То, что нас убивает (гет)

Рин подскочила на кровати посреди ночи, обливаясь холодным потом. Сердце лихорадочно колотилось в груди, побелевшие дрожащие пальцы с силой сжимали сбитые простыни, волосы прилипли к взмокшему лбу и закрывали глаза смольным сосульками. Глаза бешено метались по комнате, но не находили ничего необычного. Разве что окно было распахнуто, и ночной ветер колыхал прозрачные занавески. Сквозняк гулял по комнате, шевелил край свесившегося с кровати одеяла, трепал оставленные на столе тетради и заглушал громкое тиканье часов. Рин поморщилась, глубоко вздохнула, трясущимися руками поправила растрепанные волосы и дернулась в сторону окна. Затекшая нога запуталась в одеяле, и девушка мешком рухнула на пол и так и осталась лежать на спине, глядя в затянутое тучами небо.

Всю прошедшую неделю Рин снились кошмары. Она не помнила ни мгновения из страшных видений, но всегда просыпалась в холодном поту и с чувством ужаса, застывшим на языке. Всю эту неделю Лайт как будто избегал девушку. Она много раз звонила ему, приходила в гости или в его класс на перемене, но его никогда не было на месте. Ягами как будто испарялся, предчувствуя ее появление, и Рин ничего не могла поделать с растущей в груди обидой. Она улыбалась как обычно, отшучивалась от назойливых вопросов и прятала за волосами предательские слезы. Странное чувство, словно кошмары как-то связаны с другом, поселившееся в груди, Рин просто игнорировала и копила вопросы. Вопросы, которыми она завалит Лайта, стоит ему только попасться подруге на глаза.

Рин тревожила сложившаяся ситуация с Кирой, она никак не могла перестать подозревать Лайта в ужасных преступлениях и даже завела тетрадку, в которой записывала все подозрения. За неделю тетрадка заполнилась больше чем на половину, а Ахару каждый раз обреченно вздыхала, стоило ей вспомнить еще что-нибудь подозрительное в поведении друга. Она даже выстроила совершенно невероятную теорию, как Кире удавалось убивать людей, не прикасаясь к ним, основанную на своих дурацких подозрениях. Руки девушки каждый раз дрожали, когда она раскрывала тетрадь и всматривалась в собственный ровный почерк.

Рин протяжно застонала и наконец поднялась. Сердце уже не стучало в горле, вместо этого оно провалилось в пятки и там подстроилось под ровное тиканье часов. Пальцы перестали дрожать, но все еще плохо гнулись, а коленки предательски подкашивались. Рин облокотилась о подоконник, высматривая что-то в ночной темноте улицы, и хмыкнула себе под нос. Все, что она себе напридумывала, казалось таким нереальным, невозможным и сюрреалистичным, что наверняка было именно так.

Если она все продумала верно, за Лайтом могут начать охоту полицейские, и тогда она непременно встанет на его сторону, отбросив все страхи, поселившиеся в груди.

Последнее время Лайт чувствовал себя препаршиво. В голове постоянно крутились глупые пессимистичные мысли, Ягами никак не мог перестать думать о Рин. Образ улыбающейся подруги намертво отпечатался на веках, он видел ее постоянно: вместо одноклассников была Рин, вместо сестры была Рин, даже во сне ему мерещилась Рин. Она никогда не кричала на него, не злилась, а только печально улыбалась, и от этого Лайту становилось еще хуже. Он даже начал избегать настоящую Рин, потому что уже не мог отличить, где реальность, а где фантазия, но подруга упрямо преследовала его даже в собственных мыслях. Лайт почти перестал есть и спать, и только и делал, что записывал имена в тетрадь, чтобы имя Рин, выведенное неровной рукой и с прыгающими иероглифами, поскорее скрылось на другой странице. Чтобы перед глазами перестала висеть приближающаяся дата, чтобы хотя бы на мгновение забыть, что Ахару Рин — его лучшая подруга.

Лайт все чаще сомневался, правильно ли поступил, написав ее имя, и все больше путался в собственных чувствах. Бог Смерти за его спиной продолжал веселиться, и Ягами казалось, что он постепенно сходит с ума. Во время занятий в школе он не видел ничего, кроме отпечатавшихся на веках строчек из тетради, руки его постоянно дрожали, словно искали крохотную соломинку, за которую еще можно было ухватиться, Лайт кусал губы и заламывал пальцы, но не чувствовал боли. Парень не чувствовал ничего, кроме разрывающего сердце чувства неправильности, собственной глупости, но одновременно с тем и правоты. Он постоянно спорил с собой прошлым и собой настоящим, как будто искал что-то безвозвратно утерянное, необходимое. Ягами Лайт не мог найти себя самого.

