Предубеждение (джен)

— Тобиас? — слышу голос своей жены, который забылся со временем.

Эйлин выходит в коридор, в котором прошлый я пытается справиться со шнуровкой на ботинках. Она выглядит так по-домашнему в своём старом фартуке. Без синяков смотрелась бы как в день нашей встречи, но изменить уже ничего нельзя.

— О, ты, — выдавливает из себя тот Тобиас. — У нас праздник?

— Можно сказать и так, — слабо улыбается она. Улыбающиеся члены моей семьи — невероятная редкость. Теперь я осознаю свою вину в этом. — Северус принёс немного денег.

— Украл небось где-то?

— Что? — переспрашивает Эйлин. Любой бы переспросил, потому что эта фраза прозвучала как из бочки, стоящей на оживлённой магистрали.

— Украл, говорю! — не сдаюсь я из прошлого.

— Нет, заработал, — жена подходит ближе и пытается помочь со шнуровкой, но пьянь слишком самостоятельная и не принимает помощь.

Чёрт! Я отвратителен сам себе. Кажется, что хуже уже некуда, но нет. Куда там, Тобиас из прошлого, справившись наконец-таки со шнуровкой, выплёвывает ещё одну фразу и одновременно больно хватает Эйлин за руку.

— Чем заработал? Вы опять убивали людей? Вы — слуги Дьявола! Из-за вас все умерли в той бомбардировке.

— Тоби, — пытается успокоить Эйлин, но её обидчик ничего не понимает. Он просто не слышит её слов. Это отвратительно. Я сбежал бы сам от себя после первого подобного случая. — Тоби, посмотри на меня. Не надо, — она гладит своего мужа по щеке, а в её глазах отражается ужас. Все мы знаем, что она в любой момент может получить удар. — Ты просто выпил. Всё хорошо. Ты знаешь, что я не при чём здесь. Твои родные погибли из-за немцев, а не волшебников.

Кажется, что смысл её слов дошёл туда, куда было нужно, но нет. Рука здорового мужика нависает над её головой.

— Прошу! — вскрикивает она и бросается на грудь. — Не надо. Пойдём лучше есть.

Кажется, агрессия чуть отпустила прошлого меня и тот я, как маленький ребенок, говорит:

— Нальёшь? А то уйду.

Мне становится жутко. Интересно, часто у меня были именно такие припадки?

— Часто, — подтверждает Северус, возникший справа от меня.

— Налью, — выдыхает Эйлин и ведёт прежнего меня за собой в кухню.

Далее будто разум вернулся к прошлому мне. И мы с женой мило беседовали, если не считать пьяную речь. Как вдруг в дверь кто-то постучал. Эйлин уговорила того меня сидеть в кухне.

Не прошло и минуты, как дом заполнился криками. Теперь я знаю, что подобные фразы используются при захвате, но что такого произошло за одни сутки? Что могло привести в наш дом блюстителей закона?

Пытаюсь вырваться в коридор, но Северус останавливает, говорит, что я, тот я, который всё ещё сидит за столом, ничего не видел, а значит, и мы ничего не увидим. Кажется, сын взволнован. Хотя я и не совсем его понимаю. Его вообще чёрт поймёшь.

Наконец-таки до пьяного разума прошлого меня добирается осознание ситуации. И, взяв со стола нож, этот народный мститель выдвигается на помощь. Как же он жалок. Точнее, как же я жалок!

Выбравшись в коридор, я смотрю, что происходит, а тот Тобиас, не говоря ни слова, ввязывается в драку. И надо сказать, что у него получается раскидать нескольких захватчиков и освободить жену, прижатую к стене.

— Прекратите! — приказывает один из незнакомцев и все замирают. — Где ваш сын?

— Северус? — удивляется Эйлин. — Я не знаю. С друзьями, наверное.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Сегодня приходил. Денег принёс, — говорю прошлый я, и Эйлин прикрывает глаза.

— И книгу наверняка принёс, — снова говорит незнакомец.

