Рыжий лис (джен)

— Ага, ага, ага, — повторяет Гарри, — я всё понял. Гриффиндор хороший, Слизерин плохой, еще два факультета где-то посередине, но Райвенкло ближе к Слизерину, потому что высокомерные, но официально они хорошие.

— Райвенкло нормальный, хороший факультет, — возразила Гермиона и посмотрела на Невилла. Видимо, в поисках поддержки. Не нашла.

— Ладно, Райвенкло нормальный, — Гарри примирительно поднял руки, — для умников, Хаффлпафф для лузеров, Слизерин для очень-очень плохих темных магов, а Гриффиндор форева, всё.

— Ну и что ты теперь думаешь? — Гермиона недовольна его тоном, но кроме тона придраться не к чему.

— Думаю, что Слизерину нужна пиар-кампания, — протягивает Гарри, — и Хаффлпаффу не помешает.

— Я имела в виду, куда ты хочешь попасть? — терпеливо объясняет Гермиона.

Собственно, с этого вопроса всё и начиналось ещё в поезде. Выяснилось, что Поттер совершенно не знает ничего о факультетах, и Герми мужественно начала устранять пробелы в знаниях. Может, это её святой долг. Устранение она закончила именно тогда, когда перед парой десятков небольших лодочек показался величественный, невероятной красоты замок. Гарри сейчас не в состоянии ответить на вопрос. Он готов закричать только, что хочет именно туда, в Хогвартс, хоть полы подметать, хоть в подвале отсиживаться, лишь бы туда. Но только открывает рот.

Замок смотрит на него сотнями окон, которые теплятся мягким светом. Как глаза у человек, когда этот самый человек улыбается. Он, словно живое существо, протягивает мальчику одну из своих каменных рук, приглашая его всё ближе и ближе к чуду. Хогвартс отражается в зеркальной глади озера и вот, он уже вокруг Гарри, зыбкий и неосязаемый. Мальчик перевешивается с края лодки, чтобы потрогать его рукой. И вода, которой он касается, такая же тёплая. Это как обещание того, что скоро Хогвартс будет вокруг Гарри, а Гарри будет внутри Хогвартса. И всё, наконец, будет правильно. Словно, всю эту жизнь мальчик был слеп на оба глаза и прекрасно себя чувствовал, а тут вдруг неожиданно прозрел. Р-р-раз и всё. Замок искрится невидимой улыбкой. Гарри Поттер его жертва, его пленённое сердце. И он совершенно не против.

Нет ничего лучше возвращения домой. Даже если ты дома в первый раз. Поэтому, как только Гарри переступает незримую границу между остальным миром и Хогвартсом, у него очень зримо поднимается настроение. Он смеётся и у него мутит перед глазами. Если бы Гарри был знаком с опьянением, он бы провёл некоторую параллель. Мальчик как-то прослушал краткий экскурс профессора, кажется, Макгонагалл и снова засмеялся.

— Веди себя прилично, Господи, — он ощущает толчок в бок от Гермионы.

— Надо говорить «Мерлин», Гермиона, — Невилл даже поднимает палец для пущей важности, — так говорят все волшебники.

— Так-так-так, — к ним небольшими шагами приближается какой-то блондин. Опущенные веки, поднятый подбородок, кривая усмешка, словно половину лица свело. Мантия как у всех, а вот туфли — явно бренд. Какой-нибудь волшебный. Где-то Гарри его видел. Ай да, Косой переулок. Тем временем белобрысый мальчик продолжает, — я чую не совсем чистую кровь или мне кажется?

Гермиона и Гарри слегка ошарашены происходящем, а вот Невилл, судя по виду, в теме. Он бросает вяленькое, но полное ненависти: «Что тебе нужно, Малфой?». Названный мерит его недовольным взглядом:

— Подошёл поздороваться, Лонгботтом. Как чистокровный к чистокровному. Ты ведь понимаешь, какое значение это имеет для таких, как мы.

Гарри не нравится напряжёнка в таких спокойных стенах:

— И я жажду здороваться, — он перехватывает руку Малфоя, протянутую для Невилла, — мы с тобой встретились в недрах магазина с одеждой, ну ты помнишь, наверное, — мальчик неуверенно кивает и пытается освободить ладонь. Ага, разбежался. Гарри заливается соловьём:

— Мы с тобой так и не успели познакомиться, ты куда-то спешно свалил по своим важнейшим делам. По-моему, самое время исправлять ситуацию, как думаешь?

Гарри пытается быть максимально вежливым, но Малфой его невероятных усилий не оценил. С ядом в голосе он произносит:

— В таком случае, мы не представлены.

— Ноу проблем, — Гарри всё-таки отпускает его руку, — Невилл, прошу, представь меня этому сиятельному господину.

