Hear No Evil / Не слышу зла (джен)

Только частица меня в тебе позволяет слышать то, что я говорю.

Баба Рам Дасс

На мгновение он почти забыл.

Когда он проснулся в первый раз, ему хотелось уплыть на спокойных волнах шёпота, вернуться от боли в темноту, которая убаюкала его невидимыми руками. Там он чувствовал себя в безопасности.

Но во второй раз мир тьмы ускользнул от него. Синяки и ссадины на спине, ногах, плечах и шее дали о себе знать.

Ну вот.

Он не успел подавить стон, и опять осознал, что живёт в мире тишины.

Приоткрыв глаза, Дин заметил — Сэм выключил все лампы, кроме маленького ночника в самом дальнем конце комнаты. Из-за тяжёлых штор на окне Дин не представлял, который час и сколько он проспал.

— Сэм? — позвал он, мягкую кожу во рту пронзило резью. Так хотелось пить.

Он поморгал, чтобы перед глазами перестало расплываться, и провёл рукой по лицу в попытке стереть с паутину сна, прогнать медленно уходящую лекарственную дрёму.

Ненавижу эти таблетки, безмолвно простонал Дин. Как похмелье без веселухи...

— Сэм!

Потный, измазанный сажей и пахнущий дымом, Дин осторожно перевернулся на спину и скинул покрывало. Должно быть, Сэм накрыл, когда он уснул.

Вот так вырубиться — это…

— Где, черт побери… Сэм!

Приподнявшись на локтях, он обвёл взглядом комнату, чувствуя, как в ушах перекатывается жидкость. Он неприязненно поморщился и вытер влагу, потёкшую из левого уха, а потом посмотрел вниз на подушку. На ней виднелись мокрые пятна.

— Зашибись.

Смахнув рукой остатки капель, он заметил, как чувствительна на ощупь шея под мочками ушей.

Дин неловко сел на краю кровати. Мышцы во всем теле болели, и он решил, что первым делом, как только сможет встать, примет горячий душ. Но пол лениво покачивался, дорога перед глазами вела то в одну сторону, то в другую. Прикрыв глаза, Дин глубоко вдохнул. Нужно было поймать равновесие, унять дрожь, которая поднималась откуда-то с живота, трясла грудную клетку, подёргивала руки. Он опустил голову, провёл пальцами по коротким волосам, чтобы унять нарастающее давление. Рваные брюки завернулись вокруг ног, белая застёгнутая рубашка вылезла из брюк и задралась на животе.

В нос ударил знакомый запах охлаждённого воздуха, похожий на озон, внутри всё свело, и он не услышал такой знакомый щелчок кондиционера, когда в номере стало душно.

Что-то среднее между рычанием и стоном вырвалось из груди. Нужно было поймать равновесие. Свернувшись почти клубком, он заметил, как покачивается от биения сердца, и начал дышать в такт.

Больница… пикап Майка… Импала… музыка… номер в гостинице… птицы…

Дин замер. Птицы?

В гостиничном номере не было… птиц.

Он потёр веки, чувствуя резь в глазах. Он видел птиц. Одну птицу. Большую, чёрную, с жёлтыми глазами и когтями, готовыми разорвать его в клочья. Крылья… крылья широко раскрывались за спиной существа. Вдруг показалось, он знает, кто это…

— Сэм! — позвал он ещё раз, не понимая, почему брат молчит. Дин выпрямил спину и осмотрелся вокруг, за пустой кроватью Сэма увидел ванную. В зеркале отражалась открытая дверь, внутри было темно.

Нахмурив брови, Дин начал было подниматься с кровати, рука зацепила что-то, не похожее на хлопковое покрывало. Он опустил взгляд и обнаружил клочок бумаги, исписанный знакомым почерком брата.

— Что за черт…

Из-за тусклого света сложно было читать, и Дин прищурился, поднёс листок ближе к глазам, пытаясь разобрать слова.

Дин,

Не хотел тебя будить. Нашёл могилу Камиллы. Я сделаю все сам, а ты пока лечись.

Не беспокойся, я скоро вернусь.

— Твою мать! — Дин смял листок и бросил через всю комнату, плечи дёрнуло резкой болью. — Да ты издеваешься!

Он встал на нетвёрдых ногах и поплёлся к занавешенному окну. Свет от полумесяца озарял почти пустую стоянку внизу. Импалы нигде не было видно. Слова Сэма в записке оказались правдой.

Крепко сжав в кулаках шторы, Дин прислонился лбом к прохладному стеклу. Он опустил взгляд: по всей длине подоконника лежала полоска соли. Не нужно было и оглядываться: он знал, ещё одна такая же есть у порога, хоть дверь открывается внутрь. Сэм хорошо обучен.

Черт тебя побери, Сэм, я должен быть в деле.

До этого Сэм оставлял его дважды. Один раз по своему желанию. Но тогда не оставил записки — лишь опустошение, выбивающее из лёгких воздух. Так же, как и сейчас. Сэм ушёл, бросил в ту минуту, когда Дин не мог остановить его.

Но на этот раз Дина окружала тишина.

С низким рыком он отступил назад, дёрнул тяжёлые тёмные шторы. Они оторвались от металлической гардины, своим весом повалили его на пол. Лунный свет окружил Дина, мягко озарил его лицо, ослепил привыкшие к темноте глаза.

Прижав ладонь к голове, Дин выругался. Он не слышал своего голоса, но чувствовал, как слова подрагивают в груди, как выскальзывают из горла. Он повторил ругательство, выдохнув воздух сильнее, быстрее, злее.

— ЧЕЕЕЕЕЕЕЕРТ!

Точки белого света и тёмные расплывчатые пятна мелькали перед глазами, пульс в висках стучал с бешеной силой. Минутная радость от пробуждения сменилась резким привкусом желчи во рту. На коленях Дин дополз в ванную, открыл крышку унитаза, схватился за холодный фарфор. Его вырвало. С пустотой внутри, кислым привкусом во рту и пересохшим горлом Дин безвольно упал спиной к шкафчику под раковиной и прижал ладони к маленьким плиткам на полу, впиваясь пальцами в зацементированные края.

Сделаю все сам... твою мать, Сэм...

Дин понимал, что его тошнит из-за сотрясения, но хотелось винить Сэма. За боль, за слабость, за все дурацкие причины, почему он вообще оказался в таком состоянии.

Соберись, Винчестер.

Дрожащей рукой он взялся за край раковины, медленно подтянулся на ноги и открыл кран. Беззвучно полилась вода. Он смотрел на неё в тусклом свете, проникающем в уголок ванной из раскрытого окна.

Вода блестела. Склонив голову набок, Дин расфокусированным взглядом наблюдал, как струя разлетается на отдельные капли. Подсвеченные луной, они медленно падали и закручивались у слива, стремительно скатывались вниз по трубе в новую ёмкость, которая поймает их и удержит, не даст вернуться назад.

Дин осторожно поднял голову, опасаясь быстрых движений, скользнул взглядом по заспанному отражению в зеркале и посмотрел на душ. Закрыв кран у раковины, он на секунду прислонился к плиточной стене, поймал равновесие, а потом нетвёрдо шагнул к шторке. Он знал, как лязгнул метал о металл, когда отодвинул её, но ничего не услышал. Он открыл большой кран и взял душ.

Скрытая в тени, полилась вода. Он помнил, каким должен быть звук. Помнил, как водопадом должен бежать поток воды, помнил, с каким шлепком должна падать каждая капля, отдаваясь эхом в пластиковой пещере душевой.

Звуки внешнего мира были отключены.

Цепляясь взглядом за почти невидимую воду, Дин чувствовал, что дышит все чаще и чаще. Паника взяла над ним верх. Он начал задыхаться, в отчаянии хватаясь рукой за стену. Взгляд помутился, в горле запершило до хрипоты.

Когда ты не знаешь, куда идти, отключи одно из чувств. Используй остальные.

— О черт, папа... — вслух выдохнул Дин и закрыл глаза, вспоминая голос отца. — Черт-черт-черт.

От беспокойства свежие капельки пота покатились по шее, выступили над верхней губой. Тишина была такой громкой, словно давила со всех сторон, воздух прижимал его к полу. Упав на колени, Дин обхватил руками голову и прижал подбородок к груди.

Твёрдая плитка ударила по свежим ушибам на ногах, прохлада от гостиничного кондиционера забралась под мокрую от пота одежду, но Дин не шевелился. Он сжался так сильно, насколько позволяло его побитое тело, пытался овладеть собой, унять тишину... отсутствие голоса Сэма.

Заставляя себя вдыхать носом и выдыхать ртом, Дин сосредоточился на одном воспоминании — голосе брата. Он всегда узнавал Сэма. Узнавал в темноте, потому что слышал его. Слышал, как он думает. Знал, как он дышит, улавливал беспокойство в тоне, которым он называл его имя.

Дин медленно развернулся, вдыхая влажный от пара воздух, крепко зажмурил глаза и начал вспоминать, как выглядит Сэм, когда зовёт его по имени. Как растягиваются его губы, когда он в панике зовёт Дина, на том, как он немного опускает подбородок, если злится, как подрагивает нижняя губа, когда он о чем-то просит.

