Белый Клык (гет)

— Спасибо всем, что пришли! — начал собрание агитатор Белого Клыка, приветствуя десятки фавнов, столпившихся перед сценой. — Для тех из вас, кто присоединился к нам недавно, позвольте представить нашего нового партнера.

Торчвик, радостно улыбаясь, помахал собравшимся тростью. Легкомысленно помахивая ей, вышел на середину сцены, не обращая внимания на ошеломленную тишину и удивленные шепотки: «Человек? Здесь?»

— Я могу вас заверить, что именно он является ключом к тому, за что мы так долго боролись!

— Мне все это не нравится, — мрачно заметила Скарлет, недовольно скрестив руки на груди. — Какого хрена вообще?

— Что здесь вообще делает человек? — выкрикнула женский голос из толпы.

— Я рад, что ты спросила, девочка! — с энтузиазмом ответил Роман.

— Браун, почему ты позволяешь ему это? — спросил Хонг. — Он ни хрена бы не сделал без нас, тогда как мы могли бы провернуть большую часть и без его помощи.

— Паладинов тоже бы достал? — вяло огрызнулся Браун.

— Вряд ли. Но и они — не его рук дело, их притащила та стремная девица. Чего она, кстати, вообще хочет?

Моррон только вздохнул. «Стремная девица» была отдельной темой для обсуждения. Он не имел «радости» много говорить с Синдер Фолл, но одно уяснил точно — у нее во всем предстоящем есть какая-то своя цель. Вопрос в том — какая именно, если ради нее можно было развязать войну?

«Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Адам…»

— Дай ребятенку насладится победой, — отмахнулся Браун. — Ты только посмотри на него.

— Я начну с очевидного, — вещал Роман. — Люди — чистое зло! Кроме меня, разумеется.

— Он же обожает звук своего голоса. Вон те ребята, — он кивнул на первые ряды, заполненные бойцами в форме Белого Клыка. — Прекрасно знают, кто делал большую часть работы. А остальные… остальные узнают позже — правда, она такая, ее не спрятать за словами.

— Это все равно неправильно.

— Не могу с этим спорить.

Многое можно было сказать о Романе Торчвике, но идиотом он не был — даже заполучив в свои руки мощный рычаг давления на Брауна, он пользовался им аккуратно. Ничего действительно серьезного — только вот такие мелочи, чтобы потешить свое эго. А уж последнее у Романа было размером с гору.

Вопрос с ним надо было решать, и решать быстро, но Моррон не видел ни одного способа, который не привел бы к катастрофе того или иного рода. Поэтому он терпел — пока дело касалось только таких мелочей, пока его требования мучили только его совесть.

Он понимал, что рано или поздно ему придется делать выбор. И даже не между Блейк и Адамом — нет, скорее между двумя половинками его жизни, которые он мысленно разделил по именам своих партнеров, друзей и единственной семьи, что была у него в этом мире.

Адам Торус представлял его собственный гнев, его горечь от несправедливости, которую он видел всюду, его решимость добиться цели, звериные законы, по которым работал этот мир: «око за око, зуб за зуб». Адам вырастил его, научил сражаться, передал свою философию: «Права не даются — их берут силой. Люди делают это с нами только потому, что мы им позволяем».

Проблема была в том, что он рос не только с Адамом — рядом всегда была Блейк. И если первым двигал гнев, то побуждающей силой второй было сострадание и чувство справедливости. Если Адам желал мести и чтобы от фавнов отстали, то Блейк хотела равенства и мира. Она заставляла его читать и думать над прочитанным, учила не верить слепо красивым словам, а слушать сердце, для него она была целью всей этой затянувшейся теневой войны — чтобы такие, как она могли жить мирно и свободно.

И Блейк, и Адам в конце концов сделали выбор, ступили на свой собственный путь — и только он застрял где-то посередине, все как-то пытаясь соединить в себе две взаимоисключающие концепции.

По театральному щелчку пальцев Торчвика огромный черно-красный флаг Белого Клыка упал на пол, открывая ошеломленно замолчавшей толпе здоровенного робота, раскрашенного в черно-красный.

