Сказка Будет Впереди (гет)

Мы с Эм­мой ве­сели­лись в ком­па­нии тор­ти­ка, иг­ристо­го ви­на и при­ят­ной, ни к че­му не обя­зыва­ющей де­вуш­ки, сок­ра­щен­но — Бэк­ки. Та­кой тип мож­но под­це­пить лишь в осо­бых те­мати­чес­ких ба­рах, клу­бах или по счас­тли­вой слу­чай­нос­ти где-ни­будь в арт-га­лерее, но в на­шем слу­чае бы­ла яв­но не слу­чай­ность, ибо до­рогая моя со­житель­ни­ца тер­петь не мог­ла спо­кой­но гу­лять по му­зе­ям и про­чей по­доб­ной "ску­коте", как она мет­ко вы­ража­лась каж­дый раз, ког­да я её ту­да та­щил. То­му был ви­ной, ко­неч­но, мой не­уём­ный эн­ту­зи­азм в поз­на­нии это­го ми­ра. Так что на­гуля­лась де­воч­ка уже по всем этим мес­там — ма­ма не го­рюй! А я всё ещё ни­чего не по­доз­ре­вал о приб­ли­жа­ющем­ся но­сите­ле, так ска­зать, всех на­дежд и мечт мо­их на этот скуч­ный не­маги­чес­кий мир. И по­тому мы впол­не ус­пешно нас­лажда­лись об­щес­твом по­луго­лой кра­сави­цы, го­товой про­вес­ти с на­ми ночь. С на­ми — по­тому как я то­же всё чувс­тво­вал, ви­дел и ося­зал, не смот­ря на то, что был отс­тра­нён от уп­равле­ния про­ис­хо­дящим нап­ря­мую.

И вот не знаю, как Эм­му, но вот ме­ня под­ташни­вало от жад­ных взгля­дов, ко­торые на нас бро­сал тот по­луду­роч­ный дол­жни­чок, ко­торый пы­тал­ся сбе­жать нас­толь­ко смеш­но, что Эм­ма, ко­торая из-за зна­чимо­го при­сутс­твия ме­ня в её го­лове и не ме­нее зна­чимо­го при­сутс­твия у ме­ня до­воль­но-та­ки зло­рад­но­го юмор­ка всё же на­учи­лась уп­равлять сво­им ли­цом на при­лич­ном уров­не, всё же не смог­ла ос­та­вить си­ту­ацию без ис­крен­не­го сме­ха, ког­да мы на об­ратном пу­ти вспо­мина­ли ро­жу и су­дорож­ные дей­ствия при­дур­ка. И имен­но по­это­му я пред­ло­жил поз­во­нить под­ру­ге, ко­торая про­яв­ля­ла к Эм­ме ин­те­рес и у них уже две не­дели как всё заш­ло на тер­ри­торию пос­те­ли, да­бы раз­ве­ять это га­дос­тное ощу­щение пос­ле неп­ри­ят­ных слов, так силь­но за­дев­ших за жи­вое, хоть и ис­хо­дили они от со­вер­шенно сто­рон­не­го че­лове­ка. Свон бы­ла не слиш­ком влюб­чи­вой, и мне всег­да ка­залось, что я сыг­рал в том не са­мую пос­леднюю роль — я был единс­твен­ным взрос­лым че­лове­ком, ко­торый был с ней на про­тяже­нии всей её жиз­ни, хоть и сам се­бе на­казал не да­вать ей лиш­них со­ветов и не по­могать прос­то так.

