Я вернусь (гет)

Только поворачивая ключ в замочной скважине, Грейнджер вспомнила, что вчера Билл вернулся домой, и было бы неплохо предупредить его о своём приходе хотя бы элементарным стуком в дверь. Но эта мысль оказалась запоздалой.

— Мона плитла!

Услышав знакомую вариацию своего имени, Гермиона ощутила, будто вся тяжесть последних дней спала с плеч, и невольно заулыбалась — так мог называть её только один человечек во всём мире. А едва открыла дверь, как маленький золотистый ураган под названием Мари-Виктуар Уизли чуть не сбил её с ног. Девчушка радостно прыгала вокруг, пытаясь одновременно обнять, доверчиво заглянуть в глаза, утащить в гостиную и пошарить в сумке в поисках чего-нибудь вкусного. На первый взгляд с ней всё было в порядке.

— Папа, папа, Мона плитла! Моя фея плитла! Я гавалила, и она плитла! — радостно восклицала трёхлетняя малышка, нетерпеливо дёргая Гермиону за руку. Та тепло улыбнулась Виктуар, погладила по голове и поставила на пол свою сумку, позволяя девочке заняться изучением содержимого, а сама прошла в гостиную.

В доме со вчерашнего дня почти нечего не изменилось. Разве что то тут, то там были разбросаны игрушки, но этот лёгкий беспорядок только грел душу. В кухне Гермиона заметила небрежно брошенный на спинку стула кухонный фартук, забытую на столе миску для овощного салата и те самые овощи, терпеливо дожидавшиеся своего часа подле разделочной доски. От внезапно нахлынувшего волнения у Грейнджер даже перехватило дыхание, отчего пришлось сделать несколько глубоких вдохов. Неужели Флёр передумала и вернулась домой? Хорошо, если это действительно так. Иначе как объяснить появление малышки? Хм. А Билл так и не спустился, чтобы поздороваться, хотя Гермиона видела в окне мелькнувший силуэт, наблюдавший за ней. Что же такого могло произойти? Может, разговаривает с женой? Но тогда им точно не стоит мешать.

Присев на корточки возле Виктуар, которая как раз вытащила из сумки набор разноцветных фломастеров, она с теплотой посмотрела на девчушку.

— Ты кушать хочешь?

— Ата дала мне печенье, — положив фломастеры рядом с собой, малышка указала рукой в сторону дивана. Проследив за её жестом, Гермиона нахмурилась, заметив на полу ярко-зелёный пакетик из-под детского печенья. Явно пустой. Интересно, и как давно она его съела? — А потом плисол папа и казал, что у Аты еда плохо пахнет. И Ата усла, — будничным тоном поведала Виктуар и снова вернулась к более интересному занятию — изучение содержимого сумки.

— А Ата — это кто? — участливо поинтересовалась Грейнджер.

— Тётя. С во-о-от таким тлинным носом! — девчушка вытянула вперёд обе ручонки. — Её мама пливила.

— Няня, — догадалась Гермиона. — А сама мама где?

Она обернулась, надеясь, что Флёр вот-вот легко сбежит вниз по лестнице, как это часто бывало прежде. Но малышка вскинула голову и задумалась, нахмурив лобик и постукивая пальчиком по губам.

— Мама усла, — утвердительно поведала Виктуар. — Они с папой гломко говолили. И мама казала, что я буду жить с папой. А она — с тётями с клылысками. Там, далеко. Де мы были. Вот.

Не найдя в сумке больше ничего интересного, она зажала в руках упаковку с фломастерами и встала, проказливо осматриваясь в поисках подходящей для рисования поверхности.

Ответ малышки расстроил Гермиону, которая надеялась, что здравый смысл всё же возобладает, и семья воссоединится. Но теперь понятно, почему Билл не пожелал показываться на глаза. Грейнджер с силой стиснула зубы, глотая рвущиеся наружу ругательства. Она отказывалась понимать Флёр и мотивы её поступков. Ну разве можно вот так бросить собственную дочь, еще и сказав ей, что та останется с отцом? Пусть зов крови вейл очень силён, но ведь неверное существует какой-то способ унять его. Нужно просто попытаться! Мысленно оставив себе заметку заняться изучением этого вопроса, она как можно теплее улыбнулась Виктуар, снова погладила её по голове и заправила за ухо непослушный светлый локон.