Дин многое знал наощупь: оружие, снаряжение, Импалу, женщин. Но брат всегда был для него звуком. Криком от кошмара, взрывом смеха, недовольным хмыканьем. Ударом хлопающей двери, шёпотом обещания, прощения.

Звуком, взывающим к действию.

— Соберись, — сказал себе Дин, только чтобы почувствовать движение губ, почувствовать воздух на липком языке.

Он сел спиной к душевой кабине и потёр глаза, рисуя в воображении картину брата.

Руки Сэма лежат на клавиатуре, пальцы порхают по кнопкам, взгляд, устремлён на экран или напечатанный лист бумаги. Раздражённо изгибаются губы. Рука поднимается для удара, глаза расширяются от удивления, что с ним говорил ангел.

— Хорошо... Ладно... — Дин слабо кивнул, сильнее углубился в воспоминания. Бежевая куртка, джинсовая рубашка, джинсы без дырок, шнурки, слишком длинные волосы.

Ни колец, ни амулетов, ничего такого, что делало бы его Сэмом, только... только такие глаза, эти чёртовы рысьи глаза, сквозь которые видно так много и в то же время так мало. Эти глаза, от которых у Дина, как бы он ни злился, теплеет внутри. Эти глаза делают Сэма особенным.

Когда чья-то прохладная ладонь легла на его шею, сердце выпрыгнуло из груди и ударило куда-то в самую макушку. Он резко дёрнулся назад, ушёл от неожиданного прикосновения, ударился о край душевой кабины и сполз на уже мокрую плитку ванной.

— Господи-Боже!

Перед ним сидела бледная девушка с короткими темными волосами, собранными в хвосты. Стараясь выровнять дыхание, Дин поднял руку, предостерегая.

— Что за…

Когда она опять приблизилась, несмотря на предупреждающе выставленную руку Дина, он рассмотрел её глаза. Большие, ясные, василькового цвета и абсолютно пустые. Взгляд девушки устремлялся куда-то за его плечо.

— Рен?

Она остановилась и замерла.

— Как… что ты… Сэм с тобой?

Дин встал и попятился назад, пока не упёрся в угол между раковиной и душем. Рен покачала головой, между её темными бровями залегла складка. Она что-то сказала: губы зашевелились, сменилось выражение лица. Рен сделала ещё один шаг.

Безмолвный поток слов — объяснение, предупреждение, такое важное для него — стал последней каплей.

Дин вышел из себя.

Резким рывком он поймал девушку за руки и потащил к открытой двери, которая под их мощным весом хлопнула о стену.

— Как, черт возьми, ты сюда попала? Где Сэм?

Рен вздрогнула от громкого голоса и отвернулась, забилась в его руках в надежде вырваться. Она быстро шевелила губами, отчего он только больше злился, ничего не понимая. Он потряс её.

— Где Сэм?

С удивительной силой выдернув руку из крепкой хватки, Рен указала в сторону комнаты. Дин перевёл взгляд с её побледневшего лица на спальню — тускло освещённую и по-прежнему пустую. Входная дверь была открыта. Соляная дорожка, должно быть, разъехалась широкой дугой у порога.

Дин посмотрел на Рен.

— Как ты зашла? Я думал, ты слепая.

Рен так и смотрела в одну точку. Она упиралась взглядом в пуговицу рубашки прямо под шеей и нервно теребила его рукава, пока он стальной хваткой сжимал её руки. Пока он пытался хоть как-то овладеть собой, крепко сжатые челюсти начали болеть.

Он ещё раз встряхнул девушку, но не так сильно.

— Так ты слепая или нет?

Она вздрогнула от звука и снова указала в сторону двери. В его груди вскипал жгучий гнев. Чувствуя напряжение, Дин крепче сжал руки Рен.

— Надеюсь, ты не начнёшь рассказывать, что дверь была открыта, потому что я знаю, что это не так.

Рен подняла голову, не глядя в его глаза, поток лунного света отбрасывал причудливые, похожие на крылья, тени от волос на её лицо. Она было спокойна, удивительно спокойна.

Дин нахмурился, отступил и усилием воли медленно выпустил её руки. Закрой он глаза на секунду — он даже не сказал бы, ушла ли она или все ещё здесь. Что за черт?

— Я… не могу даже… почуять тебя… — прошептал он, понимая, что его собственный запах — золы, огня, пота, кожи — наполнил воздух во всей ванной.

Дин смотрел, как лунный свет танцует на Рен, и сказал, больше самому себе:

— Что ты здесь делаешь?

Он замер. Вдруг Рен подалась к нему, встала так близко, что её ледяное спокойствие остудило горячий пар. Тонкими пальцами она коснулась ворота его рубашки, поднялась по шее к подбородку.

Дин задержал дыхание. Когда она дотронулась до его кожи, он слышал ветер. Слышал, как он шумит в ушах, как затишье перед бурей, как прохлада в летний день.

Рен, немного поколебавшись, провела рукой по грубой щетине, мягко коснулась его губ, потом вытянула вторую руку и положила обе ладони на его щеки, большими пальцами почти поглаживая нос от кончика по всей длине.

Он опустил веки, когда она коснулась ресниц, погладила морщинки в уголках его глаз. Найдя его виски и немного надавив на них, что облегчило непрерывную боль, она закончила изучать его лицо.

Дин открыл рот, желая спросить ее, какого черта она творила, когда вдруг услышал шёпот будто в своей голове.

— Мы духи, скрытые завесой.

Он открыл глаза и его накрыло звуками. Все вокруг поразило его слух: его сердце и дыхание, судорожный глоток Рен, несмелые шаги, когда она отпрянула от него, вода, бьющая о плитку в ванной, даже соль, которая летела по ветерку от кондиционера в открытую дверь.

— Сукин сын, — выдохнул Дин, когда боль взяла над ним верх, заставила закрыть руками уши и снова упасть на плиточный пол. — О, черт...

Это было слишком.

Нигде не скрыться, никак не уйти от звуков. Только сплошной шум вокруг. Голова раскалывалась от боли. Вскрикнув ещё раз, он свернулся, прижался лбом к сырому полу, наплевав на убегающую Рен и на то, как она бесцеремонно вломилась в их номер.

Потерянный среди шума, он кричал в попытке освободиться от единственного, что пугало его больше всего: тишины.

* * *

Миннесота, 1994

Я смотрю на спящего Сэма.

Слушаю, как считает секунды круглый будильник пастора Джима, пока брат спит. У него был ещё один кошмар. Мне пришлось собрать все усилия, чтобы не позвать пастора Джима на помощь.

Но я сумел успокоить брата, и теперь гляжу на него, мирно сопящего. Я ловлю себя на мысли, что всю жизнь буду наблюдать за Сэмом. Буду убивать время за чтением и одним глазом смотреть, как он спит — спокойно или в сетях кошмаров — когда нам будет за двадцать. И за тридцать. Даже когда совсем состаримся.

Я не могу представить себе, что будет по-другому. А как иначе, зная то, что мы знаем? Такой и останется моя жизнь. И Сэмова. У меня всегда будет брат.

Ненавижу об этом думать, но даже не понимаю, почему.

— Дин.

Я вздрагиваю от тихого голоса и сую руку под подушку, только спустя секунду осознавая, что пришёл пастор Джим.

— Иди сюда, — зовёт он, и я слышу скрытую ласку в его словах. Бывало, он называл меня «сынок», когда я был маленьким, но я запретил. Я не его сын. Только отец может называть меня так. Только отец.

— Что? — напряжённо шепчу я в ответ.

— Просто подойди.

— Сэм спит, — оправдываюсь я.

— Пусть спит.

Мгновение я смотрю в его глаза, а он — в мои. Я ничего не могу прочесть в его взгляде, и эта особенность пастора Джима нервирует меня. У него темно-карие глаза, как у отца, но взгляд открытый, без самозащиты. Я не вижу в них ни осуждения, ни гордости, ни ожидания. Только спокойствие.

Я не знаю, что делать.

Со вздохом я поднимаюсь с постели, откидываю фланелевую простынь и тихими шагами отхожу от кровати Сэма. Он слегка посапывает, густые волосы липнут ко лбу потными нитями.

— Мы будем рядом, — обещает Джим. — Ты услышишь, если понадобишься ему.

Кивнув, я следую за ним по короткому тёмному коридору к передней двери. Дверная сетка открыта, и крыльцо выглядит почти белым в свете полной луны. Джим выходит наружу, опускается на пол, свесив ноги. Рядом стоит какой-то ящик.

— Садись, — говорит он.

Я смотрю на него, не двигаясь с места. Сейчас чуть за полночь, и воздух остывает. От луны достаточно света, и я могу разглядеть все пространство вокруг дома Джима. Я немного поёживаюсь от ночного ветра, колышущего верхушки деревьев. На мне старые спортивные штаны отца, обрезанные чуть ниже моих колен, с тугими завязками и чёрная футболка AC/DC с пистолетами. Я стою босиком на холодном грубом цементе и переминаюсь с ноги на ногу.

