Узы Силы: День Империи (джен)

Люк забыл, каково это — вставать в 5:30 утра, пока кто-то не растолкал его. Ощущения отвратительные. Просто отвратительные.

— Будь готов через десять минут или пойдешь в пижаме.

Это был отец. И он все еще сердился на него.

— Так темно! — простонал Люк, протирая глаза.

Отец включил ослепляюще-яркий свет.

— Нет, не темно. Поторапливайся. Я буду ждать в коридоре.

— Что… что мне надеть?

Отец открыл ящики с одеждой, а затем бросил ему брюки и рубашку. Своим затуманенным со сна взором Люк разглядел, что и то и другое черного цвета.

Отец вышел из комнаты, чтобы он мог переодеться. Взяв одежду, Люк отправился в освежитель. Двухминутный душ лучше, чем ничего.

Он думал, что окончательно проснется через секунду-другую, но даже после душа и переодевания в голове у него не прояснилось. Он вышел в коридор и чуть не врезался в отца.

— Следуй за мной.

Коридоры все еще освещались в ночном режиме, узенькие полоски красного сияния пробивались тут и там через разные промежутки. Складывалось ощущение, что сейчас середина ночи. Очутившись в лифте, Люк привалился к стене и воспользовался возможностью немного вздремнуть.

Только когда они достигли транзитных коридоров, Люк вспомнил кое-что. Сегодня его день рождения. Ему исполнилось тринадцать. Он подросток. Подростки казались такими взрослыми на Татуине. Теперь он один из них.

Он бросил взгляд на отца, размышляя, стоит ли упомянуть об этом. Судя по его нынешнему настроению, он, вероятно, скажет, что ему без разницы. Лучше промолчать.

Перейдя во дворец, они направились к очередному лифту, которого дожидался еще один посетитель. Люк не узнал его, но, очевидно, это был кто-то важный.

— Доброе утро, лорд Вейдер, — поприветствовал он, когда они подошли. — Могу я поздравить вас с Днем…

— Вы можете попробовать, — произнес отец, — но я не гарантирую, что вы переживете попытку.

Мужчина замер от страха на мгновение, а затем двинулся прочь, бормоча что-то про лестницу.

«Звезды, — подумал Люк, — да у него просто адское настроение». Он задался вопросом, есть ли в этом его вина, или просто для отца утро добрым не бывает. Если последнее, то в этом они похожи.

Они поехали на лифте на верхний этаж. Когда двери лифта разъехались в стороны, их встретил порыв прохладного, влажного утреннего воздуха, который помог Люку немного проснуться. Они оказались в конце длинного коридора, ведущего на массивный балкон.

Отец вышел из лифта первым, Люк последовал за ним. Когда они подошли ближе к выходу, Люк увидел тускло-серое предрассветное небо. Оно выглядело необычно пустым. Только мгновение спустя он понял причину — нигде не было транспорта. Должно быть, движение в центре города перекрыли.

На балконе вдоль перил растянулась линия примерно из двадцати человек. Император стоял в центре, окруженный свитой. Некоторые из присутствующих беседовали друг с другом, и Люк узнал несколько гранд-моффов и сенаторов. Люк думал, что отец присоединится к императору, но вместо этого он расположился рядом с выходом отдельно от основной группы. Люк неуверенно топтался рядом, не зная, что делать.

Потихоньку до него начал доноситься нарастающий шум снизу. Наконец, одолеваемый любопытством, он прошмыгнул к краю балкона, чтобы посмотреть. Увиденное так поразило его, что он вцепился в перила. Миллион людей собрался внизу, все с флажками и шариками. Балкон выходил на огромную статую императора, что стояла перед дворцом.

Отец немедленно подошел к нему и оттащил назад за воротник.

— Мне посадить тебя на привязь? — спросил он.

— Э… нет, сэр, — сказал Люк, решив, что обращение «сэр» может улучшить отцовское настроение. Он не мог сказать, помогло это или нет, однако отец больше ничего не произнес.

Люк с трудом подавил зевоту. Он знал, что если начнет зевать, то уже не сможет остановиться.

