Воля богов (гет)

.::..::..::.

Ли никогда не верил в богов, жизнь приучила полагаться только на себя. Он знал, что возвращение к Новой Каприке — билет в один конец, и он сделал все, чтобы уменьшить потери.

Ему жаль было терять «зверя», но логика сражения требовала пожертвовать им. Дать погибнуть «Пегасу», чтобы победить в схватке.

Кара хотела, чтобы Аполло вернулся. Он и вернулся в ярком свете взрывов трех базовых кораблей сайлонов и одного звездного крейсера. Вспыхнувший тилиум затмил звезды, превратив небольшой кусок вселенной в яркое солнце. Ну так Аполлону и положено быть богом солнца.

Сирена оглушала и, несмотря на гарнитуру, плотно прилегавшую к уху, Ли с трудом слышал радиоэфир.

Последний раптор с палубной командой успешно покинул ангар.

— Мы оставили раптор восемь-ноль-один с включенным двигателем, — обратился к Ли по радиосвязи не пилот, а корабельный старшина Питер Лаэрд, ответственный за палубы и ангары «Пегаса». — И на всякий случай на взлетной полосе подготовили ваш вайпер. Стоит только задвинуть фонарь, и через десять секунд сработает автозапуск. Удачи, сэр!

Ли машинально кивнул и отключил сирену. Снял гарнитуру и огляделся. На командном мостике было непривычно пусто и тихо. Приглушенно жужжала аппаратура, горел свет от мониторов и радаров. Безмолвие нарушали лишь глухие удары о корпус, от которых вибрировали перегородки и палуба.

«Пегас» обстреливали всеми возможными снарядами, в том числе и ядерными бомбами, и жить ему оставалось недолго. Загнанный врагами и смертельно раненый «зверь» готовился к последнему броску.

Ли положил руль влево, разворачивая крейсер. Расстегнул летный костюм. Все равно тот долго не выдержит. Пайкон гарантировал лишь пять минут защиты, если температура пламени не превышала пятьсот градусов. Огнеупорности хватало лишь для того, чтобы успеть катапультироваться из горящего вайпера или раптора. Вот только Ли не собирался садиться в вайпер или раптор.

Обстрел усилился, стучало уже без перерывов — сайлоны пытались уничтожить его до подхода к базовым кораблям. Палуба ходила ходуном, и Ли, чтобы не упасть, пришлось ухватиться за навигационную панель.

— Пегас, это Галактика, подтвердите… — еле слышно журчал в гарнитуре голос отца с далекого и ржавого «ведра».

Операция выполнена успешно. Потери… Ли поморщился. Сопоставимы. Приемлемы. Колонисты эвакуированы. Экипаж «Пегаса» успешно приземляется в ангарах «Галактики».

Они постоянно соперничали — старый крейсер и новый. Даже когда на новом погибли три командира, коммандеры Фикс и Гарднер и вице-адмирал Кейн, а «Пегас» отдали Ли, все равно между экипажами нет-нет да и вспыхивали конфликты. «Зверь» — говорили о «Пегасе» на «Галактике». «Ведро» — говорили о «Галактике» на «Пегасе». Отец ждал, что Ли напомнит команде «зверя», что те присягали защищать гражданских, а команда «зверя» не доверяла ему — папочка-адмирал вместо ключей от «тачки» подарил сыночку звездный крейсер — и ждала полного провала, но он, как всегда, не оправдал ожидания.

Ни отцовские, ни команды «зверя».

— Пегас, это Галактика… Пегас, это Галактика… Прием… Ли… Ответь…

«Галактике», чтобы забрать все рапторы и вайперы, нужно время. И Ли собирался вырвать у сайлонов нужные минуты.

Счастливого пути, отец. Увидимся на той стороне. Если она, конечно, есть — та сторона. Неплохо бы хоть раз в жизни оказаться неправым. Увидеть еще раз всех ушедших. Кару и Зака. Маму. И много кого еще. Всех, кто был близок и чьи лица стали стираться из памяти.

