Чаша полная огня (гет)

Сбросив мягкие тапки, Роуз опустила голые ступни в сырую от росы траву и присела на парковую скамейку. Рядом с ней шелестел молодой изумрудной листвой куст шиповника с надутыми желтоватыми бутонами еще нераспустившихся цветков на тонких красноватых ветках, в ручейках купались беспокойные воробьи, в кронах нежных тонкоствольных яблонь заливались соловьи, а по неестественно-голубому небу плыли рваные облака. Где-то вдалеке лязгнула железная дверь, ненадолго разрушив идиллию чудного весеннего денька. Роуз покрепче закуталась в махровый мамин халат, прячась от образовавшегося сквозняка: не хватало ещё простудиться.

— Знать не знал, что у Мунго такие замечательные подземелья, — Гарри Поттер медленно подошёл к скамейке, на которой сидела Роуз. Он был одет в скромный и взрослый костюм из темно-синего твида, в скрипящие кожаные ботинки, с умным видом поправлял сползающие на переносицу круглые очки и выглядел бы действительно, как взрослый и серьёзный господин из министерства, если бы не торчащие в разные стороны чёрные волосы, небрежно распущенный у горла галстук и озорно сверкающие под линзами зеленые глаза.

— Значит, не так часто здесь бывали, — усмехнулась Роуз и протянула дяде руку. Он легонько её пожал, словно боясь раздавить её тонкую, почти хрустальную ладошку.

— Что касается болезней, ранений, — Гарри сунул руки в карманы брюк и стал еще больше похож на мальчишку со старых фотографий, — и всяких проигранных дуэлей, то, ты же знаешь, я в этом отношении противоестественно везучий.

— А я вот нет, — Роуз пожала плечами и с неудовольствием отметила, что даже такое простое движение ей дается с трудом.

— И как же ты себя чувствуешь?

— Завтра утром меня выпускают под ответственность родни.

— Это не ответ, — хмуро отрезал Гарри.

Роуз протерла запотевшие стекла очков краем халата и выдохнула:

— Два дня назад было плохо. Сегодня уже почти, как обычно.

— Не рано ли тебя отпускают из-под врачебного надзора? — дядя нахмурил брови, и непослушные очки опять сползли на переносицу. — Рон мне сказал, что в этот раз было сложнее, чем когда-либо. И всего четыре дня в больнице?

— Дома я буду пить те же микстуры, что и здесь, и жить по тому же режиму. Только дома будет не так тошно. Когда шли по коридору, не почувствовали запах вареной рыбы?

Гарри с отвращением сморщил нос.

— То-то и оно. А если что-то случится, всегда можно вызвать доктора Белла. Камин в его кабинете напрямую подключен к камину в Норе.

— А! — широко улыбнулся дядя. — Я и забыл, что у вас уже годами обкатанная схема! Камин в Норе? В Лондон ты не собираешься?

— В Лондоне дом вечно пустой, а я терпеть не могу пустые дома. Там всегда очень холодно, меня там знобит, — Роуз поежилась, будто её прямо сейчас бил озноб. — Я вообще не знаю, зачем он нам нужен.

— Чтобы твоим родителям было, где ночевать после работы, — весело заметил Гарри.

— Для этого можно было не покупать двухэтажный особняк. Хватило бы и однокомнатной квартиры. Нет, — решительно заявила Роуз, — в Лондоне мне делать нечего.

— А где есть чего? — резко посерьезнел дядя и пристально посмотрел племяннице прямо в глаза. Взгляд этот был настолько внимательный, настолько проницательный, что к ней в голову закралась странная идея, будто дядя Гарри умеет читать мысли.

— Хороший вопрос! — Роуз опустила глаза и хлопнула себя по коленкам. — Как, однако, вы мастерски подвели к основной теме разговора…

— Опыт, — хмыкнул Гарри и снова поправил очки. В этот раз только для виду. — И время. У меня еще два контрабандиста недопрошенные сидят.

— Прямо-таки начальник аврората лично допрашивает простых контрабандистов? — хитро прищурилась Роуз.

— Были б это простые контрабандисты, я бы может хотя бы спал чуть чаще, чем раз в неделю. В аврорате дел невпроворот.

— И я к тому веду. Вы знаете, что я на днях имела интереснейшую беседу с сэром Патерсоном?

