Sleep alone (гет)

— Дорогая, мне кажется, или Эдди немного холоден с тобой? — Нэнси Девис улыбалась тепло и ласково, а смотрела так проникновенно, что Гленда испугалась — обо всем догадается, прочитает ее, как раскрытую книгу, и все поймет. Нэнси наполнила стакан Гленды холодным чаем с лимоном — излюбленный напиток техасских дам, и та поблагодарила, улыбаясь. Миссис Девис помнила ее юной девочкой, и врать ей было сложно.

— Нам давно уже не семнадцать лет, миссис Девис.

— Дорогая, никаких «миссис», зови меня по имени. Вы были очень красивой парой, молодые, но такие влюбленные. Я счастлива видеть вас здесь, в Техасе, спустя столько лет.

«Вот только мы не вместе. Я ненавидела Эдди много лет, а теперь настал его черед ненавидеть меня».

— Милая, завтра в городе праздник! Я почти забыла сказать тебе об этом. Вы с Эдди и Энджелом непременно должны пойти. Харпы были завсегдатаями июльской ярмарки, Диана пекла чудесные пироги, все обожали ее выпечку… О, прости мне мою бестактность, Гленда.

— О чем вы! Когда случилась авария, Кэтрин и Эллиот были на грани развода. Меня всегда удивлял их брак — никогда не встречала настолько не похожих друг на друга людей. Мама не любила Техас. А Диана… Я слышала о ней столько хорошего. Она была чудесной женщиной с добрым сердцем. Эдди говорил, что это его мать дала ранчо название.

— Да, Диана очень любила «Сумеречный остров». Ты похожа на нее. Помню, увидела вас с Кэтрин впервые и подумала: как мать и дочь могут быть такими разными? А потом вспомнила Диану.

— Боюсь, не поддержу традицию Дианы Харп. Мои кулинарные навыки не изменились с тех пор, как вы учили меня.

— Не беспокойся об этом! Приходите и повеселитесь как следует. Энджел — сын техасских ковбоев, он должен знать свои корни. А кстати, милая, удовлетвори мое любопытство. Почему такое необычное имя?

— Потому что он дитя любви, — ответила Гленда, не задумываясь, и удивилась правдивой легкости своих слов.

Подошвы ковбойских сапог заскрипели на ступенях террасы, привлекая внимание, и Гленда обернулась. Эдди смотрел на нее, словно желая испепелить глазами, — причиной была только что произнесенная фраза, Гленда чувствовала это интуитивно. Всего одно короткое мгновение, а потом он улыбнулся Нэнси одной из своих милейших улыбок.

— Нэнси, вы не присмотрите за Энджелом несколько часов? Нам с Глендой нужно в Кемп-Вуд.

Гленда тут же взвилась на ноги, едва не промахнувшись стаканом чая мимо столика, но вовремя спохватилась, заметив вопросительный взгляд Нэнси. От миссис Девис не укрылась ее нервозность, а Эдди не спешил прийти на помощь.

— Конечно, сынок. Мы с удовольствием побудем с Энджелом. Он у вас замечательный. Так что спокойно поезжайте в город и занимайтесь своими делами.

Энджел так увлеченно занимался с Люком верховой ездой, что отъезд родителей остался почти не замеченным, и Гленда была за него совершенно спокойна. А вот причина, вынудившая сесть в машину Эдди и поехать с ним, волновала гораздо больше.

— Ну, и что за дела у нас в городе? Решил от меня избавиться? — Ранчо Девисов осталось позади, а вместе с ним и умиротворенная расслабленность Гленды. От Эдди веяло такой неприязнью, что хотелось оказаться как можно дальше от него. В другом городе. На другом континенте. Эдди промолчал, и Гленда задумалась: может, она не так и далека от истины?