— Понятно. А у меня есть к тебе предложение — давай напечём блинчиков?

— С виснёвым жемом, — незамедлительно откликнулась малышка, что не могло не обрадовать Гермиону.

— Ну раз с джемом, тогда это уже десерт, — пояснила она, коснувшись кончиком пальца маленького носика девчушки. — А как насчёт овсяной каши на ужин...

Виктуар пренебрежительно сморщила носик.

— С изюмом, — усмехнувшись, поспешила предложить Гермиона.

Малышка широко улыбнулась и согласно закивала в ответ.

Ну хоть с этим вопросом удалось разобраться.

* * *

Она нашла Билла в гостевой комнате, в которой когда-то ночевали Гарри с Роном, когда они втроём останавливались в Ракушке. Похоже, ему было неприятно находиться в своей спальне после разговора с Флёр. Он сидел на кровати, облокотившись руками на колени и свесив голову вниз. В правой руке Уизли Гермиона заметила початую бутылку огневиски.

— Билл... — тот даже не шелохнулся. — Я всё принесла, как и обещала.

Он слегка повернул голову, мазнув равнодушным взглядом из-под свисавших на лицо волос, и снова уставился перед собой, пока она выкладывала из зачарованной сумки на комод книги и пергаменты. К её разочарованию, он даже не проронил ни слова. А Грейнджер почему-то медлила и не торопилась уходить. Просто нудящая совесть не позволяла ей оставить всё как есть.

Тяжело вздохнув, Гермиона сняла с плеча сумку, положив её прямо на книги, и осторожно подошла к Биллу. И даже протянула руку, чтобы дотронуться до его плеча, но так и не решилась, отдёрнув в самый последний момент. И хорошо, потому что, уловив какое-то движение, он снова повернул голову. Она с трудом сдержалась, чтобы не отшатнуться назад. И лишь пара глубоких вдохов помогли ей вернуть душевное равновесие.

— Я накормила Виктуар и уложила спать. Она уснула, — начала спокойно объяснять она. — Салат — в холодильнике, а блины — на столе. Свежий чай — в заварнике, а черничного морса должно хватить до завтра. Что ещё? А, на завтрак можешь сварить Виктуар овсянку, только добавь немного изюма, а то без него она не станет есть кашу.

Гермиона замолчала, дожидаясь хоть какого-либо ответа, но его не последовало. Она с трудом подавила разочарованный вздох, глядя, как Уизли снова отрешённо смотрел в стену.

— Билл, — позвала она. — Я, наверное, пойду...

Едва она произнесла последнее слово, как в её запястье вцепились жилистые пальцы. Пару секунд она ошеломлённо таращилась на свою руку, а после перевела удивлённый взгляд на Билла. Но тот по-прежнему не смотрел на неё.

— Останься, — его голос прозвучал сипло от длительного молчания, но пальцы на запястье держали крепко. — Пожалуйста, — добавил Билл и наконец поднял голову. — Просто побудь ещё немного.

Гермиона сглотнула. Волнение от лёгкого испуга почти улеглось, уступая место другому, пока ещё непонятному чувству. Тревожные сомнения в ней неустанно боролись с обыкновенным женским любопытством, и последнее явно выигрывало. Даже её сердце непроизвольно отозвалось учащённым стуком — до того отчаянным был его жест. И хотя в сумраке комнаты практически не было видно глаз Уизли, Грейнджер буквально кожей ощутила окутывающий его душащий холод одиночества. Оно было почти осязаемым. Липким. От такого одиночества по коже бежали противные мурашки озноба.

Гермиона не знала, куда себя деть от этого чувства понимания, отозвавшегося болью в её душе. Один. С маленькой дочкой. Брошенный любимой женщиной...

Вставший в горле сухой ком мешал ответить, поэтому она просто согласно кивнула и попыталась улыбнуться.

— Извини, — пробормотал Билл, заметив, что она напряглась. Ему даже в голову не пришло, что он мог причинить ей боль. Он смутился и ослабил хватку, отпуская её запястье.

— Тебе не за что извиняться, — вздохнула она, незаметно помассировав руку.

