Stages (гет)

Ремус Люпин любит Гермиону Грейнджер.

Теперь она, как и его шрамы: постоянные, никогда не исчезающие. Она часть его жизни. Гермиона всегда находится рядом с ним. Он не может представить свою жизнь без неё, так же, как и без Бродяги, Сохатого и Хвоста. Гермиона, как и его друзья, Мародёры, стала для него опорой. Он чувствует себя сейчас более уверенным, нежели в детстве, когда его укусил оборотень.

Шестой год прошёл, принеся с собой подготовку к ТРИТОНам. Внутри Хогвартса безопаснее, чем за его пределами, потому что волшебный мир на грани войны. У Сириуса с Гермионой наступило напряженный период в их отношениях. А Ремус познакомился с Мелиссой Мерфи. Он не замечал её раньше. Она на год старше его. Они стали встречаться в её последний год, когда преподаватели решили, что было бы лучше, чтобы старосты с разных факультетов помогали друг другу.

Мелисса, неугомонная Хаффлпаффка с гривой кудрявых белокурых волос, с яркими карими глазами и с пышным телом, на которое Рем постоянно пялился, когда она проходила мимо него, стала его напарницей.

Он всегда краснел, понимая, что снова смотрел на неё и поспешно опускал свой взгляд. Мелисса, слава Мерлину, кажется, не замечала взглядов. И так начинался каждый их обход школы. Ремус был счастлив в те минуты, потому что находился рядом с ней. Мелисса обычно рассказывала забавные истории, а Рем улыбался и слушал. Когда заканчивался час патруля, он с нетерпением ждал следующего раза.

Одним вечером, когда они раньше закончили, Ремус отправился в гостиную Гриффиндора. Открывая портрет Полной Дамы, он даже не заметил, что всё ещё улыбался, пока Сириус не напомнил ему об этом.

— И почему это ты такой довольный? — спросил он, было что-то злобное в его тоне и Ремус догадался, что он грустит о чём-то. Гермиона сидела в противоположном кресле и читала TheOutsiders и не обращала никакого внимания на своего парня. Сириус просто наслаждался, раздражая её (и всех остальных), своим притворством.

Ремус не знает, когда началось всё это притворство. Сириус был энергичным и возбужденным все это лето, когда появился на пороге Джеймса. Блэк рассказал, что ушёл из дома и больше туда никогда не вернется. Друг тут же втащил его в дом и сказал, что его дом — теперь дом Сириуса, но родители Джеймса не восприняли это всерьез, пока Дорея не отправила письмо Вальбурге Блэк. В обратном письме мать Сириуса говорила, что ей всё равно, где теперь Сириус, потому что теперь у неё только один сын — Регулус. После этого, Поттеры поддержали своего сына и приняли в свою семью Сириуса. Блэк не рассказывал никому об этом, даже Гермионе. Он стал безрассудным, более диким, чем обычно, страстно желал нарушать правила, придумывал жестокие шалости, и гораздо жестче дразнил слизеринцев. Гермиона была против всего этого, поэтому и не разговаривала с ним, а Ремус делал всё возможное, чтобы держаться подальше от него.

Даже если он и знал, почему Сириус так себя ведет, Ремус чувствовал обиду за то, что Блэк ничего ему сам не рассказал. Поэтому, отвечая ему, он пытался показать, что ничего не произошло.

— Ничего, — отмахнулся Ремус, усаживаясь в кресло. Глаза Сириуса сузились, а потом широко распахнулись от понимания. Его угрюмое настроение резко исчезло.

— Я узнаю этот взгляд! — восклицает он. Блэк полностью поворачивается к Ремусу и наклоняется вперед, — Кто она, Лунатик?

Глаза Ремуса бегают от Гермионы к Сириусу, он уже проклинает его.

—Ты о ком вообще? — спрашивает он, переминаясь на месте. Сириус ухмыляется.

—О Пташке, из-за которой ты улыбаешься, как ненормальный. Кто заставил Рема фантазировать, а?

— Фантазировать? Что?

Гермиона смотрит на них, её книга закрыта и она хмурится, склонив голову. Ухмылка Сириуса тает.

— Наш маленький Лунатик, влюбился! — он снова поворачивается к Ремусу и его рука взмывает вверх, чтобы побольнее ущипнуть друга за щеку,— Ой, посмотрите на нашего мальчика, он наконец, стал мужчиной!

