Час, когда не работают светофоры (джен)

Почему-то всё сопротивлялось прогулке: рюкзак спрятался за шкаф в другом конце комнаты, ботинки старательно намекали, что вот-вот порвутся, ключ не желал запирать дверь. Казалось, Вселенная прямо кричит: «Останься дома!» Он верил в знаки, но в этот раз решил не прислушиваться.

Побрёл к заливу, ради не столько результата, сколько процесса: долгой ходьбы по безлюдной дороге, шума речной воды, шороха полночного ветра. Свернул не туда, наткнулся на бетонные плиты, привезённые для какого-то строительства, но так и не пригодившиеся. Воровато огляделся, забрался на ближайшую и стал прыгать с одной на другую, бормоча: «Земля — это лава». Никто, к счастью, не засёк эти ребяческие минуты. А то ж попробуй объяснись.

Когда выбрался, наконец, туда, куда нужно, — невольно поёжился. Вдоль дороги шли непролазные кусты. С другой стороны, правда, была река, и если что... Но успеет ли?

Невесть откуда повеял запах пыльцы. Он успокоился, вдохнул полной грудью и смело двинулся вперёд. Конечно, не мог то и дело не коситься влево. Но из кустов больше никто не смотрел.

До залива добрался с небольшими потерями: был облаян двумя нетерпеливыми собаками, к счастью, сидящими на привязи. Опустился на корточки, коснулся пальцами воды — эдакий ритуал. На город опускался туман, и перед глазами всё немного плыло — как, впрочем, и обычно во время ночных прогулок.

Подъехавшая машина спугнула тишину. Пришлось разворачиваться и топать обратно.

Природа, казалось, поставила себе целью никуда его не отпустить. Со всех сторон подступал запах сырости и прелой травы, до боли знакомый по далёкому детству на дачах и в деревнях. «Иди к нам», — шептали растения; камни застревали в узоре подошвы ботинок.

Звякнувший телефон спугнул наваждение: пришла смс-ка. Вытащил его из кармана, уткнулся в экран, не замедляя шаг. По закону подлости впилился в какого-то ночного прохожего. Поднял голову, чтобы извиниться, — и почувствовал, как телефон высказывает из пальцев.

Внутренний голос не разобрался толком, что ему следует вопить, и стал перебирать всё подряд:

«Мама!»

«Я слишком молод, чтобы умирать!»

«Ну вот, нагулялся!»

«За что?!»

«Помогите, кто-нибудь!»

Вслух ничего не выдал, таращился во все глаза на жуткого монстра со звериным черепом вместо нормальной головы (или хотя бы морды). Откупаться от такого шоколадом бесполезно: крупнее раза в два, явно предпочтёт не мелкую конфету, а что-нибудь побольше. Например, беззащитного человека, так удачно оказавшегося здесь посреди ночи.

Монстр облизнулся и сжал плечи когтистыми лапами. «Ну вот и всё, — тоскливо подумал он. — Теперь эта жуть раскроет свою пасть и сожрёт меня со всеми потрохами, небось и одежды не оставит». Отчаянно выпалил:

— Может, не надо?

Склонив голову набок, монстр задумчиво повторил:

— Мож-жет не н-надо? — И ответил таким же скрежетом: — Н-надо. Х-хочу есть.

«Разумный!» — встрепенулся внутренний голос. Но договориться не вышло, попросту не успел: монстр с лёгкостью оторвал его от земли и сожрал.

Или, может, всё-таки не сожрал. Может, он откупился конфетами, а потом пригласил к себе, и они пили чай, болтая обо всяких пустяках, а наутро монстр ушёл восвояси. Или вовсе не было никакой прогулки, хотел, но не пошёл. Иначе как объяснить тот факт, что он спокойно проснулся в своей кровати?

Но весь следующий день ходил, почти не дыша, боялся рукой лишний раз шевельнуть — чтобы не проснуться ещё раз. И не оказаться всё-таки мёртвым.