— Представляешь, — насмешливо бросил он. — Флёр заявила, что ей не нужна такая дочь.

— Какая — такая? — с непониманием переспросила Грейнджер. Ей с трудом верилось, что вейла могла запросто отказаться от дочери. Для этого должна быть очень веская причина.

— В которой нет ни капли магии...

— Но Виктуар — не сквиб! — вступилась за крестницу Гермиона.

— Не в этом дело, — горько усмехнулся Уизли, и на его лицо набежала мрачная тень. — Флёр сказала, что в ней нет магии вейл. Ни капли.

Свои слова он сопроводил несколькими торопливыми глотками огневиски, а после вытер рот тыльной стороной ладони и покачал головой, что-то тихо пробормотав себе под нос.

Грейнджер растерянно сморгнула, переваривая услышанное, а после осторожно присела на край кровати рядом с ним.

— Так это же хорошо, — вдруг заявила она.

Билл вновь повернулся и скептически посмотрел на неё.

— И чем же? — с издёвкой поинтересоваться он.

— Виктуар точно не брос... — она запнулась под его взглядом. — То есть, её кровь не изменит её сущность, когда она вырастет, — практически сразу нашлась она. — Как её бабушка Аполлин. Она же тоже вейла, но зов крови в ней не проявился. Так что, вполне возможно, что этим Виктуар пошла в неё. Тем более, что сама Фл... сами вейлы подтвердили это, незаслуженно отвергнув малышку.

Гермионе показалось, что на мгновение в глазах Билла промелькнула надежда, но и она быстро погасла. Его взгляд снова стал рассеянным. Уизли тяжело вздохнул и снова уставился на стену. Тени воспоминаний о несостоявшейся семейной жизни вновь замелькали на его лице.

Грейнджер видела, как он честно пытался удержать все эмоции в себе, но в то же время разрывался от желания дать выход накопившейся злости. Как сомневался и не мог поделиться, если вообще ещё был властен над своими чувствами. Пусть он и злился на весь мир, но сейчас она была единственной, кто находился рядом. Кто мог его выслушать. И она надеялась, что Билл воспользуется этим шансом.

— Ты думаешь? — глухо спросил он.

— Я уверена, — как можно убеждённее сказала Гермиона, хотя в душе сама сомневалась в правоте своих слов. Но нельзя было допустить, чтобы Билл прознал об этом.

Тот какое-то время молчал, прокручивая в руке бутылку. Видимо, раздумывал, соглашаться со сказанным или нет.

— Выпьешь со мной? — неожиданно для неё предложил он, протягивая огневиски.

— Не думаю, что это хорошая идея, — та вскинула ладонь в отрицательном жесте. — Просто завтра... в общем...

Воспоминания о том, что он потерял, отдавались и в её сердце острой болью, и Гермиона прекрасно осознавала, что Билл просто не хочется сейчас оставаться один. Но пить вместе со старшим братом Рона... Да она до сих пор относилась к нему именно так: брат Рона, муж Флёр и отец Виктуар. Она никогда не рассматривала Билла Уизли именно как мужчину. И теперь пребывала в замешательстве. Но и придумать правдоподобной причины для отказа всё равно не могла. Что-то её останавливало. Возможно, схожие чувства, что терзали их обоих.

Она набрала в грудь воздуха и открыла рот, надеясь, что подходящие слова найдутся сами собой.

— Почему? — опередил её Билл. В любой другой день он бы равнодушно принял подобный отказ, но сейчас в нём взыграло упрямство. — Виктуар спит, ужин приготовлен, а завтра — суббота. Что тебе ещё делать? Насколько я помню, с Роном ты рассталась довольно давно. Или со вчерашнего дня что-то изменилось?

— Нет, — Грейнджер неуверенно мотнула головой. Она не могла объяснить, почему в данный момент его присутствие слишком нервировало. Зато внутренний чёртик так и подбивал согласиться, настаивая на том, что Билл по сути прав, а самой Гермионе уже давно не мешало бы отбросить все заботы и расслабиться.

— Тогда не вижу причины, почему бы тебе не...

Она вдруг без слов выхватила бутылку у него из рук и отхлебнула из горла. И сразу закашлялась от резкого обжигающего вкуса.