— Наслышан, — кивнул Гарри. — И о чем же вы говорили?

— Ну, во-первых, о том, что Джеймс Сириус Поттер — невыносимый, безответственный и беспутный разгильдяй…

Гарри Поттер расплылся в улыбке и расхохотался:

— Разгильдяй, хулиган, упрямый, заносчивый — совсем, как его отец! Век бы слушал!

— Да-а-а, — протянула она, — и еще Патерсон сказал мне кое-что о Балканах.

— Кое-что? — дядя вытащил, наконец, руки из карманов, присел на лавочку рядом с Роуз и начал затягивать распущенный галстук. — Прямо кое-что кое-что или такое себе кое-что?

— Что-то между.

— Подожди секунду, — Гарри закончил с галстуком, достал из кармана пиджака волшебную палочку и, что-то едва слышно шепча себе под нос, сделал пару пассов в воздухе. — Вот, теперь сюда не будут смотреть. И слушать сюда тоже не будут. Так что тебе сказал Патерсон?

— О каком-то сербском инциденте, новом Гриндевальде, — заговорщически прошептала Роуз, хотя знала, что заглушающее заклятие надежно защищает их от чужих любопытных ушей.

— Звучит серьёзно, тянет на прямо кое-что кое-что, — покачал головой Поттер, — любит Патерсон нагнать тумана. И зачем же он тебе это сказал? Не просто же так посекретничать решил?

— Не просто так, конечно. Он предложил мне поехать на Балканы, в Болгарию в качестве… — она замялась, — эм… шпиона.

Гарри недовольно приподнял бровь и взглянул на Роуз, как на нашкодившего ребенка.

— Шпиона?

Роуз неуверенно кивнула и прикусила язык.

— Патерсон бы тебе за такие слова по губам надавал. Потому что шпионы, Рози, у них. У нас — разведчики.

— Да ну вас, дядь, с вашими шуточками! — воскликнула Роуз и отмахнулась от Гарри. Он снял очки и потер уставшие глаза. Только сейчас Роуз заметила у него синеватые круги под покрасневшими глазами.

— В Болгарию, говоришь, тебя на разведку послать решил? Старый лис.

— Он сказал, что это не только разведка, но и мне как отдых, лечение. Сказал, что знает место, где я могу подлечиться.

— Еще бы он не знал! — Гарри сгорбился, оперся локтями о колени и свесил усталую голову.

— Вы о чем?

— Роуз, — он тяжело вздохнул, — ты метишь в авроры, так что позволь мне, как самому старшему аврору, дать тебе совет: всё, что говорит Патерсон, дели на два, а лучше на три. У него в словах всегда по сотне подвохов и подводных камней.

Роуз непонимающе уставилась на дядю. Тот облизал пересохшие губы.

— Патерсон может говорить все, что угодно о своем беспокойстве насчет Сербии, но, на самом деле, он смотрит немного в другую сторону. В Болгарии есть одно место, магическое село Огнец. Обычная деревня у Чёрного моря, ничего особенного вроде бы, кроме того, что там целебный воздух. По крайней мере, так говорят. Местные ничем не болеют, а приезжие и от драконьей оспы без лекарств вылечиваются. Вот такое местечко.

— И зачем Патерсону там шпи… — оговорилась Роуз, но тут же поправилась, — разведчики?

— Хочет знать секрет. Чтобы потом его, разумеется, использовать, как оружие. Хотя бы политическое. Он уверен, что там спрятан огромный источник волшебной силы, а болгары не хотят им делиться. Иностранных ученых и военных они туда действительно не пускают. Только туристов и только простых гражданских.

— Их можно понять. Какое государство захочет разбазаривать свои секреты?

— Да-да, — согласился Гарри, выпрямился и надел обратно очки. — А Патерсон… Он из-за Сербии, конечно, тоже. Свой человек на Балканах сейчас необходим. А тут ты. Не хочу обидеть, Роуз, но не из-за твоих талантов он тебе это предложил. Из-за диагноза. В свете последних событий любой здоровый иностранец будет восприниматься с подозрением, а вот на тебя с дементриозом и не посмотрят. Решил двух зайцев убить одним выстрелом. Ты для него бесценный кадр.