Некоторое время он неловко переминался с ноги на ногу, размышляя, можно ли ему сесть. Затем прозвучал громкий звонок, и один из губернаторов вышел, чтобы произнести речь. На взгляд Люка, в ней не было особого смысла, говорилось что-то про первые лучи света, символизирующие светлое будущее, которое Империя сулит галактике. Толпа внизу возбужденно приветствовала каждое произнесенное слово.

— Империя достигла подросткового возраста, — вещал губернатор, его голос грохотал из тысячи громкоговорителей, установленных на площади. — Она больше не ребенок, рожденный из нашей великой нужды в стабильности и мире. Эти годы будут чудесным временем для Империи. Она получит новые обязанности и новые тяготы. Она приобретет силу и мощь за гранью нашего воображения. Мы закончили строить фундамент, и сейчас пришло время отойти и позволить нашему детищу взлететь.

Зрители разразились аплодисментами. Люк хлопал без особого энтузиазма, размышляя над словами: «больше не ребенок». Это относится и к нему тоже? Или он на перепутье между детством и взрослой жизнью. Мысль о взрослении была немного пугающей. Казалось, у взрослых столько проблем, о которых надо заботиться. С другой стороны, мысль о самостоятельности была очень привлекательной. Он не мог дождаться, когда получит лицензию пилота.

На середине речи первые лучи солнца озарили горизонт. Они осветили облака, углы зданий и, наконец, сам монумент. TIE-истребители строем пролетели над городом, разбрасывая сверкающие конфетти. Люк был вынужден признать, что это невероятное зрелище.

После окончания речи под звуки Имперского гимна подняли главный дворцовый флаг. Люк заметил, что многие гости приложили руку к груди и выглядели очень взволнованными. Он бросил взгляд на отца — тот сцепил пальцы, как он часто делал, когда испытывал нетерпение.

Включились дворцовые прожекторы, осветив флаг и монумент сверху донизу. Толпа зашумела сильнее и начала скандировать «да здравствует император». Так продолжалось добрых десять минут, прежде чем Люк почувствовал руку отца на плече. Он завел его внутрь, и они пошли к лифту.

Как ни странно, они не были первыми, покинувшими церемонию. Сенатор стоял в ожидании того же самого лифта.

— С Днем Империи, лорд Вейдер, — произнес он, когда они подошли.

Отец отвернулся, словно пытаясь удержаться от действий, о которых мог бы потом пожалеть.

— Тебя тоже с Днем Империи, — сказал сенатор, опуская взгляд на Люка.

— Спасибо, — ответил Люк. — Вас тоже. Большая толпа собралась там, а?

— Люк, — отрывисто бросил отец. — Не разговаривай с политиками.

Люк быстро замолчал.

— Похоже, я забыл свой комлинк на балконе, — поспешно сказал сенатор. — Увидимся в сенате.

Он исчез, оставив их дожидаться лифта в одиночестве.

— Теперь мы пойдем в Сенат? — тихо спросил Люк. Он решил, что это достаточно безобидный вопрос.

— Нет, — сказал отец. — Мы идем домой. Мероприятия в Сенате начнутся через три часа. Предлагаю тебе поспать, потому что ты не будешь спать во время заседания Сената ни при каких обстоятельствах.

— Ладно, — тихо произнес Люк. Он раньше никогда не был в здании Сената. Он знал, что отец избегает этого места как мусоросборника.

* * *

Вернувшись домой с Люком после рассветной церемонии, Вейдер почувствовал, как упало его настроение. Он уже был сыт по горло этим днем, а ведь он едва начался. Его худшая часть еще только предстояла. Люк убежал в спальню, словно не мог дождаться, чтобы убраться от него подальше. Вейдеру было все равно. Замечательно, если мальчик выучит, что в этот день лучше не испытывать его терпение.

Он отправился в дуэльную комнату, решив нашинковать пару дроидов для поднятия настроения. По крайней мере, так он рассчитывал. Он сражался с одним дроидом за другим в течение часа и не почувствовал себя ни на йоту лучше. Только растратил понапрасну энергию.

Энергия же ему была необходима как воздух, чтобы выжить сегодня, поэтому Вейдер отправился в медитационную камеру. Устроившись поудобнее и погрузившись в Силу, он почувствовал поблизости возмущение. Люк хандрил из-за чего-то. Вейдер быстро закрылся от этих ощущений. Если он хоть что-то понимает, мальчик расстроен, потому что не может заснуть.