— Это — Паладин, последнее слово армии Атласа, новая игрушка, которой они собираются защищаться от всего, что пугает их в окружающем мире. От меня, от Гримм… от вас. Многие ваши братья уже отправились на нашу новую базу на юго-востоке. Если вы хотите остаться в городе, что ж — выбор ваш, но если вы хотите сражаться за то, во что верите… То этот малыш всегда будет ждать вас — он заставит считаться с вами, считаться с фавнами, потому что никто в целом мире не может просто проигнорировать огромного робота с большими пушками.

— Итак, все новички и те, с кем мы бились плечом к плечу во время «Войны Праха» — делайте свой выбор. Направо — те, кто останутся сидеть в городе, налево — те, кто будут сражаться.

— Эй, командир, — тихо сказал Курай, последний член его команды, коснувшись локтя. — Глянь-ка туда. Пятый ряд, справа.

Проследив за взглядом фавна-паука, Браун едва удержался от того, чтобы застонать в голос.

«Черт возьми, Блейк, ты не собираешься делать все это проще, не так ли?»

Рефлекторно посмотрев на Романа, Моррон понял, что Курай не был единственным, у кого был цепкий взгляд на старом складе — преступник смотрел прямо на нее. На мгновение ему даже стало интересно, что предпримет его шантажист, ведь если он прямо сейчас привлечет к ней внимание, прикажет схватить, начнет драку, то мгновенно потеряет свой рычаг влияния на своего «партнера» — ее неизбежно узнают . Судя по тому, как тот замер, напряженно сузив глаза и сжимая трость — Торчвик пытался решить эту дилемму прямо сейчас.

Решение за всех них приняла Блейк. Встретившись взглядом с рыжим преступником и поняв, что ее опознали, она выхватила оружие и выстрелила в электрический щиток на противоположной стене, погрузив склад в темноту. Все фавны обладали ночным зрением, но Торчвик — нет, он был человеком. У нее было всего пара секунд, прежде чем окружающие сообразят, что произошло, и она воспользовалась ими в полной мере. Схватив за руку своего спутника — смутно припоминаемого Брауном обезьяну-фавна, она быстро протолкалась к окну и выпрыгнула, предварительно расстреляв стекло праховыми снарядами.

— Браун! — крикнул Точвик. — Это твое дерьмо! Разберись!

— Займись эвакуацией, — бросил Браун своей команде. — Так, будто будет облава. Я разберусь.

— Это же…

— Я знаю, Хонг! — разъяренно рыкнул через плечо Браун, выпрыгивая вслед за Блейк.

«Что я, Гримм вас всех побери, вообще должен сделать с этим?!» — думал он, взмывая на крышу ближайшего здания, чтобы в следующий момент прыгнуть снова.

— Ребята, если вы слышите меня, то нам нужна помощь! — услышал он голос Блейк, набравшую своей команде на Свиток.

— Код «медведь»! — кричал в свой собственный блондин-фавн. — Код «медведь»!

Вся эта ситуация просто выводила его из себя. Он был воином — его проблемы решались в бою. Ему нужен был враг, которого надо было сокрушить, ему нужна была цель, которую надо достигнуть. А во всем этом гребанном дерьме, что началось после побега Блейк, не было врага — были только друзья по обе стороны баррикад и выбор, который разрушит все.

Блейк выскочила на автостраду — он прыгнул следом, чувствуя, как глухое рычание зарождается в горле, угрожая перерасти в полноценный рык.

«Ты что, безопасней маршрута выбрать не могла?» — подумалось ему, когда он едва не раздавил легковушку.

Ему в плечо ударил тяжелый праховый снаряд, заставив покачнуться, врезаться в еще одно авто…

— Это. Закончится! Сейчас! — прорычал он, наконец находя свою цель — желтый мотоцикл, которым управляла длинноволосая блондинка и какой-то синеволосый парень, прямо в эту секунду заносящий над головой искрящуюся молниями алебарду.

— Нептун, нет! — крикнул из-за спины Моррона давешний фавн-обезьяна, но было уже поздно — паренек прыгнул, занося оружие над головой.

Браун даже позволил ему ударить и одно бесконечно долгое мгновение смотрел в удивленно расширившиеся в осознании глаза подростка, когда он осознал свою ошибку. Наверно, он раскалывал такими ударами камни, наверно, разрубал пополам Беовульфов и серьезно ранил Урсу — и в запале погони забыл, что его враг куда прочнее камня и в сто раз опаснее мелких Гримм.

