно:

— Не очень. Я думал, что жизнь наладилась, стало как-то спокойно… А теперь хрен знает, что делать. Работу не закончил и, когда смогу к ней вернуться, без понятия. Плотнику прямые руки нужны, а я… Сам видишь.

Дядя вздохнул и придвинулся ближе.

— Вот что, Ивар, ты об этом не переживай. Можете у нас пожить, как-нибудь справимся, и с Эйнаром, и со всем остальным. Неужто мы тебя в беде бросим? На что же тогда семья нужна? — тепло улыбнулся он, и в карих глазах блеснули солнечные искры. — Ты главное поправляйся, не думай о плохом. А со всем остальным решим потихоньку. Квартиру, если что, сдадим, проживём! А с работой… рано пока переживать, сначала тебе поправиться надо. Тёмное утро может стать начало светлого дня.

Подумалось вдруг, что опорой семьи всегда был дядя. Не отец, как самый старший, а дядя — молчаливый, спокойный и надёжный. Не существовало для него неразрешимых задач и нерешаемых проблем. Отец был душой компании, буйным ветром свободы и перемен, а дядя — сердцем семьи, надёжным щитом, который всегда готов заслонить от житейских бурь.

Ивар слабо кивнул и состроил улыбку. Может, дядя в чём-то и прав. Стоит решать проблемы по мере их поступления. Сейчас Ивар вряд ли мог хоть с какой-то из них справиться.

Дядя отошёл за кофе и тётушку, видимо, решил разыскать. Пропали они надолго.

* * *

Эйнар пригрелся под боком, и Ивар, похоже, тоже задремал. Вспомнился случай из детства. У дяди с тётей в гостях.

Уббе тогда было года два, а ему, выходит, девять. Тётя с Региной торчали на кухне, а отец укладывал брата спать. В гостиной на расправленном диване лежал с ним рядом и, кажется, сказку шептал. В любом случае что-то ласково приговаривал. Ивар замер в дверях: приревновал, если честно.

Отец заметил и поманил к себе.

— Что ты встал, как неродной? Иди сюда.

Ивар несмело приблизился. Казалось всё же, что он лишний. Отец улыбнулся, похлопал по месту рядом с собой.

— Ложись, вместе подушку придавим.

Ивар отразил улыбку и забрался на диван, устроился у отца под боком. Убба давно уже сопел и видел сны.

— Папа, расскажи сказку, — чуть помедлив, попросил Ивар. Вроде и большой он уже для сказок, но всё равно. У папы такие истории интересные!

— Сказку? — задумчиво протянул отец. — И какую?

— Про Ёрмунганда!⁽¹⁾

— Ух ты! — притворно удивился отец. — А не забоишься? — и пощекотал его.

Ивар, задыхаясь от смеха, уткнулся лбом в подушку.

— Не-а, я же не маленький.

Отец довольно усмехнулся и прижал его к себе:

— Ну, слушай…

* * *

Эйнар завозился, захныкал, и Ивар проснулся.

— Что такое? Сон плохой приснился?

Эйнар замотал головой и сел на кровати, протянул к нему руки.

— Па-па!

— Я здесь. Чего ты испугался? — поспешно спросил Ивар и только после сообразил, что Эйнар, оказывается, говорить научился! — Что ты сказал? — притворился, что не расслышал он.

— Папа, — чуть тише неуверенно выдал Эйнар.

Ивар в избытке чувств прижал его к себе.

— Ты мой славный! Я больше не уйду и вовсе не хотел тебя бросать.

А Эйнар, похоже, то и хотел услышать. Перебирал пуговицы на его больничной рубашке и заглядывал в лицо удивлённо и радостно.

Давным-давно Ивар от него отказался, решил, что не хочет он быть отцом, и стараться даже не хочет. Так честнее и проще. А теперь вот понял, как же много упустил!

Эйнар массу хлопот доставлял, раздражал порой (и довольно часто), но всё же одно это слово разлилось теплом на сердце. Это ведь так греет душу, когда твой ребёнок тебя любит. Глупо, что Ивар от всего этого отказался. И радостно от того, что Господь подарил ему второй шанс. Ему всё же виднее, как оказалось.

Несмотря на все нынешние и грядущие неприятности, на душе стало светлее. У них с Эйнаром впереди такая длинная жизнь. Отец совершил много ошибок, но Ивар наконец-то понял, что нужно исправлять не его промахи, а свои.