— Эй, отвали!

— Сириус, прекрати!

— Ну, кто она, Лунатик? — требует Сириус, не обращая внимания на протесты. Он почти подпрыгивает в кресле, — А может быть, ты во время патрулирования наткнулся на пару, которая трахалась и тебе понравилось то, что вы увидели? Хотя нет, ты бы краснел или бледнел. Но ты светишься, поэтому… ага!

В это время в гостиную зашла Лили, и Бродяга навострил на неё глаз.

— Эй, Эванс! Кто патрулирует школьные коридоры с Ремусом?

— Мелисса Мерфи, — ответила ведьма, подходя ближе к друзьям, а затем настороженно добавила, — А зачем это тебе?

— Мелисса Мерфи? — Сириус приподнимает густые брови, ухмыляясь, — Эта, которая из Хаффлпаффа…?

— Сириус!

— … в выпускном классе? Блин, Рем, у тебя, оказывается, есть вкус! А ты, Гермиона, успокойся, хорошо?

Гермиона фыркает и Ремус обменивается взглядом с Лили. Он никогда не слышал, как они ссорятся, но постоянное напряжение, которое висело между ними, пугало даже больше.

— Так ты собираешься спросить её?

— Что? Нет, — Ремус хмурится и снова смотрит на Сириуса, который в данный момент похож на сплетника. Он нетерпеливо наклоняется вперед и в его серых глазах пляшут искорки.

Сириус усмехается, закатывает глаза и говорит:

— Почему бы тебе не пригласить её в Хогсмид в эту субботу?

Ремус вздыхает:

— Бродяга, я не…

— Он не собирается приглашать никого, Сириус, потому что Ремус слишком умный, чтобы связываться с кем-то, когда у нас и так проблем много!

Восторг исчезает с лица Сириуса, и он поворачивается к Гермионе.

— Что это значит?

— Именно то, что я сказала, — отвечает Гермиона, переводя взгляд обратно в книгу. Сириус смотрит на неё, а затем на его лице красуется усмешка.

— Ну, может, ты не знаешь его так хорошо, как тебе кажется, а? Спроси Мерфи, Рем, или, я сделаю это за тебя.

Голова Гермионы поднимается, когда Сириус встает на ноги и направляется к спальне по лестнице, а на её лице написано беспокойство. Она вздыхает, Лили садится рядом с ней и кладёт ей руку на плечо. Гермиона грустно улыбается и качает головой, потом возвращается к своей книге. Обычно, Рем присоединялся к Лили, чтобы попытаться развеселить ведьму, но в данный момент его голова была забита другим.

Слова друга приобретают резко отрицательный подтекст и Ремус хмурится. Он же Мародёр, не так ли? Он думал больше всех, когда разыскивал разные заклинания для их карты (вот почему Сириус и Джеймс не попадаются преподавателям или старостам по ночам). Но всё, что Сириус видел, неужели это так заметно?

Это слово приклеивается к нему до конца недели. Всё это время он ходил по школе с гораздо боле решительным видом, чем раньше. Ремус не видел Мелиссу три дня, пока он и его друзья с Гермионой не спустились на завтрак в Большой Зал.

— Ремус!

Он оборачивается, широко улыбаясь. Гермиона хмурится, разглядывая девушку.

— Ты не хочешь пойти со мной в Хогсмид? — эти слишком откровенные для Ремуса слова вылетают из его рта, прежде чем он успевает обдумать их.

Он выпаливает это так громко в переполненном коридоре, отчего воцаряется мёртвая тишина. Ремус стоит тёмно-красный от смущения, Сириус улюлюкает, а Мелисса быстро моргает. Она покраснела, когда толпа начинает хихикать.

— Ох. Гм…

— Не обращай внимания, забудь, что я сказал, — бормочет Ремус. Как же ему стыдно! Он поворачивается с намерением убежать подальше от этого позора, но тормозит, остановленный чьей-то рукой.

— Нет, подожди, прости, ты просто удивил меня. Я бы... я бы...

Румянец темнеет на ее щеках:

— Ты бы? — пищит он, а затем прокашливается и повторяет вопрос более мужественным голосом. Она выглядит смущенной.

— Да. Да, я бы пошла с тобой.

