Линия жизни (гет)

If I told you what I was,

Would you turn your back on me?

And if I seem dangerous,

Would you be scared?

(с) Imagine Dragons — Monster

* * *

— Мне нужно в больничное крыло.

Никто ничего не сказал. Ремус, как это часто с ним бывало перед самым полнолунием, выглядел так, что вопросов о целесообразности свидания с мадам Помфри просто не возникало. Он успел доковылять до двери, когда Джеймс (они с Сириусом на пару провожали Люпина своим обыкновенным, полным подозрения взглядом) все-таки подал голос:

— Точно дойдешь сам?

Ремус остановился, держась за дверь, оглянулся, вымученно улыбнулся.

— Да, все будет нормально.

— Как всегда, — буркнул в ответ Сириус и упал спиной на кровать.

Он уже давно не скрывал недоверия, которое у него вызывали приступы неизвестной болезни Ремуса, а нежелание друга рассказать, что это за болезнь, вызывали в Блэке чувство обиды. Он считал, что Ремус им не доверяет, стыдится чего-то, в то время как нужды в этом не было совершенно. Друзья — на то и друзья, чтобы принимать друг друга со всеми проблемами, болезнями и вредными привычками. В конце концов, Люпин-то по отношению к ним вел себя именно так. Но когда дело касалось его самого, появлялись эти недоговорки, секреты и прочие противные Сириусу еще с коротких штанишек вещи, так явно напоминающие о доме. Он бесился. Джеймс говорил, что всему свое время, когда Рем будет готов, он сам все расскажет, но если Поттер мог себя этим утешать, то у него не получалось.

Ремус вздохнул, пожелал всем спокойной ночи и вынырнул за дверь. В этом году уходить становилось с каждым месяцем все сложнее. Несколько раз он почти готов был все рассказать друзьям, но в последний момент перед глазами всегда возникло серьезное лицо отца и его напутствие перед отъездом в школу. Никого не подпускать слишком близко. Не допустить, чтобы его секрет раскрыли. Даже те, кто станет ему близок, потому что в конечном итоге именно они могут оказаться для него самой большой опасностью. Он помнил об этом. Каждую чертову секунду своей жизни. Противно было даже подумать, что отец может оказаться прав, но Ремус привык его слушаться. Это было основой его благополучия, если не выживания, большую часть его сознательной жизни. Поэтому секрет оставался секретом, даже от друзей. Кости уже начало ломить, как будто они вот-вот сломаются прямо внутри его тела — верный признак, что луна скоро взойдет. Ремус ускорил шаг, закусил губу, чтобы не стонать. Мадам Помфри ждала его, дверь больничного крыла была оставлена незапертой. Мальчик толкнул ее. Не сильно, как ему казалось, но она распахнулась и ударилась о стену внутри больничного помещения. Мадам Помфри вышла на звук, лицо у нее было встревоженное, но когда она увидела Ремуса, испуганно застывшего в дверях, черты ее разгладились.

— Мистер Люпин, добрый вечер.

— Дверь… Простите, я…

Она покачала головой, прекрасно понимая, как сложно молодому оборотню рассчитывать силу верно при восходящей луне. Сказать, что это ее не пугало, было бы не честно. Но Директор ручался за мальчика, а Поппи слишком сильно его уважала, чтобы ставить под сомнение решение принять в школу молодого оборотня. Она ни разу за все три года не показала Ремусу своих страхов и недоверия, пусть иной раз он чуял их без слов. Между ними установился негласный договор, молчаливое сотрудничество: она вела себя с ним как с обычным учеником, он в ответ не замечал ее истинных чувств в свой адрес. Обоих это устраивало.

— Требуется ли вам сегодня сопровождение?

На первом курсе Дамблдор требовал, чтобы мадам Помфри сопровождала мальчика к проходу в хижину каждое полнолуние. Ремус был обучен обращению с ивой с первой же ночи в Хогвартсе, но он оставался ребенком, который мог слишком увлечься и не успеть в хижину до восхода луны. Мадам Помфри выступала в роли страховки от непредвиденных обстоятельств, пусть, слава Мерлину, таких обстоятельств за три года не случилось. Со второго курса Ремус стал просить ее отказаться от сопровождения. Мальчик с недетской рациональностью приводил ей доводы о том, что он должен учиться сам рассчитывать время и отвечать за последствия. Рем выторговал себе право раз в три месяца обходиться в полнолуние без поддержки школьной медсестры, только когда набрался-таки смелости и отправился с этим разговором к Дамблдору. Слово Директора сняло с Поппи ответственность за возможные проблемы, связанные с этим решением, пусть она все равно спорила поначалу, не веря, что двенадцатилетний мальчик способен справляться с их ежемесячным ритуалом самостоятельно. Ремус справился. К третьему курсу доверие между ними укрепилось достаточно, чтобы Рему самому было позволено определять, когда ему требуется сопровождение.

