Неизвестные переменные (гет)

Возвращение в особняк Сент-Клеров было похоже на возвращение полководца в ставку после удачной разведки. Ариэль чувствовала не вину, а холодную, сосредоточенную ярость и странное, почти головокружительное чувство контроля. У нее была цель. И план.

Она знала, что Фицвильям Дарси не станет молчать. Его гордость была уязвлена — как его осмелились обвинить во лжи? И как брат посмел пойти против его воли, да еще и с женщиной, которая теперь оказалась на равных с ними? Он нанесет ответный удар. И она была готова.

Удар пришел на следующий день в виде официального визита. Мистер Фицвильям Дарси просил аудиенции у графа Сент-Клера. По всем светским канонам, это был правильный ход — обратиться к главе семьи.

Ариэль, предупрежденная слугой, появилась в кабинете отца как раз в тот момент, когда Фицвильям, с безупречным поклоном, заводил разговор о «некоторых недоразумениях», которые, по его мнению, могли омрачить репутацию юной леди.

— Отец, прошу прощения, что прерываю, — сказала она, останавливаясь на пороге. Ее голос был звонким и ясным. — Но, полагаю, речь идет обо мне. И я считаю, что вправе присутствовать при этом разговоре.

Граф, ценящий ее прямоту, кивнул.

— Войди, Ариэль. Мистер Дарси как раз выражал озабоченность.

Фицвильям выпрямился. Его лицо было маской учтивости, но глаза метали молнии.

— Мисс Сент-Клер. Я лишь пытаюсь предотвратить возможные… нежелательные толки.

— Какие именно? — вежливо поинтересовалась Ариэль, занимая позицию рядом с креслом отца. — Толки о том, что ваш брат, джентльмен с безупречной репутацией, оказывал знаки внимания молодой леди до того, как ее истинное положение стало известно? Или толки о том, что вы, мистер Дарси, сочли возможным скрыть от собственного брата факт моего происхождения, тем самым введя его в заблуждение и вынудив искать встречи со мной тайком?

Она произнесла это спокойно, почти невинно, но каждый удар попадал в цель. Граф нахмурился, его взгляд стал тяжелее.

Фицвильям побледнел.

— Я действовал исходя из интересов вашей репутации, мисс!

— Моей? — она слегка склонила голову. — Или репутации вашего брата, которую, по вашему мнению, я могла запятнать, даже будучи дочерью графа? Вы очень странно расставляете приоритеты, мистер Дарси. И, позволю себе заметить, весьма своевольно распоряжаетесь чужой судьбой.

Она повернулась к отцу.

— Отец, мистер Итан Дарси — тот самый джентльмен, чье общество помогло мне прийти в себя в Хертфордшире. Человек чести и ума. Я считаю, что мы обязаны ему как минимум благодарностью. И приглашением в наш дом. Было бы крайне неблагородно с нашей стороны отворачиваться от него теперь, когда мое положение изменилось. Это выглядело бы… дурно. Как будто мы кичимся своим титулом.

Она играла на его поле, но ее меч был острее. Она апеллировала к благородству, к долгу чести, к светской логике, которую он так ценил.

Граф Сент-Клер, человек военный и прямой, смотрел на дочь с растущим одобрением. Он ненавидел интриги.

— Дочь права, — прорычал он, обращаясь к Фицвильяму. — Ваше рвение понятно, сэр, но ваши методы… оставляют желать лучшего. Скрывать правду от брата — не по-джентльменски. Ариэль вернулась к нам, и она вправе сама решать, с кем ей общаться. Если этот молодой человек, ваш брат, джентльмен, как вы говорите, то нам нечего его стыдиться.

Фицвильям стоял, побежденный. Он проиграл этот раунд. Публично и безоговорочно. Все, что ему оставалось, — это склониться.

— Как вам угодно, милорд. Мисс Сент-Клер.

Когда он ушел, граф внимательно посмотрел на дочь.

— Ты уверена в этом молодом человеке, дитя?

— Я уверена в том, что он честен, отец. А в нашем мире это дорогого стоит, — ответила она, и это была чистая правда.

Официальное приглашение для мистера Итана Дарси было отправлено в тот же день. Это был не просто жест вежливости. Это была декларация войны всему, что олицетворял собой Фицвильям Дарси. Ариэль Сент-Клер открыто заявляла о своих правах и своих чувствах.

Вечером того же дня, когда она спускалась к ужину, горничная передала ей маленькую, плотно свернутую записку. Ее передал какой-то мальчик с улицы. В ней не было ни подписи, ни обращения, всего одна фраза, выведенная знакомым, яростным почерком:

«Осада принята. Жду приказаний. Твой солдат».

Ариэль спрятала записку в складках платья, и на ее губах расцвела медленная, победоносная улыбка. Первый залп был сделан. Поле боя осталось за ней. И ее союзник был на позиции. Теперь все зависело от того, насколько искусно она сможет вести эту новую, изящную и смертельно опасную битву на балах и в гостиных лондонского света.

* * *

Официальный визит Итана Дарси в особняк Сент-Клеров был обставлен со всей тщательностью, на какую только было способно их общество. Ариэль позаботилась о том, чтобы это не выглядело как смотрины или нечто, могущее вызвать преждевременные пересуды. Это был «небольшой семейный вечер» с участием нескольких близких друзей дома, включая почтенного епископа, старого боевого товарища графа.

Когда Итан вошел в гостиную, он был безупречен — от галстука до пряжки на туфлях. Но Ариэль, знавшая его настоящего, увидела за этой безупречностью легкое напряжение в плечах и тот особый блеск в глазах, который появлялся у него перед сложными переговорами или рискованной скачкой.