Сегодня в школе было особенно шумно. Ученики обсуждали предстоящие вскоре вступительные испытания в университеты, делились выбором и расспрашивали про планы на будущее. Ажиотаж длился уже несколько дней, но именно сегодня Рин словно вынырнула из воды и с головой окунулась в студенческую шумиху. Арияма Тока похлопала ее по плечу и лукаво ухмыльнулась:

— С добрым утром, спящая красавица!

Рин бросила на нее недоуменный взгляд и потерянно огляделась. Похоже, была большая перемена, время обеда, потому что одноклассники расселись кучками вокруг сдвинутых парт и громко переговаривались, закусывая кто чем.

— Хочешь, я побью его? — с неподдельным энтузиазмом спросила подруга, разминая кулаки.

— Кого? — все еще ощущая себя выброшенной на берег рыбой, тупо переспросила Рин.

Тока яростно хлопнула ладонями по парте так, что в классе образовалась гробовая тишина.

— Ягами! — почти прокричала Арияма и ударила еще раз. — Лайт!

Девушка гневно зыркнула на смотрящих на нее с ужасом одноклассников, и те молниеносно отвернулись, вернувшись к своим делам. Рин только и могла, что хлопать глазами, глядя на разгневанную подругу. Она не задумывалась, что как-то может выдать свое состояние, так как перед друзьями-одноклассниками старалась вести себя как обычно.

— Ты вела себя как робот, — как мама непонятливой дочке, объяснила Рин Шиото Сакура, еще одна ее подруга-одноклассница. — Улыбалась, кивала невпопад, а сама почти плакала и смотрела обречено в пустоту.

— Хару-чан! — растроганно протянула Тока и рухнула на стул, крепко обнимая Рин. — Мы так за тебя переживали.

— Я понимаю, что вы поссорились, но доводить тебя до такого состояния… — Сакура утерла воображаемые слезы.

— Ягами — козел! — резюмировала Арияма.

Рин хихикнула, совсем капельку соглашаясь с подругами, и неожиданно столкнулась глазами с Лайтом. Он проходил мимо ее класса и, привлеченный выкриками, заглянул внутрь. Судя по его лицу, Ягами уже успел пожалеть о своем любопытстве, но Ахару не дала ему опомниться и ретироваться. Девушка вскочила с места, скидывая с себя Току, и рванула к дверям, на ходу вытягивая руку, чтобы схватить друга.

— Надавай ему! — хором выкрикнули ей вслед девушки.

Но поймать друга оказалось не так просто. Когда Рин пулей вылетела из класса, он уже скрывался за поворотом, и девушка рванула следом, расталкивая зазевавшихся школьников. На лестнице вниз Рин смогла немного приблизиться к Лайту, но в коридорах первого этажа он снова от нее оторвался. Они бегали туда-сюда по школе, пока не наткнулись на учителя. Лайт мгновенно снизил скорость, завидев физика издалека, и Рин налетела на него, намертво вцепляясь в его кофту. Девушка тяжело дышала, а другу было хоть бы хны, он даже не запыхался. От долгого бега ноги подкашивались, и Ахару почти повисла на Лайте, ощущая биение собственного сердца в кончиках пальцев.

Лайт свернул к выходу во внутренний двор школы, утягивая подругу за собой. Рин что-то неразборчиво бурчала ему в ухо и никак не желала отцепляться. От ее присутствия перед глазами снова заплясали кривые строчки, и Ягами крепко зажмурился. Он бы еще и уши закрыл, не желая слушать хихиканье Бога Смерти, но стоило бы ему пошевелить руками — Рин могла бы упасть, потеряв опору. Рюк заржал где-то сверху и принялся красочно комментировать происходящее.

— Бедная малышка, так тебя любит, а ты ее, — он свесился вниз головой так, что его ужасное лицо было как раз напротив лица Лайт, и заржал еще громче, — того.