— Ура! Лунатик идет на свидание!

Смех студентов разносится по коридору, когда рука друга приобнимает Ремуса за плечо. Сириус висит у него на шее, Люпин усмехается, не смущаясь, несмотря на ропот толпы. Выражение лица Мелиссы совпадает с его собственным, она закатывает глаза, а Сириус продолжает кланяться Ремусу, как будто тот совершил что-то впечатляющие.

— У меня сейчас дополнительные занятия, поэтому я должна идти, — говорит она, глядя на Ремуса,— Но я буду ждать тебя в холле, хорошо?

— Я буду там, — отвечает Ремус. Он чувствует, что щёки опять покраснели из-за голоса, который получился слишком радостным. Глаза Мелиссы расширяются.

— Как и я, — говорит она тихо, многозначительно и щеки Ремуса вспыхиваю еще ярче, хотя куда еще? Смех освещает её глаза и, подмигнув, она разворачивается на пятках и бодро шагает прочь, через медленно расступающуюся толпу.

— Ну, Лунатик, я не подумал бы, что смущение и всякая ерунда, которую ты только что сказал, может сработать. Удивлён, что у тебя всё получилось, — Джеймс ухмыляется, когда Ремус возвращается к своим друзьям, — Я не знал, что в тебе это есть. Поздравляю, дружище.

— Если ты не знал, что это работает, Поттер, почему ты постоянно используешь это на мне? — появившись из ниоткуда, спросила Лили, но она быстро отвернулась, прежде чем с языка Джеймса слетело какое-нибудь пошлое замечание. Её взгляд падает на Рема, а потом она уходит.

В толпе людей, Рем заметил уходившую девушку с густыми каштановыми волосами.

* * *

Свидание проходит хорошо. Они встретились в главных дверях Хогвартса и пошли с остальными. Они почти не разговаривают друг с другом. Молчание — это некомфортно. День был теплым, но это не помогло Ремусу не нервничать, хотя гулять с Мелиссой было легко. Есть ещё одна небольшая проблемы — это его друзья. Он боится, что они ляпнут что-нибудь не то, а он потом будет за это краснеть. Но всё равно свидание, кажется, шло гладко.

Но была ещё одна тёмная туча. Гермиона злится на него, хотя он не знает, почему.

Она шла в пяти футах рядом с Сириусом, но было такое ощущение, что между Ремусом и Гермионой — целая пропасть. Он чувствовал себя хреново от того, что она совсем не сердится на него. На самом деле, нет. Ему не нравилось то, как он вёл себя на пятом курсе, когда увидел её и Сириуса. Он почти всю неделю извинялся перед ней. Нет, Гермиона не сердилась.

Она была осторожна.

Она вежлива. Она настороженна. Она далеко. Это делает пропасть еще глубже, его пульс подскакивает каждый раз до невероятных ударов, что Ремус ничего не понимает. И это заставляет его постоянно следить за ней, даже сейчас, когда всё, на чём следовало бы сосредоточиться — это магловские джинсы, в которых пришла Мелисса. Они облепили её так, словно они — это вторая кожа.

Это нахрен сбивает его с толку. Ремусу это не нравится. Вообще.

Они достигают Хогсмида и глаза Ремус следят за Гермионой, которая уходит в противоположную сторону с Сириусом в магазин книг и свитков. Мелисса подталкивает его, и он улыбается ей. Ремус рад, что до конца этого дня его мысли покинула его лучшая подруга.

Вечер подошёл к концу. Ремус и Мелисса возвращаются в замок. Ремусу было хорошо сегодня.

Они провели весь день, гуляя по деревне, как правило, держась подальше от популярных мест, и по взаимному согласию избегая мадам Паддифут, как чуму. Мелисса очень легко поддерживает любую беседу, будто они знают друг друга давно. Они много смеялись. Не было никаких глубоких разговоров. Их общение состояло из легких, односложных и воздушных тем и Ремусу это очень понравилось.

Глубокие и содержательные разговоры часто приводят к необходимости врать. Это облегчение, когда не нужно придумывать определенные события и периоды жизни в определенное время.