— Садись, Дин.

Я подхожу к краю, ставлю коробку между нами и сажусь на крыльцо. В отличие от Джима, я не достаю ногами до земли. В четырнадцать тело вдруг стало подводить меня, и я не знаю, что с этим делать. Больше всего меня добивает неуклюжесть. Руки и ноги кажутся слишком длинными, а мышцы, над которыми отец заставляет нас с Сэмом работать каждый день, натянуты вокруг костей и защищены только кожей и больше ничем.

Я тощий и неуклюжий и скрываю это как могу.

— Помнишь, когда ты приехал сюда в первый раз? — спрашивает Джим.

Я отвожу взгляд от своих костлявых коленок и некрасивых ног.

— Мне было пять.

— Я не спрашивал, сколько тебе было, — говорит Джим, поднимая голову, будто просит терпения у кого-то. Я чувствую себя немного виноватым, зная, что своим ответом оттолкнул его.

— Да, я помню.

Мы уехали к родственникам мамы ненадолго после пожара, но там что-то произошло. Знаю, тогда отец уже начал искать убийцу. Взрослые постоянно ругались, их слова доносились в комнату, а я сидел в кроватке Сэма и прижимал его к себе.

Я слышал слова в духе «заберём их у тебя» и «никогда больше их не увидишь».

А потом отец в первый раз забрал нас в свой пикап, уместил Сэма в детское кресло посередине, и мы поехали сквозь ночную тьму. Было страшно. Мне хотелось в свою кровать, в свою комнату, к маме. Но вместо этого я оказался у пастора Джима. Мы пробыли там совсем недолго, но тогда, как и сейчас, отца не было рядом.

И от этого мне одиноко.

— У тебя тоже были кошмары, — продолжает Джим.

— Ну и что?

— Тебе так и снятся плохие сны, Дин?

Я молчу.

— Помнишь, что я дал тебе?

— Да.

— Он все ещё у тебя?

— Он в Импале, — отвечаю я.

Все в этой машине. Все, что важно для нас.

— Я хочу, чтобы ты сделал такой для Сэма.

— А? — я с удивлением смотрю на него и не понимаю, к чему он клонит.

Кончиком грубого пальца Джим касается золотистого египетского амулета, который Сэм подарил мне на Рождество несколько лет назад. Брат хотел тогда передать его отцу, но опять разочаровался в нем, обманулся в ожиданиях и отдал его мне.

С тех пор я даже не задумывался, что у меня не должно было быть амулета. Я никогда не снимаю его.

— Это символ защиты, — сообщает Джим как ни в чем не бывало.

— Да, и что?

— Значит, тебе его подарил брат, правильно?

— Да, — я неосознанно отстраняюсь.

— Он хотел, чтобы ты был в безопасности, даже если сам не понимал, что делал. Он искал способ показать тебе, как ты важен в его жизни. Как нужен ему. Он хотел знать, что, несмотря ни на любые трудности, ты всегда вернёшься к нему.

Я нервно киваю, не уверенный, через что придётся пройти, если слишком быстро соглашусь, поэтому просто смотрю на Джима. На его повседневную одежду и причёску. Может, он и одевается как охотник, но любой незнакомец увидит, что это не основное его занятие. Есть что-то особенное в его... дыхании. В движении рук. Такое, будто он знает какую-то тайну.

Джим замечает это и начинает разговор.

— Послушай, Дин, — его голос похож на отцовский. Низкий и грубоватый, но в то же время почему-то мягкий. Успокаивает и холодит одновременно. — Ты просто его брат.

Я вскидываю голову.

— Знаю.

— Ты для него не отец, не защитник.

Я хмурю брови. Однажды он уже говорил мне подобное. Когда мы приехали сюда после штриги. Сэма тогда чуть не убили, но Джим пытался убедить меня, что в этом не было моей вины. Я и тогда ему не поверил.

— Что ты имеешь в виду? — огрызаюсь я.

— Однажды Сэм будет в силах сам позаботиться о себе.

Я пожимаю плечами.

— Ладно…

— Тебе придётся отпустить его, как только это случится. Тебе придётся… не пойти вслед за ним.

— Он же ещё ребёнок, — я качаю головой, быстрым взмахом руки отвергая понятие «не быть рядом с Сэмом».

Иногда взрослые так драматизируют. «Однажды» и «сейчас» — отдельные друг от друга миры. А значит, «однажды Сэмми сможет сам позаботиться о себе» — это не «сейчас». Почему я «сейчас» должен думать о том, чтобы отпустить его, когда он все ещё нуждается во мне?

— Я только хочу, чтобы ты понимал: это нормально.

— Что нормально?

— Отпустить его.

Я вздыхаю.

— Слушай, — я никогда не зову его пастором Джимом в лицо. Для меня он не пастор в первую очередь. Я просто хочу быть уверен: он знает, что я обращаюсь к нему. — Знаю, ты заботишься о нас, так? Я действительно благодарен за это. Я знал, что Сэму нужно побыть именно здесь после того, как мы увидели... ну, после. Я только... Не говори мне такое, ладно? Сэм мой. У нас все хорошо.

Пастор Джим в недоумении смотрит на меня. Я сжимаю губы тонкой линией, скрывая, как поражён тому, что удивил его. Просто мне кажется, что он... знает всё.

— Это ты захотел сюда приехать? — спрашивает он. Я киваю.

— Что вы видели, Дин?

Я отвожу взгляд. Перед глазами всплывает образ этого… монстра… который тянулся к Сэму, который отступил, только когда отец выстрелил в него стрелой с окровавленным наконечником… Я сглатываю.

— Неважно, — отвечаю я.

— Может, и важно, — настаивает Джим.

— Нет, — настаиваю я. — Просто я знал, что, если папа собирался… опять оставить нас, — внезапно я осознаю, что во рту почему-то пересохло, — Сэму нужно быть там, где… ну, преодолеть эти кошмары. Как мне в тот раз.

— У тебя получилось?

— Да, — быстро отвечаю я. — Все нормально.

— Это нормально — иногда нуждаться в ком-нибудь, Дин.

— Боже, — ворчу я и закатываю глаза. — Почему ты всегда разрешаешь мне быть слабым?

Джим снова недоуменно смотрит на меня. Я успеваю сдержать улыбку. Вот уже дважды за один разговор я удивил его. Новый рекорд для меня.

— Слабым?

— Когда ты говоришь, что в чем-то нет моей вины, или что это нормально — в ком-то нуждаться… ты напоминаешь мне… Оби-Вана, в то время как папа Дарт Вейдер.

Джим хмурится.

— Забудь. Ты, наверное, ни разу не смотрел «Звёздные войны».

— Вообще-то, видел несколько раз, — теперь он заставляет меня удивиться. — Просто интересно, почему ты сравниваешь отца с Дартом Вейдером.

Я тут же захлопываю рот. Я вовсе не это имел в виду, но после его слов понимаю, что отчасти считаю это правдой. Несколько секунд мы сидим в тишине, Джим не обсуждает мой случайный промах, а я не оправдываюсь.

Я чувствую, как Джим позволяет мне впитать сказанные им слова, но отталкиваю их. Я знаю свою работу. Знаю ещё с шести лет. Присматривать за Сэмми. Отец борется с монстрами. Мы боремся с монстрами. Я присматриваю за Сэмми. Я просто мечтаю...

— О чем ты мечтаешь, Дин? — тихо спрашивает Джим. Я слегка вздрагиваю, не сразу поняв, что сказал это вслух.

— Ни о чем.

— Нет, все нормально, — подбадривает Джим. — Ты можешь сказать мне.

— Я хочу… — шепчу я, потому что боюсь сказать слишком громко из-за последствий. — Я хочу, чтобы отец видел меня, когда смотрит на меня.

Джим поднимает руку, будто желая ко мне прикоснуться, но передумывает. Мне становится легче — сейчас не хочется его утешения.

— Он видит тебя, Дин.

— Да, конечно. Само собой.

— Твой отец любит тебя больше, чем ты можешь себе представить, — мягко говорит Джим. — Больше всего.

Я киваю, пытаюсь сглотнуть, и вдруг понимаю, что в горле стоит ком. Мне хочется поговорить о чем-нибудь другом. Хочется открыть эту коробку с инструментом. Хочется пойти спать. Хочется...

— Хочешь чуть-чуть поработать над снами Сэма?

Я с интересом киваю. Как помочь брату уснуть? Что мы можем сотворить в лунном свете полуночи? Ритуал? Заклинание?

Джим открывает коробку и вытаскивает оттуда тонкую зеленую палку, еще влажную от чистки, полоски из кожи, леску и три маленьких зеленых шарика.

Я поднимаю бровь.

— Чувак… урок труда в начальной школе?

Джим слегка посмеивается.

— Защита. Ты сказал, что помнишь свой ловец снов — тот, который в Импале.

— Да...

— Я сделал его для тебя.

Ха...

Он сделал для меня ловец снов в попытке избавить меня от кошмаров. Оглядываясь назад, теперь я вспоминаю, что только в Импале мне не снятся плохие сны.