Билл усмехнулся. Похоже, его провокация удалась.

— Что? — зло поинтересовалась Гермиона, вытирая рот рукой.

— Ничего, — усмехнулся он и потянулся за выпивкой. — Вчера я думал, что мне показалось, а сегодня вижу, что нет.

— И что же тебе не показалось? — передразнивая его интонации, спросила она, возвращая ему бутылку.

— Что ты бежишь от одиночества, — доверительно сообщил Уизли, перед тем как сделать глоток.

— Это так очевидно?

— Знающим — да.

— А ты, значит, причисляешь себя к знающим? — не сдавалась Грейнджер.

— Нет, — Билл снова усмехнулся и отрицательно мотнул головой. Она была не прочь поговорить, а уж он тем более. Потребность высказаться горела в нём ещё со вчерашнего ужина, но набрасываться на бывшую девушку брата с расспросами тогда было как минимум неприлично. А сейчас момент казался вполне подходящим. — Но я умею подмечать детали.

— И какие детали ты успел подметить?

— Ты стала приходить сюда не потому, что хотела поддержать порядок в доме и не потому, что чувствовала ответственность из-за Виктуар, и даже не потому, что я — брат Рона.

— Тогда почему? — Гермионе и самой стало интересно, что такого заметил Билл.

— Сначала я думал, что ты просто считаешь себя обязанной Рону как своему парню, пусть даже и бывшему. Ведь у тебя просто гипертрофированное чувство ответственности.

Невесёлый смешок дал ему понять, что он близок к истине.

— Потом — что тебя гложет чувство вины. Ведь это ты по сути уговорила Флёр оставить ребёнка...

Гермиона открыла было рот, чтобы возразить, но Билл не дал ей даже и слова вставить.

— Я и благодарен тебе за это. Ведь если бы не ты, то и Виктуар бы не было.

Она сдержанно улыбнулась и кивнула.

— Я даже думал, что у тебя просто много свободного времени. А потом вспомнил, как ты жаловалась Флёр на завалы с работой. Так вот. За ту неделю, что я наблюдал за тобой...

— Ты вернулся неделю назад?! — изумлённо воскликнула Гермиона. — И не пришёл домой? Тогда где ты скрывался? Почему не сообщил?

Билл пожал плечами.

— Понимаешь, меня уже ничто не радовало так, как раньше. Иногда мне не хотелось даже поутру вылезать из постели, да и до сих пор всё кажется настолько никчёмным. А тут ты... В моём доме. Изо дня в день ты приходила, готовила, убиралась, если считала нужным, ждала пару часов и уходила домой.

— Ты следил за мной? — ошарашенно спросила она.

— Хотел понять, что тобою руководит. И признаюсь, мне не понравилось, что ты хозяйничала здесь. Да ещё так уверенно, словно Ракушка и твой дом тоже, — к концу фразы его голос почти стих.

Грейнджер покраснела. Такая мысль тоже приходила ей в голову, и она гнала от себя то невольное ощущение уверенности и безмерного умиротворения, которое давал ей дом, потому что не могла найти этому объяснения. А тут, оказывается, и сам хозяин дома почувствовал её эмоции. Прочитал, будто открытую книгу.

— Ты так и не ответила на вопрос, — напомнил о себе Билл.

— На какой?

— Что стало причиной твоего побега? — проницательно спросил он, сделав акцент на предпоследнем слове.

Ладно, была не была.

— Гарри, — тихое признание почти потонуло в сокрушённом вздохе. — Мои чувства к нему.

— Значит, я был прав, — беззлобно усмехнулся Уизли. — Только я не понимаю, при чём тут Рон? Не хочешь же ты сказать, что вы расстались потому, что он узнал о тебе и Гарри? Разве у вас что-то было?

Вместо ответа она выдернула бутылку с огневиски у него из рук, глубоко вдохнула и сделала несколько глотков. Для храбрости, как пыталась убедить она сама себя. А на деле — чтобы собраться с мыслями. Зажмурилась, тряхнула головой, выдохнула...

— Прежде я даже не задумывалась, а теперь понимаю, что всё началось ещё во время поисков крестражей. Думаю, Рон и раньше подозревал о моих чувствах к Гарри. Правда, тогда я и сама не осознавала этого. Зато медальон как-то вытащил все сокрытые тайны наружу. Рон засомневался, его подозрения усилились. Помнишь, он тогда оставил нас в лесу и жил у вас в Ракушке?