— Какую книгу, фашист? — мои глаза в том далёком прошлом наливаются кровью, и обезумевший я снова кидаюсь на людей.

— Да вырубите вы его! — приказывает незнакомец.

— Остолбеней! — самый юркий из непрошеных гостей вырубает прошлого меня лучом из палочки.

Чёрт возьми! Просто «остолбеней»! Будь у меня сила, я бы стал лучшим в своём роде. Мне всегда казалось, что магия — это что-то более сложное, а не «остолбеней» или какое-нибудь «окаменей». Но в любом случае тот Тобиас падает на пол и не шевелится. Остолбенел.

В этой суматохе Эйлин раздобыла себе палочку и спрятала её в кармане фартука.

Оставив прошлого меня в коридоре, сыщики направляются в зал. С каждой секундой моя жена нервничает всё сильнее. Её руки трясутся, хоть она и пытается это скрыть.

Мужчины уже долго ходят из комнаты в комнату и что-то всё время бормочут, размахивают своими палочками, но ничего не могут найти. Но вот один из них тянется за книгой в шкафу. Эйлин нападает неожиданно и сильно. Мне кажется, что парню, получившему удар, пришлось совсем не сладко.

Завязывается бой. Видимость очень плохая из-за того, что тот Тобиас мало что видит, но достаточная.

Вспышки магии летают по всей комнате. Никогда не думал, что моя жена была настолько сильной, чтобы противостоять сразу трём взрослым волшебникам.

С каждым всполохом, с каждой вспышкой мне становится всё страшнее за жизнь супруги, а с учётом того, что я знаю исход этого сражения, сердце вообще останавливается.

Одно из заклинаний всё-таки попадает в Эйлин, и её с невероятной силой отбрасывает в стену. Не видно, как она ударяется, но слышен чудовищный удар, такой громкий, что прежний я выходит из оцепенения и пытается вползти в зал. Ошарашенные незнакомцы не двигаются с места и смотрят куда-то перед собой.

Я не хочу следовать за собой, знаю, что там за картина. А вот Северус идёт туда. Он не видел её, сидящую возле камина, залитую собственной кровью.

— Вы убили её! — раздаётся пьяный крик. — Эйлин!

— Убей и его, Джон, — приказывает самый разговорчивый из незнакомцев и, очевидно, их командующий.

— Я не могу, — оправдывается совсем ещё мальчишка. — Это вышло случайно, — он явно в шоке от того, что стал убийцей. — Так нельзя!

— Ну, и что будем делать? Отправимся в Азкабан? — спрашивает главный, а тем временем дом заполняется воплями меня самого, но на восемнадцать лет моложе.

— Может, сотрём ему память? — предлагает третий. — И прикажем взять вину на себя?

— А в Министерстве скажем, что не успели прийти с обыском? — хватается за эту идею тот, кого только что назвали Джоном.

— Хорошо, — подтверждает капитан. — Я помогу Стиву, а вы разбирайтесь с этим.

Окружение смазывается, и я оказываюсь в кресле перед своим сыном. Неожиданно, но по щекам этого холодного человека текут слёзы. Они смотрятся даже не естественно на его лице. Я сам плачу. Мне больно осознавать увиденное. Мою жену убил юнец, потому что не рассчитал силу, а потом они всё подстроили так, чтобы виноватым остался я.

— Она пыталась прикрыть меня, — тихо-тихо говорит Северус, но эти слова пронзают мою душу. — Джон Долиш…

Видимо это полное имя её убийцы. Мне становится настолько обидно и больно, что сдерживать себя не остаётся сил, и слёзы градом льются из глаз. Не хочу, чтобы сын видел меня таким, поэтому прячу лицо в ладонях и пытаюсь убраться из комнаты.

Далеко уйти не удаётся. Делаю два шага, сердце снова простреливает, и ноги отказываются служить мне. Я падаю, но Северус каким-то непостижимым образом подхватывает меня и крепко удерживает на ногах.

Мир темнеет и плывёт перед глазами. Кажется, это конец…