Санек и его Друг (джен)

— А почему тебя привезли не в коробке и без бантика? Ты ведь подарок, да? Тогда почему? — Саньку действительно было обидно, хотя никакой бантик ему и нафиг не нужен был, тем более розовый. Но почему так всегда — как че той заразе Лийке, так обязательно и в коробке, и с бантиками, а как ему — так привели незнакомого дядьку чуть ли не за ручку, словно так и надо, поставили в углу и типа слушайся вот его, он теперь за тобой присматривать будет. Словно это Саньку три года, а не Лийке! Словно за ним и взаправду присматривать надо!

Санек решил обидеться всерьез и уже даже надул губы сковородником. Но тут дядька вдруг сделал странное — присел на корточки прямо напротив Санька, так, что его светловолосая голова оказалась вровень с саньковой, и очень серьезно ответил:

— Я не подарок. Я твой будущий друг

Санек не знал, что “дядька” был DEX-ом, приставленным к сыну депутата для охраны, и DEX не собирался ему об этом сообщать, поскольку такого приказа от хозяина не поступало. «Надеюсь, вы подружитесь» — сказал господин Сметанофф, оставляя телохранителя наедине с единственным сыном и наследником, и DEX собирался приложить максимум усилий и выполнить этот приказ как можно точнее. Приказ ему нравился, хороший приказ.

Ребенок ему тоже понравился — корчит суровую мордашку, но видно же, что привык улыбаться куда больше, чем капризничать. А значит, есть ненулевая вероятность того, что он не такой уж и плохой. Возможно даже хороший. А тогда, возможно, и остальные приказы у него тоже будут хорошие.

— А! — сразу переменил решение Санек. Друг — это же совсем другое дело! Тем более в таком страшном и опасном месте, как Большой Город. — Тогда будем дружить. Тебя как зовут? Меня Санек! То есть Александер.

— Ты можешь присвоить мне любое имя.

— Супер! Тогда давай ты так и будешь — Друг! Хорошее имя, че?

— Идентификационное обращение внесено в активный словарь, — губы DEX’а непроизвольно исказились в улыбке, опасная мелочь; впрочем, именно сейчас не смертельно опасная, с этим маленьким человечком он может себе такое позволить.

— А ты в городе живешь, да? — Санек с опаской подошел к огромному окну, занимающему целую стену. Посмотрел вниз. Обернулся, желая подозвать и дядьку посмотреть на мельтешение огонечков далеко внизу — и моргнул: дядька стоял рядом. И когда подойти успел! — Мама говорит, город полон всяких ужасов. А тебе не страшно?

— Я не испытываю чувство страха. Я анализирую опасности. Здесь уровень опасности 8%. А если ты отойдешь от окна, снизится до трех.

— Трех? — Санек с интересом огляделся, но никаких трех опасностей в огромной комнате, которую папа называл “спальней наследника”, так и не обнаружил. Эта комната была чуть ли не больше всего маминого дома. — А где они?

— Три процента опасности складываются из наличия в комнате розеток и острых металлических предметов.

— О?! — розетки Санька заинтересовали. В них жили волшебные искры — и при должной настойчивости и наличии острого металлического предмета эти искры из них можно было даже выковырять. Но он посмотрел на дядьку — и чет как-то вот сразу засомневался, что эту настойчивость ему дадут проявить. Дядька выглядел как-то ну слишком… внушительно, что ли.

— Не! Розетки и у нас есть. Мама про другое говорила. Про вампиров и чертей разных. Про бабок, что утаскивают детей и продают их с моральными целями

— Аморальными, может быть, — машинально отозвался Друг. Он был немного занят — одновременно примерял на себя новое имя и просчитывал траекторию движения флаера, явно находящегося в руках лихача.

— Может, — покладисто согласился Санек и с разбегу прыгнул на огромный надувной диван. Диван спружинил даже сильнее, чем он ожидал, и это было просто классно — пока его не схватили сильные руки и не поставили обратно на пол — в трех метрах от дивана. Ну блин, обидно же! До люстры совсем чуток не дотянулся!

— Данное поведение с 78% вероятностью приведет к разрушению предмета мебели.