— Но-но, дамы вперёд, — Невилл наслаждается выражением лица Малфоя и жестом показывает на «даму», — Гермиона Грейнджер, — та слегка кивает, рука меняет направление, — Драко Малфой.

Гермиона не удостаивается даже кивка, но это не важно, это на разогрев. Невилл предвкушает нечто большее, хотя по его лицу и не скажешь:

— Драко Малфой, Гарри Поттер, — для верности повторяет, — Гарри Поттер, Драко Малфой.

По залу разносится шёпот, а местами и смех. И без того бледное лицо белобрысого стало одного цвета с белками его глаз, но самообладания он не потерял. Лишь напряжённо молчал, когда к Гарри повалила толпа желающих поскорее познакомиться.

— Ну и рекламу ты мне сделал, — обратился он к Невиллу, — да успеем ещё, успеем, куда торопится.

Гарри спасла вернувшаяся профессор Макгонагалл. Она сурово оглядела первокурсников и велела следовать за ней. Стадо повиновалось. В воздухе повисло предвкушение. Гарри почувствовал эту сразу. Мозгом, чутьём, да хоть задницей, но почувствовал, что он вот-вот попадёт в самое сердце замка. Большой зал, да, название было говорящее. Он был не просто большим, а огромным, или так казалось из-за чарующего звёздного неба под самым потолком.

— Его специально так заколдовали, чтобы он был похож на небо, — просветила Гермиона и неожиданно спросила: — Гарри, а ты кто по гороскопу?

— Лев, а ты?

— Дева. Вон он, мой знак.

— У тебя, получается, скоро день рождения?

— Да, 19 сентября.

«Надо запомнить», — подумал Гарри, а потом снова ушёл с головой и немного торчащими ушами в разглядывание потолка. На нём были не только звёзды, там проносились и кометы, и сравнительно крошечные метеоры, и ещё много-много всего. Парящие над столом свечи казались продолжением ночного неба. Взгляд мальчика опускался всё ниже и ниже, пока не наткнулся на лица людей. Им улыбались. Он оглядел преподавательский стол, отмечая про себя пронзающий взор горбоносого черноволосого мужчины, который сидел за столом с таким видом, словно пару лимонов проглотил. Директор, а судя по трону это был именно он, ухмылялся в свою невероятную седую бороду.

— На Гендальфа похож, — шёпотом поделился Гарри своими наблюдениями с Гермионой. Девочка согласно закивала. Вынесли трёхногий табурет, сверху нахлобучили потрёпанную шляпу цвета бобровой шкуры. Бобровая шляпа неожиданно встрепенулась и запела, по стайке первокурсников прошёлся лёгкий вздох. Песню Гарри слушал вполуха, вместо этого рассматривая окружающую обстановку. Четыре факультета, четыре стола, четыре герба над этими самыми столами. Он думал, думал, куда ему больше хочется и, в конце концов, решил, что ему абсолютно всё равно. Пусть шляпа решает сама, на то её сюда и определили.

Она, очень вовремя, допела свою песню и поклонилась. Зал разразился аплодисментами, а профессор Макгонагалл раскрыла длиннющий свиток.

— Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — произнесла она, — Аббот, Ханна.

Девочка с белыми косичками была отправлена на Хаффлпафф, следующая в списке Боунс — тоже. Терри Бут внёс разнообразие, попав на Райвенкло. Гарри задумался и пропустил пару имён, но из оцепенения его вывели крики, приветствующие первую гриффиндорку. Этот стол кричал в разы громче остальных, а пара рыжих близнецов даже размахивали какими-то трещотками.

— Грейнджер, Гермиона, — через некоторое время объявила Минерва.

Девочка глубоко вздохнула и быстро засеменила вперёд. Шляпа накрыла её пышную гриву и изрекла глубокомысленное «Х-м-м…». Сидела Гермиона под натиском шляпы минуты две или три. Все вокруг уже успели заскучать, когда шляпа вынесла приговор:

— Райвенкло!

Сине-бронзовый стол зааплодировал. Гермиона снова вздохнула, но на этот раз с облегчением, и двинулась к ним.

— Лонгботтом, Невилл.

Мальчик зажмурился и затопал на свой эшафот, чуть не упав, правда, но рядом стоящие ученики его вовремя поймали. Когда он, наконец, сел, Гарри ободряюще ему улыбнулся. Шляпа чуть дёрнула своими полями, когда выкрикнула «Гриффиндор!»

И вот настал его черёд:

— Поттер, Гарри.

По залу начали расходиться шепотки. «Ага, я. Да, тот самый Поттер. И не надо на меня так смотреть», думал Гарри, пока шёл до стула. Он изящно откинул полы мантии, сел и даже успел увидеть сотни пар обращённых к нему глаз, перед тем как шляпа съехала ему на нос.