Друзья Мелиссы ждали её недалеко от главных дверей в школу, и вдруг Ремусу стало неловко. Он не знает, что теперь нужно делать. Как нужно заканчивать свидание? Он же никогда раньше не был на свиданиях. Черт, нужно было у Сириуса спросить! Может быть, просто прощаться и уйти? Или сказать, что было все замечательно, дружелюбно пожать руку и уйти? Нет, это всё как-то формально.

— Ремус?

— Хм…? — Ремус поднял голову, отвлекаясь от своих терзаний. Мелисса улыбнулась ему, как будто её что-то забавляло.

— Может быть, ты поцелуешь меня на ночь?

Дыхание Ремуса сбивается, а его челюсть немного опускается. Поцеловать её? Он не думал об этом. Это же первое свидание.

Разве ты не хочешь поцеловать ее?

Звучит в его голове голос Сириуса, который заставляет осознать, что да, он хочет её поцеловать. Он тяжело сглатывает, делает шаг вперед, Мелисса закрывает глаза; её губы находятся на уровне его губ и ему даже не приходится наклоняться, потому что она только чуть-чуть ниже, чем он. Ремус может чувствовать тепло её тела.

Она пахнет морской водой.

Ремус колеблется некоторое время, в его животе что-то скручивается, а затем он накрывает её губы своими.

Они мягкие. Тёплые и мягкие, и очень приятные. Ремус прижимает её ближе, углубляя поцелуй, наслаждаясь исследованием контура её рта. Мелисса вздыхает и впускает его, потом открывает рот, и её язык прикасается к губам партнера. Ремус испускает испуганный вдох, прежде чем быстро придти в себя и продолжить целовать Мелиссу. Ему было просто тепло и хорошо.

Голова кружится. Он обхватывает её шею и властвует над ней в её собственном рте. Мелисса судорожно сжимает его свитер и стонет.

Она стонет.

Его волнует этот звук. Он заставил её сделать это. Он приподнимает её лицо за подбородок, отрываясь, а потом снова и снова целует её, снова и снова, желая, чтобы она громче и больше стонала. Она ответила с энтузиазмом. Они были прижаты так близко, что он мог чувствовать её торчащие соски через блузку. Жар в животе постоянно увеличивался, и он не мог дышать. Ремус не знал, хотела бы она того, чего хотел он сам.

— МИСТЕР ЛЮПИН!

Громкий, ужасающе знакомый голос раздается по всему коридору. Молодые люди быстро отстраняются друг от друга. Мелисса несколько раз моргнула, напряженно глядя на ошарашенного Ремуса. Его лицо горит.

Он быстро прочищает горло после молчания. Ремус и Мелисса смотрят на профессора МакГонагалл, которая стоит, скрестив руки и плотно сжав губы.

— Вам двоим должно быть стыдно за себя! — рявкает она, и Ремус вдруг осознает, что все на них смотрят. Он сильно краснеет, когда студенты всех возрастов ухмыляются и шепчут что-то друг другу. Друзья Мелиссы прикрывают рты ладонями, чтобы МакГонагалл не услышала их.

Он опять устроил спектакль.

— Такие публичные проявления отношений совершенно неуместны в школе! — продолжает заместитель директора, — Вы оба префекты. Вы должны быть примером для младшекурсников! Десять очков с Гриффиндора и Хаффлпаффа. Мисс Мерфи, я расскажу профессору Стебль о том, что произошло здесь сегодня!

— Извините, профессор, — бормочет Ремус, и Мелисса вторит ему. Он заметил слабую улыбку на лице Мелиссы. МакГонагалл выпускает злой “хафф”.

— Назад в общежитие, вы оба, — огрызается она, её глаза-бусинки зло смотрят на них, — И не ленитесь!

— Да, Профессор.

Мелисса улыбнулась Ремусу извиняющей улыбкой. Странное сочетание гордости и стыда ощущается в груди, и он останавливается как вкопанный, когда видит, Сириуса, Питера и Джеймса, которые ждали его в вестибюле. Все улыбались, и...

Гермиона.

Она выглядела так, будто в неё прилетел бладжер. Неприкрытое изумление исчезает, когда их взгляды встречаются, и пропасть опять нависает над ними. У него не хватает терпения, когда она проходит мимо него, ничего не сказав.

— Гермиона!

Её спина деревенеет, но она не останавливается, и он бежит, чтобы догнать её. Он хватает её за руку, игнорируя её протесты, и тянет в пустой класс. Дверь закрывается и Гермиона смотрит на него злобным взглядом. Он не знает из-за чего. Может из-за того, что грубо схватил и потащил её или из-за невежества. Ремус не знал.