Ягами дернулся, отступая на шаг назад, и едва успел поймать начавшую падать девушку. Рин смотрела на него жалобно, словно умоляла не исчезать, как будто он был видением, миражом, готовым вот-вот поплыть и раствориться. Парень закусил губу, усаживая подругу на скамейку и присаживаясь рядом, не в силах отпустить ее руку.

— Лайт, — протянула Рин, кулачком стирая слезы в уголках глаз, и замолчала.

Признаться, за все время их знакомства Лайт никогда не видел Рин по-настоящему плачущей. Даже если она капризно хныкала (что было-то всего один раз), это было больше напускное недовольство и желание делать так, как она сама хочет. Ахару Рин всегда была улыбчивой и веселой, и оттого, что она показала ему настоящие чувства, Ягами стало еще паршивее.

— С тобой все нормально? — потирая глаза, обеспокоенно спросила Рин.

Девушку пугало состояние друга, но она едва ли могла что-нибудь сейчас сделать, кроме как выяснить причину странного поведения Лайта. Он выглядел осунувшимся, под его глазами залегли глубокие тени, а выражение лица и вовсе было на грани сумасшествия. Уголки губ Ягами подрагивали, словно он не мог решить, хмуриться ему или улыбаться, брови хмуро сошлись на переносице, а глаза лихорадочно блестели. Взгляд парня не задерживался на одном месте дольше секунды, он словно искал что-то, щеки опалил нездоровый румянец, а всегда аккуратно уложенные волосы были растрепаны.

Лайт словно не слышал Рин, продолжая метаться в своих собственных мыслях. Тогда девушка сначала подергала его за рукав, а потом, не дождавшись реакции, хлопнула по щекам. Ягами вздрогнул всем телом, отшатнулся, словно увидел призрака, и нервно рассмеялся.

— Ты точно в порядке? — Рин приложила прохладную ладонь к полыхающему лбу друга.

Лайт застыл, не в силах пошевелиться. Взгляд его прикипел к чернявой макушке, а все существо сосредоточилось на ощущении мягкой руки. Сердце билось медленно-медленно, словно замерло в ожидании, и тихо-тихо, словно боялось спугнуть странное приятное чувство, разлившееся по телу.

— Слушай, — заглянула ему в глаза Рин, — я не совсем понимаю, что у нас случилось, но давай забудем об этом.

Ягами замер, прислушиваясь, почему-то боясь, что ослышался. Прямо сейчас от прикосновения девушки разливалось тепло, и он ни за что не хотел бы, чтобы это тепло исчезало.

— Я… — сбивчиво начал он, но Ахару перебила.

— Я всегда буду на твоей стороне, — решительно заявила она, — что бы ни случилось.

Мир Ягами Лайта постепенно рушился, потому что он своими руками отнял у себя самое дорогое.

— А теперь тебе надо в медпункт, поспать.

Рин поднялась и потянула неспособного сопротивляться Лайта за собой.

Лайт выскочил из медпункта, стоило только прозвучать звонку на следующий урок. Он бежал как можно быстрее, только не знал куда. Ноги плохо слушались и только и могли, что нести вперед; Ягами не разбирал дороги и лишь чудом не врезался ни в одну стену. Рюк летел за ним, с интересом поглядывая на парня, и то и дело хихикал, вставляя какое-нибудь колкое замечание.

Лайт остановился перед дверью на крышу только потому, что дальше бежать было просто некуда. Он тяжело рухнул на ступеньки и вцепился пальцами в волосы. Тихое бормотание его становилось все громче, он дергал себя за волосы и раскачивался из стороны в сторону.

— Дурак, дурак, дурак! — без остановки повторял он голосом, полным отчаяния. — Я все испортил!!!

Он резко обернулся и вперился в Бога Смерти безумным взглядом. Тот только растянул черные губы в ухмылке и поднялся под самый потолок.

— Рюк, ты понимаешь?! — заорал Лайт. — Рин мой друг, она не предала бы меня, она осталась бы со мной, что бы ни случилось, она сама так сказала, Рюк!

Ягами опустился, ссутулил плечи и весь съежился, закрывая лицо руками.

— Я сам все испортил, — едва слышно прошептал он.