— С исключительными данными, — Роуз гордо подняла голову, застыла на секунду в пафосной позе и прыснула от смеха. — Я бы поехала, на самом деле.

Гарри поднялся со скамейки, размял затекшие шею и плечи, взъерошил и без того растрепанные волосы. Роуз заметила, что заколдованный больничный потолок над ними помрачнел. Белые полупрозрачные облачка, похожие на кусочки сладкой ваты, превратились в темно-серые густые тучи, за которыми скрылось волшебное комнатное солнце. Соловьи в яблонях замолкли и попрятались.

— Роуз, — дядя покачал головой, — запрещать тебе что-то я не имею права, и как начальник аврората, я наверно, должен согласиться с Патерсоном, но как твой дядя я отчаянно протестую.

— Почему? — в недоумении воскликнула Роуз. — Это опасно? Так мне и здесь оставаться опасно! Кто знает, когда меня в следующий раз пришибет? А там я, может быть, вылечусь. И Патерсон сказал, что в случае беды я смогу просто взять вещи и уехать.

— Роуз, ну что ты как маленькая? — Гарри раздраженно махнул рукой. — Патерсону на слово верить — последнее дело! Он не всегда был милым преподавателем и деканом, он много лет возглавлял аврорат. Я служил под его началом, я видел, на что он способен. Если он считал, что какой-нибудь двадцатилетка лучше справится со смертельным заданием, чем опытный аврор, то этого двадцатилетку и пошлет. Будет потом сокрушаться о смерти такого молодого дарования, но о своем решении никогда не пожалеет. Когда в седьмом году наши ребята встряли в окружении в Албании, он и пальцем не пошевелил, чтобы их вытащить. Посчитал, что это будет пустой тратой времени и ресурсов. Десять человек домой не вернулись. Стратегически — был прав, но по-человечески… — он осекся и поджал губы, ковыряя носком ботинка зеленую траву, — не было там ничего человеческого.

Роуз, едва разогнув колени, тоже поднялась с места и сравнялась с Гарри. Они были одного роста. Она положила одну свою истощенную руку ему на плечо, а другой сжала его ладонь.

— Дядь, но ведь он меня не в саму Сербию толкает, а в Болгарию. Тем более если этот Огнец у моря, то это вообще от Сербии далеко. А, дядь?

— Роуз, это только на карте далеко. На деле это расстояние в считанные секунды покрывается. Ты и моргнуть не успеешь, не то, что сбежать.

— А от чего бежать придется? — вкрадчиво спросила она, стряхивая несуществующую соринку с дядиного пиджака. Гарри поднял глаза на уже полностью затянутый тучами сводчатый потолок, сделал глубокий вдох, приоткрыл рот, но снова его закрыл, словно хотел что-то сказать, но тут же передумал. Затем он опять взглянул Роуз глаза в глаза и проговорил:

— Некромантия.

— Да ну! — вздрогнула Роуз и почувствовала, как по спине побежали мурашки. — Я думала, этот вид магии уже исчез совсем! Нам на лекциях рассказывали, что…

— Магия, — перебил её Гарри, — не вулкан, который может навсегда потухнуть. Да, вспышек некромантии давно никто не наблюдал, но это не значит, что эта магия исчезла. Просто ею никто не пользовался. До этого года. В марте три вспышки в разных частях Сербии.

— Сильные?

— Они слабыми не бывают в принципе. Поэтому их так легко отследить. Роуз, ты думаешь, почему мы еще в детстве тебя в этот Огнец не отправили? Потому что в этом районе вечно что-то идёт наперекосяк! В той же Албании еще не всех приспешников Волдеморта вычистили, и их как будто все больше и больше становится. Не удивлюсь, если они уже по всему югу Европы распространились и творят беспредел. Постоянно сообщения о таинственных убийствах, темномагических ритуалах, а теперь еще и это. Мы тебя ребенком туда никак отправить не могли.

— Но теперь я уже не ребенок.

— Ты слушала меня вообще? — вспыхнул дядя. — Ты там можешь погибнуть в любой момент!

— Как и здесь, — тихо, но твёрдо отметила Роуз. — Но здесь я умру просто так, а там — за Родину.

— Тебя страшно слушать, — Гарри отпустил её руку и стал кончиком галстука протирать очки, — ты открываешь рот, а слышу я голос Патерсона. Его ведь слова?

