Синяки (гет)

Солнце едва поднимается над Парижем, а Маринетт устала.

Устала без конца оправдываться перед Альей. Устала ей лгать. Устала скрывать от нее личную жизнь, деталями которой так хотелось поделиться. Устала переносить свидания с Черным Котом из страха, что подруга застанет ее — Маринетт знает, Алья уже пыталась проследить за ней. Подруга считает себя незаметной, но для героини проверять окрестности в поисках малейшего нежелательного свидетеля — вторая натура. Пусть Алья и старается изо всех сил, Маринетт всегда с легкостью замечает ее.

Но больше всего Маринетт устала от почти постоянного напряжения между ней и Альей.

Перепалка три дня назад нанесла дополнительный удар по ее душевному равновесию, и без того расшатанному неделями раздора и недопониманий. С тех пор Маринетт каждый раз, разговаривая с Альей, невольно испытывает опасение. Неуверенность в том, что их разговоры не обернутся бурей, истощает ее. Невозможность и мгновения провести в обществе лучшей подруги, не будучи постоянно настороже, терзает ее.

Если бы Маринетт уступила своим желаниям, она трансформировалась бы, чтобы прогулять уроки.

Только сегодня. Только чтобы немного вздохнуть.

Но к несчастью для себя, она прилежная ученица, к тому же героиня, которая и так неоправданно пропускает слишком много часов, чтобы позволить себе дополнительные прогулы без стоящей причины. Родители уже достаточно ее наказывали за то, что она не находилась там, где должна была, и она не горит желанием навлекать на себя дополнительные проблемы.

С тяжелым сердцем Маринетт готовится идти на уроки.

По пути ее мысли уплывают. Она мечтает о встрече с Черным Котом. О том, как свернется в его объятиях, забыв обо всех заботах, будет слушать его абсурдные каламбуры, которые веселят ее гораздо больше, чем она хочет ему показать. Просто будет с ним.

Она скучает по нему.

Она встречается с ним почти ежедневно, и все-таки ей не хватает его почти физически.

Маринетт хотела бы чувствовать тепло его руки в своей, слышать его смех, приходить в восхищение от того, как загораются его глаза, когда он смотрит на нее. Она хочет походы в кино, пикники в парке, встречи после уроков, прогулки по набережным Сены.

Она хочет нормальную личную жизнь.

Всё то, что должно присутствовать в жизни обычного подростка.

Всё то, чего не могут позволить себе двое супергероев.

Возможно, для Маринетт настало время прекратить бегство. Решиться, наконец, доверить личность напарнику и позволить ему открыть свою.

Она просто… боится.

Не реакции Черного Кота, когда он узнает, кто она, нет. Их связь слишком сильна, слишком глубока, чтобы это было главным источником беспокойства.

Нет. Она боится за Черного Кота.

Боится того, как может измениться его поведение, если она перейдет эту решающую черту в их отношениях. Боится обнаружить, как далеко он способен зайти ради нее.

Поскольку Маринетт слишком хорошо знает своего напарника. Она прекрасно знает, до какой степени он никогда не колеблется подвергнуть себя опасности, чтобы прийти ей на помощь, и насколько он ставит ее безопасность превыше всего. Как только Ледибаг угрожает опасность, Черный Кот, не колеблясь, всегда загораживает ее. Принимает на себя удары, рискует даже собственной жизнью, если считает необходимым.

И это когда он даже не знает, кто она на самом деле.

Открыть личности — не просто дать имя и лицо человеку за маской. Это означает раскрыть целые стороны жизни, которые они до сих пор прятали. Раскрыть семью. Друзей. Мечты, надежды, сомнения. Тысячи повседневных мелочей, которые сблизят их более, чем когда-либо, и сделают их историю более конкретной. Более реальной.

Более драгоценной.

Маринетт хотела бы поделиться своей личностью с Черным Котом. Но она приходит в ужас от мысли, что он станет рисковать в два раза больше, как только узнает, кто она на самом деле, желая защитить одновременно героиню и девушку за маской.

Если когда-нибудь с ним что-то случится из-за нее, она никогда от этого не оправится, это точно.

Она любит его.

Она не сразу это поняла, но она любит его. Всем сердцем, всей душой.

Маринетт боится, но также она не хочет выбирать между долгом и друзьями. Она не перестанет быть Ледибаг, но если бы она знала, кем является Черный Кот, она могла бы, наконец, свободно рассказать о нем Алье. Лучше того, она получила бы возможность представить их друг другу. Позволить им поговорить, дать возможность познакомиться.

И тогда Алья, наконец, поняла бы, что ее напарник неспособен причинить ей ни малейшего вреда.