— А папа сказал, что я могу тут делать все, что захочу! Только чтоб на улицу не выходил. Потому что там страшно. Там плохие дяди. И тети. А ты был на улице?

— Да, конечно. Работа телохранителя подразумевает и сопровождение в условиях улицы.

— А страшных видел?

— Кого страшных? Уточни, какому живому существу присвоена данная характеристика? — киборг действительно не понимал, чего можно бояться в городе. Если, разумеется, соблюдать все меры техники безопасности и отслеживать места, где могут залечь снайперы.

— Ну какому-какому…. — Санек и сам толком не знал, какому, папа вообще говорил, что страшнее человека зверя нет, но мама каждый раз, отпуская Санька в город к папе и его “новой твари”, была очень расстроена, прижимала его к себе, плакала и говорила, что в городе его наверняка погубят если не эта самая тварь, то какие-нибудь черти. Тварь, которую Санек поначалу очень боялся, на поверку оказалась милой и даже угощала конфетами и разрешала прыгать на ее кровати, а вот насчет чертей Санек все еще переживал. — Ты видел здесь чертей?

— Объект “черт” в базе данных не определен, — DEX автоматически подключился к инфранету в поисках значения нового слова. Значение нашлось. Странное значение. Такого не бывает.

— Прошу уточнить характерные параметры объекта «черт».

— Ну они такие… страшные очень! С вилами. И рогами. И они обязательно тебя сьедят, если встретят!

Определение, данное охраняемым объектом, совпадало с тем, что удалось узнать в сети. Существование чертей, кем бы они ни были, подрывало основы знания о ксеносах.

— А еще есть такие, которые кровь сосут и убивают издалека гетическим полем! И их вообще нельзя убить, только если осиновой палкой в сердце! Или серебряной пулей! Их только так проверить и от настоящего человека отличить и можно!

— Деревянная палка в сердце и серебряная пуля смертельны для человека в 100% случаев. Параметры отличия недостоверны.

— Ты не понимаешь! — Санек от досады даже ударил кулаком по столу — вернее, попытался ударить: Друг мягко перехватил его руку и направил к мягкому дивану. Бить по дивану действительно оказалось прикольнее. Но объяснить непонятливому дядьке все же было надо, он ведь ходит по улицам, полным этих ужасных гадов, которые того и гляди выпьют кровь или убьют издалека своим полем. — Против них еще чеснок действует. У тебя есть чеснок?

— Какое количество чеснока необходимо? Его можно купить в магазине, — странные “страшные”, для которых чеснок является токсином, наверное, относятся к созданиям с бактериями-симбионтами в крови, и фитонциды, выделяемые чесноком, губительно действуют на популяцию.

— Ну, не знаю, — Санек почесал нос. — Возьми две головки на кухне. Наверное, хватит.

Друг плавно поднялся с места и исчез за дверью. Буквально через минуту появился снова. В ладони уютно устроились две розоватые чесночные головки.

Санек забрался на диван и еще немножко на нем попрыгал, но допрыгивать до люстры уже не хотелось — день выдался напряженным. Сначала мамины рыдания и причитания по поводу страшного города, потом долгая поездка с бебиситером и папиным шофером, потом диснейленд, и вот наконец отличный подарок — взрослый Друг. Что ни говори, а папа у Санька хороший, он отлично знает, что нужно человеку для счастья.

Санек зевнул.

— Какие действия произвести с данным вспомогательным оборудованием?

— А? — Санек зевнул снова. — С чесноком? А ты сам не знаешь? А я вот тоже не знаю. Но мама говорила — обязательно должно помочь, а мама, она знает как лучше. Она только с папиной новой ошиблась, а так все и всегда знает. — Тут Санек раззевался уже окончательно и даже потер глаза. Хотя спать ему не хотелось, правда-правда! Ну вот ни капельки!

В организме охраняемого субъекта понизился уровень окисления органических веществ, проявились спокойные замедленные тета-ритмы. Программа рекомендовала уложить объект для ночного отдыха.

— Санек, давай ложись спать. раньше заснешь — раньше встанешь, завтра больше времени будет. — Из каких речевых блоков имитации личности процессор сгенерировал эту фразу, Друг так и не понял.

