С точки зрения Млечного Пути (гет)

— ...бежим! Бежим! Бежим!

Оглушённая Гермиона плохо понимала, что происходит вокруг. Из-за расстелившегося вокруг дыма она слабо видела, к горлу всё чаще и чаще начал подступать кашель, что само по себе было плохим предзнаменованием, языки пламени так и норовили лизнуть её за стопу; Гермиона вскрикнула, когда случайно наступила на пролитое зелье, которое было жутко горячим, и сразу почувствовала, как ногу обожгло болью. Она старалась делать осторожные шаги: весь пол был усеян разбитыми сосудами, зелья начинали испаряться всё быстрее, температура в комнате поднималась, а Гермиона всё никак не могла найти выход. Она почувствовала, как её начало тошнить. Языки пламени перебрались уже на стены, когда Гермионе наконец удалось найти выход. Она открыла массивную дверь, вывались в коридор и замерла, чувствуя, как в ней разрастается подобный Адскому пламени пожар.

Напротив неё стоял Фред Уизли, он явно запыхался, капельки пота стекали по его лицу, но важно было лишь то, что она...

...жива, твердил себе Фред, когда смотрел на стоявшую в нескольких шагах от него Гермиону. Её лицо было в копоти и саже, волосы стояли дыбом, а глаза раскраснелись. Она пару раз откашлялась, похлопала рукой по карману мантии, а потом в её глазах появилась странная решительность, и она шагнула к нему.

И только его посетила мысль о том, что, мол, возможно, день, который начался с красивого белья, им и завершится, как Гермиона сделала резкий выпад, и он забыл обо всём на свете.

* * *

Практичная часть Гермионы каждый раз негодовала, когда совы приносили почту сразу в Большой зал, да ещё и во время завтрака. Мало того, что посылки чаще всего оказывались в тарелках, разбрызгивая их содержимое на получателя, так это ещё портило аппетит и вызывало негодование насчёт такого халатного отношения к пище.

Несчастные эльфы трудятся день и ночь, чтобы накормить этих оболтусов, так их труд ещё и пропадает зазря!

Она как раз рассуждала о возможности переговорить с Дамблдором, чтобы создать более удобную систему рассылки, как в её тарелку плюхнулся небольшой свёрток. Овсянка расплескалась, попала Гермионе в глаз, она начала доставать платок, чтобы исправить недоразумение, как упала вторая посылка, а за ней ещё и ещё. Упакованы они были плохо, так что большинство из них начали разваливаться ещё на лету, и только Гермионе удалось достать хлопья из глаза, как она услышала тихий писк рядом и внимательно посмотрела на красного как помидор Рона. У него на плече висело что-то маленькое и кружевное, и Гермиона сначала решила, что это платок, и уже потянулась, чтобы убрать его, но поняла, что это нечто, сыпавшееся на них.

Словно самые большие снежинки на Рождество, на них сыпалось вычурное женское бельё, всё светлое, разнообразных оттенков персикового, розового, голубого и прочих цветов; Гермиону начало заваливать, она слышала, как преподаватели перенаправляли сов, как Гарри еле сдерживал себя, чтобы не начать смеяться, и как Рон всё так же немного пищал, неуклюже пытаясь помочь ей выбраться из завала.

Она увидела тёмные глаза, которые пристально наблюдали за происходящим из-за соседнего стола, но так и не успела понять, кто это, потому что её окончательно погребло под завалами кружевной ткани.

Грязнокровка оказалась усыпана бельём. Неподалеку от неё просто разрывался от смеха один из близнецов Уизли. Эти предатели крови порочили весь волшебной род и само волшебство, создавали ненужные, отвратительные вещи, которые словно издевались над именем волшебника.

Блейз поправил волосы и грациозным движением налил себе сока в кубок. Невысокая, но широкая чаша на длинной ножке отливала золотом, когда он прокручивал кубок между пальцами, демонстрируя окружающим идеальную гравировку: лозы дьявольского силка переплетались, завивались и словно кружились в танце, изображая герб дома Забини.