Его зрение затуманилось, и он закрыл глаза, окружив себя Темной стороной. Она ответила на его злость и недовольство, собравшись плотным облаком. Вейдер на мгновение расслабился в середине облака, но затем оно начало расти, выйдя из-под контроля.

Перед его мутным взором появилась неясная картина дымящихся раскаленных углей.

— Нет!

Он не хотел быть здесь. Это последнее место, где он хотел бы очутиться.

— Энакин! Энаки-и-и-и-и-и-ин!

Женский голос. Произносил его имя. Кричал его имя. Вейдер боролся с видением, но оно обрело полный контроль над ним. Болезненно-оранжевые небеса вихрем кружились наверху.

— Почему, Энакин? Почему?

Он схватился за голову и почувствовал кожу вместо металла. Волосы вместо шлема.

— Я люблю тебя! Энаки-и-и-ин…

Крик был прерван плачем ребенка. Он оглянулся вокруг, но увидел только искаженные до неузнаваемости лица. Нет, одно он узнал. Смеющееся лицо своего учителя.

— Нет… это все в прошлом! — Вейдер старался перекричать плач. — В прошлом!

Крик вернулся. Он нарастал, как крещендо, а затем затих вдали. Осталась пустая тишина. Он был один в комнате без окон, без дверей. Только черные обступающие стены. Слабый голос прошептал:

— Энакин…

— Нет!

Его последний вопль возымел успех. Вейдер вскочил на ноги и уперся взглядом в стены медитационной камеры. Респиратор работал на пределе, и он чувствовал себя еще более измученным, чем вначале. Но, по крайней мере, он избавился от жуткого кошмара.

Если б его проблема заключалась только в кошмаре.

Он взглянул на хронометр и издал недовольное восклицание. Придется поторопиться, чтобы успеть в Сенат вовремя. Опоздание не останется незамеченным.

На полпути по коридору он вспомнил про Люка. Его сын похож на световое перо или комлинк: легко забыть, раздражает повсюду носить с собой, и вечно теряется, когда нужен. Он вернулся к его спальне, и дверь тут же открылась. Либо Люк почувствовал его раздражение, либо потрудился сам проследить за временем.

— Поторапливайся, — сказал Вейдер, поворачиваясь к лифту. — Или мы опоздаем.

К счастью, Люк не сказал ни слова. Они спустились в ангар, и он целенаправленно выбрал изготовленный по спецзаказу модифицированный скоростной спидер. Если ничто другое не улучшило его настроения сегодня, поможет испытание спидера не на жизнь, а на смерть.

Вейдер втолкнул Люка на пассажирское сидение и резко захлопнул дверцу. Двигатели он завел при помощи Силы, пока шел к сиденью пилота, и поднял транспортное средство в воздух, даже не успев закрыть собственную дверцу. Затем он нажал акселератор и вылетел из ангара так быстро, как позволяли возможности спидера.

На полпути в сенат Люк что-то пробормотал.

— Разве нам можно здесь лететь? Мы вне полосы движения.

— Молчать, — сказал Вейдер. — Мне неинтересны твои бесполезные комментарии.

Люк быстро замолчал. Жаль, у него не было кнопки выключения, как у Трипио. Это уберегло бы от многих бед.

Посадочные площадки у Сената оказались забиты до отказа. Неважно. Вейдер покружил над зданием, пока не нашел подходящую посадочную площадку рядом со входом. Там уже были припаркованы два спидера. Судя по логотипам, они принадлежали Корусантской сети новостей.

Вейдер снизил спидер и завис в паре метров над площадкой, а затем вытянул руку к лобовому стеклу. Одно касание Силы спустя, первый спидер репортеров загадочным образом поднялся в воздух и отлетел в сторону. Он упал метров на триста, взорвавшись на площади внизу.

Пока Вейдер пристраивал спидер на вновь освободившееся место, Люк изумленно таращился на него, словно не верил своим глазам. Однако он благоразумно промолчал.

* * *

Сенат очаровал Люка. Он провел много часов, разглядывая здание с балкона своего дома, мечтая побывать внутри. Но, когда он однажды предложил отцу сходить на экскурсию, тот разразился тирадой о том, что это сборище отбросов и зла. Люк больше не упоминал о сенате, а также не стал указывать, что его мать, должно быть, проводила там много времени, раз была сенатором. Мысль о том, что каждая планета Империи имеет представителя в этом здании, ошеломляла. Здесь должны присутствовать практически все расы галактики.