Граф Сент-Клер встретил его с подчеркнутой, хотя и несколько суровой, вежливостью. Графиня — с робким любопытством. Но именно Ариэль стала центром этого маленького представления.

— Мистер Дарси, — сказала она, протягивая ему руку с улыбкой, в которой была и теплота, и легкий, едва уловимый вызов. — Как мило, что вы смогли присоединиться к нам. Я надеюсь, лондонский климат не слишком суров к вам после деревенского простора Хертфордшира.

— Напротив, мисс Сент-Клер, — он склонился над ее рукой, и его губы на мгновение задержались на доли секунды дольше положенного. — Лондон стал для меня внезапно гораздо приветливее.

Их диалог за ужином был образцом светской беседы. Они говорили о последних парламентских дебатах, о новых тенденциях в архитектуре, о недавно вышедшей книге поэм. Но для тех, кто умел слушать, в их ровных, учтивых репликах сквозила иная беседа — быстрая, живая, полная взаимопонимания и скрытого юмора. Они парировали друг друга, как опытные фехтовальщики, наслаждаясь самой игрой.

Граф, наблюдавший за ними из-под насупленных бровей, постепенно смягчался. Он видел, что этот молодой человек не просто умен — он умеет слушать и уважает ум в других, даже в женщинах. А главное, он видел, как преображается его дочь. Ледяная отстраненность, в которой она пребывала с момента возвращения, таяла, уступая место оживленной, почти счастливой энергии.

В какой-то момент разговор зашел о поместьях. Итан, обращаясь к графу, вдруг ловко перевел тему на проблемы осушения болот — тему, которую он когда-то обсуждал с Ксандрой в библиотеке Незерфилда.

— Практичность имеет свою красоту, не правда ли, мисс Сент-Клер? — с легкой улыбкой обратился он к Ариэль. — Благосостояние поместья зависит и от таких прозаических вещей.

Ариэль почувствовала, как по ее щекам разливается румянец. Он цитировал ее же слова, брошенные ему когда-то в ответ на его снисходительное замечание о дамских предпочтениях. Это был их секретный знак, шифр, понятный только им двоим.

— Совершенно с вами согласна, мистер Дарси, — ответила она, встречая его взгляд. — Я всегда считала, что романтизм без практичности — это замок, построенный на песке.

Граф фыркнул, но одобрительно кивнул.

— Здравые мысли! Моя дочь, я вижу, обладает не только изящными манерами, но и деловой хваткой.

Это была победа. Маленькая, но значимая.

Когда вечер подошел к концу и гости стали разъезжаться, Итан нашел момент, чтобы прошептать Ариэль на прощание:

— Ваш ход был безупречен. Фицвильям в ярости. Он не ожидал, что вы сможете обратить мой визит в триумф.

— Это только начало, — так же тихо ответила она. — Теперь мы должны быть безукоризненны. Ни тени скандала.

— Я становлюсь экспертом по соблюдению приличий, — он улыбнулся, и в его глазах вспыхнул озорной огонек. — Ради высшей цели.

После его отъезда граф Сент-Клер пригласил дочь в кабинет.

— Ну что ж, — сказал он, наливая два бокала хереса. — Твой мистер Дарси… Он производит впечатление. Умен, не заносчив, с чувством собственного достоинства. И, что важнее, он явно вызывает в тебе жизнь.

Ариэль взяла бокал, чувствуя, как дрожат ее пальцы.

— Он хороший человек, отец.

— Хм, — граф сделал глоток. — А его брат? Тот, что был здесь с упреками?

Лицо Ариэль стало серьезным.

— Фицвильям Дарси — человек иных принципов. Он считает, что имеет право управлять жизнью тех, кого считает ниже себя. И даже тех, кто находится наравне.

— Знакомый тип, — усмехнулся граф. — Встречал я таких на своем веку. Ну что ж, если ты выбрала этого молодого человека, знай — у тебя за спиной стою я. И твое имя. Используй их с умом.

Это было больше, чем она могла надеяться. Ее отец, пусть и не зная всей правды, давал ей свое благословение и свое влияние.

На следующее утро в лондонском свете уже шептались о том, что дочь графов Сент-Клеров, чудесным образом вернувшаяся в общество, оказывает явное предпочтение младшему из близнецов Дарси. И что граф, суровый и неподкупный, принял молодого человека благосклонно.

Фицвильям Дарси, поняв, что прямая атака провалилась, сменил тактику. Теперь он появлялся везде, где бывала Ариэль, демонстрируя подчеркнутую, почти братскую заботу о Итане и невозмутимое спокойствие. Он словно говорил всем: «Я одобряю этот союз», забирая у Ариэль оружие из ее же арсенала.

Но Ариэль только улыбалась в ответ, принимая его игру. Она знала, что его одобрение — фальшивка. И что его спокойствие — маска. И она ждала, когда под этой маской вновь проступит ярость, заставляющая его совершить ошибку.

А пока она писала письма в Лонгборн. Элизабет, все более запутывающаяся в своих чувствах к мистеру Дарси и мистеру Уикхему, нуждалась в совете. И Ариэль, зная чем закончится эта история в книге, давала их — осторожно, мудро, направляя, но не приказывая.

Она вела свою войну на многих фронтах. И на каждом из них она была больше не жертвой, а полководцем. У нее были союзники, ресурсы и непоколебимая цель. И это чувство контроля, этой новой, обретенной власти над собственной судьбой, было слаще любого триумфа в прошлой жизни. Оно было настоящим.