— Да, пожалуйста, — он виновато улыбнулся.

Мадам Помфри кивнула, накинула поверх уличную мантию, жестом пригласила Ремуса выйти. Больничное крыло было пусто в эту ночь, Мадам Помфри заперла дверь и повела Ремуса боковыми коридорами к одному из побочных выходов из замка, которым они постоянно пользовались на пути к иве.

* * *

Идея провести эту ночь в больничном крыле вместе с Ремусом была озвучена Сириусом буквально через несколько секунд после того, как за Люпином закрылась дверь спальни третьекурсников. Импульс был немедленно подхвачен Джеймсом, Питер, как всегда, не спорил, хотя по лицу его пробежала тень. Петтигрю был пессимистом, он просто не мог не думать о плохом. Перед мысленным взором его уже предстала каморка Филча и непосильное наказание, которое будет его там ждать, если они попадутся. Тем не менее, он не отказывался от участия в авантюрах Джеймса и Сириуса. Никогда, насколько бы безумными они ни были. Мальчики накинули школьные мантии прямо поверх пижам и бесшумной шеренгой тронулись прочь из Гриффиндорской башни, по темным коридорам к больничному крылу. Первым шел Джеймс в его мантии-невидимке, Сириус и Пит — чуть поодаль, готовые тут же броситься назад, если Поттер подаст им знак. Ночь была облачная, поэтому темнота в коридорах царила кромешная. Джеймс не сразу понял, что они пришли, и едва не налетел на дверь, которая неожиданно распахнулась. Он нос к носу столкнулся с мадам Помфри. Быстрота природной реакции позволила Джиму немедленно шарахнуться в сторону, чтобы медсестра не сбила его с ног. Там он и застыл от удивления: следом за медсестрой показался все такой же бледный, измученный Рем. Он прошел мимо, обогнал мадам Помфри и двинулся впереди нее, в тусклом пятне света от ее палочки. Ребята, которые из-за угла успели увидеть начало этого необычного шествия, не стали дожидаться знака от Джеймса и сами подошли к нему, как только школьная медсестра с товарищем оказались достаточно далеко, чтобы обратить на них внимание.

— Что за чертовщина тут творится? — спросил Сириус у пустоты.

Джеймс стянул капюшон, чтобы друзья могли определить его местоположение.

— Не представляю. Но мы сейчас это исправим. Идем за ними.

Джеймс набросил капюшон и снова исчез, Сириус и Питер продолжили путь в темноте, ориентируясь на далекий отсвет огонька с конца палочки Мадам Помфри. Поначалу они думали, что в замке есть некий отдельный лазарет, о котором никто ничего не знает по неизвестной причине, но эта догадка не оправдалась: медсестра вывела Ремуса из замка, они спустились с пригорка и пересекли лужайку, направляясь к школьным теплицам.

— Может, им что-то нужно у Профессора? — робко шепнул Питер, когда они с Сириусом ползком перебирались через открытую лужайку, собирая на мантии ночную росу.

Сириус не ответил. В его представлении не существовало ситуации, в которой медсестра повела бы больного ученика среди ночи за какой-нибудь травой в теплицу. Ремус болел не первый год, а Мадам Помфри была известна своей педантичностью. Шитая белыми нитками теория Пита лопнула в тот момент, когда медсестра с Ремусом прошли мимо входа в теплицы.

— В Запретный Лес повела… — пробормотал Сириус.

Питер ахнул, уставился на друга с неверием. Блэк покосился на Петтигрю усмехнулся и щелкнул его пальцами по подбородку, чтобы закрыл рот.

— Погнали.

Угол теплицы скрывал маленькую процессию от их взгляда, но и для преследователей мог послужить неплохим укрытием. Мальчики поднялись с земли и бегом бросились к постройке. Сириус очень осторожно выглянул за угол, увидел спешно идущую назад к замку Мадам Помфри и едва успел шарахнуться к тень, прихватив с собой Питера. Медсестра прошла мимо, не заметив их. Сириус, не видя больше причин прятаться, полный решимости понять, куда Помфри дела Люпина, направился вперед, обогнул теплицу и зажег свет на конце палочки.

— Сдурел?

Голос Джеймса раздался совсем близко, потом невидимая рука выхватила у него палочку и тут же потушила.

— Где Люпин?

— Под ивой.

— Что?!

Джеймс сбросил мантию и затолкал ее в зачарованный карман своей уличной мантии.