Потерявшись в мыслях, Маринетт едва замечает, что находится уже перед дверью в свой класс. Только когда ее радостно приветствует подошедшая Роза, Маринетт резко возвращается к реальности. Она подпрыгивает, мотает головой, чтобы прояснить мысли, улыбается подруге и входит в помещение.

Сев за парту, Маринетт испускает легкий вздох. Она не знает, что ей приготовила Алья, но всем сердцем надеется, что хоть раз день пройдет спокойно.

День Маринетт проходит странно. Решительно странно. И парадоксальным образом, начинается он относительно нормально.

К большому облегчению Маринетт, Алья, кажется, не в настроении донимать ее непрекращающимися упреками по поводу личной жизни. Напротив, она болтает как ни в чем не бывало, пользуясь несколькими минутами, пока остальные ученики занимают свои места.

Маринетт наслаждается этой более чем желанной передышкой, когда появляется Хлоя, а за ней по пятам Сабрина. Но вместо того, чтобы прямо пройти на свое место, Хлоя направляется к Маринетт. С высокомерной усмешкой на губах смеряет ее взглядом, прежде чем испустить презрительный вздох.

— Не могу поверить, что ты настолько глупа, — вдруг заявляет Хлоя и перед тем, как развернуться и пойти к своему месту, добавляет: — Даже ты заслуживаешь лучшего.

— Именно, — торопливо подтверждает Сабрина.

Ничего больше не добавив, она разворачивается, идеально копируя свою лучшую подругу, оставив Маринетт ошеломленной этим неожиданным столкновением.

Несколько минут она пытается отыскать смысл в странном поведении одноклассниц. И быстро сдается. Кто знает, что происходит в голове у Хлои — и кто, если честно, хотел бы знать? Точно не Маринетт. Вспыльчивая Хлоя наверняка почувствовала необходимость разрядиться после того, как ее вывело из себя нечто невероятно важное в ее глазах. Вроде отпечатка от подушки на щеке или выбившаяся из безукоризненной укладки прядь.

Неважно.

У Маринетт и без нее есть поводы для тревог — начиная с проблем с Альей.

Когда раздается звонок на перемену, Маринетт со вздохом встает. Алья с утра была странно спокойной, что в последнее время отнюдь не является хорошим знаком. Но, к удивлению Маринетт, Алья не бросается в один из своих длинных и мучительных допросов. Напротив, она радостно машет ей рукой и удаляется поболтать с Нино и Адрианом.

Маринетт не успевает озадачиться этим, когда к ней подходят Роза и Джулека. Болтая обо всем и ни о чем, девочки выходят во двор и устраиваются немного в стороне от одноклассников.

Вначале Маринетт с полнейшей непринужденностью наслаждается мгновением отдыха с подругами. Но разговор вскоре принимает странный оборот. Прямо посреди жаркого обсуждения вероятностей контрольной по истории на следующей неделе, Роза начинает нахваливать достоинства здоровых отношений. С молчаливого одобрения Джулеки, она настаивает на пользе взаимного уважения в паре, восторгается тем, что нет ничего прекраснее двух людей, которые безоговорочно любят и поддерживают друг друга.

В обычное время Маринетт не обратила бы на это внимания. Роза — вечный романтик, при каждом удобном случае пускающийся в длинные дифирамбы Любви.

Но сейчас, учитывая обстоятельства и настойчивые взгляды, которые бросают на нее подруги, Маринетт начинает серьезно задаваться вопросом, не замышляется ли что-то без ее ведома.

Внезапное появление минуту спустя Кима и Аликс только еще больше подтверждает ее подозрения.

— Слушай, Маринетт, — резко бросает Ким. — Если тебе однажды понадобится защита от чего бы то ни было…

— …или от кого бы то ни было, — добавляет Аликс.

— …ты можешь рассчитывать на нас, — заключает Ким. — Я не люблю насилие, но я прекрасно внушаю робость, если вдруг ты захочешь, чтобы кто-то был рядом для уверенности.

— Да, насилие — это плохо, — подтверждает Аликс, энергично кивая. — А я, может, и не настолько впечатляющая, как Ким — ФИЗИЧЕСКИ не настолько впечатляющая, — поправляется она, уловив насмешливую улыбку друга. — Потому что в остальном я побью тебя в чем хочешь, когда хочешь, на какой хочешь вызов. Но короче, — продолжает она, снова повернувшись к Маринетт. — Если мы нужны тебе, чтобы тебя сопроводить, чтобы сыграть роль телохранителей… Мы всегда готовы.

— Это Алья попросила вас поговорить со мной? — ворчит Маринетт, бросая на подругу подозрительный взгляд.

