драбблы (гет)

Если бы люди умели читать чужие мысли...

"Спи ты сам на своём дрянном холодном матрасе голым! Найди себе другую какую дуру, чтобы морозила задницу! Я тебе что, нанималась?.."

"Кадди — потрясающая женщина, с чудесной фигурой, и умная, и прекрасная. Единственная достойная меня в этом гребаном мире".

"Чейз, купи к завтраку колбасы. Не той, что в прошлый раз — опять перепутаешь..."

"Кэмерон, я не хотел бы надевать этот свитер..."

Хаус рассеянно озирает зал кафе, пока Эмбер с Уилсоном чмокают друг друга, садятся, раскрывают меню. Спрашивают, что ему заказать — скажите, какая заботливость! — о чем-то воркуют, она приглаживает ему волосы на виске. Свет ярких кафешных ламп. Приносят заказ, и Хаус по привычке тянется рукой к тарелке Уилсона, но тут внезапно — лёгким хлопком его руку припечатывают к скатерти. Стерва смотрит прямо в глаза и не убирает руку.

(С французским маникюрчиком. Которого он, кстати сказать, терпеть не может).

— Дайте ему поесть, — спокойно говорит Стерва. — Джеймс только с дежурства.

"Вот так, значит, да?! — Хаус возмущенно хлопает глазами. — Джеймс, скажи ей!" — он поворачивается было за помощью к своему другу, но внезапно видит у того на лице хитрую, торжествующую улыбку, которую Уилсон прячет, утираясь салфеткой.

— Это вот так теперь, значит, да? — Хаус растерянно таращится на них, переваривая происходящее. Секунду он думает, продолжать ли доставать их своим присутствием, делая вид, что не понимает их желания остаться вдвоем, или встать и гордо удалиться — и в конце концов все-таки выбирает второе. Взяв трость, он хромает прочь, гордый, непонятый и жалкий — и единственное утешение, которое несет с собой — это то, что она, наверное, думает, даже воркуя с Джеймсом, наверняка про себя думает:

"Спи ты сам на своем дрянном водном матрасе голым!" — Хаус уверен в этом, совершенно уверен, потому что как же иначе тогда ему жить на свете, терпеть свою боль? —

"А Кадди бы никогда... — думает он, уходя. — Кадди бы никогда... этот французский маникюр... что за дурацкая мода".