Пикап потряхивало на ухабах, но вскоре глиняная дорога сменилась асфальтом, хоть и старым, но все еще ровным. Среди пустоши стали мелькать выжженные беспощадным солнцем растения и зеленые оазисы. Вслед за ними показались первые дома. Гленда не была в Кемп-Вуде, когда жила на ранчо с матерью, и сейчас разглядывала городок в окно — только бы не встречаться взглядом с Эдди.

Эдди проехал несколько улиц и вывернул на главную — широкую, пестревшую разномастными вывесками, а в конце, за площадью, возвышалась ратуша. Харп припарковался и вышел из машины, не задумываясь о том, чтобы помочь Гленде, и сразу оказался в центре внимания горожан. На его подтянутой фигуре, вышколенной постоянными тренировками, одинаково хорошо смотрелись и джинсы, и плотная рубашка цвета лаванды, и темно-бордовые сапоги из змеиной кожи. Пока Эдди шел по улице, прохожие то и дело здоровались с ним, рассказывали новости, спрашивали совета. Молоденькая девочка, прогуливающаяся под руку со статной дамой (если судить по возрасту дамы, она могла приходиться девочке бабушкой), покраснела и захихикала при виде Харпа, но тут же осеклась под строгим взглядом своей спутницы. Эдди шутливо поклонился им, приподняв стетстон, и дама с девочкой, поздоровавшись с ним, широко заулыбались.

Эдди настолько вписывался в окружающий пейзаж, будто был создан для того, чтобы носить высокие сапоги с узкими джинсами, заправленными в них, да широкополые ковбойские шляпы. В седле он смотрелся настолько эффектно, что Гленда невольно залюбовалась, наблюдая утром, как Эдди и Люк учили верховой езде Энджела. Этот маленький техасский городок был неотъемлемой частью Эдди, равно как и Эдди — его.

Гленда приветливо улыбалась всем, кому Эдди представлял ее. Кто-то говорил комплименты, а другие даже припомнили Кэтрин, и Гленда благодарила их за приятные слова о матери, хотя и понимала их преувеличенность. Гленда приняла приглашение на завтрашнюю ярмарку, ответив за Эдди, — и кожей ощутила его недовольство. Чем больше она улыбалась, оттачивая внезапно проснувшееся актерское мастерство, тем тяжелее становилось на душе.

Гленде было пять лет, когда посреди ночи в ее спальню влетела Кэтрин, разбудила и шепотом велела собирать вещи. Сонная, она не понимала, что происходит, почему мама говорит с ней шепотом, то и дело поторапливая. Еще больше Гленда не понимала, почему нужно ехать на вокзал, ведь она так любила бабушку и свой дом. Кэтрин что-то говорила ей о свободе и усталости. Только спустя много лет Гленда осознала мотивы, побудившие Кэтрин сбежать из Лондона под покровом ночи. Жизнь в родительском доме, где царили строгость и чопорность, угнетала Кэтти Миллз. Мать подавляла ее, наказывая за позор, — рожденную вне брака Гленду — и жить под ее гнетом в конце концов стало совсем невыносимо.

Темноволосая и зеленоглазая, полная энергии и жизни — словно сошедшая со страниц книги Маргарет Митчелл — Кэтрин очаровывала мужчин с первого взгляда. Но совершенно в них не разбиралась. Как прекрасная бабочка, она порхала на огоньки роскоши и красивой жизни, не мечтая ни о чем другом. Некоторые из мужчин Кэтрин предпочитали делать вид, что никакой дочери у нее нет, другие жалели неприветливую девочку и дарили подарки. Кэтрин выбирала яркие личности, блиставшие в светском обществе; среди ее поклонников были художники, актеры, писатели. Став старше, Гленда училась у них гораздо больше, чем в череде меняющихся школ. В пятнадцать лет она могла отличить по вкусу сорта вин и прекрасно разбиралась в искусстве, но променяла бы все это на обычное девчачье детство. Города, дома, лица — картинки сменялись, как в калейдоскопе, и от этого кружилась голова.

