Девять шагов до рая (гет)

20 апреля 2007 года, 9 класс

Она сидела под лестницей и ревела. Просто ревела — от обиды и злости. Ненависти. Смятый листок, вырванный из тетради, валялся тут же, его она время от времени топтала туфлей.

— Сволочь, скотина, урод! — тетрадный лист в очередной раз получил порцию наказания, когда на лестнице послышались шаги. Кто-то заглянул в ее уголочек.

— Щеглова, вот ты где! — с перил свесилась кудрявая блондинистая голова. — Я тебя по всей школе ищу!

Легкий топоток прошелся по ступенькам, и к зареванной девушке присоединилась ее одноклассница, Инна Вихрова.

Аня шмыгнула носом.

— Да ладно, не обращай внимания! Ну ты чего, Ань? Ну дурак он, да мы ж это все знаем!

— А Ирина Викторовна не знает, — Аня снова всхлипнула. — У меня из-за него годовая пятерка сорвалась. Мне теперь золотой медали не видать! Я без нее поступить не смогу!

— Да не бери в голову, Ань! Поступишь и без медали, ты у нас самая умная!

Инна подняла скомканный листок, расправила его. И не удержалась — прыснула со смеху. На листе, прямо под надписью «Щеглова А., 9 «Б» был нарисован большой мужской половой орган. И подпись внизу крупными печатными буквами: «НЕКОГДА МНЕ УЧИТЬСЯ, ИРИНА ВИКТОРОВНА! МНЕ О ДРУГОМ СЕЙЧАС ДУМАЕТСЯ!»

— Смеешься?! А я бы его удавила своими руками! Ирина чуть не поседела, пока на меня орала…

— Ты эту контрольную перепишешь, и все дела.

— Инка, она меня не послушает. У меня родителей нет, только бабушка воспитывает, а это в понимании нашей Ирины означает неблагополучную семью. Тем более что соболевская мамашка является председателем родкома, и ее Витенька — всегда лучший, первый, самый-самый!

— Однако и фантазия у него… — Инна вздохнула, рассматривая рисунок. — И ведь рисует, зараза, здорово! Нет, чтобы в полезное русло свой талант направить… За что это он так?

— За то, что я ему алгебру списать не дала!

— Ну, придурок! Пойдем, Ань, холодно тут…

27 декабря 2014 года. Больничная палата, наши дни

Аня лежала на больничной койке, уставившись в потолок. Утром заходил врач, сообщил, что чуть не случился выкидыш. И только «своевременно оказанная помощь» спасла и ребенка, и мать.

«А лучше б случился выкидыш…»

— Хорошо еще, что ваш муж среагировал почти мгновенно.

— Отчего это было?

Это Виктор протиснулся к врачу. Оказывается, он «дежурил» в ее палате с ночи.

— Токсикоз, переживания на нервной почве, волнения. Это все — начальная стадия беременности, обычное в первом триместре явление. В это время плод формируется, отсюда и возникает так называемая «депрессия беременности». Просто у кого-то этот период протекает не так… болезненно.

Виктор хмыкнул.

— То есть вы хотите сказать, что почти случившийся выкидыш — это нормально?

— Нет, молодой человек, — врач строго глянул на «папашу» поверх очков. — Вы меня не поняли. Я имел в виду под «нормально» депрессивное состояние будущей мамочки. А то, что спровоцировало угрозу — это внешние обстоятельства.

— И какие же?

«Ты, например! — закрыв глаза, думала она. — Когда же ты уберешься из палаты, из квартиры, из моей жизни, наконец?»

— Ей сейчас нельзя волноваться…

«Ну, разумеется! Не то ребеночка потеряю…»

— Ей нужны положительные эмоции…

«Классическая музыка, например…»

— Хорошее настроение…

«Прямо чтоб до потолка прыгать!..»

— Побольше ласки, любви…

«Ага, он так и бросился меня любить и ласкать! Бежит и падает…»

— В общем, позитивный настрой.

«Да когда ж ты заткнешься-то?»

— Можете какую-нибудь особенную еду приготовить. Вкусности — они ведь тоже радуют, настроение поднимают…

«Угум, и вызывают легкую рвоту…»

— В общем, вы меня поняли.

— Доктор, скажите, а… можно уже забрать ее домой?

«Ни в коем случае! Чтобы я там действительно померла?!»

— А вы считаете, что сумеете обеспечить жене полноценный уход?

«О да. Именно что уход. Если только из жизни…»

— Ну, вы же сами сказали: позитив, хорошее настроение, вкусности опять же…

«Лучше уж лежать в больничной палате, чем сидеть в четырех стенах с тобой!..»

— Давайте потерпим до завтра. Анализы еще не все готовы.

— Хорошо, давайте так.

Зазвонил мобильный.

— Да, Никифоров, слушаю. Я в семнадцатой. Сейчас иду, — врач отключился и положил мобильный в карман халата. — Меня зовут к другому пациенту. Так что до вечера, Анна. А вы, папаша, лучше принесите жене фрукты.

Виктор молча посторонился, пропуская врача. Затем прошелся по палате, выглянул в окно и только потом вернулся к Ане, осторожно присев на больничную койку.

— Как ты… сама?

Он старался не смотреть на нее.

Она молчала, глядя в потолок.

Он не выдержал первым.

— Послушай, ну я ведь тебя не трогал! Ты сама перенервничала! А в твоем положении это вредно.

Никакой реакции.

— Почему ты молчишь? Аня?

Никакого ответа.

Когда его нахмуренное лицо заслонило обзор потолка, ее чуть не стошнило. Пришлось закрыть глаза.

Он хотел схватить ее за плечи, хорошенько встряхнуть — так, чтобы открылись глаза, чтобы они смотрели на него…

С трудом отогнав подобные мысли, Виктор с шумом выпустил воздух и тяжело сел на табурет, стоявший у тумбочки. И вовремя: в палату вошли новые посетители…

— Анечка!

Она резко открыла глаза, сразу превратившись в образец для счастья.

— Бабушка!

— Милая моя! Как ты? Я так за тебя перепугалась!

Ей пришлось сесть в кровати.

— Ну что ты! Тебе же нельзя волноваться! Как ты добралась?

— А меня привезли, Людмила Алексеевна позвонила и предложила заехать за мной. Как я могла отказаться?

Аня больше всего на свете хотела побыть одна, и еле сдерживалась, чтобы не разреветься.

12 недель

Постоянно хочется есть… Нет, не так: жрать! ЖРАТЬ!!! И еще раз ЖРАТЬ!

Причем только самое вкусное: жареную селедку, приправленную тертым сыром, тосты, политые чесночным соусом, хрусткие соленые огурцы с шоколадными конфетами, свекольный салат с грецкими орехами…

Что это? Жареное мясо?! ФУ!

Да как ты смеешь предлагать мне такое, убогий! Я ем ТОЛЬКО ту еду, которую захочу, которую мне приготовят по особому рецепту, запомни это!

Вот тебе все назад, получай!