Инженер хаоса (гет)

Кровавое зарево над океаном медленно угасало, но воздух на палубе корабля всё ещё был густым и тяжёлым, пахнущим озоном и медью. Из самого марева, будто из ткани реальности, начал проявляться силуэт. Он дрожал, не удерживая форму, и вот — Римус Люпин стоял босиком на прохладной палубе, в той же поношенной одежде, в которой умер. Его глаза дико бегали, цепляясь за Тонкс, за окровавленное небо, за Константина.

— Что... что вы наделали... — его голос был хриплым шёпотом, полным невыносимой боли. — Это пытка... Зачем?

Он смотрел на Тонкс, и в его взгляде читался не восторг, а ужас и предательство. Он сделал шаг назад, к самой кромке палубы.

Константин не двигался с места, давая ему пространство. Его голос прозвучал ровно, без единой нотки извинения.

— Здравствуй, Ремус. Извини, что пришлось так грубо. В качестве компенсации я тебе отменил ликантропию.

Тишина, последовавшая за этими словами, была оглушительнее любого взрыва. Римус замер. Его тело, привыкшее за десятилетия к внутреннему зверю, вдруг ощутило пустоту. Призрачную, незнакомую лёгкость. Его собственное «я» больше не было раздвоено. Он поднял руки и смотрел на них, будто впервые видя.

— ...Что? — это был уже не крик, а сдавленный, потерянный выдох. Его взгляд снова нашел Тонкс, но теперь в нём был немой, всепоглощающий вопрос.

Тонкс стояла как вкопанная, её волосы стали цвета пепла. Она смотрела на Римуса, и по её лицу катились беззвучные слёзы. Она видела не воскресшего мужа, а человека, с которого сняли оковы, существовавшие дольше, чем его память.

— Это правда, Римус, — её голос дрожал, но звучал твёрдо. — Он... он может такое. Он исправил то, что было сломано. С самого начала.

Константин по-прежнему смотрел на него спокойно.

— Тедди ждёт тебя. Он не должен расти, думая, что его отец был трусом, который предпочёл вечный покой борьбе за него. Теперь у тебя нет оправданий. Ни волка внутри. Ни долга перед миром, который тебя боялся. Только долг перед сыном. И выбор — какой человек ты перед ним предстанешь.

Он сделал паузу, позволяя этим словам просочиться сквозь шок.

— Добро пожаловать обратно, Ремус. Мир стал проще. В нём теперь есть только люди. И их поступки.

* * *

Воздух в гостиной Гриммо-плэйс 12 пахнет воском, пылью и слабым ароматом готовящегося ужина — Гермиона пыталась наладить быт. Внезапное появление троицы в центре комнаты — Константин, бледный и цепляющийся за сознание Римус, и Тонкс, чьи волосы лихорадочно мечутся между алым и серым — заставило всех замереть.

Рон поперхнулся сэндвичем. Гермиона уронила книгу. Гарри, сидевший у камина, медленно поднялся, его лицо было суровым и напряжённым.

— Профессор... Люпин?

Рону потребовалось несколько секунд, чтобы выдавить из себя хриплый шёпот.

— Кровь-кишки... Он... он же...

Гермиона первая пришла в себя. Её взгляд метался между Римусом, Тонкс и Константином, и в её глазах зажглось не радость, а ужасающее понимание. Она видела не чудо, а последствие.

— Константин... Что ты сделал?

Прежде чем кто-либо успел ответить, в дверном проёме появилась высокая фигура Молли Уизли с подносом. Она увидела Римуса. Поднос с грохотом упал на пол. Её лицо стало белым как мел.

— Нет... Нет, нет, нет... — её голос был надтреснутым шёпотом, полным неподдельного ужаса. — Это не смешно... Это кошмар...

Она отступала, как от прокажённого. Её реакция была ужасом перед нарушением самого фундаментального закона бытия.

— Миссис Уизли, — голос Константина, на удивление, прозвучал мягко. Он смотрел на Молли, а не на Римуса. — Всё в порядке. Это не инфери. Это просто человек. С немного обновлённой конфигурацией.

Он повернулся к Гарри, его взгляд был твёрдым и усталым.

— Гарри. Твой Камень. Я его возвращаю. Побочный эффект процедуры — отключение ликантропии. И, собственно, сам Ремус. Считайте, что это... продвинутой медициной.