— То. Мадам Помфри сделала что-то с этим треклятым деревом и оно перестало махать ветками. Тогда Рем подошел к нему и залез под корни.

— Зачем? — спросил Питер.

— А я почем знаю? — огрызнулся Джеймс, которого ситуация также вывела из равновесия. — Выяснить можно только одним способом.

Питер начал протестовать, но Джеймс и Сириус его не слушали. Не больше десяти минут оживленного обсуждения потребовалось им, чтобы выяснить, где начинался лаз под корнями ивы. Еще несколько — чтобы уговорить Питера повторить забег к дереву.

— Просто бежишь вперед, а потом делаешь подкат. Ты тяжелый, тебя протащит далеко.

— Вы помните, что стало с Дейви Гадженом?! — высоким голосом пропищал Питер.

— Петтигрю! — рыкнул Сириус, нависая над товарищем. — Люпин где-то там. Один. Ночью. Тебя бы мы в такой ситуации не бросили.

У Питера имелось на этот счет несколько контраргументов, но он понял по лицу Блэка, что все они не будут услышаны. Он колебался всего несколько секунд, не стоит ли ему вернуться в замок, а потом Джеймс бросился к иве и исчез у нее под корнями.

— Давай.

Сириус подтолкнул его, Питер побежал. Было ужасно страшно, ветви хлестали совсем близко от него. Кто-то крикнул ему, чтобы падал. Он упал, втянул носом сухую пыль, которую подняли в воздух прошивающие землю рядом с ним ветки, испуганно вскрикнул. В тот же момент чья-то рука схватила его за шкирку и втащила в пахнущую сырой землей темноту.

— Цел?

— Вроде… — на всякий случай Петтигрю ощупал себя руками.

Тусклый свет осветил туннель, когда Джеймс зажег огонек на конце своей палочки. Туннель был узкий, земляной, не слишком ухоженный. Ремуса было не видно и не слышно. Мальчики переглянулись, потом Джеймс шагнул вперед. Решение было принято. Туннель был относительно прямой, он почти не извивался, но кое-где становился настолько узким, что Питеру хотелось закричать и потребовать немедленно выпустить его отсюда. Как кроты, они бесконечно пробирались вперед в подземном лабиринте. Казалось, ему не будет конца. Питер уже готов был снова начать ныть и уговаривать друзей вернуться в замок, когда Джеймс резко остановился, поднял палочку повыше и сообщил:

— Здесь ступеньки.

Вырубленные в земле ступени уводили наверх и заканчивались деревянной крышкой, обитой стальными заклепками.

— Ай да Люпин, ай да тихоня, мантикора его раздери, — выругался Сириус.

Он отодвинул Джеймса с пути и начал подниматься. Поттер пожал плечами и последовал за ним. Люк поддался тяжело, потребовались усилия всех троих, чтобы поднять его. Кое-как зафиксировав крышку в поднятом положении с помощью левитирующих чар, мальчишки, один за другим, выползли из отверстия в полу в темный, пахнущий плесенью и гнилым деревом коридор. Доски под ними скрипели так, будто молили о пощаде, но других звуков в помещении не было. Сириус выпрямился, воспользовался иллюминационным заклятьем и поднял палочку повыше, чтобы осмотреться. Голые деревянные стены в темных пятнах, пол, то тут, то там пестреющий проломившимися досками, несколько гнилых остовов стульев вдоль стены и распахнутая настежь дверь в конце коридора — вот и все, что предстало их взглядам. Сириус сжал губы в тонкую полоску и шагнул вперед. Доска под ногой скрипнула, он замер на месте, а потом решительно сделал следующий шаг. И еще один… И еще.

Дверь очень быстро оказалась прямо перед ним, в комнате что-то шуршало и возилось, звук становился все различимее по мере приближения. Потом раздался стон, заставивший мальчишек замереть на месте. Следом пришел душераздирающий крик. Питер попятился, Джеймс и Сириус бросились в комнату. Ремус стоял, вцепившись руками в спинку старой кровати. Одежды на нем не было, мышцы под кожей напоминали стаю муравьев под отсыревшими обоями: они находились в постоянном движении. Люпин тяжело дышал, кожа его блестела от обильно выступившего пота. Потом внутри него что-то с треском сломалось, рука неестественно вывернулась, он рухнул на колени и снова закричал.

— Рем!

