Личные интересы (джен)

— Давай живее!

Ствол пистолета болезненно врезался Харперу в спину.

— Э-эй, полегче, приятель, — возмутился тот. — Мы, вроде как, притворяемся, не забыл.

— Нет, — голос Раде казался почти веселым. — Но все должно выглядеть как можно реалистичнее. Так что терпи.

Шеймуса так и подмывало отметить, что сила нажатия на оружие камерами наблюдения уж никак не регистрируется, а ныть он умеет и без веского повода, но промолчал. Волею судьбы, и, чтоб его, Дилана, он сейчас зависит от гребаного ницшеанца, и злить его лишний раз небезопасно.

Даже интересно, как Дилан мог доверять парню, как две капли воды похожему на этого бугая? Неужели капитан сам не мог понять, что с такой рожей честно не играют? Сам Харпер ни на секунду не позволял себе подобной ошибки.

— Почему ты так ненавидишь Содружество? — спросил Харпер скорее чтобы скоротать время, чем в надежде получить-таки ответ.

— Заткнись, или хочешь, чтобы на наши голоса сбежались все обитатели корабля?

Техник отмахнулся:

— Это корабль Кальдеранцев, они говорят на других частотах, так что местная система наблюдения не считывает нашу речь. Сомневаюсь, чтобы твои сородичи ее переделали — им даже температуру было лень подправить. — Харпер стер со лба капельки пота.

Раде не сразу понял, что тот имеет в виду, и, казалось, несколько мгновений прислушивался к собственным ощущениям.

— Да, тут немного теплее, чем требуется по стандартам человеческих кораблей, — наконец признал тот.

— Несколько теплее? Да тут настоящее пекло! Если придется тут задержаться, Юруки скоро смогут полакомиться Харпером средней прожарки.

Раде неопределенно хмыкнул.

— Для ницшеанцев диапазон комфортной температуры в несколько раз шире, чем для других человеческих существ, так что возиться с температурой нет смысла. Хотя если у Юруков, подобно Драго-Казам, есть рабы, на борту им приходится несладко.

Харпер помрачнел и замолк. Упоминание Драганов и рабов воскресило в памяти не самые приятные моменты.

— Я не ненавижу Содружество, просто не хочу, чтобы Таразед захватила смута внешних миров, — нарушил молчание Раде, когда техник уже и думать забыл о своем вопросе.

— Брось, парень, Содружество — уж точно не смута. Дилан говорил, что, хм, — Харпер прочистил горло и попытался придать голосу побольше значимости, с которой говорил капитан Хант, когда дело касалось его детища: — «Содружество призвано быть гарантом мира, процветания и взаимной защиты».

— Он забывает, какой ценой далось это «процветание» Старому Содружеству. Миру, который он знал, предшествовали столетия конфликтов, которые мой мир не обязан повторять.

— А тебе, родившемуся через три столетия в системе, с другими мирами вовсе не контактирующей, это, конечно, виднее... — ехидно заметил Харпер и тут же прикусил язык.

— Я смотрю непредвзято, — мрачно отозвался Раде, но, к облегчению спутника, не стал разряжать пистолет ему в спину. Однако больше от ницшеанца не удалось добиться ни звука.

* * *

Тир с деланным безразличием слушал, как альфа передает описание Харпера оставшимся на станции Юрукам. Конечно, был шанс, что техник уже сделал то, за чем пришел, и сейчас проедает плешь Дилану на Андромеде, но Тир не слишком на это рассчитывал. Раде что-то нужно на этой станции, и без этого чего-то он отсюда не уйдет и никого из отведенных под его командование людей не отпустит.

Впрочем, альфа тоже понимал, что шанс найти описанного Тирам клуджа не стопроцентный, так что дал команду брать в плен всех, кого встретят. Население станции они уже перебили, так что риска взять не тех не было.

Тир вовсе не собирался ждать, когда поиски увенчаются успехом — чем скорее он будет на Андромеде, и чем более заняты в этот момент будут Юруки, тем выше шанс уничтожить их быстро и без ущерба для его корабля.