Пос­ле смер­ти Клео Фокс, жен­щи­ны, ко­торая го­нялась за мо­ей не­путё­вой по­допеч­ной, я во­об­ще за­рёк­ся да­вать эти са­мые со­веты и го­ворить что-то, кро­ме "Ре­шай са­ма, Эм­ма Свон". "По­чему ты ме­ня не от­го­ворил?" — бы­ло пер­вым, что она мне ска­зала, как отош­ла от про­ис­хо­дяще­го. Хо­тя до ссо­ры всё же не дош­ло, ведь она прек­расно зна­ла из мо­их ска­зок, что ле­чить я не умею — для то­го нуж­на мер­твая во­да да жи­вая, а в этом ми­ре та­кого со­вер­шенно точ­но нет, ну а ри­ту­ал . На про­тяже­нии все­го мо­его в ней пре­быва­ния я в про­филак­ти­чес­ких це­лях ка­пал ей на моз­ги в сти­ле "те­бя по­нимаю толь­ко я", "ох уж эти сов­ре­мен­ные лю­диш­ки", "ты дос­той­на боль­ше­го" и "поп­ро­буй толь­ко ещё раз не до­верить­ся мо­ему чувс­тву зад­ни­цы, ког­да я го­ворю, что этот чел мут­ный". Да-да, я злой урод, ма­нипу­лятив­ная свинья и во­об­ще край­не аг­рессив­но за­щищаю свою собс­твен­ность от по­пол­зно­вений вся­ких уро­дов, да! Да и я всё-та­ки чувс­твую всё, что чувс­тву­ет Эм­ма, и её иг­но­риро­вание мо­их слов по по­воду её это­го Ни­ла, ко­торый ос­та­вил в её ду­ше не слиш­ком хо­рошо за­жива­ющую и по­рой да­же без мо­ей по­мощи бес­по­ко­ящую ра­ну, бы­ло ос­но­вано на том, что я пос­то­ян­но вор­чал по по­воду лю­бого пар­ня хоть на­ис­кось пос­мотрев­ше­го на мою де­вицу-кра­сави­цу, Эм­му.

Мне ка­жет­ся, я уже в ка­кой-то ме­ре счи­тал это те­ло сво­им, вот и вы­лази­ло от­но­шение — при­ходи­лось Эм­ме то и де­ло ме­ня за­тыкать, по­ка она не пе­рерос­ла свои под­рос­тко­вые ужим­ки и не ста­ла ко мне по­чаще прис­лу­шивать­ся. Вста­ёт воп­рос — по­чему же я не все­лил­ся в неё, вос­поль­зо­вав­шись дет­ским воз­растом и пла­чев­ным по­ложе­ни­ем? Да по­тому что я так ни­ког­да не де­лаю! Де­ти неп­ри­кос­но­вен­ны, и ре­бенок-но­ситель не мо­жет, хо­тя нет, ско­рее, не дол­жен быть пог­ло­щён. Я не за­думы­вал­ся над при­чина­ми это­го ре­шения, но у ме­ня бы­ло не так уж мно­го проб­лем с ма­лень­кой Эм­мой — я ус­по­ка­ивал её, пел пес­ни, ког­да она про­сила, рас­ска­зывал свою жизнь под ви­дом риф­мо­ван­ных ска­заний или по­басе­нок, зас­тавлял чи­тать, что­бы са­мому не по­мереть от ску­ки в эти дол­гие го­ды. Я бы да­же уже ас­со­ци­иро­вал се­бя с её ро­дите­лем — нас­толь­ко мно­го мне приш­лось её вос­пи­тывать и нас­коль­ко мно­го вло­жить, но я ни­ког­да бы не про­менял своё собс­твен­ное, без­раздель­ное и не­дели­мое, ко­неч­но, ес­ли не при­нимать в рас­чёт воз­можную рас­чле­нён­ку, те­ло на её друж­бу. Это я мог сам се­бе ска­зать со­вер­шенно точ­но да­же тог­да, ког­да Эм­ма бы­ла не­веро­ят­но уми­ля­ющим по­терян­ным су­щес­твом, близ­ким мне по ду­ху и вос­пи­тан­ным мной бук­валь­но с са­мого её осоз­на­ния се­бя лич­ностью.

Эм­ма Свон, кста­ти, мог­ла быть не толь­ко уми­ля­ющей. Она не­ред­ко ра­дова­ла ме­ня вспыш­ка­ми гне­ва, ко­торые да­вали мне мик­роско­пичес­кую воз­можность заб­рать кап­ли ма­гии, ис­хо­див­шие от неё во вре­мя про­яв­ле­ния эмо­ций, и имен­но та­кой яр­кой вспыш­кой она свер­кну­ла, ког­да зво­нок в дверь прер­вал сня­тие тру­сиков с на­шей воз­буждён­ной под­ружки.

— Да ну на фиг, это­го поз­дне­го гос­тя! — про­рычал я и об­ре­чён­но прос­то­нал. — Эм­ма, твой день рож­де­ния и его ка­нун слиш­ком бо­гаты на сюр­при­зы.

Эм­ма раз­дра­жён­но от­тол­кну­ла от се­бя кра­сави­цу и пош­ла от­кры­вать.

