Бросай! (джен)

Действующий чемпион Мира Тэнс Ниммитон сидел на кровати и осторожно ощупывал распухшее колено. Лечебные процедуры значительно сняли боль, но, кажется, надевать экипировку будет затруднительно. Немногим лучше дела обстояли с плечом, локтем и запястьем. Хуже всего, что пострадала правая сторона: Тэнс не мастер забрасывать левой рукой.

Вчера во время просмотра трассы, когда он закладывал особенно скоростной вираж, у грава вдруг полетел стабилизатор, машину на полном ходу вышвырнуло на обочину и опрокинуло. Механики, наверное, всю ночь ковырялись. О том, чтобы использовать тот же гравилет, речи не шло, но надо же разобраться, отчего это произошло и может ли повториться. Тожно, главный стратег команды, пытался утешить спортсменов тем, что падения никто не видел. Если соперники не пронюхают о травме чемпиона, они будут по привычке бояться его и сильнейшей команды мира, его поддерживающей, а значит осторожничать, заранее сдавая позиции, как это бывало прежде. Да, теперь вся надежда оставалась на устрашающую репутацию.

Из ванной, тщательно протирая голову полотенцем, вышел Барнис. Заметив, чем занят капитан команды, он нахмурился.

— Ну как, Тэни?

Барн, вернейший товарищ и надежнейший защитник, который в прошлом году помог Тэнсу добыть чемпионское звание, заслуживал полной откровенности.

— Не очень здорово. Даже не знаю, налезет ли защита. Давить будет.

— Плохо, — буркнул Сэн Бо Тах, который, приняв реалии чужой страны, разрешил называть его просто Сэн. Несмотря на пять лет, проведенных в «МТА», он все еще плохо владел тарексийским, официальным языком команды, и оттого был немногословен. Наверняка он хотел бы что-то добавить к своей речи, но вместо того отвернулся к зеркалу и продолжил терзать расческой челку, сооружая какую-то национальную прическу.

Четвертый член команды по имени Мирк тихонько одевался в уголке, стараясь оставаться незаметным. Команда сочла состав из чемпиона Мира и двух национальных чемпионов — в кольцевых шоссейных гонках и гонках с препятствиями — настолько сильным, что решилась включить в состав стажера, талантливого юнца, которого пришло время обкатать в самом большом соревновании с самой суровой конкуренцией. Теперь о таком решении впору было пожалеть.

В номер без стука ввалилась целая толпа: трое менеджеров, врач, тренер, психолог. Дверь заперли, и один из менеджеров даже прислонился к ней спиной, наверное, чтобы никто проходящий мимо не подслушал. Обычно команды проводят совещания на виду, за столом в обеденном зале или в кабинетах, специально для того оборудованных, и даже если шепчутся и не подпускают близко прессу, фотографы все же имеют возможность хоть издали сделать несколько снимков. Но теперь был явно не тот случай. О травме чемпиона никто не должен был пронюхать.

— Давай честно и откровенно, Тэни, — начал Тожно. — Насколько все плохо?

— Наверное, не слишком плохо, — неуверенно отозвался Тэнс. — Но я же еще не разминался, не знаю, как себя поведет нога.

— Отек небольшой, — удовлетворенно сообщил врач. — Я думал, будет хуже. Сегодня только перетерпеть, а завтра уже станет легче.

— Может, поберечь его сегодня? — предложил Барн. — Я мог бы забросить.

— Вариант хороший, но очень плохой, — покачал головой Тожно. — Так мы сразу дадим понять, что с чемпионом что-то неладно.

— Но поберечь-то его все равно надо, — заметил тренер.

— Будет достаточно, если вы постараетесь как можно дольше держать мяч у себя, — сказал Тэнс, поглядывая то на Барна, то на Сэна.

— Верно, — подхватил Тожно. — Передадите мяч как можно позже. По возможности, конечно. А если выпадет случай забросить, не вызывая подозрений, делайте. Нам пока главное — удержаться в гонке.

— Ничего, заклеим, незаметно будет, — бормотал врач, колдуя над коленом своего пациента. — Главное, ссадин нет.

Он тщательно располагал на поврежденных местах поддерживающие липкие ленты. Тожно благосклонно кивал, наблюдая за этим процессом, а потом рассмеялся:

— Забавная, согласитесь, ситуация, когда команда Международной Телевизионной Ассоциации скрывает от телевидения такие интересные факты.

Покончив с совещанием и одеванием, вся компания отправилась завтракать. Даже спускаясь в обеденный зал, Тэнс надел футболку, раскрашенную в чемпионские цвета: черную с несколькими цветными полосками на рукавах, спине и груди. Публика любит сразу видеть, кто тут главный. Да и соперникам тоже не мешало об этом напомнить. Кстати пришлась припасенная футболка с длинным рукавом: она скрыла заклеенный поддерживающими лентами локоть.

В просторный зал набилось так много народу, и стоял такой гул, что можно было разговаривать, не опасаясь, что услышит кто-то чужой. Команда расположилась за отведенным для них столом, а чуть позже присоединились и механики.