Однако уйти далеко он не успел — он не успел даже выйти из комнаты, когда альфа его окликнул.

— Похоже, кто-то из моих ребят нашел твоего клуджа даже раньше, чем я предал приказ о его поимке. Хотя изначально живых брать было не велено. Придется с ним хорошенько поговорить.

Таусет подошла ближе и взглянула на монитор с камер наблюдения.

— Кто это? — с сомнением спросила она.

Тир последовал за обещанной ему женщиной и мысленно отдал дань сообразительности адмирала Раде. Тот безошибочно замечал камеры и всякий раз поворачивался так, чтобы лицо не попало в объектив.

О Раде он альфе не рассказывал, но не из солидарности с сородичем, а по той же причине, что и спешил уйти — Раде был опытным воином и мог надолго занять случайно наткнувшийся на него отряд и отвлечь на себя внимание. Но теперь молчать смысла не было.

— Это не ваш парень, он из охраны посла. Не думал, что он тут окажется. Андромеда сопровождала делегацию с Таразеда. Это небольшая планетка в галактике Треугольник...

— Я знаю, что это за мир, — прервал его Альфа и смачно сплюнул. — Планетка, где наши братья живут вместе с клуджами и подчиняются им.

Тир приподнял бровь — привычка, перенятая у Дилана.

— Они не слишком любят сообщать о себе.

— Знаю, — согласился Альфа. — Но дураки встречаются везде. Однажды я доберусь до этого гадючника и вычищу его!

Тир мысленно сопоставил мощь одинокого корабля Юруков и военной эскадрильи Таразеда, так что здорово сомневался, что Альфе под силу выполнить свою угрозу, но все равно подумал, что Дилан будет у него в долгу — он не только избавит его от лидера изоляционистов, но и предотвратит нападение, которое может укрепить изоляционистское движение.

— Взять обоих, клуджа желательно целым на первое время, ницшеанца — как получиться. Главное, чтобы он мог говорить, — скомандовал Альфа в коммуникационное устройство и повернулся к Тиру и его эскорту, больше походившему на конвой. — Идите, тут мы сами разберемся.

— Адмирал с Теразеда для капитана Ханта не ценен, — заметил Тир. — Даже больше — они идейные враги. Так что брать его живым нецелесообразно.

— Я не намерен оставлять его живым долго, только побеседовать о его чудной планетке. Затем... — альфа красноречиво провел больши́м пальцем на уровне горла.

Такой расклад последнего Кодиака вполне устраивал.

* * *

— Это точно подойдет? — поинтересовался Раде, разглядывая терминал управления периферийными системами. Парня, его охранявшего, он уложил обманным движением — когда тот уклонялся от выстрела зажатого в правой руке пистолета, никак не ожидал, что левой противник выхватит копье звездной гвардии.

Харпер на сомнение ницшеанца только осклабился. Ему достаточно было даже ограниченного доступа к главному компьютеру — подключившись через нейроинтерфейс, он мог взломать что угодно. А вот Раде это, похоже, нервировало — чего бы он ни искал, оно находилось где-то дальше.

— Спокойно, приятель, просто следи, чтобы сюда никто не явился, — Харпер вскрыл панель и уже копался в проводах. Кальдеранцы очень гордились тем, что единственные после ведран создали двигатель Слип-стрим, так что во всем любили подчеркивать свою независимость. Например, в том, что в их компьютерах отсутствовали все известные в Содружестве гнезд и соединений. Наверно поэтому никто, кроме Юруков, не додумался использовать их корабли — ремонт и переоборудование превращались в настоящий ад.

Вот и теперь Харперу приходилось разбираться в путанице проводов.

— Уверен, что не поджаришь себе мозг? — скучающим голосом поинтересовался стоявший в стороне ницшеанец.

Харперу страшно хотелось посоветовать сверхчеловеку заниматься тем, в чем он хорош (махать кулаками, например), и не лезть туда, куда не просят. Однако чувство самосохранения на сей раз взяло верх, так что он перефразировал мысль в чуть менее нахальную форму:

— Я говорил, что заглушу передатчики — я их заглушил; я говорил, что заклиню изображение на камере — я его заклинил. Так что заставляет тебя думать, что в данном случае я не справлюсь?