«Зверь» в последний раз взбрыкнул, но, подчиняясь Ли, плавно вошел в первый базовый корабль, будто хотел пристыковаться к нему. И также плавно Ли дал задний ход, чтобы достать до второго.

Аппаратура заверещала: то загорелись жилые отсеки, а на палубах начал взрываться тилиум в оставшихся вайперах и рапторах.

Все пути отрезало.

«Зверь» был отличным крейсером и уютным домом. Почти два года Ли провел на нем. Пришел с «Галактики» пониженным в должности и звании, даже не пилотом-истребителем, а водителем раптора, и думал, что застрял надолго во враждебной среде. КАГ «зверя» всячески подчеркивал, что теперь Ли ему не ровня, но тому было плевать. Он вел себя так же, как на «Галактике» после атаки сайлонов, как на «Атлантии» в мирное время. Соблюдал четыре не: не вписывайся, не нравься, не высовывайся и не подлизывайся. Еще он не бунтовал, как Кара, которая, как всегда, пыталась пробить лбом стену, а просто делал что мог, не спрашивая разрешения, — и это оказалось лучшей тактикой. «Зверь» не прогнул его, Ли остался собой, и они поладили. После гибели адмирала Кейн ему не только вернули звание капитана, но и повысили до майора. Командование же крейсером на него свалилось внезапно: в разгар битвы коммандер Гарднер передал управление мостиком ему.

Он стал коммандером в неполные двадцать семь лет. Полтора года во главе «зверя» — он продержался дольше Гарднера, дольше Фикса. И служил не хуже — во всяком случае, было чем гордиться.

Ли провел ладонью по тактическому столу.

— Спасибо, — тихо произнес он вслух.

Трижды «зверь» под его командованием участвовал в крупных сражениях, и на их счету числился не один уничтоженный базовый корабль сайлонов, а о небольших операциях и говорить нечего — все занесено в бортовые журналы и отправлено с последним раптором на «Галактику». Не все получалось идеально, и он терял хороших бойцов: Кендру Шоу тогда. Кару Трейс теперь. Но с того самого мига, когда Гарднер покинул мостик, а Ли опомнился, взял себя в руки и отдал первый приказ, заставил мостик и весь крейсер работать слаженно, как единый механизм, Фортуна стала улыбаться им.

Улыбалась она и сейчас, подбадривая его.

«А ты вышел за рамки, звездный мальчик. За красную черту. Наконец-то!»

Говорила Фортуна почему-то голосом Старбак. И так же кривила губы в одобрительной усмешке.

Вновь взвыла сирена, и «зверь» задрожал, будто его пробил озноб. Температура медленно, но верно повышалась.

Интересно, Кара дождется его у переправы? Может, впервые не станет убегать, а остановится и одолжит монетку?

Ли прикрыл веки, мечтая, чтобы все стихло.

Звук противопожарной тревоги ввинчивался в мозг, неприятный и навязчивый, как жужжание комара.

Он умолк неожиданно, видимо, расплавился кабель сигнализации, но эхом еще отдавался в ушах, и Ли, ожидавший жара и боли, не сразу услышал тихие шаги. Но руку на плече почувствовал, как и нежный цветочный аромат.

Цветы Элизиума?

Кара?

Но голос оказался совершенно не ее, а из далекого прошлого.

— Доброе утро, Ли.

Ладонь легла ему на лоб — такой шелковистой кожи он давно не чувствовал, — нежно провела по волосам вверх до макушки. Если это последний сон, то очень приятный.

Он не удержался от улыбки, выдавая себя.

— Пора вставать, Ли.

Пришлось открыть глаза.

— Доброе утро, мам.

Свитки врали, никакой реки Ли так и не увидел. Впрочем, он не жаловался. Он был дома, в своей комнате, неотличимой от настоящей. В Каприке-сити, уже второй год как превращенной в радиоактивную пыль.

И мама была совсем как живая.