Этим летом отец настоял, чтобы его сын пил только из этого кубка. Он был зачарован, в него нельзя было налить яд, а обычная вода, при необходимости, могла превратиться в противоядие, если владелец чётко произносил нужное заклинание и был истинным Забини. Ужасно старая реликвия, но такая мощная, что сам Тёмный Лорд с уважением отзывался об этой вещице. Отец рассказал, что когда-то Тёмный Лорд хотел присвоить кубок для своих целей; его дед пал, пытаясь защитить реликвию дома, но Тёмный Лорд был сильнее. С его возрождением он вернул кубок, отец тогда рассыпался в благодарностях, пал на колени и говорил что-то о том, что Забини не подведёт Тёмного Лорда.

Блейзу было всё равно. Его вообще не волновало, что происходит вокруг, пока это что-то не касалось его самого. Он отпил немного сока и почувствовал новый прилив ненависти к грязнокровке, которая теперь начала барахтаться, словно жук в навозе. Происходящее вокруг стало для него настолько неприятным и отвратительным, что он не выдержал, резко встал и направился к выходу из Большого зала.

Кто-то из слизеринцев толкнул его плечом, когда проходил мимо, но Фред даже не обратил на него внимания. На следующей неделе они с Джорджем планируют протестировать шипящие леденцы на этих отпрысках древних семейств, так что лишний раз напрягаться сейчас, когда перед ним открывалась такая сцена, было очень глупо.

Гермионе наконец удалось выбраться из завалов, она встала из-за стола, но бельё продолжало следовать за ней, словно облачко, и Фред похвалил себя за изобретательность. Пусть это заклинание показала ему Гермиона, но она же сама согласилась помогать им в разработках, а в том длиннющем свитке с кучей правил и подпунктов ни слова не было о том, что он не может использовать полученные знания на ней.

Он улыбнулся ещё шире, когда вспомнил их первое занятие в Выручай-комнате. Гермиона выставила перед ним целую стопку книг, которые было необходимо прочесть, над чем Фред добросовестно работал, потому что книги оказались ужасно интересными и познавательными, но больше всего ему запомнилось совсем другое. Они сидели у камина, Выручай-комната любезно воссоздала любимое место Гермионы — красное кресло из гостиной факультета, множество подушек, диван, деревянный столик, махровый ковёр, на котором можно было так удобно устроиться, что Джорджу не хотелось вставать, а Ли уснул, и никто даже не стал его будить.

Но дело было не в уюте вокруг, не в завалах книг, а именно в Гермионе. Её голос мёдом разливался по комнате, она спокойно рассказывала о пользе усовершенствованного заклинания левитации, демонстрировала его на собственном примере, и всё у неё получалось так ладно и просто, что Фред чувствовал только невиданное для него благодушие, и, возможно, разве что совсем чуть-чуть — восхищение.

Когда они закончили и Гермиона уже стояла на лестнице, чтобы подняться в свою комнату, она выглядела ужасно сонной и помятой, глаза слипались, и она почти не разговаривала, потому что путалась в словах и не могла чётко собраться с мыслями.

Его тогда кольнула мысль о том, что Гермиона совсем не высыпается. Она ходит на пары, учит уроки, помогает всем на занятиях ОД, вяжет шапочки и носки для домовиков, а потом ещё и занимается с ними в Выручай-комнате. Гермиона махнула ему рукой — под мышкой у неё было несколько книг, одна из которых выпала, когда Гермиона уже развернулась и начала подниматься по лестнице. Эта книга имела странное название "Питер Пэн", картинки в ней не двигались, но она оказалась до жути захватывающей, так что сейчас она была надёжно спрятана у Фреда под подушкой.

Ещё не хватало, чтобы кто-то из парней узнал, что он читает детские сказки.

В настоящем времени Гермиона гордо прошествовало мимо него, а за ней, словно рой пчёл, летело облако из белья, которое Фред старательно выбирал из каталога "Тайное волшебство".

* * *

— Мне надо намочить Грейнджер!

Джордж непонятно хрюкнул, а Ли слегка поднял голову. Ли всегда так делал: ложился поперёк на кровать, свесив голову и размышлял. Говорил, что так ему лучше думается или что-то вроде того, но Фред отказывался в это верить.

Поначалу они с Джорджем строили догадки, мол, может, его бабуля часто лупила, положив поперёк кровати? Или по ночам он прибегал к родителям и ложился к ним в ноги, потому что боялся спать один? Может, он думает, что так у него из носа вытекает всё плохое?