— Архив миссий Андромеды, — как ни в чем не бывала ответил Раде.

М-да, права была Бека, нельзя было пускать этого парня на мостик. Да и вообще к любому оборудованию на борту.

— Что ты намерен делать, когда подключишься к компьютеру?

— Скачаю их базу. Если верить Тиру, Юруки после себя ничего не оставляют, так что информация в ней может быть в единственном экземпляре. Ну, и удалю базу Содружества из системы, само собой!

Телемах едва заметно сдвинул брови, однако это не ускользнуло от взгляда Харпера. Когда прожил бо́льшую часть жизни на оккупированной сверхчеловеками планете, волей-неволей приучаешься различать их скудную мимику. Хотя Драганы были куда щедрее на эмоции — звание сильнейшего ницшеанского клана позволяло не таиться. Уроки ницшеанской мимики говорили, что Раде затея Харпера пришлась не по нраву. Нужно будет покопаться в базе — похоже, там можно найти об адмирале что-то интересненькое. Может, этот хмырь похож на своего дальнего предка куда больше, чем думает Дилан?

Раде перевел взгляд на покойного юрука — они решили не перемещать его на случай, если в теле есть передатчик и его коллеги могут полюбопытствовать, куда это его понесла нелегкая?

— Похоже, он заступил в смену недавно, так что в ближайшее время сюда никто не явится. Я осмотрю окрестности — одному мне сподручнее. Но на всякий случай не забывай просматривать соседние камеры. Увидишь, что кто-то приближается — отключайся и прячься. Если понадоблюсь, свяжись со мной.

— И нарушить радиомолчание? — Харпер даже отвлекся от работы, так поразила его безграмотность этого, вроде как, военного.

— Тем меньше соблазн беспокоить меня по пустякам, — отозвался Раде, и без дальнейших объяснений пошел прочь, не обращая на техника, отзывавшегося о потомках Драго уже без всякого стеснения, никакого внимания.

Харпер, к собственному удивлению, и впрямь подключился к системе корабля без серьезных последствий для собственной персоны. Кальдеранцы и тут ухитрились выпендриться — операционная система не походила ни на что, встречавшееся Харперу раньше, а встречал он многое. Это напоминало первое подключение к Андромеде. Хорошо хоть озлобленного искусственного интеллекта нет.

На то, чтобы найти базу данных, украденных ницшеанцами с уничтоженных станций и кораблей, понадобилось время. Не ускорил процесс и вирус, оставленный юруками на случай вторжения и призванный уничтожить данные и заразить компьютер, с которого совершен вход. Повезло, что Харпер вовремя его заметил. Конечно, повредить мозг компьютерная программа не могла, но ощущения были бы паршивые. Хотя, если вспомнить случай с библиотекой трех систем...

Свободно вздохнуть он смог, только когда запустил, наконец, процесс копирования на встроенную в нейроинтерфейс карту памяти. Главное, чтобы ее емкости хватило — повторять историю с библиотекой ему вовсе не хотелось.

Осталось только выяснить, где носит Раде, зачем он влез во всю эту кутерьму со спасением базы и не решит ли он прибить спутника, пока тот беспомощен в реальном мире. Сведенные брови ницшеанца Харперу очень не понравились.

Однако то, что он увидел в системе наблюдения, не понравилось ему еще больше. Юруки знали о них. Два отряда уже шли в их направлении — один направлялся к Раде, упорно шагавшему к одной ему ве́домой цели, другой шел сюда, то и дело осматриваясь. Камеру Харпер действительно заклинил, так что точного его местонахождения ницшеанцы не знали, но это не надолго — если он останется висеть в отключке, его очень скоро найдут и повяжут по рукам и ногам. Но уходить сейчас, когда база данных еще не скопирована... Черт! Когда же он увидел Тира в сопровождении толстого бугая с бластером и сексуальной ницшеанской крошки с не слишком сексуальной лазерной винтовкой, сердце у Шеймуса упало окончательно.

Он оборвал все каналы связи с системами корабля и достал передатчик.