Когда Кэтрин умерла, она оставила дочери только кучу долгов. Единственное жилище, которое у них было, — лондонский дом родителей Кэтрин — ушло с молотка. Кэтрин погибла, а жизнь Гленды приняла новый виток. Насмешкой судьбы снова замелькали города, дома и лица, но только в этот раз ее — Гленды. Узнав, что беременна, она поклялась: ее ребенок будет жить нормальной жизнью, она не станет такой, как Кэтрин. Вот только клятву сдержать не смогла.

— Зачем ты сказала Летиции Дэнтон, что мы пойдем на ярмарку? — Эдди набросился на Гленду, распрощавшись с последним собеседником, но осекся, заметив, как переменилось ее лицо. Только что Гленда улыбалась и была милой, а теперь в широко распахнутых глазах заблестели слезы. Он привлек ее к себе — вовсе не желая успокоить, а чтобы не привлекать ненужного внимания — и ощутил, что она вся дрожит.

— Когда ты часто переезжаешь, вначале не хочется знакомиться с соседями, впускать новые лица в свою жизнь. Но вскоре понимаешь: если не идешь на контакт — это выглядит подозрительно и привлекает еще больше внимания, только появляются неудобные вопросы. — Эдди не понимал, почему Гленда все это говорила и куда она клонила, но не стал ее останавливать. — Мы не можем жить здесь и быть затворниками, не принимая участия в жизни города, который тебя — отчего-то — обожает. Я не знаю, что будет дальше. Мне абсолютно все равно, что будет со мной. Я хочу только одного: чтобы у Энджела был свой дом. Там, где уважают его семью. Там, где его корни.

— Поздно ты спохватилась, моя милая, — отозвался Эдди. Злости не было. Гленда не знала, что будет с ней дальше, но он знал: даст ей денег, и пусть возвращается к своей привычной жизни. Если не захочет, он заставит. Но для них двоих в этом городе места нет. Ее приняли за его жену, это было вполне логично, но поддерживать эти слухи у Эдди не было ни желания, ни сил. Изображать с ней счастливую семью — это уже чересчур. — Идем, Гленда, нас ждут.

Том Остин уже много лет вел дела Харпов. Он был моложав на лицо, но его стиль немного устарел и выдавал истинные года пожилого адвоката. Том тепло поприветствовал гостей, но Эдди быстро прервал светскую беседу, заговорив о делах:

— Я хочу расставить все точки над «i». Том, мне не нужны сплетни, вам я всецело доверяю. Мы с Глендой не женаты, хотя весь город считает иначе. Пусть так и думают, нам не хотелось бы лишних вопросов. Я прошу вас заняться оформлением на меня отцовства Энджела Миллз. Также в его документах должна стоять моя фамилия. — Гленда подалась вперед, но у нее хватило ума не начать перепалку прямо в адвокатской конторе. Все равно из этого бы ничего не вышло — ее мнение Эдди не волновало.

— Хорошо, Эдди. Я тебя понял, все будет сделано. А теперь позволь мне перейти к вопросу, ради которого я пригласил тебя и Гленду. Я должен был сделать это много лет назад, но мисс Миллз, уезжая, ясно выразилась… Тем не менее, раз Гленда здесь, вам обоим нужно знать. Эллиот оставил тебе кое-какое имущество, — Эдди решил было, что не так понял, но Остин смотрел на Гленду и вне всяких сомнений обращался к ней, — картинную галерею.

— Что? Том, вы, должно быть, шутите! — Эдди не сдержал рвущегося наружу удивления, а адвокат вместо ответа подтолкнул ему папку с завещанием. Ровный почерк отца Эдди узнал сразу.