«Охотники… ваша самая большая слабость — вы сражаетесь в первую очередь с Гримм…»

Браун не собирался давать ему время на раздумья — перехватив древко, он дернул оружие на себя, схватил студента за голову и вбил его в асфальт. Почувствовав два слабых удара по спине, развернулся и швырнул паренька в обезьяну-фавна, в своем порыве спасти товарища совершивший ту же ошибку, вышвыривая их обоих прочь с автострады.

Он уже выбросил их обоих из головы, разворачиваясь к Блейк, что стояла в паре десятков метров впереди, подняв оружие, как очередной удар в затылок заставил его резко обернуться, впиваясь взглядом в блондинку. Он еще успел заметить, как падает под ноги желтый шлем, которым она бросила в него.

— Эй, не так быстро, Плюшевый! — улыбнулась она, сверкая алыми глазами.

Все так же ухмыляясь, она подняла руки, что быстро покрывались тяжелыми латными перчатками, еще мгновение назад бывшими просто широкими браслетами, на уровень груди и ударила кулаками друг о друга, вспыхивая слепящим желтым.

— Блейк хочет спасти тебя, но, думаю, для начала нам надо надрать тебе твою плюшевую задницу. Ты душил мою сестру!

А потом случилось это. Всего в паре шагов в стороне от блондинки приземлилась хрупкая невысокая девушка в бело-черном платье и длинными платиновыми волосами, собранными в хвост.

Она наставила на него рапиру в немом вызове и посмотрела холодным взглядом льдисто-голубых глаз вдоль узкого лезвия.

— Шни, — признал Браун, чувствуя, как вместо букв из горла вырывается только рычание.

Он даже не был уверен, что действительно смог членораздельно произнести ненавистную фамилию, до того, как она ответила:

— ВАЙС Шни, невежа.

Все это было просто слишком.

— Хорошо, — оскалился он, когда рядом с блондинкой приземлилась Блейк. — Давайте сделаем это.

Он прыгнул в сторону, спрыгивая с автострады — даже в этом состоянии понимал, что сражаться прямо на дороге, уворачиваясь от машин, не только опасно для непричастных, но еще и дико неудобно.

Внизу его уже поджидала давнишняя девчушка с косой — Руби Роуз, насколько он помнил копию отчета, которой поделился с ним Роман после столкновения в доках во время Войны Праха.

— Красная, — поприветствовал Браун.

Его ярость, стоило Шни скрыться с глаз, немного поутихла, и он смог немного расслабится — впереди был неизбежный бой, и слава Праху, он наконец сможет сбросить куда-то дикое напряжение последних дней.

— А где Рыжая?

Он не знал, чем именно собиралась приложить его некая Пенни Полендина, студентка из Атласа, приехавшая на фестиваль Витал, но в тот момент, когда на кончиках десяти мечей-лазеров засияли зеленые огоньки, его интуиция ясно дала понять — он не хочет принимать это на грудь.

Вместо ответа Красная развернула свою косу и вонзила острие в землю, направив на него дуло.

— Она занята.

— Нас четвертых будет достаточно, — ответила блондинка, приземляясь рядом с сестрой.

И, не тратя больше слов, бросилась вперед, использовав в качестве ускорения отдачу от двух синхронных выстрелов из своих перчаток. К его удивлению, остальная часть команды Блейк не присоединилась к ней, вместо этого заняв выжидающую позицию позади: Шни рядом с Роуз, Блейк чуть в стороне.

«Как интересно…» — подумал Браун, блокируя удар ногой сверху вниз, с которого она начала драку.

Остальные, может, и не понимали до конца, как далеко простирается сила Фавна-из-стали, но Блейк прекрасно это знала — и все же позволила своему партнеру войти в ближний бой с ним в одиночку. Либо блондинка просто невозможно сильна для своего возраста, либо у нее есть хитрое Проявление…

Поддержав себя в воздухе еще одним выстрелом, она нанесла новый удар, уже горизонтальный… а после Браун сделал свой ход. В конце концов, единственный способ выяснить Проявление — заставить использовать его. К его удивлению, ничего особенного не произошло, от удара в живот блондинка просто улетела в сторону, сломав собственным телом пару опорных столбов автострады.