Он повернулся к ним. Мальчишки, бросившиеся-было к нему, застыли на месте. Лицо Ремуса странно деформировалось, вытянулось. Глаза пожелтели, радужка заполнила весь глаз, а зрачки судорожно сужались и расширялись. Рот, больше напоминающий пасть, щерился острыми зубами. Пальцы на сломанной руке укоротились и истончились, оканчиваясь острыми когтями. Взгляд был безумным от боли и страха. Лишь на мгновение мелькнуло в нем осознание, а потом вторая рука с хрустом подломилась, начала деформироваться прямо на глазах опешивших мальчиков.

— ВОН! — провыл Ремус.

Изменения набирали силу. Все его тело ломалось и трещало, как в гигантской молотилке, в голосе оставалось все меньше человеческого, из кожи полезла серая шерсть. Зрелище было отвратительно, но оторвать от него взгляд было невозможно, как сбитый на перекрестке человек неизменно привлекает к месту происшествия толпу зевак.

Первым в себя пришел Сириус. У него не было времени рассуждать и раздумывать, инстинкт самосохранения вопил, что нужно следовать совету, которое дала им эта штука, извивающаяся на полу.

— Валим!

Джеймс не шелохнулся. Он, кажется, вовсе не слышал. Пит, белый как мел, позади него вцепился в руку Поттера и невидящим взглядом смотрел на Люпина, превратившись в олицетворение ужаса. Сириус с силой толкнул Поттера к выходу, тот спиной налетел на Питера. Петтигрю пискнул, как мышь, Джеймс удивленно уставился на Сириуса, как будто совсем не ожидал его здесь увидеть. Вой неожиданно стих, зрачки Джеймса за тускло блестящими в полумраке стеклами очков расширились. Сириус оглянулся. Ремуса Люпина больше не было. На полу, тяжело дыша, лежал волк. Большая серая голова пошевелилась, на Сириуса устремился голодный взгляд янтарно-желтых глаз, морда существа ощерилась, из горле заклокотало рычание.

— Валим, валим, валим!!!

Каждое слово Сириус сопровождал пинком в адрес друзей. Впрочем, Джеймс скоро взял себя в руки, его не нужно было подгонять. С Питером получилось сложнее: Петтигрю оцепенел от страха и едва-едва переставлял ноги. Тычки Сириуса придали ему небольшое ускорение, но потом он споткнулся и упал, как раз в тот момент, когда Блэк и Поттер спрыгнули в по-прежнему открытый люк, а на пороге спешно покинутой комнаты показался силуэт волка. Зверюга запрокинула голову к потолку и завыла. Этот вой окончательно лишил Питера воли к сопротивлению, он уронил голову на пол и зарыдал.

— Петтигрю! Тащи сюда свою жирную задницу! — рявкнул Сириус.

— Пит, соберись!

Петтигрю не реагировал, волк шагнул вперед. Сириус выругался, отчетливо понимая, что через несколько мгновений Питер станет волчьим обедом, если не возьмет себя в руки. И что, скорее всего, он не возьмет. Потом все произошло очень быстро: волк ринулся вперед, к лежащему на полу Питеру, который истошно завопил, закрываясь руками. В морду зверю прилетел один из стульев, волк заскулил от боли, отпрыгнул в сторону и злобно зарычал. Джеймс Поттер тащил безвольное тело Петтигрю по полу в сторону люка. Сириус упустил момент, когда Джеймс выбрался обратно в комнату и начал оборонять товарища, но теперь для него также стало очевидно, что нужно делать. Пит был тяжел, Джеймс двигался слишком медленно, их нужно было прикрыть. Сириус не придумал ничего лучше, чем схватить отлетевшую от стула ножку и встать с ней между волком и друзьями.

— Плохой пес, Ремус! Плохой!

Волк оскалился, огрызнулся, а потом снова прыгнул. Хорошая реакция спасла Сириуса от трагедии: зубы лязгнули в паре дюймов от его рук и вцепились в деревяшку. Волк рванул ее на себя, Сириус, не ожидавший такой силищи в монстре, отлетел к стене и ударился о нее спиной. Дыхание вышибло, он попробовал встать — и не смог, оглушенный. Волк приближался, сверкая глазами. Сириус покосился на люк, увидел, как Джеймс скинул вниз тело Питера. Тот упал безвольно, как мешок. Наверное, был к тому моменту уже без сознания. Сириус еще раз про себя обозвал Питера бесполезным мешком с костями, а потом приготовился к последней схватке с волком, снова нашарив рядом вторую ножку от стула.

— Кое-кто останется сегодня без косточки.