Эта последняя в нескольких метрах от них ловит ее взгляд и отвечает самой невинной улыбкой.

— Алья? — восклицает Ким с совершенно неубедительным удивлением. — Почему Алья? Я не понимаю, причем здесь Алья.

— Да, — энергично подтверждает Аликс. — Это просто… инициатива. Чисто дружеская и спонтанная инициатива. Никакого отношения к Алье.

Прежде чем Маринетт успевает возразить что бы то ни было, во дворе раздает звонок, оповещающий об окончании перемены. Отказавшись продолжать разговор, она пожимает плечами и, ворча, уходит от друзей.

Идя к классу, Маринетт перебирает в уме утренние события. Роза. Джулека. Ким. Аликс. Не считая Хлою и ее странные оскорбления. Всё это не предвещает ничего хорошего.

Маринетт садится на свое место, где к ней вскоре присоединяется лучшая подруга.

— Алья… Надеюсь, ты не сделала то, что я думаю, ты сделала, — едко выдыхает она.

— Совершенно не понимаю, о чем ты, — отвечает Алья притворно шокированным тоном и, указывая на дверь, добавляет: — О, вот и учитель. Я бы с удовольствием продолжила этот разговор, но мне не хочется быть наказанной. Извини, — слишком довольным тоном заключает она и демонстративно утыкается в учебник.

Маринетт подавляет раздраженное ворчание. Какой бы ненормальный план Алья ни решила привести в исполнение, он ей точно не понравится.

Наступает обеденный перерыв, и подозрения Маринетт подтверждаются. Видимо, решив, что только численное превосходство сможет убедить подругу, Алья втянула в свой крестовый поход весь класс.

Пока Маринетт ест, с некоторым беспокойством спрашивая себя, не произойдет ли новое странное происшествие, поверх шума толпы вдруг взметается голос. Сидящий в нескольких метрах от нее Макс, до сих пор разговаривавший с Кимом, повышает голос.

— Не знаю, в курсе ли ты, — наставительно замечает он другу, — но очень большой процент жертв домашнего насилия — женщины. Зачастую начинается всё с простой пощечины или легкого удара, так что люди порой склонны говорить себе, что это не так уж важно, — продолжает он, роясь в кармане, чтобы достать листок, заполненный цифрами и всевозможными графиками, а потом демонстративно машет им так, чтобы видели все. — Но статистически шансы, что ситуация быстро ухудшится…

Ошеломленная Маринетт перестает прислушиваться к речи Макса, чтобы обвести помещение растерянным взглядом. Однако, похоже, удивлена его странным выступлением только она.

Хуже того, все одноклассники, вместо того, чтобы прийти в замешательство от поведения Макса, краем глаза наблюдают за ней. Абсолютно все.

— Я больше не голодна! — восклицает она, резко вставая из-за стола и удаляясь быстрым шагом.

Вернувшись в класс, Маринетт тяжело падает на свою скамейку и обхватывает голову руками. Она хотела бы найти Алью, высказать всё, что о ней думает, но подруга очень удобно куда-то исчезла с момента окончания предыдущего урока. Возможно, она пошла обедать домой или просто грызет бутерброд где-нибудь в школе.

Что бы там ни было, Алья явно усиленно старается избежать Маринетт и всех вопросов, которые та могла бы ей задать. Таких как: «Что именно происходит?», «Ты собираешься оставить меня в покое хоть на один день?» или «Кто еще испортит мне день?»

Ученики начинают понемногу возвращаться на свои места.

Проходя рядом с Маринетт, Натаниэль замедляет шаг, слегка краснеет и кладет на ее парту листок, застенчиво прошептав:

— Для тебя.

Она удивленно поднимает на него взгляд, но едва успевает открыть рот, как он уже уходит. Не став преследовать Натаниэля, Маринетт рассеянно пожимает плечами. Наконец, она опускает взгляд на листок и обнаруживает собственный портрет с подписью: «Держись, мы все с тобой».

Маринетт едва успевает рассмотреть рисунок, как подходит Иван и тихонько оставляет перед ней визитную карточку. Слегка нахмурившись, Маринетт берет картонный прямоугольник. Она быстро расшифровывает несколько написанных на нем строчек и едва не задыхается от удивления. Перед ее ошарашенным взглядом — номер телефона доверия для поддержки жертв насилия.

Маринетт чувствует, как в ней начинает расти обманчиво мягкая волна жара. Она инстинктивно сжимает кулаки и вынуждена сильно прикусить губу, чтобы не завопить. Поскольку в нее просачивается, ускоряет пульс и разогревает кровь уже не просто законное раздражение. Нет, это гнев. Глухая, стойкая ярость, которая требует выхода. Конечно, поведение одноклассников продиктовано добрыми намерениями, но ее терпению приходит конец.