* * *

Бальдр объявился в пятницу вечером. Ивар, признаться, ждал с нетерпением. К тому же, в больнице особых развлечений нет, только тягостные мысли гонять по кругу и спать.

Прошлый их разговор вышел немного напряжённым и неоконченным. Да и что же случилось, хотелось узнать. С этого Ивар и решил начать.

— Почему ты меня игноришь? Я тебя разве обидел?

Бальдр виновато захлопал ресницами и потряс головой.

— М-м, прости, Ивар, я не хотел ничего рассказывать, — признался он, опустив голову.

Ивар нахмурился и даже отложил обиды на второй план. Бальдр выглядел неважно: бледный, дёрганный, с синяками под глазами.

— Слушай, братец, я волнуюсь, — как мог, мягко донёс Ивар. — Что происходит?

Бальдр тяжело вздохнул, натянул рукава кислотно-зелёной толстовки пониже и нехотя шагнул к кровати.

— Мне так стыдно! Ты торопился из-за меня, Убба сказал, что ты собирался заехать в воскресенье… — горячо затараторил он. — И вот…

Ивар недовольно цокнул.

— Вот ещё! Выбрось это из головы. Просто случайность, бывает так. Лось выскочил на дорогу, и было темно… Ты тут точно не причём!

Бальдр устало кивнул и рухнул на стул, будто силы у него совсем закончились. И тут же извиняюще замахал руками.

— Я мало спал, голова совсем не варит, прости.

Ивар чуть подумал, подбирая слова.

— Знаешь, когда я был мелким, мой дядя говорил: нет такой беды, которую нельзя исправить, — правда, было это про сломанный велик или разбитые коленки, но Бальдру об этом знать необязательно. — Рассказывай, что стряслось? У меня времени полно, как видишь. Я тут надолго застрял, — указал Ивар на загипсованную руку.

Бальдр немного помялся, взволнованно взъерошил волосы и сгорбился на стуле.

— Если честно, я хотел кому-то рассказать. Когда думаешь об этом один, это кажется безумием.

— Очень интригующе… — вставил Ивар.

— Не то слово, — мрачно ответил Бальдр. — Понимаешь, Нора, ну, ты помнишь, что она считает себя реинкарнацией богини?

Ивар кивнул. Ещё бы, такое сложно забыть!

— Она собрала дру… нет, это точно не друзья, — перебил сам себя Бальдр. — Каких-то странных людей дома. Они там все повёрнуты на этих реинкарнациях и всяких прошлых жизнях, которые влияют на нынешнюю. У них очень противная музыка, нудная и ещё они какие-то вонючие травы жгли. Чуть пожар не устроили! Я пришёл с работы, и там вот это всё.

— Травы? -переспросил Ивар.

— Ага, нет, это не наркота, — не очень уверенно заявил Бальдр.

— Это секта, — подвёл итог Ивар. — Надеюсь, ты выгнал эту дуру?

Бальдр поморщился и спрятал лицо в ладони.

— Я их всех прогнал, мы сильно поругались. И я сказал, что не хочу вот этого всего дома. Предложил ей пожить отдельно.

— Хоть так, — одобрил Ивар.

Бальдр поднял глаза и состроил кислую мину.

— Говорю же, мы поругались и ничего так и не решили! Я знаю, что она не в себе. Я же не дурак, сам вижу, но мне её жаль. И… это слишком запутанно — не могу объяснить.

— Боже мой! — воскликнул Ивар в избытке чувств. — А тебя кто будет жалеть? Бальдр, это дичь, так жить нельзя.

Бальдр вздохнул:

— Ты думаешь, так легко с кем-то сойтись, если… Если у тебя с головой не в порядке! — сердито добавил он.

Вот, честное слово, были бы силы, Ивар треснул бы ему по лбу.

— Ты себя-то с ней не равняй! — пришлось ограничиться окриком. — У неё уже напрочь крыша отлетела. Ей, блядь, не жалость твоя нужна, а лечение! И ты не обязан во всём этом участвовать, — сбавил тон Ивар.

Бальдр отвернулся и некоторое время пялился в окно.

— Просто скажи, что вы расстаётесь. Всё, и это больше не твои проблемы. А иначе это закончится плохо. Я не шучу!