— Мы этот грав до последней микросхемы разобрали, — сообщил главный механик. — Похоже, производственный брак.

— Нда, похоже, с поставщиком оборудования будет серьезный разговор, — заметил Тожно.

— Единственный случай за все время. Никогда они так не лажали.

— И надо ж было такому случиться, чтобы именно этот грав достался Тэни! — с досадой воскликнул Барн.

— Хорошо, что не в гонке, — отозвался Тэнс.

— И все равно на Чемпионате.

— Полосатое проклятие, — буркнул в сторону один из менеджеров.

Психолог погрозил ему кулаком. Он старался сделать этот жест шутливым, но не преуспел. В глубине души он считал, что поверить в полосатое проклятие означало навлечь его на себя.

Нет, никто в «МТА» всерьез не верил в эту легенду, старую, как сам грависпорт. Но любой мог припомнить, сколько их было, сильных, талантливых, побеждающих гонщиков, чья карьера пошла по наклонной после того, как они облачились в черно-полосатую форму чемпиона Мира. Одних начинали преследовать неудачи, другие вдруг теряли уверенность, третьи серьезно травмировались. Нет, не каждый первый, но если посчитать все провальные сезоны, проведенные разными спортсменами в чемпионских цветах, цифры получались поистине пугающие. Суеверие или… статистика?

* * *

Представление «МТА» на старте вышло длинным: к каждому имени приходилось добавлять титул. Команда чемпионов, как ни крути. Ведущий даже новичку не поленился дать лестную характеристику, упомянув заслуги, благодаря которым он оказался здесь сегодня. И расцветка у них оказалась довольно разнообразной. Только Мирк носил обычную для команды синюю форму, куртки Барна и Сэна пестрели вставками, напоминающими о победах в национальных чемпионатах, Тэнс и вовсе был одет в черное с полосами. Скромнее выглядела команда соперников, ядовито-желтая с черным, но их возможности не следовало недооценивать.

Пока гонщики строились на старте, толпа гудела, заглушая даже голос ведущего; гул перерос в рев, когда начал отсчет таймер, а на десятом гудке рев этот поднялся до небес. Публика предвкушала интереснейшую баталию.

Тэнс осторожно пробовал пределы своих возможностей, почти не думая о мяче. Закладывал в поворот чуть порезче, когда приходилось сильнее вцепляться в машину, и прислушивался к ощущениям в колене. От усилия оно начинало ныть, но почти сразу переставало, стоило выйти из поворота и выпрямить грав. Кажется, можно сражаться. Короткую игру на половине поля вполне можно пережить.

Внезапно ожили наушники в шлеме. Тожно скороговоркой отдал распоряжения: «Барн — один, Сэн — шесть, Мирк — восемь, Тэни — три». Этот шифр никто никогда не поймет, даже если знает, в чем его суть. Непосредственно перед гонкой, изучив поле, Тожно отметил на нем несколько ключевых точек и пронумеровал их. Цифры были перед глазами только у него и у гонщиков. Вмешиваться в программное обеспечение гравов запрещали правила, так что точки подписывались маркером по стеклу экрана с картой. И теперь Тожно, моментально сориентировавшись в мешанине отметок на мониторе, указал каждому позицию, которую ему следует занять.

И тут же — вот сюрприз! — знакомый голос менеджера команды соперников затрещал на совершенно незнакомом языке. Большая редкость, когда в гонках Высшей лиги звучат совсем уж неизвестные языки. Гонщики, постоянно переходя из команды в команду, приносят с собой родную речь, выучивают чужую. Есть всего несколько языков, признанных официальными в командах, их в основном понимают все. Что за странное, чуждое наречие откопали эти ребята?

«Вот это хитрость! — подумал Тэнс. — Они нас понимают, а мы их — нет». Это было изрядное преимущество… но одновременно это и мешало. Вряд ли все гонщики выучили этот язык, как родной, и попытки расшифровать команды менеджера будут отвлекать их от игры.

Тэнс почти достиг назначенной точки, когда обнаружил, что на хвосте у него повис один из соперников. Тожно замешкался с дальнейшими распоряжениями. Должно быть, он полагал уже сейчас вывести капитана к его помощникам, но вот приводить за собой преследователя было бы лишним. Еще недавно Тэнс легко сбросил бы любого, заложив несколько виражей на грани безумия, но сегодня не следовало так рисковать. Хуже того: он чувствовал, что и не хочет рисковать. Падения всегда сказываются, и не только болью от ушибов. Начинаешь бояться. Перестаешь доверять машине, трассе, собственным ногам. Вот что самое отвратительное. Чтобы выбраться из этого состояния, снова начать прописывать немыслимые повороты на кураже, — на это потребуется время.

«Тэни — два», — решился Тожно, и Тэнс резко сдал вправо. Менеджеру он доверял всецело. В связке с этим человеком можно было играть. Гениальный тактик молниеносно ориентировался в ситуации на поле и направлял игроков наилучшим образом. Тэнс до сих пор не знал даже, у кого мяч, но это его не беспокоило.