— Да, хорошо, — я быстро киваю и хочу уже чем-нибудь себя занять, тем, что не мучило бы так, не занимало бы все мысли. — Давай начнем.

Джим осторожно направляет мои руки, и я сгибаю кругом зеленый прут, медленно завязываю петлю мягким кожаным ремешком. За этой работой я думаю о брате. Об отце. Заставляю себя не вспоминать, как не хватает рядом мамы. Наша семья такая, как есть. И пока мы вместе, кошмары нам не страшны.

Накручивая леску причудливой сетью, которая поймает все плохие сны Сэма, я вдруг понимаю, что шепчу это обещание вслух.

* * *

Первую секунду он не представлял, что делать дальше.

С удивлением глядя на спину Камиллы Купер, на ее темно-синее похоронное платье с длинным разрезом на спине, на скрещенные ноги, на руки, неловко подвернутые под тело, он ощутил, как пошатнулся мир вокруг.

— Это ненормально, — пробормотал он вслух самому себе, только чтобы немного успокоиться и понять, что это не сон. Конечно, это ненормально, идиот, упрекнул он сам себя.

Она была жива, когда ее похоронили? Пыталась выбраться или сдалась, едва перевернувшись?

— Какого черта... — он нерешительно потряс головой, но собрался и перевернул Камиллу набок, на шелковый край гроба. От увиденного он перестал дышать.

Глаза Камиллы были открыты.

— Господи! — выдохнул Сэм и, словно обжегся, отдернул руку. Тело Камиллы с глухим стуком упало обратно в пустоту гроба.

— Какого черта? — Сэм нервно вытер ладонь о джинсы, кровь размазалась по налипшему слою грязи. Он с отвращением захлопнул крышку гроба, выбрался из грязной ямы и отскочил подальше от края.

Ледяной ужас пробрал его до самых костей.

Ее глаза были открыты... Сэм потряс головой, бессознательно ища глазами брата. Отчаянно хотелось услышать Диново: "Да ты шутишь", чтобы немного развеять напряжение. Но единственным звуком был тихий шепот ночи.

Что могло заставить ее открыть глаза и перевернуться... после того, как ее похоронили?

Острый укол боли в ладони привлек внимание, и Сэм опустил взгляд. Рана открылась, кровь свободно заполняла складки и линии на ладони, текла между пальцами, капала на землю. Сэм сжал кулак, чувствуя теплые капли на коже.

Он не собирался оставлять все как есть. Но и сжечь ее не мог. Намокший черенок лопаты скользил в руках, когда Сэм начал забрасывать яму землей, шипя от боли сквозь сжатые зубы.

— Не хотел будить тебя... ты останешься здесь, пока я раскопаю могилу... сам... — шумно дыша, ворчал он себе под нос. — Будь ты проклят вместе со своим упрямством... идиот... с комплексом... героя... Это ты во всем виноват.

Он знал, Дин и едва в сознании скорее поехал бы на кладбище, чем позволил Сэму идти одному. Но в эту секунду Сэму казалось правильным обвинить брата в собственном истощении, боли и рваной одежде.

Едва в сознании...

Образ Дина, обессиленного, в крови, среди остова горящего дома пронзил его будто ножом в живот. Что делать, если к Дину так и не вернется слух? Ему нужен был брат, нужен целым, настоящим, надоедливым, как и всегда. Нужен прикрывающим спину. Нужен рядом, в борьбе со странными снами и видениями. Нужен, чтобы возвращаться в настоящий мир, где у этих фантазий нет смысла.

Дыша со свистом, Сэм оперся на лопату.

— С Дином все будет хорошо, — прошептал он самому себе и вытер пот над верхней губой. Грязь размазалась по лицу. — С ним все будет хорошо.

— Сэм?

Он резко повернулся и едва не упал в полуразрытую могилу. В глаза светил фонарик, пришлось сощуриться. Сэм поднял руку, чтобы загородить яркое сияние.

— Майк?

— Какого черта ты здесь делаешь? — с ходу начал тот.

Поймав равновесие, Сэм прошипел:

— У меня… тот же вопрос.

Майк остановился в паре шагов от Сэма, все еще светя ему в лицо.

— Я здесь с Джорджем, приятель, — возмущенно ответил Майк. — Приехали на могилу его жены.

— Джордж здесь? — удивленно проговорил Сэм. — Сейчас?

— Он у машины, — Майк коротко оглянулся в сторону дороги. — Я сказал ему подождать минутку… просто подумал… чувак, что ты… ты раскопал могилу Камиллы?

Майк подошел ближе, и Сэм заметил, как широко раскрыты его глаза, а губы недоверчиво сжаты в тонкую линию. В руке его угадывался темный силуэт фонарика, теперь уже направленного на могилу.

— Я объясню, — начал Сэм, с опозданием пряча за спину лопату. Майк снова посветил ему в лицо.

— Да ладно?

— Ну, хорошо, может, и не могу, но клянусь, это не то, что ты думаешь.

— Надейся на это, черт тебя побери, потому что иначе я вызываю полицию.

Сэм втянул губы и почувствовал соленый привкус пота.

— Послушай, — Сэм примирительно вытянул руку. С пальцев закапала кровь, но он не обратил внимания, лишь слегка подпрыгнул, когда Майк схватил его запястье чуть выше раны.

— Что за хрень ты с собой сделал?!

Сэм опустил взгляд на свою ладонь.

— Ээ… Я… сорвал швы.

— Хочешь сказать, влезть в эту могилу было так дьявольски важно, что ты сделал это с раненой рукой?

Сэм сглотнул.

— Ну да.

Майк отпустил Сэма, шагнул назад и осветил землю.

— Говори.

— Вы мне не поверите.

Майк скрестил руки, и свет от фонаря померк, спрятался во тьму, из которой возник.

— А ты попробуй.

Сэм перемялся с ноги на ногу. Он почти слышал, как в голове тикают секунды. Время без брата. Если Дин проснется слишком рано, задолго до прихода Сэма…

— Ну, помнишь, я говорил Джорджу… эээ… то, чем стала его жена — это и есть наша с братом работа?

— Повтори? — Майк, снова скрытый тьмой ночи, слегка повернул сторону.

— Да, хрен поймешь. Ладно, — Сэм воткнул лопату в землю. — Джорджа преследует его жена. А лучший способ избавиться от призрака — это посолить и сжечь кости.

Майк молчал. Тишину наполняли лишь звуки ночи. Сэм ждал, мокрая от пота рубашка прилипала к спине.

— Значит… ты это говоришь… не только из-за Джорджа, — глубокий голос Майка нарушил безмолвие. — И решил помочь… сжигая тело его жены?

— Ну, — Сэм беспомощно пожал плечами. — Я хотел, но… кое-что было не так.

— В каком смысле не так?

— Камилла на животе и с открытыми глазами.

— Что?

— Да, я так же подумал, — кивнул Сэм, когда Майк, по-видимому, начал понимать. — Слушай, я думаю, здесь нечто большее, чем простой призрак… Что-то или кто-то пытался убить Джорджа, Рен и…

— Полегче, ковбой, — Майк взмахнул фонариком в воздухе. — Простой призрак?

Сэм вздохнул. Казалось, боль в руке постепенно охватила все его тело.

— Может, все-таки закончим разговор чуть позже? Я оставил Дина в мотеле, и когда он поймет, что меня нет...

— По крайней мере, у одного из вас есть рассудок.

— …рядом с ним, он разозлится так, что будет плеваться ядом и надерет мне зад. В таком порядке.

— Ладно, хрен с вами.

— Серьезно, приятель, у меня все болит, а рука вообще убивает, — простонал Сэм. — Просто дай мне закопать могилу и обещаю, я все объясню.

Мгновение Майк оставался на месте, затем наконец со вздохом мотнул головой.

— Должно быть, я выжил из ума, — проворчал он. — Дай мне лопату.

Сэм с облегчением протянул орудие Майку в обмен на фонарик и просто стоял у края, пока тот помогал ему закончить начатое.

— Странно, что Джордж и Рен все еще ждут тебя, — прокомментировал Сэм, когда Майк разравнивал небольшой земляной холм.

— Рен здесь нет. Только Джордж. Он хороший старик. Доверяет мне.

— Рен не здесь? — Сэм забрал лопату, перекинул ее через плечо как винтовку и обхватил рукоять раненой ладонью. — Он оставил ее одну?

Майк кивнул.

— Поэтому он здесь так поздно. Сказал, хотел дождаться, пока она уснет, чтобы… — он бросил взгляд через плечо, и они посмотрели в сторону грузовика, — поговорить с Камиллой наедине.

— А…

Майк посмотрел на Сэма.

— Что?

— Просто удивлен, что он оставил ее одну, вот и все. После того, как страшно ей было в больнице.

Майк пожал плечами.

— Это их дело, не мое.

— Ты везде его возишь?

— Нет, — Майк покачал головой. — У него есть своя тачка. Он просто немного не в себе… Я хотел, ну, знаешь, приглядеть за ним.

— Мило с твоей стороны, — прокомментировал Сэм.

— Ну да, очень. И я все еще должен вызвать копов по твой зад.