Когда они входили в здание, их нагнал трандошанин.

Люк выступил вперед, прежде чем мужчина подошел слишком близко.

— Наверное, вам не стоит с ним разговаривать, — тихо произнес он. — Он… не в настроении.

Мужчина тут же кивнул и быстро развернулся.

— Наконец-то, мы нашли тебе применение, — сказал отец. — Не думал, что доживу до этого дня. Продолжай в том же духе, не то я буду вынужден убить при тебе парочку политиков.

Люк подумал, что безопаснее ничего не отвечать. Однако минутой позже Люк на краткий миг забыл о плохом настроении отца. Они миновали входную дверь, и Люк краем глаза впервые увидел палату заседаний.

— Ух ты, — выдохнул он. Он притормозил на секунду, пытаясь разглядеть получше, но пальцы отца крепко сжали его предплечье. Его грубо протащили до лифта. Отец отпустил его только затем, чтобы нажать кнопку одного из нижних этажей. Люк забился в угол лифта, потирая руку. Когда двери разъехались в стороны, перед ними открылось зрелище большого вестибюля с колоннами. Отец быстро вышел из лифта. Люк старался не отставать и в то же время украдкой разглядывал архитектуру. Она напомнила ему Императорский дворец.

Наконец они достигли двери, охраняемой двумя гвардейцами. Они не отошли в сторону. Вместо этого, один из них достал комлинк.

— Лорд Вейдер здесь вместе с сыном, ваше величество.

Голос, вне всяких сомнений принадлежащий императору, ответил:

— Очень хорошо, позвольте им войти.

Они миновали первую дверь и прошли по коридору ко второй охраняемой двери. За дверью находился круглый кабинет в серо-черных тонах. Император стоял в начале еще одного коридора, разговаривая с кем-то из помощников.

Взглянув на правителя галактики, Люк почувствовал внезапную боль в груди. Он бы предпочел, чтобы император сидел на троне в отдалении, а не стоял рядом с ним в закрытой комнате.

К ним приблизился высокий голубокожий чагрианин.

— Лорд Вейдер. Как это необычно — видеть вас в Сенате. Я почти забыл, как вы выглядите, — проговорил он очень сухим тоном.

— У некоторых из нас есть дела поважнее, председатель Амедда, — ответил отец не менее сухим тоном.

Взгляд председателя упал на Люка. Люк слегка улыбнулся ему, но в ответ получил такое выражение лица, что его даже неудовольствием можно было назвать с натяжкой. Люк быстро отвернулся и обнаружил, что к ним приближается император.

— Лорд Вейдер, — сказал Император. — Как мило с твоей стороны прибыть на несколько минут пораньше, — он посмотрел мимо отца и впился взглядом в Люка. — И с юным Скайуокером к тому же. Редкое удовольствие.

Люк почувствовал, как боль из груди переползает в живот. Он опустил глаза, сфокусировавшись на ботинках.

— Приношу свои извинения, учитель, — сказал отец. — Я прикажу охране проводить моего сына в вашу гостевую галерею.

— Нет, юный Скайуокер присоединится к нам. Я делаю специальное упоминание о его поколении в своей речи, поэтому его присутствие будет полезным. Публика любит детей. К тому же, это особый день для него.

Люк удивленно моргнул на этих словах, но не смог заставить себя посмотреть вверх. Император знал о его дне рождения?

— Это время его знакомства с галактикой, — продолжил император.

Люк почувствовал, как настроение отца внезапно изменилось. Когда он заговорил, его голос звучал почти… напряженно?

— Я бы предпочел подождать, пока мальчик не повзрослеет, учитель. Такое выставление напоказ может подвергнуть его большой опасности.

— Я уверен, ты более чем способен позаботиться о его жизни. К тому же, политика у него в крови. Пришло время ему узнать, что к чему.

Отец, повернувшись, на мгновение задержал на сыне внимательный взор. Люк продолжал разглядывать ботинки. Возможно, стоило спросить, где здесь освежитель.

Один из помощников императора вышел из бокового коридора.

— Ваше величество, церемония вот-вот начнется. Пройдемте на платформу.