И будто случайно, Алья до сих пор не вернулась с обеденного перерыва.

Она явно ждет последней секунды, чтобы избежать бурных объяснений, и, честно говоря, Маринетт должна признать, что подруга в кои-то веки демонстрирует здравый смысл. Она сейчас настолько охвачена одновременно гневом и стыдом, что готова взорваться от ярости.

Алья с довольной улыбкой на губах появляется только вместе с учителем. Она садится рядом с Маринетт, делая вид, будто не замечает оскорбленных взглядов подруги, как и величественно игнорирует записки, которые та ей передает.

Когда звонок возвещает окончание уроков, Маринетт поворачивается к Алье, решительно настроенная получить от нее четкое объяснение. Но прежде чем она успевает произнести хоть слово, ее прерывает повелительный голос:

— Хорошо, я попрошу вас еще несколько минут оставаться на своих местах, — заявляет с кафедры учитель. — Некоторые из ваших товарищей сообщили мне, что хотели бы по окончании уроков выступить с докладом. Я не вижу для этого никаких препятствий, так что даю им слово и прошу вас уважать их работу, внимательно выслушав то, что они хотят вам сказать. И если кто из вас вздумает уйти раньше, чем они закончат, я узнаю об этом, не сомневайтесь, — угрожающим тоном закончил он. — Нино, Милен, прошу.

Учитель отходит, уступая место ученикам, а потом тихонько выходит из класса. Охваченная плохим предчувствием Маринетт видит, как Милен и Нино обмениваются заговорщицким взглядом, коротко кивают и выходят, вставая лицом к одноклассникам. Устроившись перед учительским столом, они прочищают горло и начинают говорить.

И у Маринетт тут же возникает впечатление, будто она погружается в странный сон, или, скорее, в невероятный кошмар. Приоткрыв рот, она видит, как друзья начинают презентацию, которая наверняка потребовала многих часов работы и сюжет которой сводится к нездоровым отношениям. Как их узнать. Как их избежать. Как от них освободиться. Плюс многочисленные дополнения о физическом насилии в паре и разнообразные юридические советы.

У Маринетт возникает неприятное ощущение, что у нее галлюцинации — настолько ситуация кажется нереальной.

Она не знает, что хуже всего.

То, что Нино и Милен явно обращаются к ней?

То, что все, абсолютно ВСЕ, одноклассники не отрывают от нее сочувствующих взглядов?

То, что все, абсолютно ВСЕ, одноклассники явно убеждены, что тот, кого она любит, бьет ее.

Одна только мысль о том, что Черного Кота могут обвинить в таком ужасе, вызывает у Маринетт тошноту. Если бы друзья знали, если бы они только знали, насколько ее напарник всегда без колебаний подвергает опасности себя, чтобы с ней ничего не случилось… Сколько раз он проходил по краю пропасти, чтобы защитить ее, насколько она постоянно боится, чтобы он не получил слишком сильный удар…

Глубокое чувство несправедливости смешивается с яростью, которая неумолимо растет в ее сердце, вызывает такое отвращение, что ее тошнит.

Парализованная бурей чувств, интенсивность которых растет с каждой секундой, Маринетт даже не замечает, что Нино и Милен закончили свой доклад. В ее ушах звучит глухой гул, заглушая внешние звуки, а сердце теперь колотится с такой силой, что она чувствует, как оно пульсирует в самых далеких уголках ее существа.

У Маринетт внезапно возникает ощущение, будто глаза заволакивает красным. Не теплым красным Ледибаг, а раскаленным красным потока лавы, предвестником вулканической вспышки гнева.

Она в двух шагах от того, чтобы сорваться.

В последней попытке сохранить спокойствие Маринетт инстинктивно вцепляется в парту, изо всех сил зажмуривается и глубоко вздыхает.

Спокойствие.

Спокойствие.

Спо-кой-стви-е.

Снова открыв глаза, Маринетт перехватывает осторожный взгляд, который Адриан бросает на Алью. Но каким бы ни было легкое разногласие, молчаливо возникшее между ее друзьями, Алья быстро одерживает победу.

Адриан коротко мотает головой, тихонько вздыхает, а потом поворачивается к Маринетт и в свою очередь кладет ей на парту карточку.

— Слушай, если… Если тебе понадобится, это номер адвоката моего отца, — нерешительно начинает он. — Просто скажи, что ты от меня и…

Это слишком для Маринетт.

Ярость и недовольство, скопившиеся за долгий день, обрушиваются на нее, словно вышедшая из берегов река, унося с собой остатки сдержанности.

Она срывается.