Завтра (гет)

Что-то пошло не так. Встреча оказалась не настолько удачной, как того ожидал Филипп? А может быть, и вовсе не состоялась? Они отказались бороться за девчонку? Бросили ее? Не решаясь пройти к столу, Мартинес почтительно замер у двери, исподлобья поглядывая на мрачного Губернатора, наливающего себе янтарную жидкость из графина. Тот медленно отпил, смерив задумчивым взглядом фигуру, застывшую у входа, и дружелюбно кивнул в сторону стула.

— Чего стоишь? Садись, давай… Будешь? — вдруг улыбнулся Филипп рассеянно и, не дожидаясь ответа, налил спиртного во второй бокал. — Как девчонка?

— Все так же... Ест, пьет. В попытках сбежать или сделать что-то с собой не замечена. Ждет своих, — Цезарь вопросительно взглянул на лидера.

— Ждет, значит? Ну-ну… — задумчиво проговорил тот и отвернулся к окну — несколько долгих минут тишины, которую собеседник не решался прервать. — А вот они не спешат что-то, условия им не подходят. Ну что же, нам торопиться некуда, правда?

— Тебе видней, — пожал плечами Мартинес.

— Надоела она тебе? Ну да, что это я... Конечно, надоела. Поставил свое главное доверенное лицо в няньки к ни на что не годной девице и спрашиваю еще.

— Да все нормально. Она меня не напрягает. Помнишь ее сестру? Которую ты чуть… — прищурился Цезарь с улыбкой. — Та бы, думаю, гораздо больше проблем создала.

— Нормально… Я ценю то, что ты не жалуешься, надеюсь, ты это понимаешь, — серьезно взглянул в лицо помощника Филипп. — Ну ничего, скоро у тебя будет возможность развеяться. Засиделся тут на хозяйстве, наверное?

— Немного, — неопределенно хмыкнул мужчина. — Что за дело?

— Мы на обратной дороге лагерь засекли неподалеку отсюда. Небольшой, но думаю, что-то интересное да будет. В любом случае и тебе, и парням пора немного поразмяться. Так что готовься через пару дней выдвигаться, подбери себе людей, все как обычно.

— Хорошо, — только кивнул помощник.

— С девчонкой, если вы задержитесь, справится и Сабрина. Но думаю, за день вы управитесь. Еда, оружие, вещи… женщины. Все, что найдете — ваше. Твое — по праву первого и главного. Я хочу, чтобы ты понимал свою важность в нашем деле. Свою ценность для меня. Так что, если есть какие-то пожелания или просьбы — тебе нужно только сказать.

— Да что мне нужно, — пожал плечами Мартинес, отставляя опустевший стакан. — Меня все устраивает, даже более чем.

— Я рад, — кивнул главарь, отпуская своего заместителя, который, выйдя из кабинета, не спешил спускаться в темный сырой подвал.

Школьные коридоры, превратившиеся в некоторое подобие армейской части, блестели чистотой — женщины свою кашу ели не зря. Гомон взбудораженных парней неподалеку — готовятся к будущей вылазке. Гадают, кого из них возьмут «на дело». Кто из них получит шанс урвать самые вкусные куски, самые интересные вещи, самых чистых пока еще женщин. Прислонившись к стене, Мартинес проводил мрачным взглядом выпорхнувшую из соседней комнаты Валери: черные кудри по пояс, яркое платье, крутые бедра, обнаженные ноги, полные крови губы и наглые глаза под длинными ресницами. Единственная из женщин, которая могла не работать, единственная, принадлежавшая только одному мужчине, единственная — любовница Губернатора.

— Что смотришь? Нравится? — расхохоталась она в лицо Мартинесу громким смехом.

Швырнуть бы ее прямо на пол, задрать эти цветастые, цыганские юбки, накрыть рот ладонью, увидеть, как высокомерие сменяется слабостью... Не любовь, не нежность, не интерес, не желание — эта женщина вызывала только похоть.

* * *

Всего полчаса задержки — и эта слабоумная Сабрина впустила в камеру девчонки одного из парней. И уже не было разницы, как он добился этого: уговорами, угрозами, подарком или хитростью. Только зажатая в угол девочка: голые, белые, как молоко, сбитые коленки, обнаженные уже ноги... Волосы, прилипшие к мокрому лицу... Кулачки, отчаянно пытающиеся причинить вред мерзавцу, и бессильно опускающиеся на пол... Тихий всхлип...