Рюк захихикал, наблюдая интересное зрелище, и выудил из сумки парня красное яблоко. Ягами даже не заметил, что все это время лихорадочно цеплялся за сумку, словно она была чем-то, что потерять просто невозможно. Плечи парня подрагивали, но глаза его были сухими. По щекам не катились слезы, вместо этого тонкие пальцы отчаянно чертили алые борозды, оставляли багровые синяки. Неожиданно Лайт вскинулся, снова обернулся на Бога Смерти. Губы его расползлись в чересчур широкой улыбке, глаза сверкали отчаянием и одновременно надеждой, а палец, которым он указывал на Рюка, крупно дрожал.

— Рюк! — словно нашел долгожданное лекарство от всех болезней, вскричал Лайт. — Наверняка есть способ стереть запись из тетради, ты просто как всегда не сказал мне об этом, да? Написанное же можно отменить? Рин же не умрет? Рюк? Это же правда, да?

С каждым словом голос Ягами становился все тише, в то время как улыбка Рюка растягивалась все шире. В конце концов парень рухнул на колени перед Богом Смерти, все еще смотря на него как на последнюю надежду.

— Хе-хе-хе, — каркающе рассмеялся Рюк, опускаясь перед Ягами Лайтом, — нет.

Лайт отчаянно взвыл, снова хватаясь за волосы, и зашвырнул в Бога первым попавшимся предметом. Это оказался бенто, который он должен был сегодня передать Рин, но совершенно забыл об этом. Коробочка раскрылась, и рис рассыпался по грязному полу, так же, как рассыпались все надежды парня.

Они не договаривались, но все равно привычно встретились у ворот школы, чтобы вместе пойти домой. Рин выглядела заметно повеселевшей, а вот Лайт напротив больше напоминал бледную тень самого себя. Он был погружен в свои мысли настолько глубоко, что не заметил ни толчка в спину от Токи, ни ласковых угроз Сакуры. Он видел перед собой только улыбающуюся подругу, и в груди у него скребли кошки. Рюк за его плечом продолжал хохотать, и Лайт с удовольствием врезал бы ему, если бы это было возможно.

Сердце билось неровно, то замирало, то пускалось в бешеный скач, а стоило ему бросить быстрый взгляд на подругу, и вовсе проваливалось в пятки и там замирало испуганной мышкой. Лайт злился потому что боялся, и старался не смотреть на Рин и ничего не говорить, опасаясь, что голос подведет его. Сегодня был тот самый день, день неровными цифрами выжженный у него под веками. День, в который он отдаст жизнь лучшей подруги Богу Смерти.

Он бы забыл, он бы непременно забыл, если бы Рин не помирилась с ним именно сегодня. Какая глупость, они же даже и не ссорились никогда! Он бы непременно забыл, если бы мог позволить себе забыть.

Лайт запнулся, когда они подошли к переходу, над которым яркими цифрами светилось время. Нет. Нет, это не может случиться так быстро. Он еще не готов, он никогда не будет готов, пожалуйста, кто-нибудь, остановите это чертово время!!!

Рин улыбнулась ему как всегда, хихикнув над его неловкой запинкой, и встала плечом к плечу, ожидая, когда загорится зеленый. Сердце Лайта провалилось, укатилось под асфальт, оставляя его одного, беззащитного и почти совершенно мертвого.

Пара секунд до зеленого сигнала светофора тянулась бесконечно долго. Лайт успел побледнеть, оглядеть прохожих, высмотреть все приближающиеся машины, нервно выдохнуть и почти вздохнуть.

Светофор переключился, толпа поспешила вперед, но Рин поймала Лайта за рукав, удерживая на месте. Ягами потерянно оглянулся, но не смог сделать и шагу вперед. Рин слегка покраснела, как будто от смущения, и парень не мог видеть перед собой ничего, кроме кончиков порозовевших ушей и аккуратно заправленных за них чернильных волос. Сердце-предатель снова ожило, забилось гулко в горле. Все в мире перестало существовать, кроме него и Рин, сжимающей его рукав и отчаянно краснеющей.

— Слушай, — неуверенно протянула она и спрятала руки за спиной, — я вообще-то давно хотела тебе сказать, но никак не решалась. Сегодня, должно быть, хороший день. — Рин лучезарно улыбнулась и сделала шаг назад. — Я люблю тебя.

БАМ!!!

Мир рассыпался осколками, Рин исчезла, а Лайта окружили звуки. Оглушающий визг тормозов, крики людей, грохот собственного сердца, противный писк светофора, все еще светящегося зеленым, и хохот Бога Смерти над головой. Ягами моргнул, словно надеясь, что картинка вот-вот изменится, и посмотрел на собственную протянутую вперед руку. Колени подкосились, и парень рухнул на землю, не обращая внимания на гул обеспокоенных голосов. Кто-то трепал его за плечо, кто-то что-то ласково говорил, кто-то продолжал кричать, но Лайт ничего не слышал.

