Выбор (гет)

Клирик Том не любил, когда его называли святым. Он был самым обычным священником, каким тот и должен быть — милосердным к людям, отзывчивым, протягивающим руку помощи. В Лангире наступили тяжелые времена и он тратил пожертвования на бедняков, вместо того, чтобы отправлять деньги в Святую Обитель. И начальство было им недовольно — те самые Святые Клиры, к числу которых Том себя не причислял.

В минуты отчаяния Том открывал Откровения Пророка и перечитывал любимые главы. Особенно он любил сон-пророчество о рождении Спасителя. Когда мир провалился в смуту после исчезновения магов; когда процветали войны, голод и болезни; когда возвели в культ ересь и многочисленных божков — тогда появился Спаситель. Он объединил народы и спас мир от хаоса; в Его честь построили богатые храмы, и в дремучие уголки принесли Слово Его. Чаще мечом, как недавно разгоревшаяся священная война против иноверцев Кам-эль-Адара.

Святой Том с детства мечтал стать Его последователем и уехал учиться на материк — в Святую Обитель. Вера в Спасителя на его Родине была не сильна, все-таки слишком далеко находился Хэзленд от Большой земли, и Том мечтал принести весь Свет учения сюда. И принес. А потом барон затянул удавку на шее горожан. Впрочем, в столице и в других городах дело было едва ли не хуже. Удивительно, но чем сложнее стало жить, тем больше людей потянулось в его приход, не только за помощью, которую оказывал Том, но и чтобы принять веру.

— Святой Том?

Со вздохом священник оторвался от Откровений и откликнулся. Нарушила его покой Робин, смелая девчушка с соседней от прихода улицы, которую он обучал грамоте. Ее и непоседу Брана — неразлучных с детства друзей. И Робин с матерью, Бертой, помогали больше всех, несли овощи с огорода, мясо с охоты, чтобы накормить голодающих. Капля, но Том видел, что Робин искренне помогала и страдала от того, что не могла дать большего.

— Робин, давно ты сюда не заходила.

— Простите, святой Том.

Робин помялась, открыла рот, чтобы что-то сказать, но вновь закрыла и покраснела.

— Не бойся, дитя, говори, — ласково подтолкнул Том.

— Мы с Браном хотим пожениться и хотим провести Обряд, — выпалила Робин.

Робин не привыкла убегать от опасностей, но предстоящий разговор с матерью пугал ее. Она ведь сперва пришла к Святому Тому договориться о свадьбе. И миг колебания все же был. Считалось, что без благословления родителей брак не будет счастливым, а мать не позволит ей выйти замуж за Брана. Но Робин со свойственным ей упрямством отмахнула эти мысли. Все будет хорошо, ведь она любит Брана, а Бран… Любит ее.

Вечером перед разговором с матерью Робин снова заколебалась в нерешительности. Но сделанного не воротишь, к знахарке она тогда так и не пошла, еще чуть-чуть и вообще поздно будет идти. Смогла бы Робин вынести такой позор, ведь вера в Спасителя в народе укреплялась, и на женщин, родивших вне брака, смотрели с презрением. Про детей уж и говорить нечего. Вон, мать до сих пор смотрела на Брана с открытой неприязнью, несмотря на то, что, по слухам, Марион вышла замуж за Эйрика. Но тот был иноверцем…

— Мама, — позвала Робин.

Та лишь недовольно отвлеклась от штопки одежды. Солнце уже зашло и только тусклый свет от сальной свечи и огонь от очага освещали комнату.

— Мы с Браном поженимся через три дня.

Мать не ответила, и Робин выпалила:

— Он пойдет в стражники. Его примут, он уже узнавал.

— Робин… — тяжело вздохнула Берта. — Робин… Глупышка. Он будет плохим мужем. Ты посмотри, он же все время смотрит на море, тесно ему здесь.

Робин, не ожидавшая такой заботы, растерялась.