— А ты завтра утром тут будешь, да? И мы будем играть? — протянул Санек, заворачиваясь в одеяло. Дядька помог ему раздеться и натянуть сиреневую пижамку с космическими гонщиками — любимую! Санек всегда ее надевал. когда гостил у папы — только гонщики каждый раз почему-то менялись. А дядька словно знал, что она любимая, и где она лежит — тоже знал. И постель он разложил ловко, одной рукой — раз — и все.

Свет в комнате постепенно сошел на нет, зато огромное окно — во всю стену — теперь светилось куда ярче. Друг предлагал сделать его непрозрачным, но Санек не захотел, ему окно нравилось: в такое большое любого гада издалека видать будет. Тем более что Друг обещал постеречь — и не соврал, его силуэт четко виден на фоне яркого окна. Черный такой, надежный. Настоящий друг.

— Друг, а ты это… — пробормотал Санек, уже совсем засыпая, — Ты вокруг тоже глянь… вдруг там кто чего... ты ведь сможешь с ними, да? Ты ведь их сюда не пустишь...

Стоящий у окна киборг повернулся, на секунду красным вспыхнули глаза, переходя в режим ночного видения. Но отвечать маленькому хозяину о принятии приказа к исполнению или просить уточнить этот приказ он не стал: ребенок спал. Спрашивать было некого и подтверждать тоже некому.

Оставалось приступить к исполнению

DEX тихо отжал тугой блокиратор на створке окна и выскользнул на крышу здания. Знакомая крыша, знакомый бассейн, знакомый ветер шевелит волосы. Знакомые предметы вокруг — новая мадам Сметанофф старалась занять как можно больше окружающего пространства если не собой и своим голосом, так вещами, разбросанными в самых неподходящих для этого местах. Вот шелковая рубашка кокетливо шевелит рукавами с ветки глицинии, вот на воде бассейна под легким ветерком подпрыгивает надувная разноцветная бабочка-подголовник, вот на соседней крыше луч фары пролетающего аэротакси блеснул на линзе дальнобойной оптики. Ну-ка, ну-ка, кто это там у нас такой незрячий, что оптика понадобилась?

Сканирование показало снайперский плазмомет. И одного стрелка, в настоящее время лениво жующего жвачку. Но дуло плазмомета смотрит в сторону пока еще пустой гостиной. Ориентировочно через пятнадцать минут там должны появиться хозяева.

DEX заколебался — приказ был на охрану Санька, и отлучиться от охраняемого объекта не было никакой возможности. Но допускать прекращения жизнедеятельности хозяина тоже не хотелось. Этот хозяин дал хороший приказ, а вероятность того, что новый приказ нового хозяина будут такими же хорошими крайне низка, на пределе пренебрежительно малых величин. И это автоматом переводит задачу сохранения статус-кво (в том числе и продолжение жизнедеятельности нынешнего хозяина) в каталог наивысших приоритетов.

Скрывшись в тенях, Друг просочился обратно в окно. Что там Санек говорил? Чеснок поможет? Можно и чесноком, без разницы, тоже подойдет.

Через мгновение киборг в боевом режиме метнулся к краю крыши и, сильно размахнувшись, бросил в киллера одну из головок чеснока. Пущенный со скоростью примерно двести километров в час непрочный посадочно-съедобный материал растения эукариота цветкового однодольного спаржецветного амариллисового рода лук вида чеснок превратился в бронебойный снаряд и через глазницу вошел в мозг. Или не вошел — на таком расстоянии DEX не смог считать повреждения костей. Но эффект оказал, и весьма заметный — киллер взвыл, схватился за пораженный глаз, закрутился на месте, все больше и больше забирая к краю крыши и, пробив хлипкое ограждение, свалился вниз. Дальнейшие двадцать пять этажей сделали нераспознанное повреждение костей черепа несущественным.

Краем глаза Друг заметил надвигающуюся тень. Резко вскинулся — петляя испуганным зайцем, сверху-сзади падал легкий одноместный флаер. Пассажирка, распахнув рот в испуге, судорожно хваталась за рычаги управления. Вторая головка чеснока влепилась в лобовое стекло, флаер клюнул носом и тяжело плюхнулся на соседнюю крышу, наверняка растерев в лепешку плазмомет бывшего киллера. Невредимая пассажирка тяжело выбралась из заглохшей машины и склонилась, опираясь о крыло. Ветер донес запах спиртного.