И тут в дело вступили остальные. Роуз приникла к прицелу своей косы, засияли белоснежно-белым несколько небольших глифов — семейного Проявления Шни, — на оси выстрела… а следом маленький снайпер нажала на курок. Браун на всякий случай подставил ладонь… и только поэтому огромный кусок льда, охвативший его руку вплоть до локтя, не остановил его прыжок. Роуз сделала еще несколько выстрелов, Браун заблокировал их все своей новой рукой-ледяным щитом... но, к сожалению, немного не дотянул до цели — добавленный вес заставил его приземлиться в нескольких метрах. Фавн с силой ударил рукой об асфальт, забрызгав все вокруг ледяными осколками, и прыгнул дальше — пока его противницы были заняты тем, чтобы спастись от вала острых ледяных снарядов. Его целью была Шни — да и разве он мог выбрать иначе?

Один из недостатков того, чтобы быть самой известной семьей в Ремнанте, обладающей наследственным Проявлением, заключается в том, что удержать его втайне не получится. Браун знал, что могли сделать в бою Шни и, Прах знает, множество раз представлял, как применит эти знания на практике.

Молодая Шни сражалась тонкой рапирой с барабанным механизмом на рукоятке, где в миниатюрных контейнерах хранился Прах различных типов. Браун знал — используя их в тандеме с собственным Проявлением, она будет способна ускорять себя и замедлять время в области, посылать в противника лавины огня и снежные бури, использовать глифы в качестве щитов и платформ, чтобы буквально «ходить по воздуху». Проявление Шни не было одним из тех абсурдно мощных сил, которыми, бывало, одаривала других душа — но чертовски универсальным, позволяющим, при правильном применении, полностью контролировать поле боя.

Эта Шни была молода — слишком молода, чтобы в полной мере овладеть семейным наследием. Да, сияющий глиф, используемый в качестве барьера, защитил ее и Роуз от ледяных снарядов, но также он ослепил ее, загородив обзор — и в следующий момент кулак Брауна разбил его на миллион тающих в воздухе осколков. Помогая себе двумя реактивными струями, он бросился вперед, одной рукой отшвыривая Роуз в сторону, а второй хватая Шни за голову.

На мгновение, глядя на ее расширенные в ужасе глаза между своих пальцев, Браун почувствовал мстительное торжество. В его власти была жизнь одной из проклятых Шни, семьи, что медленно, исподволь, кривыми окольными методами порабощала его народ. Ее дед начал это, через несколько лет после Войны за Права, ее отец — продолжил, вовлекая в это все большие и большие силы, находя все новых и новых союзников, втягивая компании сателлиты или равных деловых партнеров, клиентов и должников, правительства Королевств или даже гребанные как всегда продажные СМИ. Вайс Шни была наследницей SDC — придет день, и она продолжит дело своего отца и деда и, как знать, возможно, что и завершит его. Его семья погибла из-за этой компании.

В его власти было убить ее — прямо здесь и сейчас, просто сжать кулак и подождать, пока ее аура не исчерпает себя в попытках спасти хозяйке жизнь, а после смять маленький череп в ладони.

Ты ведь хотел громкую акцию, Адам?!

Судя по полузадушенному всхлипу, Шни прекрасно поняла это желание, только взглянув в его налитые кровью глаза.

А в следующий миг фавн с силой опустил руку, похоронив лицо наследницы в асфальте, отмахнувшись от сиреневого энергетического лезвия Блейк, распоровшего ладонь, поднял бессознательное тело в воздух и швырнул под ноги кошке-фавну.

— Шни, Блейк?! — прорычал он. — Ты серьезно?!

Она не ответила, бросившись проверять девчонку Шни. Внимание Брауна привлек яркий желтый свет, пойманный краем глаза. Скосив глаза, он увидел давешнюю блондинку, которую он уже было списал со счетов, вальяжной походкой от бедра ступающей по асфальту. Сияние, привлекшее его внимание, испускали длинные волосы, свободно падающие на спину; свет, столь яркий, что хотелось сощуриться. Посмотрев на ее лицо: на злую кривую полу ухмылку, на пылающие торжествующим гневом алые глаза, на тонкую струйку крови, текущую из уголка губ, Браун невольно вспомнил самого себя года три назад, когда еще не научился справляться с собственным животным наследием — медвежьей яростью. Она часто помогала ему побеждать, но с той же частотой втягивала в проблемы. Адам долго вбивал в него необходимость самоконтроля…

— Это ваша козырная карта?

В чем состоит ее Проявление? Она впадает в ярость и становится сильнее, когда получает удар? Как бы то ни было, Блейк полагала, что это даст ей шанс.