Все, включая императора, пошли по коридору. Люк предположил, что он ведет в Сенат. Отец остановился и повернул к нему лицо.

Люк как раз обдумывал, как сказать, что он плохо себя чувствует, но отец заговорил первым.

— Люк, когда ты будешь сидеть в императорской ложе, тысячи камер будут направлены на тебя. Заседание транслируется в прямом эфире по голонету на все планеты Империи. Триллион людей будет наблюдать за каждым твоим движением.

Люк внезапно ощутил то же мерзкое липкое чувство, как в тот раз, когда наблюдал за наполняющимся актовым залом перед концертом. Но это в сотню раз отвратительнее. Он схватился за живот, чувствуя, что ему становится хуже.

— Не зевай и не ерзай на сиденье. Не делай ничего, что может поставить меня или императора в неловкое положение. Я ясно выражаюсь?

Все на что был способен Люк — беспомощно посмотреть на отца. А к рвоте на глазах у всей галактики сказанное относится? В конце концов он кивнул.

— Мне жаль, что тебе нужно пройти через это, — произнес отец куда мягче, чем раньше. — Я не ожидал подобного. Но ничего не поделаешь.

Люк вытер покрывшийся испариной лоб. Его могло стошнить в любой момент.

— Отец, я…

— Пошли.

Отец быстро развернулся, взмахнув плащом. Люку оставалось только следовать за ним. На другом конце коридора виднелась платформа, украшенная императорскими флагами. Она должна подняться ввысь через отверстие в полу. Мысль о том, что придется сидеть в чем-то движущемся, стала последней каплей для Люка.

Он мог предпринять только одно. Нужно уйти и быстро. Еще секунда и будет поздно.

* * *

Если император и был недоволен неожиданным отступлением Люка, он этого не показал. Тем не менее, Вейдер знал, что нет смысла спрашивать, можно ли ему пойти проверить сына. У него не было другого выбора, кроме как оставить Люка на попечение гвардейцев, и терпеть несколько часов поздравительных речей и бессмысленных церемоний.

Когда они наконец достигли последнего пункта ежегодного официального обращения императора в честь праздника, нетерпение Вейдера вышло на новый уровень. Он не сомневался, что эта речь столь же красноречивая и вдохновляющая, как и любая другая речь его учителя, но не слышал из нее ни слова. Что не так с Люком? Просто нервы или что-то более серьезное? Он подхватил какую-то болезнь?

Казалось, аплодисменты длились несколько часов. Когда все закончилось, Вейдер немедленно направился к гвардейцам. Один из них выступил вперед и чуть вытянулся, ожидая вопроса.

— Гвардеец, где мой сын? — требовательно спросил Вейдер.

— Он у врача. Думаю, вы найдете его в гостиной в северном коридоре.

Вейдер торопливо вышел за дверь, его беспокойство вновь сменилось гневом. Почему Люк не сказал ему раньше, что болен? Сбежать в последнюю минуту было непростительно, если он только внезапно не повредился умом. На полпути через вестибюль, он почувствовал присутствие сына. Секунду спустя он обнаружил гостиную и нажал кнопку, открывающую дверь. Его сын сидел на диване между гвардейцем и мон-каламари, видимо, доктором. Люк поднял взгляд, когда он вошел. Он выглядел бледным, но в остальном с ним все было в порядке.

Доктор убрал медицинский сканер от груди Люка и повернулся к нему.

— Здравствуйте, сэр. Я доктор Венлер, глава медицинской бригады Сената.

Люк смущенно почесал в голове. Он попивал воду из стакана.

— Что с ним? — потребовал ответа Вейдер.

— Ничего серьезного. Сильный стресс, усугубленный усталостью. Ему нужно принять внутрь питательные вещества.

— Что?

— Вам следует покормить его, сэр.

На мгновение Вейдер погрузился в молчание. Он стоял неподвижно, разглядывая сцену, развернувшуюся перед ним, и изо всех сил пытался справиться со стремительно портящимся настроением. Темная сторона откликнулась на его недовольство, собравшись вокруг него облаком пульсирующей энергии, достаточной, чтобы взорвать всю комнату. Но будет мало радости уничтожить комнату, или раздражающего доктора, или его вездесущего сына, если уж на то пошло. Когда в голове прояснилось, он все еще был в комнате, и все еще продолжалось сегодня. О, если бы он только мог придушить этот день, все было бы по-другому.