Киборг осмотрел окрестности, подчиняясь ранее отданному приказу, но более никаких объектов, подпадающих под категорию “страшных”, не обнаружил, удовлетворенно прикрыл окно и улегся на диване, позволив себе полноценные три часа сна — что-то подсказывало ему, что завтрашний день будет трудным. Хотя, наверное, и интересным.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ДОБЫВАТЕЛЬНАЯ

— Конфеты или смерть?

— Ну вот, ты опять все напутал! — педантично уточнил Санек, когда дверь перед ними закрылась (аккуратно так закрылась, медленно, словно ее изнутри еще и рукой придержали помимо сервоприводного замедлителя, чтобы это уж точно нельзя было классифицировать в качестве акта агрессии). — Надо говорить: «Сладость или гадость?», ну или хотя бы «Конфеты или жизнь?»! А «Конфеты или смерть?» — так нельзя говорить!

— Почему? — Друг склонил голову к плечу, краем процессора продолжая сканировать находящееся в зоне его ответственности близлежащее пространство, но большую часть внимания сосредоточил непосредственно на объекте опеки: ему действительно было интересно. Не всегда ответы Санька были понятны, но почти всегда доставляли удовольствие длительного обдумывания. Да и вообще слушать Санька и наблюдать за ним Другу нравилось. А сегодня вечером — особенно.

Санек не подкачал, растерялся было на секунду, но потом сурово насупил светлые бровки и отрубил:

— Потому что так положено! Понял?

В такие минуты он становился очень похожим на своего отца, прописанного хозяином первого уровня. Даже программа слегка сбоила, заново перепроверяя генокод-голос-интонацию и снова убеждаясь: нет, совпадение не превышает 40% и не может послужить основанием для переустановки флага приоритета. Другу не надоедало играть со сбойнувшей программой в эту игру, в которой он не то чтобы надеялся когда-нибудь победить, но вовсе не исключал подобной вероятности из веера развития возможных событий. Не сегодня. Когда-нибудь. Почему бы и нет, вероятность ненулевая.

Сегодня же он только кивнул, лишний раз убедившись в правильности собственного решения, пусть и принятого вопреки прямому приказу подлежащего охране лица с правом управления третьего порядка. Противоречия приоритетному приказу основного хозяина программа не усмотрела и не препятствовала внесенной Другом в ритуальную формулу коррекции — как вербальной, так и вспомогательной.

Что там и куда было положено у Санька, Друг так и не понял. А вот то, что только что в их котомку было положено сто двадцать грамм шоколадно-карамельных конфет сорта «Лунник», сто восемьдесят грамм шоколадно-вафельных сорта «Мишка на Марсе», сто пять грамм «Параславяночки» в шоколадной глазури и девяносто восемь грамм лакрично-мятных леденцов «Улет» было понятно. И весомо. Почти на 42% весомей, чем когда Друг не применял в качестве дополнительных элементов улыбку и включение ночного режима, при котором его глаза вспыхивали красным. И на 83,5% весомей, чем когда ритуальную фразу произносил Санек, и произносил правильно. Результат был подтвержден экспериментально уже тринадцатый раз, вполне достаточная выборка.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЭМПИРИЧЕСКАЯ

Время: двадцать три часа пятнадцать минут.

Локация: загородный коттеджный поселок «Медное озеро», северо-западный сектор. Температура: восемь градусов выше точки замерзания воды. Влажность воздуха 96%, в момент проведения эксперимента осадки временно отсутствуют. Ночной режим включен.

Эксперимент произведен киборгом линейки DEX-6 под наблюдением человека. В эксперименте также принимали участие конфеты шести разных систем, выбираемые рандомно и последовательно.

Проверенная первой конфета системы «Параславяночка» весила 15,7 грамм. Выбранная второй конфета системы «Лунник» весила 17,4. Вскрытие показало, что корпус конфеты «Параславяночка» частично состоит из воздушного риса, что и послужило причиной значительно меньшего веса по сравнению с конфетой «Лунник» с ее более плотной жидко-карамельной начинкой.