Блондинка не дала ему времени на раздумья. С приглушенным вскриком она вновь метнула себя вперед, ускорив полет выстрелами из рукавиц, и занесла кулак, готовясь нанести удар.

Браун нечасто имел необходимость уворачиваться или отводить удары в сторону. Прямое попадание праховой плазмы робота-паука оставляло болезненный ожог, противотанкового снаряда — легкую рану, и он по пальцам обоих рук мог бы пересчитать лично знакомых обладателей ауры, которые могли бы действительно убить его.

Его Проявление было силой и стойкостью, и именно таким был его боевой стиль: прими удар, а после ударь в ответ — один раз, но так, чтобы больше не встали. Он был слишком большим, слишком громоздким, чтобы изображать из себя ужа на сковородке, да и нужда возникала нечасто. Тем не менее, его учителем был Адам Торус — один из тех немногих, кто мог бы убить его, если бы захотел: если Браун хотел выжить в спаррингах с ним, ему надо было научиться и этому.

Он не стал выяснять, что там у девчонки за хитрое Проявление — просто хлопнул тыльной стороной ладони по рукавице, отводя удар в сторону, а после ударил сам, но на этот раз не дал ей улететь, а схватил за ногу, и дернул на себя и вниз, чтобы закончить дело ударом лоб-в-лоб. Волосы вспыхнули так ярко, что обожгли сетчатку даже сквозь закрытые веки, а потом… наступила темнота.

Когда Браун открыл глаза, девчонка лежала у его ног без сознания. Присев, он коснулся пальцами ее шеи…

«Жива…»

— Попробуй еще раз через пару лет, — пробормотал он себе под нос. — Нельзя же быть такой прямолинейной…

— Отойди от нее! — истошный визг опередил удар косой, захлестнувший шею, лишь на мгновение.

Он едва успел просунуть пальцы под лезвие, прежде чем Роуз нажала на курок. Удивительно, но ее ярости, отдачи от выстрела и чистой суммы ауры, вложенной в удар, действительно хватило, чтобы сильно порезать пальцы, едва не достав до кости.

Второго шанса он ей не дал. Схватив лезвие, он с силой дернул его вниз, пригибая к земле, а после прижал к асфальту ногой. Обернувшись, он взглянул прямо в серебряные глаза, суженные в холодной ярости.

— Ты не тронешь ее!

— Ты права, — ответил Браун, пинком отправляя ее во второй полет, заставив выпустить древко из рук. — Я не трону.

Встав на ноги, он подошел к Блейк, стоящей над бессознательной Шни с оружием в руках и упрямо смотрящей на него исподлобья.

— У тебя сильная команда, Блейк, — сказал он. — Действительно сильная. Они бы раскатали моих ребят в тонкий блин.

— Ты не причинишь вреда Вайс! — прошипела она.

— Не причиню, — согласился Моррон. — Хотел бы — уже причинил. Но серьезно — Шни?!

— Она не такая, как ее семья.

Ответить ему не дал самодовольный голос Торчвика:

— Так-так-так, Прихвостень, ты не перестаешь меня удивлять. Ты даже девчонку Шни не убил! Какой самоконтроль! Нам действительно сейчас ни к чему такая шумиха, и без того все на ушах.

— Заткнись, Торчвик, — огрызнулся Браун.

Остановившись рядом с фавном, преступник замер на мгновение, пристально глядя на Блейк, а после тихо сказал:

— Не вмешивайся — я просто хочу поговорить с ней. Попробуем и дерьмо разгрести, и на коне остаться.

— Блейк Белладонна, — поприветствовал Торчвик с мерзкой улыбочкой, которую сам считал очаровательной. — Бывшая девушка Адама Торуса, дочь Гиры Белладонны, бывшая активистка Белого Клыка. Я ничего не упустил?

Сжав зубы, Браун молча наблюдал, как побледнела Блейк. Он не знал, что делать с этой ситуацией, тогда как у Романа, кажется, был план, не включающий в себя членовредительства или похищения. Пусть попытается…

— Не волнуйся, маленькая Блейк, — почти воркуя, продолжил Роман. — Я не буду тебя убивать, даже пальцем не трону — ты слишком ценна для меня живой. Видишь вон того медведя за моей спиной? Он у меня вот где, — он сжал кулак. — С тех пор, как я узнал твой маленький грязный секрет.