— Даже если и так, разве он не прав? Может так оно будет лучше, если я погибну внезапно там, чем буду долго гнить заживо здесь и смотреть, как меня еще живую оплакивают? А может, я и не умру там. Вдруг я вернусь оттуда здоровым человеком? А если не вернусь, то всем станет только лучше.

— Не говори так, Роуз, твоя смерть ничего не сделает лучше.

— Дядь, но и жить так я больше не могу! — всхлипнула Роуз и почувствовала, что вот-вот сорвется на плач. — Я не хочу больше ложиться спать и гадать, проснусь ли я утром, дотяну ли потом до вечера! Не могу больше смотреть, как все вокруг меня постоянно, как в трауре. Я как столетняя старуха на низком старте, в любой момент готова прыгнуть в могилу! Да только со старухами все проще. Перед тетушкой Мюриэль, например, лебезят, улыбаются, подарки на Рождество отсылают, а сами думают только «Когда ж ты помрешь, старая карга!». И со мной почти то же самое. Только меня-то в семье любят…

— Конечно, тебя любят, Роуз, — перебил её Гарри.

— И когда я умру, всем будет очень больно. Поэтому я хочу, чтоб это было быстро. Оторвал и выкинул. Есть я, и нет меня. Не хочу лежать пластом в койке, не хочу, чтоб меня с ложечки кормили и на руках носили к унитазу. Не хочу, чтоб мать рыдала около меня. Вы отца моего видели?

Гарри мрачно кивнул. Он уже не смотрел на Роуз, только пустыми глазами глядел в землю.

— У него лицо, как бумага, — продолжала она. — Он и так в последнее время седеет и худеет, а сейчас еще больше осунулся. Как старящего зелья хлебнул и за раз на пять лет постарел.

— И ты думаешь, твоя смерть его омолодит? — выпалил Гарри и словно удивился тому, как пискляво звучит его голос. Как будто он тоже сдерживал слезы. Но тут же он взял себя в руки. — Думаешь, ему будет не так больно, если тебя в закрытом гробу привезут из Болгарии?

— Это будет резкий удар, но я думаю, он сможет от него оправиться и жить дальше. В конце концов, у них еще останется Хьюго.

— Который тоже каждый день жизнью рискует в Румынии на драконьих фермах. Вот жизнь, — Гарри цокнул языком, — у самих юности не было, так и с детьми покоя нет.

— Вы должны гордиться тем, что ваши дети не выросли избалованными неженками.

— Чем гордиться? Вы, конечно, молодцы, что такие храбрецы, но, ты думаешь, мы сильно рады тому, что ты и Джеймс пошли в аврорат? Я даже рад, что он плохой аврор. Может, одумается и бросит это, пока голову на плечах удержал. Хватит! Наше поколение на век вперед навоевалось.

— Мне кажется, война вообще никогда не кончается. Мистер Поттер, — Роуз выпрямилась и встала по стойке «Смирно», как их учили в Академии, — я заявляю, что готова выполнить просьбу сэра Патерсона.

— Роуз, ты же еще не настоящий аврор…

— Так точно, сэр, — отчеканила она. — Поэтому вы не можете мне ничего запрещать. Я сегодня же пошлю свою сову сэру Патерсону.

— Я знаю, что у меня нет права тебе указывать. Но я все равно уверен, что ничего хорошего из этого не выйдет.

— Я знаю, как это проверить, сэр!

— Не нужно называть меня «Сэр»! — воскликнул Гарри и тут же чему-то усмехнулся. — Как ты собираешься это проверить?

Роуз достала из кармана халата маленькую смятую фиолетовую пачку «Берти Боттс» и откинула картонную крышку.

— Лили меня к этому приучила. Перед каждой важной контрольной, экзаменом, свиданием или матчем по квиддичу она не глядя доставала из пачки одно драже, и если вкус попадался приятный, то все должно было пройти хорошо. Если гадкий, то и пройти должно все так же.

— Лили? — удивился Гарри и снова стал распускать затянутый галстук. — Не знал, что она так делает.

— А она вам не все рассказывает. Так, что? Я тащу конфету?

— А если тебе попадется рвота, а ты мне скажешь, что клубника?

— О, если мне попадется рвота, то вы увидите это в моих глазах!