— Но не вызовешь? — спросил Сэм, прижимая окровавленную руку к испачканной землей рубашке. Рана ныла все сильнее, он чувствовал, как боль пробирается в самые кости, поднимается по плечу и сводит зубы.

Майк вздохнул.

— Не вызову. Если ты объяснишь Джорджу, почему он не сможет пойти поговорить с Камиллой прямо сейчас, — продолжал он по пути к грузовику.

Сэм натянуто улыбнулся.

— Зашибись.

— Майк? — из темноты их встретил неуверенный голос Джорджа. Сэм увидел Форд Майка, припаркованный под уличным фонарем.

В желтом треугольнике света кружились мотыльки и пылинки, а синий пикап казался бирюзовым. Сэм насторожился, когда дверь автомобиля открылась и на подножку вышел Джордж.

— Этот Сэм с тобой?

— Привет, Джордж, — устало сказал Сэм.

— Что ты здесь делаешь? — Джордж спустился и поспешил к ним. Ссадины на его лице в ночном свете казались почти черными. — И что за хрень такая с твоей рукой?

Сэм облизнул пересохшие губы.

— Долгая история.

— Идите сюда, — приказал Майк, встав у кузова автомобиля. — Оба.

Сэм вздохнул и опустил плечи, о предстоящем разговоре совсем не хотелось думать. В их жизни было столько ненормального, что, казалось, совсем непросто объяснить кому-то правду. Подходя к уже открытой задней двери, Сэм размышлял, как на его месте поступил бы Дин.

Вдруг он понял, что Джордж с ужасом рассматривает его лопату, покрытую кровью и грязью. Майк запрыгнул в кузов и подвинул к краю какую-то коробку.

— Садись, — сказал он Сэму и кивком указал на заднюю дверь.

— Что ты задумал? — недоверчиво спросил Сэм.

Майк поднял бровь, и Сэм увидел, как его полные губы тронула короткая улыбка.

— Это не то, что ты думаешь, — поддразнил он.

— Боже, что…

— Что ты делал с этой лопатой, сынок? — прервал Джордж.

— Дай ему минутку, Джордж, — сказал Майк, еще раз указав на дверь. — Он все объяснит. Я только взгляну на рану, пока не стало хуже.

Здоровой рукой Сэм взялся за край двери, отчего машина немного качнулась под его весом. Он сел и свесил ноги, уперевшись носками грязных ботинок в землю.

— У тебя тут аптечка?

— Ага, — Майк открыл коробку.

Заглянув внутрь, Сэм ошеломленно раскрыл глаза. Это была не просто аптечка. Целый запас из больницы, со шприцами и пузырьками лекарств с непроизносимыми названиями.

— Ни хрена себе…

Они бы душу отдали, только бы подобное лежало на заднем сиденьи Импалы. Спешные побеги из больниц, зашивание ран в ванной, мольбы о том, чтобы внутри осталось больше крови, чем снаружи. Половины набора Майка хватит на несколько месяцев в дороге.

— Я подрабатываю в «Целителе Джастине», — Майк вытащил мягкие повязки и антисептик и натянул перчатки.

— Чего? — Сэм сдвинул брови.

— Майк был наездником на родео, — похвастал Джордж. — Катался без седла. Был лучшим в штате. Даже выходил в финал.

Майк фыркнул.

— С финала только два пути, — проворчал он, осторожно очищая от грязи и крови порванную кожу Сэма.

Когда на рану полилась жидкость, Сэм зашипел в попытке сдержать боль, а рот наполнился влагой.

— В-выбыл из… игры, да? — проговорил Сэм сквозь стиснутые зубы.

— Сломал ногу в четырех местах, — ответил Майк, доставая иглу и прозрачный пузырек с лекарством. — Восемь месяцев провел в гипсе и целый год заново вспоминал, как ходить.

— Ай! — вскрикнул Сэм. — Что это?

— Лидокаин, — сказал Майк. — Будет непросто это зашить.

— Зашить? — Сэм поморщился, когда Майк вонзил тонкую иглу в его кожу и ввел обезболивающее.

— Хочешь дырку в руке?

— Не особенно, — проворчал Сэм.

Он бросил взгляд на Джорджа, который стоял, сунув руки в задние карманы, и посматривал то на Майка, то в сторону кладбища. Сэм открыл было рот — уверить Джорджа, что со всем разберется, когда почувствовал, как кожи коснулся холодный тампон. У него была пара секунд, чтобы заметить вторую иглу до того, как Майк воткнул ее в руку.

— Ааа! Эй, что за черт, старик?

— Антибиотик, — Майк отсоединил иглу от шприца и бросил в небольшой контейнер. — Обычно он дается через капельницу, но, к сожалению, всего с собой носить невозможно.

— Что за джастинцелительством ты занимаешься? — Сэм крепко сжал руку, чтобы не дергаться, и наслаждался теплым онемением, медленно ползущим по ноющим пальцам.

— Я штопал раненых наездников, — сказал Майк, готовя нитку. — Они срывались с быков, а я собирал их по кусочкам.

— Ха. А у нас мог бы быть... Винчестер-целитель, — коротко хохотнув, пробормотал Сэм.

Майк повел бровью, после чего занялся рукой Сэма.

— Начинай, Винчестер.

Сэм пожевал нижнюю губу и посмотрел на Джорджа. Это будет непросто.

— Джордж, мой брат и я… у нас необычная работа.

Джордж нахмурил редкие седые брови, не отводя взгляда от Сэма. Доверчивость в глазах старика болью отзывалась в сердце.

— Мы имеем дело со злом, в которое не верят другие.

— Со злом?

— Призраки. Демоны. Оборотни, вампиры…

Джордж посмотрел на Майка, спокойно орудующего иглой, затем обратно на Сэма.

— Ты серьезно?

— Чертовски хотел бы ответить, что нет, но... да. Мы росли, занимаясь этим. Отец научил нас.

Джордж обернулся на могилу Камиллы.

— Какое отношение это имеет ко мне?

Сэм вздохнул.

— Вы сказали, вас преследует жена.

— Да, но, — на лице Джорджа углубились морщины, — призрак Камиллы не злой. Она… она моя жена.

Сэм кивнул.

— Я знаю, Джордж, но неупокоенный дух есть неупокоенный дух, и…

— Она пыталась сказать мне что-то, и все. Только я еще не выяснил, что именно. Поэтому и хотел поговорить сегодня с ней.

— Я бы не делал этого, Джордж, — сказал Сэм.

— Почему? — резко спросил Джордж. Сэм слегка вздрогнул, понимая, что прикоснулся к незажившей ране.

— Лучший способ… эээ… — попытался объяснить Сэм, — упокоить дух — это… посолить и сжечь кости.

— Повтори? — Джордж наклонил голову и прислонил руку к уху.

— Соль очищает дух, а огонь освобождает от такого… существования.

— Хочешь сказать, что ты сжег мою Камиллу? — Джордж шагнул вперед, и Сэм подобрался, готовый встретить нападение. Взгляд старика вызывал невольную дрожь.

Ладно, Дин, я жалею, что не взял тебя.

— Нет! Нет, Джордж, я не делал этого. Клянусь! — Сэм изо всех сил держался, чтобы не сбежать без оглядки от рассерженного старика. — Но… Выкопал ее. Я… Я хотел вам помочь.

— Нужно было сперва поговорить со мной! — вспылил Джордж и сжал кулаки. Сэм услышал, как хрустнули пальцы старика. — Мне все равно, сколько ты занимаешься этой... этой своей работой, ты всегда имеешь дело с людьми, сынок, и людям не все равно. Мне не плевать на Камиллу.

Сэм сглотнул, в горле вдруг пересохло.

— Я знаю, — хрипло ответил он. — И мне очень жаль.

Глаза Джорджа вспыхнули злыми непролитыми слезами, и, с минуту посверлив Сэма взглядом, он развернулся к нему спиной, потирая рот.

— Что же мне тогда делать? — тихо и беспомощно спросил он.

Сэм вздохнул.

— Мне нужно к брату. Здесь… что-то не так, и я… он нужен мне.

— Он разбирается в этом лучше, чем ты? — спросил Джордж, оглянувшись на Сэма.

Сэм коротко хохотнул.

— Смотря у кого из нас спрашивать, — пробормотал он. — Но могу вам сказать, Дин чертовски хорош во всем, что делает.

— Ты расскажешь ему остальное? — тихо спросил Майк, когда закончил перевязывать Сэмову ладонь.

Сэм опустил взгляд, сгибая онемевшие пальцы. Рука была в бинтах от кончиков пальцев до запястья, как у боксера, готового надеть перчатки.

— Джордж, — Сэм все еще разглядывал руку. — Вы знаете кого-нибудь, кто мог пожелать… эээ… причинить боль вам или, возможно, Рен?

В глазах Джорджа читалось неприкрытое удивление.

— Причинить нам боль?

— Тело Камиллы… ну, я не хочу вас пугать, но… оно лежало… не так, как должно.

