Дурацкие мысли по.... (джен)

— Я тебе уже четыре раза звонил, а ты все звонки сбрасываешь, — Бен сидел на песке лагуны и сердито смотрел на Мика, который стоял на линии прибоя, наблюдая за ленивыми серыми волнами.

Стоял дивный субботний летний вечер.

Тихий океан был покрыт белыми барашками, предвещающими шторм, но небо было чистым, и его светло-лазурный цвет в зените плавно перетекал в бледно-бутылочный на горизонте.

Мик был одет в старые растрепанные джинсы и линялую рубашку неизвестного цвета.

Бен — в черных джинсах и белой рубашке.

— Так почему? — Бен был крайне недоволен. В кои веки выбрался к другу, а тот и на звонки не отвечает, да и встретил с прохладцей.

— Потому, — Мик повернулся к Бену, — теперь тебе надо беречь свою репутацию. Ты стал сэром, так что всякие там неизвестные детективы первого класса могут отваливать, поскольку тебя будут окружать лишь другие сэры и сэруньи, то бишь леди.

— Ты чего такое городишь? — возмутился Бен, — ты — мой друг и ты им останешься!

— А ты уверен? — поинтересовался Мик, — ведь…

— Конечно, уверен! — Бен радостно ухмыльнулся, — я к тебе потому и двинул, чтобы это все отпраздновать.

— А я вот как раз и не уверен…

— Почему?

— Надоело мне все, — Мик отошел от линии прибоя и сел поодаль, — все надоело. Даже жить.

— Не говори так, — Бен не на шутку встревожился, — что случилось?

— Ровным счетом ничего, просто…

— Ну, извини, — Бенедикт пересел к Мику и приобнял его за плечи, — я про тебя напрочь забыл, да ты виноват. Если тебе стало плохо, почему не звонил? Не хотел навязываться, правильно?

— Отвянь, — Мик повел плечами, пытаясь сбросить руки Бена, — не трогай меня.

— Не беспокойся и расскажи мне, что случилось?

— Не буду я ничего тебе рассказывать, — Мик попытался вырваться.

Это у него не получилось.

Он завалился на спину.

— Мик? — Бен попытался помочь ему, но тот резво отполз.

— Не лезь, — был ответ Мика.

Лиловые сумерки медленно опустились на лагуну, перемешав цвет волн и неба в безумное полотно гениального сумасшедшего художника. Волны начали громко плескаться об берег, захлестывая больше песка.

— Что с тобой? — Бен хотел узнать.

Но Мик молчал.

Он смотрел на сиреневые волны и о чем-то сосредоточено размышлял.

— Пойдем в дом, — предложил Бен, — становится прохладно…

— Нет. Ты можешь идти, а я буду сидеть до последнего.

— Тогда я с тобой останусь, — решил Бен.

Они сидели и смотрели на наступавшую ночь.

— Наши отношения с тобой… они неправильные, — после некоторого молчания сказал Мик, — я не могу понять себя. А Снежана говорит, что у меня кризис… Если так смотреть, то получается следующее. Я влюблен в женщин. Я люблю женщин, но я чувствую любовь к особям своего пола. Но я не хочу заниматься с ними постельными отношениями… Я позволяю тебе некоторые вольности по отношению ко мне, но не дальше. Я не хочу ничего менять в ситуации. Меня все устраивает, но иногда мне просто хочется тепла…

— Я люблю Софи и ребенка, а потом тебя, — Бен улыбнулся.

— Нет, это просто неправильно, — пробормотал Мик, — я чувствую себя испорченным.

— Маленький мой, — Бен встал и протянул другу руку.

— Что ты хочешь? — спросил изумленно Мик.

— Увидишь.

Они прошли сад и очутились на подъездной дорожке, ведущей к дому. А надо сказать, что вся дорожка, начиная с основной дороги и заканчивая самим домом, была густо засеяна деревьями и кустарниками. Теплый климат Калифорнии сделал свое дело, и все деревья пышно разрослись,

Бен отвел Мика на темную полянку, вокруг которой росли дикие вишни, яблони, орехи…

Мик рухнул в мягкую траву, подняв полчища светляков.

Мик посмотрел вверх.

На небо, которое закрывали ветки.

И на котором вместо звезд — светились светляки…

Бен лег, головой к голове Мика.

— Воробушек мой, бедный, — Бен посмотрел в глаза Мика, — я же тебя люблю…

— Я не знаю, — Мик криво улыбнулся.

— Зато я знаю, — Бен перебрался на другую позицию. Теперь он лежал под прямым углом к Мику, — я тебе докажу.

Легонько поцеловал Мика в губы, несмотря на то, что Мик ворчал, что он грязный, и у него зубы не чищены.

Провел пальцем по горлу до ворота рубашки.

Расстегнул её.

Мик лежал, закрыв глаза.

Бен посмотрел и провел языком по ключицам Мика.

Тот вздрогнул.

Бен спустился пониже.

Мик опять вздрогнул.

— Что случилось? — спросил Бенедикт.

— Извини, — прошептал Мик, — там, где ты дотронулся — шрам свежий.

— Это ты извини, — Бен еще раз легчайшим прикосновением губ и языка зализал шрам, — теперь все хорошо будет.

Мик не ответил.

Утром Мик спустился на кухню, налил чаю и, прихлебывая его, уставился в окно.

— «Все это неправильно. Ничего не случилось, да и случиться не могло, но… ведь это какой-то странный любовный многоугольник».

Бен проснулся в своей комнате и улыбнулся.

— «Я Мика ни на какие ордена не променяю. Мик такой славный. Лапонька моя вихрастая. Обожаю».