Один день из жизни бездомных животных (джен)

Котяхаузен сидел на подоконнике и смотрел в окно. Крякву так и не разбудили, коты играли ей в футбол. Один из котов, наблюдая за толстой спиной барона, тихо подошёл к нему, прокашлялся и скромным голоском спросил:

— Всё в порядке, барон? Вы не притронулись к миске с едой вот уже пять минут…

— Я сержусь, Шёрстик, — махнул хвостом Котяхаузен. — Очень сержусь.

— Из-за неизвестного человека? Что, если птицы не соврали, что, если бездомные животные нужны кому-то? — робко поинтересовался Шёрстик.

— Нет, — ответил Котяхаузен и развернулся, — в отличие от вас я был домашним котом, но всё изменилось, когда мой хозяин… влюбился в женщину.

Коты отвлеклись от футбола, и даже Кряква проснулась. Вытянув шею, она встала на лапки, встрепенулась и подошла к окну.

— Хотите поговорить об этом? — надевая очки, спросила она.

— Щито тут говорить! — трагично воскликнул Котяхаузен, солнечные лучи освещали его, заставляя шёрстку поблёскивать. — Эта мадам ненавидела котов. Мой хозяин сопротивлялся её злостной воле, но вскоре, когда она забеременела, он отнёс меня на помойку и оставил там…

— Вы что, даже вернуться не пробовали? — удивилась Кряква.

— Это слишком логично для такого эмоционального и прекрасного существа как я… — трагично прошептал Котяхаузен. — Так щито мы не нужны людям, особенно если мы бездомные и взрослые, они могут умиляться только на котят. Так щито, Шёрстик, даже не смотри на парк с такой надеждой…

Рыжий кот опустил голову, прижав уши.

Но вскоре они услышали крики паники и звуки полицейской сирены. Коты и Кряква прыгнули на подоконник, зажав Котяхаузена между собой. Они заинтересованно смотрели на проспект. По нему бежал бомжеватого вида человек, размахивая руками и что-то крича. Посмотрев в другую сторону, наблюдатели увидели, как голубь и чайка, ухватив за хвосты двух котов, тащат их по дороге, но те упорно сопротивляются и орут, стремясь к человеку.

— Это он, — сообщила Кряква. — Тот самый человек…

— Схватить его! — приказал Котяхаузен, и все коты кинулись на улицу.

* * *

— Вы обещали помочь нам избавиться от человека, а не примкнуть к нему! — кричал Глумолубь, держа за хвост Разбойота. — Так дела не делаются, что скажет Котяхаузен?

— Отпустите нас, вы, тупари! — кричал Пиратот. — Меня ещё ваще-т никто за ушком не чесал, ни за что этот кайф не променяю на какого-то толстого кота!

Человек догнал беглецов и схватил Учайлубя, не успевшую улететь, за тонкую шею.

— Щи! Патаки матаками майяк жакак!

— Вы! Тупые птицы разрушили мою жизнь, — сообщила Кряква, подлетая к компании.

Человек замер, услышав кряканье утки и увидев, как его окружили коты. Со вздыбленной шерстью, они подходили и злобно шипели.

— Чаи отадад ами? — удивился человек.

— Что происходит? — перевела Кряква.

— Возможно, это последние секунды моей жизни, скажи ему, что рэп бессмертен! — крикнул Учайлубь.

— Я не могу говорить по-человечьи, я могу только переводить, — пояснила Кряква.

— Чаио щи шавак? — озирался человек.

— Чего вы хотите? — продолжила Кряква.

— Глупый человечек не понимает, на чью территорию он ступил, — послышался голос Котяхаузена.

Коты почтительно расступились, пропуская лидера. Человек затравленно посмотрел в сторону и, увидев кота, разжал пальцы, и Учайлубь сумел упорхнуть к друзьям.

— Я очень опечален тем, щито вы подвели меня, парни, — продолжил Котяхаузен, смотря на Пиратота и Разбойота.

— Но барон! — замяукали коты. — Этот человек околдовал нас!

— Позвольте разорвать его в клочья! — тут же зашипел Пиратот, ощетинившись и замахнувшись лапой с растопыренными когтями.

— Щито же, думаю, мы должны утилизировать проблему, пока нас не поймали, — кот указал лапой на полицейских, которые спешили к животным. — Отправить его…

— Мурзик? — промямлил человек.