— Позер, — раздался голос в его голове, как бы объясняя свой переезд.

— Имею полное право, — мысленно отвечал он.

— Имеешь, но я уже не поднимусь, — злорадно прозвучала Шляпа, — тебе с такими замашками на Слизерине самое место.

— Да ладно вам, как будто сами не понимаете, что я обычный оборванец, знаю кучу всяких плохих слов и не брезгую ими выражаться.

— Как будто змеи брезгуют, тоже мне, — хмыкнула его собеседница, — но в чём-то ты прав. Вижу-вижу, ты не так глуп, как кажешься. Ты ещё и отважен, в придачу, но вот трудолюбия в тебе ни на кнат.

— Чего нет, того нет, — Гарри пожал плечами, — а что, ученики обычно обладают только каким-нибудь одним качеством?

— Нет, конечно, — ответила Шляпа, — бывают случаи, но это, скорее, исключения.

— Тогда я не понимаю всей этой канители с распределением.

— Что ты вообще понимаешь, мальчик? — слова Гарри ей явно не понравились, — всё, кыш, мне работать надо. Гриффиндор!

Гарри показалось, что она выкрикнула этот вердикт куда громче предыдущих. Он медленно так пошёл к своему столу под гвалт и шум аплодисментов. Не успел Гарри подойти, как высокий рыжий (сколько тут рыжих?) парень схватил его руку и начал усиленно её трясти.

— Добро пожаловать на Гриффиндор, — приговаривал он. Мальчик заметил на его груди значок с буквой «С» и спросил, что это значит. Перси, так звали парня, охотно ответил:

— Это значит, что я староста. Слежу за порядком, начисляю или отнимаю баллы. Вообще, это большая ответственность…

Староста был нагло перебит двумя близнецами. Гарри помнилось, что они приходятся Перси братьями.

— С нами Поттер, с нами Поттер!

— И он больше похож на Уизли, чем сами Уизли!

— С нами Поттер, ура-а-а!

И они снова застрекотали своими трещотками. Гарри не очень оценил такой комплимент. Совсем не оценил. Он пожал руки всем желающим и сел, наконец, на свободное место. К нему придвинулся Невилл и поздравил его с Гриффиндором, Гарри его тоже.

— Уизли, Рон, — раздался глас божий, то есть Макгонагалл.

— Уизли, Рон, — и ещё раз. И ещё один. Перси подскочил и рванул в её сторону и о чем-то принялся ей докладывать. Видимо, о местонахождении пропажи.

— Бедняга Ронни так не вовремя подхватил драконью оспу, — сокрушался один из близнецов. Тем временем Минерва продолжила:

— Хм-м-м, ладно. Забини Блейз.

Был распределён на Слизерин и за сим угомонились. Свиток скатали, Шляпу унесли, Дамблдор встал.

— Добро пожаловать! — произнёс он. — Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнём наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Всё, всем спасибо!

Гарри подумал, что старик немного не в себе. Думал он об этом недолго, секунд десять, потому что золотые тарелки на столах вдруг до отвала наполнились разными яствами. Зелёные глаза мальчика разбегались от обилия снеди на столе, и он решил попробовать всего понемногу. Он как раз накладывал себе стейк, когда поймал полный зависти взгляд. А когда Гарри понял, чей это взгляд, то ему стало не по себе.

— Святые угодники, — прошептал он про себя, а затем в полный голос поздоровался.

— Здравствуйте, здравствуйте, новые ученики Гриффиндора, — улыбалось ему самое настоящее приведение, — меня зовут сэр Николас де Мимси-Дельфингтон и я к вашим услугам. Приведение факультета Гриффиндор

— А ещё его называют Почти Безголовым Ником, — любезно просветили всех желающих близнецы.

— Как это «Почти Безголовым»? — спросил Гарри и тут же пожалел об этом. «Язык твой — враг твой, Поттер», — думал он, рассматривая почти отделённую от шеи голову. И на чём она держалась, спрашивается.

— Так и живём, — прокомментировал происходящее один из близнецов. Гарри, почему-то захотелось ударить их чем-нибудь тяжёлым. Хотя, Гермиону, в первый час их знакомства, хотелось связать и выкинуть в окно, а потом ничего, втянулся. Как она там, кстати, надо потом разузнать. Уж если ты умудрилась заинтересовать Гарри Поттера задачкой про чайку и слепого, то хрен ты избавишься от него ближайшие года два.

И тут перед Гарри появилась главная любовь всей его жизни. Сладкое. Всё, ни Гермионы, ни жуткого привидения, ни близнецов, ни Невилла, жаждущего поболтать, ничегошеньки. Всё вокруг перестало существовать, оставив Гарри наедине с яблочным пирогом. Для начала.