Пер­вое — моё чувс­тво зад­ни­цы взвы­ло ещё силь­нее, чем при зна­комс­тве с Ни­лом или той стран­ной де­воч­кой, Ли­ли. Вто­рое — па­цан ска­зал, что Эм­ма яв­ля­ет­ся его ма­терью. Маль­чик был по­хож на ко­го угод­но, но толь­ко не на Эм­му — мне так по­каза­лось с пер­во­го взгля­да на не­го. Эм­ма в его воз­расте бы­ла го­раз­до ме­нее уве­рена в се­бе, в ней не бы­ло это­го ко­варс­тва и ма­нипу­ляторс­тва, ко­торое он про­явил уже поз­днее, ког­да мы пы­тались его выд­во­рить, а я лич­но пред­ла­гал прос­то за шкир­ку вы­кинуть за дверь, опять пос­лав к чёр­ту своё не-сов­сем-неп­ре­лож­ное пра­вило-о-со­ветах. И не смот­ря на по­рой на­каты­ва­ющие стар­ческие край­нос­ти вро­де па­ранойи и вор­чли­вос­ти, не пом­нить Эм­му в де­сять лет я поп­росту не мо­гу — это как раз то вре­мя, ког­да я окон­ча­тель­но про­явил­ся, сос­та­вив ли­нию по­веде­ния с этой под­вижной де­воч­кой без ца­ря в го­лове. Маль­чиш­ка был тем­но­воло­сым, щуп­лым и со­вер­шенно точ­но не из бед­ной или осо­бен­но нес­час­тной семьи. Мы с Эм­мой всег­да за­меча­ли та­ких — их взгляд от­ли­чал­ся, был слиш­ком не­довер­чи­вым для воз­раста ре­бён­ка, но у это­го маль­чи­ка гла­за бы­ли жи­выми, да и улы­бал­ся он впол­не ис­крен­не, не пы­тал­ся пря­тать­ся и сжи­мать­ся под су­ровым взгля­дом, ко­торым ода­рила его Эм­ма за прер­ванную хо­рошую ноч­ку, из че­го я сде­лал вы­вод — на маль­чи­ка ред­ко кри­чат, хо­рошень­ко ба­лу­ют и ка­чес­твен­но лю­бят.

— Ему, ка­жет­ся, по­вез­ло с семь­ёй, — го­ворил я Эм­ме, по­ка она вып­ро­важи­вала за­ин­те­ресо­ван­но пог­ля­дыва­ющую на ре­бен­ка Бэк­ки. — Неп­ло­хо одет, на­учен са­мос­то­ятель­нос­ти, не за­пуган, не за­бит. Ме­ня, к при­меру, па­паня лет в пят­надцать про­дал Ца­рице Мор­ской из-за то­го, что на­пить­ся не мог из Ручья, поп­ро­сив для на­чала у неё раз­ре­шения, как это все де­ла­ют. Как же, царь ве­ликий, нев­мес­тно про­сить! Там я с же­ной бу­дущей и поз­на­комил­ся, это да... А так как я был пер­венцем, при­чём весь­ма не­далё­ким по уму-ра­зуму, так...

— Слу­шай, ста­рикаш­ка, хва­тит нос­таль­ги­ровать! Я уже раз пять эту ис­то­рию про Мор­скую Ца­рицу слы­шала, во­об­ще-то, — я по­чувс­тво­вал па­нику Эм­мы и сфо­куси­ровал вни­мание на про­ис­хо­дящем. — Ко мне при­шёл ре­бёнок, ко­торо­го я и ви­деть-то ни­ког­да не дол­жна бы­ла, пос­ле то­го, что с ним сде­лала!

— Ну так хватит чудить! Давай вернём его обратно! — рявкнул я в ответ и посмотрел на ситуацию уже глазами моей подопечной. — Я всё понимаю, тебе не хочется вспоминать свой не самый лучший выбор в этой жизни, но результат этого выбора сейчас стоит перед тобой, милая моя!

— Хватит с этим "милая моя"! Я тебя постоянно прошу перестать так говорить, потому что это заразно, и я повторяю за тобой это издевательское "my darling" без всякой на то нужды!

— Эмма, если сейчас не было нужды, то кинь в меня... Ну, чем ты можешь кинуть, тем и кинь, — я засмеялся, заставив Свон уже в реальном мире закатить глаза, что мальчик, её сын, принял на свой счёт, и вставил в конец своей речи крайне обескураживающую реплику.

