Их вечность (гет)

Смуту в душе перетерпеть,

Чтобы исполнить

Всё, что хотел,

Но не успел.

Время вспять повернуть нельзя,

Сколько будет гореть надо мною звезда?..

«Кипелов»

В этом мире смерти нет,

Бесконечно льётся свет.

У того, чей пройден путь,

Забьётся сердце вновь,

Если в нём жива любовь.

«Эпидемия»

Над тусклым островком посреди туманных громад мерцало тускнеющими звёздами небо. Ему было всё равно, оно не признавало никаких рамок. Мертвая земля, живая ли. Хочется ли кому-то день, или кто-то мечтает о ночи. Оно было повсюду, и день всегда неумолимо сменяла ночь, а ночь сменял день. Сами по себе мерцали звёзды. Только узоры созвездий везде менялись. Насмешливо и величаво катилась по небосклону ночь за ночью луна. А, может быть, это была и не луна вовсе.

Небу было всё равно. Оно жило своей жизнью. У него были свои законы, которые людям не подчинялись и подчиняться не собирались.

Небо было защитным куполом, но, вырываясь за рамки, становилось всем. Оно, общее для всех и слишком разное для каждого, качало множество миров в своей колыбели, и вот — пара людей плыла посреди одного из них — никчёмного огрызка, похожего на лоскуток, висящий на одной нитке с краю одеяла.

Река никуда не спешила, она была такой же древней, как и бесконечное небо, без дна и края. Маленькие волны, тихо перешёптываясь, гладили бока судёнышка. Их мягкий плеск был единственным звуком в глухом предрассветном часу. А где-то впереди уже разгорался день… Здесь же тёмные силуэты деревьев и кустов еще терялись в синеватой дымке по обоим берегам реки. Неподвижные и кроткие — вечные наблюдатели.

Чёрная фигура в лодке приподнялась, опуская в воду весло. Зеркальная гладь дрогнула, и по безупречному отражению неба пробежала рябь.

— Что ты делаешь? — встревоженный женский голос перебил шепотки волн.

— Смотри, туман становится гуще. Мне кажется, мы близко к цели. Нам нужна возможность вовремя остановиться.

— Думаешь, весло поможет?

Весло погружалось в воду всё глубже и глубже, слабо сопротивлялось течению и не находило дна.

— Кажется, полностью остановиться нам поможет только магия…

Река, словно желая показать, что её ничто не может контролировать, вдруг крутанула лодку на изгибе. Они плыли спинами в неизвестность, пока мужчина в чёрном не развернул лодку обратно. Весло всё-таки пригодилось. Правда, затащить его обратно в лодку у мужчины получилось не сразу, а только тогда, когда ему помогла спутница.

— Никудышный из меня лодочник, — хмуро сказал он.

— Из меня тоже, так что расслабься, Северус.

— Слабое утешение, учитывая, что мы плывём посреди реки неизвестно куда, Лили.

Незаметно течение ускорялось. Силуэты деревьев становились всё светлее, туман выцветал, приобретая нежный голубоватый оттенок. Людям казалось, что в мире больше не осталось никого и ничего, кроме них, берегов и лодки. Они и не подозревали, что за ними следят. Следят издалека, но очень внимательно.

— Как красиво! — воскликнула Лили.

Северус молча кивнул. И только после этого отвёл взгляд от волнистых рыжих волос своей спутницы, по которым плясали солнечные блики. Впрочем, даже он не мог не согласиться с тем, что им открывалось нечто чудесное.

Сине-голубой туман прорезали первые тонкие лучи солнца — по гребешкам маленьких волн каплями расплавленного золота засверкали искорки. Длинные перистые облака над их головами вспыхнули розовым. А впереди небо и его отражение в воде словно сливались в одно захватывающее дух полотно. Листья ив затрепетали под дуновением лёгкого ветерка, их шелест стал приветствием нового дня. Всё просыпалось. Но здесь по-прежнему было пустынно, как и бывает обычно на любой окраине.

Лодку качнуло ближе к берегу, ещё чуть-чуть, и они бы врезались в нависающую над рекой огромную иву, которая росла слишком близко к воде. Северуса и Лили накрыла тень от раскидистых ветвей, и лодка остановилась. Листья одной из нижних веток почти касались их макушек.

— Сев?

— Это не он.

Девочку изрядно позабавили ошеломлённые лица, смотрящие на неё снизу вверх. Она в небрежной позе лежала на длинной ветке ивы над их головами и изнывала от нетерпения. Лодка проплыла немного вперёд так, чтобы им было удобно смотреть друг на друга, и снова замерла, невзирая на течение.

— Лахесис?

— Путешествуем? — девочка подмигнула Лили, принимая сидячее положение. Ей так нравилось болтать босыми ногами над водой!

— Вы знаете, что там, за краем?

Лахесис рассмешила серьёзность мужчины. Всё же, несмотря на древность, она иногда чувствовала себя совсем девочкой.

— Я знаю всё, что нужно, но меньше, чем вы хотите знать, — уж что-что, а говорить серьёзные вещи, так и лучась жизнерадостностью, она умела.

Северуса и Лили такой ответ, конечно, только запутал. Лахесис же лишь была честна. Она знала многое, больше, чем кто-либо из людей мог вообразить, но не всё, только свою часть.