— Почему ты сердишься на меня?

Слова вылетают из его рта, прежде чем он обдумывает их. Гермиона удивилась на мгновение, а потом сказала:

— Я не сержусь на тебя.

— Да нет, как бы. Что-то случилось. Что-то не так или я сделал что-то? Это продолжается всю неделю. Что я опять натворил?

Все эти слова льются из него, будто из водопада. Ему не нравится тот факт, что она обижена на него. Эти слова отзываются беспокойством. В животе у него всё скручивается в тугой узел, он чувствует себя одиннадцатилетним мальчик, который боится сделать неверный шаг, боясь потерять драгоценных друзей. Он делает шаг ближе и берёт её за руки. Его сердце сильно бьётся о грудную клетку.

— Пожалуйста, скажи мне, в чём дело, как я могу исправить это?

Столько эмоций были в глаза Гермионы. Он не может прочитать их все. Она отступает от него на пару шагов. Его руки опускаются по бокам, а ногти больно впиваются в ладони.

— Я думала, что ты умнее.

Ремус нахмурился.

— Прости, но я не понимаю.

— Я думала, что твоё образование намного важнее, чем отношения, — говорит Гермиона. Она не смотрит на него.

Ремус мигает и отступает на шаг назад. Его рот открылся и закрылся. Она озадачила его.

— Ты злишься на меня, потому что я пригласил Мелиссу на свидание? — спросил он медленно. Он попытался расставить все мысли по местам, — Разве это не лицемерие? Ты сама в отношениях с Сириусом.

— Это другое.

— Э-э…как это? — Гермиона качает головой. Она выглядит раздражённой.

— Он не отвлекает меня от учебы, вот как, — отвечает она, — Я не позволяю ему отвлекать меня. Я желаю тебе счастья, Ремус. Но на этот раз, я буду мешать встречаться тебе с ней, я это гарантирую.

Ремус почесал затылок.

— Кто тебе сказал, что я буду с ней встречаться? Это было только первое свидание.

— Да ты же с ней целовался! А сейчас говоришь, что это ничего не значит! — Ремусу начинает раздражать весь этот разговор.

— Что такого плохого в этом? Я просто тебя не понимаю. Вы значит с Сириусом вместе, целуетесь и так далее, а мне нельзя значит, да?!

— Сириус не тот, за кем нужно повторять! Он не идеален!

— Вы же уже многое опробовали? Не так ли?

— Отлично, — глаза Гермионы расширяются, а затем её лицо темнеет от ярости. Её голос был высоким и пронзительным, — Можешь ходить на свидания с кем хочешь, но учти, если она провалит экзамены, в этом виноват будешь ты.

Она разворачивается и пулей вылетает из класса. Ремус наблюдает за ней. Сожаление заставляет его чувствовать себя неловко. Он думает, что она в чём-то права.

* * *

Проходят два месяца. Ремус и Мелисса по-прежнему видятся. Они не встречаются в истинном смысле этого слова. Это просто случайные встречи, когда они хотят видеть друг друга. Рем понимает, что между ними присутствует какая-то недосказанность, он чувствует себя виноватым из-за этого, потому что не выполняет того, о чем говорила Гермиона в тот вечер.

Он может пойти на свидание, когда бы ему ни захотелось. И это нечестно, и не безопасно. Они общаются и часами целуются, когда не учатся и, в конечном счете, он теряет девственность на одной из встреч. Он наверстывал все упущенные моменты в плане секса.

Много.

Пропасть между ним и Гермионой увеличилась до нереальных размеров. Он старается быть с ней вежливым и в принципе ему это удается, потому что Гермиона больше не сердится на него. Она сердится на Сириуса. У неё не осталось места для гнева на Ремуса. Теперь вся Гриффиндорская гостиная каждый день наблюдает за тем, как самая известная пара в Хогвартсе ссорится и орёт друг на друга.

Ремус ненавидит это. Ему хотелось бы вмешаться, но он не знает, как? Да и должен ли он вообще это делать? Она не рассказывает ему, почему они ссорятся с Сириусом. Вскоре анимаги начинают игнорировать и обходить её стороной .