— А если ты не согласишься, я скажу полиции, что ты меня похитила!

Эмма не выдержала и рассмеялась, будто вторив мне, буквально только что закончившему смеяться в нашем общем внутреннем мире.

— Ребенок, ты очень умный для своего возраста и самостоятельный, это да! — она доверительно его похлопала по спине — он сидел на высоком стуле и пил апельсиновый сок из горла бутылки. — Но ты должен знать, что свидетельство двух взрослых людей о том, что ты сам нашёл эту квартиру и этот адрес, побьёт твой лепет на эту тему. Учи законы, ребенок! И пожалуйста, если ты попадаешь к незнакомым людям в дом, то не мог бы ты всё же спрашивать разрешения или хотя бы пить из чашки? — Эмма вздохнула, взяла у него сок из рук и закрутила крышкой. — Так, пацан, мы забираем мой тортик, теперь уже твой сок — ведь ты в него слюни пустил — и едем к твоей семье. Сэндвич будешь? Есть с тунцом и яйцом, подойдёт?

Он недоверчиво взглянул нам в глаза, будто бы удивляясь такому легкому согласию на его просьбу, но Эмма — я знал — понимала, что выбора у неё особого-то и нет, ведь у неё была судимость, а это останавливало от любых звонков в полицию. Моя подопечная не дождалась немедленного ответа от ребёнка и потому дополнительно спросила.

— Так куда ехать надо?

— Сторибрук. Штат Мэйн.

* * *

— Сказки? — повторила за моими мыслями Эмма, недоверчиво поглядывая на книжку, которую держал в руках мальчишка. — Это книга сказок?

— Это не сказки! — пацан ответил совершенно без раздумий, что меня как-то сразу насторожило — ведь ему десять лет, а не пять. В таком возрасте и в Санту-то не каждый верит. — Это правда! Каждая история из этой книжки на самом деле происходила!

— Конечно же происходила...

Эмма не стала спорить совершенно точно не потому, что ей было жаль развенчивать иллюзии мальчишки. Она сейчас орала на меня, снова паникуя, хотя в реальном мире разве что нахмурилась.

— Да ты издеваешься?! Это что, заразно? Передаётся генетическим путём? Мутация такая?! Он думает, что сказки реальны, а в моей голове живёт реликт одной из таких сказок!

— Не таких, — я бы покачал головой, если бы смог. — Это ваши, — я подчеркнул это слово особенно, — сказки. Не наши, Эмма. Не те, из которых я родом. У нас про Королев и Белоснежек не рассказывают. Другие у нас герои, знаешь ли.

— А откуда ты знаешь, что там про Королев и Белоснежек? — удивилась она, но не забывала следить за дорогой — мы поворачивали на магистраль.

— Прочитал мельком, — ответил я и выдал смешок. — Если ты что-то не видишь — это не значит, что я этого не вижу, Эмма. Мне хватает одного взгляда.

— И почему я до сих пор не закончила Массачусетский Технологический с такой твоей способностью? — вздохнула Эмма, но её саркастический вопрос не требовал ответа, и я прекрасно знал, как сильно выбешу её, если отвечу.

— Конечно же потому что ты тупая ленивая птица, — с удовольствием протянул я. — И не лебедь, а пингвин. Потому что пока не пнешь — не полетит!

— Ты мне что, поверила? — после довольно-таки продолжительного молчания решил спросить Генри и потянулся к пакету с соком и сэндвичами. — Я поем, можно?

— Вот так бы всегда, — кивнула Эмма и осеклась. — Так что ты говорил про сказки? О чём они?

— О тебе, в том числе. Ты там есть, — пожал плечами ребенок и, отложив книгу, впился в сэндвич с неописуемым наслаждением, написанным на лице, не смотря на то, что буквально пару секунд назад машину чуть понесло в сторону, потому как Эмма была слегка ошарашена.

— Кажется, у тебя проблемы, ребёнок...

Эмма вздохнула, выравнивая руль, и уже почти не удивилась, когда мальчишка ответил ей.

— Ага. И ты их исправишь.

* * *

— Итак, пожиратель сэндвичей, у меня есть для тебя задание, — сказала Эмма, когда мы уже въехали в этот Сторибрук и подъезжали к башне с часами. — Ты должен сделать так, чтобы мы с твоими родителями доели мой торт. Судя по твоим способностям к нытью и уговорам, ты вполне способен на это. Он растает к чёрту, а праздник и так уже достаточно порушен. Хоть поговорим за чашкой чая о твоём поведении...