Примечание 1: имеются сомнения в истинно шоколадной сущности конфеты «Лунник», не исключена подмена шоколада кондитерской псевдошоколадной массой. Ради чистоты эксперимента рекомендуется провести взвешивание с последующим тщательным анализом содержимого каждой отдельно взятой конфеты еще от трех до двадцати пяти раз с разными сортами.

Примечание 2: в ходе эксперимента ни одна конфета не уцелела.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ИТОГОВАЯ

Переходя той ночью в режим сна, Друг подумал, что хеллоуин — отличный праздник. Может быть, самый лучший из всех. Полтора килограмма съеденных за вечер конфет еще не до конца переработались и навевали приятное ощущение не просто сытости, а сытости вкусной. Но куда важнее было то, что он сумел выполнить приватный приказ хозяина и, потребив в процессе эксперимента подавляющее большинство добычи, существенно снизил угрозу кариеса и диабета для объекта охраны — в среднем на 62,6 и 78,5 процентов.

Санек тоже засыпал счастливым. Отец когда-то крепко-накрепко запретил ему кормить Друга конфетами, но ведь сегодня он вовсе и не кормил, присвоив потреблению сладостей статус важного научного эксперимента. На экспериментирование отец никаких запретов не накладывал. Друг, конечно, местами тупил. И очень. Но кое-чему поучиться можно было и у него — например, искусству обхода прямых запретов.

— Какая она красивая! — восхитился Санек, отступая на шаг. — Совсем как в книжке!

Друг склонил голову набок, осмотрел скульптуру от чуть выглядывающих из-под снежной шубки носков снежных сапожек до пушистой снежной шапки (шубку и шапку они специально обрызгали водой из пульверизатора и обсыпали мягким снегом, чтобы было похоже на мех) и педантично уточнил:

— Не совсем. Масштаб один к шестнадцати.

И не понял, почему Санек засмеялся, но тоже улыбнулся в ответ. Спросил, подумав:

— Теперь она оживет?

Санек вздохнул.

— Нет.

Санек выглядел огорченным, Друг же скорее удивился. А расстроился так, за компанию просто.

— Почему? Мы что-то сделали не так?

— Как ты не понимаешь! Это же просто сказка.

За последний год Санек сильно вырос, пошел в школу и больше не верил в сказки. Особенно после похорон бабушки.

— Это только в сказках неживой человек может стать живым, — сказал Санек и поджал губы. Наверное, тоже вспомнил именно это. — А в жизни все не так. Если умер, то уже навсегда.

— А если не умирал? — спросил Друг осторожно. Имитация личности имитацией личности, но в школе есть такой предмет, Основы Безопасной Жизни называется. И что на нем проходят, Санек рассказывал. Ничего там хорошего не проходят, во всяком случае, для киборга.

— Это как? — удивился Санек и о бабушке, кажется, забыл. Вот и хорошо.

— Просто никогда не был живым. Как я.

— Скажешь тоже! — фыркнул Санек, окончательно успокаиваясь и засунув руки в карманы, чтобы отогреть: лицо снежной девочке они с Другом плавили ладонями вместе. — Ты живой! И вообще.

— А что такое «живой»?

— Ну… ты теплый!

— Батарея тоже теплая. Она живая?

Смеялся Санек очень заразительно, так и хотелось рассмеяться за компанию. Но забывать об ОБЖ не стоило.

— Слушай, — спросил Санек, уже перестав хихикать, но продолжая улыбаться, — а почему мы твою годовщину не отметили? Мне же тебя осенью подарили, правда?

— Шестого октября.

— Вот! А сейчас уже декабрь! Больше года прошло!

— Год, два месяца и двадцать восемь дней.

— Все-таки ты зануда! — сказал Санек, продолжая улыбаться. Без раздражения сказал, даже с гордостью. — Надо будет обязательно отметить, это ведь тоже праздник. Праздники — это хорошо!

— Приказ принят.

