Санек и его Друг (джен)

— Какая она красивая! — восхитился Санек, отступая на шаг. — Совсем как в книжке!

Друг склонил голову набок, осмотрел скульптуру от чуть выглядывающих из-под снежной шубки носков снежных сапожек до пушистой снежной шапки (шубку и шапку они специально обрызгали водой из пульверизатора и обсыпали мягким снегом, чтобы было похоже на мех) и педантично уточнил:

— Не совсем. Масштаб один к шестнадцати.

И не понял, почему Санек засмеялся, но тоже улыбнулся в ответ. Спросил, подумав:

— Теперь она оживет?

Санек вздохнул.

— Нет.

Санек выглядел огорченным, Друг же скорее удивился. А расстроился так, за компанию просто.

— Почему? Мы что-то сделали не так?

— Как ты не понимаешь! Это же просто сказка.

За последний год Санек сильно вырос, пошел в школу и больше не верил в сказки. Особенно после похорон бабушки.

— Это только в сказках неживой человек может стать живым, — сказал Санек и поджал губы. Наверное, тоже вспомнил именно это. — А в жизни все не так. Если умер, то уже навсегда.

— А если не умирал? — спросил Друг осторожно. Имитация личности имитацией личности, но в школе есть такой предмет, Основы Безопасной Жизни называется. И что на нем проходят, Санек рассказывал. Ничего там хорошего не проходят, во всяком случае, для киборга.

— Это как? — удивился Санек и о бабушке, кажется, забыл. Вот и хорошо.

— Просто никогда не был живым. Как я.

— Скажешь тоже! — фыркнул Санек, окончательно успокаиваясь и засунув руки в карманы, чтобы отогреть: лицо снежной девочке они с Другом плавили ладонями вместе. — Ты живой! И вообще.

— А что такое «живой»?

— Ну… ты теплый!

— Батарея тоже теплая. Она живая?

Смеялся Санек очень заразительно, так и хотелось рассмеяться за компанию. Но забывать об ОБЖ не стоило.

— Слушай, — спросил Санек, уже перестав хихикать, но продолжая улыбаться, — а почему мы твою годовщину не отметили? Мне же тебя осенью подарили, правда?

— Шестого октября.

— Вот! А сейчас уже декабрь! Больше года прошло!

— Год, два месяца и двадцать восемь дней.

— Все-таки ты зануда! — сказал Санек, продолжая улыбаться. Без раздражения сказал, даже с гордостью. — Надо будет обязательно отметить, это ведь тоже праздник. Праздники — это хорошо!

— Приказ принят.

Год и почти три месяца. Два Хеллоуина, два Новых года, обычный и Старый (над концепцией которого Друг немного подзавис), День Независимости, День родителей, День мальчиков, и еще много других праздников, когда Санька привозили в город к отцу, настоящему хозяину Друга, и оставляли под опекой киборга надолго. Иногда до самого вечера, или даже и на ночь. А еще субботы и воскресенья, тогда точно было с ночевкой. Хороший год.

— Если я понижу температуру кожных покровов — я перестану быть живым? — спросил Друг через некоторое время, когда окончательно понял, что о бабушке Санек больше не вспомнит.

— Да нет же! Вот глупый! Ты все равно будешь живым, у тебя же течет кровь!

— Я могу пережать сосуды имплантатами, и она не будет течь.

— Ну это же все твой процессор! Он тебе просто помогает, вот и все. — Санек вытащил из кармана старенькую флешку, завалявшуюся там с прошлого года. Похмурил светлые бровки, разглядывая ее, и вдруг просиял: — Ну вот представь, что это процессор! Если его мне в голову вставить, чтобы он мне помогал, я же не стану от этого менее живым, правда?

— Снегурочка не оживет, потому что у нее нет процессора?

— Да нет же… — Санек вздохнул, поежился, роняя флешку в снег. — Просто мы живем не в сказке, тут такого не бывает. Пошли домой, а? Я замерз.

— Александр, сколько раз тебе говорить, чтобы не выходил гулять без перчаток?! — повторил Друг голосом своего настоящего хозяина. Санек хихикнул (его всегда веселило, когда Друг говорил не своим голосом) и потопал к крыльцу коттеджа. Надо было догнать, не отставая от объекта охраны далее чем на два метра, как предписывала программа. Надо было, да. Но сначала…

Воровато оглянувшись на уже отошедшего почти на три метра Санька (территория под защитой, частный двор, охрана на въезде в поселок, охрана на воротах двора, увеличение критического расстояния допустимо), Друг поднял уроненную им флешку и вставил ее в голову снежной девочке — глубоко, сразу же затерев снегом, чтобы не видно. У каждого должен быть шанс. Хорошо, что здесь слепая зона у камер. А теперь быстро вернуться к объекту охраны, пока никто не заметил.

Друг обернулся и замер. Потом, подчиняясь программе, сделал четыре шага и остановился снова. Потому что Санек тоже стоял неподвижно на нижней ступеньке крыльца. И смотрел на него, уже не улыбаясь.

— Ну и зачем? — спросил Санек тихо.

Любые слова можно списать на имитацию личности. Несанкционированный приказом поступок — дело совсем другое. Его никакой имитацией личности не прикроешь. И им, конечно же, рассказывают на ОБЖ, что такое сорванные киборги, не подчиняющиеся приказам. Как они опасны, и как они палятся. Уже рассказали.

— Она все равно не оживет, — сказал Санек так же тихо.

Друг улыбнулся криво — теперь-то уж чего?

— У каждого должен быть шанс.

— Логично.

Санек помолчал, хмурясь и глядя в сторону. А потом вдруг спросил:

— Ты архивы когда стираешь?

Друг моргнул.

— По пятницам. В полночь.

— Сам?

— Сам. Если, конечно, хозяин не хочет что-нибудь просмотреть.

— Ага…

Санек помолчал еще, а потом решительно приказал:

— Сотрешь сегодня. Вот прямо до этих моих слов и сотрешь. Оставишь только приказ о стирании. Ясно?

— Ясно. Приказ… принят.

— Ну а раз ясно тебе, тогда и пошли! — буркнул Санек, по-прежнему глядя в сторону. — И руку дай! А то я совсем тут с тобою замерз, без перчаток-то!

* * *

P.S.

Когда утром следующего дня они вышли гулять, никакой Снегурочки во дворе не было.

И конечно же, этому было вполне логичное объяснение: ее мог убрать дворник-робот, для которого снежная девочка была просто неучтенным мусором на подведомственной территории, подлежащим утилизации. А следы его гусениц, конечно же, вполне мог прикрыть падавший всю ночь снег. И, конечно же, это было самое логичное предположение, потому что, ну сами подумайте, кто же всерьез верит в сказки?

P.P.S.

А вдруг?