За стенами Малфой-мэнора (гет)

Дни в мэноре тянутся медленно. Нас полностью изолировали от окружающего мира — никакой почты, никаких газет. Друг с другом мы почти не разговариваем — Драко я не вижу совсем, Люциус же неизменно спускается в обеденный зал три раза в день. Возможно, эта иллюзия соблюдения традиций помогает ему не сорваться, как это случилось с Драко.

В комнате, которую мне выделил Люциус, огромные окна на две стороны, и там почти всегда светло. Но стены все равно давят, поэтому большую часть времени я брожу по тропинкам Малфой-парка, растворяясь в шелесте листьев и перекликах птиц. Парк воистину огромен, и вычищенные широкие аллеи, удаляясь от замка, постепенно сменяются протоптанными неведомо кем дорожками, уводящими далеко вглубь парка. Здесь я чувствую себя почти в безопасности.

В один из дней я обнаруживаю родовое кладбище Малфоев. Оно очень похоже на то, где были похоронены родители Гарри, — в тени деревьев тут и там возвышаются массивные мраморные надгробия, каждое на некотором отдалении от остальных. Кто-то из нас троих останется последним, и его некому будет хоронить... Опять подступает безысходность, и я уже собираюсь уйти, но вдруг взгляд останавливается на имени "Нарцисса". Я подхожу ближе — да, так и есть, Нарцисса Малфой, урожденная Блэк. Это кажется мне странным — когда он мог успеть?..

Я слышу шорох приближающихся шагов, вздрагиваю и оборачиваюсь. Примерно в это же время Люциус замечает меня, и я вижу секундное замешательство в его глазах.

— Не думал, что вам откроется это место, — произносит он, когда подходит ближе. Мне неловко, я снова хочу уйти, но меня останавливает его тихое "Останьтесь".

Какое-то время мы стоим перед могилой Нарциссы, думая каждый о своем.

— Вам отдали ее тело? — наконец, решаюсь я.

Люциус молчит, затем делает шаг вперед и проводит рукой по черному мрамору.

— Только это, — отвечает он, когда в центре надгробия открывается ниша с небольшой урной внутри. Я смотрю на нее, и что-то горькое и тошнотворное начинает разворачиваться в груди.

— А Гарри... Что они сделали с Гарри?

— Мне это неизвестно. — Люциус отводит взгляд, и я понимаю, что он лжет.

Ноги сами уводят меня от этого места, я бегу прочь, я не хочу больше видеть Люциуса, я не хочу ничего знать об этой омерзительной урне... В какой-то момент меня выворачивает, а потом я еще долго брожу по парку почти без сил — что угодно, лишь бы не возвращаться в замок.

Когда на мэнор опускаются сумерки, я все же возвращаюсь.

* * *

Из состояния полудремы меня выдергивает грохот открывающейся двери и нецензурная брань Драко. Мозг не сразу выходит из полусонного оцепенения, я просто вглядываюсь в темноту, но не могу ничего различить. А потом я улавливаю запах виски и леденею, когда слышу совсем рядом его голос:

— Ну где же ты, Грейнджер.

Я инстинктивно вжимаюсь в постель и подтягиваю одеяло к подбородку. Мне хочется одновременно спрятаться, закричать, убежать, но вместо этого мое скованное ужасом тело замирает, и я почти не дышу.

— Попалась.

Он наваливается на меня всем телом, и наконец-то все приходит в движение. Я пытаюсь сбросить его с себя, но он перехватывает мои руки и шипит прямо в лицо:

— Тебе здесь никто не поможет, Грейнджер, и лучше не сопротивляйся. Ему ведь без разницы, как именно ты умрешь. Поэтому можешь думать о спасении своего рыжего дружка, и если будешь паинькой, останешься жива.

Он шарит свободной рукой по моей сорочке, а я снова пытаюсь вырваться.

-Пусти, мерзкая тварь! — я рывком поднимаю голову и вцепляюсь зубами в его плечо.

— Ах ты... — На мгновение он отпускает мои руки, но я не успеваю ничего сделать, как он сдавливает мою шею, и я пытаюсь разомкнуть его хватку, хотя моих сил для этого недостаточно.

— Плохо, Грейнджер, очень плохо. Первый урок ты не выучила — значит, будет второй, — Он быстрым движением вынимает из брюк ремень, и мне кажется что в темноте я уже могу различить его жуткую ухмылку.

— Сейчас мы с тобой кое-что сделаем.

— Малфой, ведь ты же человек, — с трудом выдавливаю я, пока он пересаживается мне на грудь. Пальцы на моей шее сжимаются крепче, и я плачу.

— Подними руки за голову.

Я мотаю головой, и хватка становится сильнее.

— Подними. Я могу долго делать тебе больно, Грейнджер, но сегодня у меня не то настроение.

Когда дышать становится невозможно, я подчиняюсь.

-Так-то лучше, — он связывает мне руки ремнем и приматывает их к спинке кровати.

— Малфой, не надо, — я тихо всхлипываю, когда он пересаживается ниже.

— Заткнись, — он задирает мою сорочку и расстегивает брюки.

* * *

Он преследует меня. Он находит меня везде — даже в самых дальних коридорах замка.

Летом я пряталась от него в глубине парка. Я могла не появляться в мэноре несколько дней к ряду, но когда я приходила за едой, он всегда находил меня. С наступлением осени ситуация начала ухудшаться. Ночевать вне замка становилось невозможным, и я все чаще возвращалась в дом, стараясь превратиться в тень. У меня не получалось. Не получается и теперь.

Каждый раз я пытаюсь убежать. Кажется, я изучила все лестницы и потайные ходы, но он тоже их знает. И всегда настигает меня.

Я превратилась в неизбежную жертву, но я все равно бегу. Он не пытается меня догнать — просто идет следом, и я слышу за спиной его размеренные шаги. Спокойные и расчетливые шаги палача.

А потом я упираюсь в очередную стену, вжимаюсь в нее, и первобытный, животный страх заполняет все мое существо. Потому что бежать больше некуда.

* * *

Сегодня мне везет. Незнакомый коридор восточного крыла приводит меня к лестнице, и через три пролета я выбегаю на небольшую площадку — похоже, это та самая башня, которую я часто видела во время прогулок. Я подхожу к самому краю и впервые за все это время вижу, что же находится дальше, за пределами моей клетки. И у меня захватывает дух. Свежий ветер обнимает меня, и все, что я хочу, — это нырнуть в этот простор и раствориться в нем — и лететь, лететь...

— Попалась, Грейнджер.

Я оборачиваюсь, но страха нет. Теперь позади меня пропасть, а впереди — мой преследователь, и я раскидываю руки в стороны.

— Давай, Малфой. Подходи ближе, чего же ты ждешь?

Я с вызовом смотрю ему в глаза, и смесь страха и восторга переполняют меня. Все может закончиться прямо здесь и сейчас — и будь что будет.

— Ты пожалеешь об этом, — процеживает он и уходит прочь.

Когда я пытаюсь бежать туда в следующий раз, то обнаруживаю, что дверь запечатана.

После этого я прекращаю попытки к бегству.