Мы обсудили дальнейшую стратегию поведения Эммы, и в итоге она решила всё же поинтересоваться по какой причине мальчишка убежал из дома — у самой Эммы были подобные заходы, и не всегда оно было от большой любви приёмной семьи, уж точно. Но тут было что-то явно не так, да и как он её нашёл тоже пока что оставалось неразрешенной загадкой. Я ощутил что-то странное где-то на границе Яви, но это могло быть просто древним могильником каких-нибудь индейцев местных или просто нехорошим кладбищем, так что пока что я решил не говорить своей сожительнице, что меня слегка потряхивает от тонкой Границы в этой местности.

— У меня нет родителей, у меня есть только мама, — ответил сопляк. — И она — злая!

— Зло? — Эмма тормознула посреди главной площади городка и вылезла из автомобиля. — Вылезай!

Он послушался, а я забубнил Эмме, чтобы не смела зашибить засранца, но она отмахнулась и присела перед ребёнком так, чтобы видеть его опущенные глазёнки, стыдливо бегающие в поисках выхода из ситуации, вестимо.

— Ты вообще думаешь, что говоришь? Она — не злая! Она — тот человек, который стал твоей семьёй, когда я — слышишь — я была тем самым злом в твоей жизни! И, знаешь, мальчик, жизнь это ни черта не сборник сказок — тебе очень повезло хотя бы с тем, что тебе не приходится лезть из кожи вон просто ради того, чтобы поесть досыта.

— Меня Генри зовут! — воскликнул он и посмотрел нам прямо в глаза. — Она не любит меня. Она только притворяется, что любит. А ты можешь помочь снять проклятие!

— Какое ещё проклятие? — Эмма понизила тон, параллельно с допросом мальчонки задав мне крайне насущный и для меня тоже вопрос.

— Старик, ты считаешь, что он о тебе говорит? Ты же сам говорил мне, что это у тебя проклятие такое, и ты не знаешь, как его снять... Может, это не случайно всё сейчас происходит? Пацану попала в руки эта книга, а ты всегда говорил, что о тебе в нашем мире есть сказания, определённо соответствующие реальности...

Я хочу забрать твоё тело, а ты хочешь мне помочь. Какая ирония. Я бы усмехнулся, если бы мог. В данной форме мне недоступно слишком многое, из того, что я бы хотел ощутить, именно потому я уже давно думаю о том, как бы всё-таки окончательно захватить вместилище. И я буду притворяться тем, кто тебе нужен столько, сколько это будет необходимо. Я не буду отвечать добром на добро, нет, это будет ошибкой... Хотя, интересно, что бы сказала Василиса на то, как именно и насколько сильно я за это время изменился? И знает ли она, что я жив, если мне всё же наконец повезло, и я наткнулся на свою параллель?

— Эмма, милая моя, ты вообще мозгами шевелить умеешь? Я же сказал, в книжке что-то было про Белоснежку и Королеву. Возьми почитать — и там ты не найдешь ни Ивана, сына царя Всеслава, ни дочерей Кащея, ни его самого с его жёнушкой Морской. Хотя, с другой стороны, никто не знает, что находится по ту сторону Бескрайнего Леса...

Эмма не придала особого значения моим словам, во всяком случае, этого явно не было заметно — она не ответила, продолжив общение с мальчишкой. Он ей как раз объяснял, о каком проклятии речь идёт. И оно было явно не моим.

— Посмотри на часы, — указал пацан на башню, где часы давно уже должны были бить что-то около полуночи. — Время здесь заморожено. Злая Королева своим проклятьем это сделала. Она отправила всех из Зачарованного Леса сюда.

— Так, теперь я поняла, — Эмма упёрла руки в бока и перефразировала его мысль. — Злая Королева выслала всех героев сказок, о которых ты мне говорил, в это место?

— Ага, и сейчас они в ловушке.

— Застыли во времени и заперты в Сторибруке штата Мэйн? Это то, с чем ты растёшь?