Билл кивнул.

— После того, как закончилась война, мы с ним так и не поговорили. Тогда казалось, что проблема решилась сама собой: я стала встречаться с Роном, Гарри — с Джинни... А надо было поговорить. Надо было обсудить, что так напрягало его в наших отношениях. Но Рон отмалчивался, хотя я видела постоянное недовольство в его глазах. Но я не придала этому значения, списала всё на последствия войны. Но его раздражение стало проявляться всё чаще и чаще. А я, глупая, решила, что это из-за постоянных задержек на работе и моего неумения готовить. Представляешь, я ведь даже пошла на эти чёртовы кулинарные курсы! Стала пораньше уходить с работы, заглядывать к Молли, чтобы узнать рецепты его любимых блюд. Думала, будто это поможет спасти наши отношения. Вот дура! А после Рождества... Он напился и признался, что его так бесило — оказалось, по его мнению, я всегда, всегда выбирала Гарри. С самого детства. Поддерживала Гарри, переживала за Гарри, помогала Гарри и даже путешествовать во времени позвала именно Гарри.

Гермиона почувствовала, как защипало глаза, и поспешно стёрла ладонью скатившиеся по щекам предательские слезинки. Затем глубоко вдохнула и уже спокойнее добавила:

— Он совершенно не задумывался, кидая нелепые обвинения мне в лицо. Мои доводы не принимались во внимание. Он ничего не хотел слушать. Сказал, что устал так жить, что больше не видит совместного будущего. И ушёл, — она замолчала, неопределённо пожав плечами. — А я почему-то не стала останавливать. Знаешь, пусть это прозвучит эгоистично, но после его ухода я поняла, насколько токсичными были наши отношения. Ведь я просто цеплялась за Рона как за свободный спасательный круг. Просто потому, что он оказался под рукой. А итог... В итоге получилось то, что получилось. Точнее, не получилось ничего. Сейчас я полностью опустошена... Порой мне кажется, что я никогда уже не смогу быть счастливой. Но в такие минуты я стараюсь думать, что впереди меня ещё ждет нечто лучшее. Я думаю о родителях и представляю, что что-нибудь хорошее обязательно последует за всем этим. Нужно только терпеливо ждать... И что даже в моём одиночестве есть какой-то смысл.

Билл, не перебивая, слушал её эмоциональную исповедь, изредка отхлёбывая из бутылки. И только когда Гермиона замолчала, он посмотрел на неё.

— Рон сделал свой выбор, и ты не виновата в этом.

— Почему-то мне так не кажется. Я испортила ему жизнь, обнадёживала его всё время.

— Не думаю. Мне кажется, что это Рон тешил себя иллюзиями. Он зачем-то сравнивал себя с Гарри, сравнивал твоё отношение к нему и к себе. И именно его неуверенность и привела к таким плачевным последствиям. Хотя ты никогда даже не помышляла вмешаться в отношения Гарри и Джинни, считая, что не должна этого делать.

— Конечно, не должна! — порывисто воскликнула она. — Гарри сделал свой выбор, и не важно, как я к этому отношусь. Правда... — она вдруг шмыгнула носом, а затем наклонилась вбок и ткнулась лбом в плечо Билла, — в одни отношения я всё-таки вмешалась... И всё испортила. Прости, я не думала, что получится так... Какая же я дура! — она всхлипнула.

Он невольно застыл, почувствовав, как она припала к его плечу, как задрожала, стараясь не дать волю слезам. Маленькая гордая ведьма... Неожиданно Билл обнял её одной рукой за плечи и притянул к себе. Устало вздохнул и, поддавшись порыву, чисто по-дружески утешительно чмокнул в макушку.

— Тебе не за что извиняться, — её же словами ответил Уизли.

— Есть за что, — Гермиона выпрямила спину, невольно отстраняясь, и снова шмыгнула носом. Она вдруг ощутила, как её захлестнули надежда и печаль, смешанные в невероятный противоречивый коктейль из чувств. — И это имеет для меня значение.