— Там вообще что-то есть? — Лили озвучила в вопросе свой самый сильный страх.

Лахесис могла быть грозной, пробуждая благоговейный страх в любом, даже самом храбром человеке. Лахесис могла быть равнодушной, поселяя холодок в душу любого, кто пересечётся с ней в это время. Северусу и Лили повезло столкнуться с ней, когда она пребывала в благодушном настроении.

— Вы в своей жизни видели лишь маленькую песчинку из того, что там есть. Можете увидеть чуть больше. Если не испугаетесь.

По упрямо сузившимся глазам Лили было видно, что та восприняла фразу как вызов. У Северуса же, судя по всему, возникло лишь ещё больше вопросов, хотя было видно, что он относится к Лахесис с некоторым недоверием — как ко всему плохо знакомому.

— Говорят, что впереди много путей. Переродиться, пойти куда-то вперёд… А можно ли вернуться в прошлое? — как бы то ни было, он всё же не мог не задать мучивший его вопрос.

— Вы уже не переродитесь, потому что по этой дороге можно уйти только вперёд. В прошлое же вернуться нельзя, уж я-то знаю. Это так противоестественно! Даже ваши маховики времени не в силах изменить то, что случилось. Они лишь более извилистым путём помогают осуществить то, что должно случиться.

Всю ось времён вдоль и поперёк знала лишь она и её сёстры.

— Я должен был догадаться, — Северус принял известие спокойно. Что ж, ему же лучше.

— Я вижу, тебе бы хотелось исправить ошибки прошлого. Но подумай сам, Северус Снейп, ведь ни у одного ребёнка никогда не возникнет в голове идеи вернуться в то время, когда он учился ходить, чтобы поменьше падать в процессе.

Мужчина кивнул. Лахесис нравилось, что ни он, ни Лили не спешили засыпать её дальнейшими вопросами, хотя у людей всегда их было слишком много. Они должны были понимать, что она не откроет им великих тайн Вселенной. Не потому, что не знает, а потому, что до права их знать им ещё далеко.

— И всё-таки… Мы мёртвые или живые?

Вопрос Лили позабавил Лахесис. Людей всегда это так интересовало. Ей же подобные сомнения казались глупыми и несущественными. Иногда забавляли, иногда раздражали.

— Жизни нет. Смерти нет. Здесь есть только вечность. Бесконечный переход из одной формы в другую. Вы, люди, почему-то всегда представляете вечность застывшей. Наверное, потому, что не в состоянии увидеть что-то, кроме маленького осколка от неё. Она ведь живая, постоянно меняющаяся. Каждый должен идти по своему пути, выбирая, где идти прямо, где свернуть. Мы помогаем на трудных участках, сплетаем нити. Некоторые из вас застревают так, что даже нам их трудно достать.

— Призраки?

— Да, хотя бы эти ваши призраки. Те, чья нить порвалась раньше, чем необходимо: случайно убитые, самоубийцы. Те, кого столкнули с дороги, и те, кто скинул себя с неё самостоятельно. Никогда так не глупите. Идите, проживайте каждый день. Его в себе и себя в нём. Не скользите между событиями в забытьи, наслаждайтесь мгновением. И не забывайте, что вы идёте туда, куда выберете сами, но главные дороги уже проложены.

Их время здесь вышло. Лахесис улыбнулась и встала. Ходить по ветке ей было не сложнее, чем по земле. Она почти танцевала на шершавой коре. Проводить пару в путь — один из лучших способов встретить рассвет. Ей нравились те, у кого были тесно связаны души. Они всегда сияли для неё особым внутренним светом в присутствии друг друга, даже не подозревая об этом.

— Бродящая покажет путь.

Рыжая девчонка прыгнула в реку и буквально растворилась в воде без малейшего всплеска. Лодка поплыла дальше.

Лили тесно прижалась к Северусу, и он обнял её за талию. Обоих повергло в трепет свидание с неизвестностью. Всё, что они пока могли сделать — положиться на волю течения. Очередной изгиб реки заставил их задержать дыхание. Туманная пелена, закрывающая и землю, и горизонт, и небо была прямо перед ними. Минута-две, и они растворятся в ней. Да, им было страшно, но они верили, что вдвоём справятся.

Туман не нависал серой громадой. Он казался лёгким и податливым: словно это просто рассветные розовые и золотистые облака захватили себе всё пространство. На них обрушилась волна запахов: пахло травой, дождём, цветами и чем-то ещё, едва уловимым.

Левая рука Северуса устойчиво покоилась на талии Лили, правая крепко сжимала её руку.

Лили с рассеянной полуулыбкой гладила его напряжённые пальцы.

Лодка нырнула в туман. Вместо ожидаемого холода, сырости и пустоты, их накрыло теплом. Будто туман был соткан не из воды, а из солнечных лучей. Впереди смутными миражами виднелись неясные силуэты. Горы — не горы. То ли деревья, то ли беседка в саду. То ли побережье моря, то ли барханы пустыни. И неведомо откуда доносилось едва слышное пение птиц.

Они не хотели искать спокойную гавань, им хватило сонной тиши Риверхилла.

Они не искали и войны, которой были сыты по горло.

Они не искали любви, потому что уже нашли её.

Они просто хотели жить. В полную силу, искренне, по-настоящему.

И у них на это была вечность.

Неповторимая и особенная.

Их вечность.