Явный сарказм я ощущаю, но она права — я не слышал о таких заклятьях. Чтобы превращать мёртвое в живое, отматывая время, или при помощи мавок-навок повысить собственную производительность за счёт других людей — это да, моя жена могла, умела и практиковала. Ещё неплохо поджигала и научилась у бабки забирать черепа и использовать их. Но вот чтобы всем почистить память, да ещё и не с концами, чтоб снять можно было... Это или беспросветная глупость, или просто такие условия у изначального заклятия. Значит, это было нужно кому-то ещё, кроме той самой Злой Королевы. Приблизительно, видимо, как я — Злой Герой — всё же не Тёмная, это немного другой уровень должен быть. Выбора другого не было, а если и был — то достижение цели было важнее. Хотя я не могу даже представить, насколько надо не хотеть убивать своих врагов, чтобы вместо простого обращения в камень всей реальности к чертям собачьим, как это однажды хотела сделать одна Княжна, что была кровь от крови Ягг, этой Королеве было надо так заморачивать себе голову. Хотя, думаю, примерно тем же руководствовался тот, кто засадил мою душу в это подобие Преисподней. Только у этой их царицы было не только желание заставить страдать, но и всё же желание править и тешить своё Эго. Ведь меня одного с большим количеством, чтоб в королевство поместилось, явно не сравнить...

— Это правда!

— Так почему бы им всем просто не уехать? — Эмма попыталась воззвать к разуму, пока я молчал, обдумывая происходящее.

— Они не могут! Если пытаются, то случаются плохие вещи!

Генри тоже будто взывал к разуму, но для Эммы это был явно не аргумент, тем более, далее пареньку просто не дали объяснить. Нас перебили.

— Генри! — приближался какой-то мужчина с залысинами и далматинцем на поводке. — Ты что тут делаешь? — он оглядел нас обеспокоенным взглядом и спросил. — Всё в порядке?

— Я в порядке, Арчи, — пацан сразу полез гладить псину, что показывало его близкое знакомство с мужчиной, который неуверенно улыбнулся в сторону Эммы.

— А это кто?

— Просто человек, который пытается вернуть его домой.

Эмма явно не хотела заводить здесь новых знакомств, как собственно не хотел бы и я, не будь это всё настолько подозрительно и не будь всё связано именно со сказками. Я просил Эмму поискать что-то из истории русских земель, в итоге всё кончилось фольклором — и большая часть приключений из сказок, прозванных народными или основанная на них, была правдива, но невероятно при этом искажена, наверняка так и здесь произошло.

— Она моя мама, Арчи, — сдал мою милую Эмму пацан.

— Не совсем, — уточнила Эмма и задала вопрос Арчи. — Вы знаете об усыновлении?

— Э, да, — он чуть спустил собаку с поводка и она подошла к нам, понюхать колено Эммы, на что Свон тут же начала её теребить за холку. — Он ходит ко мне на психотерапию. Я должен был узнать у его матери все причины.

— Психотерапия? Ребёнок, тебе всё сложнее меня убедить в своей правоте, честное слово!

— Правоте в чём? — прицепился к словам этот Арчи, пытливо посмотрев на Эмму.

— Да не беспокойтесь, мы же оба знаем, о чём я! — неловко улыбнулась Эмма, подмигнув Генри, который хотел было ответить, но понял, что его мать наконец-то повела себя как взрослый человек, наученный горьким опытом, и понимает, что голос в голове — это почти так же серьезно, как вера в сказочный мир за окном, и мало кому из "заботливых взрослых" это понравится до такой степени, что они решат ничего не делать на этот счёт.

— А, да, он вам тоже рассказывал! — осветилось лицо Арчи. — Так, а что вы тут делаете всё-таки?

— Ищу дом его матери, — пожала плечами она и добавила. — Я думаю, вы могли бы мне сказать адрес, если конечно не хотите сами его проводить.

— О, нет-нет, — улыбка Арчи стала напряжённой, будто он совершенно точно не хотел связываться с той женщиной. — Это на Миффлин-стрит, дом мэра сразу узнаете, самый крупный в квартале.

— Кем бы ни была мать Генри, — будничным тоном сообщил я Эмме, — она явно не менее доставучая, чем её сынишка.

— Мэр! Его мама — грёбаный мэр! Да она меня посадит за решётку! — запаниковала Эмма. Любит она вообще паниковать в собственном мозгу, особенно, когда есть такой замечательный я, готовый выслушать, понять и простить. До поры до времени, конечно, но... Порой мне это даже нравится.

— Именно для этого мы везём тортик!