Римус, тем временем, ничего не слышал. Он стоял, опустив голову, дрожащими руками ощупывая швы на своём жилете, будто проверяя, реально ли он. Тишину нарушало лишь прерывистое дыхание Молли и тихий, сдавленный плач Тонкс.

И тут из-за спинки дивана показалась маленькая, сонная фигурка. Тедди тер кулачками глаза, его волосы бессознательно копировали цвет пыльной занавески. Он посмотрел на незнакомого мужчину, который пах грустью и старыми книгами, и тихо, не обращаясь ни к кому, сказал:

— Папа?

Римус вздрогнул так, будто его ударили током. Он медленно, почти неверяще, повернулся. Вся его поза, всё его существо, ещё секунду назад бывшее сгустком боли и растерянности, вдруг сфокусировалось на этом маленьком мальчике.

— Тедди... — его голос сорвался в хриплый, беззвучный шёпот.

Он не бросился к нему. Он сделал один, неуверенный шаг, потом второй. Его рука дрожала, когда он протянул её, не решаясь коснуться.

— Вот и вся мораль, — тихий и ровный голос Константина разрезал напряжённую тишину. Он обращался больше к Гарри и Гермионе. — Можно спорить о методе. Можно бояться последствий. Но попробуйте объяснить ему... — он кивнул на Тедди, который уже неуклюже ковылял к отцу, — ...что его папа должен остаться мёртвым, потому что это «правильно».

Рону потребовалось выругаться — тихо, но с чувством. Гермиона закрыла лицо руками, её плечи вздрогнули. Гарри стоял, сжимая и разжимая кулак, глядя на то, как Тедди, наконец, уткнулся лицом в колени Римуса, а тот, рыдая, обнял его так, будто боялся, что малейшее движение снова всё разрушит.

Константин повернулся к бледной Молли.

— Миссис Уизли. Фреда я прямо сейчас не верну. Там... технические сложности.

Он не стал ждать ответа. Он посмотрел на Тонкс, которая, наконец, улыбнулась — улыбкой, полной слёз, усталости и нового, невероятного облегчения.

— Ладно. Инструкция на ближайшие 30 минут: не кастуйте ничего сложнее Люмос. Магия может работать со сбоями. Кто хочет чаю — чайник на плите. Кто хочет философствовать — пишите заявление. Я пошёл спать.

Он развернулся и пошёл наверх, оставив за спиной гостиную, полную разрушенных догм, старой боли, новой надежды и тихого, счастливого плача маленького мальчика.

* * *

На следующее утро на кухне в Гриммо-плэйс 12 за столом сидели Константин с кружкой кофе, Тонкс, пытавшаяся накормить Тедди кашей, и Молли Уизли, которая с невыразимым выражением на лице наблюдала за этим.

Константин отложил планшет.

— Так. Гриммо-12... А чей это дом, вообще? Если честно, я бы предпочёл переехать ко мне, у меня отличная комнатка в бункере, там рядом ангар с вертолётом. А сюда — камином.

Тонкс подняла на него взгляд. Сегодня её волосы были спокойного медного оттенка.

— Дом Сириуса. Теперь, по идее, Гарри. Но он тут почти не бывает. А бункер... — она ёжилась, — Костя, я тебя обожаю, но я не хочу, чтобы наш сын рос, думая, что потолок должен быть из бетона толщиной в три метра.

Константин кивнул, без возражений.

— Логично. Тогда, если ты хочешь, наша база будет здесь.

Он повернулся к Молли, которая напряглась.

— И миссис Уизли. Спасибо, что заботитесь о Теде. Скорее всего, мне иногда придётся обращаться к вам за помощью. Скажем... когда мне нужно будет ненадолго уехать по делам. Или если понадобится испечь ещё вот этих... круглых сладких штук. — Он указал на тарелку с пирожками.

Молли смотрела на него, на Тедди, на Тонкс. Её строгое лицо медленно смягчалось. Она видела не еретика, а ещё одного странного, нелепого, но заботливого члена этой безумной семьи.

— Пироги, дорогой. Они называются пироги, — вздохнула она, но в углах её губ пряталось подобие улыбки. — И конечно. Тедди всегда желанен в Норе. Как и... все вы.