Ему в жизни не было так страшно. И чем страшнее становилось — тем шире была нервная улыбка у него на лице и тем язвительнее комментарии в адрес главного источника страха. Волк припал к полу, а потом ринулся вперед, на Сириуса. Тот обреченно подумал, что не успеет защититься. Что это конец… И снова ситуацию спас Джеймс, успевший пустить в ход второй стул. Волк едва почувствовал удар, но это отвлекло его, и Сириус, собрав все силы в кулак, поднялся на ноги и поковылял к люку. На полдороги рядом с ним оказался Поттер, почти скинул его в провал в полу, прыгнул следом сам и захлопнул крышку люка над их головами.

Сразу же сверху обрушилось что-то тяжелое и свирепое. Оно рычало, скулило, билось о деревянную крышку, пыталось копать ее огромными лапами… По-видимому, люк был зачарованным. Другого объяснения его устойчивости перед силой молодого оборотня найти было просто нереально. Тем не менее, выяснять границы прочности мальчики не стали. Они отошли глубже, в туннель, волоча за собой действительно потерявшего сознание Питера, и там устроились на ночь. Джеймс наколдовал огонь. Теплый язычок пламени висел прямо в воздухе, позволяя им не мерзнуть в окружающей промозглой сырости. Никто ничего не говорил. Сириус и Джеймс задумчиво смотрели в огонь, Питер сидел чуть в стороне, обхватив себя руками, и мелко трясся. Именно он в итоге был первым, кто нарушил молчание.

— Это был оборотень…

Остальные посмотрели на него, как будто и вовсе успели забыть, что он тоже здесь присуствует.

— Оборотень? — машинально спросил Джеймс.

— ЧЕРТОВ ОБОРОТЕНЬ! — взвизгнул Питер, снова впадая в истерику. — ОБОРОТЕНЬ! ДИКИЙ, НЕУПРАВЛЯЕМЫЙ УБИЙЦА, ВОТ ОН КТО!!!

— Заткнись, Пит, — процедил Сириус.

Петтигрю уставился на него с изумлением.

— Блэк, у тебя глаза на месте? Это чудовище. Кровожадный монстр. Ты хоть что-то на уроках по ЗоТИ слушал? Он чуть не убил нас. Нам нужно держаться от него подальше, нам нужно…

— Заткнись, Пит.

Это произнес уже Джеймс. Он сидел, стиснув челюсти и кулаки, выглядел так, будто вот-вот кинется на Питера и поколотит его. Петтигрю перевел непонимающий взгляд с одного мальчишки на другого.

— Да что такое с вами? — тихо спросил он. — Он же…

— … наш друг, — отрезал Джеймс. — Наш друг с необычной болезнью, которого мы из-за этого не бросим.

Теперь удивление появилось на мгновение и во взгляде Сириуса, но он куда лучше понимал ход мыслей Джеймса, чем Питер. И проникался его идеями тоже намного быстрее. А еще Сириус знал, что значит чувствовать себя одиноким и ненужным. Вряд ли это было то же самое, что мог переживать Ремус в его положении, но все-таки…

— Ты шутишь… — прошептал Питер.

— Уписаться, как смешно. Он прав, Петтигрю. Люпин три года скрывал это от нас. Скрывал бы и дальше, если бы мы сюда не влезли. Думаешь, легко ему было?

— ОН НАС ЧУТЬ НЕ СОЖРАЛ!

— Хватит орать. Не сожрал ведь. Он в беде. Друзья не бросают в беде. Но если для тебя это слишком — иди отсюда. Сейчас самое подходящее время.

Питер пораженно умолк. Они еще долго сидели в тишине, слыша отдаленный вой беснующегося в хижине волка. Петтигрю так и не ушел, хотя дрожать не перестал. Потом остекленевший взгляд Джеймса Поттера вдруг прояснился, он довольно усмехнулся и обвел взглядом присутствующих.

— У меня есть идея, господа.

* * *

Тепло на коже… Красный цвет… Ремус приподнял тяжелые веки и закрыл лицо от первых солнечных лучей, пробивавшихся в щели между досками, которыми были заколочены окна. Знакомая комната. Он был в Визжащей Хижине, как всегда. Но почему-то чувствовал себя хуже. Присутствовало ощущение, что ему срочно нужно вспомнить что-то. Что-то очень важное. Ремус сел, огляделся, нашел взглядом аккуратно сложенную на тумбочке рядом с кроватью пижаму. Он встал, оделся. Нужно было непременно вернуться в замок до того, как проснутся остальные. Если они решат зайти за ним в Больничное крыло, а его там не будет…

— С добрым утром, злой серый волк.