Бальдр тускло кивнул, однако уверенности в том, что он послушается, не было. Дурак какой, а! Внушил себе ещё какое-то чувство вины! Нет, ладно, это Ивар, естественно, не стал озвучивать. До Бальдра и так сложно достучаться, а так он ещё разобидится и вовсе слушать не станет. У него порой в голове бродят странные мысли, но это и в сравнение не идёт с тем бредом, что выдаёт Нора.

Бальдр вроде как успокоился немного, спросил, как он сам.

Ивар покачал головой. Пришлось пересказывать уже надоевшую историю про лося и аварию.

— Мне очень жаль, — с чувством произнёс Бальдр. — Рука сильно болит?

— Временами, — признался Ивар. Грузить Бальдра своими проблемами сейчас было не к месту.

— Может, тебе что-то нужно? Я могу привезти.

— Нет, не надо. Брат привезёт. Ты лучше сам заезжай, договорились?

Бальдр поспешно кивнул и подскочил со стула.

— Мне пора. Нора скоро придёт, и надо проверить, чтобы дома всё было в порядке…

Ивар закатил глаза и напомнил ещё раз:

— Пора поставить точку.

— Да, да, ты прав. Просто нужно подобрать подходящие слова и время, — состроил виноватую мину Бальдр.

— И не тяни! В следующий раз они тебе квартиру сожгут, которая, кстати, не твоя. Чем расплачиваться будешь, натурой? — предостерёг Ивар.

Бальдр, однако, даже не улыбнулся. Неловко тронул его за плечо кивнул.

— Я понял.

На том и распрощались. Нет, в больнице, конечно, было скучно, но такой «насыщенной жизни», как у Бальдра, Ивар точно не желал. И почему только люди не умеют говорить «нет»? Вбил себе в башку какую-то ерунду!

А может, Бальдру нравилось заботиться о ком-то? Всё детство и юность его мать опекала, и даже слишком, так что он в другой город сбежал и не оставил ей ни адреса, ни телефона. Может, ему самому хотелось побыть в роли «взрослого»? Хрен его знает. Как бы там ни было, а с этой чокнутой им нужно распрощаться. Угораздило же его попасть в больницу в такой эпический момент! Ивар бы её живо прогнал. А Бальдр будет сопли жевать. Это какое-то самоистязание, а никак не любовь.

Что ж, так как «участвовать в событиях» Ивар не мог, оставалось только ждать развязки. И надеяться на то, что Бальдру хватит смелости послать Нору куда подальше. Как бы всё это, и правда, не закончилось плохо для Бальдра. Слишком он впечатлительный и добрый.

* * *

Всю первую неделю Ивар в основном валялся на койке и пялился в потолок. Сил хватало только до толчка добраться. Рука болела пуще прежнего, гипс мешал и раздражал. А переучиваться делать всё левой оказалось сложнее, чем он предполагал. Настроение совсем улетело в пизду. Обезбол хоть как-то помогал скрасить муки, но всё равно было тошно. К тому же, становилось скучно. Ивар пытался смотреть фильмы на ноуте, но они не увлекали. Из-за сотряса читать пока запретили, а на прогулки во дворе не хватало сил. Развлечения состояли в том, чтобы пялиться в окно или зацепиться с кем-нибудь языком в коридоре. До столовой Ивар пока не добрался — еду в палату носили.

Визиты родственников вносили хоть какое-то разнообразие в серые больничные будни. Регина приезжала и дядя с тётей снова. В субботу Рэми навещал с Эйнаром. Поиграли в настольную игру.

Убба объявился только в понедельник. Видно, никак не мог оставить Стеллу с детьми. Ну, понятно, с троими-то свихнуться можно. Ивар даже успел соскучиться. Решился на прогулку во внутренний двор. Убба помог спуститься, а один бы он этот путь не осилил.

Больничный двор походил на тихий сквер, усыпанный опавшей листвой. Овальные деревянные лавки, узкие асфальтированные дорожки, круглые каменные урны и простенькие фонари по краям дорожек. Ивар устало брякнулся на лавку и с наслаждением вдохнул свежий воздух. Торчать в палате надоело до одури. Убба остался стоять, рассеянно поглядывал по сторонам и вертел в руках ключи от машины.

— Домой торопишься? — высказал догадку Ивар.