Джордж облизнул губы. Сэму отчаянно хотелось, чтобы рядом был брат — он будто слышал его голос в своей голове. Джордж, не хочу этого говорить, приятель, но ваша жена перевернута в гробу, и мы понятия не имеем, почему… но я обещаю, мы с этим разберемся. Сэм всегда восхищался твердостью в глазах брата, когда тот говорил: «Обещаю». Кому бы он ни давал обещаний, люди верили в его искренность.

— В каком смысле не так?

— Она лежала на животе, и, эээ... ее глаза были открыты, — Сэм поджал пересохшие губы.

Мгновенно побледнев, Джордж отшатнулся назад. Майк тут же спрыгнул с грузовика и встал рядом с другом, придерживая под локоть.

— Она была… жива? — потрясенно прохрипел Джордж.

Сэму отчаянно хотелось покачать головой, облегчить груз на сердце старика. Но он ни в чем не мог быть уверен… пока что.

— Это я и собираюсь выяснить, Джордж. Мы во всем разберемся.

— Ты… ты думаешь, что кто-то… мог причинить ей вред? И теперь хочет забрать Рен?

— Или тебя, — вставил Майк.

— Но мы… никогда никому не желали зла!

— Мы во всем разберемся, — Сэм соскользнул с грузовика. — Нам нужно вернуться в гостиницу. К Дину.

— Ты не поведешь с такой ладонью, — в желтом свете уличного фонаря хмурый Майк выглядел угрожающе. По спине Сэма пробежал холодок: он вдруг вспомнил рычание Гордона Уокера, державшего его окровавленную руку над клыками Леноры.

— Я поведу, — ответил Сэм, поднимая лопату.

— Забирайся в грузовик, — настаивал Майк. — Мы заберем вашу машину завтра.

— Я не оставлю здесь Динову детку, — Сэм покачал головой. — Он убьет меня.

— Кого не оставишь?

— Нашу машину, — пояснил Сэм. — Встретимся у гостиницы.

Он пошел к припаркованной на другом конце стоянки Импале.

— Сэм! — окликнул его Майк.

— Увидимся там, — ответил он, не оборачиваясь.

Сэм все еще слышал их голоса, но не мог разобрать ни слова. Он уловил низкий рык дизельного двигателя только когда дошел до Импалы, скрытой в ночи. Бросив лопату в багажник, Сэм открыл водительскую дверь и с облегчением скользнул за руль.

Машина пахла братом. Кожей, потом, и легким едва уловимым запахом ОлдСпайса. Дин был весь в отца — перенял его стиль еще до старшей школы. И несколько раз надевал на уроки отцовскую куртку. Но только когда хотел оставить воспоминания о себе.

Сэм повернул ключ, и вместе с шумом мотора заиграло радио. Раздраженный рекламой и громкими голосами диджеев, он убавил звук. Сейчас ему хотелось побыть в тишине. Он чувствовал себя уставшим. От переездов, борьбы, драк. От ожидания, что превратится в монстра. От попыток вести богом проклятую честную битву.

Что хорошего в борьбе, если мы раз за разом проигрываем? Если добрякам приходится больно?

Пение Дэйва Грола наполнило воздух вокруг, и Сэм сильнее вцепился в руль, ведя одной рукой.

«Я голос в твоей голове, который ты не желаешь слушать. Я отражение в твоих глазах, на которое тебе приходится смотреть. Я все, что слева, я все, что справа. Я враг. Я рука, что повергнет тебя, поставит на колени...»

Глаза Дина, большие и испуганные, полные накатывающей приливом боли, возникли в памяти наравне с потрясением и ужасом на лице Джорджа при мысли о том, что его жене пришлось страдать. Сэм сжал зубы.

Ему хотелось куда-нибудь убежать, просто исчезнуть. Ему хотелось победить всех монстров. А еще лучше — найти способ все преодолеть и спрятаться навсегда. Сердце больно билось в груди, пока он пытался овладеть собой прежде, чем отчаяние одержит верх и выльется горячими постыдными слезами по измазанному грязью лицу.

Впереди показалась гостиница, и Сэм влетел на стоянку. Необъяснимый страх от стольких минут без Дина, все крепче сжимал горло. Он повернул вслед за пикапом Майка, припарковался перед входом, так, чтобы из окна их комнаты было видно машину.

На автопилоте Сэм подхватил с заднего сиденья сумку с оружием и закрыл двери. Он увидел, как Майк с Джорджем заходят в лифт, но, не сказав ни слова, толкнул дверь на лестницу и побежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Мысли случали в голове непрерывными молоточками.

Отец умер из-за меня... чем ты сможешь это исправить?

Второй этаж... сердце бешено колотилось. Сколько его не было в номере?

Когда ты ловил этого демона, ты не... то есть, это была уловка, верно? Ты ведь не собирался заключать сделку, да?

…сказал, чтобы я заботился о тебе... присматривал за тобой... сказал, что, возможно, мне придется тебя убить, Сэмми...

Четвертый этаж... Силы покидали тело Сэма.

Чем больше людей я спасу, тем сильнее изменю свою судьбу.

Это так дьявольски сложно... то, что мы делаем... в одиночку, знаешь? В мире так много зла, Дин, и мне кажется, я в нем утону. И когда я думаю о своей судьбе, о том, чем все может закончиться для меня...

Почти на месте. Что если к Дину никогда не вернется слух? Как им продолжать борьбу? Как им победить в ней? Как ему выжить без брата, всегда прикрывающего спину?

Сэм, отец сказал, что, возможно, мне придется тебя убить. Но только если я не смогу тебя спасти. И я спасу тебя, даже если это будет последним, что я сделаю...

Он достиг их этажа в ту секунду, когда Джордж поворачивал ключ. Майк стоял позади него и удивленно оглянулся, когда в коридор влетел Сэм — весь в поту и с покрасневшим лицом. Едва посмотрев в их сторону, Сэм пробежал мимо. Волосы на затылке встали дыбом, когда он понял, что дверь в их номер открыта.

— Что за черт...

Сэм полез было в сумку за пистолетом, как в его руках вдруг оказалась перепуганная Рен, которая почему-то отчаянно желала поскорее выбежать из комнаты. Сэм мгновенно сжал руки вокруг нее, чтоб они оба не повалились на пол.

Дверь была распахнута настежь, соль рассыпана у порога, шторы лежали на полу. В комнате никого не оказалось.

— Где Дин? — Сэм крепко сжал ее за руку и повернул к себе. Невидящие глаза Рен наполнились слезами страха.

— Он в ванной, — всхлипнула она. — Мне ж-жаль… Я слышала, как он кричал, и п-пыталась помочь!

— Рен? — слева от Сэма послышался беспокойный голос Джорджа. — Что ты… Как ты тут…

— Держите ее, — приказал Сэм. — И оставайтесь здесь, — он резко оглянулся, указывая пальцем на Джорджа. — Никуда не уходите.

Джордж обнял Рен, испуганно кивая. Сэм развернулся к открытой двери, переступил через защитную полоску соли и бросил сумку с оружием на кровать брата.

— Дин!

— Я с тобой, старик, — тихо произнес позади него Майк. Сэм кивнул, не оборачиваясь.

— ДИН!

Ему и в голову не пришло, что брат не услышит, не крикнет в ответ. Сэм должен был что-то делать. Он подошел к двери ванной и сердце остановилось при виде Дина. Тот лежал на полу, цепляясь руками за волосы и прижимался лицом к прохладной плитке, мокрая одежда прилипла к телу и обтянула напряженную спину.

Присев рядом с братом, Сэм осторожно положил руку на его плечо.

— Дин? — тихо позвал он. — Чувак, что с тобой?

Он почувствовал, как Дин слабо дернулся в попытке уйти от прикосновения, так, будто у него попросту больше не осталось сил.

Майк подошел к душевой, закрыл воду и включил кондиционер, чтобы разогнать пар.

— Скажи мне, что это ты, Сэм, — голос Дина был не громче шепота.

— Я здесь, — другой рукой он сжал руку брата и осторожно приподнял его. — Тише, тише, вот так, не торопись.

По красному лицу Дина, по ссадинам катились капельки пота, сползали по щекам сквозь щетину. Он смотрел на Сэма из-под склеенных кончиков ресниц и казался таким юным, несмотря на полный боли взгляд. Зеленой радужки почти не было видно из-за огромных зрачков.

— Я здесь, Дин, — успокаивал Сэм.

— О чем ты, черт возьми, думал? — огрызнулся тот, закрыл глаза и тяжело сглотнул. — Бросил меня вот так.

Сэм задумчиво вздохнул. Майк, выйдя из маленькой ванной, остановился подождать в дверях. Открыв глаза, Дин вгляделся в губы брата.

— Прости, чувак, я…

— Даже не начинай, Сэм, — его голос будто был сорван криком. — И не думай, к чертям собачьим, говорить, что защищал меня.

Сэм закрыл рот.

— Помоги мне встать.

— Дин… — тот замотал головой, но решительный взгляд брата остановил любые отговорки. Глаза Дина становились ясными, боль уходила, сужались зрачки.

— Отлично.