Ремус едва не подпрыгнул на месте от неожиданности и резко оглянулся. Они стояли в дверях, лица серьезные. Все трое, в пижамах, какими он видел их в спальне гриффиндорской башни, когда уходил. Потом пришло другое воспоминание, подернутое красной дымкой. Он корчился на полу, перекидываясь, а потом увидел их. Пытался предупредить, но голос уже не слушался. И перед тем, как сознание его окончательно покинуло, мог в панике думать только об одном: если они не убегут сейчас же, он их убьет. Ничего не сможет с собой сделать. Или покусает, сложно сказать, что хуже. Люпин пошатнулся и схватился за спинку кровати, чтобы не упасть.

— Вы… Я… Я не…

— Целы и невредимы.

Джеймс подошел к Ремусу и уселся на кровать, похлопав рукой по месту рядом с собой, куда Люпин с опаской опустился, не сводя пристального взгляда с лица друга. С души будто камень свалился, когда они сказали, что никто не пострадал, но он не мог поверить, что они были здесь. После всего, что видели. После всего, что теперь знали о нем… Почему они были здесь, а не в кабинете у Директора, в страхе рассказывая о пережитом?

— Ты полон сюрпризов, Лунатик, — сказал Сириус, усаживаясь по другую руку от Люпина.

Они были близко, но не трогали его. Ремус был им за это благодарен. Он низко опустил голову не глядя на них.

— Я… Я не мог сказать. Я никому никогда не говорил.

— Не удивительно.

— Если вы теперь не хотите общаться со мной, я все пойму.

Джеймс фыркнул.

— Стали бы мы торчать в чертовом земляном туннеле всю ночь, если бы хотели этого, парень? Ни черта ты не знаешь о дружбе, верно?

Люпин посмотрел на него с непониманием. Джеймс в ответ переглянулся с Сириусом поверх его плеча и усмехнулся.

— Мы друзья. Один за всех, и все за одного, что бы ни случилось. У тебя есть… м-м-м… некая пушистая проблема. Ну так никто не идеален. Тем более, мы придумали, как ее можно решить.

Ремус удивленно вскинул брови, а потом сокрушенно покачал головой.

— Это не лечится, Джеймс. Я буду таким всегда…

Джеймс понимающе кивнул.

— Как я уже сказал, у каждого свои недостатки. Но помочь мы все-таки можем.

— Как?

Джеймс довольно усмехнулся и хлопнул Ремуса по плечу. Рука его так и осталась лежать на его плече, не отдернулась в омерзении и страхе.

— Мы станем анимагами, дружище. И ты больше не будешь торчать в этой хижине в одиночестве. Мы — банда. Гроза Хогвартса, бесстрашные Мародеры. Мы будем вместе, что бы ни случилось.

Безумная идея, как и многие, что приходили в голову Джеймса Поттера. Но Ремус Люпин никогда не чувствовал счастье так ярко, как в тот момент, когда прозвучали эти слова.

* * *

Мэри закрыла пухлый фолиант, который помогал ей в нелегком труде написания сочинения по трансфигурации, аккуратно взмахнула палочкой над пергаментами, произнося подсушивающее заклинание, а потом свернула их в компактные трубочки и убрала в сумку. Все было не так страшно, как ей казалось, когда Профессор МакГонагалл озвучила домашнее задание и сроки для его выполнения. Девочка поднялась со стула, подхватила книгу и направилась в сторону стола мадам Пинс с намерением вернуть ей фолиант, а затем со спокойной душой отправиться в башню Гриффиндора. Мэри не сразу осознала, что привлекло ее внимание. Девочка остановилась, брови ее удивленно взметнулись вверх. За широким библиотечным столом сидели двое. Мэри поклясться была готова, что за три года учебы ни разу не видела их в библиотеке, но сейчас они обложились книгами, будто желали построить из них крепость, и напряженно читали и выписывали из них что-то. Джеймс Поттер закатал рукава и повязал форменный галстук на лоб, чтобы торчащие в разные стороны волосы не падали ему на глаза. Его рука с немыслимой скоростью выводила на пергаменте строчки. Рядом сидел Сириус Блэк и увлеченно читал большой том по продвинутой трансфигурации. Он перевернул страницу, бегло просмотрел содержание следующей главы, а потом положил раскрытую книгу в стопку точно таких же, уже лежащих перед Джеймсом, и потянулся за следующей. Поттер даже глазом не моргнул, продолжая переписывать. Мэри поймала себя на мысли, что пялится на них, открыв рот. Девочка смутилась, нахмурилась и поспешила к столу библиотекаря. Мысли о двух самых знаменитых хулиганах школы, которые вдруг решили поботанить в библиотеке, тем не менее, никак не желала отвязываться. Было в этом что-то совершенно необычное и даже, пожалуй, настораживающее. Она решила поделиться наблюдением с Лили и Марли, как только увидит их.