Впереди, только протяни руку, изломанной куклой лежала Рин. Остекленевшими глазами она смотрела в безоблачное небо, а на губах ее навечно застыла улыбка. Кровь подобно слезам стекала по все еще румяным щекам, тиканьем часов падала на сухой асфальт и ручейками растекалась по дороге. Прозрачная капля смешалась с багровой рекой, и Лайт понял, что плачет. Он собственными руками отнял у себя самое дорогое, то, жизни без чего он просто не представлял. Слезы текли по щекам, солеными горячими каплями падали на сжатые до боли кулаки, а Лайт никак не мог заставить себя перестать смотреть. Он смотрел и смотрел на Рин, его лучшую подругу, которая больше никогда не встанет, которая теперь вечно будет улыбаться и которой он так никогда и не скажет, что тоже любит.

Бог Смерти хохотал в небесах, гул голосов превратился в белый шум, и только кровь с грохотом падала на серый асфальт. Ягами Лайт не мог встать, не мог выбраться из-под осколков разрушенного мира и только смотрел и смотрел на мертвое тело и пугающе привычную улыбку, обагренную горячей кровью.

Лайт стоял на крыше многоэтажки и крепко сжимал в пальцах черную тетрадь. Ветер трепал его каштановые волосы, а в ореховых глазах отражался свет ночного города. Вокруг него нарезал круги веселый Рюк, но Ягами почти не обращал на него внимания. Он все еще видел перед глазами улыбающуюся Рин, сжимающую его ладонь, видел, как молниеносно ее сбивает машина, как, словно в замедленной съемке, она падает, неестественно изломанная, и продолжает улыбаться, остекленевшими глазами глядя в небо.

Сердце уже не стучало в ушах, оно размеренно билось в кончиках пальцев, отбивало траурный ритм по черной тетради и вторило спокойному шелесту ночи. Безлунное небо распахнуло черную пасть, готовое проглотить, принять к себе, забрать то, что Лайту уже не нужно. Небо падало, давило на плечи, засасывало в чернильный омут, обещало покой и забвение израненной душе.

Лайт помнил, прекрасно помнил слова Рюка о том, что покой его душе не светит. Он не знал, что будет дальше, но точно знал, что без Рин жить уже не сможет. Не тогда, когда отнял ее жизнь собственными руками, не тогда, когда искал спасение в черных глазах, не тогда, когда уничтожил самого себя.

Он больше не плакал, потому что слез не было, он не кричал, потому что сорвал голос, он только смотрел вперед и ждал. Ждал собственной участи, шаг за шагом подходил ближе к краю, подставлял руки неистовому ветру. Ягами Лайт сломался вместе со смертью возлюбленной лучшей подруги и сломанный едва ли был нужен этому миру.

Черная тетрадь полетела в бездну, в пустоту мира, но Лайт не смотрел на нее. Он продолжал смотреть в небо, как смотрела потускневшими глазами Рин, и шагал вперед.

Земля под ногами провалилась, ветер принял в свои ласковые объятия истерзанное тело, а небо продолжало смотреть черными бездонными очами в самую душу. Лайт летел всего мгновение и вместе с тем целую вечность. Прощальная улыбка против воли скользнула по лицу, но он не закрывал глаза, продолжая смотреть в черные как ночь глаза. Рин смотрела на него сверху, Рин раскрывала руки в объятиях, Рин простила его, Рин всегда будет на его стороне. Лайт протянул руки к небу, и последняя слеза скользнула в пустоту чернильной ночи.

Ночь смотрела на мир бездонными глазами и вовсе не замечала, как приняла в свои объятия две искалеченных безумием жизни.

Бог Смерти хохотал, кружа в небе, удовлетворенный, и уже подыскивал новую жертву для своих жестоких развлечений.

Мир не рухнул, мир не остановился, мир продолжал жить, даря и принимая жизни, размеренно дыша и собирая дыхания. Ветер бился о здания, свистел в переулках, пел траурную песню по всем, кто сегодня вошел в его объятия. Ночь закрывала глаза и улыбалась, принимая прощальную песню.