— И все-таки… — недоверчиво сощурился Гарри.

— Хорошо, дорогой дядюшка, если Вы мне не доверяете, то вот, берите сами, — Роуз вложила ему в руку пачку, и он стал копаться пальцем в разноцветных драже. — Не глядя!

Гарри бросил на племянницу недовольный взгляд, встряхнул коробочку и, зажмурившись, вытащил из неё светло-зеленый боб и запустил его сразу в рот.

— Ну что? — нетерпеливо потирала руки Роуз. Гарри совершенно без эмоций на лице пережевывал конфету.

— Оливка, — наконец вынес он свой вердикт.

— Это хорошо или плохо?

— Не знаю, — Гарри пожал плечами. — Для некоторых людей оливки хуже грязных носков.

— А многие их любят. Особенно в…

— Огневиски?

— В Балканских странах! — рассмеялась Роуз. — У кого что болит!

— Я думаю, завтра уговорю пару бокальчиков в честь победы и, конечно, в честь дня рождения Виктуар. Она хочет устроить в Норе семейный ужин.

— Завтра уже второе мая? — поразилась Роуз. — Я думала, еще апрель. Вообще из времени выпала.

— Я тоже уже закружился, на самом деле. Завтра я с утра в Хогвартс, потом в Министерстве куча дел, потом ужин…

— А сегодня?

— Сегодня? — Гарри снова засунул руки в карманы брюк. — Сегодня, как я уже говорил, меня ждут контрабандисты. А затем твои родители.

Роуз непонимающе на него уставилась, и он тут же ответил на её немой вопрос.

— Они имеют право знать, куда ты собралась. Твоя мать мне, конечно, голову откусит. И отец тоже наподдаст. А куда деваться?

Роуз умиленно улыбнулась и обняла дядю настолько крепко, насколько смогла своими слабыми руками. Он тоже её обнял и легонько похлопал ладонью по спине.

— Что ты, что Лили из меня веревки вьете, — недовольно проворчал Гарри.

— Как будто вам что-то не нравится, — усмехнулась в ответ Роуз.

Она нашла в траве брошенные тапки, обулась, и они пошли прочь из этого подземного сада. Небо-потолок над ними снова прояснилось, но так и не стало таким же ярким и ясным, как прежде. Тёмные тяжелые тучи поредели, но не рассеялись, повисли над разными частями сада и поблескивали из-за зарождающихся внутри молний. Снова с протяжным скрипом открылась железная дверь, ведущая в общий коридор.

— Даже жалко покидать такую красоту, — стоя у выхода, Гарри в последний раз оглядел сад, похожий на все парки Лондона сразу.

— Мне ничуть. Это все ненастоящее, это иллюзия. Если долго здесь сидеть, то начнешь чувствовать запах подвальной сырости.

— Все еще лучше, чем запах вареной рыбы, — ухмыльнулся Гарри.

— Я провожу вас до выхода, — вызвалась Роуз, когда они вышли в общий коридор.

— Не нужно. И писать Патерсону не надо, я сам ему все скажу. Иди в палату, отдыхай. Тем более, — он втянул носом воздух, — у вас скоро обед.

— Гороховая каша, — Роуз сморщила свой длинный нос, — вот что точно хуже грязных носков.

— Тогда ими и заешь, — смеясь, Гарри бросил ей пачку «Берти Боттс». — Кстати, не знал, что они сменили упаковку. Когда я учился в школе, их продавали в бело-красных полосатых коробках.

— Времена меняются.

— Это точно. И когда только эти тридцать лет успели пролететь? — спросил дядя, мечтательно глядя куда-то в сторону. — До встречи, Роуз!

— До встречи, дядя Гарри! Надеюсь, увидеть Вас завтра с целой головой.

— Я тоже на это надеюсь, — он поправил очки и шагнул в один из общественных каминов. — Атриум Министерства Магии! — выкрикнул он и бросил горсть летучего пороха. Роуз посмотрела, как зеленое пламя унесло Гарри вверх по дымоходу, и вернулась в палату. Несмотря на то, что на часах был только полдень, она успела прилично вымотаться, и ей уже безумно хотелось спать. Проснувшись вечером, она радостно обнаружила, что проспала все-таки обед с гороховой кашей и рыбой.