— Раде, Тир в плену. Готовься встречать гостей.

Юруки это сообщение, конечно же, услышат, но это Харпера сейчас волновало меньше всего. Главное, что его услышат оба ницшеанца, пришедшие с ним — один, какие бы цели он ни преследовал, получит шанс избежать ловушки, второй поймет, что не один. Техник с трудом представлял, чем может помочь Тиру, но оставлять друга не собирался. Он подхватил оборудование и бросился вон от консоли, к которой уже, наверняка, спешили все поисковые отряды вокруг.

* * *

Тир с трудом сдержал рычание. Харпер со своей земной взаимовыручкой порой встревал совершенно некстати. Клеомброт, оправдывающий свое существование неусыпным вниманием и контролем, краем глаза взглянул на Кодиака и потянулся к оружию. Наушник сын альфы не вынимал, так что наверняка слышал перехваченное сообщение, и теперь получил официальный повод избавиться от соперника за ложе пятый жены отца.

Что ж, если бы неказистый ницшеанец вздумал соревноваться с Харпером в технических знаниях, у него, быть может, и был бы какой-то шанс (хотя Тир и в этом здорово сомневался), но в драке с опытным наемником он был не лучше младенца. Тир опередил его на мгновение, выхватив пистолет мальчишки, за которым тот слишком медленно тянулся. Дурак! Сейчас на Тире был лишь кожаная туника, которую пробили бы и шипы, но Клеомброт с чего-то решил, что энергетическое оружие надежнее, и начисто позабыл, что и сам может быть оружием. Потому и лежал теперь на полу с дымящейся раной.

Таусет не торопилась вступать в схватку — она проводила неудачливого воздыхателя равнодушным взглядом и неопределенно хмыкнула.

— Ты и впрямь истинный ницшеанец, — довольно заключила она. — Тебя бы чтили среди Юруков.

— Мое честолюбие предполагает несколько больше, чем лесть одного маленького племени, — холодно бросил Три. Они кружили друг против друга как два диких зверя.

— Мое тоже, — Таусет хищно улыбнулась.

— А как же доводы альфы? — деланно удивился Тир.

— Они имели бы смысл, будь на твоем месте кто-то другой, но отец инкарнации Драго Мусевени стоит риска.

— Хорошо, — Тир удовлетворенно кивнул, и ницшеанка как будто расслабилась, но рано — кодиак прижал ее к себе, и глаза Таусет распахнулись от неожиданности и боли — нож, спрятанный достаточно хорошо, чтобы стражники альфы его не нашли, вошел в ее тело по самую рукоятку. — Только я тебе не верю.

Будто в подтверждение подозрительности Тира другой нож, приготовленный для него, звонко стукнулся о палубу.

Тир секунду смотрел на бездыханное тело — он вновь отказался от величайшей ценности в жизни ницшеанца. Большего он не мог себе позволить — альфа уже послал к нему людей, теперь важно было найти Харпера и убраться с корабля как можно быстрее.

Оставалось надеяться, что малыш не успел скачать базу данных, или по крайней мере ознакомится с ней — раз уж ситуация изменилась, убивать сегодня еще и его Тиру все же не хотелось.

* * *

Телемах Раде не любил Юруков — именно из-за им подобных ницшеанцы так и остались всего лишь одним из космических народов. Впрочем, «не любил» было не самым точным определением; «ненавидел» подходило куда больше. Они ценили только себя, не шли даже на малейшие уступки, а ведь те необходимы для выживания. Именно бескомпромиссность соплеменников поразила Телемаха больше всего, когда он впервые оказался в большом космосе. А еще жестокость. В этом Юруки могли дать фору даже кальдеранцам — не удивительно, что они сумели захватит этот корабль.

Эту жестокость Телемах запомнил надолго...

На Таразеде часто говорили, что его основал капитан Дилан Хант, путь тот о существовании основанной им планеты ничего и не знал. Это было само собой разумеющимся — Теразед жил историей о легендарном капитане, ждал его возвращения и своего будущего величия не меньше, чем многие ницшеанцы возрождения Драго Мусевени. Ждали его и двое кадетов, лучшие пилоты в группе. Но просто ждать им казалось мало.