В конце концов он повернулся и пошел к двери. В проходе он остановился, бросив взгляд на сына.

— Люк!

Люк замешкался на мгновение, страх явно читался на его лице и чувствовался через их эмпатическую связь. Он не хотел идти с отцом. А Вейдеру не хотелось тащить его за собой. Он устал носиться с Люком, словно какой-нибудь дроид-нянька. Можно подумать, мальчишка — младенец, который едва научился держаться на ногах и нуждается в кормлении с ложечки. В следующий раз он захватит кого-нибудь, чтобы приглядывать за Люком. Но сейчас ничего не поделаешь. Он вытянул руку в направлении Люка и стащил мальчика с дивана. Этого оказалось достаточно, чтобы ясно и четко обозначить его намерения, поскольку сын продолжил движение самостоятельно.

Люк держался на расстоянии добрых трех метров позади него, пока они шли по коридору. Он повесил голову и выглядел несчастным. Когда они вышли из лифта и оказались в коридоре, ведущем к посадочной площадке, Вейдер притормозил у автомата, выдающего еду, подождав, пока Люк его нагонит.

Сын с любопытством посмотрел на автомат.

— Вот еда. Я так понимаю, ты в состоянии выбрать что-нибудь?

Люк похлопал себя по карманам и расстроено развел руками.

— У меня нет кредитов.

Вейдер пригляделся к автомату, сообразив, что тот работает только за наличку. Последний раз он носил с собой наличные, еще когда был джедаем.

— Можно попросить у кого-нибудь, — предложил Люк, оглядываясь.

— Завтра в новостях, — Вейдер поднял руку, останавливая Люка. — Вейдер и сын просят милостыню в Сенате.

Удовлетворившись тем, что Люк не порывается никуда идти, он повернулся и провел рукой перед автоматом, входя в контакт с электроникой.

— Что ты хочешь? — спросил Вейдер. — Выбирай.

— Завтра в новостях, — заявил Люк. — Вейдер и сын воруют еду из торгового автомата в Сенате.

— Ты и без этих примитивных поучений уже доставил мне достаточно проблем. Ты собираешься поесть или нет?

— Я не голоден, — отвернулся Люк.

— Доктор сказал другое.

— Я не голоден. Я просто устал.

— Ты поэтому сбежал? Потому что устал?

— Мне стало нехорошо! — возмутился Люк. — И не только потому, что я ничего не ел сегодня.

Вейдер недовольно фыркнул и продолжил путь. Если и дальше так пойдет, Люк доконает его до конца дня. Почему мальчишка должен был появиться в его жизни именно сейчас? Вот бы Оуэн и Беру позаботились о нем еще пару лет. Восемнадцатилетний Люк был бы куда полезнее. А самым лучшим вариантом стал бы полностью обученный Люк. Возможности в такой ситуации оказались бы куда интереснее.

— Мы поедем домой? — тихо спросил Люк.

Вейдер не ответил. В этот момент они достигли посадочной площадки, и он Силой открыл дверцы спидера. Люк быстро забрался внутрь, крепко пристегнув ремень безопасности, очевидно, в ожидании еще одной лихой поездки. Когда они поднялись в воздух, Люк посмотрел на него так, словно хотел задать вопрос, но затем отвернулся. Когда это повторилось в третий раз, Вейдер устало вздохнул.

— Что?!

— Э… мы едем домой?

— Нет. Император дает банкет во дворце. Мы приглашены.

— Я тоже должен идти? — проскулил Люк.

— Люк, ничего другого я бы не хотел так, как убрать тебя с глаз долой. К сожалению, император потребовал, чтобы ты присутствовал, так что ты будешь там.

Люк повесил голову, нахмурившись.

— И прекрати дуться. По крайне мере, ты сможешь насладиться едой. Мне же придется терпеть бессмысленную болтовню льстивых политиков.

Люк не ответил.

— Ты должен вести себя безупречно. Не разговаривай, пока к тебе не обратятся. Пользуйся ножом и вилкой, помни о манерах за столом.

Сын уставился в окно с таким видом, словно хотел выпрыгнуть. Императорский дворец скоро появился на горизонте, хотя Вейдер летел не очень быстро. По его меркам, конечно. Он не спешил попасть туда.