Был обед, Джордж сидел на полу, сложив ноги по-турецки, и читал какую-то книжку, которую ему притащила Гермиона. Вокруг были разбросаны фантики от конфет, валялись обёртки от шоколадных лягушек, и в рядок были сложены карточки с волшебниками — Джордж всегда ел, когда учил что-то; на полу так же валялись клочки пергамента, и Фред сразу понял, что он пропустил очередную кричалку от маман, однако, не испытав должного разочарования от того, что пропустил такое событие, он взмахнул палочкой и клаптики переместились в дальний угол, где уже лежала куча им подобных. Это была традиция, они с Ли поспорили, мол, до какого же размера сможет вырасти гора из клочков пергамента до окончания школы, Фред ставил на семь футов и чувствовал, что выиграет два галлеона, потому что гора уже достигала его груди, и он не собирался вдруг останавливаться и становиться примерным мальчиком. Когда-нибудь они с Джорджем сделают из этих огрызков статую, которую поставят в самом центре их магазина.

— Я думаю, что она и так достаточно мокрая, когда ты рядом, если ты понимаешь, о чём я, так что можешь особо не волноваться по этому поводу.

Фред ухмыльнулся, а Ли громко заржал.

— Я хочу проверить, будет ли она носить бельё, которое я ей подарил.

— Если то, что ты сегодня сделал, можно назвать "подарком", то я женюсь на Луне Лавгуд, и мы нарожаем кучу нарглов и мозгошмыгов.

— Назови первенца моим именем!

— Я потратил всю ночь, чтобы выбрать эту фигню, потом размножил её, когда эта долбанная сова притащила комплекты по службе срочной доставки, у меня язык болит от того, что я облизывал конверты, а он мне может ещё очень и очень пригодиться, и я сделал это всё сам, потому что вы, засранцы, слюнявили в это время подушки. Я прошу вас о маленькой услуге, всего-то намочите мне Грейнджер в конце концов!

Фред пнул бюстгальтер на полу, и он тут же рассыпался маленькими звёздочками, которые быстро испарились. Действие заклинания уже закончилось, так что, по идее, сейчас у Гермионы осталось всего несколько настоящих комплектов.

— Я не буу нихкого морчить, — прожевал Джордж и откусил голову шоколадной лягушке, — Гермиона была слишком добра ко мне, когда дала противоядие от зелья, — он повёл рукой, в которой была зажата шоколадка, а лягушка взяла и выпрыгнула у него из руки. С откушенной головой она смотрелась довольно жутко, но Джордж только вздохнул и принялся распечатывать другую упаковку, — так что я всё ещё могу сойти просто за невинную жертву, а не за соучастника. Не усложняй мне жизнь, я сегодня получил пять баллов по зельям, только потому что Гермиона показала, как правильно это всё делается.

Фред закатил глаза.

— Ты только подумай, Фред, когда я в последний раз получал очки на зельеварении? Не то, чтобы я слишком дорожил уважением Снейпа, но я не хочу в следующий раз превратиться в какого-нибудь кракена по своей вине.

— Ты же мой брат!

— Могу выписать извинения и соболезнования в письменной форме.

— Ли?

Фред повернулся, но Ли уже спал, несколько капель слюны, которая стекала из его широко открытого рта, упали на пол, и Фред решил, что подарит тому на Рождество специальную мисочку для такого дела.

— Ли подписывается под каждым моим словом.

Фред возвёл руки к потолку, пробурчал что-то о том, что его собратья пали слишком низко, раз боятся проиграть девчонке, и развернулся, чтобы уйти, как Ли громко захрапел, и Фред уже не выдержал, он схватил подушку и с силой кинул в спящего Ли.

— А? — тот разлепил глаза и сонным взглядом уставился на Фреда. — Иди мочи свою Грейнджер сам. Уверен, у тебя отлично получится.

Он перевернулся на бок, как тюлень, и снова засопел.

Ли вечно засыпал, как только удавалось, так что Фред просто махнул рукой и вышел из комнаты.