Законы Таразеда были очень мягкими, но в одном незыблемыми — покидать систему без ведома и официального дозволения Триумвирата было запрещено. Сара Райли не зря выбрала для своей колонии место с почти непроходимым слип-стримом — чем сложнее их найти, тем меньше шансов, что обитатели внешних миров повлияют на колонию. Но у слип-стрима была одна печальная черта: чем чаще проходили по конкретному пути, тем проще и «прямее» он становился для следующего путешественника. Вылеты во внешний космос строжайше запретили, чтобы не «углублять колею», как выражался их инструктор по летному делу. Конечно, полностью избежать выходов не удавалось — раз в десять — пятнадцать лет курьерский корабль все же улетал в большой космос, привозя оттуда новости и возможные запасы. Да и им, как будущим пилотам, была необходима практика в слип-стриме. Правда, для этого прыжок совершал один авианосец, привозил их в самую глухую часть галактики, где молодые пилоты застревали почти на полгода, чтобы отработать на малых кораблях все необходимые навыки, а после окончательно вернутся на Таразед, на котором им предстояло провести оставшуюся часть жизни, летая лишь на шахты на астероидах и необитаемых планетах системы.

Их поколение должно было стать одним из первых, которым суждено дождаться Дилана и выйти, наконец, в большой космос! Но разве двое восторженных мальчишек умеют ждать?

Они придумали легенду о покорении пика Вальхаллы на окраине системы — идеальное прикрытие, где тела в случае неудачи не найти, а радиомолчание — норма. Родные думали, что они штурмуют ледяные скалы, а они, дрожа от азарта, прокладывали курс через запретный слип-стрим во внешний мир.

Кела внешний космос привел в восторг! Его восхищали самые дикие нравы, и он с упоением принимался рассуждать, как здорово будет, что все эти люди совсем скоро узнаю цивилизацию и смогут жить в новом, куда более безопасном и совершенном мире!

Телемах, как ницшеанец, в своих оценках был куда более сдержан, но и его эйфория познания нового не обошла стороной. Впрочем, ненадолго.

Они с Келом обосновались на небольшой независимой станции, служащей перевалочным пунктом для мелких торговцев, не желавших связываться с Торговым Союзом, и решили выходит на вылазки в соседние системы поочередно, а потом делиться тем, что удалось узнать. Посетить планету Ягуаров Телемах так и не решился, да и подходящей легенды у него не было — называть чужой клан было недостойно ницшеанца, а родословные своего большинство ницеанцев прекрасно знают. Да, племя Ягуар было огромно, и запомнить всех не сумел бы даже ницшеанец, но рисковать не хотелось. Но и отступать от задуманного тоже.

Когда очередь Телемаха подошла в третий раз, он все же решил посетить пусть не планету, но станцию, которую племя Ягуар посещало особенно часто.

Сородичи произвели на молодого ницшеанца впечатление — сильные, красивые, они ярко выделялись среди прочих. И то, как прочие сторонились и поглядывали исподлобья, тоже их выделяло. Телемаху, выросшему в демократическом обществе Таразеда, это совсем не понравилось.

Познакомиться с одним из Ягуаров оказалось не так сложно — его племя всегда охотно шло на контакт, а играть в игру «узнай о собеседнике как можно больше, рассказав о себе как можно меньше» он научился еще в детстве, так что легко собеседника на нужный диалог, благо в разговорах о днях, минувших почти три столетия назад, тот ничего опасного для себя не увидел, и разглагольствовал вполне охотно. И рассказ этот не понравился Телемаху еще больше.

Дилан Хант не рассказал Саре Райли, что именно приключилось с его лучшим другом, Гахерисом Раде, известно было лишь, что среди выживших его нет, но, зная, какая крепкая дружба связывала этих двоих, Сара без раздумий включила в число колонистов на Таразеде и жен Гахериса, и те, так же без раздумий, согласились. Сейчас, слушая болтовню старательно изображавшего опьянение Ягуара, Телемах мрачно думал — почему? Неужели Гахерис не рассказал никому из жен о своих планах. Или, быть может, он вовсе не был предателем, и все, что он говорил на совете, он говорил лишь для собственной выгоды, чтобы потом поступить так, как сочтет нужным?