— Не переживай. Я справлюсь, — его слова немного горчили, но звучали почти убедительно, когда Билл накрыл ладонью её руку, мирно покоящуюся на коленке. Только для того, чтобы слегка сжать в знак поддержки.

Глаза Гермионы удивлённо расширились, а слёзы моментально высохли. Она ничего не произнесла в ответ, не зная, как реагировать, но и убирать ладонь из-под его руки не торопилась. Лишь растерянно смотрела на его руку, впитывая тепло мимолётного прикосновения, в котором постепенно растворялись её сомнения.

Билл чувствовал, как постепенно расслаблялась её рука, и не спешил лишать Грейнджер дружеской поддержки. Вот только секунды неумолимо отсчитывали время, превращая невинный жест в нечто более интимное.

Гермиона, даже опустив глаза, чувствовала на себе пристальный взгляд Уизли. Словно он предоставлял ей возможность сделать следующий шаг. И она сделала — осторожно высвободила руку и поспешно заправила ею за ухо прядь волос.

Билл понимающе усмехнулся и поспешил скрыть своё разочарование за очередным глотком огневиски.

Неловкое молчание затягивалось.

— Билл, — голос Грейнджер слегка дрогнул, когда она произносила его имя. — Я бы хотела извиниться за вчерашнее. Ты был прав, мне не стоило без твоего разрешения сообщать Молли и Артуру о твоём возвращении.

— Да брось, — отмахнулся он. — Это ты меня извини. Мне не стоило набрасываться на тебя с обвинениями. Мама действительно очень сильно волновалась. Спасибо, что сообщила им.

Гермиона согласно кивнула и снова ощутила, как краска приливает к щекам. А давно ли в комнате стало настолько душно? Разумеется, она всё списала на действие алкоголя, а не на близость Уизли и его провокационные действия.

Неожиданно Билл наклонился к ней. Гермиона замерла, боясь сделать лишнее движение, украдкой взглянула на него и нервно пригладила волосы ладонью. На неё словно напала застенчивая неловкость, а воздух в комнате показался совершенно недвижным, даже шум прибоя за окном как будто разом стих.

— У тебя веснушки... — тихо произнёс Билл, склонившись ещё ниже и почти ткнувшись носом в её щёку.

Грейнджер почувствовала, как по оголённым нервам пробежались искры электрического тока, а всё тело завибрировало, как натянутая струна, что даже на мгновение она потеряла ориентацию в пространстве.

— В смысле? — растерянно сморгнула Гермиона. Чуть повернула голову вполоборота и скосила глаза. Он смотрел на неё так, словно собирался что-то сделать. И, догадавшись, что за этим последует, у неё перехватило дыхание. Сердце громко застучало, а жар от алеющих щёк начал разливаться не только по лицу. Теперь Грейнджер чувствовала, как у неё пылают и уши.

— Это... Билл... наверное, мне пора... поздно уже, — спешно забормотала она, хотя не была до конца уверена, что он услышит её слова. — Виктуар спит, и тебе тоже надо...

— У Флёр нет веснушек, — вдруг добавил он. — А у тебя — на носу, на лбу и на щеках... Такие крохотные, золотистые... — продолжал тихо говорить он. — Тёплые.

И Гермиона вздрогнула, ощутив, как костяшки его пальцев осторожно погладили скулу. Она судорожно сглотнула.

— Билл... — резко выдохнув, она подняла голову и наткнулась на его взгляд.

Будучи к её лицу слишком близко, он смотрел, не отрываясь. В глазах у него разгорался тлеющий огонь, когда он снова провёл по щеке теперь уже подушечкой большого пальца. Сначала вдоль, потом сверху вниз, очертив скулу, и чуть задержался на нижней губе, как будто изучал её.

Губы Гермионы раскрылись сами собой, и Билл расценил это как приглашение.

Поддавшись неодолимому порыву, он склонился к ней ещё ближе, так, что их носы почти соприкоснулись, и обогрел горячим дыханием её губы. Гермиона успела увидеть в его глазах тень так и не заданного вопроса, а потом Уизли резко сократил разделявшее их ничтожное расстояние и поцеловал. Нежно, осторожно, смакуя её губы и игриво перекатывая их меж своих. Кончик его языка мазнул по верхней, попробовал на вкус нижнюю, прежде чем двинуться дальше. Прикосновение было деликатным, но ощущение от его языка во рту пропустило сквозь тело Грейнджер мощный электрический разряд, заставив её невольно ахнуть. А Билл, приободрённый её реакцией, повторил свои действия снова, а после тихонько прихватил нижнюю губу зубами и немножко потянул.

