Тайна Рейкйахлида (джен)

Прямых рейсов между Москвой и Исландией не нашлось. Поэтому я собрался сесть на самолет до Стокгольма в Домодедово и оттуда долететь до Рейкьявика. Оттуда, воспользовавшись услугами местных авиалиний, долететь до Эйильсстадира. На месте найти либо автобусный маршрут, либо взять напрокат автомобиль. Так доехать до Рейкйахлида, где и поискать Женю.

Путь до аэропорта, скучное ожидание рейса, заполненное бессмысленным глазеньем на неоновые вывески магазинов дьюти-фри, короткая поездка на аэродромном автобусе, подъём по трапу в открытый настежь люк самолета, взлет — все прошло в состоянии близком к трансу. Так бывает, когда действуешь по заранее составленному плану после сильного стресса. События прошлого дня поблёкли в памяти и более не вызывали такой тревоги. До аэродрома удалось доехать на такси. К счастью, моя проблема не беспокоила, словно выполнив недельный план истязаний за вчерашний день.

Окончательно взбодрился и пришёл в себя я только в воздухе, наслаждаясь видом пышных белоснежных облаков и пронзительно-синего неба с уже заметным на такой высоте оттенком космической черноты. Мне повезло — досталось место у окна. Рядом сидела полная женщина в красном платье с цветочным принтом, уткнувшаяся в бульварный детектив. Я летел на самолете далеко не в первый раз и должен был уже насмотреться на облачные моря и жгуче-синие небеса. Но сейчас ледяная синева как магнит притягивала взгляд. Мне невольно вспомнилась наша с Женей давнишняя беседа, произошедшая несколько лет назад в безлюдном парке на окраине Москвы. Её содержание отлично вписывалось в контекст Жениных фантазий.

— Если вдуматься, то небо — это не что иное, как врата в космос, в безграничную Вселенную. Каждый раз, смотря в небо, мы вглядываемся в великую бездну, — глубокомысленно протянул Женя.

— Что ты хочешь сказать? — удивился я.

— Как хочется заглянуть в неё поглубже! Интересно, есть там, в вышине, кто-нибудь, кто так же хочет посмотреть на нас? — указал пальцем в синеву Женя. —Не можем же мы оказаться единственными и исключительными!

Я с любопытством слушал друга. В пятиэтажке неподалеку весело пиликала скрипка.

— Скажи, Вася, ты бы хотел, чтобы нас посетили инопланетяне?

— Не уверен, что хочу, чтобы кто-то оттуда нас посещал, — проворчал я. — Мало ли какая гадость прилетит. Съест ещё или эксперименты начнёт ставить жуткие.

— Но всё это полная, абсолютная, надуманная чушь! — воскликнул он.

— Но почему? — удивился я.

— Образы инопланетян-захватчиков, инопланетян-паразитов, инопланетян-убийц лишь продукты наших первобытных страхов, — заявил Женя, отрицательно покачав головой. — Несмотря на весь технический прогресс, наши страхи остались прежними. Если не для всех, то для большинства.

— Но разве не могут страхи отражать действительность? — задал я резонный вопрос.

Женя улыбнулся и смахнул с рукава несуществующую пылинку.

— Это сугубо земные страхи. Междоусобные войны научили нас бояться завоевателей. Слабость нашего иммунитета научила нас бояться вторжения в тело. Всё это земное, — решительно отрезал он. — Подлинные чудеса и ужасы космоса наверняка представляют из себя нечто совершенно иное.

Увидев моё несогласие, Женя шутливо толкнул меня в плечо.

— Да сам подумай! Мы любим переносить черты известного на неизвестное. Кроме того, люди охотнее верят в плохое, — начал доказывать он. — Неудивительно, что наше воображение чаще всего заселяет космос злобными завоевателями и голодными хищниками.

— Ты так уверен, что это ошибка? — с сомнением поинтересовался я.

— Да. Мы слишком злы. Если инопланетный разум существует и исследует Вселенную достаточно долго, чтобы найти нас, то он скорее терпим и гуманен, чем наоборот. Агрессия слишком обоюдоострая штука, чтобы долго жить с ней в опасном и непредсказуемом космосе, — закончил Женя, темпераментно размахивая руками.

— Хотелось бы верить в это. Но получается с трудом. Наверное, я слишком злой и испорченный, — шутливо посетовал я. — Уверен, это из-за регулярного катания на метро в час пик.

— А что ты так? — притворно удивился Женя. — Тепло в холода, уютно, упасть от усталости не дадут. В тесноте, да не в обиде!

— Не знаю. Наверное, потому что соседи ноги оттоптать норовят, — вздохнул я.

Почему я вспомнил о той давней беседе? На первый взгляд, Евгений стал жертвой навязчивой идеи. Но в душе родилось чувство, что ситуация намного сложнее. Интересно получилось, что у нас обоих возникли проблемы с головой. Хотя в моём случае ничего не предвещало такой опасности. Случайность? Стало очень неуютно от выглянувшей на мгновение из глубин разума мысли. Вдруг Женя мог и вправду узнать что-то необычайное? Вдруг странные ощущения, преследовавшие меня на протяжении последних месяцев, нечто большее, чем галлюцинации? Женя говорил, что ему приснился необычайный сон, после которого к нему пришло решение полететь в Исландию. Мне тоже снились странные сны. Снились уже не первый месяц. Что же нашел Женя? Или что нашло его? Каким образом Евгению удавалось увязывать гипотезу палеоконтакта, филологические особенности ряда малораспространённых языков и охапку невнятных народных легенд о «скрытом народе»?

Чему верить? Здравому размышлению, предлагающему удобное и простое объяснение? Или смутному чувству, угрожающему встречей с неведомым? Я боялся неведомого, боялся гораздо больше, чем Женя. Его готовность смело погрузиться в самые невероятные фантазии всегда восхищала.

Вспоминая слова Евгения об обязательной гуманности высокого разума, я пытался успокоить себя. Осознав это, я решительно встряхнул головой. Захотелось даже влепить себе пощёчину, чтобы выкинуть из головы неправильные мысли. Необходимо сохранять здравомыслие, твердо сказал я себе.

Но к концу полета я даже отчасти надеялся, что в Рейкйахлиде, кроме Евгения, я встречу то, что пока ещё даже не в состоянии вообразить.