Меру в еде Гарри знал, не объедался. Но в нём проявилась сущность в виде хомяка, поэтому все сладости, которые можно было запихать в карман, были туда отправлены. На будущее. Мало ли, вдруг конфетки захочется. Потом он стукнул себя по лбу:

— Я ничего не взял для Мелиссы, вот болван.

— Гарри, она ведь хищное животное, — поспешил успокоить его Невилл, — сама себе пропитание добудет.

— Она же маленькая, — убитым голосом произнёс Поттер, но тут его осенило, — а кухня здесь где?

— Да прямо под нами, — ответил, возможно, Джордж, — можем показать.

— А сегодня сможете? После всего этого? — в голосе Гарри особо не было надежды. Близнецы переглянулись.

— Можем, почему нет, — лицо Поттера просияло, — мы и сами туда собирались. Запастись.

— Спасибо, — ему вдруг очень перехотелось кидаться в них тяжёлыми предметами. Кажется, есть такой психологический приём.

Когда карманы Гарри были набиты до отвала, он решил предаться ленивым и праздным разглядываниям всего вокруг. Как говаривала тётя Петунья, человек чаще всего копирует своё окружение, поэтому окружение надо выбирать правильно. Столы Слизерина и Райвенкло символизировали собой то самое «правильное». Тихие разговоры, степенные движения, хорошие манеры и всё такое прочее. Гарри это понимал, всею душой одобрял, но сам такою выдержкой не обладал. За свои полчаса-час, проведённые на Гриффиндоре, он ещё о выборе Шляпы не пожалел, но всё ещё впереди. Его взгляд переместился на стол Хаффлпафф. Недостижимая для ленивого Гарри элита элит ничем не отличалась от всех остальных. Разглядывать учеников было не так интересно, как преподавателей. Хагрид пил что-то из очень большого бокала, напоминающего спортивный кубок. Недалеко от него сидел человек совсем не арабской внешности, но с тюрбаном на голове. И с чего бы это вдруг? Он говорил с профессором, похожим на вампира. Черные волосы и глаза, мертвенно-бледная кожа как бы намекали. Тут оба преподавателя обратили свой взор на Гарри, и у последнего вдруг резко загорелась звезда во лбу. То есть шрам, разумеется. Наверное, вампир его приметил, как свою жертву. Поттер сразу же поинтересовался у Перси, является ли данный учитель древним и жутким комаром. Но, видимо, за старосту всегда отвечали его младшие братья:

— Так Снейпа ещё никто не называл, — уважительно приметил тот-близнец-который-дальше. Второй возражал:

— Нет, мы называли его очаровательным вампирюсиком в тех стихах, которые посвящали ему на прошлый День святого Валентина.

— И как я мог забыть, — притворно сокрушался первый. Гарри решил ещё раз попытать удачу:

— Так кто он, вампирюсик этот?

— Человек, естественно, — ответил второй, — кошмарный человек, даже жуткий. Зельеварение преподаёт.

— Обладатель таких рекордов, как самое большое домашнее задание, — первый начал загибать пальцы, — самое большое количество отработок в неделю…

— Самое огромное количество снятых баллов с Гриффиндора за год, — подсказывал ему брат.

— Ну, и самые ядовитые и обидные комментарии по отношению к ученикам.

— Н-да, — задумался Гарри, — суровый дядька.

Десерты со столов волшебным образом испарились, а Дамблдор снова встал и начал вещать. Гарри не вслушивался, но даже до него долетело словосочетание «мучительная смерть».

— Чего-чего? Чья смерть? — мальчик начал дёргать Невилла за рукав, но тот ему не ответил. Потом дети пели гимн, каждый на свой мотив. Кто быстро, кто медленно, Гарри бы тоже как-нибудь выпендрился своим исполнением, если бы знал слова.

— О, музыка, — воскликнул директор, — Её волшебство затмевает то, чем мы занимаемся здесь.

А вот тут Гарри был с директором полностью согласен. Он ещё раз мысленно помянул оставленный дома плеер с наушниками, который, по словам тёти, работать здесь ну никак не мог. Эту проблему надо было как-то решать, не таскать же за собой граммофон.

Первокурсники выстраивались за Перси Уизли, но Гарри не спешил, он спрятался за сидящими рядом близнецами и прошептал им, чтобы прикрыли. Когда они ехидно спросили, а что им за это будет, Гарри ответил, мол во-первых они обещали провести его на кухню, а во-вторых в маггловском мире все рыжие давным-давно объединились.

— «Братство рыжих» существует уже не одно столетие, — вещал он, — и по первому правилу Братства все его члены должны помогать друг другу. А у вас такого нет?

На удивление Гарри, близнецы прониклись этим бредом. Кажется, это ему ещё поможет в будущем. Или помешает.