* * *

— Ведет себя так, как будто имеет полное право здесь находиться, — процедил сквозь зубы Эрик Мальсибер, провожая взглядом удаляющуюся маленькую фигурку Мэри Макдональд. — Эти грязнокровки наглеют с каждым годом.

— А Директор и рад стараться, — кисло поддержал друга Деметрий. — Интересно, он правда не понимает, насколько мы разные, или ему доставляет удовольствие таким образом оскорблять достоинство Чистокровных семей?

— Этот старый чудак может не понимать, с него станется, — буркнул Мальсибер.

Мэри скрылась за дверью, и ему как-то сразу стало легче дышать. Грязнокровки и раньше вызывали в нем глухое раздражение, но теперь оно все сильнее прорывалось наружу. Пока только в словах и безобидных шутках, но Эрику уже было этого мало. Он думал, как забавно было бы отнять у Макдональд палочку и протестировать на ней все боевые заклятья, которые они успели пройти на ЗоТИ. Как она плакала бы и просила перестать. Он был уверен, что это доставило бы ему удовольствие.

— Не обращайте внимания, все равно они нам не ровня, — равнодушно произнес Северус, переворачивая страницу книги по трансфигурации.

На него тут же устремились два возмущенных взгляда. Снейп осознал ошибку и стушевался.

— Вот из-за такой идеологии мы и оказались сейчас в положении унизительного равенства с этими, — Эйвери кивнул в сторону двери библиотеки, за которой только что скрылась Макдональд. — Это нельзя терпеть, Северус. Именно об этом говорит нам Лорд. Терпимость позволяет им распространяться, как смертельной заразе. Это нужно прекратить.

— Раз и навсегда, — поддержал друга Мальсибер.

Оба выразительно посмотрели на Снейпа. Тот согласно кивнул, стараясь выглядеть как можно более уверенно. Внутри все было далеко не так однозначно. Северус разделял, безусловно, идею о превосходстве волшебников над магглами. Он на практике видел, насколько сложнее магглорожденым влиться в магическое общество, как они влияют на него, меняют под себя. Это вызывало возмущение, безусловно. Северус не хотел, чтобы магический мир изменился. Он желал оставаться исключительным, боялся, что перемены превратят и волшебный мир в ту клоаку, в которой он вырос. Этого нельзя было допускать, он готов был драться, если придется, чтобы сохранить мир таким, каким он его знал и любил. С другой стороны была Лили, и Лили, как бы успешно Северусу ни удавалось закрывать на это глаза, была магглорожденной. Безусловно, талантливой, прекрасно влившейся в волшебное сообщество, но магглорожденной. Как раз из тех, кого Эйвери и Мальсибер хотели на веки вечные отлучить от волшебства и изгнать куда-нибудь с глаз долой. Он мог попытаться объяснить им, что бывают исключения, но промолчал. Знал, какой будет реакция. Знал, что его слова ничего не изменят. Лили, это яркое исключение, лишь подтверждала своим существованием правило.

— Лучше бы им запретили учиться в Хогвартсе, — сказал Эрик, захлопывая книгу. — Все равно от этого мало толку.

Северус вздрогнул от хлопка.

— Ну, есть и плюсы. Есть на ком тренироваться, — ответил Деметрий.

Они переглянулись и довольно ухмыльнулись друг другу. Северус хорошо знал эти ухмылки. Они означали, что в ближайшем времени какому-то бедолаге будет весьма дискомфортно, если не больно. Он никогда не ходил с ними и предпочитал держаться подальше от подобных экзекуций. Снейп натянуто улыбнулся и поднялся из-за стола.

— Я на ужин. Вы идете?

— Нет. Я еще не дописал сочинение для драной кошки, — уныло ответил Эрик, подпирая щеку кулаком и начиная меланхолично листать учебник, с которым только что закончил Снейп.

Северус кивнул, попрощался и поспешил к выходу из библиотеки. Разговор оставил после себя странное послевкусие, от которого хотелось поскорее избавиться. Он наводил на мысли, которые Северусу совсем не хотелось обдумывать. Мальчик поступил наиболее привычным и удобным способом — он сбежал.

* * *

Она догнала его на входе в Большой зал и, совершенно не стесняясь, опустилась на лавку за слизеринским столом напротив него. Учеников в зале было мало, никто не обратил внимания, зато Снейп невольно окинул цепким взглядом сначала свой стол, чтобы убедиться, что никого из знакомых нет, а затем и стол Гриффиндора, ища взглядом подружек Лили и, Салазар разбери почему, Поттера с его компанией. Все было спокойно, и только тогда Снейп смог хоть немного расслабиться и заняться едой. Лили была чем-то слишком озабочена и его озираний не заметила, к счастью.