В тот вечер он не стал делиться в Келом новостью, ограничившись очередной пресной историей о диком захолустье. Внешние миры вообще нравились Телемаху все меньше и меньше. Он даже хотел уговорить Кела закончить их путешествие раньше запланированного срока. Пойди он тогда навстречу этому желанию, очень многое сложилось бы совершенно по-другому, но часть его упрямо хотела, чтобы друг сам дошел до того же разочарования, что уже в полной мере испытал Телемах, и до вытекающей из него старой ницшеанской истины — оптимизм несовместим с жизнью...

Раде по-прежнему перемещался тихо и осторожно, стараясь, чтобы лицо его не попадало на камеры. Со слов стражника он знал, что часть трофеев альфа хранил в личных покоях. Оттуда Телемах и планировал начать осмотр — если альфа не наивный дурак, он сейчас должен быть на мостике и следить за нападением, чтобы не позволить какому-нибудь честолюбивому сородичу присвоит важную находку. Однако дойти до искомой каюты Телемах не успел — в соседнем коридоре послышались шаги. Противников было минимум трое. Если они шли близко, с ходу Телемах мог избавиться от двоих, но третий успел бы подать сигнал о вторжении, и вся скрытность пошла бы прахом.

К счастью, кальдеранские пираты были не слишком осторожны, и один из их кораблей удалось разбить у самого Таразеда. Адмирал Раде потратил на детальное изучение захваченного судна уйму времени, но ни разу не пожалел об этом. Кто-то из древних сказал, что лучше всего вооружен тот, кто предупрежден, а знание внутреннего устройства, слабых и укромных мест кораблей врага никогда не бывают лишними. Сейчас троих солдат лучше пропустить; если они свернут в сторону укрытия мальчишки-техника, он сумеет перебить их со спины — это куда надежнее. Раде не любил нападать скрытно, но с точки зрения выживания это было самой надежная тактика. Образ мыслей офицера и ницшеанца вообще редко уживались между собой. Первое время это доставляло адмиралу кучу неудобств, но оно же приучило к компромиссам, без которых выжить среди обычных людей было бы сложно.

Из горячей вентиляционной шахты разглядеть удавалось мало, но даже с такого ракурса не узнать последнего Кодиака было бы невозможно. Тир Анасази не был связан, да и спутники его вряд ли представляли для опытного наемника серьезную угрозу, но разделываться с ними он не спешил. Раде не знал, что заставило Тира прийти сюда, но явился он явно не только ради слежки за адмиралом. Капитану Ханту не помешает об этом узнать.

После того как Раде уничтожит следы своей прежней вылазки в большой космос, разумеется...

...Когда он вернулся из очередной вылазки на базу, служившую его и Кела временным пристанищем, его ждало воистину отталкивающее зрелище. Он и сейчас не завидовал людям капитана Ханта, на долю которых выпала проверка жилых кают. На живой и гудевшей прежде станции остались только дым, разбитые панели и тела, разорванные выстрелами и ницшеанскими шипами.

«Юруки, их почерк, — прокомментировал тогда один из путешественников, прибывший на станцию почти одновременно с Телемахом. — Они полагают, что только такие совершенные гады, как они, достойны жить! Говорят, даже другие кланы ницшеанцев громят, не то, что обычные человеческие поселения». Попутчик этот улетел в том же день, не желая оставаться на разгромленной станции ни минутой больше необходимого; Телемах же обошел каждый закуток, проверил каждое изуродованное тело, пытаясь найти останки друга, но тщетно — нападавшие превратили станцию в общий адский котел, и многое их того, что они делали, на Таразеде даже ницшеанцы сочли бы психическим припадком. Несколько недель, оставшихся до окончания «каникул», Телемах облетал все известные ему станции, пытаясь узнать хоть что-то о нападавших, но о Юруках знали немного, только то, что они были убийцами и пиратами, и в живых никого не оставляли. На молодого ницшеанца, разыскивавшего их самостоятельно, смотрели как на сумасшедшего.

