Прощай, Серый (джен)

Должен был рассказать, но не мог. Я уже и хотел это сделать, но понял, какой трус. Успокаивать себя пришлось тем, что я забочусь о Сереге.

Долго молчать было некрасиво, и я это понимал, отчего начинал волноваться, но эту неловкую паузу прервал мой друг:

— Да блин, Сань, я тебя и так редко слышу в последнее время, а тут дозвонился — ты молчишь. У тебя все нормально?

Вопрос немного вывел меня из транса, в котором я находился ещё с части диалога о погоде. Я слышал спокойный голос Серого, и все мои взгляды агностического похуиста резко переходили во взгляды агностического теиста: я готов был поверить в кого угодно, лишь бы Серёга не слышал волнения в моем голосе. Но мне не за это стоило переживать. Он слышал волнение в моем сердце.

— Да что со мной может случиться? Уже если искать приключения, то нам вдвоем. Не выспался просто, торможу.

Есть в людях такой минус, как вечное оправдание самого себя. Если ты опоздал, то попроси прощения. Если ты что-то сломал, так не забудь возместить ущерб. Если у тебя что-то не вышло, то просто признай это. Людям не нужны оправдания, что, пожалуй, тоже является минусом. Но никогда не оправдывайтесь, если вас не просят. Это последнее, за что вас начнут уважать. Оправдывается только виновный.

Серого я как раз и уважал за то, что он отвечал за проступки делами, а не словами. И сейчас, во время разговора с лучшим и единственным другом, я, человек, у которого на фразу "я просто.." уже выработался рефлекс закатывать глаза, сам произнес это. Разумеется, Серёга это заметил.

— Просто?..

В голосе его слышалась не столько вопросительная интонация, сколько желание спросить ещё раз, в порядке ли я. Но сейчас даже себе я не мог ответить на этот вопрос.

— Что-то совсем с катушек лечу, Серый. Приезжай скорее, иначе я окончательно один тут ебнусь.

В ответ послышался смешок, сопровождаемый ноткой сожаления. Серёга продолжал ещё пить кофе, и меня, возможно, спасала его сонливость.

— Держись, Сань, ещё буквально пару дней. Сам жду встречи, уже заебалось сидеть по половине дня и втыкать в стену.

— Давненько мы не творили ничего такого, что можно было бы внести в наше досье.

— Согласен. Всей душой сочувствую тем, кто как с пустым досье родился, так с пустым и умрет.

Меня снова выкинуло из реальности. Это было заметно лишь по взгляду, который был невольно устремлен в никуда. На секунду я почувствовал слабость, молниеносно промчавшую по всему телу. Прекрасно понимая причину её появления, я зажмурил глаза и сделал глубокий вдох. Появилось волнение, уже в который раз за это утро. На этот раз потому, что, как уже было сказано, сегодня нужно было придерживаться плана. Звонок Серого в него не входил.

Уже через пару секунд, длившихся словно несколько часов, я стоял точно так же, как до звонка друга: смотрел на крыши домов, ловил волосами лёгкие порывы ветра, перебирал свободной рукой в кармане штанов бумажку, неизвестно как туда попавшую.

Единственное, чего я не заметил сразу, это кровоточащую нижнюю губу. Кто бы мог подумать, что всё происходящее заставит меня так нервничать.

— Умереть..

Не сразу вышло собрать слова в предложение, поэтому мой собеседник вынужден был вновь послушать тишину. Вероятно, он допивал кофе, отчего не смог перебить молчание. Однако я все же продолжил:

— Мне было бы страшно потерять тебя, Серый.

— Хах, с чего такие мысли, парень? Если я соберусь умирать, то сразу тебе сообщу, и тогда будешь уже такими фразами раскидываться.

— Только попробуй мне сообщить такое, дурак. Ты тогда станешь первым человеком, который умрет дважды: сначала по своей какой-то причине, а потом уже от моих рук.

В ответ я вновь услышал смех. Наверное, мне стоило идти работать в цирк. Есть вероятность, что вместе с Серёгой смеялись бы ещё и наши далёкие предки по Дарвину. Но в каждой шутке есть доля правды.

— В твоих, Серый, интересах, чтобы я как можно дольше не знал о твоем уходе из жизни. Скажу честно, о моей смерти последним узнал бы именно ты. И во..

— Стоп, стоп, не срывай тормоза. Не уверен, что это та тема, на которую вообще нам стоит говорить. Я понимаю, что может сбить автобус в любой момент, все дела, но на крышах ведь нет автобуса, верно?

На моём лице снова появилась лёгкая улыбка. Порой Серёга нёс бред, но именно через этот бред были слышны все волнения и переживания товарища. Чтобы он не нервничал, я с удовольствием перевел тему, и мне даже не пришлось напрягаться.

— Ты как всегда прав.

— Ну ещё бы. Кто-то ведь должен быть среди нас умным.

— А кто-то красивым, — не удержался я, отчего сам и засмеялся в голос.

— Вот что за урод ты, Саня?

— Каким родился.

— Дебилом родился. Но я жалею о том, что не успел поблагодарить твою мать за такого сына.

— Да лаадно, уже давно смирились же, что Фемида ослепла и не видит кривых своих весов. Это несправедливо, но всё-таки благодаря таким несправедливостям жизнь похожа на жизнь, а не на программу.

— Что-то ты дохуя умничаешь с утра пораньше, Сань. Такое ощущение, что ты решил мне высказать сейчас все, что планировал поведать в ближайшие пару лет.

Твою мать, Серый, как ты это делаешь?! Эти его ощущения очень часто спасали нас из какой-то задницы, но в данном случае лишь больше меня туда загоняли.

— Ну ты же сам сказал, что давно мы с тобой не говорили. Знаешь ведь, я если рот открою, то уже заткнет только перелом челюсти.

— И в кого только ты такой подкидыш, чесслово.

— Да в тебя, конечно. Тебя же даже перелом не заткнет.

— Бля, Сань, если ты каждое утро будешь так поднимать настроение, то я готов постоянно вставать в часов семь.

— Ну или ложиться.

— Ну или ложиться, — процитировал меня друг, после чего добавил: — Блин, Сашка, подожди минуту, я кому-то ещё понадобился в такую рань.

В ответ я одобрительно промычал, но уже обдумывал, с какой интонацией и с каким вопросом обращусь к Серому. Не скажу, что это была ревность. Но кому это было надо так рано? Почему Серый? Да кто этот второй абонент такой, чтобы из-за него прерывался наш разговор? Ладно, все же это была ревность. Я ужасный собственник, но никогда себя за это не осуждал. С этим хорошо справлялось мое окружение.

Пока из телефона доносились раздражающие звуки мелодии ожидания, я вновь почувствовал недомогание. На этот раз панорама города поплыла перед глазами, после чего стала надвигаться тьма. Пока ещё близкие ко мне предметы были различимы, я дошёл до одной из металлических труб, которая и стала моим спасением от падения. От слабости в теле я чуть не выронил телефон из рук. К счастью, через полминуты состояние пришло в норму. Я протер рукой глаза и оперся спиной о ту самую трубу. Сейчас мое мнение о том, кто решил потревожить Серого, кардинально изменилось: я был ему благодарен. Ну, как говорится, своего мнения не меняют лишь глупцы и мертвецы.

Придя в себя, я осознавал, что надо заканчивать разговор, иначе друг жизни точно о чем-то догадается. Но мне так хотелось поговорить ещё, ведь я буду сильно скучать. И очень скоро.