Ему хотелось преподнести всё как-то иначе, чем в прошлый раз, облить её водой как-нибудь изысканно и неповторимо, так что он решил сходить в библиотеку — вот оно, кричал его мозг, только начал больше общаться с Грейнджер, как идёшь в библиотеку, как только у тебя возникает какой-нибудь вопрос!

Фред просто согласился с внутренним голосом и продолжил путь. На входе в библиотеку он наткнулся на Геримону, которая что-то бормотала себе под нос. Она кинула на него один единственный взгляд, сказала, что сегодня надо будет подумать о месте, где спит упырь, — что уже очень заинтересовало Фреда, — чтобы попасть в Выручай-комнату, и пошла дальше. За ней парила стопка книг, и Фред успел разобрать что-то вроде "Волосы и космы" и "Трансфиушация".

Гермиона была такая милая и невыспавшаяся, что он почти забыл о том, что хотел сделать, но дверь снова скрипнула, и из библиотеки вышел тот же парень, что толкнул его плечом сегодня утром. Как же его звали? Вроде бы...

Блейз презрительно окинул взглядом одного из Уизли, который только что договорился о чём-то с Грейнджер. Тайное занятие в Выручай-комнате? Он где-то читал, что такая комната существует, даже несколько раз попытался туда попасть, но всё было тщетно, а теперь, имея чёткие инструкции... Развернувшись, Блейз расслабленной походкой направился в подземелья. Он знал нескольких ребят, которые были бы совершенно не против подпортить жизнь грязнокровке и предателю крови.

* * *

— Значит, надо подумать о месте, где сидит упырь?

Они расположились в гостиной факультета. Блейз и не думал скрываться по углам или что-то вроде того, потому что он был в Слизерине, а тут нет предателей, тут все одной крови.

— Да, грязнокровка-Грейнджер и Уизли соберутся в этой Выручай-комнате на несанкционированные занятия. Вы все члены инспекционной дружины, у вас есть право сделать всё, что угодно, дабы пресечь неповиновение.

Блейз словил улыбки ребят, которые сидели вокруг него. Трусы и бездари, которые никогда бы не решились напасть сами. Всё и всегда надо контролировать и направлять, по одиночке они просто мелкие вредители, но вместе могут устроить настоящее нашествие.

Ему было необходимо поставить на место Поттера. Тот знал слишком многое, видел возрождение Тёмного Лорда, возможно, успел заметить, что там был его отец... Пусть же знает, пусть будет предупреждён, что, пока власть на верной стороне, Поттеру не стоит даже открывать рот.

Он ещё раз осмотрел гостиную, пытливо всматриваясь в каждого и почувствовал немного удовлетворения. Все, кто был вокруг него, были верны, они...

...мрази. Фред еле сдержал себя, что бы не запустить в Забини какое-нибудь заклинание.

Он спустился в подземелье, уверенный, что гостиная окажется пуста — в это время детки Пожирателей смерти чинно поднимались в Большой зал и набивали себе животы, но он обнаружил компашку слизеринцев, которые не спешили на ужин. Фред должен был подложить в вазочку конфеты-шипучки. Тот, кто съедает конфету, шипит несколько часов, у него вырастает длинный змеиный язык, сужаются глаза, и прочее по списку. В итоге человек должен стать похожим на Того-кого-нельзя-называть. Джордж долго выуживал у Гарри подробности внешности этой змеи. Гермиона тогда сама шипела на них, как змея перед броском, потому что это было просто отвратительно с их стороны, спрашивать такое у Гарри после всего, что он пережил.

Он мог заделаться долбанным героем и обезоружить парочку ребят, но их было больше, вероятность, что он просто окажется оглушённым на некоторое время и не сможет помочь Гермионе, была слишком высока.

А ему почему-то жутко не хотелось рисковать Гермионой.

* * *

Гермиона расставляла сосуды с зельем в нужном порядке. Сегодня она покажет, как с помощью зелья можно не просто изменить аспекты внешности, дабы все вокруг посмеялись, а так, чтобы почувствовать себя художником. Холст — тело, кисть и краски — зелье.