Гермиона даже не успела осознать, что произошло, как он отстранился, слегка ошалело и виновато глядя ей в глаза. Теперь в его глазах вместе с огнём плескался потемневший бушующий океан. Тёмно-синий. Завораживающий своей глубиной. Обладающий какой-то магической притягательностью. Если бы она сейчас стояла, то у неё бы точно подкосились ноги.

Но осознание содеянного всё же нахлынуло, накрыв с головой их обоих.

Гермиона целовала Рона тысячи раз, но никогда не испытывала такого трепетного восторга. Прежде она считала, что подобное сможет почувствовать лишь с Гарри, но эти мысли всегда были под жесточайшим запретом. А сейчас она не могла насытиться новым ощущением.

Билл неотрывно смотрел на неё, ожидая осуждения, любой вспышки раздражения в виде гневной отповеди или банальной пощёчины. Но в ответном взгляде Гермионы не было ничего подобного. И хотя её захлёстывали противоречивые эмоции, она сумела кое-как справиться с ними. Протянула руку и неуверенно коснулась ладонью его щеки. Он невольно вздрогнул, когда пальцы ласково погладили шрамы.

Ни ему, ни ей уже не нужны были слова. Гермиона пока ещё не решила, как ей стоит реагировать, или не до конца осознавала, что же всё-таки произошло.

Словно во сне она наблюдала, как её вторая ладонь легла на грудь Биллу. Его потряхивало. Через ткань его футболки она чувствовала, какая широкая и мускулистая у него грудь, как рельефно выступают мышцы. Как часто она вздымается, и как сильно колотится его сердце. Колотится как сумасшедшее, грозя проломить рёбра. Так же, как и её собственное.

— Гермиона...

Она отозвалась незамедлительно, вскинув голову. Его хриплый шёпот придал ей смелости, и Гермиона подалась вперёд, крепко поцеловав Билла в губы, вовлекая в новый, более головокружительный поцелуй. Он ответил ей с каким-то ожесточённым отчаянием, на миг так яростно атаковав её губы, что, казалось, на них останутся кровоподтёки. И тут же резко опрокинул её на кровать, и она подчинилась, прижавшись к нему и сцепив руки у него на спине, обвила ногами, сходя с ума от этих сильных ощущений. Теперь это был не тот хорошо знакомый ей сдержанный вежливый Билл Уизли, то был вырвавшийся на свободу вихрь пылающей страсти, который явно хотел поглотить её и сжечь до основания. Его поцелуи, отдающие огневиски, стали яростнее и требовательнее. Его ладони жадно шарили по телу, пока он настойчиво и исступлённо вылизывал её рот. Его зубы оставляли метки на шее, а руки безжалостно мяли её грудь. Он отстранился, чтобы сорвать с неё одежду. А Гермиона с трудом понимала, почему сама принимает в этом такое активное участие, помогая и ему избавиться от ненужных вещей. Когда последняя деталь гардероба была нещадно отброшена в сторону, Билл вдруг остановился, нависнув над ней на вытянутых руках, глубоко втянул носом воздух и принялся жадно пожирать глазами её тело. Его взгляд был по-настоящему безумным, он походил на зверя. Его грудь тяжело вздымалась, пока ладони с нажимом проходились по телу и настойчиво раздвигали бёдра, а пальцы нежно проникали внутрь. Он с трудом сглотнул и прошептал:

— Ты вся мокрая...

Гермиона вздрогнула. Теперь, без одежды, все ощущения стали такими острыми, что пальцы ног сводило судорогой. Места, где он касался, словно пронзало током. Ощущения были слегка болезненными и невероятными, от них у неё почти срывало крышу. От поцелуев Билла уже саднило губы, но это было так восхитительно, что Гермиона меньше всего хотела, чтобы он остановился.

— Пожалуйста, Билл...

Она больше не сомневалась.

Она для себя уже всё решила.