Эллиот никогда не скрывал, что Брендон его главный наследник. Но незадолго до смерти он как будто что-то предчувствовал. Или открыл глаза на то, чего раньше предпочитал не замечать, — психическую неустойчивость его любимого сына. Но даже тогда Эллиот не пожелал видеть наследником Эдди, всегда поступавшего ему наперекор (не те интересы, не тот колледж, не та девушка). Эллиоту принадлежали несколько разных фабрик по всему Техасу и крупная газета в Остине. Все это он завещал округам. Брендону по завещанию отходило ранчо, Эдди стал владельцем «Сумеречного острова», лишь когда остался единственным наследником. Ему не нужно было ничего от отца, он не чурался работы, к тому же, подстраховкой был трастовый счет, основанный бабушкой, матерью Эллиота. Но галерея… Любимое детище Дианы! Отдать ее дочери Кэтрин Миллз! Эллиот снова посмеялся над ним. Ему удалось это даже из могилы.

— Вот что, Том. — Решение нашлось быстро — оно вписывалось в его планы с поражающей точностью. — Я выкуплю галерею у Гленды. Ей все равно нужны деньги, чтобы уехать. Займитесь, пожалуйста, и этим вопросом.

— Нет, подождите, Том. Я не намерена ничего продавать и уезжать из Кемп-Вуда тоже не собираюсь.

Адвокат Харпов словно понял что-то, для Эдди не досягаемое, переглянулся с Глендой и улыбнулся ей, сделав вид, что позабыл, на какую семью он работает уже много лет.

* * *

Он ждал этого момента весь день, как ловцы торнадо ждут ураган: с азартом, с адреналином, закипающим в крови. С того момента, как Гленда вышла из адвокатской конторы, буравя его уничижительным взглядом. Ей пришлось попридержать эмоции, и Эдди смаковал ее гнев, так и рвущийся наружу.

Он лениво потягивал пиво и листал утреннюю газету, расположившись в кожаном кресле Эллиота и закинув ноги на его дубовый стол, одна на одну, когда Гленда влетела в кабинет разъяренной фурией.

Весь вечер Энджел делился впечатлениями о лошадях и о ранчо Люка, засыпал вопросами Эдди, жалел, что у них нет конюшни, и мечтал снова отправиться к Девисам. Эдди и Гленда были поглощены разговором с сыном — это и отсрочило приближение бури. После ужина Гленда убежала отсиживаться в библиотеке, дожидаясь, пока Энджел уснет, а теперь, когда стрелка часов перешагнула за полночь, появилась в кабинете Эллиота, плотно закрыв за собой дверь.

— Так вот что ты задумал! — Она подлетела к столу, собиравшаяся убить его, как минимум, и Эдди вальяжно поднялся на ноги, возвышаясь над ней. Только в этот раз его угрожающий вид не возымел привычного эффекта. Когда речь шла о сыне, Гленда не испугалась бы и самого дьявола, поднимись он из преисподней. — Слушай внимательно, Эдвард Харп! — Гленда вцепилась в воротник его рубашки и с силой дернула. — Я ни за что не оставлю тебе Энджела. И из города не уеду! Не думай, что тебе удастся от меня избавиться! Ради сына я на все пойду! Хоть семь раз пройти по этой чертовой пустоши! На что угодно!

— Дорогая, ты так хочешь стать миссис Харп? Ну точно, как Кэтрин. Правда, миллионов моего отца у меня нет, да и у тебя запросы попроще… — Эдди не договорил. Звонкая пощечина прервала его на полуслове. Но он будто ничего не почувствовал. Двинулся вперед, прижав Гленду к краю стола крепкими бедрами, загоняя в ловушку. Ее лицо оказалось совсем близко. В голубых глазах полыхала праведная ярость; чувственные губы, приоткрытые в негодовании, вдруг захотелось запечатать поцелуем. Рука Эдди метнулась к лицу Гленды, но замерла и резким движением опустилась. Он отступил и быстрым шагом покинул кабинет. Через мгновение хлопнула входная дверь, а потом взревел мотор пикапа, но вскоре и этот звук затих, отдаляясь от ранчо.