Ушки Котяхаузена дрогнули. Коты удивлённо посмотрели на своего барона, тот же, усердно тряхнув мордой, важно развернулся и хотел уйти, но человек вновь крикнул:

— Мурзик!

— Кажись, он вас зовёт, — сообщил Пиратот.

— Я не знаю этого человека! — вдёрнул подбородок тот, но тут его подхватил человек и прижал к себе, невзирая на сопротивление.

— Мурзик! — он что-то горланил, но животные не понимали что. — Мурзик! Маш киса! Киаразбашитудам судам…

— Мурзик, дорогая киса, как я скучал по тебе, — устало вздохнув, принялась переводить Кряква. — Прости меня за всё. Каким же я был глупцом, когда избавился от тебя. Я не мог жить, не мог есть, не мог спать. Меня мучила совесть. Я постоянно возвращался на то место, где оставил тебя, но не находил тебя.

— Мерзкий человек… — Котяхаузен лениво сопротивлялся.

— Я искал тебя, — продолжила Кряква вместе с человеком, кто-то из котов плакал в шёрстку собрата. — Решив, что ты мёртв по моей вине, я решил помогать другим котам. Но никто не мог заменить тебя. О Мурзик! Сумеешь ли ты простить меня?

Человек развернул Котяхаузена к себе, заглядывая в глаза. Тот бил хвостом из стороны в сторону.

— Прости его! Прости! — вещали коты; кто-то высморкался, прослезившись.

— А… что происходит? — спросил Глумолубь.

Учайлубь развёл крыльями.

Кряква же продолжала переводить следующие слова человека:

— Эта девка, что вскружила мне голову, носила не моего ребёнка, — все коты осуждающе зашипели, — и, что ещё хуже, она развела в моём доме птиц! Птиц, Мурзик! Эти мерзкие животные гадили везде, где можно, орали и вели себя премерзко! Я хотел от них избавиться, но не мог — она не позволяла. О Мурзик, но в один момент я взял пистолет…

— Я не хочу знать, что было дальше, — ошарашенно прокурлыкал Глумолубь.

Все замерли.

— …и приставил дуло к своей голове и сказал ей: либо я, либо птицы. И она выбрала птиц! — вещала Кряква. — И, сказав, что ребёнок не мой, ушла от меня, я остался один, я страдал, я спился… Но ради тебя, Мурзик, я уничтожал любую птицу, что встречал, я нашёл логово этих трёх, — человек и Кряква одновременно указали в сторону Учайлубя и Глумолубя. — Я… начал гадить им в дом, в их души, как те птицы, что засорили мой дом и мою душу! Ради тебя, Мурзик!

Кряква встрепенулась. Котяхаузен… Мурзик молчал, лишь махал хвостом.

— Долго полицейские бегут, — заметил Глумолубь, однако те просто стояли в сторонке, ошарашенно наблюдая за происходящим.

— Тихо ты! Не видишь, трагедия?! — грубо толкнул его в крыло один из котов.

— Я… — Котяхаузен отвёл взгляд, прикрыл глазки и, тяжело вздохнув, ответил: — Я прощаю тебя, хозяин.

Он протянул лапки, и человек, заплакав, обнял кота и начал кружиться вместе с ним. Коты победно замяукали, птицы захлопали крыльями, один из полицейских пролил кофе мимо рта, а второй чесал голову дулом пистолета.

— Слушай… — сказал первый полицейский. — Давай… Ну… Скажем что ле, что авария по вине пьяного водителя, а то говорить, что чайка угнала автобус…

— Да, давай свалим на несчастного, — согласился второй, и они ушли.

— Идёмте! Я найду всем дом! — Кряква перевела последние слова человека, и коты радостно замяукали.

Человек, гордо вышагивая, направился куда-то вдаль по проспекту, а животные последовали за ним. Птицы смотрели вслед удаляющейся толпе, где-то позади вопили пострадавшие в аварии люди, полицейские уводили водителя, который винил во всём некую чайку.

Учайлубь почесал голову, Глумолубь курлыкнул, а Кряква уснула.

— А… — начал Глумолубь, мимо прокатилось перекати-поле, — ну и кто будет теперь нас от других птиц защищать и кто будет нашим спонсором?

— Я не знаю, друг, — удивлённо ответил Учайлубь. — Может, и так справимся?