Когда они достигли внешних щитов безопасности, он передал коды допуска. К сожалению, ему не пришлось уничтожать ничьи спидеры, чтобы припарковаться. У него был доступ к личному ангару императора. В годы юности он пользовался им, пока его коллекция кораблей не разрослась до такой степени, что ему потребовался собственный ангар.

Он развернул спидер между двумя кораблями, вяло вспоминая дни, когда едва оперившаяся Империя отчаянно нуждалась в защите. Вместе с учителем они обеспечили безопасность даже тем, кто не хотел этого.

Как одержимый он погрузился с головой в дела Империи, ибо его прежнее «я» все еще было болезненно свежо в его душе. Физическое восстановление и бесконечные операции причиняли мучительные страдания. Жизнь превратилась в постоянную борьбу с подступающим безумием. Только тренировки учителя позволили ему выжить.

Люк выпрыгнул из спидера, как только Вейдер выключил двигатели. Очевидно, он не желал находиться рядом с ним ни одной лишней секунды. С годами его ненависть к отцу только возрастет. Его детская наивность неизбежно сменится однажды подростковыми бурями.

Возможно, наступит день, когда сын убьет его и займет место рядом с императором. Возможно, после всего, через что ему пришлось пройти, это будет единственный достойный поступок в его жизни. Снабдить Палпатина очередным учеником-марионеткой для достижения его целей.

Они вошли в лифт, и Люк забился в угол. Вейдер провел рукой над кнопками, одна из них зажглась с тихим мелодичным звуком. Они проехали всего несколько этажей вверх, когда двери вновь открылись. В коридоре стоял тот же сенатор, что пытался поговорить с ним утром. Одного взгляда на них хватило, чтобы сенатор быстро попятился, бормоча, что поедет следующим лифтом.

Вейдер сжал кулаки, когда двери закрылись, и они продолжили путь. Ему ужасно хотелось убить политика. Ничто не доставило бы ему такого удовольствия. Иногда он фантазировал, что Палпатин приказал ему пойти в Сенат и убить там всех до единого. Население бы одобрило его.

Но они не одобрили бы, если бы он убил Палпатина. Хотя, возможно, после явления Звезды Смерти и одобрили бы. Однако, если учесть, какими темпами развивается данный проект, Люк уже успеет убить его и занять место отца. Вейдер посмотрел на Люка, размышляя, когда наступит этот день. Сейчас он наивен и не обучен, но надолго ли? Скоро сын станет угрозой для него. Они сразятся в один прекрасный день. Сразятся насмерть.

— Э, отец? — произнес Люк, глядя на него.

Вейдер очнулся от своих мыслей и сфокусировался на Люке.

Сын указал на коридор.

— Мы идем?

Вейдер уставился на двери, поняв, что они уже прибыли. Он вышел, не произнеся ни слова, Люк медленно последовал за ним.

По обе стороны внушительных дверей банкетного зала в конце коридора стояли императорские гвардейцы. Когда они с Люком подошли, гвардеец слева выступил вперед.

— Милорд, детей следует оставлять в саду, — он указал на коридор справа.

Первой реакцией было раздражение, которое быстро улеглось, как только Вейдер понял, что ему не придется следить за Люком на банкете. Не нужно будет беспокоиться, что Люк продемонстрирует аристократам свое полное невежество в вопросах этикета. Кто бы не придумал это разделение, он явно сам был родителем.

— Очень хорошо, — сказал Вейдер. — Люк!

Люк неохотно поплелся за ним. Когда сын приблизился к нему, Вейдер подтолкнул его вперед.

— Двигайся быстрее.

Люк отпрянул и наградил отца неприязненным взглядом. Вейдер ощутил вспышку его злости, а затем сын отвернулся, скрестив руки.

— Не вздумай надуться, — сказал Вейдер, спешно шагая ко входу в сад. — С меня более чем достаточно твоего поведения на сегодня.

— Я не дуюсь!

— Еще одно слово, и я вставлю тебе кляп в рот, — заявил Вейдер, указывая на Люка.

Пару минут спустя они подошли ко входу в сад. Ближайший к ним гвардеец вышел вперед.

Вейдер показал на Люка.

— Уберите этого ребенка подальше от меня.

Люк зло посмотрел на него, но благоразумно промолчал.