Блейк перевела ошеломленный взгляд на Брауна, на что тот отвел взгляд и неловко пожал плечами.

— Он подчиняется мне, он слушает меня, он убивает для меня — все, чтобы защитить милую маленькую Блейк от того, чтобы его товарищи, наставник большие боссы не узнали, где она теперь живет и что не просто сбежала, но подлинно предала их, обратив оружие против. Мне нравится это, Блейк, нравится иметь личного убийцу, способного с такой легкостью разнести команду пусть даже первокурсников, но первокурсников чертова Бикона! Поэтому мы будем скрывать это — мы будем убивать тех, кто узнает. И это буду делать не я, моя дорогая, нет… это будет делать твой дорогой друг, который любит тебя слишком сильно.

Блейк отступила на шаг, ошеломленно опустила оружие…

— Нет…

— Да, — мягко подтвердил Торчвик. — Признаться, мне даже было интересно, кто ты такая, Блейк, чем заслужила такую любовь, такую преданность… Но знаешь, что я вижу перед собой? Я вижу трусишку, которая сбежала сначала от своей семьи, а после — от своих товарищей. Сбежала без предупреждения, без объяснений и попытки что-то изменить — просто растворилась в ночи, заставив всех вокруг растерянно гадать о том, где и с кем ты, жива ли вообще… У тебя даже Проявление трусливое — ты оставляешь фальшивку, которая принимает удар, а сама бежишь.

— Поэтому, Блейк, сейчас ты вернешься в Бикон и никому не расскажешь о том, что услышала на собрании, никому не расскажешь, что видела и больше никогда не влезешь в мои дела — потому что это единственное, что ты можешь сделать, чтобы спасти его, — он указал тростью за спину, прямо на Брауна. — А заодно и себя. Потому что если ты вдруг добьешься успеха — я потяну тебя за собой.

— Я думаю, мы поняли друг друга, дорогая Блейк, — кивнул Торчвик, после долгого пристального взгляда ей в глаза, и, отвернувшись от девушки-фавна, пошел прочь, прямо к транспорту, что садился рядом. — Пошли, Прихвостень, будем разгребать твое дерьмо дальше.

Кинув последний взгляд на Блейк, которая, опустив голову в поражении, неподвижно замерла, все еще защищая неподвижную Шни, он вздохнул и последовал за Романом. Надавить на совесть Блейк, использовав отношения с Брауном против нее… это действительно могло сработать. И это был единственный выход. Плохой, отвратительный, но все еще выход.

Тем не менее, как он сказал однажды Адаму: все эти логические и правильные причины иногда звучат как дерьмо.

…Они уже были в воздухе, когда Роман самодовольно улыбнулся и подмигнул:

— Ну как тебе, Прихвостень?

Браун на секунду задумался, огляделся по сторонам, а сразу после схватил преступника за горло и приложил о борт. Сузив глаза, он прорычал в лицо Торчвику решение, которое принял, наблюдая, как тот мучает его подругу:

— Я много думал о нашем соглашении, Роман. И знаешь, что? Я решил, что меняю условия. Прямо здесь. Прямо сейчас. Это не Блейк в опасности, потому что ты знаешь ее тайну — это ты в беде, потому что знаешь ее. Если ты скажешь кому-нибудь, если с ней что-то случится — я найду тебя, в какую бы дыру ты не забился и оторву сначала руки, потом ноги, а после задушу твоими же собственными кишками. Тебя не спасет Нео: у Лаймов было поместье, превращенное в крепость, армия роботов, охрана с тяжелым оружием и даже Охотник, и сейчас все они мертвы. Тебя не спасет ничто.

Он сжал кулак, заставляя вспыхнуть грязно-лиловую ауру преступника, продавил ее и коснулся кожи, приложив достаточно силы, чтобы заставить его хрипеть, но слишком мало, чтобы потерять сознание.

— Я слышал о тебе многое, Роман: что ты мерзкий ублюдок, что хороший профессионал, что говнюк в шутовском наряде… Но все они сходятся в одном — твой главный навык, талант, граничащий с Проявлением, лучшее, что ты умеешь делать, это выживать. Я надеюсь, что это правда. Потому что если это так — ты согласишься с моими условиями. …Так что, Роман, я могу сказать, что твой жалкий хрип — это «да»?