Преследователь так и висел на хвосте. Наверняка полагал, что мяч постараются передать чемпиону, и намеревался этому помешать. Известно, что у Тэнса Ниммитона отнять мяч уже невозможно. Сегодня противник ошибся, но в том не было его вины: он просто не знал всего. Никто не мог предположить, что первый номер «МТА» намерен вступить в игру последним.

Справа выскочили двое: Барн с мячом в руках и кто-то желтый, пригнувшийся, что не разглядеть номера. Преследователь Тэнса решил, что настал ключевой момент игры, и осторожно ткнулся бортом своего грава в заднюю часть машины чемпиона, чтобы помешать ему перехватить мяч у своего помощника. Тэнс испытал мгновенный укол страха, когда гравилет вдруг начал двигаться помимо его воли, — отголосок вчерашнего падения. Но это прошло, и он толкнул грав не только пятками, но всем телом, далеко отпихнув нападающего.

Барн промчался мимо, даже не сбавив хода, чем изрядно удивил соперников. Но они справедливо усмотрели в этом шанс для себя. Отобрать мяч у Барна — это же совсем другое дело! Тот, который преследовал его, сделал рывок, поравнялся, ударил бортом… и шустрый робот немедленно вывернулся из захвата.

Пришлось действовать. Нельзя упускать мяч так близко от кольца, тем более центрального, в которое любой дурак забросит. Тэнс рванулся вперед, но его противник уже успел подхватить мяч, подскочивший над землей. Стараясь выиграть расстояние, он зашел в поворот слишком быстро, грав начало сносить, и он лишь чудом не потерял мяч, когда ухватился одной рукой за скобу. Этим нужно было пользоваться. Тэнс подгадал, когда соперник снова начнет снижаться от края углубления, и аккуратно пихнул его обратно на обочину. Тот, пытаясь удержать грав, уронил робота, прыгнувшего точно в руки чемпиона.

«Тэни, сам! Десять!» — отчаянным голосом крикнул Тожно.

Кажется, пришло время чемпионской пробежки. Скорее всего, правое кольцо сейчас свободно, раз менеджер посылает его туда. Все стянулись к центральному, и, может быть, никто даже не помешает. Если только не подведет нога, если рука не дрогнет при броске… Тэнс запихнул мяч под живот, крепко придавив его к седлу, ухватился за скобу двумя руками, прижал локти, согнулся так низко, что челюсть шлема улеглась на приборную панель, и дал полный ход.

Никто не мог понять, как он в таком положении прописывает столь резкие повороты. Тэнс и сам не мог объяснить, как именно у него это получается. Толчок пяткой одной ноги и одновременно коленом другой, задняя часть грава резко ныряет в сторону, и тут успеть потянуть рукой за скобу, чтобы завалить нос, и все это — совершенно не меняя позы. Тэнсу было проще сделать это, чем объяснить. Его организм просто чувствовал, как следует изменить свое положение в пространстве; мышцы превращались в стальные канаты, способные своим натяжением преодолеть чудовищное сопротивление инерции.

Кто-то сумел подобраться сзади, дотянуться и слегка пихнуть носом. Грав заболтало на огромной скорости, но Тэнс легко и почти неосознанно выровнял машину. И понял, что страх ушел. Он поймал кураж.

Никто не сумел бы догнать его сейчас, ни свои, ни чужие. По краям трассы все мелькало и сливалось. Он едва успевал увидеть очередной поворот. Боль в колене разрасталась, и совсем худо чувствовало себя плечо. Он впивался в скобу до онемения пальцев. Весь ушибленный бок горел огнем, требуя сбавить скорость, ослабить напряжение. Тэнс не поддавался. Дотерпеть оставалось совсем немного.

Грав налетел на зону искусственных неровностей — мелких бугорков. Подобные препятствия автоматика успевает обрабатывать только на небольшой скорости, и Тэнса отчаянно затрясло. Он стиснул зубы, чтобы не лязгали челюсти, и вцепился в скобу еще крепче. Колено взрывалось приступами боли, и, кажется, в локте что-то хрустнуло. Это ничего, зато преследователи наверняка сбросят скорость. И это кстати, потому что уже вот здесь, за этим поворотом…

Тэнс выпустил скобу, схватил мяч и поднялся из седла, в то время как его грав заходил в поворот, разворачиваясь кормой кверху. Такое — только на кураже. На миг задумайся — вылетишь. Кольцо оказалось прямо тут, на уровне глаз, и Тэнс одним движением руки вложил в него тяжелый шар. Резкая боль стрельнула от кисти до плеча, но дело уже было сделано.

Неизвестно, обратил ли кто-то внимание, когда команды вернулись в стартовую зону, что чемпион приветствовал болельщиков, подняв левую руку. И даже не встал из седла, чтобы позволить фотографам сделать более эффектные кадры. И журналистам, поджидавшим возле ангара, так и не удалось взять у него интервью. Тэнс Ниммитон исчез оттуда неведомо какими путями.