Иногда Ремус думает, что это хорошо. Он причинял ей боль, и это скорее помогло бы Гермионе не встречаться с Сириусом.

Сегодня полнолуние, и Ремус собирался уходить, чтобы встретиться с мадам Помфри, когда он вновь услышал крики. Общая гостиная была наполнена людьми, но из-за шума никто не слышал и не обращал внимания на них. Их голоса были на лестнице, которая вела в комнату для мальчиков.

— Ты живешь в мире грёз, Гермиона! — лает Сириус, его голос отлетает от стен, — Ты несёшь хуйню! Ты должна спуститься с небес на землю и принять реальность! А если нет, то ты обязательно найдешь, такого же идиота, который будет счастлив с тобой!

— Ну, может быть, ты пойдешь и найдешь кого-то, кто обладает теми качествами, о которых ты ту распинаешься, поскольку я, очевидно, не обладают ими! — шипит Гермиона ему в спину. Её слова наполняют лестницу, наступает мёртвая тишина. Общая гостиная смотрела на них, ожидая продолжения. Ремус глядит перед собой, не моргая, в темном коридоре. Его мышцы напряжены.

— Возможно, я должен.

Она задыхается, и её взгляд пуст. Вдруг рыдания вырываются из её груди, она бежит через всю комнату, закрывая руками лицо. Две двери захлопываются перед ним. Ремус резко встаёт.

— Нет, Рем, тебе не нужно идти туда. Пусть это сделает Лили. А я пойду и проверю, как там Сириус. Встретимся позже, ладно?

Нерешительность — это болезненная вещь, но Ремус знает, что Джеймс прав. Он смотрит в сторону Лили, которая уже направляется к комнате для девочек. Ремус сжимает зубы и решительно поворачивается к портретному отверстию. Уже через час он расхаживает по гнилой комнатушке в хижине.

Где они? Луна скоро взойдет, Ремус скоро почувствует, как все его кости ломаются, а его товарищей Мародёров всё ещё нет. Они никогда не опаздывали раньше. Он чувствует волнение и боль, и сильнее всего — одиночество, которое он не испытывал уже давно.

Его кровь сворачивается внутри, глаза наливаются кровью. Их здесь нет. Их здесь нет! Лунный свет льется через окно, вот оно. То, что он чувствует на протяжении многих лет: шок, панику и ужас. От ужаса он начинает задыхаться. Рычание низко вырывается из него, превращаясь в вытье. Его тело взрывается.

Его последняя человеческая мысль, что ему жаль мальчика, который лезет через туннель.

* * *

Он просыпается в знакомой постели, за знакомыми шторами, со знакомой пульсирующей болью по всему телу и знакомой рукой. Ремус повернул голову, чтобы посмотреть на Гермиону. Она лежала на матрасе, подложив руку под щёку, а ее глаза были закрыты. Завиток волос довольно изящно лежал на его плече.

Свободной рукой он потянулся к ней.

Она шевельнулась. Её глаза сонно мигали.

— Ремус?

— Что ты здесь делаешь? — прошептал он. Гермиона снова моргает и садится, а потом что-то мелькает на её лице. Ремус резко вздыхает от того, что она забралась на кровать и обнимает его. Она тесно прижимается к нему, и пропасти больше нет.

Его руки поднимаются и парят над её спиной. Он опускает голову, чтобы увидеть её лицо.

— Эй, эй, что случилось? Гермиона? Что случилось, дорогая? Ты не будешь плакать сейчас..., — его голос умирает, как память о ночи, прежде чем разум его покинул. Он чувствует, как кровь отливает от его лица.

— Снейп, — хрипит он, его мозг снова рычит, оборотень плюётся пеной через стену его сознания. Он вспомнил запах старых ботинок, человеческую кровь и голод. Его ярость была приостановлена, когда олень повалил его на бок. Рука Ремуса касается бока, на который наложили толстую повязку. Голос Джеймса раздался в голове Ремуса, когда тот орал на Снейпа, чтобы он убирался оттуда. Оборотень сходил с ума, потому что два человеческих запаха присутствовали рядом, один знакомый, но в тоже время, будораживший, смущавший и раздражавший его.

А потом они ушли. Оставили оборотня в одиночестве, и он остался один на всю ночь. А потом Ремус пришёл снова.