Сэм осторожно подхватил брата раненой рукой и медленно поднял его на ноги. Дин покачнулся вперед, ткнулся плечом ему в грудь, отдышаться и поймать равновесие.

— Где она? — спросил Дин.

Сэм недоуменно наклонил голову и посмотрел на брата.

— Ты про Рен?

Дина повело в сторону, и Майк тут же придержал его. Дин перевел взгляд на темную руку на своем рукаве, потом на обеспокоенное лицо медбрата.

— Дензел? Ты-то какого черта здесь делаешь?

Майк посмотрел на Сэма, но тот лишь осторожно встряхнул Дина — привлечь внимание. Медленно и отчетливо двигая губами, Сэм спросил:

— Рен сидела с тобой?

Дин нахмурил брови. Заметно было, как он восполняет пробелы того, что не понял по губам.

— Она как-то пробралась внутрь, встала передо мной и принялась лапать за лицо, а потом... — Дин пожал плечами. — Зашел ты.

— Ладно, пошли, — Сэм потянул брата в спальню. Дин побрел за ним, тело казалось тяжелым и непослушным.

— Джордж? — позвал Сэм. — Входите с Рен. И закройте дверь.

Дин сел на кровать и, облокотившись на сумку, потер блестящие от пота волосы. Сэм заметил, как он рассматривает людей в комнате, и пусть глаза брата скрывала тень, все его тело выдавало беспокойство. Глянув на часы, Сэм вздохнул. Было уже за полночь.

Он повернулся к Дину спиной и посмотрел на Рен.

— Рен, — она вздрогнула от неожиданности. Джордж притянул ее к себе. — Мне нужно знать, как ты оказалась в этой комнате.

— У нее есть ключ, — ответил старик.

— Что? — возмущение Сэма было очевидным.

— Когда мы заселились, я подумал, хорошо бы иметь доступ друг к другу, — пояснил Джордж. — Поэтому мы взяли дополнительные ключи. У меня и для вас есть от нашего номера.

— Почему вы не сказали раньше? — спросил Сэм. Джордж невинно пожал плечами.

— Вылетело из головы.

— Отдайте ключ, Джордж, — Сэм протянул руку. — Простите, но... мы не можем позволить вам заходить... знаете, чего бы вам ни было нужно.

Рен достала ключ, и Сэм забрал его.

— А соль зачем? — спросил Майк.

— Защита, — ответил Сэм, садясь на край второй кровати. От Дина исходило напряжение, которое уже охватило и его. Брат пытался понять, о чем речь и будто смотрел видео с выключенным звуком. — Против демонов и… прочего.

— Демонов? — пискнула Рен.

— Объясню позже, милая, — успокоил ее Джордж.

— Запасной ключ ничего не объясняет, — сказал Дин, немного громче, чем нужно. Сэм оглянулся, удивленный, что брат уловил суть разговора. — Как она узнала, где мы?

— Дин прав, — Сэм снова перевел взгляд на Джорджа.

— Джордж сказал, что вы в семьсот тридцать третьем номере, — всхлипывая, ответила Рен. Высыхающие слезы на густых ресницах будто подсвечивали ее слепые глаза. — Я знала, что мы в семьсот двадцать девятом, и просто… трогала цифры руками, пока не нашла ваш.

— Но зачем? — настаивал Сэм. Он чувствовал, как успокаивается от ее речи. В больнице ее голос казался бальзамом на душу, кроме тех секунд страшного крика. Тело его расслабилось, напряжение отступило. Майк прислонился к стене рядом с ванной, Джордж опустился на стул.

Рен все стояла и смотрела поверх головы Сэма.

— Я услышала его, — тихо проговорила она. — Он звал тебя, он казался таким… потерянным. Я знала, что Джордж ушел, и, если Дин так кричал, значит, должно быть, тебя тоже нет. Ну, я просто подумала… Не хотела, чтобы он был один. Сама не люблю сидеть в одиночестве, — она обхватила себя руками, и по спине Сэма пробежал холодок. — Я хотела… помочь ему. Я не собиралась его пугать.

— Сэм? — позвал Дин.

Сэм смотрел на Рен с необъяснимым желанием вытереть сухие дорожки от слез на ее фарфоровой коже, сжать в объятиях, как Джордж, и защищать.

— Сэм! — Дин хлопнул его по ноге. Сэм моргнул и перевел взгляд. — Что она говорит?

Сэм моргнул еще раз, чувствуя себя так, будто только проснулся.

— Все хорошо, Дин, — пробормотал он.

— Что? — сдвинув брови, вскрикнул Дин. — Смотри на меня. Сэм! Смотри на меня!

Сэм подчинился, повернулся лицом к брату.

— Что за ерунда здесь происходит, старик? Это… — Дин обвел взглядом троих гостей посреди их номера. — Все это полный трындец, Сэм.

Сэм покачал головой: и не поспоришь. На мгновение он оглянулся на Рен и Джорджа.

— Ты прав, — вздохнул он.

— Сэм! — брат несильно хлопнул его по ноге. — Не отворачивайся.

Он посмотрел Дину прямо в глаза.

— Ты прав, Дин.

— Само собой, прав, — пробормотал он.

Сэм жестом попросил брата подождать, и тот кивнул после недолгого колебания.

— Джордж, вы с Рен возвращайтесь к себе, поспите. Встретимся утром и во всем разберемся, ладно?

Джордж кивнул, встал со стула и приобнял Рен.

— Мне правда жаль, Сэм, — тихо сказала она. — Я больше не стану так пугать его.

— Все хорошо, — его голос смягчился. Кончиками пальцев Сэм погладил ее руку. — Спасибо, что проверила его.

— Он хотел спасти меня, — сказала Рен. — И… вы, ребята, помогли Джорджу. Я бы не хотела еще кого-то потерять.

Сэм сжал в кулак раненую руку, и ее словно кольнуло иголочками. Онемение проходило.

— Понимаю.

— А мне что делать? — Майк отошел от стены.

— Иди домой, — сказал Сэм.

— Я от вас все равно не отстану, — объявил Майк.

— Ну да, я так и понял, — вздохнул Сэм, — Но сегодня ты ничего уже не сделаешь. Иди домой. Мы позвоним завтра.

— Не позвоните, — Майк выставил палец на Сэма. — Я к вам приду.

Сэм кивнул. Майк посмотрел на Дина.

— Будь умницей, упрямый сукин сын, — сказал он, будто довольный, что Дин не слышит его.

— Увидимся, Дензел, — ответил Дин, с легкой ухмылкой выгнув бровь. Будто все же понял слова.

Сэм закрыл за гостями дверь, на этот раз на цепочку, ботинком подправил соляную дорожку.

— Что у тебя с рукой? — спросил Дин.

Сэм прислонился лбом к двери. Так хотелось опуститься на пол, свернуться клубком и остаться там на всю оставшуюся ночь.

— Я сорвал швы, когда один раскапывал могилу, потому что тебе плохо. Я хотел защитить тебя, как ты всегда меня защищаешь. Но я не в себе, потому что Камилла была перевернута и с открытыми глазами… И… не знаю, почему, и не хочу говорить, но мне до смерти страшно, что из-за меня тебе станет еще хуже, и я не смогу помочь тебе как ты мне, — Сэм выпалил эти слова быстрой тихой скороговоркой, стоя с закрытыми глазами спиной к брату.

— Сэм? — упрямо повторил Дин, когда Сэм не двинулся с места. Наконец тот повернулся к Дину и медленно произнес:

— Я повредил ее, когда откапывал могилу.

Прищурив глаза, Дин вгляделся в его губы. От такого пристального внимания обоим становилось неловко. Дин поднялся на ноги и тяжело поплелся к брату такой походкой, будто ему лет девяносто, а не двадцать восемь. Он был слишком измотан и чувствовал себя старым.

— И…? — спросил Дин.

— Майк заштопал.

Дин кивнул — он жаждал информации, хоть какого-то контроля, способа остаться в игре.

— Готов поспорить, на кладбище все пошло вверх дном?

— Это даже хуже, чем полный трындец, — вздохнул Сэм, прислонясь головой к двери. Он покрутил шеей, нашел взглядом свою сумку с одеждой и ноутбук. — Поищу кое-что по Куперам. Выясню, кто мог…

— Эй! — огрызнулся Дин и схватил край рубашки Сэма. — Не отворачивайся.

— Господи, Дин! — Сэм отодвинул от себя руки брата. Терпение было совсем на исходе. — Хватит дергать меня!

— Смотри на меня, — прорычал Дин.

— Я забыл, ясно? — крикнул Сэм в ответ и подался вперед. — Я к чертям забываю, что ты не…

Он замолчал. Ему хотелось оттолкнуть Дина. Хотелось, чтобы брат не нуждался в нем так сильно. Хотелось вывалить Дину все гребаные сведения об этой охоте, и чтобы он ответил «мы во всем разберемся». Хотелось быть просто младшим братом.

— Это… это сложно, Дин.

— Ты думаешь, мне легко, чувак? — крикнул Дин, и Сэм понял, что слишком рвется закончить охоту, а не просто забыл о глухоте. На шее Дина вздувались вены, он сжимал и разжимал кулаки. Казалось, он сейчас встанет и уйдет, но выглядел слишком измотанным.