Год и почти три месяца. Два Хеллоуина, два Новых года, обычный и Старый (над концепцией которого Друг немного подзавис), День Независимости, День родителей, День мальчиков, и еще много других праздников, когда Санька привозили в город к отцу, настоящему хозяину Друга, и оставляли под опекой киборга надолго. Иногда до самого вечера, или даже и на ночь. А еще субботы и воскресенья, тогда точно было с ночевкой. Хороший год.

— Если я понижу температуру кожных покровов — я перестану быть живым? — спросил Друг через некоторое время, когда окончательно понял, что о бабушке Санек больше не вспомнит.

— Да нет же! Вот глупый! Ты все равно будешь живым, у тебя же течет кровь!

— Я могу пережать сосуды имплантатами, и она не будет течь.

— Ну это же все твой процессор! Он тебе просто помогает, вот и все. — Санек вытащил из кармана старенькую флешку, завалявшуюся там с прошлого года. Похмурил светлые бровки, разглядывая ее, и вдруг просиял: — Ну вот представь, что это процессор! Если его мне в голову вставить, чтобы он мне помогал, я же не стану от этого менее живым, правда?

— Снегурочка не оживет, потому что у нее нет процессора?

— Да нет же… — Санек вздохнул, поежился, роняя флешку в снег. — Просто мы живем не в сказке, тут такого не бывает. Пошли домой, а? Я замерз.

— Александр, сколько раз тебе говорить, чтобы не выходил гулять без перчаток?! — повторил Друг голосом своего настоящего хозяина. Санек хихикнул (его всегда веселило, когда Друг говорил не своим голосом) и потопал к крыльцу коттеджа. Надо было догнать, не отставая от объекта охраны далее чем на два метра, как предписывала программа. Надо было, да. Но сначала…

Воровато оглянувшись на уже отошедшего почти на три метра Санька (территория под защитой, частный двор, охрана на въезде в поселок, охрана на воротах двора, увеличение критического расстояния допустимо), Друг поднял уроненную им флешку и вставил ее в голову снежной девочке — глубоко, сразу же затерев снегом, чтобы не видно. У каждого должен быть шанс. Хорошо, что здесь слепая зона у камер. А теперь быстро вернуться к объекту охраны, пока никто не заметил.

Друг обернулся и замер. Потом, подчиняясь программе, сделал четыре шага и остановился снова. Потому что Санек тоже стоял неподвижно на нижней ступеньке крыльца. И смотрел на него, уже не улыбаясь.

— Ну и зачем? — спросил Санек тихо.

Любые слова можно списать на имитацию личности. Несанкционированный приказом поступок — дело совсем другое. Его никакой имитацией личности не прикроешь. И им, конечно же, рассказывают на ОБЖ, что такое сорванные киборги, не подчиняющиеся приказам. Как они опасны, и как они палятся. Уже рассказали.

— Она все равно не оживет, — сказал Санек так же тихо.

Друг улыбнулся криво — теперь-то уж чего?

— У каждого должен быть шанс.

— Логично.

Санек помолчал, хмурясь и глядя в сторону. А потом вдруг спросил:

— Ты архивы когда стираешь?

Друг моргнул.

— По пятницам. В полночь.

— Сам?

— Сам. Если, конечно, хозяин не хочет что-нибудь просмотреть.

— Ага…

Санек помолчал еще, а потом решительно приказал:

— Сотрешь сегодня. Вот прямо до этих моих слов и сотрешь. Оставишь только приказ о стирании. Ясно?

— Ясно. Приказ… принят.

— Ну а раз ясно тебе, тогда и пошли! — буркнул Санек, по-прежнему глядя в сторону. — И руку дай! А то я совсем тут с тобою замерз, без перчаток-то!

* * *

P.S.

Когда утром следующего дня они вышли гулять, никакой Снегурочки во дворе не было.

И конечно же, этому было вполне логичное объяснение: ее мог убрать дворник-робот, для которого снежная девочка была просто неучтенным мусором на подведомственной территории, подлежащим утилизации. А следы его гусениц, конечно же, вполне мог прикрыть падавший всю ночь снег. И, конечно же, это было самое логичное предположение, потому что, ну сами подумайте, кто же всерьез верит в сказки?

P.P.S.

А вдруг?