— Сколько мальчику лет, сэр? Мы распределяем детей в зависимости от возраста.

— Двенадцать, — ответил Вейдер.

— Тринадцать, — настойчиво поправил Люк.

Вейдер молча воззрился на Люка, размышляя, не хочет ли мальчишка в самом деле вывести его из себя.

— Подростки приглашены на основной банкет.

— Он не подросток, — сказал Вейдер. — Теперь заберите его, пока я не пригвоздил вас к стене вашей пикой.

— Оставь его в покое! — взорвался Люк. — Прекрати срывать на всех свое дурное настроение! Меня тошнит от тебя и твоих угроз… мне тринадцать. Ты бы знал это, если бы думал хоть о ком-нибудь кроме себя самого, слимо*!

Пару секунд Вейдер молчал, пытаясь осмыслить сказанное.

— Когда тебе успело исполнится тринадцать? — спросил он, не зная, как еще отреагировать.

Люк поднял на него глаза, полные слез.

— Сегодня.

Он мелодраматично развернулся и убежал, в то время как Вейдер застыл от изумления. Спустя несколько мгновений неловкой тишины, гвардеец заговорил.

— Сочувствую, сэр. На прошлой неделе я забыл про день рождения жены.

— День рождения, — повторил Вейдер самому себе.

День рождения? Сегодня день рождения Люка? Что-то щелкнуло у него в мозгу, и Вейдер пошел за сыном. Ну конечно, сегодня день рождения Люка! Он не мог родиться ни в какой другой день.

Вейдер пошел быстрее, начиная понимать всю суть дела. Он ужасно обращался с мальчиком. Забыл о его дне рождения… и хуже того, срывался на сыне весь день. Такое не исправишь простыми извинениями, но он должен попытаться.

Снова он провалился в роли отца. Должно быть, Оуэн и Беру выказывали мальчику любовь и внимание в этот день. Люк прав. Он был слишком погружен в себя, слишком зациклен на собственных проблемах, которые сам и создал. Мальчику пришлось чуть ли не истерику устроить, чтобы получить необходимое ему внимание.

Вейдер так злился на себя, что прошел мимо того места, где ощущался Люк. Поспешно вернувшись, он зашел в ближайший освежитель и нашел там умывающегося сына.

— Люк?

Люк отвернулся, вытирая глаза полотенцем.

Взвесив все за и против, Вейдер решил, что лучше будет сказать напрямую.

— Извини меня, — сказал он.

— Не волнуйся, — натянуто пробормотал Люк. — Это неважно.

— Это важно, — ответил Вейдер. — Сегодня твой день рождения.

— День Империи важнее, — сказал Люк.

— У Империи нет чувств, Люк. А у тебя есть. Я пренебрег ими. Ты был прав насчет меня. Я слишком эгоцентричен.

Люк, казалось, пришел в замешательство от его признания. Наконец, он слегка улыбнулся и произнес:

— Извини, что назвал тебя «слимо».

— Меня называли куда хуже.

Улыбка Люка стала шире.

— Например?

— Не собираюсь подавать тебе идеи.

Люк рассмеялся. Он бросил полотенце на поручень и высушил руки.

— Думаю, нужно вернуться.

— У меня другая идея. Я не ошибусь, если скажу, что никто из нас не хочет присутствовать на банкете, так?

Люк медленно кивнул. На его лице было написано любопытство.

— Вероятно, нам стоит принести свои извинения и использовать это время более продуктивно.

— Разве император когда-нибудь простит тебя за такое? — Люк ухмыльнулся в предвкушении.

— Поживем — увидим.

Он поманил Люка за собой и направился к выходу. Неподалеку от них в коридоре стоял императорский гвардеец. Вейдер подождал, пока Люк догонит его, и обратился к гвардейцу.

— Сообщите императору, что я приношу извинения в связи со своим отсутствием на банкете. Скажите, что мы с сыном отмечаем его день рождения.

Гвардеец не стал мешкать:

— Да, сэр.

Он немедленно отправился в банкетный зал. Вейдер развернулся и пошел к ближайшему лифту. Он обернулся на Люка, когда понял, что сын не идет рядом с ним.

— За мной.

Люк бегом побежал к нему.

*Слимо — слизняк (хатт.) — прим. пер.