— Нет, мы уже все обсудили. И… Я жду ребенка. Все… все будет хорошо. Жить будем у него… Потом построим дом, когда накопим денег. Я, как оправлюсь, буду снова охотиться.

— С такими налогами вы не то что дом не построите, кроватку не сделаете. Иди сюда, малышка.

Робин кинулась к матери, положила голову ей на колени, а Берта гладила ее, перебирала волосы и вздыхала.

— Ты хочешь провести Обряд и пожениться перед Ликом Спасителя? — после долгого молчания спросила Берта.

— Да, мама.

— Хорошо, милая. Так правильно. Он поможет вам и всем нам, надо только верить. Он даст сил. А я тебе дам свое платье и кольцо. Ты знала, что мы с твоим отцом тоже совершили Обряд?

Робин помотала головой и улыбнулась. Брак, заключенный перед его Ликом, заключался навсегда. На всю жизнь и после нее. До того, как она поняла, что любит Брана, не задумывалась об этом. Раньше люди приводили к себе домой жену или мужа, если кто-то из супругов умирал, то и второго приводили. И жили во грехе, как поговаривала мама. У них же все будет правильно.

Самый счастливый день в жизни Робин обернулся смертью. Слова из записки, которую принес мальчишка к алтарю, где та ожидала Брана для церемонии, что те беспощадные стрелы безошибочно попадали в цель. Она слышала гул стрелы, спущенной с натянутой до предела тетивы, слышала стук железного наконечника о деревянную мишень. Стрел было семь.

«Прости, Робин. Без моря я умру. Прощай».

Робин очнулась только на краю утеса. Того самого, где они с Браном отдыхали и мечтали: он о море и об отце, она о том, что станет великой лучницей. Того самого, откуда прыгали безответно влюбленные девушки.

— А ты знаешь, — прошептала Робин, — что по легенде с этого утеса прыгали девушки из-за несчастной любви.

— Глупышки.

Робин кивнула.

Погони не было, она даже в платье смогла убежать и скрыться от преследователей. Робин смотрела на волнующуюся морскую гладь, и где-то вдалеке алел парус вельгов. Они причалили день назад, чтобы пополнить запасы и увезли Брана. Мальчишка видел, как тот сел в лодью, перед этим всучив клочок бумаги с нацарапанными словами. Или стрелами, Робин не была уверена, хотя записку все еще сжимала в кулаке.

Слез не было. Ничего не было, даже стука мертвого сердца. Робин зябко повела плечами и закуталась поплотнее в плащ, который в беспамятстве выхватила у матери из рук. Тот самый плащ, который подарил отец, с глубоким капюшоном, скрывавшим лицо. Тот самый, на котором она и Бран… Бран тогда… С глухим рыданием Робин шагнула к самому краю и посмотрела на бьющиеся об утес бурные волны. Они звонко разбивались о камни, отползали, чтобы снова яростно наброситься.

Робин тряхнула растрепанной головой, оторвавшись от завораживающего зрелища, отошла от края, и долгим взглядом посмотрела на лес.

— Свобода, значит… — усмехнулась она. — Значит, свобода.

Робин резкими движениями вытащила заколки из волос, выкинула их в море и ланью сорвалась вглубь леса.

Она вернулась домой только через семь дней, чтобы забрать одежду и лук со стрелами. И снова ушла. Мать ничего не сказала, только вздохнула и удерживать не стала.

А через несколько месяцев заговорили о неуловимой разбойнице, которая обворовывала вельмож и раздавала все беднякам. Говорили, что такой меткой лучницы свет еще не видывал; говорили, что она сколотила банду, в которую входил и Святой Том. Впрочем, про последнего были домыслы, и правда, не мог же священник разбойничать. За ее голову назначили высокую награду, а на листовках с криво нарисованным портретом значилось: «Разыскивается ЖИВОЙ или МЕРТВОЙ. Робин Гуд».