— Блять, — шепчет он, в жилах стынет кровь, он физически чувствует холод, — Блять. Сука. Черт. Я же почти… он же мог умереть. Я чуть не убил его. Я почти… блять.

— Нет, это не ты!

Ведьма взяла его лицо в свои руки. На её лице отразился страх и ярость.

— Это не ты! — повторяет она, её голос звучит пронзительно в его голове, — Это был волк! Вы разные! И это даже не его вина, он просто следовал инстинктам! Есть один человек, который действительно виноват, и только один!

Путаница в его мозгах заменяет шок и отвращение. Ремус хмурится и садится, игнорируя его протестующее тело. Он удивлен.

— О чем ты говоришь?

— У Снейпа были только подозрения, но он никогда бы не понял это сам! Этого никогда бы не произошло, если бы он не открыл свой чертов рот! Я знала, что он был зол и расстроен, но я не думала, что он кому-то расскажет.

— Гермиона, о ком ты говоришь?

— Она говорит обо мне.

Он стоял в изножье кровати, и его лицо была словно маска. Скулы сильно выделялись на бледном лице, кожа была туго натянута. Его руки дрожали, а глаза зияли, как бездонные колодцы.

— Сириус…Что?

— Я послал Снейпа после того, как ты прошлой ночью пошёл в хижину. Послал его вниз по туннелю, зная, что ты был там, зная, что ты на него нападёшь, а затем убьёшь. Он был в курсе, что ты оборотень, и единственная причина, почему он не рассказал все — это Дамблдор. Он запретил ему.

Порезы предательства пилили, резали где-то глубоко и бесконечно больно. Они кромсали его, и Ремус молча смотрел на Сириуса, а его сердце оглушительно треснуло. Он не мог дышать. Он не может понять. Он не может поверить.

— Зачем?

Вроде бы такое маленькое слово, но Ремус кое-как выдавил его из себя. Руки Сириуса сжались в кулак.

— Я не знаю, Ремус. Мне жаль. Мне чертовски жаль, Ремус.

Вдруг раздался резкий треск. Рука Гермионы только что зарядила пощечину Сириусу. Его голова метнулась в сторону. Ремус спрыгнул с постели, он хотел её остановить. Когда голова Блэка повернулась к нему, то он заметил большой красный след на щеке. Он молча посмотрел на взбешённую ведьму. Просто смотрел на Гермиону пустым взглядом. Её рука снова поднималась.

— Не надо, — Ремус останавил её, когда рука девушки была уже на середине пути к щеке его друга. Она быстро отдернула ладонь. Ремус заметил, что ведьма дрожала. Сириус не двигался. Он просто молчал, когда она говорила, а в мёртвой тишине, будто разбивалось стекло.

Щелчок.

— Я тебя никогда не прощу за это.

А потом она ушла. У Ремуса не осталось сил на то, чтобы позвать её обратно. Он поворачивается к Сириусу, чтобы посмотреть на него, как он отреагировал на уход своей бывшей девушки. Закрыв дверь, внимание анимага возвращается обратно к оборотню. Его тело движется, как у робота.

Они смотрят друг на друга в течение долгого времени. В конце концов, маска, которая удерживала черты лица, начинает рушиться. Он весь дрожит начало дрожать. Его руки сжимаются и разжимаются.

— Мне жаль. Мне очень жаль. Черт, Ремус, Мерлин Великий, прости, прости меня, я не хотел…я не знаю, что я имел в виду. Я был так зол, и я срывался на всех, а потом вчера вечером я был... а потом Нюниус, он... мне очень жаль. Пожалуйста, прости меня. Пожалуйста. Я не могу — я не могу потерять нашу дружбу, Лунатик, пожалуйста. Пожалуйста.

Ремус молчит, разглядывая парня, тот выглядит сломанным. Потом он поворачивается, ложится на бок и закрывает глаза.

— Я устал. Ты можешь сейчас уйти, пожалуйста?

Ответа не было. Звуки доносятся до Ремуса, когда он слышит спешащие шаги, шаркающие по комнате. Дверь открывается и закрывается во второй раз. Медленно приоткрыв глаза, Ремус смотрит на шторы. Он не может спать, бессонница, мучает его до конца пребывания в больничном крыле и за его пределами.

Он принял решение ещё долго не прощать Сириуса Блэка.