В кармане штанов что-то рассыпалось и вверх начали вздыматься маленькие звёздочки. Последний комплект белья рассыпался, оставляя после себя маленький фейерверк. Она изучила всё бельё, что следовало за ней, почти всё оказалось просто подделкой, но несколько довольно красивых комплектов оказались самыми настоящими. Гермиона проверила их на наличие порчи, и уже хотела вернуть Фреду, или подложить его куда-нибудь, или сделать как-нибудь так, что бельё стало бы причиной позора самого Фреда, но не стала.

Гермиона никогда не нуждалась в красивом белье. Чаще всего оно было неудобным, дорогим и совсем того не стоило. Зачем тратить такие деньги на несколько кусочков кружевной ткани? Но любопытство переселило все её идеи насчет унижения Фреда, и она решила воспользоваться тем, что имела. Всё-таки нужно было хотя бы попробовать! Теперь под белой рубашкой был надет красивый бюстгальтер, светло-персиковый, с бусинками и причудливым узором. Волшебное бельё не давило и оказалось довольно комфортным, так что было принято решение оставить его себе. Но Фред... Что же, зелье, которое будет на нём испытано, мирно доваривалось в котле.

Гермиона только потянулась за щепоткой прозрачного порошка, как дверь резко отворилась, и в комнату вошло пятеро студентов. Не успела она потянуться за палочкой, как один из них вскрикнул:

— Инсендио!

Гермиона резко упала на пол, нападающий промахнулся, — струя огня попала в шкаф с зельями, слизеренци громко засмеялись, но Гермиона с ужасом смотрела на огонь, расползающийся по деревянному шкафу.

— Ну же, давайте подпалим грязнокровке её шевелюру!

— Инкарцео!

— Инсендио!

Она увернулась от очередного заклинания, затем раздался оглушительный взрыв. Зелья начали взрываться, быстро и громко, одно за другим, комнату начал заволакивать туман, осколки от склянок разлетались вокруг, стекло ранило и царапало, а потом огонь подобрался к баночке "Холодного огня", несколько капель которого Гермиона взяла на изучение, и Гермиона закатилась под стол, а потом бабахнуло.

Звук был такой, словно несколько сотен фейерверков разорвались одновременно. Фред стоял возле стены, на которой начала прорисовываться дверь, он бежал из подземелья так быстро, как только мог, его сердце часто билось, глядишь — ещё чуть-чуть и выпрыгнет из груди. Из открытой двери посыпались слизеринцы, они были исцарапаны, напуганы, у некоторых горели мантии, но они даже не обратили на него внимания. Жалкие и дымящиеся — они убегали, но Фреду было всё равно, потому что из-за двери валил и клубился чёрный дым, он уже сделал шаг, дабы войти внутрь, как Гермиона выбежала из комнаты, и дверь громко захлопнулась.

Жива, твердил себе Фред, когда смотрел на стоявшую в нескольких шагах возле него Гермиону. Её лицо было в копоти и саже, волосы стояли дыбом, а глаза раскраснелись. Она пару раз откашлялась, похлопала рукой по карману мантии, а потом в её глазах появилась странная решительность, и она шагнула к нему.

И только его посетила мысль о том, что, мол, возможно, день, который начался с красивого белья, им и завершится, как Гермиона сделала резкий выпад, и он забыл обо всём на свете.

— Остолбеней!

Заклятье попало куда-то ему за спину, он услышал звук падающего тела, но даже не повернулся. Штанина Гермионы тлела, время от времени на ней появлялись маленькие язычки пламени. Это был жутко неподходящий момент, Гермиона убьёт его после этого, но он не мог. Он должен был...

— Агуаменти!

Мощная струя воды окатила Гермиону с ног до головы, она зажмурилась, пальцы сами по себе стали складываться в кулак, она сдула прядь с лица, готовясь нанести удар, как Фред рассмеялся, да так громко и странно, что она невольно замерла.

— Прости, Грейнджер, но мне же надо было как-то тебя потушить.

Он видел, что Гермиона была готова нанести удар, но не мог сдержать себя. Белая рубашка второй кожей облепляла тело, и он с таким удовольствием отметил, что Гермиона надела бюстгальтер, который он подарил...

Мокрая, грязная и злая Гермиона уставилась на него, как на тролля, а он вдруг понял, что хочет снять с неё эту липкую одежду.

— Может мне тебя... Согреть?

Джордж и Ли долго и громко ржали, когда о