Убба покачал головой и улыбнулся.

— Нет, что ты! Хочешь, съездим в магазин или ещё куда?

Ивар подумал и отказался. Удовольствия от такой прогулки будет мало. Он сюда-то еле спустился.

— Может, в другой раз, — кисло улыбнулся Ивар.

Убба понимающе кивнул.

— Как ты сегодня?

Ивар покачал руку в перевязи и поморщился.

— Средне. Рад, что вышел на улицу.

Убба тепло улыбнулся и положил ладонь на здоровое плечо.

— Ничего, брат, всё наладится. Я знаю, ты не любишь ждать, но тут уж ничего не поделаешь.

Ивар сухо кивнул и поскорей перевёл тему:

— Ладно, не будем разводить сопли. Как там дела дома? Есть новости?

Убба потоптался на месте и кивнул.

— Всё хорошо. Я хотел рассказать о другом. Знаю, ты будешь злиться… Но я взял на себя смелость и съездил в Осло, поговорил с Хильдой.

Ивар ошарашенно заморгал, не веря своим ушам, а потом подскочил с места.

— Да ты рехнулся! Что ты творишь вообще такое?! Взял он на себя смелость! — передразнил брата он.

Убба покорно слушал с виноватым видом.

— Ты ведь не можешь переступить через свою гордость и упрямство, но я вижу, что Хильда тебе дорога. И ты о ней вовсе не забыл, мучаешься.

Ивар закатил глаза и стиснул зубы.

— Никто не просил тебя лезть не в своё дело!

Убба помолчал, вздыхая, и опустил глаза.

— Прости. Понимаю, что слишком…

— Слишком далеко зашёл — это верно! — резко бросил Ивар. — Ладно ещё тётя, но от тебя я не ожидал.

— Ивар… Я за тебя волнуюсь, просто хотел помочь вам обоим. Уж хотя бы правду она заслуживает знает, а то думает невесть что. Обещаю, что больше в ваши дела лезть не стану, — поднял ладони вверх Убба, помолчал и добавил: — Она хотела приехать на выходных. Расстроилась очень, и… она за тебя переживает!

— Всё, проваливай нахрен! — махнул здоровой рукой Ивар. — Видеть тебя не хочу. Миротворец хренов! Вечно тебя неймётся и хочется всех помирить.

Убба потоптался на месте и подал руку.

— Давай, сначала тебя провожу.

Отказываться Ивар не стал. Сам он до вечера добираться будет. По пути испепелял брата грозным взглядом, но Убба делал вид, что ничего не замечает.

— Говорил ещё, что я упрямый, — фыркнул Ивар напоследок.

Убба едва заметно кивнул.

— Мы все дети нашего отца. Что-то же мне должно было достаться от него.

Ивар хмыкнул и промолчал. На Уббу он злился жутко, но вместе с тем испытал облегчение. Этот незаконченный разговор с Хильдой камнем висел на душе. И вышло-то всё, в самом деле, глупо и скомкано. Неужто, правда, приедет? И не забыла его ещё, не выбросила из жизни? А может, только из жалости? К чёрту! Ждать теперь не было никаких сил!

Убба давно ушёл, а Ивар всё пялился в окно, за которым темнел пустой и голый больничный сквер. Если уж признаться самому себе, то он бы хотел увидеть Хильду. Ужасно соскучился по её голосу, запаху, по тому, как она недовольно морщится, и по её улыбке, от которой на щеках играли ямочки. По тому теплу и покою, который она излучала, когда они жили вместе. И по прошлому, которое вряд ли удастся вернуть. Но хотя бы вспомнить то, что у них было, уже неплохо. Ха, будто бы Ивар мог забыть! Лучше женщины он не встречал — это правда, но Хильде почему-то этого было мало. Наверное, потому что мечтала она услышать другие слова, а он так и не решился их произнести. Казалось, что времени у них полно, но оно вдруг оборвалось, как тонкая струйка песочных часов, и ничего не стало, только тоскливая пустота и горечь. Может, Убба прав, и ещё не слишком поздно всё исправить? Может быть… Дождаться бы только выходных!

1) Морское чудовище в скандинавской мифологии. Змей вырос таким огромным, что опоясал всю Землю и вцепился в свой собственный хвост. За это он получил прозвище «Змей Мидгарда» или «Мировой змей».

Вернуться к тексту