— Нет, — Сэм помотал головой. — Я знаю, нелегко.

— Я… — Дин сглотнул и на мгновение отвел взгляд. От потерянности в глазах брата сердце Сэма болезненно сжалось под ребрами. — Я едва держусь, чувак. Все… слишком тихо, — он провел рукой по лицу.

Сэм сочувственно кивнул.

— А когда нет, — продолжил Дин ломающимся голосом, — я слышу… черт, я слышу все, и я не могу… не могу это вынести.

— Тебе будет лучше, — прошептал Сэм. — Тебе должно стать лучше.

— Я знаю, врач сказала, это временно, — продолжил Дин, глядя на Сэма, — но мы оба знаем, что... что нашей жизни суждено быть полной лажей.

Сэм кивнул, удерживая слезы, готовые вот-вот пролиться. Это просто несправедливо.

— Поэтому… ты мне нужен, Сэмми, — признал Дин, и по телу пробежала дрожь. — Мне нужно, чтобы ты… не бросал меня.

Сэм опустил подбородок.

— Боже, Дин, — прошептал он, закрыв лицо руками, но тут же вспомнил и поднял голову. Брат с тревогой смотрел на него. — Что если… что если следующая твоя рана будет слишком серьезной?

Дин пожал плечами.

— Нас всегда могут ранить.

— Что если… — Сэм облизнул губы. — Если ты не сможешь…

— Спасти тебя? — прошептал Дин. — Этого ты и боишься, так? Что я в таком состоянии не спасу тебя?

Сэм кивнул и стиснул зубы. Он не даст слезам победить.

— О черт, Сэм, — качая головой, Дин вцепился в рубашку брата и сжал кулаки на грязных складках. — Думаешь, я об этом не думаю? Каждый гребаный день. Каждый день после...

Дин опустил глаза. Сэму была хорошо видна засохшая кровь на ушах брата, на влажных слипшихся от пота волосах. Они оба выглядели потрепанными.

— Пока я рядом, ничего плохого с тобой не случится, — Дин смотрел в пол, все еще сжимая кулаки на рубашке Сэма. — Но хотя бы дай мне шанс спасти тебя.

Пытаясь поймать взгляд брата, Сэм сжал его плечо. Когда Дин наконец посмотрел на него, он очень отчетливо произнес:

— Дин… от тебя несет.

Тот замер на мгновение, а потом, к облегчению Сэма, издал короткий смешок.

— Хочешь первым в душ?

— Не, времени дофига, — вздохнул Сэм, радуясь, что смех брата ослабил напряжение в комнате.

Он отпустил Дина и взял со стола пузырек с таблетками. Дин покачал головой при виде протянутых лекарств.

— Давай же, Дин.

— Нет, Сэм.

По тону Дина было ясно, что возражения бессмысленны, а Сэм слишком вымотался, чтобы хоть попытаться убедить его. Он бросил брату пузырек с ушными каплями, разделся до трусов, стянул простыни и плюхнулся на кровать лицом вниз.

Он слышал, как падает на пол одежда Дина, как он выключает свет в углу комнаты, как шипит и ругается из-за капель в ушах. А потом уловил звук, который точно убаюкает его.

Дин дышал тяжело, но ровно.

Миннесота, 1994

— Он теперь не вернется.

— Он всегда возвращается, Сэм.

— Две недели прошло. Он, наверное, умер.

— Он жив.

— Ты не знаешь.

— Нет, знаю.

— Что вы с Джимом делаете каждую ночь?

— Тебя не касается.

— Я тоже хочу что-нибудь делать.

— Сделай так, чтобы запястье держалось ровно.

— Ненавижу метать ножи.

— Врешь.

— Откуда ты знаешь, что я люблю, а что нет?

— У тебя слишком хорошо получается.

— Ты... ты думаешь, у меня получается?

— Черт, да, Сэм, а зачем, по-твоему, я все время заставляю тебя?

— Я думал, потому что... папа тебя попросил.

— Думаешь, я делаю все, что он говорит?

— Ну... да.

— Вот, Сэм. Попробуй этот.

— Это твой нож, Дин.

— Я знаю, черт возьми, что это. Я дал его тебе, разве нет?

— Ладно, ладно. Но если я потеряю его...

— Не потеряешь.

— О, чувак! Боже мой! Дин, ты это видел? Я попал в самую середину!

— Говорил же.

— Да! Спасибо, Дин.

— Продолжай в том же духе, Сэмми. Ты будешь лучше, чем я и папа.

— Я не буду лучше, чем ты.

— Да? Откуда ты знаешь?

— Потому что ты лучший, Дин.

* * *

Во снах он слышал голоса. Обрывки разговоров, пение отца. Второе ему нравилось больше всего. У Джона был замечательный глубокий голос. Он попадал в ноты и вытягивал эмоциональность каждого пропетого слова. Это был один из тех нечастых моментов, когда, взрослея, Дин видел отца проявляющим какие-то чувства.

Он слышал Сэма. Он скучал по его голосу и позволил сну овладеть им еще ненадолго — послушать чуть больше. В его речи Дин улавливал мысли, о которых брат никогда не рассказывал.

Свет утреннего солнца лился в комнату сквозь незанавешенное окно, обжигая закрытые глаза. Проснувшись, Дин первым делом почувствовал жуткий запах — от своего тела. Во рту все казалось липким, будто в клею. Он разжал зубы, чувствуя, как язык прилепился к нёбу.

Дин перевернулся со спины на бок, и жидкость опять заплескалась в ушах. Он спустил ногу с кровати — поймать равновесие — открыл глаза и увидел спящего Сэма: тот растянулся на соседней кровати, покрывало и простыня обмотались вокруг талии, одна нога торчала наружу, а рот был приоткрыт.

Дин растянул губы в легкой улыбке. Даже спящим Сэм выглядел дылдой. Боясь разбудить брата, Дин подавил стон, подхватил сумку, поплелся в ванную и тихо прикрыл за собой дверь. Свет лампы вспыхнул ярким светом, заставив прищуриться.

Он глянул в зеркало и издал недовольный рык. Весь лоб был в синяках, кожа под глазом вздулась. Неглубокие порезы на щеке стягивали пластыри-бабочки, а щетина, медленно вырастающая в полноценную бороду, прибавляла ему лет десять.

— Красавец, — саркастично проворчал он в поисках бритвы.

Знакомые действия, казалось, возвращали его к привычной жизни.

Он намазал щеки и отбросил мысли, только смотрел, как поблескивает серебристая бритва, соскребая растительность с его лица. Каждое скольжение оставляло чистую полосу, каждая чистая полоса чувствовалась очередной перекладиной в сломанном мосту между тем, где он был и где должен быть.

Он почувствовал слабый гул в груди — намек на звук поднялся по горлу и соскользнул с губ. Все было не так уж здорово, но пока его устраивало.

"Сначала это как шепот, а потом будто в гром взрывается внутри..."

Охота. Поездка к дому. Неудобный костюм. Готовность раскрыть фальшивое удостоверение и наплести про ФБР. А что потом?

"Держи все в себе, жди, пока не будешь готов, теперь ценна каждая секунда..."

Лицо стало гладким, теперь даже сошло бы за человеческое. Обычные синяки. Коротко улыбнуться и ничего не выдать. Приготовиться к тому, что поток воды собьет, смоет боль, воспоминания, которые даже не отсюда.

"Распахни дверь, не говори ни слова. Все, что ты хочешь сделать..."

Дин наклонился вперед, одной рукой держась за стену, и опустил голову, когда сюрреалистическое ощущение беззвучного дождя заскользило по нему тонкими ручейками. Он открыл глаза и сжал пальцы на ногах.

Когти...

Дин сморгнул воспоминание. Помотав головой, он подставил лицо под воду, провел рукой по покрытым кровью волосам, смывая алый цвет. Он осторожно потер мочки, смывая кровь, стараясь, чтобы вода не залила слишком чувствительные уши.

Расправленные крылья...

— Вот дерьмо, — прошептал он и повернулся спиной к воде, позволяя ей литься на шею. Он потянулся, покрутил головой, разминая ноющие мышцы. Вода билась о поясницу, прогоняла напряжение, уносила боль.

Надо уходить, вытаскивать Сэма, мы в беде, мы…

— О Боже... — выдохнул Дин и оперся о стену, чтобы удержать равновесие. Понимание зарядом тока пробежало по коже.

Дин закрыл кран и вышел из душа. От прохладного воздуха по обнаженному телу поползли мурашки. В последнее мгновение обернув полотенце вокруг себя, он открыл дверь ванной, наполненной паром. Солнечный свет искрился на каплях, покрывающих грудь и плечи. Он сморгнул воду с ресниц и посмотрел на кровать брата.

Увидев, что она пуста, он перевел взгляд на стол. По-прежнему одетый в одни боксеры, Сэм с открытым ртом таращился в монитор. Спустя всего мгновение он поднял глаза, в точности отражающие изумление Дина.

— Чувак, нам нужно поговорить, — сказали Винчестеры в один голос.