— Как твое сочинение, справился? — спросила она, какое-то время спустя.

— Это было не так уж сложно, — улыбнулся Северус.

Лили кивнула (она так и сказала в конце занятия по трансфигурации, только мало кто с ней тогда согласился), постепенно наполняя свою тарелку едой. Снейп смотрел, как она накладывает печеный картофель, и чувствовал жгучий, всепоглощающий стыд. Слишком свежо еще было воспоминание о беседе в библиотеке. Слишком ярко он мог представить, что сделали бы с Лили Эйвери и Мальсибер, будь у них право поступать так, как они считали верным. Он пытался убедить себя, что не прав. Что Лили — его друг, и потому случай особенный. Получалось не очень. Ему хотелось сделать что-то, как-то загладить свою вину за убеждения, которые она не разделяла, но ничего толкового в голову не шло, так что он молча жевал свой ужин, то и дело с опаской поглядывая на дверь. Эрик и Деметрий могли прийти в любую минуту…

— Тыковка сегодня была очень вялая.

Он моргнул и непонимающе уставился на Лили. Девочка выглядела напряженной. Она неловко катала по тарелке крохотную картофелину, не собираясь, по-видимому, ее есть.

— Ты говорила леснику? Он же присматривает за совами.

Лили кивнула и положила вилку. На Снейпа устремился полный тревоги взгляд прозрачных зеленых глаз, от которого почему-то каждый раз дыхание перехватывало.

— Она никогда раньше не болела, Сев. Что мне делать, если ей станет хуже?

Очевидный ответ: купить новую сову — явно был не из тех, что стоило бы озвучивать девочке. Снейп тщательно разжевал свой бифштекс, параллельно пытаясь придумать более приемлемый ответ.

— Хочешь, подойдем к Профессору Краббл после ужина? Может, она что-то посоветует.

Лили кивнула и перестала гонять несчастную картошку по тарелке. Профессор Краббл редко появлялась на ужине, сейчас за преподавательским столом ее тоже не было. Если бы тарелка Северуса не была до сих пор наполовину полной, Лили, наверное, немедленно сорвалась бы с места и отправилась в ее комнаты. Снейп постарался есть быстрее.

* * *

В совятне было темно. То была живая, наполненная шорохами перьев, уханьем и характерным птичьим запахом темнота. Лили первым делом потянулась к факелам на стенах и зажгла их, освещая большое круглое помещение с множеством насестов, служившее совятней в замке.

— Тыковка, — позвала она.

Взгляд ее прошелся по рядам сов, пристально наблюдавших за незваными гостями. Сова Лили сидела на нижних ярусах, слишком обессилевшая, чтобы взлететь повыше.

— Вот она.

Лили приблизилась к птице и притянула к ней руку. Сова тяжело ухнула и неуклюже перебралась с насеста на руку девочки. Лили опустилась на колени и нежно погладила рыжие перья.

— Все будет хорошо, девочка. Мы для тебя кое-что принесли.

Северус уселся на каменный пол рядом с Лили, доставая из своей сумки небольшой пузырек и совиное печенье, которое им дала профессор Краббл. Это было достаточно простое по составу и приготовлению совиное зелье. Северус обмакнул в него совиное печенье и протянул птице. Тыковка выразительно посмотрела на него и отвернулась. Лили вздохнула.

— Ну, пожалуйста. Тебе станет лучше.

Она продолжала гладить сову, а Снейп на четвереньках сместился в сторону и снова сунул к клюву птицы печенье. Сова дернула головой, руки Лили сжались сильнее в попытке ее удержать, Северус подался назад.

— Давай лучше ты, — сказал он, наконец, вручая лекарство хозяйке.

Из рук Лили сова есть не отказалась. Дети с облегчением вздохнули, а Северус принялся пропитывать зельем следующее совиное печенье. По-видимому, на вкус оно было не так уж плохо, потому что во второй раз Тыковка не стала капризничать и приняла угощение из рук мальчика. Мелочь, казалось бы, но в тот момент Снейп был почти готов полюбить эту птицу всем сердцем. Лили улыбнулась и помогла сове забраться обратно на насест.

— Она сказала, ей станет лучше через пару часов… — пробормотала Лили себе под нос.

— Я сварю еще, если поможет.

Девочка посмотрела на Снейпа, благодарно улыбнулась, нашла его руку своей и крепко сжала.

— Спасибо, Сев.

Темная туча, давившая на него с самого момента разговора с друзьями, рассеялась. Стало вдруг очень легко и весело. Снейп улыбнулся в ответ и пожал теплые пальцы Лили.