На Таразед он вернулся один, с печальным видом сообщив семье сокурсника о гибели сына. Тела найти было невозможно — кислотный океан, из которого вырастали высокие горы, покрывавший почти всю поверхность планетойда Вальгалла, оставлял мало шансов на поиски, а два молодых увальня всем говорили, что намерены испытать себя по полной и подниматься без страховок, лишь в легких скафандрах. Это была одна из причин, по которой по настоянию Телемаха они выбрали именно это прикрытие, на всякий случай, если вернуться им не удастся, ведь оптимизм, чтоб его, несовместим с жизнью! Его никто не винил, по крайней мере, на словах, но люди скрывают эмоции хуже ницшеанцев, и мимолетные взгляды, которые бросали на него родственники Кела, были красноречивее слов.

Из той вылазки Раде вынес куда больше, чем хотел: ноющее чувство вины, острую ненависть к части своих собратьев, болезненные сомнения о благородстве считавшегося на Теразеде героем предка и отчетливое понимание, что жить в мире, который он увидел, ему вовсе не хочется. А ведь время, названное Сарой Райли, когда Дилан Хант должен явиться из небытия и вывести Таразед из тени, неумолимо приближалось... Тогда вопрос: «Как не подпустить этот хаос к своей родине?» — волновал Телемаха куда больше, чем мысли об оставленном на сохранение Келу копье, которое могло невзначай доказать, что он нарушил закон, запрещавший покидать планеты без личного разрешения всех Триумвиров.

В былые времена об этом можно было забыть — даже если бы нападавшие сломали защиту и приручили оружие, граждане Таразеда не покидали систему, и случайно встретить собственную технологию не могли. Да и среди останков былого величия Содружества вполне могло отыскаться несколько рабочих экземпляров старых копий, так что доказать, что это копью с Таразеда могла только экспертиза, которую в пылу схватки никто проводить не будет. Телемах в то время мало знал о Юруках, так что полагал, что следов бывшего хозяина на копье не останется очень скоро. Однако курьер на «Андромеде» заставил его усомниться в этом. Если Юруки и впрямь коллекционировали трофеи, в их импровизированном музее еще могло лежать энергетическое копье, записанное на распознавание ДНК Раде. Если же это оружие попадет в руки капитана Ханта, а затем и посла Ли-Рона, у Триумвиров появится к главнокомандующему много вопросов, и никакие уверения Телемаха, что несанкционированные вылазки во внешний мир были исключительно с целью выявить потенциальные угрозы и обезопасить Таразед, не помогут. Даже они поймут, что это лож, и мальчишкам просто хотелось узнать, что же ждет их там, по ту сторону почти непроходимого туннеля слип-стрима?

Оружие нужно уничтожить, или, по крайней мере, стереть всякие следы принадлежности конкретному ницшеанцу.

Он почти дошел до каюты-музея, когда из передатчика послышался голос Харпера. Телемах мысленно выругался. Когда он видел Тира, тот уж точно не походил на пленника.

Раде колебался считаные секунды, но за это время его мозг проиграл с десяток вариаций. Ко встрече гостей, как выразился Харпер, он был готов, тем более что вход в вентиляционную шахту не попадал в зону камер системы безопасности. А вот техник волновал его не на шутку — он явно полагал, что Анасази попал в плен, люди в таких ситуациях склонны вести себя до ужаса не логично, а порой и вовсе самоубийственно. Собственно, если мальчишке вздумается сунуть голову в пасть магогу, Раде до этого совершенно нет дела, только вот Харпер сейчас под его ответственностью, а потерю подчиненного, да еще и гражданского, препоручавшего ему свою жизнь, была сродни признанию собственной неспособности защитить его, а неидеальность в чем-либо для ницшеанца недопустим. Большинство его сородичей посмеялись бы над такой логикой — и именно поэтому большинство его сородичей никогда не построят ничего долговечнее собственного прайда.

Вот только если он отступит сейчас, еще одна возможность добраться до хранилища Юруков вряд ли представится.