Одно мгновение, чтобы увидеть эту картину, вобрать в себя всю — до мелочи... Один миг — чтобы ухватить парня за ворот расстегнутой рубахи и отшвырнуть в сторону, заставляя путаться в собственных полуспущенных штанах. Быстрый взгляд на девчонку, скорчившуюся в углу, подобравшую голые ноги, пытающуюся натянуть на себя лежащее рядом одеяло... Не успел. Жить будет. Будут — оба, так уж и быть... Пара медленных шагов в сторону перепуганного паренька. Был в той памятной поездке, из которой и привезли сюда Бет. Приметил девчонку еще тогда и ждал удобного случая. Ублюдок.

— Имя? — налитые кровью глаза.

— Рядовой Брайан Фокс, — попытался подняться на ноги молодой человек.

— Попал ты, рядовой, — спокойный голос, неспособный обмануть никого из присутствующих тут.

Сжатые кулаки. Удар за ударом в это даже не сопротивляющееся тело. Прерывающееся дыхание, туман перед глазами, руки в крови.

— Хватит! Перестань! Прекрати! Пожалуйста, — сдавленное рыдание из угла.

Стереть рукавом пот со лба, отряхнуть руки, словно от грязи. Действительно, хватит. Вышвырнуть бессознательное тело за дверь, прямо в объятья перепуганной и не решающейся войти на помощь своему подельнику Сабрине: с ней он разберется позже. Запертая дверь и несколько шагов обратно: испуганные глаза и попытка попятиться. Растерянный взгляд на собственные окровавленные руки, нервный смешок, вода из бутылки...

Убедившись, что он не выглядит больше, как мясник, Мартинес опустился на колени рядом с начавшей трястись в рыданиях девочкой. Усевшись на пол и притянув это оказавшееся таким легким тело к себе, он бережно укрыл одеялом снова оголившиеся тонкие, все в синяках и ссадинах, ноги. Убрать волосы с заплаканного лица, погладить по голове, пробормотать что-то успокаивающее — как еще можно утешить девочку? Слабые руки взметнулись к его шее и, спустя секунду, Бет доверчиво прильнула к груди своего спасителя, все еще шмыгая носом, но постепенно затихая.

— Ну, ты как? — понимая, что его вопрос звучит глупо, пошевелил затекшим плечом Цезарь. — Он не успел тебя обидеть?

— Нет, — сморгнула слезы с ресниц девчонка, поднимая глаза-океаны и серьезно глядя в лицо Мартинеса. — Спасибо.

— Не за что, — хмыкнул Цезарь. — Он не должен был быть тут. Больше не придет.

— Никто? — серьезно смотрела Бет.

— Никто, — убедительно мотнул головой мужчина. — Только я. Но меня же ты… не боишься?

— Наверное, нет, а нужно?

Смешавшись, Мартинес на всякий случай убрал руки, бессознательно поглаживающие спину Бет, и аккуратно отсадил ее подальше, отодвигаясь в сторону и привычно прислоняясь к стене. Покурить бы. Или выпить. Настороженный взгляд сидящей рядом девочки заставил его вспомнить о вопросе, так и оставшемся без ответа.

— Ты ребенок. За кого ты меня принимаешь? — буркнул он, хмурясь. — Успокаивайся, давай. Тебе ужин приносили? Все в порядке? Сабрина не обижает? Если что, только скажи.

— Сабрина — это кто? — с любопытством поинтересовалась Бет, размазывая кулаками по лицу оставшиеся слезы. — Та женщина, которая мне кушать приносит? Она молчит все время. Не обижает.

— Это хорошо. Ладно, одевайся, успокаивайся... До завтра, — поднялся с пола мужчина, снова напяливая на голову снятую минуту назад кепку.

— Книжка! — выдохнула девочка вдруг, поднимая на Мартинеса ясный взгляд.

— Что? Какая книжка? — непонимающе нахмурился он.

— Ты всегда спрашивал, что мне нужно. Принеси мне книжку. Добрую только, чтобы о хорошем, — покраснела пленница и прошептала тихо. — Если можно...

— Ты тут читать собралась? — хмыкнул Цезарь удивленно.

— А что мне еще тут делать? — захлопала глазами Бет. — Я люблю книжки. Принесешь?

— Принесу. Обязательно принесу.

Запирая дверь, Мартинес все еще видел слабую улыбку девчонки перед глазами. Короткая улыбка — не дольше нескольких секунд... Счастливая — играющая даже в глазах и прядях давно немытых волос... Улыбка — луч солнца, на мгновение освещающий и согревающий темную сырую камеру. И его.